Текст книги "Сапфирная роза"

7

На следующее утро сразу после восхода они отправились в Демос. Отряд шел рысью, бряцая доспехами, и целый лес копий, украшенных вымпелами, возвышался над ним.

– Хороший день для путников, – сказал Вэнион, поглядывая на залитые солнцем поля. – Хотя я… Ну да ладно.

– Как ты сейчас себя чувствуешь, Вэнион? – спросил его Спархок.

– Много лучше, – улыбнулся магистр. – Говоря по чести, мечи эти были очень тяжелы. Они мне показали, что значит старость.

Некоторое время они ехали молча. Тишину нарушил Спархок.

– Да, невесело нам придется, Вэнион, – мрачно заметил он. – В Чиреллосе нас будет гораздо меньше, чем врагов, а если Отт начнет продвигаться вглубь страны, то Воргуну придется поторопиться, потому что тот, кто придет в Чиреллос первым, окажется победителем.

– Здесь мы можем положиться лишь на Всевышнего, Спархок. Уверен, он не захочет, чтобы Энниас стал Архипрелатом, и не захочет видеть Отта.

– Будем надеяться, что нет.

Телэн и Берит ехали бок о бок немного позади. За эти несколько месяцев между ними возникла дружба, может быть, из-за того, что оба они чувствовали себя немного не в своей тарелке среди старших.

– Слушай, Берит, я что-то не совсем понимаю, как происходят эти выборы? – спросил мальчик.

Послушник приосанился.

– Хорошо, Телэн. Когда старый Архипрелат умирает, патриархи Курии собираются в Базилике. Большинство других старших чинов духовенства тоже обычно приезжают туда, и еще короли эленийских государств. Вначале каждый король говорит короткую речь, хотя ни у кого из них нет права голоса в Курии. Только патриархи, и только они, решают, кому стать новым Архипрелатом.

– А у магистров что, нет права голоса?

– Магистры являются патриархами, молодой человек, – заметил Перрейн, ехавший немного позади.

– Я не знал. То-то я удивлялся, что все так стелются перед рыцарями Храма. А как же так получилось, что Энниас правит церковью в Симмуре? Где патриарх?

– Патриарх Адел – дряхлый старик, ему девяносто три года, – объяснил Берит. – Он еще жив, но, боюсь, уже не помнит, как его имя. Он живет на попечении Ордена в главном пандионском замке в Демосе.

– Так значит, Энниас, раз он только первосвященник, не имеет голоса, а отравить Адела он не сможет, потому что его защищает Орден.

– Потому-то ему и нужны деньги, чтобы подкупить людей, чтобы они говорили и голосовали за него.

– Погоди-ка, Энниас ведь только первосвященник?

– Ну да.

Телэн нахмурил брови.

– Если он только первосвященник, а другие патриархи, то почему же он думает, что его могут выбрать?

– Священнику не обязательно быть патриархом, чтобы стать главой церкви. Случалось, что Архипрелатом становился простой сельский священник.

– Все это как-то очень сложно. Не проще ли нам привести туда свою армию и посадить на трон нужного нам человека?

– И такое бывало в прошлом, но из этого никогда не выходило ничего хорошего. Богу неугодны такие способы.

– Я думаю, Богу еще больше не понравится, если на выборах победит Энниас.

– Твои слова не лишены некоторого смысла, Телэн.

Вперед ухмыляясь выехал Тиниен.

– Келтэн и Улэф просто превзошли самих себя, запугивая Личеаса. Улэф все рассказывает ему о достоинствах своего топора, а Келтэн расписывает виселицы и веревки. Кстати, заодно он показал бастарду несколько подходящих деревьев. Личеас уже почти в обмороке, боюсь, придется привязать его к седлу.

– Келтэн и Улэф простые люди и любят пошутить, – сказал Спархок. – Вот они и развлекаются. Зато Личеасу будет на что пожаловаться своей мамаше.

Около полудня они свернули на юго-восток и поехали по проселку. По-прежнему стояла солнечная теплая погода, и отряд без приключений добрался до Демоса к вечеру следующего дня. Колонна рыцарей свернула к южной окраине города, где стояли лагерем воины остальных Воинствующих Орденов, а Спархок, Келтэн и Улэф, огибая город с севера, отправились в монастырь, в котором была заключена принцесса Арисса. Вскоре показалась лесная лощина и в ней желтые песчаниковые стены монастыря. Мир и спокойствие, казалось, царили вокруг Божьей обители, и птицы звонко распевали в лучах послеполуденного солнца.

