Текст книги "Повелитель Островов"

5

Женщины в самых пышных своих нарядах запрудили весь общий зал на постоялом дворе. Сами они не пили. Зато нескольким мужчинам, возжелавшим пропустить по кружечке эля, пришлось преодолевать море юбок, узорчатых фартуков и кружевных шалей, чтобы добраться до стойки, за которой стоял Гаррик. Юноша не мог припомнить другого вечера, когда здесь собралось бы столько праздной публики и столь мало покупателей. Даже шестеро охранников купца поспешили выйти вон, как только завершили свой ужин.

Тилузина, жена Ревана, громко смеялась и колотила по столу своим веером. Ее дочь Хила тоже хохотала в подражание матери (причем, на взгляд Гаррика, еще более омерзительно) и размахивала в воздухе указательным пальцем. Судя по всему, в семье был всего один веер – из бронзовых пластинок с выгравированным рисунком графского дворца в Каркозе – скорее всего, свадебный подарок.

По лестнице спускалась Лиана. Она сменила свою коричневую тунику на такую же голубую – из плотного материала с атласным воротником.

Женщины на мгновение прервали свои разговоры, при этом сидевшие встали, а те, что уже стояли, – замерли в напряжении. Шуршащий звук накрахмаленных многослойных нарядов почему-то наводил на мысль о вечерней суете в курятнике.

Лиана осторожно ступила в зал, будто в любую минуту кто-то мог выпрыгнуть на нее из-за портьеры. На лице ее застыла кислая мина, как у человека, только что хлебнувшего уксуса. Женщины тут же возобновили оживленную беседу, хотя было очевидно, что никто не слушал и не мог услышать друг друга. Тиары, шпильки и кольца снова пришли в движение. Фальшивые драгоценности и граненый металл призваны были играть на свету и поражать воображение чужестранки.

Появление Лианы стало своего рода событием в жизни деревни: до сих пор ни одна столичная красотка не показывалась в Барке. Конечно, Азера тоже была знатной дамой, но она скорее напугала, чем ослепила местных модниц. К тому же ее наряд казался слишком официальным: бежевое шелковое платье строгого покроя, спускавшееся до середины икр, на талии стягивалось широким коричневым кушаком.

Лиана же в некотором смысле воплощала мечту деревенских женщин. Каждая из них могла вообразить себя на месте девушки – если бы, конечно, они были молоды, прекрасны и обладали богатством, превышавшим все суммарные сокровища Барки.

– Кабатчик? – обратилась посетительница к Гаррику. При этом она повысила голос, чтобы перекрыть бессмысленную трескотню в комнате. Но случилось так, что все женщины разом умолкли, стоило девушке открыть рот. Так что ее одинокий возглас прозвучал пронзительным криком охотника, сзывающего своих гончих.

Лиана смутилась, краска залила ее щеки, но девушка быстро взяла себя в руки и продолжила уже обычным тоном:

– Я читаю в своей комнате и хотела бы получить еще свечей. Если можно, восковых.

– Простите, госпожа, – пробормотал Гаррик. – Обычно они у нас есть. Но за последние два дня в связи с визитом королевского прокуратора израсходованы восковые свечи во всей деревне. Боюсь, придется удовольствоваться масляными лампами или макаными свечами.

– Ну, давайте что есть, – вздохнула Лиана. Она смотрела только на юношу, лишая местных сплетниц возможности вступить с нею в беседу.

Свечи хранились в шкафу под лестницей. Чтобы достать их, Гаррику пришлось обогнуть девушку, при этом он постоянно ощущал на себе ее взгляд.

– А что вы читаете, госпожа? – поинтересовался он, роясь в шкафу.

– Стихи, – со скукой в голосе ответила Лиана. – Древнего автора по имени Ригал, если вам это о чем-то говорит.

Гаррик наконец отыскал шесть свечей. Фитили их не были обрезаны. Они так и болтались попарно, как их отлили. Юноша с улыбкой обернулся к Лиане и процитировал:

И к Госпоже, и к Пастырю взываю неустанно!

О чем просить славнейшему из славных Сандраккана,

Владыке Островов, на чьем челе – сиянье дня?

Да только об одном: пусть сын во всем затмит меня!

2929
  Перевод Э. Байгильдеевой.


