Текст книги "В погоне за потрошителем с Грин-Ривер. Мои поиски убийцы 49 женщин"

Глава 6
Остановка

Осень перешла в зиму 1982-83 годов, а я продолжал разбираться с горами информации, собранной целевой группой и готовил досье Мелвина Фостера для прокурора. После месяцев в целевой группе со всем штатом и активностью, я чувствовал себя странно, работая в одиночестве на этаже 1-А. Но я был не единственным сотрудником Службы шерифа, кто чувствовал себя «дрейфующим». В декабре ушёл в отставку шериф Винкоски, оставив после себя пустоту. Новый шериф Верн Томас перехватил штурвал только через четыре месяца.

Оставаясь верным себе, Мелвин продолжал вести себя так, что было бы странно обращать внимание на других подозреваемых, кроме него. Он связался с генеральным прокурором, чтобы меня сняли с дела и неоднократно звонил в Службу шерифа выразить своё недовольство по поводу скорости работы криминальной лаборатории. Он часто останавливался и вступал в диалог с офицерами наблюдения. Однажды он появился на месте преступления в сельской местности, где помощники шерифа и детективы округа Тёрстон разбирались с телом пожилого мужчины. Мы так и не выяснили, как он узнал, что в столь отдалённом месте было найдено тело и полиция проводила там работу.

Не довольствуясь контактами с правоохранительными органами, в феврале 1983 года Мелвин появился на местном телешоу под названием «Таун Митинг» пожаловаться, какой сложной была его жизнь с тех пор, как он стал известным подозреваемым. Он не упомянул, что в начале сам же и пошёл в СМИ; и не сказал ни слова о том, как раз за разом вовлекал себя в расследование. После показа мы услышали, что он связался с Ф. Ли Бейли[10]10
  Известный американский адвокат, участвовавший в нескольких самых резонансных судебных процессах Америки.


[Закрыть] для участия в его телепрограмме, где готов был пройти тест на полиграфе перед аудиторией национального масштаба.

Странного поведения и странных поступков можно ожидать в делах о серийных убийствах, и я вдоволь имел дело и с тем и другим. Одна гражданка, хотевшая принести пользу, позвонила рассказать об известном ей человеке, настолько сильно ненавидящим зелёный цвет, что он убил одну из жертв, потому что она была одета в зелёное и скинул её тело в Грин-Ривер из-за названия реки. Я заверил её, что ни одна найденная жертва не была в зелёном и поблагодарил за беспокойство.

Я больше никогда не слышал о леди, озабоченной зелёным цветом, но неоднократно беседовал с женщиной средних лет по имени Барбара Кьюбик-Паттен, которая была зациклена на убийствах Грин-Ривер, называя себя частным детективом и экстрасенсом. На самом деле она была одной из тех, кто часто крутится возле места преступления, вмешиваясь в ход расследования из неуёмного любопытства или чувства собственной важности.

В одном разговоре за другим Кьюбик-Паттен предупреждала меня о серьёзной опасности. Она сказала, у неё было экстрасенсорное видение, в котором я был убит, сидя в зелёном – опять этот цвет – автомобиле. Она сказала, что убийства Грин-Ривер не имеют ничего общего с проституцией и, что благодаря её экстрасенсорным способностям она заранее знала об убийстве Опал Миллс.

Ничто из сказанного Барбарой Кьюбик-Паттен не заставило меня поверить в её сверхъестественные способности. Однако, она завязала отношения с Мелвином Фостером и после каждой встречи пересказывала мне всё, что он ей говорил. По её утверждению, на одной из встреч он сказал, что жертв «Убийцы с Грин-Ривер» было бы легче контролировать, если бы он нападал на них сзади и выкручивал руки. Это причиняет столько боли, что любой становится покорным. Этот рассказ привлёк моё внимание, потому что одно из свидетельств в случае с Коффилд, которое мы намеренно скрывали от общественности, заключалось в том, что перед смертью она пережила перелом руки.