У монастырских ворот они спешились и стащили с седла закованного в цепи Личеаса.

– Нам нужно поговорить с матерью-настоятельницей, – сказал Спархок монахине привратнице. – Что, принцесса Арисса по-прежнему любит проводить время в саду у южной стены?

– Да, милорд.

– Сообщите матери-настоятельнице о нашем прибытии. Мы привезли сына Ариссы, – он взял Личеаса за шиворот и потащил через двор к обнесенному стенами саду. В душе Спархока холодным пламенем горел гнев.

– Матушка! – закричал бывший принц-регент, завидя Ариссу, и, высвободившись из хватки Спархока, заковылял к ней, пытаясь молитвенно сложить скованные цепями руки.

Принцесса Арисса вскочила со скамьи с негодующим видом. Круги под ее глазами стали уже не такими темными, как при прошлой встрече со Спархоком; изменилось выражение и самих глаз – вместо угрюмой озлобленности в них застыло самодовольное ожидание.

– Что все это означает? – грозно вопросила она, обнимая свое чадо.

– Они бросили меня в темницу, матушка, – залепетал Личеас. – Они грозят убить меня.

– Как вы осмелились обращаться подобным образом с принцем-регентом?! – взорвалась Арисса.

– Многое изменилось, принцесса, – холодно ответил Спархок. – Ваш сын больше не принц-регент.

– Никто не имеет права сместить его! Ты поплатишься за это жизнью, Спархок.

– Сомневаюсь, Арисса, – ухмыльнулся Келтэн. – Я не сомневаюсь, тебя обрадует весть о выздоровлении твоей племянницы.

– Элана?! Это невозможно.

– Почти невозможно. Но… Ты, как истая дочь матери-церкви, присоединишься к нам в наших благодарственных молитвах за ее чудесное выздоровление. Не правда ли это чудо? Три четверти королевского Совета попадало в обморок от неожиданности, а барон Гарпарин так и вовсе потерял голову.

– Но никто никогда еще не спасался от… – Арисса прикусила губу.

– От даррестина? – закончил за нее Спархок.

– Как ты?..

– Это было не так уж трудно, Арисса. Боюсь, вам придется поплатиться за все это. Королева была крайне недовольна вами и вашим сыном, а заодно уж и первосвященником Энниасом. Она приказала нам взять вас троих под стражу. Так что с этой минуты вы можете считать себя под арестом.

– И в чем же я обвиняюсь?

– Если мне не изменяет память, в государственной измене, не так ли, Келтэн?

– Да, именно эти слова употребила Ее Величество. Но мы все уверены, это недоразумение, ваше высочество, – ухмыльнулся в ответ тот. – Ты, твой сын и добрый первосвященник, конечно, без труда оправдаете перед судом свои добрые имена.

– Перед судом? – побледнев, произнесла Арисса.

– Само собой, принцесса. А чего же еще ожидать? По правде говоря, мы могли бы просто повесить вас всех, но, так как вы занимаете в королевстве определенное положение, придется выполнить определенные формальности.

– Какая чушь! – воскликнула принцесса. – Во мне течет королевская кровь, я не могу быть обвинена в совершении такого преступления.

– Вот и попытаешься объяснить это королеве Элане, – ответил на это Келтэн. – Не сомневаюсь, она не преминет выслушать вас всех, прежде чем вынести приговор.

– А так же вы обвиняетесь в убийстве своего брата, принцесса, – добавил Спархок. – Неважно, какая кровь течет в ваших жилах, одного этого достаточно, чтобы повесить кого угодно. Однако у нас нет времени на долгие разговоры. Подробности вам сообщит ваш сын.

В сад вошла пожилая монахиня и, неодобрительно поджав губы, поглядела на присутствующих в стенах ее монастыря мужчин.