[Закрыть]

Лицо девушки изменилось с той стремительностью, с какой лед по весне соскальзывает с крыш.

– Вы знаете Ригала! – воскликнула она. – Вы цитируете Ригала! О Госпожа, ты услышала мои молитвы.

Женская компания подалась вперед и снова возбужденно загудела. От неожиданности Лиана отскочила на ступеньку лестницы. Гаррик, удивленный и напуганный, инстинктивно передвинулся так, чтобы быть между гостьей и своими односельчанками. Назревала легкая давка: задние напирали на передних, и все вместе почти наступали юноше на пятки. Как только чужестранка вступила в контакт с представителем местного общества, она стала желанной добычей для всех остальных.

– Сейчас же прекратите! – крикнул Гаррик. – Дузи побери эту толпу бестолочи! Неужели вас не волнует, что о вас подумают чужестранцы?

Из кухни появился Райз. Руки его были по локоть мокрыми – должно быть, он омыл их у колодца после того, как заложил сено лошадям и мулам.

– Что здесь происходит? – резко спросил он у сына.

– Хозяин? – прервала его Лиана ледяным тоном. – Могу я попросить вашего слугу сопроводить меня с фонарем на прогулку по берегу? Я, естественно, оплачу ему это время. И уверяю вас, мы все время будем освещены – мне совсем не улыбается давать пищу для пересудов сельским сплетницам.

– Я управлюсь с посетителями, Гаррик, – произнес Райз. Он окинул взглядом расфуфыренное общество и добавил: – Даже с такими, как эти.

Затем обернулся к Лиане:

– Если мой сын Гаррик решит прогуляться с вами по берегу, я буду только рад за него. Но поверьте, это не тот случай, когда я стал бы командовать своими детьми.

И поклонился.

– Почту за честь, – неловко произнес Гаррик и добавил: – Отец… Господин купец все еще на мельнице, с Катчином? Вы известите его, куда мы пошли, когда он вернется?

Райз кивнул в ответ. К своему удивлению, Гаррик обнаружил, что отец почти улыбается.

Лиана вприпрыжку побежала вверх по лестнице. Женщины потянулись прочь из зала под безжалостным взглядом Райза. Некоторые громко разговаривали, другие стыдливо прятали глаза. Все выглядели смущенными.

Гаррик понял, что идея покрасоваться перед столичной гостьей была совместным решением. Он лишний раз убедился в правоте доктрины: поведение любого животного (и человека в том числе) в стаде является ухудшенной версией его индивидуального поведения. В данном случае – ее поведения. Жительницы Барки выставили себя в дурацком свете и теперь, с помощью Райза, осознали этот печальный факт.

Ну что ж, по крайней мере, никто не умер, подумал Гаррик. А такое случается, если идеи посещают коллективный мужской разум.

Он также отметил, что среди посетительниц не было Илны – единственной девушки в деревне, которая могла бы поспорить умом и красотой с чужестранкой. Илна ор-Кенсет, самостоятельная и независимая, вряд ли окажется, даже случайно, в толпе дураков.

Лиана вернулась с фонарем (окошки стеклянные, не слюдяные!) и длинным шерстяным плащом красного цвета.

– Как вы думаете, он мне понадобится? – спросила она у Гаррика.

Тот только пожал плечами.

– Возьмите на всякий случай, – сказал он. – А я понесу его, если окажется слишком тепло.

Он и впрямь понятия не имел, каково девушке будет на морском ветерке. Сам он рад был освежиться после вечера, проведенного в душном зале в обществе чересчур нервных дам.

Гаррик откинул медную крышку фонаря и отрезал нужный кусок свечи ножом, который болтался у него на поясе в кожаных ножнах. Установил свечу в трезубую подставку и запалил ее с помощью лучины из очага.

Райз, который в этот момент нацеживал кувшин эля для мужа Гилзани, оторвался от своего занятия и кивнул сыну. Гаррик не был уверен, но впервые ему показалось, что на отцовском лице написан не гнев, а какое-то подобие грусти… Ну точно, грусть!

Юноша отворил дверь, ведущую к морю, и с поклоном пропустил Лиану вперед. Хотя прилив еще не набрал полной силы, с берега доносился его приглушенный рокот. Гаррик предложил своей спутнице руку и стал спускаться с ней по довольно крутому склону к морю. При этом он шел на полшага впереди, чтоб поддержать девушку, если она поскользнется.

