Текст книги "Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы"

Пакт Гитлера – Сталина[136]136
  Договор о ненападении между Германией и СССР был подписан 23 августа 1939 г. главами ведомств по иностранным делам Германии и Советского Союза. Поэтому в публицистике его иногда называют пактом Молотова – Риббентропа. Он не может именоваться «пактом Гитлера – Сталина» ни с исторической, ни с юридической, ни тем более с логической точки зрения (Гитлер и Сталин никогда не встречались друг с другом). Делая это, автор допустил тройную неряшливость в формулировке. (Прим. авт.)


[Закрыть]

С двадцать третьего августа 1939 года по двадцать первое июня 1941 года советская разведывательная политика по отношению к Германии не была единообразной. С одной стороны, существовала необходимость поддерживать нормальные отношения с берлинским правительством, с другой стороны, для сталинского режима было немыслимо отказаться от сбора информации. Но советско-германская дружба, как на уровне посольств и миссий, так и в плане тайных шпионских дел и секретных агентств, оказалась очень непродолжительной.

Отношения начали портиться уже после падения Франции летом 1940 года. Обстановка нагнеталась месяц за месяцем, и советские шпионские агентства снова стали разворачивать свою работу. После большой чистки, падения Ежова и назначения Берия на пост главы НКВД на ключевые должности в Берлине были поставлены два быстро делающих карьеру помощника Берия: Владимир Деканозов стал послом, а Богдан Кобулов – советником посольства.

Деканозов приехал в Берлин в качестве посла в ноябре 1940 г., когда «План Барбаросса» был практически разработан. Нападение на Россию было назначено на следующую весну. В отличие от своего скромного предшественника, Шкварцева, Деканозов начал устраивать широкие приёмы в советском посольстве и развернул «светскую жизнь», чтобы установить нужные контакты. Советник Кобулов, хитрый и подвижный человек, «тип азиатского политика», как говорили о нем немцы, сблизился с некоторыми членами германского правительства и получил приглашение для себя и пятерых корреспондентов ТАСС сопровождать группу лиц в полуофициальной поездке по оккупированным территориям Запада и Чехословакии.

Немецкие хозяева до самого окончания поездки не понимали, что их гости были экспедицией НКВД. Кобулов, который с удовольствием пользовался правами экстерриториальности, устроил у себя на квартире некое подобие резидентуры и вербовал агентов среди иностранных корреспондентов в Берлине. Он распространил свою сеть и на оккупированные немцами территории – на Польшу и Чехословакию. Как рапортовал Гейдрих, полицией этих стран было обнаружено 12 тайных радиопередатчиков, установленных агентами советского посольства в Берлине и советского консульства в Праге. Прошли массовые аресты, полиция взяла шестьдесят человек.

В Берлине Кобулову помогал советский военный атташе Тупиков, а затем полковник Скорняков. Поддерживал тесный контакт с Кобуловым и Шаханов, глава Интуриста в Берлине. Тарасов из ТАСС и атташе посольства Левров тоже были людьми НКВД. Агент тайной разведки, работавший в посольстве под вымышленным именем «Александр Эрдберг», передал радиопередатчики руководителям будущей «Красной капеллы» и заручился их обещанием сотрудничества в случае войны.

Витольд Пакулат, литовец немецкого происхождения, был заслан шпионом в Германию после того, как Литва была оккупирована советскими войсками. Он получил задание установить тайный передатчик и организовать прибежище для советских нелегалов. Прибыв в Берлин, Пакулат установил связь, как с советским посольством, так и с германской контрразведкой. Следуя инструкциям русских, он арендовал большую квартиру, где установил мощный радиопередатчик. Потом приобрел небольшой отель, где могли бы останавливаться советские агенты, проезжающие через Берлин. Полиция была информирована обо всех этих действиях.

Советские руководители проинструктировали его, чтобы он завёл знакомства с квалифицированными рабочими военной промышленности, от которых мог бы получать информацию. Ему также нужно было устроить в определенных местах «почтовые ящики», где могли бы храниться письма и другие документы для агентов. Пакулат получил место инженера в фирме «Сименс» (очевидно, с помощью полиции). Своим советским начальникам Пакулат доложил, что создал шпионскую сеть из 60 надежных немцев и что уже дал им задание описать наиболее подходящие цели для бомбежек, стратегически важные районы германских городов и т. д.