К сожалению, от Барбары не всегда была польза. Она создавала у людей впечатление работы в Службе шерифа, что было неправдой и не всегда проявляла благоразумие. Это стало ясно, когда она сказала что-то такое, что заставило меня думать, будто Мелвин узнал мой домашний адрес. С того момента я стал ещё более осторожным в общении с ней.

Проблема с таким большим объёмом информации, собранной на Мелвина Фостера заключалась в том, что на неё не особо-то можно было положиться. Когда я обсуждал это дело с помощником прокурора Элом Мэтьюсом, мы оба пришли к выводу, что не имеем достаточно веских доказательств для предъявления обвинения. Мы с Мэтьюсом ранее хорошо поработали над другими делами. Он добился обвинения сутенёра за убийство клиента в мотеле «Бен Кэрол». И когда дело дошло до Фостера я знал, что мы в пролёте ещё до того, как Эл заговорил об этом, так что вывод о нашей неготовности не стал для меня сюрпризом.

Но понимание того, почему дело застопорилось, не облегчило принятие этого факта. Я очень упёртый человек и было тяжело продолжать говорить людям, что кольцо не достаточно плотно стянулось вокруг Мелвина Фостера. И меня немного напрягали сочувствующие взгляды коллег. Когда детектив, патрульный или вышестоящий чин приходили ко мне на этаж 1-А, где я оккупировал стол в конце комнаты, каждый раз повторялся один и тот же диалог.

– Как дела, Дейв?

– Нормально. Дела идут.

– Ладно, не сдавайся.

– Не буду. Мы раскроем его.

– Знаю. Но рад, дружище, что это ты сидишь здесь в одиночестве, а не я.

Если в голосах моих случайных посетителей проглядывала лишь толика сочувствия, то оно усилилось, когда мы получили плохие новости из криминальной лаборатории ФБР о нескольких физических доказательствах, на которые возлагались большие надежды по привязке Мелвина к телам.

Помните крошечные бусинки, найденные на теле одной жертвы? Оказалось, что похожие бусинки были найдены в образцах, собранных с помощью пылесоса в доме Фостера близ Олимпии. Мы вдохновились возможностью связать его с телами. К сожалению, в отчёте лаборатории говорилось, что эти маленькие блестящие гранулы – частицы краски, которую городские службы используют для нанесения дорожной разметки. Эти бусинки заставляют краску отражать свет и настолько распространены в окружающей среде, что в тот или иной момент оказываются на одежде и обуви каждого человека.

Но больше меня обескураживал тот факт, что многие девушки, пропавшие летом и осенью, всё ещё не объявились. В этот тревожный список вошли следующие имена:

1. Кейс Энн Ли, 16 лет.

2. Терри Рене Миллиган, 16 лет.

3. Мэри Михан, 18 лет, беременная.

4. Дебра Эстес, 15 лет.

5. Денис Буш, 23 года.

6. Шаванда Саммерс, 17 лет.

7. Ребекка Марреро, 20 лет.

8. Коллин Брокман, 15 лет.

9. Альма Смит, 18 лет.

10. Делорес Уильямс, 17 лет.

Эти пропавшие девушки были проститутками или подозревались в проституции, и в последний раз их видели в районах с процветающей секс-торговлей. В одном из случаев нам удалось собрать некоторую полезную информацию. Денис Буш зависала в мотеле на «Полосе», когда проиграла пари сутенёру и после полудня вышла в дождь за сигаретами. Она одела толстовку с капюшоном – но не куртку – и оставила все свои вещи в комнате. Мы нашли свидетеля, заявившего, что она садилась в старый пикап с широкими боковыми зеркалами, управляемый белым мужчиной среднего телосложения и возрастом около тридцати лет.

Мы так внимательно следили за Фостером, что даже засомневались виновен ли он в этих исчезновениях. Это означало возможность того, что «Убийца с Грин-Ривер» спокойно продолжал свою порочную деятельность, не попадая в поле нашего зрения. Я отказывался верить, что мы не раскроем это дело. Интенсивное расследование по Мелвину Фостеру пришлось отложить, но мы бы никогда не сдались.