– О, слава богине! – воскликнула Лиана, спустившись наконец на пляж. Она сняла плащ и совсем по-ребячески стала крутить его над головой. – У меня было такое чувство, как будто эти женщины душат меня. Как вы можете выносить подобное, Гаррик?

– Ну, они не всегда такие, – заступился за своих соседок юноша. – И вы не совсем правильно ставите вопрос, госпожа. Не забывайте, я ведь один из них.

– Давайте договоримся: вы Гаррик, а я Лиана! Хорошо?

– Хорошо, Лиана, – улыбнулся юноша.

Она говорила с ним таким тоном, каким взрослый втолковывает что-то ребенку. Тут она была похожа на его отца, считала: ее дело приказывать, его – повиноваться, а не спорить.

Молодые люди медленно брели вдоль берега. Гаррик нес фонарь между собой и девушкой. Свет падал на песок под их ногами, а лица оставались в тени, если не считать редких отблесков сквозь прорези в крышке фонаря. Песок и галька громко хрустели под сандалиями Лианы. Когда она спускалась за свечами, на ней были расшитые блестками тапочки. Гаррик подивился, как это она успела так быстро поменять обувь.

– Итак, вы читали других поэтов, Гаррик? – спросила девушка.

– Конечно, – мягко усмехнулся юноша. Ему льстило, что такая красивая девушка, как Лиана, заинтересовалась им. – Вардана, Кострадина… На самом деле почти всех древних поэтов: Келондрия, Хитума, Мареми, Бэйрона…

Лиана хихикнула.

– А нам в Академии для девушек под патронажем госпожи Гудеа не разрешали читать Мареми, – призналась она. – Хотя, конечно, в каждой комнате имелись копии его произведений. Если бы мы так усердно изучали Ригала, я бы, наверное, тоже могла его цитировать…

– Ну, это всего-навсего отрывок, – с напускной скромностью сказал Гаррик. На самом деле юношу просто распирало от гордости, что он сумел выудить из памяти хоть что-то из Ригала. – А мой любимый автор – Келондрий. Он потрясающе описывает жизнь пастухов – такой, какой она должна быть в его понимании. Наверное, так жили в Золотом Веке, еще до Малкара.

Хотя они шли не спеша, вскоре показался конец волнолома. Здесь становилось совсем темно: поблизости стояло всего несколько домишек, чьи хозяева, очевидно, экономили на освещении. Теперь фонарь являлся единственным свидетельством человеческого присутствия.

– Где вы обучались, Гаррик? – спросила Лиана. – В Каркозе? Признаться, я удивлена качеством их образования. Мне этот городок показался такой же сельской глубинкой, как и ваша Барка.

– Меня и мою сестру учил отец, – ответил юноша. Он захватил с собой запасные свечи и сейчас подумал, что надо бы заменить огарок в фонаре, иначе скоро они погрузятся в полную темноту. – Он родился на Орнифале. А вы тоже с Орнифала, госпо…

Она шлепнула его по руке.

– Простите, Лиана, – поправился Гаррик. – Мне кажется, нам пора поворачивать обратно.

– Мы с Сандраккана, – сообщила девушка. – Но я посещала школу в Валлесе на Орнифале. Госпожи Гудеа, как я уже вам сказала.

Она резко развернулась. Когда Гаррик хотел обойти ее, чтобы держать фонарь в левой руке между ними, Лиана поймала его за запястье и заставила остановиться.

– Знаете, Гаррик, в Каркозе женщины до сих пор носят то, что было модно в Валлесе десять лет назад, – пожаловалась она. – Все люди глазеют на меня, как будто я – Госпожа, которая пришла спасти их. Шагу нельзя ступить, чтобы кто-нибудь не принялся расспрашивать меня о моей одежде или пытаться копировать ее. Я уже стараюсь не глядеть людям в глаза, не вступать в разговоры. Просто ужасно! Я постоянно ощущаю себя в клетке! И теперь здесь тоже…

– А зачем вы сюда приехали? – довольно грубо спросил Гаррик. – Если мода – единственно важная для вас вещь, то вам следовало оставаться в Валлесе.