Другой советский радиопередатчик, согласно докладу Гейдриха, был установлен в Данциге. Он обслуживал сеть информаторов по политическим и экономическим вопросам. Германская полиция была удивлена частыми визитами в этот балтийский порт радиоспециалиста советского посольства, за которым они вели наблюдение. Но скоро два члена данцигской сети выдали радиостанцию полиции, и она была захвачена. Гейдрих закончил свой доклад словами: «Можно и дальше продолжать перечисление подобных фактов».

В апреле 1941 года чешский агент ГРУ по имени Шквор подтвердил сообщение о том, что немцы накапливают войска на советской границе и что военные заводы «Шкода» в Чехословакии получили из Берлина указание прекратить поставки заказов в Советский Союз. Сталин счел донесение провокацией англичан и потребовал найти и наказать виновного.

Чтобы отыскать виновного, майор Исмаил Ахмедов из ГРУ был командирован в Германию, где присоединился к многочисленной группе «резидентов». Ахмедов приехал в Берлин под именем Георгия Николаева и под видом корреспондента ТАСС. Он вспоминал позже:

«Я приехал в Германию в конце мая 1941 года. В субботу, двадцать первого июня мы получили новое сообщение о том, что завтра, в воскресенье, двадцать второго июня, немцы собираются объявить войну Советской России. Деканозов, который был правой рукой Сталина, не поверил этой информации, нам было приказано забыть о ней и ехать на следующий день на пикник. Но пикник не состоялся, потому что в три часа утра Деканозова вызвал фон Риббентроп и вручил ему ноту об объявлении войны Германией»[137]137
  С началом войны Ахмедов был переведен в нейтральную Анкару с заданием вести разведку против Германии. Получив в мае 1942 г. приказ вернуться в Москву, он дезертировал с советской службы и 8 лет провел в Турции. Он снова принял ислам и посвятил себя борьбе с коммунизмом. В октябре 1953 г. Ахмедов давал показания в подкомитете по международной безопасности сената США. Источник: Testimony of Ismail Ege, Oct. 28, 1953, Hearings before the Internal Security Subcommitee of the Senate Committee on the Judiciary, Interlocking Subversion in Government Departments, p. 1006.


[Закрыть].

Глава IV. Военные годы в Европе

Накануне

В России в 1937–1938 годах проходила самая широкая и кровавая чистка, какую только знала история[138]138
  См. – Предметный урок «холодной войны» (Вместо послесловия). (Прим. ред.)


[Закрыть]. Главный удар был направлен против военной интеллигенции, которая по роду своей деятельности имела доступ к оборонным секретам. Сталин почти уничтожил Разведупр. Ян Берзин, глава военной разведки, и его помощник Александр Карин были казнены вместе со многими «изменниками» и «шпионами».

Тем временем международная обстановка стала угрожающей. Нацистская Германия быстро набирала силы, и у Москвы было гораздо меньше иллюзий, чем у демократических государств. Сталин часто повторял, как публично, так и в приватных разговорах, что «Вторая мировая война уже началась». Слепое сумасшествие и безумная жестокость находились в поразительном противоречии с этой реалистической оценкой. К концу 1938 года, когда пик террора прошел и Берия занял место Ежова, Россия, оставшаяся лицом к лицу с Германией, оказалась очень ослабленной. Ее разведывательный аппарат был разрушен, а притока свежих сил для его укрепления не было.

Молодых коммунистов, признанных пригодными для службы в качестве секретных агентов, освобождали от занимаемых должностей, направляли в разведывательные школы, а потом посылали за границу. К концу 1938 года число новых советских агентов в разных европейских странах, на Дальнем Востоке и в Соединённых Штатах снова начало возрастать, заполняя образовавшуюся пустоту. Некоторые из них были командирами Красной Армии, переподготовленными для новой работы. Им вручали фальшивые документы, по которым они не являлись гражданами России. (Соблюдался неукоснительный принцип: секретный агент за границей не должен привлекать к себе внимание как русский).

Главным объектом шпионажа была Германия, но действовать приходилось крайне осторожно. Сталин не хотел давать фюреру предлога для конфликта. Коммунистическая партия Германии, которая пополняла ряды агентов в этой стране, была почти разгромлена, а небольшие оставшиеся группы развалены провокаторами. От прежних времен остались только немногие разрозненные агенты, плохо связанные с советским аппаратом разведки.

