Текст книги "Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него"

Глава 4
Ужин на крысиной ферме

32

В конце февраля 2003 г. SARS сел в самолет из Гонконга и отправился в Торонто.

О его прибытии в Канаду особо не объявлялось, но затем, через несколько дней, он сам заявил о себе. Он убил 78-летнюю пожилую женщину, которая занесла его в страну, затем, через неделю – ее взрослого сына и распространился по госпиталю, в котором его лечили. Он довольно быстро заразил несколько сотен жителей Торонто, из которых тридцать один умер. Одной из заразившихся стала 46-летняя филиппинка, которая работала в Онтарио медсестрой; она прилетела на родину, чтобы побыть с семьей на Пасху, почувствовала себя плохо на следующий день (но по-прежнему оставалась активной, ходила по магазинам и гостила у друзей) и запустила новую цепочку инфекций на острове Лусон. Итак, SARS совершил путешествие через полмира и обратно на двух самолетах всего за шесть недель. Если бы обстоятельства были иными, – если бы он не так долго задержался в Торонто, если бы кто-нибудь улетел оттуда на Лусон, в Сингапур или Сидней, – болезнь совершила бы кругосветное путешествие намного быстрее.

Сказать «SARS сел в самолет» – это, конечно, метонимия и персонификация. И то, и другое запрещено авторам статей в научных журналах, но разрешено писателям вроде меня. И вы знаете, что я имею в виду: на самом деле, в самолет в обоих случаях садились несчастные женщины, зараженные неким патогеном. 78-летняя жительница Торонто и более молодая медсестра остались анонимными в официальных отчетах – сообщили только их возраст, пол, профессию и инициалы (как и в случае с BW, геодезистом, переболевшим малярией) по соображениям медицинской этики. Что же касается патогена – он был идентифицирован и получил имя лишь через несколько недель после начала эпидемии. Поначалу, на такой ранней стадии, никто не знал, что это: вирус, бактерия или что-нибудь еще.

За это время он уже успел добраться до Сингапура, Вьетнама, Таиланда, Тайваня и Пекина. Сингапур превратился в еще один эпицентр. В Ханое американский бизнесмен китайского происхождения, который занес инфекцию из Гонконга, заболел так тяжело, что его осмотрел лично доктор Карло Урбани, итальянский паразитолог и эксперт по инфекционным заболеваниям, который работал представителем ВОЗ. Через десять дней бизнесмен умер; через месяц умер и доктор Урбани. Урбани умер в госпитале в Бангкоке, куда прилетел на конференцию по паразитологии, в которой так и не смог принять участия. Его работой восхищались в ВОЗ; его смерть стала сигналом о появлении целой закономерности: высокая заболеваемость и летальность наблюдались среди медиков, встречавшихся с этой новой болезнью, которая, казалось, процветает в госпиталях и умеет прыгать по небу.

Она добралась до Пекина по крайней мере на двух видах транспорта; один из них – рейс 112 компании China Airlines из Гонконга, приземлившийся 15 марта. (Второй путь в Пекин недуг нашел в автомобиле – заболевшая женщина приехала в столицу из провинции Шаньси ради хорошего лечения; как она заразилась и кого заразила сама – это уже другое ответвление нашей истории.) Рейс CA112 вылетел из Гонконга со 120 пассажирами на борту, в том числе мужчиной, у которого была высокая температура и все более сильный кашель. За три часа, что самолет летел до Пекина, достаточные для заражения дозы микробов от него получили двадцать два пассажира и два члена экипажа. От них болезнь разнеслась по семидесяти с лишним больницам в одном только Пекине – да, семидесяти, – поразив почти четырехсот медиков, а также других пациентов и близких, которые их навещали.

Примерно в то же время официальные лица в штаб-квартире ВОЗ в Женеве издали глобальное предупреждение о случаях необычного легочного заболевания во Вьетнаме и Китае. (Канаду и Филиппины не упомянули, потому что эти случаи были обнаружены чуть позже.) Во Вьетнаме, гласило заявление, эпидемия началась с одного-единственного пациента (того самого, которого осматривал Карло Урбани), который был «госпитализирован для лечения тяжелого, острого респираторного синдрома неизвестного происхождения»[79]79
  World Health Organization (2006), 257.


