Текст книги "Зло с небес"

– Не собираюсь висеть на телефоне весь день и тратить время на болтовню с распсиховавшейся шайкой придурков, – ответил Лейк. – Они влезли в игру, а это и есть часть игры, пусть попотеют несколько часов, пока мы разберемся со здешним дерьмом. Пусть только Джекокс попробует уехать в следующий раз из этого вонючего города без звонка, я живо найду ему замену!

– Но нам вовсе не нужен Джекокс, во всяком случае не для того, чтобы читать ведомости или выставлять на продажу сумму, подверженную риску, – заметил Фелл. – Я сам займусь юридической стороной торгов. Надо раздобыть денег, прежде чем начинать выкручивать кому-то руки.

– А разве ты еще не раздобыл их, Тед? – рявкнул Лейк, повернувшись к своему давнему партнеру. Лейк был немного ниже ростом и не столь грузен, как Фелл. Жилистый, мускулистый, поджарый, он выглядел физически слабее рослого и крепкого юриста. Однако отчаяние, в котором пребывал Гарольд Лейк, придавало ему облик пугающий и грозный. Вся внешняя напускная сдержанность слетела, и, несмотря на усталость, ом вовсе не собирался снова надевать эту маску. Он напыщенно произнес: – Не собираюсь влезать в восемнадцатимиллионный долг, чтобы меня доставали разные придурки, которые считают, будто могут помыкать мной только потому, что на рынке произошел неожиданный спад, а потом притворятся, что вообще-то все в порядке, на рынке, мол, была заминка и не более того. Боже мой, Тед, раз в три месяца рынок неизбежно откалывает такие штучки! Разве моя вина, что этот чертов террорист взорвал международный аэропорт?

– Успокойся, босс, – начал было Фелл. Тут на столе Лейка зазвонил телефон – атака, которой ожидал Фелл, началась.

– Посылай всех куда подальше! – прошипел Лейк, возвращаясь к столу, и снова уставился в окно.

Фелл снял трубку, сказал, что шеф его занят и что он сам готов ответить на все вопросы.

– Уходи, Тед, – приказал Лейк помощнику. Фелл, невзирая на гнев начальника, вознамерился было остаться, но, увидев, что Лейк начал просматривать принесенные ему бумаги, немного успокоился и вышел.

Взрыв в аэропорту Сан-Франциско, дело рук какого-то вооруженного безумца, мог, разумеется, произойти по чистой случайности, предугадать такое событие невозможно. Однако Гарольд Лейк был совершенно уверен в том, что инцидент может повториться. Да, за всем этим стоял безумец...

И он, Лейк, как и весь остальной мир, знал, кто был этим безумцем.

Деятельность Гарольда Лейка не сводилась к одной лишь торговле опционами. Несколько “учреждений”, с которыми он работал, не были зарегистрированы ни в списках “Стэндард”, ни в “Пуэо” или “Дун энд Брэд-стрит”. А некоторые из его клиентов и вкладчиков, платившие ему огромные комиссионные и проворачивавшие с ним очень выгодные сделки, никак не могли бы попасть в знаменитый “Кто есть кто”, разве что кто-нибудь издал бы этот справочник для подпольных дельцов. Самым крупным из его тайных клиентов был не кто иной, как Анри Казье, целиком ответственный за положение, в котором Лейк сейчас оказался. В планы Лейка вовсе не входило связываться с людьми такого калибра. Он был слишком тщеславен и осторожен, чтобы рисковать. Но еще в 1987 году, пытаясь начать собственное дело после увольнения из “Юнивесл эквити”, Лейк позволил себе приблизиться к контрабандистам, рэкетирам и более крупной рыбе, в „том числе к главарям мафии, контролирующей Нью-Йорк. Они учуяли в нем жадного на наживу манипулятора наличными, однако Лейк сделал все возможное, чтобы устоять перед их заигрываниями. Вплоть до обвала на рынке в 1987 году. Именно тогда Гарольд Лейк за один вечер потерял миллионы. Ему срочно требовалась наличность, и он перестал гнушаться неотмытых денег. Заключил несколько контрактов и не успел опомниться, как на его счета потекли деньги, нажитые на наркотиках. Лейк сохранил платежеспособность и постепенно, шаг за шагом, научился отмывать деньги. В 1991 году появился Анри Казье и потребовал, чтобы Лейк вел все его счета. Вообще-то это было предложение, но сделанное в такой форме, что Лейк просто не мог отказаться. Разумеется, если не хотел, чтобы ему всадили пулю в лоб.