Московский центр вернулся к методам, которые применялись после 1933 года, когда для проникновения в Германию использовались агентурные сети, развернутые в Бельгии, Голландии, Дании и Швейцарии. Ведь через них шёл плотный поток туристов, как на Запад, так и на Восток, а их столицы были недалеко от германских границ. Бельгия и Голландия рассматривались в качестве наблюдательного пункта против Британии. Таким образом, выбранная схема не предусматривала развертывания широкой шпионской сети в Германии, а опиралась на тайные аппараты в Брюсселе, Амстердаме и Копенгагене, на резервные силы в Женеве и, конечно, в Париже.

В преддверии войны Париж, Брюссель и Женева стали региональными центрами советской разведки. Некоторые из агентов оставались там и во время войны и сыграли свою роль в наступивших великих событиях, но большинство из них пали жертвами в борьбе. Среди них были опытные шифровальщики и специалисты по дешифровке, техники, курьеры, связные, «почтовые ящики», информаторы и т. д. Полный список включает ветеранов и новичков советского шпионажа и большое число женщин, имевших личные связи с членами аппарата и работавших главным образом курьерами и связными. Вместе с коммунистами, которые лишь делали вид, будто порвали с партией, на советскую разведку работали и многие сочувствующие, хотя иногда они об этом не подозревали.

Точно определить, какое число людей работало прямо или косвенно в разведывательном аппарате, невозможно. Некоторое представление дают нам отчёты гестапо по пяти странам, сделанные с 1939 по 1944 год:

Швейцария – 60,

Франция – 39,

Германия – 42,

Бельгия – 15,

Голландия – 12.

Полный список показал бы значительно более высокие цифры.[139]139
  Data relating to the networks in these five countries are taken from Gestapo Reports, Dec. 21 and 24, 1942; Der Mittag (Dϋsseldorf), Feb. 11 – March 15, 1953; W. F. Flicke, Spionagegruppe “Rote Kapelle”, Kreuzlingen, 1954; Alexander Foote, Handbook for Spies, New York, Doubleday, 1949; and D papers, S 11–64.


[Закрыть]

Леопольд Треппер (псевдоним «Жан Жильбер»), волевой, выдающийся человек, руководил всей советской агентурной сетью на Западе.[140]140
  Другие псевдонимы: «Отто», «Генерал», «Жорж», «Герберт», «Лето», «Зима», «Бауэр», «Онкель».


[Закрыть] Сын польского еврея, жившего мелочной торговлей, он ещё в юности примкнул к коммунистической партии. Он поступил в Краковский университет, но не смог продолжать учёбу, так как был вынужден работать. Он нанялся в слесарную мастерскую, а потом пошел на металлургический завод в Катовице. Там его арестовали за коммунистическую агитацию, и он восемь месяцев провел в тюрьме. После освобождения эмигрировал в Палестину, где работал чернорабочим и продолжал коммунистическую деятельность. Год спустя его насильно выдворили из Палестины.

С таким впечатляющим послужным списком Треппер появился в Париже и вошёл в советский разведывательный аппарат. В 1932 г., когда аресты потрясли шпионскую сеть во Франции, он вместе с женой скрылся в СССР. Ему тогда было двадцать восемь лет. Со своим поверхностным образованием и малым опытом в «иностранных делах», он мог рассматриваться только как многообещающий кандидат. В течение последующих пяти лет он систематизировал свои знания в университете и для службы за границей прошел подготовку в специальной школе. Обучение включало методы агентурной работы, иностранные языки и политические науки.

В результате Треппер стал выдающимся советским разведчиком. Хладнокровный, умеющий быстро принимать решения, авантюрный, он верил в «неизбежность жертв», и его не волновала судьба отдельной личности. Его наглость не знала границ. Так, например, летом 1940 года он появился на нацистском празднике, посвящённом победе над Францией. Вместе с другими гостями его пригласили в поездку, где он узнал многие подробности германского наступления, после чего составил и послал в Москву отчёт о немецкой стратегии на сорока восьми страницах. В другом случае, уже во время войны, он вошел в дом, где была его рация, не зная о том, что там ждёт засада. Он притворился торговцем-разносчиком и так умело имитировал характерные слова и жесты, что его не задержали. Он был единственным из советских агентов, которого полиция не схватила в этой операции. Но его выдающимся подвигом, о чем будет рассказано ниже, было его поведение в гестапо после ареста.

