Текст книги "Алмазный трон"

Дэвид Эддингс
АЛМАЗНЫЙ ТРОН

Пролог
Гвериг и Беллиом – из легенд о Троллях-Богах

На рассвете времен, еще задолго до того, как одетые в шкуры и вооруженные крепкими дубинами прародители стириков покинули горы и леса Земоха ради равнин центральной Эозии, жил в глубокой пещере, затерянной среди вечных снегов северной Талесии, маленький и злосчастный тролль по имени Гвериг. Жил изгоем из-за своей уродливости и чрезмерной жадности, проводя все время в земных глубинах в поисках золота и драгоценных камней для своей ревностно оберегаемой сокровищницы. И пришел день, когда он оказался в глубокой подземной галерее и при мерцающем свете факела увидел в стене темно-голубой драгоценный камень, размером больше своего кулака. Дрожа от охватившего его волнения, Гвериг долго вглядывался в сверкающую глубину камня, понимая, что находка эта дороже, чем все сокровища, собранные им за столетия. С величайшей осторожностью Гвериг стал извлекать камень из гранитной темницы, где покоился тот с начала мира. С каждой минутой тролль все больше восхищался очертаниями самого самоцвета и все больше ему хотелось вынуть сокровище невредимым, чтобы затем, огранив и отшлифовав его, во много раз увеличить его ценность.

Когда, наконец-то, голубое чудо оказалось в его руках, Гвериг заспешил в свою пещеру, где располагались его сокровищница и мастерская. Там он расколол один из своих бриллиантов и из осколков смастерил инструменты для обработки найденного камня.

Десятилетиями, при свете коптящих факелов, Гвериг шлифовал грани своей бесценной находки, бормоча всевозможные заклинания и магические формулы, которые должны были наделить камень всем могуществом Троллей-Богов. Когда работа была завершена, камень принял очертания розы глубокой сапфирной голубизны. И он назвал его Беллиом, цветок-гемма, и верил, что нет для этого камня на свете ничего невозможного.

Но сила, заключенная в Беллиоме, была неподвластна его несчастному безобразному владельцу, и Гвериг, в ярости колотя по каменному полу своего жилища, воззвал к богам и, суля им горы золота и серебра, просил у них совета. Боги открыли Гверигу, что к могуществу Беллиома должен существовать ключ, при помощи которого владелец его может исполнить любые свои прихоти. И Гвериг узнал, как получить господство над камнем. Из лучшего золота выковал он пару колец, и каждое украсил овальным осколком самого Беллиома. Надев на руки по кольцу он поднял Беллиом, и глубокая синева перелилась из малых камней в сапфирную розу, и камни колец стали бледными, как обычные бриллианты. Чувствуя волну магической силы, исходящую от цветка-геммы, Гвериг упивался сознанием того, что камень согласен ему подчиняться.

Века катились один за другим, и велики были чудеса, что творил Гвериг властью Беллиома. Но наступило время, когда стирики пришли на земли троллей. И тогда же Старшие Боги Стирикума, прослышав о непомерном могуществе Беллиома, возжелали в сердцах своих власти над ним. Но Гвериг был хитер, и опутал подходы к своей пещере паутиной чар, чтоб никто не мог пройти туда и разлучить его с сапфирной розой.

Прошло время, и Младшие Боги Стирикума обратили свои помыслы к волшебному камню, и на совете решили, что вещь, дарующая такое могущество своему хозяину, не должна более оставаться сокрытой в земле. И сговорились они если уж и не завладеть самим Беллиомом, то хотя бы лишить его настоящего владельца власти над ним. Для исполнения своего замысла они избрали проворную богиню Афраэль. Была она такая тонкая и легкая, что без труда смогла бы пройти через самые тонкие расщелины, которые Гвериг даже не счел нужным зачаровать. Афраэль отправилась на север и вскоре была в его пещере. Представ перед троллем, Афраэль запела, и так прекрасен был ее голос, что Гвериг забыл про все свои страхи. Не прошло и нескольких минут, как карлик-тролль заснул с блаженной улыбкой на лице. И тогда Афраэль сняла кольцо его с правой руки и заменила кольцом с обычным бриллиантом. От ее прикосновения Гвериг проснулся, но увидев, что на пальце у него по-прежнему сияет кольцо, успокоился, наслаждаясь пением богини. Когда погрузившийся в сладкие грезы Гвериг вновь смежил веки, легкая Афраэль сняла кольцо с пальца его левой руки, заменив его, как и в прошлый раз, фальшивым. Снова тролль вскочил на ноги, с тревогой глядя на свою левую руку, и опять был обманут видом поддельного кольца. И снова запела Афраэль, и пела до тех пор, пока Гвериг не забылся глубоким сном. А Афраэль тем временем незаметно ускользнула, унося с собой волшебные кольца – ключ к могуществу Беллиома.