Я постоянно просил о помощи и после некоторой задержки, наконец-то получил ещё одного детектива – Фэй Брукс. Мне нужен был кто-то с опытом работы на улицах, со знаниями о сексуальных преступлениях и хорошей коммуникабельностью. И она всем этим обладала. Мы с Фэй вернулись на «Полосу» поговорить с другими девушками, и как обычно, предупредить их об опасности. Мы оба были встревожены, узнав, что все там, кажется, считали Мелвина Фостера убийцей и подметили, что убийства прекратились, а значит всё, что им нужно было сделать – держаться подальше от этого основного подозреваемого. Очень немногие из тех, с кем мы встречались, знали сколько проституток исчезло за последнее время. Может быть, они тоже верили, что угроза миновала. Хотя мы работали днём и ночью, часто выдерживая шестнадцатичасовые смены, мы с Фэй никак не могли справиться с работой, которую раньше выполняли двадцать пять детективов. Прогресс шёл медленно, а заботы продолжали расти. К счастью, новый шериф тоже был озабочен.

Детективы Шери Люкса и Фэй Брукс обсуждают дело перед стендом с фотографиями жертв

В моём представлении Верн Томас был воплощением современного преданного работе полицейского. Он был реформатором в полиции Сиэтла, где рабочие места раньше регулярно раздавались бывшим спортсменами и крепким парням с политическими связями. Томас боролся с коррупцией в рядах полиции и за это был наказан начальством, но не отступился от своих принципов. С течением времени и со смещением баланса сил, положение Верна улучшилось. Одним из немногих союзников Верна в городском совете был глава округа Рэнди Ревелл, который видел его в качестве шерифа и, конечно обратился к нему, когда пришло время. Ревелл ожидал, что Томас внесёт ту же жёсткость и принципиальность в новую работу, которая должна была во главу угла поставить расследование дела Грин-Ривер.

Достаточно сообразительный понять, что у него нет времени самолично сверху до низу проработать дело Грин-Ривер, Верн поручил его Бобу Кеппелу. Из-за дела Банди и работы в качестве консультанта, у Боба имелся опыт работы с серийными убийствами. Томас попросил использовать его все свои знания, чтобы оценить нашу работу и дать свои рекомендации.

Первоначально мы с моим начальником майором Краске были против. Нас беспокоило то, что это делалось в ответ на политическое давление и критику прессы. Кроме того, я поддерживал постоянный контакт с Кеппелом на протяжении всего расследования. Я понимал, что у нас имелись проблемы, основными из которых были нехватка рабочей силы и широко распространённое мнение о том, что это дело было близко к завершению. Если Кеппел собирался дать Верну Томасу отчёт, который дал бы нам новый взгляд на дело и добавил к расследованию больше людей – в таком случае я был целиком за.

Насколько я приветствовал всё, что могло подкрепить расследование Грин-Ривер, настолько же был обеспокоен оценкой любого аналитика. Легко запрыгнуть в середину чужого расследования и найти ошибку. Не существует двух детективов, выполняющих работу с одинаковым подходом, и каждый считает, что его методы лучше. Как бы я не уважал Боба, он обладал непомерным эго, поэтому существовала возможность, что его оценка будет исходить из желания превосходства. И наконец, тут имело место моя личная эмоциональная вовлечённость. Я очень много сил вложил в эту работу, в течении восьми месяцев не покладая рук бился почти с неразрешимой задачей. И половину этого времени был единственным детективом, занимающимся делом полный рабочий день. Если кто-то собирался давать свою оценку, я надеялся на признание приложенных усилий и ценности проделанной работы.

Боб, кажется, с самого начала не мог увидеть в нашей работе ничего хорошего. Первое большое замечание казалось организации материалов. Это было до использования компьютеров, так что вся информация была записана на бумагу и тяжело поддавалась индексированию. Тем не менее, у нас была кое-какая система и при наличии терпения можно было справиться с именами и темами, записанными на карточках размером три на пять, и найти отчёты, относящиеся друг к другу.