Тот факт, что Треппер остался верен Сталину, несмотря на тяжкие годы чисток, сделало его логичным преемником тех агентов, которые были уничтожены в этот период. В 1937 г. лишь немногих избранных посылали во Францию, а Трепперу поручили миссию в Париже. По возвращении он был назначен на новый важный пост в Бельгии.

Вторым после Треппера в шпионской сети в Бельгии и Франции был Анатолий Гуревич (назвавшийся после ареста Виктором Сукуловым), командир Красной Армии и капитан интернациональной бригады в Испании. Гуревич был значительно младше Треппера и выглядел иначе: мелкого телосложения, с длинной узкой головой и жидкими волосами. В рутинной работе он казался неинтересным и даже скучным. Но когда им овладевали новые замыслы, Гуревич преображался, становился возбужденным, его тёмные глаза горели, он дрожал от волнения.[141]141
  D papers, b 723.


[Закрыть]

В 1929 году, когда Гуревичу было 18 лет, в Москве вышла книга Н. Г. Смирнова «Дневник шпиона». Это была вымышленная история об Эдварде Кенте, хладнокровном, безжалостном, но удачливом британском шпионе. Гуревич так увлекся личностью Кента, что даже принял его имя. Среди своих, а потом и германских коллег он был известен как «Кент».[142]142
  А также – как «Фриц», «Артур», «Дюпюш», «Лебрун», «Гирин» и т. д.


[Закрыть] Советская разведка снабдила Гуревича уругвайским паспортом на имя Висенте Антонио Сьерра, что ему хорошо помогало. В течение первых военных лет он ездил по всей Европе как нейтральный латиноамериканец. В соответствии с начальным планом в 1939 году он отправился в Данию, чтобы организовать там шпионский аппарат для проникновения в Германию. На пути из Парижа в Копенгаген он на несколько недель остановился в Брюсселе.

Война началась раньше, чем он достиг места назначения, и ему приказали остаться в Брюсселе. (Всем советским агентам на Западе также было приказано оставаться на своих местах и поддерживать связь с Москвой). Гуревичу дали средства для организации прикрытия: сначала он поставлял для армии плащи, а потом стал владельцем контрактной фирмы. Как преуспевающий деловой человек, Гуревич жил в шикарной вилле в престижном районе с Маргаритой Барча, красивой молодой чешкой, вдовой венгерского эмигранта. Хотя Маргарита и не была втянута в нелегальную деятельность, в последующие годы она сыграла роковую роль в его жизни.

В Бельгию для работы в подпольном аппарате прибыло еще четверо агентов. Для полиции, так же как и для их сотоварищей, их имена звучали как голландские, французские и испанские: «Шарль Аламо», «Десме», «Анна Ферлинден» и Рита Арну. На самом деле это были русские, поляки и немцы, их общим языком, как и для всего аппарата, был немецкий. «Шарль Аламо» был русским военным лётчиком, лейтенантом Михаилом Макаровым из Москвы, родственником Вячеслава Молотова.[143]143
  Автор и далее настаивает на версии родства Макарова и Молотова. Может быть, в эту выдумку верили даже гитлеровцы. Однако по сведениям из компетентных советских источников ни близкими, ни дальними родственниками оба лица не являлись. (Прим. ред.)


[Закрыть] Он был главным оператором на радиоаппаратуре, кроме того, в его обязанности входили шифровка и расшифровка сообщений. «Десме» на самом деле был Антоном Даниловым, русским офицером. В его обязанности входило поддерживать связь с другими советскими центрами и агентами в Бельгии и Голландии. Он приехал в Париж из Москвы, во Франции короткое время работал под прикрытием советского консульства, а потом его перевели в Брюссель на нелегальное положение.[144]144
  Gestapo Report, Dec. 21, 1942, p. 3.


[Закрыть]

Через несколько дней после начала войны в Брюссель прибыл специалист по отравляющим газам полковник Константин Ефремов.[145]145
  Сообщение о полковнике Константине Ефремове, и о времени, когда он прибыл в Бельгию, не соответствует действительности. На самом деле Ефремов носил звание капитана и был отправлен за рубеж задолго до начала войны. (Прим. ред.)


[Закрыть] Его главной задачей сначала был шпионаж в области химической индустрии, но потом его функции расширились и стали включать военную, политическую и экономическую разведки. Ефремов был настоящим артистом конспирации. Он выдавал себя за финского студента Ёрнстрема и прекрасно справлялся с этой ролью.[146]146
  Имел псевдонимы «Бордо», «Пауль», «Паскаль».