[Закрыть]. Запятая после слова «тяжелого» говорит о том, что три этих прилагательных и одно существительное еще не являлись «официальным» именем заболевания. Через несколько дней, когда обнаружились еще несколько вспышек в разных местах, ВОЗ обратилась с еще одним тревожным публичным заявлением, на этот раз – экстренной рекомендацией по безопасности в путешествиях. Описательная фраза уже превратилась в полноценное имя. «За последнюю неделю, – гласило заявление, – ВОЗ получила сообщения о более чем 150 возможных случаях тяжелого острого респираторного синдрома (SARS), атипичной пневмонии, причина которой пока еще не установлена». В рекомендации цитировали слова тогдашнего генерального директора ВОЗ, Гру Харлем Брунтланн, и слова эти были суровы: «Этот синдром, SARS, теперь является угрозой для здравоохранения всего мира»[80]80
  World Health Organization (2006), 259–260.


[Закрыть]. Нам лучше всем работать вместе, добавила Брунтланн (и поскорее, подразумевалось в ее словах), чтобы найти вызывающий болезнь патоген и остановить его распространение.

Два аспекта SARS, которые делали его особенно угрожающим, – заразность (особенно во время медицинского ухода) и летальность, которая была намного выше, чем у известных форм пневмонии. А еще одной зловещей чертой нового микроба, чем бы он ни был, стало его умение проникать в самолеты.

33

Гонконг был не местом происхождения SARS, а всего лишь воротами, выпустившими его в большой мир… и располагавшимися очень близко к месту происхождения. Все это явление началось тихо, несколькими месяцами ранее, в самой южной провинции материкового Китая, Гуандуне, который славится процветающей коммерцией и характерными кулинарными практиками и к которому Гонконг прирос, словно моллюск-прилипала к брюху кита.

Гонконг, бывшая британская колония, в 1997 г. вошел в состав Китайской Народной Республики, но на особых условиях, сохранив собственное законодательство, капиталистическую экономику и определенную степень политической автономии. Специальный административный район Гонконг, включающий в себя Цзюлун и другие материковые районы, а также собственно остров Гонконг и еще несколько прибрежных островов, граничит с Гуандуном, и между ними идет бойкая торговля и обмен гостями. По земле эту границу ежедневно пересекают более четверти миллиона людей. Впрочем, несмотря на хорошие коммерческие отношения и привилегии для посетителей, официальные лица Гонконга редко напрямую контактируют со столицей провинции Гуандун, Гуанчжоу, 9-миллионным[81]81
  По последним (31 дек. 2019 г.) данным, в Гуанчжоу проживают 15,3 миллионов человек. – Прим. ред.


[Закрыть]городом, который находится примерно в двух часах пути от границы. Политическая переписка фильтруется через национальное правительство в Пекине. Это же ограничение, к сожалению, действует и на научные и медицинские учреждения, например, Гонконгский университет с его отличной медицинской школой и Институт респираторных заболеваний Гуанчжоу. Отсутствие непосредственного общения, а также нежелание работать совместно и делиться клиническими образцами, стало причиной проблем и задержек в борьбе с SARS. Проблемы, в конце концов, удалось разрешить, но задержки сыграли очень большую роль. Когда инфекция впервые перешла границу между Гуандуном и Гонконгом, почти никакой информации вслед за ней не последовало.

Через Гуандун протекает река Чжуцзян (Жемчужная), и все побережье, в которое входят Гонконг, Макао, Гуанчжоу и новая пограничная метрополия Шэньчжэнь, а также Фошань, Чжуньшань и другие окружающие их города, носит общее название «дельта Жемчужной реки». 16 ноября 2002 г. 46-летний мужчина из Фошаня пожаловался на высокую температуру и проблемы с дыханием. Он был первым, кто заразился этой новой болезнью, – по крайней мере, насколько можно судить по эпидемиологическому расследованию. Образцов его крови и слизистых оболочек для дальнейшего анализа не сохранилось, но, судя по тому, что с него началась целая цепочка заражений (его жена, тетя, навестившая его в больнице, муж и дочь тети), он действительно болел именно SARS. Его имя тоже осталось неизвестным; единственное, что сообщалось, – он был «служащим местного правительства»[82]82
  Abraham (2007), 30.