После беглого взгляда Боб заявил, что наша система была громоздкой и запутанной – возможно, особенно для того, кто в ней не разбирался, – и попросил нас обновить её. Желая, чтобы анализ прошёл поскорее, мы с Фэй выполнили его просьбу. В течении двух месяцев мы проводили Боба через расследование, включая все материалы наработанные целевой группой. Всякий раз, когда он просил изменений, мы вносили их. Это включало в себя создание списка улик и диаграмм, чтобы легче было взвесить то, что мы собрали и определить сходства от жертвы к жертве.

Когда наконец 18 мая 1983 года Боб представил анализ Верну Томасу, он поместился на тридцати трёх страницах, включая десять страниц замечаний, пятьдесят шесть из которых напрямую относились к работе целевой группы в связи с наличием пяти жертв, и не менее четырнадцати рекомендаций по улучшению ведения расследования.

Многое из того, что написал Кеппел мне было трудно принять. С первой страницы было ясно – он не признавал достигнутого прогресса и многое из увиденного собирался представить в очень негативном свете. Я чувствовал, как растёт кровяное давление, но всё же старался смотреть мимо своей гордыни, оценивая его результат максимально хладнокровно.

Многие конкретные замечания Боба о свидетелях, которых мы так и не нашли и упущенных зацепках, были справедливы. Он также был прав насчёт того, что мы не смогли найти определённых людей, упомянутых в допросах или задать вопросы, способные прояснить нестыковки в рассказах свидетелей.

Тем не менее, среди критических замечаний Боба было много просто не по делу, потому что он упустил из вида некоторые отчёты, способные помочь ему лучше понять нашу работу. Периодически он писал, что мы не смогли найти нужного свидетеля или не следовали определённой линии допроса, когда на самом деле это было не так. В других случаях он считал, что мы должны были вернуться к свидетелям, имевшим скудные воспоминания или показавшим себя ненадёжными; всегда существует опасность: если надавить на людей, они начинают придумывать вещи, лишь бы вы побыстрее отвязались.

Помимо этих конкретных проблем, было выделено два, так называемых, «серьёзных недостатка» в нашей работе. Один касался списка улик. О котором, кстати, Боб упомянул в своём отчёте, не подозревая о том, что мы только закончили работу над ним. Другая большая проблема была связана с Мелвином Фостером. Кеппел написал, что в наших опросах мы не спрашивали о Фостере определённых друзей и членов семей жертв Грин-Ривер. В этом он был прав, но проблема не была такой уж серьёзной, как он предположил, и имела решение.

На более высоком уровне Боб считал, что нашёл проблему в подходе некоторых членов целевой группы. Он сказал, что им было свойственно «равнодушие, нетерпение или негативное отношение к некоторым свидетелям» (проституткам и сутенёрам). Далее он утверждал, что эта проблема «больше отражалась на том, кто вёл опрос, чем на культурном фоне тех, кто отвечал. Необходимо усерднее работать над опросом таких свидетелей».

Если в целевой группе и были люди с предрассудками, о которых говорил Боб, я не знал кто они. Будучи в центре расследования с первого дня, я знал о самоотверженности и серьёзности, проявляемых моими коллегами на этой работе. Если кто-нибудь когда-нибудь терял фокус или концентрацию, то это, несомненно, было результатом усталости, а не бесчувственности. Все мы знали, что потерянные жизни были также важны, как наши собственные и никто никогда не намекал, что считает преступления против проституток приемлемыми.

С последней частью отчёта, сильно перегруженной негативом, я невольно поверил в слухи о том, что Боб собирался забрать себе проект Грин-Ривер. Несколько человек в офисе говорили со мной об этой возможности, и определённо казалось, что он хотел добавить дело в свой послужной список. Только на двадцать восьмой странице из тридцати трёх он наконец признал нашу с Фэй трудность: «Ни одно дело о серийных убийствах не было раскрыто силами двух следователей. Необходимо наличие полноценной штатной команды детективов».

