Текст книги "Украденный трон"

Очевидно, срок жизни, отведенный принцу Создателем, еще не подошел к концу.

Мэрик стиснул зубы, отгоняя ноющую боль в плече, и окинул взглядом поле боя. И сразу же заволновался, что с Роуэн? Ее зеленого плюмажа не было видно ни среди сражающихся, ни среди павших. На поле боя вообще не было ни одного всадника. Как долго тянется рукопашная? Может, основные силы вражеского войска вот-вот обрушатся с юга?

Мэрик поймал себя на том, что больше всего тревожится о Логейне, о том, что, быть может, заставил его принести бессмысленную жертву. Если сын Гарета тоже погибнет, защищая его жизнь…

И тут протрубил рожок. Это, конечно, произошло с запозданием, но все же произвело желанное воздействие. Мэрик издалека видел, как всадники Роуэн врезались в ряды врагов, смяли их и рассеяли во все стороны.

Этого оказалось достаточно. В следующие десять минут на поле боя царило настоящее безумие. Мэрик слышал, как эрл Рендорн кричит своим солдатам, приказывая оттеснять врага к горе, и сам последовал его примеру. Кровь текла рекой, солдаты гибли десятками, но урон, наносимый всадниками Роуэн, становился все ощутимее – и враг дрогнул. Вражеские офицеры скомандовали отступление.

Глядя, как бегут сломя голову солдаты узурпатора, Мэрик едва не поддался соблазну погнаться за ними, но в эту минуту явился эрл Рендорн.

– Пусть бегут! Нам надо уходить! – прокричал он.

Эрл держался обеими руками за грудь и истекал кровью; двое рыцарей поддерживали его, не давая упасть. Видя это, Мэрик кивнул и закричал солдатам, чтобы отступали.

Это пока еще была не победа.

Через несколько часов смятения и поспешного бегства армия мятежников остановилась на берегу речушки в нескольких милях к северу от долины. Сюда один за другим подтягивались отставшие – обессиленные, покрытые кровью, зачастую несущие на руках тяжело раненных товарищей. Нескольких всадников выслали на поиски тех, кто бежал в другом направлении, но по всему выходило, что мятежники потеряли по меньшей мере половину армии. В довершение ко всему им пришлось бросить в долине большую часть припасов и снаряжения.

И все-таки Мэрик считал, что они победили. Вместо того чтобы потерять все, созданное трудами его матери, они выжили. Они ускользнули из западни, да еще попутно задали врагам изрядную трепку.

Когда Роуэн наконец привела к костру перед новым шатром Логейна – помятого, окровавленного, но все в тех же щегольских штанах и пурпурном плаще королевы, изодранном и грязном, – Мэрик с ликующим воплем вскочил, бросился к ошарашенному товарищу и заключил его в крепкие объятия. Логейн скривился от боли, но мужественно стерпел такое проявление чувств и только смотрел на Мэрика с таким видом, словно тот окончательно чокнулся.

– Сработало! – вопил Мэрик. – Твой план сработал, ура!

– Хватит! – буркнул наконец Логейн и толкнул Мэрика с такой силой, что тот живо отскочил.

– Аккуратнее! – со смехом попеняла ему Роуэн. – Логейна несколько раз ранили в грудь.

– Да ну! Он же неуязвим! – расхохотался Мэрик и отбежал от них, восторженно приплясывая на бегу.

Он плясал вокруг костра, точно варварский шаман, исполнявший диковинный победный ритуал, и все время хохотал как безумный.

Логейн проводил его озадаченным взглядом, а затем удивленно посмотрел на Роуэн:

– И часто с ним такое бывает?

– Думается мне, его основательно стукнули по голове.

В это мгновение к ним подошел эрл Рендорн. Доспехи он уже снял, и грудь его стягивала тугая повязка, на которой проступали пятна крови. Кроме того, у эрла был перевязан глаз и он сильно хромал. С первого взгляда было заметно, что эрл очень сердит, и, когда Роуэн хотела поддержать отца, он гневным жестом отмахнулся от нее.

– Судя по всему, ты решила, что мои приказы не подлежат исполнению, – со сдержанной яростью процедил он.