Это ведь был его народ! Конечно, они простые крестьяне из глубинки и выглядели сущими клоунами для такой девушки, как Лиана. Особенно когда пытались блеснуть своими нарядами. Ну и что ж из того! Он ведь не ездит в Валлес насмехаться над его жителями, которые понятия не имеют о том, как стричь овец!

В своем гневе Гаррик не сразу понял, что звук, который он слышит, – это плач. Девушка горько рыдала, уткнувшись в ладошки.

– Госпожа? – растерялся юноша. – Лиана, я не хотел…

Что говорить дальше, он понятия не имел. И вообще был потрясен не меньше, чем когда морской демон внезапно цапнул его за ногу.

– Все в порядке, – отозвалась Лиана. Она и впрямь прекратила плакать и высморкалась в платочек, который достала из рукава. – Давайте постоим здесь минутку. Я не хочу возвращаться в таком виде – уродиной с покрасневшими глазами.

– Вот уж не думаю, что вы будете выглядеть уродиной, даже если натрете все лицо сажей, – возразил Гаррик, пытаясь помочь Лиане восстановить самообладание. – И уж, конечно, никто в этой деревне не обратит на подобные мелочи внимания.

Он махнул фонарем в сторону Барки.

– Сегодня утром здесь стоял военный трехпалубный корабль, и вы думаете, это так уж впечатлило людей?

– Вы имеете в виду женщин? – улыбнулась Лиана.

– Нет, Лиана, не только женщин, – рассмеялся Гаррик. – Отнюдь не их одних.

Молодые люди медленно пошли обратно.

– Честно говоря, не знаю, почему я здесь, Гаррик, – тихо сказала девушка. – Восемь месяцев назад явились солдаты и забрали меня из школы. Без всяких объяснений перевели в монастырь Святой Госпожи в Валлесе. Мне не причиняли никакого физического вреда. Просто я не могла покидать свою комнату иначе, как в сопровождении одной из Дочерей. И мне было запрещено с кем-либо разговаривать. Через несколько недель приехал мой отец и объявил, что я должна отправиться с ним.

– Простите меня, если я сказал что-то не то, Лиана, – искренне извинился Гаррик.

– Просто я ужасно напугана, – шепотом сказала девушка. – Я больше не узнаю своего отца! И не понимаю, что происходит… Мне так одиноко!

Гаррик совсем уж было собрался сказать, что тоже чувствует себя одиноко в последнюю неделю, когда в Барке начали происходить странные события. Но затем передумал.

Юноша ощутил вдруг вес гладкого медальона на груди, и где-то на задворках его сознания раздался раскатистый смех короля Каруса.

6

– Я пришла за простынями, которые вы хотели постирать, – сказала Илна, появляясь в дверях кухни. – Завтра к вечеру будут готовы, если погода не изменится.

Лора сидела в углу у полки, где подходило замешенное для хлеба тесто. Сейчас она как раз его проверяла.

– Я уж думала, ты не придешь, – с воинственным видом подняла она глаза на девушку. Лицо ее было опухшим, глаза красными. – Решила, что ты забыла.

– Я никогда не забываю о работе, за которую взялась, – холодно отрезала Илна. – Так вам надо постирать или нет?

Лора молча поднялась со своего табурета и снова занялась тестом. Оно у нее слишком поднялось, и сейчас женщина пыталась втиснуть липкую массу обратно в форму. Отвратительные блямбы расползались по каменной полке. Ну конечно, вместо замечательных пшеничных булок у нее получатся деревянные полешки, как будто из ржаной муки. Илна презрительно пожала плечами.

– Да уж, можешь забирать, – ответила наконец Лора. – Теперь, когда Шарина уехала, выбор у меня небогатый. Придется платить тебе.

– Я пережидала, пока схлынет эта толпа из зала, – пояснила девушка. Большая плетеная корзина для белья стояла у кухонной двери, ведущей во двор. Отсюда ее легко можно было перенести как к колодцу, так и к котлу, где обычно Лора кипятила простыни, если решала заняться стиркой сама. – Не хотела, чтоб меня приняли за одну из этих дурочек, распустивших хвост перед орнифальской дамой.

