Текст книги "Доктор Стрэндж. Участь снов"

Глава 4

По дороге домой Стивен думал о разговоре с друзьями в баре. Руки ломило. Магия настолько прочно вошла в его жизнь, что перестала быть обособленным элементом в рамках Вселенной. Магия была неотъемлемой частью всего сущего, как природные процессы, как сама жизнь. Магия существовала везде и во всем, была важнейшим компонентом бытия, без которого само бытие было бы невозможно. Лишь один раз столкнувшись с магией, невозможно было перестать замечать ее присутствие.

Человеческий разум не мог полностью объять ее существование, равно как существование внеземной жизни или квантовую науку; большинство людей редко размышляли о магии, а те одиночки, которые изучали и понимали ее, рисковали навсегда оказаться оторванными от привычной реальности. Стивен досконально изучил человеческую природу, но все равно в глубине души боялся однажды оказаться поглощенным некой великой силой, высшей силой, переродиться и при этом потерять свой разум и свое «я». Быть может, именно это и было просветлением, к которому его готовила Древняя в годы его обучения азам волшебства. Тогда он стремился к единению со Вселенной. Если бы только Древняя знала, что однажды Стивену придется всячески противиться этому единению, только лишь чтобы остаться Верховным Чародеем Земли. Они дискутировали о сознательной защите Земли, но Стивену и в голову не приходило спросить, возможно ли было делать это бессознательно. Он понимал, что должен был подчиниться магии, чтобы выражать с помощью нее свою волю, но в то же время не должен ли он был сопротивляться ей, чтобы не потерять эту волю? Вся жизнь Стивена была соткана из таких противоречий.

Вернувшись в Святая Святых, Вонга он не встретил – тот по его просьбе присматривал за доктором Мисрой. Однако Святая Святых отнюдь не пустовала – по правде говоря, она никогда не пустовала. Дом Стивена стоял на перекрестках лей-линий, был полон ведущих в другие измерения порталов, в нем обитали призраки и фантомы, хранились многочисленные оккультные реликвии. Жилище Стивена было самостоятельной сущностью, точкой доступа ко всему магическому, духовному и сверхъестественному. Доктор защитил его от внешнего магического воздействия заклинанием, подпитывающимся энергией самого дома, и научился без большого труда ориентироваться в лабиринте коридоров и изменчивых входов и выходов, но в этом месте никогда нельзя было позволять себе полностью расслабиться. Несмотря на это, Стивен любил свое пристанище. Святая Святых была его единственным настоящим домом.

Поднявшись по лестнице в комнату медитации, он приготовился к астральной проекции. Для Верховного Чародея не составляло труда путешествовать сквозь миры и измерения и в физическом теле, но в астральной форме делать это было куда быстрее. Он вошел в столп белого света, чтобы очистить тело и дух, создал защитный круг и призвал на помощь Вишанти. Наконец, он зажег свечу-маяк и уселся по-турецки на широкий ковер. Выдохнув, Стивен закрыл глаза и расслабился, настраиваясь на частоту Вселенной. Астральным зрением он увидел свое тело, сидящее напротив в глубочайшей медитации. Все шло по плану.

Выйдя из тела, Стивен мгновенно увидел то, о чем говорили его коллеги. Всеобщее беспокойство нарастало, разочарованные банальностью и бесцельностью обыденной жизни люди решались на невероятно рискованные и необдуманные поступки, начиная от обмана и заканчивая массовыми убийствами. Стивен видел карманные кражи, воровство газет с прилавков и сразу три драки между водителями в радиусе четырех кварталов. Станции метрополитена закрыли в ответ на некую неизвестную угрозу. Казалось, все человечество стало одержимо каким-то злым духом, но если такой дух и существовал, то Стивен не видел ни его воплощения, ни способа, каким тот мог прицепиться одновременно к такому количеству человеческих душ. Причина волнений не была ни демонической, ни внеземной. А если она пришла из другого измерения, то измерение это было неизвестно Стивену, ибо все известные ему пути были закрыты.