– О, матушка-настоятельница, – поклонился Спархок. – По королевскому приказу я должен позаботиться о том, чтобы эти двое преступников дожидались суда в заключении. В вашем монастыре, несомненно, есть келья для кающихся грешников…

– Прошу простить меня, сэр рыцарь, – твердо ответила настоятельница, – но наш устав запрещает заключать грешников против их воли.

– О, с этим все в порядке, – улыбнулся Улэф. – Мы сами позаботимся обо всем. Мы скорее умрем, чем обидим служительниц Божьих. Я могу заверить вас, матушка, принцесса и ее сын не пожелают покинуть своих келий – они оба будут полностью поглощены покаянием. Единственное, что мне для этого понадобится – это цепи, несколько стальных болтов, молот и наковальня. Я без особого труда запру эти кельи, а вам и вашим сестрам не придется брать на себя этот труд и, упаси Боже, вмешиваться в государственные дела, – он немного помолчал и взглянул на Спархока. – Или, может быть, лучше их самих приковать к стенам?

Спархок немного подумал.

– Нет, – решил он, – не стоит. Они все же члены королевской семьи и обращаться с ними надо с некоторым пиететом.

– У меня, видимо, нет выбора, и мне придется согласиться с вашими требованиями, сэры рыцари, – сказала настоятельница. – Ходят слухи, что наша королева выздоровела. Это правда?

– Да, матушка, – ответил Спархок. – Королева в полном здравии, государственная власть в Элении снова в ее руках.

– Благодарение Господу! – воскликнула монахиня. – И как же скоро вы заберете из монастыря этих непрошеных гостей?

– Скоро, матушка, очень скоро.

– Что ж, мы будем молиться за душу принцессы Ариссы.

– Конечно.

– О, как трогательно, – язвительно произнесла Арисса, уже несколько оправившаяся от пережитого потрясения. – Если так пойдет и дальше, боюсь, меня просто стошнит.

– Вы начинаете раздражать меня, Арисса, – холодно произнес Спархок. – Я не советую вам делать этого. Если бы не королевский приказ, я отрубил бы вам голову прямо здесь и сейчас. Мой вам совет – примиритесь со Всевышним, потому что, без сомнения, вам скоро предстоит предстать перед Его престолом, – он с отвращением окинул ее взглядом и добавил, обращаясь уже к Келтэну и Улэфу: – Уведите ее с глаз долой.

Через четверть часа Келтэн и Улэф возвратились без Ариссы и Личеаса.

– Ну как, все в порядке? – спросил их Спархок.

– Полагаю, что кузнецу понадобится не меньше часа, чтобы отворить двери этих келий, – ответил Келтэн. – Мы отправляемся?

Они не проехали и полумили, как вдруг услышали тревожный крик Улэфа:

– Берегись, Спархок! – прокричал он и спихнул пандионца с седла.

Не успел Спархок оказаться на земле, как над спиной его коня просвистела стрела и исчезла в густой листве придорожных деревьев.

Келтэн выхватил из ножен меч и развернул лошадь туда, откуда, по всей видимости, стреляли.

– Эй, как дела? – спросил Улэф, спешившись и помогая Спархоку подняться на ноги.

– Ничего. Ушибся слегка. А у тебя тяжелая рука, друг мой.

– Извини, Спархок – я был встревожен.

– Все в порядке, Улэф. Не грех приложить силу, когда того требуют обстоятельства. Как ты сумел заметить эту стрелу?

– Слепая удача. Я случайно смотрел в том направлении и увидел, как двигаются ветви кустов.

Раздраженно ругаясь, к ним подъехал Келтэн.

– Смылся, – сообщил он.

– Этот любитель пострелять из лука начинает меня утомлять, – пробурчал Спархок, взбираясь в седло.

– Ты думаешь, это тот же, что в Симмуре? – спросил Келтэн.

– Мы же не в Лэморканде, Келтэн. Арбалеты здесь не стоят за печкой на каждой кухне. И вот еще что, давайте не будем говорить обо всем этом Вэниону. Я и сам о себе позабочусь, а у него и без того есть о чем болеть голове.

– Не знаю, прав ли ты, – покачал головой Келтэн. – Ну да дело хозяйское.