[Закрыть]. Единственным значительным фактом его биографии было то, что он помогал готовить блюда, ингредиенты которых включали курятину, мясо домашних кошек и змей. Змеи – вполне обычный элемент кухни Гуандуна. Это провинция ненасытных, небрезгливых мясоедов, и список животных, которых здесь считают деликатесами, вполне можно перепутать с перечнем ассортимента зоомагазина или жильцов зоопарка.

Через три недели, в начале декабря похожие симптомы обнаружились у повара из ресторана в Шэньчжэне. Он готовил на воке, и, хотя в его обязанности не входил забой и потрошение диких животных, он определенно нарезáл сырое мясо. Заболев в Шэньчжэне, он поехал домой, в город Хэюань, и обратился в Хэюаньский городской народный госпиталь. Там он заразил как минимум шесть медиков, прежде чем его перевели в госпиталь в Гуанчжоу, примерно в двухстах километрах к юго-западу. Один молодой врач, который вместе с ним ехал в Гуанчжоу в машине «скорой помощи», тоже заразился.

Вскоре после этого, в конце декабря и начале января новые случаи похожей болезни обнаружились в Чжуншане, в шестидесяти милях к югу от Гуанчжоу и немного к западу от Гонконга, на другом берегу Жемчужной реки. В следующие несколько недель там было отмечено двадцать восемь случаев. Симптомы включали головную боль, высокую температуру, озноб, ломоту в мышцах, тяжелый постоянный кашель, кровавую мокроту и постепенное разрушение легких, которые теряли эластичность и наполнялись жидкостью, вызывая кислородное голодание, в некоторых случаях приводившее к отказу органов и смерти. Тринадцать заболевших в Чжуншане были медиками, а по крайней мере еще один – поваром, который готовил блюда из змей, лис, цивет (небольших млекопитающих, дальних родственников мангустов) и крыс.

Власти Гуандуна заметили скопление случаев в Чжуншане и отправили туда команды «экспертов», чтобы помочь с лечением и профилактикой, но на тот момент экспертом по борьбе с этой таинственной, неопознанной болезнью назвать нельзя было никого. Одна из этих команд подготовила рекомендательные документы по новому недугу, назвав его «атипичной пневмонией» (или, по-китайски, фэйдянь)[83]83
  Abraham (2007), 34.


[Закрыть]. Именно эта фраза, распространенная,  но расплывчатая, была через несколько недель использована ВОЗ в глобальном предупреждении. Атипичная пневмония – это любая легочная инфекция, которая вызывается не несколькими известными возбудителями, например, бактерией Streptococcus pneumoniae. Этот знакомый ярлык скорее принижал, а не акцентировал уникальность и потенциальную тяжесть болезни, появившейся в Чжуншане. Эта «пневмония» была не просто атипичной: она была аномальной, свирепой, страшной.

В рекомендательном документе, который разослали по организациям здравоохранения и госпиталям по всей провинции (но сохранили в секрете), также перечислялись характерные симптомы и рекомендуемые меры по сдерживанию дальнейшего распространения. Эти рекомендации были недостаточны и появились слишком поздно. В конце месяца торговец морепродуктами, недавно побывавший в Чжуншане, лег в одну из больниц Гуанчжоу и запустил цепь заражений, которая обошла кругом весь мир.