Это были два предложения, которые я хотел увидеть, путь они и были закинуты в самый конец. Меня также порадовало согласие Боба с тем, что «Убийца с Грин-Ривер», вероятно, всё ещё был активен, изменив способ избавления от тел, чтобы избежать их обнаружения. Жизель Лоуорн, найденная совершенно случайно, была мертва несколько недель до обнаружения. И не было никаких оснований полагать, что другие тела найдутся быстрее. А модели поведения, установленные другими серийными убийцами – Банди, Джоном Уэйном Гейси, Уэйном Уильямсом, Дэвидом Берковицем – показывали, что такие люди не перестают убивать, пока не попадутся.

Другие рекомендации в конце отчёта соответствовали моим собственным приоритетам. Поскольку серийные убийцы, как правило, расширяют район своей деятельности, чтобы сбить с толку полицию, любая новая целевая группа должна включать представителей всех полицейских ведомств региона. Необходимо координировать работу детективов, чтобы дважды не охватить один и тот же район. Нужно начать вести наблюдение за другими объектами помимо Фостера, – особенно ночью. И каждая проститутка, задерживаемая в округе Кинг, перед освобождением должна проходить собеседование.

В целом призыв Боба Кеппела к созданию новой целевой группы и его основные рекомендации в отношении организации и руководства группой, были обнадёживающими, и я надеялся, что шериф Томас быстро примет меры. Конечно, некоторые замечания задели моё эго, но я мог с этим жить, пока получал подкрепление. Кроме того, не было времени останавливаться на расхождении во мнениях. У нас с Фэй было очень много работы, которой должно было стать ещё больше.

Глава 7
Односторонняя война

Весной 1983 года я работал, добывая Бобу Кеппелу всю запрашиваемую им информацию и проводя реорганизацию, параллельно которой поступали новые зацепки и заявления о пропавших людях. Среди только пропавших в апреле было пять девушек – в том числе подростков, – соответствовавших профилю жертв Грин-Ривер. Трое из них в последний раз были замечены на «Полосе», но более интригующим было то, что в двух случаях был замечен побитый старый грузовик-пикап.

Наилучшее описание машины дал сутенёр по имени Бобби Вудс, который сообщил, что его девушка, 18-летняя Мари Мальвар, ростом 5,2 фута и весом 105 фунтов пропала во время работы на «Полосе» ночью 30 апреля 1983 года. Бобби сидел в своей машине и приглядывал за ней, когда появился грузовик и остановился на автобусной остановке, где она стояла. Грузовик был тёмного цвета с пятнами грунтовки на кузове.

Мари села внутрь, и водитель поехал на север. Бобби решил последовать за ним и поравнявшись с грузовиком, быстро взглянул на человека за рулём. Это был белый мужчина возрастом около тридцати, и, похоже, он о чём-то спорил с Мари. Проехав пять кварталов, он завернул на парковку перед мотелем; Бобби ехал следом, но держал дистанцию.

Всё что угодно может случиться, когда клиент подбирает проститутку и начинается жаркий спор о том, как это должно произойти и сколько будет стоить. Но, учитывая убийства Грин-Ривер и чувства к Мари, Вудс проявлял особую бдительность. Когда грузовик покинул парковку и двинулся обратно на юг, в туже сторону поехал и Вудс.

То, что последовало, нельзя в полной мере назвать скоростной гонкой, но, двигаясь по Тихоокеанскому шоссе, грузовик стал набирать скорость, – что сделал и Вудс. На пересечении с 216-ой улицей грузовик сделал неожиданный поворот, так как горел красный свет. Начал движение перекрёстный трафик и у Вудса не было выбора, кроме как остановиться. Он сидел и смотрел, как грузовик уезжает. После смены сигнала светофора он продолжил преследование, но не смог отыскать грузовик в темноте. Его стало одолевать сильное беспокойство, когда по прошествии нескольких часов Мари так и не вернулась. Он думал о возможности обратиться за помощью в полицию, но не хотел привлекать их.