Казье вовсе не походил на типичного социопата. Он стремился к власти, был мегаломаньяком и, несомненно, психом, обладал недюжинным умом. Имел несколько предприятий, разбросанных по всему миру, которые существовали вполне легально, аккуратно предоставляли отчеты, платили налоги, вели всю необходимую документацию. Они были лишь верхушкой айсберга, и сидели там люди безупречно чистые и честные исключительно благодаря Гарольду Лейку и ему подобным личностям в других странах. Нет, надо выследить этого сукиного сына, причем немедленно, и сказать, чтобы убирался к себе в Мексику и не высовывал оттуда носа, иначе он перекроет ему все источники отмытых денег.

Первым делом Гарольд взялся за телефон и набрал специальный номер, выводящий его на частную систему связи, застрахованную от прослушивания и установления номера, с которого звонят. В случае если кто-то пытался проследить звонок, то выходил на компьютер с двумя тысячами имен и адресов, а если преследователи пытались установить имена, те за считанные секунды выбрасывались из памяти компьютера. Затем голосовая система подсоединяла звонившего к частной системе поиска абонента, и снова выследить его было невозможно. Лейк набрал три цифры “911”, потом повесил трубку и вернулся к бумагам. Фелл пометил самые сомнительные и важные пункты в контракте, требующие изменений или особого внимания, но в целом рекомендовал подписать. И Лейк с неохотой сделал это, добавив внизу, под графой подписи, несколько слов: “Чтоб вы подавились”. Затем нажал кнопку селектора и соединился с кабинетом Фелла.

– Бумаги подписаны, Тед. Иди и забери эту пакость.

Почти в ту же секунду из ящика стола донесся слабый гудок. Он открыл его и достал ПЦК – персональный цифровой компьютер системы “эппл ньютон”, портативный, размером с небольшую книжку в бумажной обложке. В ПЦК был встроен радиотелефон, позволяющий принимать развернутые цифровые послания в любой точке мира, где бы вы ни находились, прямо подключаться к другим компьютерам, отправлять и принимать факсы... Он включил его и с помощью кодового слова соединился с системой секретной связи. Послание было кратким: “Гнездо Совы. Немедленно”.

Потрясенный, он вскочил на ноги, натянул пиджак, сунул компьютер в боковой карман и торопливо вышел из кабинета через заднюю дверь.

БАЗА ВВС БИЛ, ЮБА-СИТИ, КАЛИФОРНИЯ,
ТОГДА ЖЕ

Полковник Чарлз Гаспар, командующий оперативной группой 144-го боевого подразделения ВВС национальной гвардии штата Калифорния, спросил:

– И ты хочешь сказать мне, что влип в эту дурацкую историю, Винсенти?

Высокий, лысеющий, он поднялся, обошел стол и остановился, глядя прямо в глаза подполковнику Винсенти. Ветеран Эл Винсенти стоял навытяжку и дерзко следил за каждым движением Гаспара, что еще больше разозлило полковника. Мужчины были примерно одного роста, но Гаспар на семь лет моложе и, несмотря на свой более высокий чин, не мог устрашить ветерана и боевого пилота. Гаспар налетал вдвое меньше часов; поговаривали, что Винсенти успел позабыть больше, чем Гаспар когда-либо знал. И это было известно всем.

– Попробуй не поверить мне, Чак, – с жаром сказал Винсенти. – Попробуй опровергнуть хоть слово. И проиграешь.

– Только не надо угрожать мне, Эл, – сердито ответил Гаспар. – И не пытайся. Тебя бросят на растерзание псам и без моего участия. Ты сам заварил эту кашу, собственноручно. Этим делом занялось ФБР, и первой их жертвой станешь ты. Так что умерь пыл.