Этого торговца звали Чжоу Цзофэн, и он стал первым «суперрас-пространителем» эпидемии SARS. Суперраспространитель – это пациент, который по той или иной причине непосредственно заражает намного больше людей, чем типичный зараженный пациент. R₀ (важная переменная, которую ввел в математические модели заболеваний Джордж Макдональд) – это среднее количество вторичных инфекций, вызываемых первично инфицированными в начале эпидемии, но суперраспространители намного превосходят это среднее значение. Соответственно, присутствие суперраспространителя – это ключевой практический фактор, который может остаться незамеченным при обычном математическом моделировании. «Популяционные прикидки R₀ могут скрыть значительный индивидуальный разброс в заразности, – писал Джеймс Ллойд-Смит с коллегами в журнале Nature, – что было подчеркнуто во время всемирной эпидемии тяжелого острого респираторного синдрома (SARS) рядом «суперрас-пространительных событий», при которых некоторые заболевшие стали причиной необычно большого количества вторичных заражений»[84]84
  Lloyd-Smith et al. (2005), 355.


[Закрыть]. Легендарным суперраспространителем была Тифозная Мэри[85]85
  Мэри Маллóн, также известная как Тифозная Мэри, – первый человек в США, признанный бессимптомным носителем брюшного тифа. https://ru.wikipedia.org/wiki/Маллон,_Мэри – Прим. ред.


[Закрыть]. Важность этой концепции, как отмечал Ллойд-Смит с соавторами, состоит в том, что если суперраспространители существуют и могут быть идентифицированы во время вспышки заболевания, то необходимы, в первую очередь, контрольные меры для изоляции этих людей, а не более широкие, применимые для целых популяций. Напротив, если вы посадили на карантин сорок девять пациентов, но пропустили пятидесятого, а он оказался суперраспространителем, то ваши усилия по контролю пошли прахом, и начинается эпидемия. Но этот полезный совет озвучили лишь ретроспективно, в 2005 году, слишком поздно, чтобы применить его к торговцу рыбой Чжоу Цзофэну в начале 2003-го.

Никто, похоже не знает, где именно Чжоу подхватил инфекцию, хотя, скорее всего, не от морепродуктов. Рыба и морские ракообразные никогда не считались возможными резервуарами для патогена, вызывающего SARS. Чжоу владел магазином на большом рыбном рынке, и, возможно, его сфера деятельности пересекалась и с другими рынками живого товара, где торговали домашними и дикими птицами и млекопитающими. Каким бы ни был источник, инфекция закрепилась, поразила его легкие, вызвала кашель и лихорадку, и 30 января 2003 г. он обратился в госпиталь в Гуанчжоу. Он пролежал в этом госпитале лишь два дня, заразив за это время не менее тридцати медиков. Его состояние ухудшилось, и его перевезли в другой госпиталь, специализировавшийся на случаях атипичной пневмонии. Еще два врача, две медсестры и водитель «скорой помощи» заразились во время транспортировки: Чжоу хватал ртом воздух, его рвало, и по всей машине разлетались брызги мокроты. Во втором госпитале ему провели интубацию, чтобы спасти от удушья. Интубация – это процедура, при которой в рот вставляют гибкую трубку и через глотку заводят ее в бронхи, чтобы помочь пациенту дышать. Это событие – еще одна важная деталь, объясняющая, как SARS удалось настолько эффективно распространиться по госпиталям всего мира.

Интубация – это простая процедура, по крайней мере, в теории, но ее довольно трудно выполнить в условиях рвотных рефлексов, плевков и отхаркиваний пациента. Особенно тяжело пришлось с Чжоу, дородным мужчиной, получившим дозу успокоительных и метавшимся в лихорадке. Хотя болезнь еще не была опознана, врачи и медсестры, похоже, уже примерно представляли себе опасность, которой подвергаются. Они тогда уже знали, что эта атипичная пневмония, эта болезнь намного более заразна и смертельно опасна, чем обычные пневмонии. «Каждый раз, когда они пытались вставить трубку, – писал Томас Абрахам, ветеран-корреспондент, базировавшийся в Гонконге, – их встречало целое «извержение» кровавой мокроты». Абрахам продолжает:

«Она забрызгала пол, оборудование, лица и халаты медиков. Они знали, что мокрота очень заразна, и в нормальных обстоятельствах они бы как можно скорее побежали отмываться. Но перед ними лежал пациент в критическом состоянии, тяжело дышавший и дергавший ногами, в его горло была наполовину вставлена трубка, а изо рта летели брызги мокроты и крови. Никто из них просто не мог уйти»[86]86
  Abraham (2007), 37.