А если…

Если причина – сугубо внутренняя? В мединституте он сразу усвоил это правило. Ущерб организму не всегда наносят внешние факторы – многие страшные заболевания возникают в результате нарушений в самом организме.

Пролетая над фонтаном посреди Вашингтон-Сквер-парка, Стивен заново перелистал события прошедшего дня – рассказ доктора Мисры о массовом убийстве в лаборатории, назвавшие его имя пациенты, напавший на него незнакомец с неестественно активной зрительной корой мозга… все это указывало на Измерение Снов. Оно настолько органично соединялось с осязаемой реальностью, что люди, попавшие под влияние сновидений, не выглядели одержимыми, порабощенными или любым другим образом привязанными к потустороннему миру.

На самом деле Измерение Снов существовало неотделимо от человечества, так, что большинству казалось, что они сами каждую ночь создают его с нуля. Даже те, кто считал его реально существующим местом, полагали, что находится оно где-то в их собственном мозгу – этакий параллельный план существования. Нельзя сказать, что это было в корне неверно. Для попадания в Измерение Снов спящему не требовалось путешествовать в пространстве. А вот попасть туда во время бодрствования… В Измерении Снов были свои правила и свои опасности, а главную угрозу представлял Кошмар – один из самых заклятых и коварных врагов Доктора Стрэнджа.

С тяжелым предчувствием Стивен добрался до волшебных врат, ведущих в Гипнагогию – промежуточное состояние между сном и бодрствованием. Чтобы войти в это измерение, нужно было, как всякие сновидец, представить себе точку входа. Границы этого измерения были практически неопределимы, так как оно постоянно менялось и воссоздавало себя заново среди защитных переходов, разделяющих его на отдельные царства. Стивен полагал, что они также не давали измерению разрушиться. В каждом царстве властвовал свое правитель, но Переходы считались нейтральной территорией – через них спящие могли попасть в Измерение Снов и путешествовать по его царствам. Стивен частенько задумывался о том, почему Переходы никто не охранял; загадкой было и то, кто их создал и поддерживал в рабочем состоянии.

В глазах Стивена Переходы выглядели огромными стеклянными трубками, видимыми лишь под определенным углом преломления света, со стенами, непроницаемыми для спящих, но не для созданий сна и жителей царств. Те свободно проходили сквозь Переходы и направляли спящих к их сновидениям. Эти создания могли принимать любой вообразимый облик, начиная от людей и животных, и заканчивая неодушевленными предметами. Порой они приобретали форму знакомых спящему отрывков из песен или фрагментов изображений.

Стивен сел в позу лотоса под аркой Перехода и представил Царство Снов-откровений. Логично было начать с этого места, ведь такие сны подсказывали, как решить ту или иную проблему и побуждали к тем или иным действиям. Стивен давно сюда не заглядывал, но помнил, что двери в это царство открываются по обе стороны центрального Перехода. Голубое небо и изумрудно-зеленые холмы – такие солнечные, безмятежные пейзажи Стивен рисовал в детстве, в Небраске. Как выглядело само царство, он не помнил, но образ ведущего к нему Перехода был знаком, и вообразить его не составляло никакого труда.

Поэтому, стоило только шагнуть в Переход, Стрэндж немедленно осмотрел точку входа. Голубое небо было затянуто тяжелыми, темно-серыми тучами, грохочущими и пронизанными вспышками молний. На месте плавных изгибов холмов была плоская, выжженная равнина, посреди которой возвышалась огромная гора – Олимп, как тут же догадался Стивен. Гора пронзала тучи и возвышалась над Переходом, который странным образом оказался замкнут в кольцо. Мембрана, из которой состояли стены Перехода, казалась непривычно тонкой и податливой; она то сжималась, то раздувалась. По трубе рассеянно слонялись спящие, таращась на своих неузнаваемых, точно так же сбитых с толку поводырей. Стивен вздрогнул и плотно закутался в плащ, защищаясь от порывов ледяного ветра, толкающих его назад, во врата, через которые он только что вошел.