Через несколько дней тролль достал Беллиом из хрустального ларца, где тот хранился, и обратился к его силе, но камень молчал. Ярость Гверига не знала границ, когда понял он, как был обманут. Несколько веков бродил Гвериг по земле в поисках богини Афраэль и своих колец, но все было тщетно.

Долгое время Стирикум царил над горами и равнинами Эозии. Но пришло время, и в земли стириков вторгся с востока народ эленийцев. После долгих блужданий некоторые из них пришли в далекую северную Талесию и изгнали оттуда Стириков и их богов. Когда эленийцы прослышали о Гвериге и его Беллиоме, они бросились искать по всей Талесии вход в пещеру тролля, привлеченные слухами об огромной ценности камня, не имея и понятия, какая в действительности сила таится в его лазурных лепестках.

Наконец мысль завладеть Беллиомом пришла к Эдиану – самому могучему и искусному воителю Древней Талесии. На свой страх и риск он обратился к Троллям-Богам, и те, смилостивившись над ним, поведали, что Гвериг ушел в пограничные земли в поисках богини Афраэль, дабы вернуть себе похищенные кольца, о волшебных свойствах которых Тролли-Боги умолчали. Эдиан отправился на север, где в течение полудюжины лет ждал появления Гверига.

Когда же наконец карлик-тролль явился в эти места, Эдиан предстал перед ним и, лицемеря, говорил, что знает, где находится Афраэль, но скажет это только если Гвериг наполнит его шлем добрым желтым золотом. Обманутый Гвериг повел Эдиана к своей пещере и, взяв у него шлем, доверху наполнил его золотом из своей сокровищницы. Выйдя, тролль снова наложил чары на свое жилище. Получив золото, Эдиан, ничуть не смущаясь своей лжи, объявил Гверигу, что Афраэль находится в Хорсете, что на западном побережье Талесии. Тролль поспешил в Хорсет, а Эдиан тем временем вновь, подвергая свою душу опасности, обратился к Троллям-Богам, моля их разрушить чары, освободить доступ в пещеру. Непостижим ход мысли непостоянных богов – вход в пещеру был открыт.

Как только алый рассвет превратил равнины Севера в ледяное пламя, Эдиан покинул пещеру тролля, унося с собой Беллиом. Возвратившись в свою столицу Эмсат, он выковал корону и украсил ее похищенным камнем.

Скорбь несчастного Гверига не знала границ, когда возвратившись ни с чем в свою пещеру, он обнаружил, что он потерял не только ключ к власти над Беллиомом, но и сам цветок-гемму, столь дорогой его сердцу. С тех пор он часто таился ночами в полях и лесах близ Эмсата, надеясь вернуть свое сокровище, но потомки Эдиана зорко следили за ним, защищая драгоценность, добытую их предком.

Долгие годы Азеш, один из Старших Богов Стирикума, лелеял в сердце мечту овладеть Беллиомом и ключом к его могуществу. И однажды он послал четыре своих орды из Земоха, чтобы взять гемму силой. Тогда Короли Запада взяли в руки оружие и, объединившись с Рыцарями Храма, готовились встретить армии Отта из Земоха и его темного бога Азеша. Король Талесии Сарек взошел на корабль с несколькими вассалами и отправился на юг от Эмсата, оставив своим графам королевский приказ выступить вслед за ним как только вся Талесия будет поднята на войну. Однако король Сарек так и не достиг места великой битвы в долинах Лэморканда, но пал сраженный копьем воина из Земоха в мелкой стычке у берегов озера Вэнн в Пелозии. Один из вассалов его, будучи смертельно раненым, подхватил корону, падающую с головы его господина, и, мужественно сражаясь, пробивался к болотистым восточным берегам озера. Там, жестоко теснимый врагами, чувствуя близость смерти, он бросил корону Талесии в мрачные, затененные торфяной мутью воды озера Вэнн. А из ближайшего болотца на это с ужасом взирал Гвериг, все еще не потерявший надежды вернуть себе Беллиом и везде неотлучно следовавший за ним.