Мэрик тотчас почуял неладное и, прервав свой неистовый танец, повернулся к эрлу:

– Что-то не так, ваша светлость?

– О да! И ей это хорошо известно.

Роуэн серьезно кивнула, без возражений принимая этот упрек:

– Отец, я знаю, что ты сердишься на меня, но… – Она подняла руку, чтобы предотвратить новую вспышку отцовского гнева. – Я сделала то, что нужно было сделать. Если бы я не обратила этих солдат в бегство, пусть и ненадолго, они могли бы, едва расправившись с Логейном, двинуться на север.

– А еще она прикончила орлесианского офицера, – вставил Логейн. – Это было потрясающее зрелище.

– К тому времени мы могли бы уже уйти из долины! – рявкнул эрл. Затем он взглянул на Логейна, и его сердитое лицо отчасти смягчилось. – Однако я рад, парень, что ты остался в живых. И что замысел твой достиг цели. – Он перевел взгляд на Мэрика и помрачнел. – Впрочем, я радовался бы куда сильнее, если бы наше положение не было столь плачевно. Мы потеряли много людей и лишились изрядной части снаряжения. В пути нам придется нелегко.

Мэрик подошел к эрлу Рендорну и утешающе положил руку ему на плечо. Восторг его несколько приугас, но он все еще улыбался.

– Это верно, и все-таки я считаю, что у нас есть повод для торжества. Мы устроили врагу кровопускание, и дело мятежа не умрет.

Эрл Рендорн слабо улыбнулся:

– Твоя мать… – голос его дрогнул, – твоя мать сегодня гордилась бы тобой, мой мальчик.

Мэрика изумило и это проявление чувств, и то, что, когда они с эрлом неловко обнялись, у него самого предательски защипало глаза. Они с непривычной сердечностью похлопали друг друга по спине, и, когда Мэрик отстранился, у него только и хватило сил, чтобы молча кивнуть.

Затем Мэрик повернулся к раненому товарищу, который уже уселся у огня. Принц протянул руку, и Логейн, помедлив, пожал ее.

– Спасибо за все, что ты сегодня сделал. Я всем сердцем надеюсь, что ты все-таки решишь остаться с нами.

– Видел бы ты его там, на утесе! – вмешалась Роуэн. – Он был великолепен. Рыцари, которые были с ним, уже вовсю рассказывают об этом.

Логейн чуть смущенно дернул губами, и Мэрику подумалось, что за все это время он ни разу не видел, чтобы тот улыбался.

– Положение было нелегкое, и мы просто делали то, что требовалось. – Логейн почти виновато глянул на Мэрика, приподнял край пурпурного плаща, вернее, того, что от него осталось. – А еще я… э-э-э… испортил плащ твоей матери.

Мэрик рассмеялся, и Роуэн присоединилась к нему.

– Экий ты скромный! – поддразнила она.

– Что верно, то верно. – Эрл Рендорн, хромая, подошел к Логейну и тоже пожал ему руку. – Я недооценил тебя, юноша. У тебя превосходное чутье, и нам весьма пригодилась бы твоя помощь.

Взгляд голубых глаз Логейна заметался, переходя с одного собеседника на другого, и на мгновение Мэрику почудилось в этом взгляде что-то затравленное. Затем Логейн уставился в огонь и после долгой паузы неохотно кивнул:

– Я… ладно, пока что останусь.

Обрадованный принц наконец повернулся к Роуэн. Несмотря на синяки и ссадины, она была ослепительна, впрочем, как и всегда. Мэрик взял ее руки в свои, и лицо девушки просияло.

– Когда ты не начала атаки в условленное время, я решил было, что мы тебя потеряли, – серьезно проговорил он. – Никогда больше не пугай меня так.

В глазах Роуэн блеснули слезы, однако она рассмеялась:

– Так легко ты от меня не отделаешься.

– Очень смешно, – сухо отозвался он.

Логейн снизу вверх оторопело глянул на них.

– От чего это он не отделается? – спросил он у эрла Рендорна.

Тот улыбнулся:

– Мэрик и Роуэн помолвлены. Их обручили, когда она только появилась на свет.