Он потянулся к амулету Агамотто, желая открыть Глаз, но тут перед ним с хищным рыком приземлился пожиратель снов. Эти создания Царства ночных кошмаров были порождениями страхов спящих, и облик их формировался различными фобиями. Этот представлял собой паукообразного кентавра-оборотня с мускулистым человеческим торсом, восемью огромными паучьими лапами и волчьей головой с зелеными глазами и пеной у пасти. Обычным сновидцам в астральной форме ничего не грозило, но Стивен – другое дело. За способность воздействовать на посещаемые им миры ему приходилось мириться с собственной уязвимостью для их законов. Поэтому он приготовился защищаться, выставив вперед мерцающие волшебным светом ладони.

Существо ринулось в атаку с ревом, от которого у Стивена пробежали мурашки. Он выпустил заряд магической энергии, целясь созданию в грудь, но он ушел «в молоко» – кошмарная тварь перепрыгнула через Стивена и разорвала одного из поводырей в клочья прямо на глазах у застывшего в ужасе сновидца. Сощурившись, Стивен наблюдал за происходящим и с облегчением понял, что пожиратель снов лишь напугал спящего – причинить физический вред он не мог. Стрэндж начал шептать слова связывающего заклинания, и в этот момент существо обернулось и вновь бросилось на него. Доктор успел закончить заклинание, сложил пальцы левой руки в отводящую опасность карана-мудру и выпустил магические путы.

Он сжал руку в кулак, и все восемь лап существа оказались крепко связаны вместе. Пожиратель снов по инерции рухнул вниз. Падая, тварь до крови цапнула Стивена за левую руку увенчивающими человеческие пальцы когтями, и попыталась укусить. Стрэндж на всякий случай пальнул ей в голову гравитационным зарядом, чтобы та уж точно не поднялась. Полетели клочки мохнатой шкуры и обломки кости, и Стивен скривился, когда ему открылся гигантский мозг. На его глазах этот мозг расслоился на куски, будто изрезанный пьяным хирургом с дрожащими руками.

Стивен вздернул бровь. Пожиратели снов из царства Кошмара редко забредали так далеко от его владений, а способность чудовища плести сновидения посреди Перехода была еще более удивительной. Обычно, подумал про себя Стивен, для этого нужно было находиться в самом царстве Кошмара.

Его внимание привлекло хлопанье птичьих крыльев над головой. Птицы летели как внутри, так и снаружи Перехода, явно спасаясь от какой-то опасности. Стивену уже доводилось видеть подобное. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как стены Перехода вспучиваются, давая возможность десяткам самых разнообразных пожирателей снов проникнуть сквозь истонченную мембрану. Неистовые хищники бросились преследовать безобидные порождения снов и устроили настоящую бойню, с легкостью потроша поводырей. Спустя лишь несколько секунд окровавленные, мертвенно-бледные поводыри поднимались, будто кошмарные зомби, не имеющие ничего общего со своими прежними сущностями. От них исходило тусклое зеленоватое сияние – знак осквернения вторгшимися из другого царства захватчиками.

Одновременно удивленный и обрадованный тем, что самого Кошмара в рядах чудовищ не оказалось, Стивен глубоко вдохнул, расправил плечи и приготовился отразить атаку. Заклинание изгнания не подходило – Стрэндж не решился отбросить орду чудовищ назад, сквозь и без того хрупкую мембрану Перехода. Нужно было придумать другой способ. Призыв существ не годился по той же причине – в Переходе и так царил хаос, чтобы призывать туда новых созданий из других измерений. Стихийные атаки тоже могли повредить и без того изношенные мембраны, а магические путы были эффективны лишь короткое время и могли преградить дорогу спящим и порождениям снов, идущим в безопасное место. Пожирателей снов требовалось обезвредить, но при этом по возможности никуда не перемещать. Для выполнения такой задачи требовались сложные магические манипуляции, но, к счастью, Стивен был мастером своего дела.

 
– Всемогущий Агамотто,
От угрозы защити!
Я прошу, в созданий кротких
Этих тварей преврати!
 