Гаспар глубоко вздохнул. Винсенти было крайне важно стоять на своем. Если уж невозможно убедить Гаспара, давнего друга и боевого товарища, в правдивости этой истории, ему и вовсе никто не поверит.

– Так ты говоришь, что последний полученный тобой приказ предписывал преследовать Казье и что ты должен был приземлиться в Биле только в том случае, если горючее было на исходе, либо в случае потери контакта с Казье, так, Эл?

– Да. Это я написал в рапорте.

– Но запись диспетчера свидетельствует об обратном.

– А моя подтверждает, что я принял приказ преследовать.

– Сравнение записей не в твою пользу, Эл, – заметил Гаспар. Хотя кабины военных самолетов не были снабжены устройством для записи радиопереговоров, центр управления истребителями F-16 вел запись с борта на цветную видеопленку. Эта система, записывающая также радиоселекторные переговоры и данные о поведении боевой машины в воздухе, была аналогична “черному ящику”, и часто использовалась пилотами для фиксирования важнейших событий полета. – Известно, что получение тобой этих приказов наземными службами не подтверждено. Тут два варианта; или пленка была сфальсифицирована, или ты просто врешь, что получил приказ преследовать.

– Так, выходит, меня обвиняют в фальсификации приказов? – воскликнул Винсенти. – Похоже, дело идет к тому, что скоро на меня взвалят вообще всю ответственность за этот инцидент. Анри Казье взрывает два аэропорта, убивает сотни людей, а виноват я! Интересно, что по этому поводу скажут средства массовой информации?

– Тебе запрещено давать интервью.

– Говорю как на духу, Чак, – сердито начал Винсенти, – я все выложу. Пусть только ВВС попробуют подвести меня под суд! У меня имеется копия записи центра управления, и, будь уверен, я раздам ее всем теле – и радиостанциям, какие только смогу вспомнить!

– Черт подери, да что это с тобой, Эл? – воскликнул Гаспар. Он был уже не на шутку обеспокоен и с тревогой всматривался в лицо друга. Скрытность и изворотливость были не в его характере. Заявив о неисправности мотора, Винсенти не приземлился на базе в Биле, как ему было приказано, а сел на аэродроме Фресно. Хоть Фресно и оказался ближе, и именно там был его дом, горючего у него вполне хватило бы, чтобы дотянуть до Била и выполнить приказ. Согласно установившемуся среди пилотов F-16 порядку, Винсенти забрал с собой все видеозаписи полета, и они находились у него часа два, пока его не вызвали в военную адвокатуру при четвертом подразделении ВВС. Там офицер отобрал у него видеопленку, заставил сдать анализы мочи и крови и доставил Винсенти сюда, на базу в Биле, где должна была работать комиссия по расследованию происшествия. Теоретически у Винсенти было достаточно времени, чтобы обработать пленку, подделать ее и снять с нее копию. В глубине души Гаспар не думал, что его друг способен на такое. Винсенти всегда играл в открытую, однако сейчас он был в таком состоянии, что, похоже, действительно способен на все.

– Страшно жаль, что Линда погибла, – глухо заметил Гаспар.

Винсенти сглотнул ком в горле и кивнул, гнев его таял с каждой секундой, сменяясь угрюмым молчанием.

Линда Маккензи не успела отстрелиться от пилотского кресла после катапультирования со своего “фэлкона”. Случилось это уже на подлете к Макклеллану. Линда все еще находилась в кресле, и у нее раскрылся лишь вспомогательный парашют, когда она врезалась в землю на скорости свыше ста миль в час. К счастью, она умерла через несколько часов, во время операции в госпитале, так и не приходя в сознание..

– Это не твоя вина, и я понимаю, какую боль ты испытываешь и как больно тебе было вчера, – продолжал Гаспар. – Но теперь ты нарушил правила игры, трепло ты эдакое! Ты опозорил армию, опозорил свой мундир, пренебрег своим долгом!