Рыцари четырех Воинствующих Орденов располагались в хорошо укрытом лагере в лиге к югу от Демоса. Спархок, Келтэн и Улэф направились к шатру, где их друзья беседовали с магистром ордена Сириник Абриэлем, магистром ордена Генидиан Комьером и магистром Альсионского Ордена Дареллоном.

– Ну как, принцесса Арисса обрадовалась новостям? – ухмыльнулся Келтэн.

– Что ж, ее можно понять. Можно мне взглянуть на Беллиом? – спросил Спархока Комьер.

Спархок вопросительно взглянул на Сефрению. Та не слишком уверенно, но все же кивнула. Спархок достал из-за пазухи полотняный мешочек, и, развязав его, положил Сапфирную Розу на ладонь. С тех пор, как он последний раз проделывал это, прошло несколько дней, но снова на самом краю зрения появилась тень, черная и еще более разросшаяся, будто впитавшая в себя тьму прошедших с тех пор ночей.

– Сила небесная, – выдохнул Абриэль.

– Да, это и правда он, – ухмыльнулся талесиец Комьер. – Убери-ка его лучше, Спархок, от греха подальше.

– Но… – запротестовал Дареллон.

– Вас заботит спасение вашей души, магистр? – мрачно спросил его Комьер. – Если да, то помните, нельзя смотреть на эту штуковину подолгу.

– Убери, Спархок, – твердо сказала Сефрения.

– У нас есть какие-нибудь новости об Отте? – спросил Келтэн.

– Он по-прежнему твердо стоит на лэморкандской границе, – ответил Абриэль. – Вэнион рассказал нам о признаниях бастарда Личеаса. По всей видимости, это делается по указке Энниаса. Ну, а Симмурский первосвященник заявит, что знает способ остановить Отта, и, конечно, получит по этому поводу еще несколько голосов.

– Интересно, Отту известно, что Беллиом находится у Спархока? – спросил Улэф.

– Азеш знает, – сказала Сефрения, – следовательно, и Отту это известно. Интересно другое – знает ли Энниас обо всем происшедшем?

– А что творится в Чиреллосе? – спросил Спархок Вэниона.

– По последним сообщениям, по-прежнему – Архипрелат все еще на волоске от смерти. Мы не сможем скрыть свое появление здесь, поэтому мы войдем в город открыто и даже придадим этому особое значение. Планы несколько изменились. Мы должны быть в Чиреллосе до того, как умрет Кливонис. Очевидно, что Энниас попытается насколько возможно ускорить начало выборов. Как только Кливонис скончается, патриархи, которые подпевают Энниасу, начнут созывать Курию на голосование. Возможно, первым вопросом, который будет обсуждать Курия, будет закрытие города.

– А Долманту известно, каково сейчас соотношение голосов?

– Это тайна для всех, сэр Спархок, – ответил Абриэль. – Многих патриархов еще нет в Чиреллосе.

– И некоторые не без помощи Энниасовых наемных убийц, – сухо заметил Комьер.

– Возможно, – согласился Абриэль. – В любом случае, в Чиреллосе сейчас сто тридцать два патриарха.

– А сколько должно быть? – спросил Келтэн.

– Сто шестьдесят восемь.

– А почему такое странное количество? – полюбопытствовал Телэн.

– Так было сделано намеренно, – объяснил Абриэль. – Количество выбрано так, чтобы для избрания нового главы Церкви понадобилась ровно сотня голосов.

– Сто шестьдесят семь было бы вернее, – подумав, заявил Телэн.

– Почему это? – заинтересовался Келтэн.

– Тогда сотня голосов составляла бы ровно три пятых части от общего количества, – сказал Телэн, глядя на непонимающее лицо Келтэна. – Ну ладно, зачем тебе сейчас забивать этим голову, Келтэн, – сказал он, – я потом тебе объясню.

– Неужели ты все это считаешь в голове, мальчик? – удивился Комьер. – У нас всегда уходит на эти подсчеты куча времени и бумаги.

– Привычка, милорд, – пояснил Телэн. – В моем деле иногда приходится подсчитывать что-нибудь быстро и про себя. А можно узнать, сколько примерно голосов сейчас принадлежат Энниасу?

– Примерно? Примерно шестьдесят пять, – ответил магистр.

– А на нашей стороне?

– Пятьдесят восемь.