Из его тела забил фонтан магической энергии, но Стивен взял его под контроль. Сосредоточившись, он собрал отдельные струи в единый поток, создавая нужное заклинание превращения, и выпустил его в нападавших пожирателей снов. Магия накрыла их пламенной волной, не останавливая их и не сбивая их с курса. Одновременно несколько сотен пожирателей снов прыгнули на Верховного Чародея, готовые в клочья разорвать его плотный красный плащ. Некоторые даже успели в него вцепиться.

Но в этот самый момент все они превратились в крошечных мяукающих котяток.

Глава 5

Шаранья откашлялась в рукав, не сводя глаз с шалфейной ароматической палочки и гадая, как долго та еще будет гореть. Несмотря на то, что Шаранья не пострадала в драке в кофейне, ее мать настояла на том, чтобы она купила одну в лавочке на Кристофер-стрит и зажгла в офисе, чтобы «очистить рабочее место». В сотый раз объяснять, что в Бакстер-билдинг все в порядке, а убийства произошли в Рэйвенкрофте, смысла не было. Куда проще было согласиться на этот простой ритуал – к тому же так у них с матерью появится тема для разговора. Не рассказывать же о том, как ее защитил от опасности сияющий, сотканный из света щит?

Шаранья прекрасно понимала, что мать свяжет это с защитным знаком Доктора Стрэнджа – полная чушь, разумеется. По пути на работу Шаранья предположила, что это была посттравматическая, вызванная стрессом галлюцинация. Происшествие в интернате стало для нее потрясением, и вполне могло спровоцировать нервное расстройство. Быть может, подсознательно она сама вообразила защиту, потому что нуждалась в ней.

Как бы то ни было, ароматическая палочка пахла куда лучше, чем моющие средства, используемые уборщиками Бакстер-билдинг.

Сгущались сумерки, и Шаранья включила настольную лампу и взялась за свои заметки.

Она уже в который раз перечитывала отчеты о сновидениях, виденных каждым из пациентов, что называли имя Доктора Стрэнджа, пытаясь найти какую-то взаимосвязь, но тщетно. Всем пациентам снились кошмары, но помимо этого в их снах не было ничего общего. Результаты полисомнографии не выходили за рамки ожидаемых параметров, тематика снов была самой разнообразной. Основные сюжетные линии были типичны, и ни одна из них не превалировала. Погони, падения, рукоприкладство, межличностные конфликты, пропуск важных событий, потеря зубов, паралич, ошибки и беспомощность, нападения животных, насекомых и прочих паразитов, проблемы со здоровьем, смерть, убийства, семья, стихийные бедствия, пропажа родных и близких, войны, чудовища, конец света… Шаранья отсортировала сны по системе количественного анализа содержания сновидений Холла – Ван де Касла и по классификации ночных кошмаров Шредля, и теперь собиралась выделить в них конкретно упомянутые переживания. Тут она услышала, что дверь в кабинет открылась.

Шаранья увидела в дверях девушку. Для посещений было поздновато, но она предположила, что это студентка, желающая записаться на практику. Короткие, едва достающие до плеч волосы девушки были выкрашены в черный и спутаны, хотя такую прическу должно было быть весьма просто расчесывать. Она была стройной и спортивной, а без того большие карие глаза казались еще крупнее из-за темных кругов под ними. Вдобавок к типично студенческим джинсам, кроссовкам и красочной футболке на ней была большая темно-зеленая куртка с капюшоном и воротником из искусственного меха, а через плечо был перекинут весьма банальный, доверху набитый рюкзак.

Шаранья уже готова была приветственно улыбнуться, но тут заметила в левой руке девушки нож. Она вскочила на ноги и схватилась за телефон.

– Я звоню в полицию! – предупредила она, дрожащими руками разблокируя аппарат. Девушка ничуть не смутилась. Не сводя глаз с Шараньи, она бросилась на нее, оскалившись невероятно ровными, белоснежными зубами.