– А-а-а, – только и сказал Логейн и снова уставился в огонь.

Немного погодя Мэрик тайком ушел от костра. Светила луна, и неподалеку радостно кружился огромный рой светящихся мотыльков. Удивительно мирная картина, подумал юноша. По речному берегу рассыпались редкие, слишком редкие костры, и ночную тишину нарушали только слабые стоны раненых.

Мэрик подошел поближе к одному из костров, и сердце его болезненно сжалось при виде израненных и изнуренных солдат, которые тесно сбились у огня. В лагере наспех поставили несколько палаток, однако очень многие солдаты спали на голой земле, порой даже и без одеял. Люди, сидевшие у костра, бездумно глазели на огонь, изо всех сил стараясь не прислушиваться к мучительным стонам, которые раздавались выше по течению реки, – стонам тех, кому не суждено было пережить эту ночь.

Мэрик наблюдал за солдатами, держась так, чтобы они не могли его заметить, и все же непонятная сила влекла его к костру. Он старательно твердил себе, что, если бы он не настоял на сражении, все эти люди давно были бы мертвы…

– Ваше высочество!

Мэрик вздрогнул и резко обернулся на звук. В темноте, привалившись спиной к стволу дерева, лежал одинокий солдат. Подойдя ближе, Мэрик разглядел, что этот человек намного старше его, пожалуй, даже слишком стар, чтобы воевать. И тут он заметил, что правая нога солдата обрублена до колена и щедро обмотана пропитанными кровью бинтами, – видимо, ее ампутировали совсем недавно. Мужчина был бледен, весь дрожал и все время жадно припадал к бурдюку с вином.

– Мне жаль, что так вышло с твоей ногой, – пробормотал Мэрик, чувствуя себя до крайности неуклюжим.

Солдат ухмыльнулся, глянув на свою культю, и почти ласково похлопал по искалеченной ноге.

– Теперь уже не так больно, – со смешком сообщил он. – Маг даже сказал, что попозже подойдет и глянет, что можно сделать.

Мэрик не знал, что на это ответить. Он постоял так немного, и солдат поднял бурдюк с вином, как поднимают кружку, когда хотят произнести тост.

– А я, ваше высочество, видел вас нынче в бою. Даже дрался шагах в двадцати от вас.

– В самом деле?

– Когда-нибудь я скажу своим внукам: «Ваш дед сражался бок о бок с принцем!» – с гордостью произнес солдат. – Ах, как вы дрались, милорд, – просто загляденье! Я своими глазами видел, как вы подряд уложили троих.

– Ты что-то напутал, – усмехнулся Мэрик. – Я был едва жив от страха.

– Я знал, что мы победим, – гнул свое солдат. Взгляд его, устремленный на Мэрика, сиял. – Когда вы нынче утром вернулись к нам, все сразу поняли, что мы победим. Это же Создатель вас к нам направил. Чтобы спасти и сохранить.

– Вполне возможно, – пробормотал Мэрик.

Солдат одарил его широкой ухмылкой и как следует хлебнул из бурдюка.

– За королеву! – пьяно провозгласил он, обращая свой тост к луне. – Покойтесь с миром, ваше величество! Вы свой долг исполнили.

Глаза Мэрика наполнились слезами, но он превозмог рыдания. Молча взял у солдата бурдюк с вином и сделал большой глоток.

– За королеву, – повторил он, обращаясь к луне.

И недавняя победа вдруг показалась ему не такой восхитительной, как прежде.

Глава 6

За короля!

Северан услышал тосты в честь короля еще до того, как вошел в тронный зал. Сейчас, должно быть, зал битком набит знатью, которая съехалась со всех концов Ферелдена, чтобы отпраздновать день рождения его величества.

«Отпраздновать», конечно, не самое подходящее слово. Местные аристократы безумно страшились, что король отберет у них земли, как уже не единожды поступил со многими их соотечественниками, в наказание за грехи, настоящие и мнимые. Орлесианские дворяне – из тех, которые решились попытать счастья за пределами империи, – страшились того же. Ничего удивительного – король, принадлежавший к старинному аристократическому роду, мучимый скукой и склонный к непредсказуемым выходкам, воссел на ферелденский трон только после того, как вызвал гнев императора – своего близкого родственника и, как утверждала скандальная молва, бывшего любовника. Теперь он вымещал неудовольствие на подданных, которым ничего не оставалось, как терпеливо сносить венценосные капризы.