У Вудса были веские основания повременить с полицией. Во-первых, 18-летняя Мари была совершеннолетней и имела право уехать с любым на свой выбор. И вообще по закону в первые двадцать четыре часа она не могла числиться пропавшей. Во-вторых, он и Мари занимались преступной деятельностью, и ему, естественно, не хотелось указывать на это властям. Когда он наконец пошёл в полицию пригорода Де-Мойн заявить об исчезновении, он утаил часть истории, касавшуюся проституции, но им не составило труда выяснить это.

Случай с Мальвар принял неожиданный оборот на ранней стадии. В поисках Мари к Вудсу присоединилась её семья. (Они были против того, что Мари делила свою жизнь с Вудсом, но их любовь была настолько сильна, что они решили сотрудничать с её сутенёром.) Вудс, отец Мари, Джо, и её брат Джеймс отправились искать старый пикап с пятнами грунтовки. Они проехали по всей 216-ой улице, исследовав каждое боковое ответвление.

Поиски провели их через нетипичный пригородный район из пересекающихся улиц и тупиков. Они осмотрели каждую подъездную дорожку и не нашли нужного им грузовика. Перед тем, как сдаться они поехали дальше на восток по 216-ой мимо федеральной автострады № 5 и повернули направо на Милитари-Роад – северо-южную дорогу, проходящую через менее населённый почти сельский район.

В тысяче ярдов южнее 216-ой, они наткнулись на уединённую маленькую боковую дорогу под названием Тёрти-Секонд-Плейс. Они свернули на неё и ехали, пока дорога не повернула обратно на север. Длинной всего в квартал и находясь между I-5 и Милитари-Роад, Тёрти-Секонд-Плейс была тихой и уединённой. Трафик был скудным, так что Мальвары и Бобби Вудс разглядывали каждый двор без спешки. На полпути к концу Бобби заставил их остановиться. Возле небольшого дома на подъездной дорожке стоял грузовик. Когда Мари пропала, было слишком темно, чтобы можно было достоверно определить цвет. В свете дня Вудс определил, что грузовик был тёмно-бардовым. Цвет и пятна грунтовки соответствовали тем, что он запомнил. Это был тот самый грузовик. Он был почти в этом уверен.

Полицейские Департамента полиции Де-Мойна скептически отнеслись к звонку Джо Мальвара. Бобби Вудс был не совсем добропорядочным гражданином, и идея о том, что исчезновение Мари Мальвар может быть раскрыто сутенёром и её семьёй была, мягко говоря, надуманной. Более вероятно было, что Бобби строил какую-то сложную схему, чтобы отвлечь от себя внимание.

Тем не менее, полицейские постучали в дверь дома. Человек, открывший им, сказал, что его зовут Гэри Риджуэй. Он подходил под описание человека, подобравшего Мари, как и тысячи других мужчин в этом районе – белый, среднего телосложения, около тридцати лет. Он подтвердил, что грузовик принадлежал ему, но понятия не имел, о чём говорили Вудс и Мальвары. В доме не было ни одной женщины, и он никого не подбирал на «Полосе» в ночь 30 апреля.

Хотя это был довольно необычный вызов, полиция Де-Мойна не посчитала остановку возле дома Гэри Риджуэя чем-то жизненно важным для дела Грин-Ривер. Это была просто ещё одна ниточка среди сотен, отправленных на этаж 1-А. В то время мы с Фэй всё ещё работали сверхурочно, дабы держать ход расследования в соответствии с критикой и замечаниями Кеппела, изложенными в отчёте. Одной из наших приоритетных задач была работа в отношении убийства Жизель Лоуорн.

Чтобы получить полную картину жизни Жизель, мы вернулись к её друзьям и другим проституткам, видевшим её на «Полосе». Одна из них вызвалась сесть к нам в машину и показать места, которые она обычно использовала для быстрых сексуальных услуг. Второе показанное нам место, находилось на пустынном участке земли, принадлежавшем аэропорту. Это место располагалось к югу от центральных взлётно-посадочных полос «Си-Так» и недалеко от него несколькими месяцами ранее было найдено её тело.