Воины Земоха, убившие короля Сарека, тут же принялись разыскивать корону в топких глубинах озера, надеясь с триумфом принести ее Азешу, но их поиски были прерваны появлением колонны Рыцарей Альсиона, мчащихся из Дэйры, чтобы вступить в битву в долинах Лэморканда. Альсионцы набросились на земохцев и перебили всех до последнего. Преданный вассал короля Талесии был с почестями похоронен, и альсионцы продолжали свой путь, не ведая, что оставляют в торфяных трясинах озера Вэнн легендарную корону Талесии.

С тех пор по Пелозии поползли слухи, что безлунными ночами на болоте появляется темный силуэт бессмертного карлика-тролля, ищущего свою пропажу. Но Гвериг не решается вступить в темные воды озера на своих коротких шишковатых ногах, и ему остается только бродить вдоль кромки воды, скорбно взывая к своему Беллиому и, не получая ответа, стенать в смертельной печали.

Часть первая
«Симмур»

1

Мягкий серебряный дождь сыпался с ночного неба, свивая водяные кружева вокруг черных глыб сторожевых башен города Симмура, шипя в огне факелов, висящих по обеим сторонам широких ворот. В отблесках трепещущего пламени камни дороги, ведущей в город, казались черными и блестящими. Невдалеке показалась фигура одинокого всадника. Завернувшись в темный тяжелый плащ путешественника, он восседал на крупном чалом жеребце с длинной спутанной гривой. Путник был высок, сухощав и широк в кости. Порой пряди его темных неухоженных волос спадали на красивое лицо, которое портил лишь перебитый нос. В его посадке была заметна многолетняя привычка, а постоянная настороженность выдавала опытного воина.

Звали его Спархок, и выглядел он на десять лет моложе, чем был на самом деле. Разрушительное действие времени отразилось не столько в увядании лица, сколько в душевном разладе, да еще напоминало о себе несколькими багровыми рубцами на его теле, всегда болевшими в сырую погоду. Однако этой ночью он чувствовал свои годы и мечтал только о сухой постели на каком-нибудь уединенном постоялом дворе. Спархок возвращался домой после долгих лет скитаний под чужим именем в стране, где никогда не идет дождь, где солнце тяжелым молотом бьет в раскаленную наковальню песка, скал и растрескавшейся земли, где стены домов, толстые и белые, отражают удары солнца, где в серебряных лучах утреннего света грациозные женщины с черной вуалью на лицах спешат к колодцам с большими глиняными кувшинами на плечах.

Чалый встряхнулся и остановился перед караульной будкой, в круге красного света, отбрасываемого коптящими факелами. Небритый страж ворот в ржавой кирасе и небрежно свисающем с плеча зеленом заплатанном плаще вывалился из будки и преградил дорогу Спархоку. Голосом, осипшим от вина, он прокричал:

– Назови свое имя!

Спархок пристально посмотрел на него и, откинув свой плащ, обнажил висящий на груди тяжелый серебряный амулет. Глаза полупьяного стражника расширились от изумления, и он, отступив на шаг, пробормотал:

– Прошу прощения, мой господин. Проезжайте.

Тут из будки высунулась голова второго стражника.

– Кто это, Рэф? – поинтересовался он.

– Тише! Это Рыцарь Ордена Пандиона.

– Что ему нужно в Симмуре?

– Не стоит задавать лишних вопросов пандионцам, Брел, – ответил человек по имени Рэф, заискивающе улыбаясь, глядя на Спархока.

– Новый человек, – произнес он извиняющимся тоном, указывая на своего товарища, – в свое время всему научится. Можем ли мы вам чем-нибудь услужить, мой господин?