– Так значит, никто не выигрывает! Ему нужно еще тридцать пять голосов, а нам – сорок два.

– Боюсь, все не так просто, – вздохнул Абриэль. – Процедура голосования, установленная отцами церкви, предусматривает, что для избрания Архипрелата требуется сто голосов, либо количество, представляющее собой ту же долю от числа присутствующих, что и сотня от ста шестидесяти восьми.

– Так, – еще через некоторое время продолжил Телэн, – значит сейчас Энниасу понадобится восемьдесят голосов. Ему не хватает всего пятнадцать, – мальчик нахмурил брови. – Но если сложить тех, кто за Энниаса, и тех, кто за нас, то получится сто двадцать три. А вы сказали, что в городе сто тридцать два патриарха.

– Девять патриархов еще никак не дали понять, какого мнения они придерживаются, – сказал Абриэль. – Долмант подозревает, что так они надеются вытянуть из Энниаса побольше золота. Во время обсуждения в Курии других вопросов, для решения которых нужно простое большинство голосов, они голосуют то за предложения Энниаса, то против, чтобы продемонстрировать ему свою силу. Боюсь, что во время выборов их будет интересовать только собственная выгода.

– Ну так нам все равно нечего беспокоиться насчет этих девяти голосов. Энниасу-то ведь не хватает пятнадцати.

– Нет, не пятнадцать, – сказал Дареллон. – Из-за всех этих убийств и солдат церкви, разгуливающих по Чиреллосу, семнадцать патриархов – противников Энниаса прячутся где-то в Священном городе. Они не будут присутствовать на выборах, а это изменяет необходимое число голосов.

– От этих разговоров у меня скоро разболится голова, – пожаловался Улэфу Келтэн.

– Да, беда, милорды, – покачал головой Телэн. – Без этих семнадцати Энниасу нужно всего лишь шестьдесят девять голосов. Значит, не хватает четырех. Только четырех.

– И как только у него окажется достаточно денег, чтобы удовлетворить запросы четырех из этих девяти – он выиграл, – мрачно заметил сэр Бевьер. – Мальчик прав, милорды – мы попали в беду.

– Тогда мы должны изменить число голосующих, – сказал Спархок.

– Как ты собираешься сделать? – спросил Келтэн.

– Как? Разыскать в Чиреллосе этих самых прячущихся патриархов и под охраной доставить их в Базилику, чтобы они все же приняли участие в голосовании. Тогда Энниасу понадобится восемьдесят голосов, чтобы победить, а он не сможет набрать такого количества.

– Но и мы тоже, – заметил Тиниен. – Даже если мы приведем этих патриархов в Базилику, у нас все равно будет только пятьдесят восемь голосов.

– Шестьдесят два, сэр Тиниен, – поправил его Берит. – Ведь магистры Орденов тоже – патриархи, и вряд ли вы будете голосовать за Энниаса, милорды.

– Это опять изменяет количество голосующих. Теперь вместе с теми семнадцатью всего получается сто тридцать шесть, – сказал Телэн. – Значит, решающее число голосов становится восемьдесят два, точнее сказать – восемьдесят один с кусочком.

– Да, недостижимое число для любой стороны, – мрачно усмехнулся Комьер, – у нас тоже нет никакой возможности выиграть.

– Мы пока и не стремимся к этому, – сказал Вэнион. – Сейчас главное – не дать Энниасу сесть на трон, – магистр пандионского Ордена поднялся и принялся расхаживать по шатру. – Как только мы доберемся до Чиреллоса, мы попросим Долманта отправить Воргуну послание, где говорилось бы о религиозной смуте в Священном городе. Также это послание будет содержать подписанную четырьмя магистрами Воинствующих Орденов просьбу приостановить военные действия в Арсиуме и как можно быстрее выступать в Чиреллос. Его армия будет просто необходима нам здесь, тем более, если Отт двинет войска вглубь страны.

– Чтобы послать королю такое письмо, требуется голосование Курии, – заметил Дареллон. – Каким образом вы надеетесь набрать большинство голосов?