[Закрыть] Когда его впоследствии арестовали, гестапо отмечало, что маскировка охватывала всё, вплоть до последней пуговицы на его белье.[147]147
  Gestapo Report, DEC. 21, 1942, P. 4.


[Закрыть]

Офицеры разведки быстро, один за другим, прибывали в Брюссель и оседали там: Треппер шестого марта 1939 года, Гуревич семнадцатого июля, Ефремов шестого сентября, Данилов и Макаров несколькими днями позже. Они образовали ядро новой разведывательной сети и привлекли к этой работе многих агентов из местных коммунистических организаций.

Часть виллы в брюссельском районе Эттербек была арендована под «офис». Хозяйка, пожилая бельгийская вдова, была настолько наивной, что ничего не подозревала, и даже гестапо отпустило ее после налёта, совершенного на штаб разведки.

Рита Арну, несчастная и слабохарактерная молодая немка, выступала в роли секретаря необычного офиса.

Близкая подруга немецкого коммуниста Исидора Шпрингера, она вступила в КПГ в университетские годы. Позже она встретила пожилого месье Арну, вышла за него замуж и порвала с коммунизмом. Месье Арну умер в 1940 году, и Рита возобновила дружбу со Шпрингером. Главный недостаток характера Риты состоял в том, что она не могла постоять за себя и легко поддавалась влиянию.

Второй женщиной в агентстве была «Анна Ферлинден» по кличке «Юзефа» (настоящее имя – София Познанская, она была польской еврейкой). В дополнение к своим главным обязанностям эксперта по шифрам она занималась фальшивыми паспортами, симпатическими чернилами, печатями и другими шпионскими принадлежностями. Все это имущество, тщательно собираемое для агентства специальным человеком, по имени Абрам Райхман, было спрятано в тайнике за кроватью, на которой спала Анна. У нее не было ни семьи, ни близких родственников, и она прекрасно понимала, что ей грозит как советской шпионке во времена нацистской оккупации.

К агентам более низкого ранга относился уже упомянутый Райхман, который был виртуозом в изготовлении фальшивых паспортов. Его подруга Мальвина Грубер исполняла обязанности курьера. (По собственному свидетельству Мальвины, она за период своей работы, то есть за 1941–1942 годы, 89 раз пересекла швейцарскую границу).[148]148
  D papers, XYZ, 3.


[Закрыть] Другим таким агентом был Исидор Шпрингер.[149]149
  Известен также как «Фред», «Верлен», «Ромео», «Шалор» и т. д.


[Закрыть] Он для видимости порвал с коммунистической партией и служил на бирже алмазов в Антверпене, что позволяло ему получать информацию об экономическом положении Бельгии. Друг Шпрингера, Лео Гроссфогель, был специалистом по созданию фирм прикрытия. Подруга Лео, Симона Фельтер, служащая франко-бельгийской торговой палаты, использовалась в качестве связника между французским и бельгийским аппаратами. Радиотехник Августин Сесее, «музыкант из Остенде», всегда держал передатчик и приемник готовыми к работе, но поначалу находился в резерве, так же, как Отто Шумахер («Роже») и Герман Избуцкий.

Некоторые работники ОМС Коминтерна были переключены Москвой на работу в военном разведывательном аппарате. Одним из них был немецкий коммунист Иоганн Венцель, находившийся в эмиграции в Брюсселе. Он вступил в сеть Треппера – Гуревича и вскоре достиг там значительного положения. Его прекрасное знание советской радиотехники принесло ему подпольную кличку «Профессор».[150]150
  Gestapo Report, Dec. 21, 1942, p. 4, and D papers, S 76. Его подпольными кличками были также «Ганс», «Херманн», «Бергман».


[Закрыть] Спасаясь от преследования гестапо, Венцель в 1933-м бежал в Москву. Он вернулся на Запад в 1936 году, как один из лучших и самых доверенных работников Коминтерна. С 1937-го он возглавлял небольшую группу, которая обслуживала нелегальные нужды коммунистических партий: паспорта, визы, почтовые адреса, информацию и т. д. Он поддерживал контакты с группой голландских коммунистов. Когда он по приказу перешел в группу военных разведчиков, то взял с собой команду опытных агентов: свою подругу Жермен Шнайдер («Бабочку»), бывшего мужа Жермен – Франца Шнайдера и Абрама Райхмана.[151]151
  Gestapo Report, Dec. 21, 1942, pp. 2–4.