– Нет, – ответил Спархок. – А вы шли бы лучше с дождя, милейший, а то простудитесь. – Бросив стражнику монетку, Спархок въехал в город, и стук копыт его угрюмого коня разнесся эхом по узким, мощенным булыжником улицам.

Район, прилегающий к воротам, был беден. Тесно жались друг к другу обшарпанные дома, верхние этажи которых нависали над мокрой захламленной мостовой. Грубо намалеванные вывески покачивались, скрипя заржавленными петлями, на ночном ветру, указывая на всевозможные лавки и мастерские. Насквозь промокшая жалкая дворняга кралась вдоль улицы, поджав хвост. В остальном же улица была совершенно пуста.

Однако спустя некоторое время Спархок разглядел в неверном свете одного из факелов одинокую фигуру уличной девицы. Подобно бледному призраку, она испуганно глядела на остановившегося рядом с ней рыцаря, кутаясь в жалкие изорванные лохмотья.

– Не желаете ли приятно провести время, сэр? – жалобно протянула она. Широко раскрытые глаза смотрели на Спархока с изможденного еще детского лица.

Спархок склонился в седле и положил в ее испачканную ладонь несколько монеток.

– Ступай домой, сестренка, – произнес он. – В такую дождливую ночь вряд ли у тебя сыщутся покупатели. – Затем он выпрямился и поехал дальше, оставив девушку в величайшем изумлении.

Проехав несколько домов, Спархок свернул в темный проулок и услышал слева от себя чьи-то поспешные шаги и обрывки фраз, произносимых шепотом. Чалый фыркнул и прижал уши.

– Не стоит так беспокоиться, – посоветовал ему Спархок мягким, похожим на шелест сухой травы, голосом. Это был один из тех голосов, которые заставляют людей прислушиваться к себе. Затем Спархок заговорил громче, обращаясь к паре грабителей, спрятавшихся в темноте.

– Я бы с радостью оказал вам услугу, приятели, но сейчас слишком поздно, и у меня нет настроения развлекаться. Почему бы вам не заняться каким-нибудь подвыпившим молодым повесой, а заодно остаться живыми.

В подтверждение своих слов Спархок откинул полу мокрого плаща так, чтобы стала видна рукоять меча, висевшего у него на поясе. За этим последовало короткое молчание и шум быстро убегающих ног. Чалый насмешливо фыркнул.

– Я сентиментален, – объяснил Спархок, запахивая плащ.

Они двинулись дальше, и вскоре оказались на широкой площади, сплошь усеянной яркими холщовыми торговыми балаганами. Некоторые владельцы лавок, еще на что-то надеясь, не закрывали торговлю в этот поздний час и скрипучим криком зазывали редких спешащих домой прохожих. Кучка гуляк высыпала из двери дешевой таверны, горланя что-то пьяными голосами. Ожидая, пока они на заплетающихся ногах пересекут площадь, Спархок внимательно огляделся вокруг.

Будь на площади побольше народу, тогда возможно даже тренированный глаз Спархока не заметил бы Крегера. Крегер был невысокого роста и весь какой-то взъерошенный и растрепанный. Башмаки его были в грязи, а каштанового цвета накидка огромным небрежным узлом завязана под горлом. Он неуклюжей походкой ковылял по площади, высматривая что-то под дождем своими близорукими водянистыми глазами.

У Спархока перехватило дыхание. Он ни разу не видел Крегера с той самой ночи в Киприа лет десять назад. Тот заметно постарел, лицо его посерело и обрюзгло, но вне всяких сомнений это был Крегер. Спархок медленно слез с коня и подвел его к зеленому балаганчику, держа животное между собой и близоруким человеком в каштановой накидке.

– Добрый вечер, приятель, – тихо сказал он хозяину зеленой лавчонки. – Мне необходимо отлучиться, не приглядишь ли ты за моим конем? Я заплачу.

Глаза торговца воровато сверкнули, и у Спархока зародилось подозрение.

– Даже и не помышляй об этом. Конь все равно не пойдет за тобой, что ты ни делай. Вот лучше возьми деньги и не пытайся провести меня.

Торговец тяжело сглотнул и поклонился.