– Я не собирался ставить этот вопрос на голосование, мой друг, – с легкой улыбкой ответил Вэнион. – Твердая репутация Долманта убедит патриарха Бергстена в подлинности послания, а уж Бергстен не преминет заставить Воргуна выполнить наши указания. Позже, я думаю, у нас будет возможность извиниться за это маленькое недоразумение. А Воргун тем временем будет уже в Чиреллосе, вместе с объединенными армиями Запада.

– За исключением эленийской армии, – настойчиво проговорил Спархок. – Мою королеву в Симмуре защищает только пара воров.

– Не хочу обидеть тебя, сэр Спархок, – сказал Дареллон. – Но вряд ли сейчас время думать об этом.

– Должен с вами не согласиться, Дареллон, – возразил Вэнион. – Энниасу по-прежнему жизненно необходимы деньги. А значит – доступ в сокровищницу Элении, не только для того, чтобы подкупить этих девятерых патриархов, но и для того, чтобы держать в повиновении уже подкупленных. Поэтому защита королевы Эланы и ее казны сейчас еще важнее, чем когда-либо раньше.

– Может, вы и правы, Вэнион, – согласился Дареллон, – я об этом как-то не подумал.

– Ну что ж, – подытожил Вэнион, – когда Воргун со своими армиями будет в Чиреллосе, соотношение сил заметно изменится. Влияние Энниаса на его приверженцев довольно шатко и часто держится только на том, что улицы города патрулируют его солдаты. Как только это прекратится, я думаю, немалая часть его союзников от него отвернется. Значит, наша задача такова – как можно скорее очутиться в Чиреллосе, послать бумаги Воргуну и разыскать прячущихся патриархов, чтобы под охраной препроводить их в Базилику для участия в выборах, – он взглянул на Телэна. – Так сколько нам необходимо будет голосов, чтобы не дать Энниасу сесть на Золотой трон?

– Допустим, что Энниасу удастся перетянуть на свою сторону этих девятерых. Тогда у него будет семьдесят четыре голоса, милорд. Если мы найдем хотя бы шестерых из тех семнадцати, общее число голосующих станет сто двадцать пять. Три пятых части из этого – семьдесят пять.

– Очень хорошо, Телэн, – сказал Вэнион. – Значит, все, что нам нужно сделать – это отправиться в Чиреллос, разбить город на участки, обыскать их все и найти шестерых патриархов, которые согласились проголосовать против Энниаса. Надо убедить их явиться в Базилику и подождать с началом голосования до прибытия короля Воргуна.

– Это все равно еще не будет нашей победой, Вэнион, – произнес Комьер. – Но это лучшее, что мы пока можем сделать.

Этой ночью Спархок снова спал беспокойно. Темнота, окружавшая его, как будто пульсировала от криков, стонов и ощущения неминуемой беды. В конце концов он поднялся со своего ложа, накинул на себя монашеский плащ и отправился искать Сефрению.

Как он и предполагал, Сефрения сидела перед входом в свою палатку с неизменной чашкой чая в руках.

– Ты хоть когда-нибудь спишь? – спросил он с некоторым раздражением в голосе.

– Твои сны не дали мне заснуть, дорогой мой.

– Ты знаешь, что мне снится? – удивился он.

– Не в подробностях, но я знаю, что тебе снятся тяжелые сны.

– Я снова видел тень, когда показывал Беллиом магистрам.

– И это лишает тебя покоя?

– Частично. Ты знаешь, кто-то снова стрелял в меня из арбалета, когда мы возвращались из монастыря, где заключена Арисса.

– Но это ведь было до того, как ты вынимал Беллиом. Может, эти события все же не связаны друг с другом?

– Может, и нет. А может, тень предвидит события в будущем. Возможно, ей и не нужно ждать, чтобы я дотронулся до камня, чтобы послать кого-нибудь убить меня.

– Что, в рассуждениях эленийцев всегда так много «может быть»?

– Да нет. Но сейчас все это меня беспокоит. Хотя не настолько, чтобы заставить меня пренебречь различными предположениями. Азеш посылает своих прислужников убить меня уже не впервые. И каждый раз это сверхъестественные твари. И эта тень тоже. Иначе и ты смогла бы увидеть ее.

– Да, это верно.

– Тогда надо быть просто дураком, чтобы не быть настороже только потому, что нельзя убедительно доказать, что эта тень послана Азешем.

– Что ж, верно и это.