Точнее говоря, это был участок грунтовой дороги, отходящей от 22-ой Южной Авеню. Когда мы приехали туда, я увидел нечто странное: прямоугольный клочок земли, обложенный камнями с воткнутым в него деревянным крестом. Если это не было местом захоронения, то кто-то очень потрудился, чтобы сделать его похожим на него.

После пары разговоров по рации мы договорились, чтобы нам привезли лопату, а офицер из другого офиса принёс фотоаппарат. Когда всё было готово, мы с Фэй медленно подошли к могиле, и я осторожно начал поддевать песчаный грунт. Сердце стучало с бешеной силой, а Фэй смотрела на меня с любопытством и ужасом. Откопав чуть меньше фута в глубину, я наткнулся на очень маленькие кости и череп. Кто-то похоронил домашнего питомца. Мы оба облегчённо вздохнули и быстро закопали могилу.

В то же время, когда девушки давали нам информацию о местонахождении Жизель в несколько недель, предшествовавших убийству, мы обратились к новой подруге Джеймса Тиндала, расспросить о его поведении. Она дала нам достаточно информации о возможных сексуальных преступлениях, чтобы можно было получить ордер на обыск его квартиры. Воскресным утром мы с Фэй взяли несколько офицеров в форме и разбудили его. Обыскав жилище, мы нашли несколько фотографий обнажённых девушек вместе с кредитными картами и удостоверениями личности нескольких разных женщин. А также большую коллекцию газетных вырезок об убийствах Грин-Ривер и альбом, заполненный фотографиями Жизель.

Разговор с Тиндалом был необычно откровенным. Он признался, что занимался сексом с несовершеннолетними девушками и попросил прощения, будто я мог отпустить ему грехи. Но оказался непреклонен, когда дело дошло до смерти Жизель и других жертв с Грин-Ривер. Он настаивал, что не имел к ним никакого отношения, и в доказательство невиновности готов был ответить на любые вопросы и пройти тест на полиграфе.

Со всем тем, что я знал о Тиндале, я не был удивлён его откровениям о сексе с несовершеннолетними. Многие лжецы стараются скрыть обман, будучи откровенно правдивыми в других вопросах. Тиндал, очевидно, рассматривал девочек-подростков, как объекты, а не как людей, когда рыскал по улицам в поисках «пополнения запасов». Но я не собирался брать его за слова о том, что его хищнические наклонности ограничивались только сексом или сутенёрством, когда он отправлял их на «Полосу» зарабатывать деньги.

Не найдя ничего, что могло напрямую связать Тиндала с убийствами, мы не стали его арестовывать. Вместо этого через два дня мы вернулись забрать его для очередной беседы и проверки на полиграфе. Одновременно с этим мы забрали и его сожительницу. Она отказалась подавать заявление об изнасиловании, но позволила нам вернуть её приёмным родителям.

Свободный от угрозы обвинений в изнасиловании, Тиндал почти безупречно прошёл проверку на полиграфе. Ответил без колебаний на большинство вопросов и оставил нам только один возможный вывод: он не убивал Жизель или кого-то другого. Узнав об этом, он выразил ещё большую готовность помочь. Он провёл с нами дополнительный час, отвечая на вопросы о Жизель и их совместной жизни. Я считал тест полезным инструментом. Однако, учитывая отсутствие доказательств, Тиндал не был исключён из списка, но перестал считаться многообещающим подозреваемым.

Что вернуло нас обратно к Мелвину Фостеру. Даже, если бы он не был нашим приоритетом, он всё равно продолжал привлекать к себе внимание. Любимый репортёр Мелвина, Хильда Брайант из «КИРО», устроила ему тест на детекторе лжи. (Нам рассказали, что тест был неубедительным. Мелвин же растрезвонил всем, что прошёл его.) Также Фостер стал говорить всякие волнующие и даже угрожающие вещи самопровозглашённому экстрасенсу Барбаре Кьюбик-Паттен, которая рассказала нам, что Мелвин хвастался стрельбой из пистолета по офицерам наблюдения и знанием места проживания моего отца – хотел использовать его в качестве рычага давления.