– Как прикажете, господин, – торопливо согласился он. – Ваш чудный жеребец будет со мной в безопасности, клянусь вам. Могу ли я еще чем-нибудь услужить вам?

Спархок посмотрел через площадь на спину Крегера.

– Нет ли у тебя, случайно, куска гибкой проволоки, фута три длиной?

– Возможно, господин. Бочонки из-под сельди связаны чем-то таким. Разрешите пойти посмотреть.

Спархок кивнул и скрестив руки, оперся плечом на седло, глядя поверх него на Крегера. Минувшие годы… Знойное солнце и стройные женщины в его воспоминаниях уступили место другим событиям. Он увидел себя на старом скотном дворе неподалеку от Киприа. Зловоние, боль кровоточащих ран и привкус страха во рту отнимали остатки сил, а преследователи с мечами в руках рыскали где-то совсем рядом в поисках его… Спархок усилием воли заставил себя вернуться в настоящее. Да, кусок проволоки пришелся бы весьма кстати: без шума и суеты, быстро и экзотично. Способ, который выбрал бы на его месте любой стирик или, быть может, пелозиец. Крегер, конечно, мелкая сошка, ничтожный придаток Мартэла. Дело было не в Крегере, а в реакции Мартэла на его смерть.

– Это лучшее, что я смог найти, ваша милость, – произнес внезапно появившийся с куском проволоки в руках торговец. – Прошу прощения, здесь не так уж много…

– Вполне достаточно, – ответил Спархок, проверяя проволоку на прочность. – Действительно хороша. Оставайся здесь, Фарэн, – сказал он уже своему жеребцу и заспешил через площадь, следуя на некотором расстоянии позади Крегера. Если бы этого близорукого нашли в какой-нибудь грязной подворотне мертвым, с телом, вывернутым колесом из-за проволоки, обвивающей его шею и лодыжки, притягивая их друг к другу, это наверняка взволновало и озадачило, а может быть и напугало бы Мартэла – по крайней мере это заставило бы его начать действовать, тем самым обнаружив себя. А о встрече с Мартэлом Спархок мечтал уже долгие годы. Украдкой следуя за Крегером, Спархок, спрятав руки в складках плаща, свивал из проволоки удавку. Все чувства его обострились, он слышал шипенье и треск факелов по сторонам площади, видел темно-красные блики их отражений на мокрой мостовой. В этот момент он чувствовал себя прекрасно, возможно лучше, чем когда-либо за последние десять лет.

– Сэр рыцарь! Сэр Спархок! Это вы?

Спархок вздрогнул и обернулся. У человека, который его окликнул, были длинные светлые старательно уложенные волосы и нарумяненные щеки. На нем был шафрановый камзол, бледно-лиловые лосины, травянисто-зеленый плащ. Костюм довершали изрядно промокшие коричневые остроконечные башмаки. Маленький, вряд ли когда-либо используемый меч и широкополая шляпа с намокшим пером выдавали в нем придворного, которые кишели во дворце как паразиты.

– Что привело вас назад в Симмур? – осведомился щеголь. Его высокий почти женский голос, слегка подрагивал. – Вы же, вроде бы, были высланы из города?

Спархок метнул быстрый взгляд на уходящего от преследования Крегера. Тот был уже почти в самом начале улицы, выходившей с площади, и через какое-то мгновенье он мог уже скрыться из виду. Один хороший удар – и Спархок избавился бы от докучливости непрошенного собеседника, и тогда Крегера еще можно бы было настигнуть. Но Спархока постигло жестокое разочарование – на площадь входил отряд стражников. Теперь он лишился возможности отвязаться от этого разряженного попугая, не привлекши к себе внимания, и он оградил его столь гневным взглядом, что придворный несколько отступил назад, нервно поглядывая на солдат, проверявших запоры на дверях домов, выходящих на площадь.

– Я настаиваю, чтобы вы сообщили мне о цели вашего возвращения, сэр! – сказал он, пытаясь придать голосу твердость.

– Настаиваете? Вы? – презрительно осведомился Спархок.

Щеголь поглядел на солдат, и, решив, что превосходство на его стороне, самоуверенно выпрямился.