Северан уже как-то со всем возможным тактом указал королю, что мятеж давно был бы усмирен, если бы его величество помягче относился к местным жителям. Но король отказался внять мудрому совету. Он желал поступать только так, как ему в голову взбредет, и никто не смел ему указывать.

Точно так же он обращался со своим двором. Северану припомнилось, как король попытался привить ферелденской знати орлесианский обычай носить маски. Он объявил, что всем аристократам надлежит появляться при дворе только в масках – чем пышнее и причудливее, тем лучше – и что в конце каждого дворцового приема тот, чья маска менее всего понравится его величеству, будет наказан. Нет нужды говорить, что безумные поиски масок и огромный спрос на тех, кто умел их делать, едва не закончились уличными бунтами. В конце концов, когда во дворец ухитрился проникнуть, укрыв лицо под маской, наемный убийца, капитан дворцовой стражи на коленях молил короля отменить указ из соображений безопасности.

Король Мегрен был тираном, а тиранов никогда не чествуют искренне – только ублажают и умасливают. Так что знать, собравшаяся в тронном зале, изо всех сил изображала восторги по поводу обожаемого монарха, скрывая за умильными улыбками смертельный страх. Король прекрасно знал, что его подданные лицедействуют. Они понимали это, но так же хорошо сознавали, что обязаны продолжать притворяться.

Таково было невеселое положение дел в оккупированном орлесианцами Ферелдене.

Северану на это было в высшей степени наплевать. Сам он происходил не из Ферелдена и не из Орлея, а, судя по темной коже, из далеких краев по ту сторону Недремлющего моря. Впрочем, он и унижение собственной родины перенес бы не поведя бровью, потому что у магов не бывает родины. Северана заботили только его личные интересы, и короля это вполне устраивало. Честолюбие мага отличалось таким же постоянством, как восход солнца, и именно поэтому он до сих пор оставался самым близким советником Мегрена.

– Амарантайн преподносит своему возлюбленному королю меч из чистейшего сильверита, выкованный в чертогах Орзаммара! Да послужит ему верно этот меч в грядущие годы и да покажет он всему Тедасу, как неоспорима мощь его величия!

Войдя в тронный зал, Северан увидел, что молодой эрл, завершая свою напыщенную речь, стоит среди приглашенной знати, которая рядами расселась за праздничными столами. Несколько слуг-эльфов торопливо просеменили к трону и протянули королю длинный, богато украшенный футляр. Король Мегрен являл собой живое воплощение скуки. Он полулежал на троне, перекинув ногу через подлокотник и подперев рукой голову. Король был молод и хорош собой – черные кудри, оливково-смуглая кожа, мужественное лицо, слегка подпорченное кривоватой ухмылкой, – однако сегодня он выглядел так, словно всю неделю без передышки предавался всем мыслимым излишествам. Так оно, впрочем, и было.

Мегрен тяжело вздохнул и поерзал, присев повыше – ровно настолько, чтобы принять новый подарок. Пол вокруг трона уже был усеян другими дарами, которые либо не заметили, либо отшвырнули прочь, пренебрежительно пожав плечами. Позади трона, пристально наблюдая за происходящим, стояла преподобная мать Бронах. Вид у нее был суровый, на морщинистом лице отпечатались все заботы, какие несет чин Владычицы Святой Церкви Ферелдена, и, несмотря на хрупкость фигуры, в блистательном красном облачении преподобная мать выглядела так же внушительно, как сам король. Мегрен уткнулся носом в помятый бархатный камзол и принял футляр с мечом у почтительно склонившихся перед троном эльфов. Те немедленно попятились.

Достав из футляра ослепительно сверкающий меч, Мегрен с интересом поглядел на клинок:

– Так ты говоришь, он гномьей работы?..

Эрл низко склонился, обливаясь потом, хотя ему полагалось ликовать, что король соизволил заинтересоваться его подарком.