[Закрыть].

В этом госпитале от Чжоу заразились двадцать три врача и медсестры, а также восемнадцать пациентов и их родственников. Еще заболели девятнадцать членов его семьи. Чжоу получил у медиков Гуанчжоу прозвище «Ядовитый король». Он выжил после болезни, а вот многие из тех, кто получил болезнь от него – прямо или косвенно, через длинную цепочку контактов, – нет.

Одним из вторичных случаев стал 64-летний врач Лю Цзяньлунь, профессор нефрологии в учебной больнице, где поначалу лечили Чжоу. Похожие на грипп симптомы начались у профессора Лю 15 февраля, через две недели после контакта с Чжоу, а потом ему стало лучше – достаточно хорошо, решил он, чтобы не отменять планы и поехать на свадьбу к племяннику в Гонконг. 21 февраля они сели на автобус в Гуанчжоу, проделали трехчасовой путь через границу, провели вечер с семьей, а потом заселились в большую, средней руки гостиницу «Метрополь», облюбованную бизнесменами и туристами, в гонконгском районе Цзюлун. Им выделили номер 911, напротив лифта в середине длинного коридора, и этот факт стал ключевым для дальнейших эпидемиологических расследований.

В ту ночь в отеле «Метрополь» случились две судьбоносные вещи. Состояние профессора ухудшилось, и в какой-то момент он не то чихнул, не то кашлянул, не то (зависит от того, какой из версий событий вы верите) его вырвало в коридоре девятого этажа. Так или иначе, он исторг из себя значительную дозу патогена, вызвавшего его болезнь, – достаточно, чтобы заразить как минимум шестнадцать других постояльцев и одного посетителя гостиницы. Соответственно, профессор Лю стал вторым известным суперраспространителем в этой эпидемии.

Среди постояльцев на девятом этаже была 78-летняя пожилая женщина из Канады. Я уже упоминал о ней раньше. Она приехала повидаться с семьей, а потом провела несколько дней в «Метрополе» вместе с мужем – это было предусмотрено пакетом услуг авиакомпании. Она остановилась в номере 904, практически напротив номера профессора Лю. Вместе они были в гостинице лишь одну ночь – 21 февраля 2003 г. Может быть, они вместе проехались в лифте. Может быть, прошли друг мимо друга в коридоре. Может быть, вообще в глаза друг друга не видели. Этого не знает никто, даже эпидемиологи. Известно лишь, что на следующий день, когда профессор проснулся, ему было так плохо, что ни о какой свадьбе и речи быть не могло, и он вместо этого обратился за помощью в ближайшую больницу. 4 марта он умер.

Через день после того, как профессор Лю покинул гостиницу «Метрополь», уехала и пожилая канадка. Зараженная, но еще не проявлявшая никаких симптомов, она, судя по всему чувствовала себя совершенно нормально. Она села в самолет, направлявшийся в Торонто, и SARS вышел в большой мир.

34

Второй путь международного распространения из гостиницы «Метрополь» вел в Сингапур. Молодая женщина по имени Эстер Мок 25 февраля вернулась из шопинг-тура в Гонконге с высокой температурой. Предыдущие четыре ночи она с подругой провела в номере 938 в «Метрополе», примерно в двадцати шагах от номера профессора Лю.

По возвращении в Сингапур температура у Мок не спадала, затем начался кашель. 1 марта она обратилась к врачам в больнице «Тан-Ток-Сенг», крупном государственном учреждении, располагавшемся в блестящих новых зданиях чуть к северу от центра города. Рентген грудной клетки показал затемнения[87]87
  Участки, где воздушная здоровая легочная ткань замещается более плотными массами. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]в правом легком, и Мок госпитализировали с диагнозом «атипичная пневмония». Одним из врачей, осматривавших ее, была Бренда Анг, старший консультант по инфекционным заболеваниям, которая также возглавляла службу инфекционного контроля в «Тан-Ток-Сенге». Впрочем, когда Эстер Мок прибыла в госпиталь, никакой тревоги не подняли.