Шаранья в ужасе замерла, телефон выскользнул из ее рук прежде, чем она успела набрать 911. Перед ее глазами вновь возникло переливчатое сияние, и она почувствовала, как вокруг нее возводится защита. Телефон упал. За мгновение до того, как он шумно ударился о стол, между Шараньей и девушкой появился третий.

Возникший из ниоткуда человек изящно и молниеносно обезоружил девушку. Следом раздался знакомый голос, который тихо, но властно произнес: «спи». Нож лязгнул о линолеум, а девушка упала на спину, но новоприбывший успел подхватить ее за несколько сантиметров от пола.

– Вонг? – выдавила Шаранья.

Тот учтиво поклонился, не выпуская потерявшую сознание девушку из рук. Шаранья положила руку на сердце, пытаясь отдышаться, но паника не отпускала ее. Тем временем охотничий кортик девушки перекочевал с пола к Вонгу за пояс.

– Доктор Мисра, вы целы?

Шаранья сглотнула.

– К-кажется, – она наконец выдохнула. – Кто это? И откуда вы появились?

– Доктор Стрэндж попросил приглядеть за вами, – сказал Вонг, предоставляя Шаранье самой искать ответы на заданные вопросы.

Та в недоумении огляделась. Под столом было достаточно места, чтобы спрятаться, но она за ним сидела и наверняка почувствовала бы чье-то присутствие. К тому же Вонг появился у пристроенной к восточной стене картотеки.

– Я не знаю ничего об этой девушке, но Доктору не мешало бы на нее взглянуть, – чуть помешкав, продолжил Вонг и задумчиво склонил голову набок. – Прошу прощения, что не перехватил ее раньше. Увидел ее, когда она была уже на пороге.

– Какое-то безумие, – произнесла Шаранья, шлепаясь на стул.

Она хотела было спросить Вонга, стоит ли ей вызвать охрану, но тот уже отвернулся и, похоже, разговаривал со стеной.

– Доктор, вы ранены! Что с вами случилось? О, простите за беспокойство. На доктора Мисру напали. Нет, барьер сработал, все под контролем… хотя мне, к сожалению, не видно… Хорошо, скоро будем.

Вонг обернулся к Шаранье, очаровательно улыбаясь, будто бы только что совершил обычный телефонный звонок.

– Доктор хочет встретиться с нами в Святая Святых. Он оставил там свою физическую оболочку и хотел бы вернуться в нее прежде, чем продолжать расследование. Для вас это будет непривычно, но не волнуйтесь.

Медля с ответом, Шаранья отвинтила крышку алюминиевой фляжки и глотнула воды. Нет, она еще не до конца спятила, чтобы отправиться куда-то с этим человеком. Позволять ему забрать девушку тоже было нельзя – та явно была не в себе и нуждалась в неотложной врачебной помощи. Шаранья уже готова была сказать Вонгу, что ни ей, ни девушке нечего делать с ним в Гринвич-Виллидж, как пространство перед ее глазами исказилось. На мгновение показалось, будто Вонг с девушкой исчезают. А может, исчезал весь кабинет…

Шаранья испытала приступ тошноты и зажмурилась. Когда же она открыла глаза, то вместо линолеума увидела под ногами шерстяной персидский ковер.

* * *

Вонг перенес доктора Мисру и спящую девушку в комнату медитации как раз в тот момент, когда Стивен открыл глаза и задул свечу-маяк. Шаранья выглядела так, будто ее сейчас стошнит – обычное дело для тех, кто впервые пережил телепортацию – но смогла удержать содержимое желудка в себе.

Уложив девушку на подушки, Вонг вошел в защитный круг Стрэнджа и осмотрел его рану. Физических повреждений ни на руке, ни на одежде Стивена не было, но Вонг чувствовал психический урон, нанесенный Доктору в Переходе Измерения Снов.

– Пожиратель снов?

– Он самый, – ответил Стивен. – Они попросту наводнили Переходы. Думаю, виновник ясен.

Стивен кивнул Шаранье и заметил лежащую без сознания девушку.