– Да, ваше величество. Это подарок короля гномов, изготовленный в давние времена для основателя нашего рода.

– А, так, стало быть, его сделали не для меня.

По залу пробежал шепоток, аристократы прервали застольную болтовню, уловив в тоне Мегрена ледяные нотки.

Молодой эрл побелел.

– Но… но это меч необычайной ценности! – запинаясь, выговорил он. – В мире не было и нет клинка более тонкой работы! Я подумал… вы поймете…

– Император Флориан подарил мне меч, – перебил его король. Он задумчиво покачивал сильверитовым клинком сбоку от трона, при каждом взмахе словно отсекая чью-то невидимую голову. – Этот меч изготовили лучшие оружейники Вал Руайо, он невероятно изящен и прекрасен. Должен ли я сообщить его императорскому величеству, что ты считаешь свой меч наилучшим?

Глаза молодого эрла округлились.

– Нет, я… я…

– Возможно, ты полагаешь, что мне следует вернуть императору его подарок? В конце концов, чего ради мне хранить у себя жалкую железяку, годную разве что пыль собирать?

В зале воцарилась мертвая тишина. Эрл озирался в поисках поддержки, однако все старательно отводили глаза. Тогда он вдруг рухнул на одно колено, низко опустив голову:

– Простите меня, ваше величество! Это был дерзкий подарок! Я молю о прощении!

Мегрен ухмыльнулся и поднял взгляд – из-за трона выступила мать Бронах. Северан всем сердцем презирал эту женщину, и она платила ему той же монетой.

– Могу я кое-что предложить, ваше величество? – осведомилась она.

Король махнул рукой:

– Да-да, конечно.

– Если этот меч и впрямь настолько ценен, как утверждает эрл, передать его в дар Церкви значило бы доказать, что и в эти мрачные времена Амарантайн сохраняет стойкую приверженность вере. В конце концов, нам еще столько предстоит потрудиться, дабы священные светильники Ферелдена сияли славой, подобающей великому государству.

– Вот истинные слова! – проворковал король. И, вопросительно изогнув бровь, глянул на эрла. – Ну как, твоя милость? Согласен ты подарить этот клинок преподобной матери Бронах?

Эрл, не переводя дыхания, отвесил стремительный поклон:

– Конечно, ваше величество!

Мать Бронах щелкнула пальцами. Двое дворцовых слуг, стоявшие неподалеку, тотчас бросились к трону. Бережно приняв от короля Мегрена клинок, они уложили его в футляр и убежали прочь, провожаемые внимательным взглядом преподобной матери. Едва слуги исчезли из виду, церковница низко поклонилась королю:

– Благодарю за прекрасную идею, ваше величество.

Король вздохнул и снова перевел взгляд на эрла, который так и застыл в низком поклоне:

– И что же ты теперь будешь делать, твоя милость? Значит ли это, что тебе нечего подарить своему королю?

Потрясенный до глубины души, эрл несколько раз открыл рот, но так и не произнес ни звука. Тишина, царившая в зале, стала совершенно невыносимой – ни единого звяканья ножа или вилки. Несколько шевалье – элитных рыцарей империи Орлей, которых легко было отличить по ярко-лиловым камзолам и шляпам с перьями, – сделали шаг вперед, положив руки на рукояти мечей.

Мегрен вдруг громко расхохотался, и этот безумный смех словно ножом полоснул напряженную тишину. Король все хохотал, и знатные гости понемногу присоединялись к нему. Вначале они несмело хихикали, затем стали смеяться все громче и громче. Когда весь зал уже покатывался со смеху, Мегрен хлопнул в ладоши. Только эрл Амарантайна молчал, и по лицу его градом катился пот.

– Я пошутил, друг мой! – торжественно объявил король. – Прости меня, прости меня! Такой щедрый дар Церкви, сделанный от моего имени! Да чего же еще я мог бы пожелать?

Эрл низко склонился, едва не коснувшись лбом пола:

– Я счастлив, ваше величество.

Все еще посмеиваясь, Мегрен громко хлопнул в ладоши – знак того, что веселье должно продолжаться.