– И хоть этого нельзя доказать, но я-то точно знаю, что существует связь между ней и Беллиомом. Я еще пока не знаю, что за связь, а всякие случайности только мешают разобраться в этом. Но стоит предполагать худшее – тень эта принадлежит Азешу, она следует за Беллиомом и именно она подсылает мне убийц.

– Все это не лишено смысла.

– Что ж, я рад, что ты согласна со мной.

– Однако ты и сам во всем неплохо разобрался, Спархок. Так зачем же ты искал меня?

– Мне нужно было все это рассказать тебе.

– Понимаю.

– Кроме того, мне приятно быть в твоем обществе.

Сефрения ласково улыбнулась.

– Иногда ты бываешь таким хорошим мальчиком, Спархок. А теперь скажи-ка мне, пожалуйста, отчего ты не рассказал о последнем покушении на твою жизнь Вэниону?

– Я вижу, ты не одобряешь этого, – вздохнул он.

– Честно говоря, нет.

– Мне просто не хотелось, чтобы он запихнул меня в середину колонны, где со всех сторон меня прикрывали бы своими телами и щитами рыцари. Я должен сам видеть, что ждет меня, Сефрения. Если я буду знать, то в нужный момент смогу и сам показать когти.

Фарэн пребывал в еще более дурном расположении духа, чем обычно. Видимо, сказывалась полуторадневная тяжелая дорога. Лигах в пятнадцати от Чиреллоса магистры приказали рыцарям спешиться и вести лошадей в поводу, чтобы дать отдохнуть усталым животным. За короткое время, которое потребовалось Спархоку, чтобы слезть с седла, Фарэн умудрился укусить его трижды. Правда, укусы были направлены лишь на то, чтобы показать свое раздражение – за последнее время Фарэн понял, что кусать хозяина, когда тот в полном боевом доспехе, опасно для зубов. Так как укусы не возымели действия, чалый извернулся и нанес солидный удар по бедру своего хозяина. Спархок понял, что пора принимать меры. С помощью Келтэна он поднялся, поднял забрало и, схватившись за узду, притянул морду Фарэна к себе так, чтобы смотреть прямо в глаза своему боевому коню.

– Прекрати немедленно весь этот балаган, – резко приказал он.

Спархок протянул руку в железной перчатке, и, схватив Фарэна за левое ухо, с мрачным ожесточением принялся выкручивать его.

Фарэн заскрежетал зубами. В глазах его появились слезы.

– Теперь, я надеюсь, мы поняли друг друга? – раздраженно спросил Спархок.

Но жеребец еще не сдался. Копытом передней ноги он нанес удар по колену хозяина.

– Ну как знаешь, Фарэн, – сказал ему Спархок. – Но предупреждаю – ты будешь выглядеть без этого уха просто смешно.

Он выкрутил ухо еще сильнее, так что Фарэн заржал от боли.

– Всегда приятно бывает поговорить с тобой, – проворчал Спархок, разжимая руку. Потом, похлопав коня по потной шее, смягчившимся голосом произнес: – Ну что, старый дурень, ты в порядке?

С нарочитым равнодушием Фарэн пряднул ушами, вернее одним ухом – правым.

– Я гнал тебя так по необходимости, а не ради развлечения, – объяснил Спархок. – Скоро уже все кончится. Ну так я могу на тебя положиться теперь?

Жеребец глубоко втянул в себя воздух и забил копытом.

– Ну вот и хорошо. Теперь пойдем.

– Это что-то действительно необычное, – заметил Абриэль Вэниону. – Впервые вижу, чтобы конь и человек так понимали друг друга.

– Да уж, друг мой, – согласился Вэнион. – Спархок и сам по себе не сахар, а вместе со своим конем он превращается в настоящее бедствие.

Примерно с полмили они еще прошли пешком, потом забрались в седла и продолжали свой путь к священному городу.

Около полуночи колонна пересекла широкий мост через реку Аррук и оказалась перед одними из западных ворот Чиреллоса. Ворота, как и ожидалось, охранялись солдатами церкви.

– Я не могу пропустить вас до восхода солнца, милорды, – твердо сказал им начальник стражи. – По приказу Курии мы не пропускаем вооруженных людей в ночные часы.