– Да. Я требую, чтобы вы, сэр Спархок, раскрыли свои намерения, или вы будете взяты под стражу, – с этими словами расхрабрившийся придворный вцепился в плащ Спархока.

– Уберите руки, – крикнул Спархок, слегка ударив его по запястью.

– Вы ударили меня! – взвизгнул придворный, хватаясь за руку.

Спархок резко схватил его за плечо и притянул к себе.

– Если ты еще раз прикоснешься ко мне, я выпущу тебе кишки.

– Я позову стражу…

– И долго ты собираешься прожить после этого?

– Не смей угрожать мне, у меня найдутся могущественные друзья, чтобы заставить тебя поутихнуть!

– Но они далеко, неправда ли? А я здесь, рядом.

Спархок с отвращением оттолкнул от себя эту разряженную куклу и зашагал прочь через площадь.

– Теперь, когда в Элении существуют законы, вам, пандионцам, уже не будет все так легко сходить с рук! – голосил ему вслед придворный. – Я направляюсь прямо к барону Гарпарину. Я скажу ему, что ты незаконно вернулся в Симмур, что ты бил меня и угрожал мне!

– Будьте так любезны, – не оборачиваясь ответил Спархок.

Раздражение и разочарование заставляли Спархока крепко сжимать зубы, чтобы как-то держать себя в руках. Однако внезапно ему в голову пришла мысль; она была незначительная, даже какая-то мальчишеская, но тем не менее показалась ему вполне подходящей. Он остановился и, подняв руки, зашептал что-то на языке стириков, а пальцы его тем временем плели в воздухе запутанные узоры. Он слегка замешкался, подбирая правильное стирикское обозначение для слова «нарыв», и наконец разрешив эту несложную проблему, выпустил соткавшееся заклинание.

Вернувшись к зеленой палатке торговца, Спархок бросил ему пару монет и, вскочив на коня, продолжил свой путь через туманную завесу дождя по темным пустым улицам, тишина которых нарушалась лишь шипением факелов. Спархок дрогнул в седле, внезапно почувствовав в спине легкое покалывание. Ощущение было слабым, но оно означало, что за Спархоком кто-то следит и этот некто настроен к нему явно недружелюбно. Спархок снова пошевелился, имитируя движения неудобно сидящего в седле человека, его правая рука легла на эфес меча. Осторожно осмотревшись, он различил едва заметную в тумане фигуру человека в темно-сером плаще с капюшоном. Чалый беспокойно пряднул ушами.

– Я тоже вижу его, Фарэн.

Они свернули на ничем не освещенную улицу. Глаза Спархока быстро привыкли к темноте, но неизвестный уже исчез где-то во мраке, а с ним исчезло и чувство преследования. Улица уже не казалась опасной, и Фарэн пошел уверенной рысью.

Постоялый двор, куда направлялся Спархок, скромно прятался на самом конце улицы за плотным дубовым забором. Одинокий фонарь освещал вывеску, поскрипывающую на ночном ветру. Спархок откинулся в седле и постучал ногой в ворота условным стуком.

Через некоторое время ворота приоткрылись, и из щели показалось бледное лицо привратника, затененное черным капюшоном. Он глянул на Спархока и, слегка помедлив, распахнул ворота. Затем привратник откинул капюшон, под которым оказался стальной шлем, и поклонился.

– Мой господин, – почтительно приветствовал он Спархока.

– Сейчас слишком поздно для формальностей, сэр рыцарь, – ответствовал тот с легким поклоном.

– Этикет – душа аристократичности, – иронично заметил привратник. – Я стараюсь никогда не забывать об этом, сэр Спархок.

– Как пожелаете, – пожал плечами Спархок. – Вы не позаботитесь о моем коне?

– Безусловно. Да, здесь ваш человек – Кьюрик.

Спархок кивнул, отвязывая от седла две тяжелых переметных сумы.

– Позвольте мне, мой господин.

– В этом нет необходимости. А где находится Кьюрик?

– Первая дверь вверх по лестнице. Будете ли вы ужинать?

Спархок отрицательно покачал головой.

– Только горячая вода и теплая постель, – ответил он и повернулся к коню, который дремал, подогнув бабку задней ноги. – Просыпайся, Фарэн.