– Мне кажется, они из знатных, – откликнулась Лора, сердито вколачивая тесто в кастрюлю. – Этот Бешюу утверждает, что он ор-Виллет. Но я-то уверена, что в его фамилии присутствует «бор-». Если только Госпожа не отвратила от меня свою милость.

– А где сейчас ваша гостья? – спросила Илна. Она расстелила одну из простыней прямо на полу и теперь аккуратно складывала в нее остальное белье, предназначенное для стирки. Старшая женщина отметила мрачное настроение девушки, но истолковала его причины по-своему. – Она интересная женщина.

– Думаю, гуляет, – ответила Лора, особо не обращая внимания на собеседницу. – С Гарриком на берегу.

Илна замерла. Именно этого она опасалась с первой минуты, как увидела красавицу незнакомку в роскошной одежде. Илна была знакома с валлесскими модами. Ей приходилось выполнять работы для торговцев, которые подробно объясняли ей, какая именно ткань им нужна, с тем чтобы забрать готовый заказ на обратном пути через Барку.

– На берегу? – холодно повторила девушка. – Что ж, меня это не удивляет. Они все такие – эти прекрасные столичные дамы.

– Я воспитывала Шарину как родную дочь! – завела свою песнь Лора, яростно погружая руки в тесто. На мгновение она застыла, как бы размышляя, не заплакать ли? – Даже лучше, чем собственного ребенка, так как знала, что она благородных кровей. И каков результат? Она отбросила меня, как ненужную вещь, как только получила свой приз!

Илна стянула вместе концы нижней простыни и связала их двойным узлом.

– Да, – сказала она с глазами, горящими, как угли из камина. – Вы действительно воспитывали Шарину лучше собственного ребенка.

Девушка взвалила узел на плечо. Тюк получился изрядный, хрупкую фигурку почти не было видно под ним. Солдаты умудрились за несколько дней перепачкать все простыни на постоялом дворе.

У дверей Илна оглянулась. Лора по-прежнему неподвижно стояла в углу кухни.

Поддавшись внезапному раздражению, девушка бросила ей в лицо:

– Знаете ли, во всей деревне надо еще поискать такую дуру, как мать Гаррика! Неспособную разглядеть достоинства собственного сына!

После чего вышла со своим узлом, хлопнув дверью. Уже во дворе, переведя дух, пробормотала себе под нос:

– И клянусь, эта орнифальская сучка не получит Гаррика!

7

Стоял ослепительно ясный день, судно шло под главным парусом, используя легкий попутный бриз. Пенные следы разбегались от носа и двух рулевых весел, нарушая сложный рисунок медленных волн.

Трирему сопровождали четверо морских демонов. Три из них плыли по левому борту. Их мускулистые тела перемещались настолько синхронно, что казались частями одного животного. С другой стороны двигался всего один морской демон, зато настоящее чудовище – тонна живого веса десяти футов в длину с клыками в мужскую ладонь.

– Не нравится мне все это! – произнес капитан Личнау. – Ты только погляди на чертовых ящеров. Прямо как в то утро, когда мы попали в шторм, помнишь? Думаю, нам надо изменить курс и плыть к Сандраккану.

Шарина и Ноннус сидели на корме в тени импровизированного капитанского мостика. Им не хотелось смешиваться с Кровавыми Орлами, державшимися на своем прежнем месте перед мачтой. Не то чтобы девушка беспокоилась за свою безопасность – солдаты были приучены к дисциплине и вряд ли решились бы на какую-то выходку в присутствии офицеров и охраняемых аристократов. Просто рядом с Кровавыми Орлами она чувствовала себя не очень комфортно.

– Мы не можем плыть на Сандраккан, – воспротивилась Азера.

Оба королевских придворных приблизились к капитану и его помощнику Кизуте. Таким образом обсуждение курса корабля стало публичным делом, что и неудивительно при столь малых размерах судна. С полдюжины моряков находились поблизости и невольно прислушивались к разговору. – В лучшем случае граф просто враждебен королю Валенсу и не преминет нам навредить, в худшем же – он мог стакнуться с агентами королевы.

На веслах сидела лишь половина гребцов, да и то – на всякий случай. При столь благоприятном ветре весла были подняты, а трирема весело неслась вперед под раздутым парусом.