[Закрыть]

К моменту захвата Бельгии германскими войсками весной 1940 года сеть была готова к работе, но в её жизни ничего не произошло. Она была предназначена для работы в случае германско-советской войны, и было бы ошибкой задействовать её слишком рано. Она оставалась в «спячке» еще целый год.

Подобное тихое, ничем не потревоженное состояние способствовало становлению шпионской сети, как в Бельгии, так и повсюду в Европе. В Голландии, которая тоже была захвачена Германией весной 1940 года, Иоганн Венцель и голландский коммунист Антон Винтеринк создали небольшую разведывательную организацию. Она приступила к работе в 1941 г. У них была своя радиостанция, но штат группы, включая курьеров и связных, не превышал 12 человек, и их сообщения в Москву касались главным образом местных событий, вроде передислокации германских войск в Голландии и экономического положения.

Антон Винтеринк вышел из коммунистического движения, когда получил приказ центра возглавить голландский аппарат. Вильгельм Фогелер, подготовленный «Профессором», был его радиооператором, Ханс Лютераан, Адам Нагель, Даниель Гулуз и Хендрика Смит стали активными работниками агентства Винтеринка. Трое – Морис Пепер, Яков Хильболинг со своей женой Хендрикой – служили связными между Брюсселем и голландской секцией.

План Москвы был весьма остроумным – сделать так, чтобы советские агентства работали против Германии, находясь в нейтральных странах, подальше от гестапо и абвера. Но он не мог быть выполнен уже потому, что в 1940 году «нейтральные» страны были оккупированы. Советский представитель покинул Брюссель, а вместе с ним и атташе, а значит, легальные возможности ведения разведки исчезли как раз в тот момент, когда надобность в информации была особенно велика.

В июне 1940 года германские войска вошли в Париж, но половина Франции осталась под французским управлением. Советское посольство, а вместе с ним и военный атташе, с кодами и всеми принадлежностями, переехали в Виши. Хаос в зоне вишистского режима создавал благоприятные условия для работы опытных агентов. После маленькой Бельгии даже сами размеры страны являлись преимуществом. В департаментах Франции дома сотен надежных членов партии могли дать укрытие агентам и их радиостанциям. Да и сами источники информации оправдывали повышенное внимание к этой стране.

Разъезжая между Парижем и Брюсселем, Треппер уделял все большее внимание французской столице. С помощью ветерана Коминтерна Анри Робинсона, его друга Лео Гроссфогеля и своего секретаря Хилеля Каца он организовал свой первый штаб в Париже. С 1940-го по 1942-й Треппер возглавлял семь шпионских сетей, каждая из которых работала отдельно и имела своего руководителя.

Информация передавалась в Москву различными способами. До 1941 года можно было пользоваться средствами посольства, а потом в распоряжении Треппера оказались рации в Бельгии и Голландии. В дополнение к этому во Франции были установлены два новых передатчика.

Один из них обслуживали Херш Сокол и его жена Мириам, ветераны-коммунисты, бежавшие из Польши. Когда разразилась война, доктор Сокол был интернирован как иностранный коммунист, а его жена, тоже врач, в это время обучалась работе «на ключе», расшифровке радиограмм и т. д. Когда Сокола освободили, эта пара стала первыми советскими агентами, которые в военное время получали прямые распоряжения из Центра.

Вторая радиостанция была развёрнута немного позже Гроссфогелем в Пеке, около Парижа, в доме французской семьи коммунистов Пьера и Люсьенны Жиро («Робер» и «Люси»). На передатчике работал испанский беженец Валентино Эскудеро, который, однако, вскоре выдал станцию немцам. В награду за эту услугу Эскудеро доверили стать германским агентом, позже он благополучно вернулся в Испанию.

Советский аппарат в Бельгии и Франции использовал период «спячки», чтобы основать на Западе несколько фиктивных торговых компаний.