Фарэн открыл глаза и одарил его недружелюбным взглядом.

– Ступай за этим рыцарем и не пытайся кусать, лягать, толкать его. Да, кстати! И не наступай ему на ноги.

Чалый прижал уши и покорно вздохнул.

– Дайте ему несколько морковок, – засмеявшись, посоветовал Спархок привратнику.

– Как вы умудряетесь справляться с эдаким строптивцем, сэр Спархок?

– Мы под стать друг другу, – усмехнулся Спархок и вновь обратился к Фарэну. – Мы неплохо попутешествовали, друг. Спасибо, и спи спокойно.

Чалый бесцеремонно повернулся к нему задом.

– Будьте настороже, сэр рыцарь, – предупредил Спархок привратника, – кто-то следил за мной, пока я добирался сюда, и меня не оставляет чувство, что это было больше, чем обычное любопытство.

Лицо рыцаря помрачнело.

– Я приму это к сведению, мой господин.

– Хорошо.

Спархок повернулся и, пройдя через двор, подошел к лестнице, ведущей на верхние этажи гостиницы. Местоположение ее держалось в секрете, и лишь немногие в Симмуре знали о ней. По сути говоря, гостиница эта ничем не отличалась от других, если не считать того, что принадлежала она Ордену Рыцарей Пандиона и предназначалась для тех пандионцев, что по той или иной причине не могли пользоваться гостеприимством официальной резиденции Ордена в Симмуре, расположенной сразу же за восточными воротами города. Поднявшись наверх по лестнице, Спархок тихонько постучал в первую дверь. Через мгновенье дверь отворили. За ней стоял дородный мужчина с волосами цвета стали и всклокоченной короткой бородкой. Башмаки, штаны и длинный жилет его были сделаны из черной кожи. С пояса его свисал тяжелый кинжал, а на запястьях поблескивали стальные нарукавники, оставляя обнаженными мускулистые руки и плечи. Он был далеко не красавец, а взгляд его был тяжел как камень.

– Что-то ты припозднился, – сказал он совершенно спокойным голосом.

– Непредвиденные задержки в пути, – объяснил Спархок, входя в тепло натопленную комнату.

Кьюрик закрыл за ним дверь и задвинул засов. Спархок взглянул на него.

– Я надеюсь у тебя все в порядке? – совсем по-простому спросил он человека, которого не видел уже целых десять лет.

– Сносно. Снимай свою промокшую хламиду.

Спархок ухмыльнулся, сбросил седельные сумки на пол и расстегнул застежку плаща.

– Как поживают Эслада и мальчики?

– Растут, – Кьюрик забрал у него плащ. – Сыновья ввысь, а Эслада вширь. Сказывается деревенская жизнь.

– Ты всегда любил, чтобы женщина была в теле, Кьюрик. Наверное поэтому ты и выбрал ее.

Кьюрик что-то пробормотал и критически посмотрел на худобу своего господина.

– Ты, наверное, ничего не ел все эти десять лет, Спархок? – недовольно заметил он.

– Пожалуйста, не надо опекать меня, Кьюрик.

Спархок развалился на тяжелом дубовом стуле и осмотрелся вокруг. Пол и стены в комнате были каменными, низкий потолок поддерживали массивные черные балки. Огонь потрескивал в очаге, наполняя комнату танцем света и теней. На столе горели две свечи, освещая две узких кровати, составлявших остальную обстановку комнаты. Но особое внимание Спархока привлек полный набор боевых доспехов, покрытых сияюще-черной эмалью, которые висели на мощном крюке, вбитом в стену около окна. Внизу стоял большой черный щит с гербом рода Спархока – ястребом с распластанными крыльями и копьем, зажатым в когтистых лапах, а рядом со щитом – массивный меч в ножнах на серебряной перевязи.

– Ты забыл смазать их перед отъездом, – обвинительно заметил Кьюрик. – Мне понадобилась целая неделя, чтобы очистить их от ржавчины. Дай мне свою ногу.

Кьюрик стянул с ноги Спархока сначала один, а затем и другой башмак.