В своих многочисленных звонках Кьюбик-Паттен говорила о знакомстве Фостера с местностью Грин-Ривер. Предположительно, он собирал бобы на близлежащих фермах – как и я в детстве – и ходил на рыбалку с отцом. Также он процитировал библейские писания, связанные по его словам с жертвами серийного убийцы, а затем предложил странный анализ преступлений, который мог принять только экстрасенс. Согласно Кьюбик-Паттен, Фостер сказал, что ключ к убийствам – цифра «3». Были убиты три белые девушки и три темнокожие. И это как-то связано со Святой Троицей. И прежде, чем убийства прекратились, было двенадцать смертей – четыре раза по три – по одному на каждое Колено Израилево.

Большую часть сказанного Барбарой можно было отложить в сторону, как продукт двух плохо организованных умов, сговорившихся наплодить много чуши. Однако, мне не приятно было слушать, когда она говорила, что Мелвин собирался прийти ко мне домой, вышибить дверь и избить меня бейсбольной битой. Также она сказала, что Мелвин подумывал обзавестись арбалетом, чтобы пристрелить меня. После этих угроз мой дом и семью снова поставили под присмотр.

С окончанием лета 1983-го Мелвин решил действовать более напористо. Он отправил длинное и бессвязное письмо главе округа, Рэнди Ревеллу, жалуясь, что мы с Фэй преследовали его и нарушили его гражданские права «сто тридцать два раза», включая прослушивание телефона и кражу приходящей почты. Всё это была неправда. В какой-то момент в письме он звучал так, будто мы его коллеги, и просил у босса перевода. «У нас серьёзный личный конфликт», – писал он и затем умолял, чтобы глава снял меня с дела, потому что я вызывал у него сильный стресс.

Ревелл явно не собирался принимать подобную жалобу всерьёз. Он передал письмо шерифу Томасу, который ответил мудрым замечанием. После объяснения того, что претензии ко мне и Фэй абсолютно беспочвенны, Томас предупредил Фостера, что Ревелл даст ему «’другую возможность’ для обращения к СМИ, хотя это и усложнит наше расследование».

Шериф Томас, время от времени проверявший меня, знал, что расследование Грин-Ривер осложнялось с каждым прошедшим днём. Во второй неделе мая, люди собиравшие грибы, наткнулись на женское тело. Они находились в сельской местности примерно в десяти милях от аэропорта и возможно в тысяче ярдов от другой популярной у рыбаков реки – Сидар-Ривер.

Такая находка, должно быть, потрясла грибников. Женщина была полностью одета и с бумажным пакетом на голове. Сверху на теле лежала винная бутылка, а на шее и груди мёртвая рыба. В левой руке был зажат комок мясного фарша. В водительских правах говорилось, что это была 21-летняя Кэрол Энн Кристенсен. Жила она недалеко от «Полосы».

Хотя она подходила по возрасту и месту проживания, невозможно было утверждать, что она стала очередной жертвой «Убийцы с Грин-Ривер». Всё-таки тело было полностью одето, а жуткое «украшение» не шло ни в какое сравнение с тем, что мы видели раньше. Однако, чем больше мы исследовали, тем больше различий испарялось. Судмедэксперт обнаружил, что Кристенсен была задушена чем-то вроде лигатуры. И её раздевали, а потом снова одели. Имелись признаки нахождения тела в воде, прежде чем оно было оставлено на суше. Врачам также удалось извлечь из тела сперму. Это был третий подобный образец, который нам удалось получить от жертв Грин-Ривер. Два других были взяты от Марши Чапмен, найденной в Грин-Ривер 15 августа 1982-го, и от Опал Миллс, найденной в тот же день на берегу.