Магистр Комьер потянулся за своим топором.

– Не стоит торопиться, мой друг, – мягко остановил его Абриэль. – Я полагаю можно преодолеть эти трудности без кровопролития. Капитан, – обратился он к солдату в красном обмундировании.

– Да, милорд, – голос капитана был оскорбительно самодоволен.

– Приказ, о котором было упомянуто, распространяется на членов Курии?

– Милорд? – сконфужено пробормотал капитан.

– Я задал простой вопрос, капитан. Достаточно ответить «да» или «нет». Так распространяется этот приказ на патриархов церкви?

– Никто не может воспрепятствовать патриарху церкви, милорд.

– Ваша светлость, – поправил его Абриэль.

Начальник стражи туповато заморгал.

– Патриарха церкви следует называть «ваша светлость». По положениям наших законов я и мои три спутника являемся патриархами церкви. Постройте ваших людей, капитан. Мы хотим произвести проверку.

Начальник стражи мялся в нерешительности.

– Я приказываю властью, данной мне церковью, лейтенант. Вы что же, выказываете открытое неповиновение ей?

– Простите, ваша светлость, вы ошиблись, я – капитан, – робко поправил начальник стражи.

– Вы были капитаном, лейтенант. Теперь – нет. И если вы не хотите стать капралом или сержантом, извольте выполнять мои приказания.

– Слушаюсь, ваша светлость, – быстро ответил бывший капитан. – Эй, вы! – прокричал он своей команде, – быстро строиться и приготовиться к проверке! Поживее, поживее!

Внешний вид ночной стражи, по словам магистра, иначе сказать – патриарха Дареллона, оставлял желать много лучшего. После того, как он весьма нравоучительным тоном высказал свои замечания солдатам, колонна без дальнейших задержек вступила в стены Священного города. Ни смеха, ни даже улыбки не было на лицах рыцарей, пока они не отъехали на достаточное расстояние от ворот.

Несмотря на поздний час по улицам Чиреллоса вышагивали многочисленные патрули солдат церкви. Спархок хорошо был знаком с этой породой людей и знал, что их преданность держится на деньгах. В Священном городе их было довольно много, они уже освоились и вели себя грубовато-надменно. Вид четырех сотен рыцарей Храма в полном доспехе на улицах ночного Чиреллоса заставил их поубавить спеси, по крайней мере, простых солдат. Офицерам понадобилось много больше времени, чтобы смириться с этой неприятной правдой. Один из молодых офицеров был так увлечен сознанием собственной значимости, что загородил колонне дорогу и потребовал предъявить бумаги, удостоверяющие право на въезд в город. К сожалению при этом он не потрудился оглянуться назад, иначе он увидел бы, что его собственное войско с позором разбежалось. Он продолжал чего-то требовать и отдавать приказы, пока Спархок не позволил Фарэну подойти к нему поближе и нанести копытом передней ноги несколько ударов по самым чувствительным местам.

– Ну как, теперь тебе полегчало? – спросил Спархок своего коня.

Фарэн злобно всхрапнул.

– Келтэн, пора начинать, – сказал Вэнион. – Пусть колонна разобьется на небольшие отряды – скажем, по десять человек, и распределится по всему городу, так, чтобы всем было известно, что прибыли рыцари Храма и предлагают защиту каждому патриарху, который захочет отправиться в Базилику на голосование.

– Да, милорд Вэнион! – с энтузиазмом откликнулся Келтэн. – Мы разбудим священный город! Уверен, все, затаив дыхание, ждут новостей, которые я принесу.

– Как ты думаешь, – спросил Вэниона Спархок, – можно хоть немного надеяться, что он когда-нибудь повзрослеет?

– Надеюсь, что нет, – мягко ответил магистр. – Неважно, сколько нам лет, в каждом из нас всегда живет ребенок, и это прекрасно.

Магистры в сопровождении Спархока, его спутников и двух десятков охраны продолжали путь по широкой улице.

Скромное жилище Долманта охранялось взводом солдат, и Спархок узнал их командира – одного из самых преданных людей демосского патриарха.

– Мы тут случайно проезжали мимо и решили нанести визит вежливости, – с улыбкой проговорил Вэнион. – Надеюсь, с его светлостью все в порядке?