Лео Гроссфогель (он же «Питер» и «Андре») был старым другом Треппера и тоже выходцем из Польши. Они встретились в Палестине в 1929–1930 годах и вернулись в Европу, чтобы поступить на службу советской разведки. В 1939 г. Гроссфогель и Треппер основали текстильную фирму под громким названием «Король каучука» по производству прорезиненных плащей армейского образца с начальным капиталом в 10 тысяч долларов. Как всегда бывает с такими фирмами, в их правление вошли только не имеющие определенной политической ориентации люди. Все это были в основном друзья Гроссфогеля. Однако беда заключалась в том, что оба ее главных руководителя, Треппер и Гроссфогель, были евреями, а дело происходило в Бельгии, с 1940 года оккупированной германскими властями.

Москва посчитала необходимым проникнуть в германские промышленные представительства в Брюсселе и особенно в «организацию Тодта» – огромную структуру, которая занималась всеми видами военного строительства. Верным средством выйти на нее и завоевать доверие её руководителей была поставка строительных материалов. Советская разведка в Брюсселе в марте 1941 года основала корпорацию «Симэкско», в которой Треппер и Гроссфогель уже не занимали видных постов. Хотя она просуществовала относительно недолго, «Симэкско» оказалась полезным предприятием для советской разведки.

Еще более успешной была третья торговая компания – «Симэкс», основанная Треппером в Париже немного позднее. Как и брюссельская фирма, «Симэкс» имела начальный капитал в 30 тысяч франков. Ее главной задачей, как и компании «Симэкско», было сотрудничество с германскими предприятиями во Франции, и в первую очередь с «Организацией Тодта». Возникнув в сентябре 1941 года, уже после нападения Германии на СССР, эта фирма послужила интересным примером того, как Советы могут работать в пользу своего смертельного врага.[152]152
  Совершенно неправомочное суждение. Подставные фирмы создавались для своих специфических нужд в т. ч. разведками США и Великобритании. Приносила их деятельность пользу германской деловой активности на оккупированных территориях? Несомненно. Но никому в голову не пришло считать эту жертву ради основной работы чем-то предосудительным. (Прим. ред.)


[Закрыть]

Официально Треппер не был совладельцем фирмы «Симэкс». Ее учредителями стали Лео Гроссфогель, которого перевели в Париж из бельгийской столицы, Альфред Корбен, только что завербованный агент второстепенного значения, который стал «генеральным директором» и главным совладельцем, и Робер Брейер, друг Гроссфогеля. Чтобы завоевать доверие немцев, компания открыла офис сначала на Елисейских Полях, а потом, в феврале 1942 года, – на бульваре Осман. Филиал, который располагался на неоккупированной территории Франции, служил убежищем для членов шпионской сети, которым надо было скрыться от гестапо. Во главе марсельской секции стоял Жюль Жаспар, брат бывшего премьер-министра Бельгии, служивший ранее чиновником бельгийского МИДа. Он по праву заслужил полное доверие Центра.

Управляющим фирмы «Симэкс» был «Жильбер», то есть сам Треппер. Он легко установил торговые связи с германскими властями, которые плохо разбирались во французской коммерции и не знали местного рынка. Наладились отношения и с «Организацией Тодта», которой фирма поставляла материалы. Сам «Жильбер» и другие работники фирмы получили разрешение посещать строительные площадки, чтобы следить за ходом работ. Специальный пропуск даже позволял «Жильберу» пересекать демаркационную линию. Персонал состоял из семи человек, но только трое знали об истинном назначении фирмы: «Жильбер», его секретарь «Андре Дюбуа» (Хилель Кац) и личный секретарь Сюзанна Конте, французская коммунистка с пятнадцатилетним стажем.

Позади кабинета управляющего была скрыта маленькая комната, о существовании которой знали только двое помощников «Жильбера». Там находилась радиоаппаратура, шифры и списки адресов. Лестница из неё вела во двор соседнего дома. На письменном столе в этой комнате стоял «предупреждающий передатчик» – радиоаппарат, оформленный в виде настольных часов, которые надо было заводить раз в сутки. Через равные интервалы времени он посылал сигналы для определённых групп сети Треппера: если сигналы продолжаются, значит, все идет хорошо, если прекратились, значит, с шефом случилась беда.

«Симэкс» заслужил доверие и похвалы германских властей в Париже за эффективность работы и точность исполнения поручений. Если бы немцы навели справки прежде, чем вступить в коммерческие связи с фирмой, они были бы крайне удивлены, узнав, что ею руководят учительница пения, спортивный журналист, сомнительные выходцы из России и Польши, а её глава вообще не имеет никакого коммерческого опыта.