– Не стесняйтесь, друзья мои! Ешьте! Пейте! Праздник продолжается, и он милее нам стократ теперь, когда голова самозванки красуется на колу перед воротами! Ну разве она не прекрасна? – Он вновь разразился громким хохотом, и аристократы поспешили присоединиться к нему. – Да, и принесите-ка эрлу другой камзол! В этой одежде ему явно жарковато!

Пир возобновился, и Северан воспользовался случаем, чтобы пройти к трону. В зале стоял тяжелый густой запах вина и пота. Дворяне, мимо которых проходил Северан, поспешно отводили взгляды, внезапно ощутив сильнейший интерес к куску фазана на тарелке или соседям по столу. Северан прекрасно их понимал. Веками Церковь лезла вон из кожи, поливая магов грязью и обвиняя их во всех напастях, какие только выпадали на долю человечества. Подумать только, ведь когда-то маги правили всем Тедасом, а теперь превратились в ненавидимых всеми рабов, за каждым шагом которых следят сторожевые псы Церкви. Воистину печальная участь.

При виде своего советника король Мегрен просиял. Преподобная мать Бронах, напротив, скривилась так, что ее морщинистое лицо стало крайне непривлекательным.

– Неужели, маг, ты хотя бы раз не можешь дать своему королю спокойно насладиться праздником? – прошипела она. – Надо ли тебе омрачать своим присутствием зал, в котором собралось столько гостей?

– Ну-ну, – хохотнул Мегрен, – не будь так сурова к нашему дорогому другу. Он весьма усердно трудится на благо своего повелителя, не так ли?

Северан опустил голову, поклонился, и шелк его желтых одеяний замерцал. Редеющие волосы, лицо, словно составленное из острых углов, – Северана, в отличие от короля, никак нельзя было назвать красавцем. Лучший комплимент его внешности сделала когда-то одна молоденькая шлюха. Она сказала, что у него умный вид, что его маленькие глазки способны одним взглядом схватить ее, прожевать и выплюнуть. Эти слова так понравились Северану, что он дождался утра и только тогда велел отправить ее в тюрьму.

– Ваше величество, – сказал он, – у меня есть новости.

– Ты не мог отправить с ними слугу? – все так же холодно спросила мать Бронах.

– Когда у меня есть новости для тебя, дражайшая, я всегда отправляю с ними слугу.

Мегрен медленно сел, зевнул, протирая налитые кровью глаза, и заморгал. Затем он встал, одернул измятый камзол и жестом дал понять слугам, чтобы не следовали за ним.

– Тогда не будем медлить, – бросил он и вышел.

Северан и мать Бронах поспешили вслед за ним, и праздничный гул тронного зала остался позади.

Небольшая гостиная использовалась как место для частных аудиенций. По приказу Мегрена прочную и практичную мебель ферелденской работы заменили куда более броской орлесианской – сплошь красное дерево и атласная обивка ярких цветов, которая сама по себе была произведением искусства. Стены гостиной были оклеены ярко-красной бумагой – обычай, который, насколько знал Северан, в последнее время приобрел популярность в империи.

Мегрен повалился на мягкую кушетку, снова зевнул и потер лоб ладонью:

– И вот это в здешнем захолустье называется увеселением? Ты слышал музыкантов, которых они притащили?

Северан покачал головой:

– До или после того, как ты погнал их взашей из зала?

– Тьфу! Что бы только я не дал за настоящий оркестр! Или маскарад! Сельские дворянчики, которых мне шлют из Орлея, не то что танцевать – высморкаться не способны! – Он презрительно фыркнул и сел, свирепо уставясь на мага. – Знаешь, что мне подарил один местный олух из Баннорна? Собак! Пару грязных, блохастых псин!

– Породистые псы в Ферелдене ценятся высоко, – вмешалась мать Бронах. В голосе ее звучало явное неодобрение. – Вашему величеству подарили пару боевых волкодавов. Для мелкого банна такой подарок – знак великого почтения к вашему величеству.