– В то время, – рассказала мне позже Бренда Анг, – мы не знали, что это.

Анг согласилась пересказать мне эту историю по памяти через шесть лет после событий, и, хотя она и предупредила, что воспоминания у нее довольно обрывочные, некоторые места она, похоже, запомнила с абсолютной точностью. Мы встретились в переговорной комнате в маленькой отдельной постройке на живописной территории «Тан-Ток-Сенга»; в этой комнате временами проводили собрания сотрудников и лекции для студентов-медиков, но в ближайший час она была нашей. Анг была невысокой, искренней женщиной, одетой в лиловое платье с рисунком. Соблюдая медицинскую этику, она не назвала имени Эстер Мок – говорила лишь о «молодой женщине», которая стала «нулевым пациентом». Как консультант по инфекционным заболеваниям, доктор Анг осматривала нулевого пациента самостоятельно. Ей помогал ординатор (молодой врач, проходивший специализированную подготовку); он взял мазок из зева Мок для выращивания в культуре. На ординаторе не было маски, сказала мне Анг. Никто в «Тан-Ток-Сенге» поначалу не носил масок, работая с зараженными этой инфекцией, но, в отличие от самой Анг, ординатор заболел.

Его болезнь, отмеченная драматичными осложнениями, началась позже. Пока же Анг и ее коллеги боролись со все более усугублявшейся пневмонией Эстер Мок, не подозревая, что молодая женщина становится еще одним суперраспространителем заболевания, которое тогда еще не было опознано и не получило имени.

Поначалу Мок положили в открытую палату с близко стоящими друг к другу койками, недалеко от других пациентов и сотрудников больницы, которые свободно приходили и уходили. Через несколько дней, когда ей стало трудно дышать самой, ее перевели в отделение интенсивной терапии. Казалось очень необычным, объяснила мне Анг, что такая молодая женщина так тяжело страдает от пневмонии, – собственно, настолько необычным, что в пятницу той недели, когда врачи из других сингапурских госпиталей пришли в «Тан-Ток-Сенг» на еженедельный большой обход, Анг с коллегами представила на обсуждение случай атипичной пневмонии. Узнав о симптомах и истории болезни, врач из Сингапурского главного госпиталя сказал: «Как странно, у нас тоже случай атипичной пневмонии, тоже молодая женщина, и она тоже недавно вернулась из Гонконга». Проверив данные, они узнали, что в Сингапурском главном госпитале лежит подруга Эстер Мок, которая жила с ней в номере 938 в «Метрополе». То был момент пугающего осознания.

В следующие несколько дней в «Тан-Ток-Сенг» поступило еще несколько пациентов с атипичной пневмонией, почти все (или вообще все) были связаны с Эстер Мок. Первой стала ее мать. Через три дня пастор ее церкви, который навестил Эстер в госпитале, чтобы помолиться за нее, снова туда вернулся, но уже как пациент. Затем пришел ее отец, у которого в мокроте обнаружились частички крови. Затем ее бабушка с материнской стороны, потом дядя. К середине месяца все они лежали в «Тан-Ток-Сенге». И, когда проблемы семьи Мок уже начали вызывать немалую тревогу, до Бренды Анг дошла новая зловещая новость. В четверг, 13 марта, администратор сообщил ей, что четыре медсестры из палаты, где лежала Мок, заболели. Четыре медсестры, заболевшие в один день, – это даже близко не нормально.

– Для меня это был определяющий момент, – сухо сказала Анг. Я сидел рядом с ней и быстро записывал. – Все ускорялось.