– Рад видеть вас снова, доктор Мисра. А эта юная особа – ваша знакомая?

Шаранья потеряла дар речи и лишь помотала головой. Вонг решил, что зря не подготовил ее к телепортации как следует. Возможно, Стивену придется стереть ее память, прежде чем отправить домой. Взгляд Шараньи метался по чердаку, изучая архитектуру и внутреннее убранство. Если не считать пары особо громоздких артефактов вроде полутораметровой бронзовой курильницы или трехметровой статуи Будды Шакьямуни, комната для медитации выглядела обыденнее других помещений Святая Святых. Плотные арабские ковры вполне вписывались в интерьер старого дома, а подушки для медитации можно было встретить в любом ашраме или эзотерическом центре.

Главной достопримечательностью комнаты, впрочем, было большое круглое окно, пересеченное четырьмя линиями, символизирующими печать Вишанти, и известное как Окно Миров. Оно всегда привлекало внимание гостей, даже тех, кто и понятия не имел о его способности отражать нападения потусторонних сущностей. Вонг считал, что окно особенно красиво по утрам, когда сквозь него льются лучи солнечного света, а Стивена, напротив, привлекал его вечерний вид, когда по темно-синему бархату неба рассыпались миллиарды звезд. Вонг всегда гадал, что видит Стивен, когда глядит сквозь Окно. Да, по факту Верховный Чародей был простым смертным, но могуществом он мог поспорить с богами, мудростью превосходил любых философов, а его вера в собственные идеалы была куда крепче, чем у большинства супергероев, плечом к плечу с которыми он сражался – это Вонг знал наверняка.

Стивен поднялся, потянулся, и подошел к лежащей девушке.

– Ты воспользовался Туманом Морфея? – спросил он своего помощника.

Вонг кивнул.

– Надо отвезти ее в госпиталь, – подала голос Шаранья. – Ей нужна помощь.

– Я ей помогу, – уверил ее Стивен.

Он выпрямился, резко махнул правой рукой, и девушка воспарила над полом. Стивен направил ее рукой в самый центр сияющего защитного круга, прямо под Окном Миров.

Вонг снова переключил внимание на Шаранью. Та никак не могла побороть скептицизм. Существование супергероев, инопланетян, путешествующих во времени и пространстве пришельцев из других миров никак не влияло на восприятие людьми магии. Даже самые недоверчивые в глубине души понимали, что магия изначально заложена во всем сущем, что корни ее – в самой действительности, и прикоснуться к ней легко – стоит лишь протянуть руку. Ученые вроде доктора Мисры, отказывающиеся признавать любые мистические проявления, тем не менее, ежедневно имели дело с величайшими загадками Вселенной. Митоз, фракталы, пятьдесят миллиардов галактик – даже те, кто отрицает магическую природу этих вещей, не могут не признать, что они невероятны.

Стивен устроил для Шараньи настоящий спектакль, и Вонг не мог понять, сделано это было для пущего убеждения или с целью произвести на нее впечатление. Доктор не всегда был таким. Вонг прекрасно помнил, как даже перед своей будущей женой Стивен вел себя сдержанно и отчужденно. Однако в последние лет десять Верховный Чародей превратился в настоящего дамского угодника. Череда кратковременных отношений сменилась серией встреч на одну ночь, но при этом Стивен всегда был предельно обходителен и соблюдал все правила приличия. Поэтому Вонг ничуть не удивился, когда Стивен с чрезмерной помпой призвал Агамотто и открыл свой третий глаз. Он также заметил, что Доктор явно торопится, не тратя время на слабые заклинания, переходя сразу к наиболее сильным и инвазивным. Когда Стивен скрестил ноги, воспарил рядом с девушкой и положил руки ей на лоб, Вонг догадался, что он хочет войти в ее разум и расспросить. Навредить человеку обычным чтением мыслей было невозможно, но прямое вмешательство было рискованным, и поэтому Вонг решил увести Шаранью из комнаты.

– Не будем мешать Доктору, – шепнул он, закрывая двери. – Хотите чаю?