Свободные от дежурства гребцы расположились на выносных платформах по обе стороны судна. Они, правда, опасались свешивать ноги за борт из-за эскорта чудищ, просто загорали на солнышке и болтали о том, как им сегодня повезло. Можно не стирать в кровь руки о пропитавшиеся солью весла, а удить рыбку и отдыхать.

– Если ветер продержится, мы достигнем Киша вскорости после полудня, – возразил Кизута. – Утесы Сандраккана не намного ближе, к тому же мы рискуем потерять попутный ветер.

– Этого можете не опасаться, – заявил Медер бор-Медерман. Он бросил на свое ближайшее окружение победоносный взгляд, слегка затуманившийся при виде Шарины.

Девушка отвернулась, будто разглядывая морского демона за бортом. Он плыл, погруженный в воду, лишь гребень вдоль спины лентой извивался у поверхности. Участки кожи меж плавниками были лиловые с красным отливом из-за близости ярко-алого борта триремы. Шарине невольно подумалось: даже такая тварь может казаться красивой при определенном угле зрения.

Она вздрогнула и посмотрела на Ноннуса. Он неуловимо улыбался, как будто догадываясь о ее мыслях. Может, так оно и было…

– Мне не нужен мальчик для определения расстояния, Кизута, – резко сказал Личнау. – Меня волнует не расстояние…

У капитана на лысине красовался платок с узелками, и сейчас, чтобы выиграть время в споре, он стал ощупывать его, якобы проверяя крепость узлов.

– …а то, куда нас приведет выбранный курс, – сердито продолжил он. – А это – ни много, ни мало, Тегма с ее подводными камнями. Меня не сильно волнуют ваши политические проблемы с графом Сандракканом, и уж куда меньше, чем перспектива напороться в шторм на рифы.

Он указал на тройку морских демонов, следующих параллельным курсом, и добавил:

– И, если вам не нравятся эти твари, советую подумать, чем может обернуться кораблекрушение.

– Лично я не ожидаю никакого шторма, моряк, – холодно заявил Медер.

– При всем моем уважении к вам, господин, должен напомнить, что и первого шторма вы не ожидали! – съязвил капитан. – Если б тогда мы оказались так же близко к рифам, как предполагается сейчас, то всю прошедшую неделю мы бы кормили морских демонов!

Медер возмущенно поднял руку, но Азера бросила грозный взгляд на своего спутника и прервала грозивший затянуться спор. Затем обратила на капитана свои холодные, как у ящеров за бортом, глаза.

– Следи за своим языком, простолюдин, – отчеканила она ледяным тоном. – Или же тебе не придется ждать шторма, чтоб отправиться на корм этим тварям!

Личнау упал на колени и припал лбом к палубным доскам.

– Госпожа, – простонал он, не подымая головы, – доставить вас целыми и невредимыми в Валлес – это моя обязанность. Простите великодушно, если я слишком далеко зашел в своем рвении.

Шарина поморщилась, наблюдая со стороны развернувшуюся сцену. Она не знала, кто был прав в споре, но ее глубоко задело это зрелище. Честный человек вынужден на коленях вымаливать прощение только за то, что осмелился возразить высокородному аристократу. Хафт всегда был более демократичным по сравнению с остальными островами архипелага. А непосредственно в Барке подобные вопросы не возникали, поскольку представители голубых кровей не заглядывали в их деревушку.

– Рифы Тегмы – место, где морские демоны размножаются – произнес Ноннус, обращаясь скорее к Шарине, чем к распростертому капитану. – Иногда они уплывают довольно далеко оттуда – даже на тысячи миль, но крайне редко. А уж яйца демоны откладывают только на рифах.

Девушка удивленно подняла брови, услышав это название.

– А мне казалось, Тегма лежит во Внешнем Море, – сказала она. – Во всяком случае, так утверждает Ригал в своих «Скитаниях герцога Лачиша».

– Вот уж не знаю, где находилась Тегма во времена вашего герцога Лачиша, – произнес Ноннус, педантичностью тона прикрывая насмешку, – но когда мне довелось посетить остров, он располагался в пятидесяти милях вниз по течению от южного побережья Сандраккана. Когда-то это был остров, но затем он затонул так же, как и Йоль. Сейчас здесь кольцо рифов, столь же плотное, как девичий…

Отшельник прервался и подавил горький смешок.