Похожие события развивались и по всему миру, не только в «Тан-Ток-Сенге», но Анг с коллегами об этом еще не знали. В Женеве практически в то же самое время ВОЗ издала обращение о «тяжелом, остром респираторном синдроме неизвестного происхождения». Официальные лица Министерства здравоохранения Сингапура быстро об этом узнали; затем им сообщили о трех случаях атипичной пневмонии (Эстер Мок, ее подруга и еще один пациент), которые появились одновременно и происхождение которых можно отследить до отеля «Метрополь» в Гонконге. Теперь случай с Мок стал частью намного большей общей картины. Кто-то из министерства, похоже, позвонил исполнительному директору «Тан-Ток-Сенга», и тот созвал собрание всего старшего руководства госпиталя. Исполнительный директор, председатель медицинского совета, директор службы медсестер, сама Анг как глава инфекционного контроля и другие – все они, по словам Анг, собрались в этой комнате, чтобы обсудить, что происходит.

– Собрались в этой комнате? – переспросил я.

– В этой комнате, – подтвердила она. – В этой самой комнате.

Тогда исполнительный директор сказал собравшимся: «Похоже, у нас эпидемия. И нам надо организовываться».

Доктору Лео И Сину, который имел опыт работы со вспышкой энцефалита Нипах, поручили принять особые меры. Министерство здравоохранения сообщило руководителям «Тан-Ток-Сенга»: готовьтесь к новым случаям, потому что мы видим симптомы у новой группы заболевших – друзей и родственников первой группы. Лео И Син привел систему в движение. Возле одной из палат они установили палатку для проверки пациентов и поставили там рентгеновский аппарат, чтобы проверять легкие поступающих. Большинство пациентов клали в обычные палаты, но самых тяжелобольных сразу отправляли в интенсивную терапию. Когда первое отделение интенсивной терапии заполнилось, еще два отделения пришлось переоборудовать для ухода исключительно за больными SARS. Изоляция и барьерный уход были важными мерами контроля, хотя Анг с коллегами до сих пор не знали, чтÓ именно изолируют.

– Не забывайте, – сказала она, – все это время у нас не было диагностических тестов.

Она имела в виду тесты, которые проверяют наличие или отсутствие инфекционного патогена, – потому что этот патоген на тот момент еще не идентифицировали.

– Мы исходили чисто из эпидемиологических данных – был ли контакт с кем-то из первых пациентов.

По сути, они играли вслепую и ва-банк.

В пятницу на той неделе, 14 марта, в гостинице «Вестин» должен был состояться ежегодный званый ужин с танцами, которого с нетерпением ждали все сотрудники госпиталя. Прошло все практически по плану, хотя Бренда Анг и некоторые коллеги, сидя за полупустыми столами, удивлялись: где Лео И Син, где тот, где этот? Они отсутствовали по весьма уважительной причине – работали в госпитале не покладая рук, переставляя койки и другую мебель, чтобы подготовиться к экстренным мерам. Сама Анг присоединилась к работам в субботу с утра.

Как глава службы инфекционного контроля, Анг приказала всем сотрудникам одеваться в халаты, перчатки и маски высокой фильтрации N95 – те, что плотнее прилегают к лицу, чем обычные хирургические. Но ей пришлось бороться с дефицитом припасов, а потом и с инфляцией на черном рынке: маски N95 в Сингапуре подорожали с двух до восьми долларов за штуку. Тем не менее они делали все, что могли. 23 марта, когда болезнь уже получила международно признанное название, «Тан-Ток-Сенг» стал специализированным SARS-госпиталем в Сингапуре, и в него перевели всех пациентов с этим диагнозом из других госпиталей. Посещения ограничили. Все сотрудники носили маски, перчатки и халаты.