– Скорее уж великого страха перед моим величеством, – фыркнул король, ничуть не смягченный ее словами. – Бьюсь об заклад, это было задумано как тонкое оскорбление. Подарить мне зверюг, даже не отчистив их от лошадиного дерьма! Все эти захолустные дурни из Баннорна одинаковы!

– Весьма печально, что вашему величеству пришлось в собственный день рождения иметь дело с таким количеством дерьма, – хладнокровно заметил Северан.

Мегрен выразительно воздел руки к потолку и вздохнул:

– Скажи мне, добрый маг, что новости, которые ты доставил, – это ответ нашего императора.

Северан заколебался:

– Я… да, я и в самом деле получил ответ, но это не…

– Что может быть важнее, чем послание Флориана?

Северан расправил складки одеяния, собрался с духом:

– Его императорское величество шлет тебе свои сожаления. Он уверен, что долг короля по-прежнему не дает тебе покинуть Ферелден, а потому тебе пока что незачем появляться при императорском дворе.

Мегрен рухнул на подушки.

– Ясно. Значит, он меня еще не простил.

Северан едва сдержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. В иные дни послание от императора могло стать причиной истерики, если не хуже. Но, судя по всему, не сегодня.

– После четырнадцати неудачных попыток ты ожидал положительного ответа? – укоризненно спросил он.

– Я неисправимый оптимист, мой добрый маг.

– Определение безумия, ваше величество, состоит в том, что человек повторяет одно и то же действие, всякий раз ожидая иного результата.

Мегрен весело захихикал:

– Ты считаешь, что я безумен?

– Безумно настойчив.

Преподобная мать Бронах поджала губы:

– Ваше величество, вы все-таки король.

– Уж лучше бы я был каким-нибудь жалким бароном в орлесианской провинции, – уныло посетовал Мегрен. – Я обзавелся бы домом в Вал Руайо и посещал бы Великий Собор. – Он тяжело вздохнул. – Ну да ладно. Пусть я король захолустья, но ведь это же мое захолустье, верно?

– Следует ли мне приступить к сочинению еще одного письма? – осведомился Северан. – Вдруг пятнадцатая попытка принесет нам счастье?

– Чуть позже. Поглядим, удастся ли нам взять его измором. – Мегрен задумался, и лицо его посерьезнело. – Ладно, к делу. Новости, о которых ты говорил, из Внутренних земель?

– Совершенно верно.

– Ну и?.. Валяй, выкладывай.

Северан сделал глубокий вдох:

– Сведения, которые я получил, оказались абсолютно точными. Армия мятежников находилась именно там, где предполагалось. Тем не менее наш удар не достиг желаемого результата. Потери были велики, однако мятежникам удалось ускользнуть из окружения.

Мегрен вскинул брови:

– Вот как?

– Это еще не все. Принц Мэрик жив. Он возглавил отвлекающую вылазку и с горсткой солдат долго удерживал вершину утеса, а потом бежал вместе с остальной армией. – Северан извлек на свет изрядных размеров лоскут. Потрепанный, грязный, но явно пурпурного цвета. – Мятежники не пали духом, наоборот – воспрянули.

Король, нахмурясь, раздраженно уставился на Северана. Пальцы его выбивали на краю кушетки злобную дробь.

– Воспрянули? Ты говорил, что принца там не будет. Щенка должны были прикончить вместе с мамашей.

– Его проследили до лагеря изгоев, – медленно ответил Северан. – Всех их перебили, но он каким-то образом ускользнул от наших солдат и остался жив.

– Итак, правильно ли я тебя понял? – Мегрен все так же барабанил пальцами по кушетке. В голосе его зазвучали взвинченные нотки. – Этот мальчишка, этот неопытный и бестолковый принц не только сумел улизнуть от твоих людей в лесу, но прошел через Дикие земли и явился целым и невредимым как раз вовремя, чтобы возглавить блестящую оборону мятежной армии?

– Я потрясен этим не меньше вашего величества.

Лицо преподобной матери Бронах закаменело от гнева.

– Его чары, король Мегрен, не приносят никакой пользы! Прогони его прочь! Он служит только собственной гордыне, а больше – никому и ничему.

– А что ты делаешь для трона, кроме как изрекаешь банальности, одна бесполезнее другой, и притом еще вечно требуешь приношений для жертвенного пламени?