– Почему ты предпочитаешь ходить там, где погрязнее? – проворчал он, ставя ботинки к огню. – Я приготовил тебе ванну в соседней комнате. Разденься, я хочу осмотреть твои раны.

Спархок утомленно вздохнул и начал раздеваться с помощью своего старого друга и оруженосца.

– Ты насквозь промок, – заметил Кьюрик, прикасаясь к влажной спине своего господина грубой мозолистой рукой.

– Дождь иногда проделывает подобные шутки с людьми, – устало пошутил Спархок.

– Ты показывался хирургу? – спросил Кьюрик, легко касаясь широких багровых рубцов на плече и левом боку Спархока.

– Нет, случай не представился, и я предоставил ранам возможность затягиваться самим собой.

– Оно и видно, – вздохнул Кьюрик. – Ступай и залезай в бадью. А я пока приготовлю что-нибудь поесть.

– Я не голоден.

– Это и плохо. Ты похож на скелет. Теперь, когда ты вернулся, я не могу позволить тебе разгуливать в таком виде.

– Что ты все время ворчишь на меня, Кьюрик?

– Я сержусь на твое молчание, тревожившее и беспокоившее меня. Ты отсутствовал десять лет, и о тебе доходили только редкие слухи, да и те плохие.

Жесткий взгляд Кьюрика смягчился, и он стиснул плечи Спархока в грубоватом объятии, которое показалось бы человеку послабее скорее похожим на тиски.

– Добро пожаловать домой, мой господин, – голос Кьюрика дрогнул.

Спархок обнял старого друга.

– Спасибо, Кьюрик. Так хорошо возвращаться.

– Хорошо, – подтвердил Кьюрик, принимая свой обычный тон. – А теперь горячая ванна.

Он повернулся на каблуках и направился к двери.

Спархок улыбнулся и вошел в соседнюю комнату. Там он встал в обширную деревянную бадью и с блаженным вздохом погрузился в горячую воду. Десять лет он был другим человеком – человеком по имени Махкра, и даже горячая вода не смогла смыть с него этого второго «я», но было приятно смыть с себя хотя бы пыль той выжженной беспощадным солнцем земли. Моясь, он вспоминал свою жизнь под именем Махкры в городе Джирохе в Рендоре. Он вспомнил небольшую прохладную лавчонку, где, как простой нетитулованный торговец, Махкра продавал медные кувшины, засахаренные фрукты, экзотические благовония, а солнечный свет слепил и переливался на толстых белых стенах. Он вспоминал часы бесконечных разговоров в маленьком винном погребе на углу, где Махкра потягивал кислое смолистое рендорское вино и осторожно разведывал сведенья, изредка проходившие через его друга, пандионца сэра Уорена, сведения о вновь пробуждающихся эшандистских настроениях в Рендоре, о деньгах, тайно запрятанных в пустыне, и о действиях шпионов императора Отта из Земоха. Он вспомнил мягкие темные ночи, наполненные приторным тяжелым ароматом духов Лильяс, всегда сердитой и надутой любовницы Махкра. Каждое утро на восходе солнца он подходил к окну и смотрел на стройных женщин, идущих к колодцу.

– И кто же ты теперь, Спархок? – вздохнув спросил он сам себя. – Ты больше уже не продавец желтой меди, фиников и благовоний. А кто? Снова Рыцарь Пандиона? Чародей? Рыцарь королевы? Возможно и нет. Может, ты просто разбитый и усталый человек, за плечами которого слишком много лет, наполненных боями и схватками.

– Тебе не случалось прикрывать голову, пока ты жил в Рендоре, – сердито поинтересовался Кьюрик, появляясь в дверном проеме с халатом и грубым полотенцем в руках. – Когда человек начинает разговаривать сам с собой – это явный признак того, что он перегрелся на солнце.

– Сам посуди, Кьюрик, я так долго не был дома, мне нужно время, чтобы привыкнуть к нему снова.

– Вряд ли оно у тебя есть. Тебя кто-нибудь узнал в городе?

– Одна из жаб Гарпарина видела меня на площади около Западных ворот.

– Ну, раз так, то тебе необходимо завтра же быть во дворце и представиться Личеасу, иначе он перевернет весь Симмур в поисках тебя.