Впрочем, еще до введения мер изоляции и защиты состоялось еще одно суперраспространительное событие – в кардиологическом отделении. Женщина средних лет с многочисленными проблемами со здоровьем, в том числе диабетом и сердечной недостаточностью, поступила в одну из открытых палат; там она заразилась от одного из врачей, который, в свою очередь, ранее заразился от Эстер Мок. Затем у нее случился сердечный приступ, и ее перевели в кардиологию. Симптомы атипичной пневмонии у нее еще не проявились, – по крайней мере, не настолько, чтобы их можно было заметить на фоне коронарного синдрома. В отделении ей провел интубацию дежурный кардиолог, которому ассистировал ординатор. И снова, как и в случае с «Ядовитым королем» в Гуначжоу, интубация поспособствовала широкому распространению. В конце концов, в кардиологическом отделении заразилось двадцать семь человек, включая пятерых врачей, тринадцать медсестер, одного специалиста по УЗИ, двух ЭКГ-техников, одного работника обслуживающего персонала и пятерых посетителей. Этот список я нашел в более позднем докладе. Рассказ Бренды Анг вышел более личным. Она вспоминала, что врач-кардиолог тогда была беременна; она была в маске, когда делала интубацию, но все равно заболела, правда, сумела выздороветь. Ординатор, стоявший неподалеку, не надел маску.

– Этот парень заразился и унес болезнь домой. Его мама… – сказала Анг. – Его мама ухаживала за ним и тоже заразилась.

– Они выжили?

– Нет.

– Никто из них? – спросил я.

– Это было ужаснее всего. Молодой врач, ему было всего двадцать семь. И его мама тоже умерла.

Был и другой заразившийся молодой врач, ординатор Бренды Анг – помните его? – который брал мазок из горла Эстер Мок. Его история – это история понимания, что этот синдром вызывается каким-то очень заразным микробом, может быть – бактерией, может быть – вирусом, который быстро распространяется при контакте «лицом к лицу», особенно в толпе или в интимной обстановке. Через несколько дней после обследования Мок, где он ассистировал Анг, ординатор сел в самолет. Он полетел на конференцию по инфекционным заболеваниям в Нью-Йорк, до которого из Сингапура лететь двадцать часов, и там ему стало плохо. Прежде чем вылететь домой через Франкфурт, он позвонил коллеге в Сингапуре и сообщил, что заболел. Коллега сообщил об этом сингапурским властям, те предупредили ВОЗ, ВОЗ предупредила немецкие власти, и врача сняли с самолета во Франкфурте и отправили на карантин. Он провел почти три недели во франкфуртском госпитале вместе с женой и тещей, которые к тому времени тоже заболели. Один член экипажа самолета – всего один – тоже заболел. В отличие от ординатора-кардиолога, который помогал при интубации, все пациенты во Франкфурте выжили.

В Сингапуре медики и официальные лица делали все возможное, чтобы остановить дальнейшую передачу. Они ввели строгие меры, действовавшие далеко за пределами госпиталей – карантин вероятных заболевших, штрафы и тюремные сроки для нарушителей карантина, закрытие большого публичного рынка, закрытие школ, ежедневное измерение температуры у таксистов, – и со вспышкой удалось покончить. Сингапур – атипичный город, в котором порядок поддерживается твердой рукой (и это мягко сказано), так что он оказался вполне способен справиться с атипичной пневмонией – даже такой угрожающей. 20 мая 2003 г. одиннадцать человек отдали под суд и оштрафовали на 300 долларов за плевки на улице.

К середине июля, когда госпиталь «Так-Ток-Сенг» покинул последний пациент с SARS, переболело более двухсот человек. Тридцать три из них умерли, в том числе отец Эстер Мок, ее пастор, мать и дядя – именно в таком порядке. Сама Эстер выжила.

35

И умершие, и выжившие явно чем-то заразились, – но чем?

Пока болезнь распространялась по разным странам, ученые на трех континентах работали в своих лабораториях с образцами тканей, крови, мокроты, фекалий и других важных и неаппетитных материалов, взятых у различных пациентов, и пытались изолировать и идентифицировать патоген, ставший причиной заболевания. Само название, появившееся в тот ранний период, «тяжелый острый респираторный синдром», говорит о том, что об этом микробе знали только по его эффектам, по его действию, словно по следам большого невидимого зверя. Эбола – это вирус. Хендра – это вирус. Нипах – это вирус. А вот SARS – это синдром.