От ярости у священницы глаза полезли на лоб.

– Создатель не дарует Ферелдену процветания, покуда в самом сердце страны существует греховная язва!

– Создатель, как сказано в вашей же Песни Света, покинул сей мир. Он отвернулся от своих собственных творений, и Ему наплевать, что с ними будет. Так что, женщина, избавь нас от своего бессмысленного лепета!

– Богохульство! – выкрикнула преподобная мать.

– Молчать! – что есть силы гаркнул Мегрен. Лицо его исказилось от бешенства. Мать Бронах после этого крика неохотно примолкла, а король потер ладонями лицо, все сильнее раздражаясь. – Ты говорил, Северан, что без своей возлюбленной королевы мятежники не устоят. Ты говорил, что сметешь их с лица земли одним ударом.

– Я… Да, ваше величество.

– Гордыня! – провозгласила священница.

Мегрен вскинул руку, помешав Северану достойно ответить на этот выпад.

– Очевидно, этот юнец Мэрик не такое уж ничтожество, как ты предполагал.

– Возможно. – Северан еще не готов был признать этот факт. – Вполне вероятно также, что ему так или иначе помогли. Он, безусловно, пользуется поддержкой многих. К примеру, леди Роуэн, дочь бывшего эрла Редклифа, как говорят, убила во время сражения твоего кузена Феликса. Попросту хладнокровно затоптала его конем.

– Феликса? – Мегрен пожал плечами. – Мне он никогда особо не нравился.

– И тем не менее хребет мятежа оказался куда прочнее, чем я представлял. Я ошибся, ваше величество, и теперь молю о прощении. Дай мне еще один шанс.

Мегрен хитро ухмыльнулся:

– У тебя что-то на уме?

– У меня всегда что-то на уме.

Молодой король хихикнул и перевел взгляд на Владычицу Церкви. Та сидела, устремив взгляд на свои руки, сложенные на коленях.

– Ну а твой совет, бесценная госпожа, будет, видимо, таким, как и всегда?

– Сочетайся браком с дочерью Ферелдена, – проговорила она устало, словно повторяла эти слова уже в сотый раз, – и произведи на свет наследника. Ты не сможешь править этой страной, не став прежде полноценным королем.

С лица Мегрена мгновенно исчезли все признаки веселья. Он одарил мать Бронах убийственным взглядом. Та побледнела, но не дрогнула.

– Я уже правлю этой страной, – процедил он, – и я – король. Советую тебе не забывать об этом.

– Ваше величество, я говорю от имени ваших подданных. Это простые, добросердечные люди, и они примут тебя, если…

– Это невежественные болваны, – отрезал Мегрен, – и они примут меня просто потому, что у них нет выбора. Пока за моей спиной стоят шевалье, моей власти ничто не угрожает. – Он умолк, понемногу остывая, задумчиво потер подбородок. И вновь обратился к Северану: – Что же, мой добрый маг, я дам тебе еще один шанс. Мы опять попробуем поступить по-твоему, но только потому, что у меня нет ни малейшего желания жениться на пропахшей собаками местной девке. Ты меня понял?

Северан снова поклонился:

– Я не подведу вас, ваше величество.

Северан вернулся в свои покои, располагавшиеся в недрах дворца, безмерно радуясь, что Мегрен не отослал его назад в Круг магов. Там под бдительным надзором храмовников каждое его заклинание подвергалось бы тщательной проверке. На службе у Мегрена он, по крайней мере, обладает кое-каким могуществом, пусть даже и вынужден применять его с осторожностью. Занимавшим такое высокое положение, как Мегрен, Круг дозволял иметь в советниках мага при условии, что за ним будет наблюдать Церковь. Так что желания преподобной матери Бронах король мог игнорировать только до определенной степени.

Будь проклято загадочное везение, которое позволило принцу Мэрику разрушить план Северана! План был великолепный: одним ударом уничтожить и мятеж, и последних представителей династии Тейринов. Тогда королю разрешили бы вернуться к императорскому двору, а Северан, будучи героем дня, возможно, даже стал бы его наместником в Ферелдене.