Доктор Мисра возражать не стала, пусть и была заметно напугана выставленными в темном коридоре артефактами. Должно быть, сил у нее почти не осталось. Воодушевляюще улыбаясь, Вонг помог ей спуститься по узкой винтовой лестнице.

– Прошу за мной. Держитесь за перила, но, пожалуйста, ничего больше не трогайте и смотрите только вперед.

– Полагаю, дом населен призраками? – еле слышно спросила Шаранья, отдергивая руку от перил, будто дотронулась до чего-то гадкого – или, наоборот, что-то гадкое дотронулось до нее.

Вонг не сбавлял шаг. Надо было как можно скорее привести доктора Мисру на кухню. Главное – не пускать ее к холодильнику, в котором находились самые настоящие врата в ад.

– Так и есть, – ответил он, – а также всегда полон необычных гостей и наделен собственной волей.

Он замолчал и подождал, пока Шаранья спустится со ступенек. Лестница была склонна время от времени отдавать дань уважения Эшеру[6]6
  Мауриц Корнелис Эшер (1898–1972) – нидерландский художник-график, прославившийся своими изображениями невозможных фигур, в том числе лестниц невероятной формы.


[Закрыть].

– В Святая Святых хранится самая богатая в нашем измерении – а быть может, и во всех существующих измерениях – коллекция оккультных артефактов и мистических феноменов. Дом любит пошалить, а чувство юмора у него поистине космических масштабов, поэтому лучше подолгу не разевать рот. Прошу, ничего не трогайте, не открывайте, не трите, не читайте, не пробуйте на вкус, а также ничему не молитесь и не разговаривайте ни с чем без согласия Доктора или моего.

– И вы с Доктором Стрэнджем тут живете? – голос Шараньи звучал натянуто и приглушенно, она осторожно проговаривала каждое слово, чтобы не сойти на крик.

Повернувшись лицом к коридору, ведущему к спальне, она неожиданно охнула и прижалась к стене.

– На меня что-то посмотрело! Там!

– Доктор Мисра, не обращайте внимания. Нам сюда, – Вонг жестом указал на следующий лестничный пролет, не без облегчения убедившись, что все ступеньки ведут вниз.

– Но это не был… то есть… это не был человек или знакомое мне животное. Это было что-то… очень маленькое. Оно на меня таращилось.

– Должно быть, гомункул. Не стоит беспокоиться, просто не отходите от меня ни на шаг, – Вонг начал спуск. – Отвечая на ваш вопрос – да, мы с Доктором живем здесь.

Вонг обернулся. Шаранья осторожно спускалась по покрывавшей лестницу персидской ковровой дорожке из шерсти и шелка, не сводя с нее глаз, – ей необходимо было смотреть на что-то обычное.

– Вы – его помощник? – продолжала она расспросы.

– Совершенно верно.

– И вы тоже владеете… магией?

Вопрос прозвучал скорее как утверждение, а слово «магия» далось Шаранье с таким трудом, будто она заставляла себя поверить в то, что говорит. Вонг с трудом сдержал смех.

– Не в такой степени, как Стивен. Он учит меня искусству волшебства, а я обучаю его восточным единоборствам. Также я готовлю, убираю, составляю расписание, охраняю дом, принимаю гостей и иногда лечу.

Сойдя с последней ступеньки, Шаранья наконец решилась поднять голову и, чуть сощурившись, взглянула в глаза Вонга.

– Доктор Стрэндж и правда врач? Моя мать этим интересовалась.

Вонг дал ей несколько секунд, чтобы свыкнуться с окружающей обстановкой, и аккуратно отвел ее в сторону от балясины.

– Когда-то он был главным нейрохирургом Нью-Йоркской городской больницы, но больше не практикует.

В глазах Шараньи загорелась искорка интереса. Вонг почувствовал, как обрадована она была узнать что-то осмысленное.

– Правда? И давно это было?

Вонг вздохнул, готовясь ее разочаровать.

– Несколько десятилетий назад. Сюда, пожалуйста…