– Дитя мое, – покачал он головой, – очутившись в мужском обществе, я снова превратился в мужика, каким был когда-то. Надеюсь, ты простишь меня. И буду смиренно молиться, чтоб Госпожа сделала то же самое, если…

Он начертал какой-то рисунок на палубе. Его палец не оставлял видимых линий, но Шарина проследила за его движениями и узнала образ Госпожи.

Ноннус поднял взгляд на девушку.

– …если случится то, чего я хочу избегнуть во что бы то ни стало, – завершил он свою фразу.

– Будем надеяться, что Пастырь присмотрит за нами, – произнесла Шарина, чувствуя себя не очень-то уютно. По правде говоря, жители Барки никогда не были особо набожны, хотя, конечно же, в каждом доме имелся маленький алтарь Госпожи и ее божественного супруга. А пастухи не забывали оставлять Дузи скромные подношения на склоне холма.

Находясь рядом с отшельником, девушка вдруг поняла, что его поклонение Госпоже диктовалось не естественной верой, а скорее жизненной необходимостью. Ноннусу отчаянно хотелось верить в существование чего-то еще, помимо мира, в котором он жил.

– Если вода в лагуне чистая, – принялся рассказывать он, – то можно разглядеть верхушки старинных построек на затонувшей Тегме. Представь себе ровные коричневые линии, отливающие розовым там, где падают солнечные лучи. А на самом деле они на глубине в сотни футов…

Тем временем обсуждение в верхах закончилось. Шарина могла только догадываться о его результатах, поскольку самоустранилась от участия в нем. Судя по тому, что курс корабля не изменился, возобладало мнение Азеры. К ним подошел Медер, очевидно, слышавший слова Ноннуса.

– Я планировал посетить Тегму, – произнес он, буравя отшельника прищуренными глазами, – Ну то есть рифы. Но мне сказали, что туда нет пути. Каким образом ты попал туда, старик?

Выражение лица Ноннуса не поменялось – он будто по-прежнему разглядывал морскую гладь.

– Это было много лет назад, – пожал он плечами. – Когда я еще мальчишкой охотился на тюленей. Тегма могла измениться с тех пор.

– Тегма не меняется, – отрезал Медер. Видно было, что он разрывается между гневом и любопытством. – Тегма – это хранилище древней силы.

– Она утонула так же, как и Йоль? – спросила Шарина, чтобы отвлечь внимание колдуна от Ноннуса. Она-то знала: насильно вовлечь отшельника в разговор невозможно, и боялась, что он своей нелюбезностью только усилит гнев колдуна.

– Скорее всего, да, – ответил Медер, смягчившись, видя заинтересованность девушки. – Но это случилось намного, неизмеримо раньше, Шарина. За тысячи лет до того. А может, и в тысячи раз раньше.

Он снова перевел требовательный взгляд на отшельника:

– Итак, я жду ответа: как ты попал туда, старик?

– Пьюльская плоскодонка может проникнуть почти повсюду, – мягко ответил Ноннус. – Как говорится, проскользнуть по поверхности луга в сырое утро. Шутка, конечно. А если серьезно, то я воспользовался весенним половодьем, чтоб пробраться меж верхушками кораллов, таким образом и преодолел атолл.

Он покачал головой с грустной улыбкой:

– Тогда я был гораздо моложе…

Медер о чем-то размышлял, пристально глядя на отшельника и постукивая двумя пальцами правой руки по ладони левой.

– Мы с тобой еще вернемся к обсуждению… – начал было он. Но в этот момент Ноннус вскочил на ноги, глядя куда-то на юг.

– Спустить парус! – взревел он голосом, которым можно было бы дробить скалы. – Гребцы, к веслам!

– Что? – заорал капитан Личнау, оборачиваясь в сторону, куда указывал отшельник. – Кто посмел…

Все Внутреннее Море почти до горизонта представляло собой нежно-зеленую гладь. Волнения на ней было не больше, чем на мельничном пруду в жаркий августовский полдень. Но на горизонте черной стеной вставала туча со сверкающими разрывами молний. И эта туча приближалась к триреме с хорошей скоростью скаковой лошади.

– Спустить парус! – раздался крик капитана. И в то же мгновение благоприятный ветер увял, а вместо него на судно обрушился первый удар шквала.