– Хватит нести всякую чушь, Чак, – ответил Винсенти. – Военные затеяли какую-то мышиную возню, стараясь замести следы. Мы с Линдой исполняли свой долг, как могли. И вообще не следовало гоняться за этим долбаным террористом, тем более зная, что на борту у него взрывчатка. И, уж конечно, не следовало гнать его над Сакраменто или позволять приближаться к Сан-Франциско. Мы должны были или разнести его ко всем чертям, или оставить в покое.

– Тут я с тобой не спорю, Эл. И не собираюсь вникать в эту возню, – сказал Гаспар. – Мне нужны только факты.

– Здесь тебе не совещание, Чак. И не анализ “усвоенных уроков”. Это даже не расследование происшествия. Ты не желаешь слушать ни моих объяснений, ни выводов. И тебе вовсе не нужны факты. Потому что у всех уже сложилось определенное мнение о том, кто виноват. Это же настоящая инквизиция! Все теперь смотрят на меня и Линду как на виновников несчастья. Почему мы допустили, чтобы Казье летел над Мейтером и Сан-Франциско и сбросил там свои бомбы, почему мы позволили Казье убить столько людей? А я скажу тебе, почему, дурень. Я вовсе не собирался этого допускать. И если они не отстанут, вообще умолкну. Найму себе адвоката, откажусь от дачи показаний, и плевать я хотел на всех вас и ваши военно-воздушные силы и на все федеральное правительство в полном составе! У меня долг лишь перед моим напарником, пусть даже она погибла, и, черт меня подери, я исполню этот долг! Теперь скажи, как ты будешь действовать, Чак, с учетом всего этого?

– Ладно, Эл. Я поддержу твое заявление, потребую, чтобы тебе не объявляли дисциплинарное взыскание и немедленно разрешили снова летать. Не знаю только, сработает ли, – добавил Гаспар. – Думаю, ты прав, приятель, ребята из ФБР хотят, чтобы полетели головы, потому что Казье удрал. И тебя выбрали козлом отпущения. Через несколько часов сюда пожалует новый директор ФБР собственной персоной, Лэйни Уилкс по прозвищу Гашетка, чтобы начать расследование и провести в аэропорту пресс-конференцию.

– Замечательно! – пробормотал Винсенти. Лэйни Уилкс, новому директору ФБР, дали прозвище Гашетка по двум причинам. Во-первых, за настойчивое стремление ввести строжайший контроль над распространением огнестрельного оружия. Она ратовала не только за строгий запрет продажи этого оружия частным лицам, но и за полное, в масштабах всей страны, изъятие всех стволов. Во-вторых, за взрывной нрав, который она впервые проявила во время сенатских слушаний, а потом в залах суда, на пресс-конференциях и заседаниях Конгресса. – Чак, ты можешь с тем же успехом передать мой рапорт в ФБР и без своей подписи. Эта Уилкс – та еще сучка, из либералов. Да она обеими руками ухватится за возможность обвинить в этой истории всех и вся, заявить прессе, что от армии все беды, что она отбилась от рук. Потом начнет распинаться о разлагающем влиянии общества, оружия или той же армии на молодежь. Ну, в общем, будет нести всю эту муть. И бороться с ней бесполезно.

– Я вовсе не собираюсь отчитываться перед Уилкс, Эл, – заметил Гаспар.

– Знаю, но пресса ее обожает и Белый дом тоже, и, если ты пойдешь на нее войной, она похоронит тебя заживо, – сказал Винсенти. – Чем дальше от нее ты будешь держаться, тем лучше.

– Да, но начальство желает, чтобы я пошел с ними на ее пресс-конференцию в аэропорту, – твердо заявил Гаспар. – Для журналистов это будет настоящий праздник. Еще бы! Им предоставят пленки с записями, где ты угрожал Казье и гнал его прямиком на Сан-Франциско по воздушному коридору класса Б. И журналисты придут к мнению, что именно ты вынудил Казье взорвать самолет над Сан-Франциско.

– Да это полная чушь, Чак! – возмутился Винсенти. – У Казье вовсе не было намерения сдаться или выкинуть взрывчатку в безопасном месте. Он выбросил только ящик с какими-то военными приборами, а взрывчатку оставил на борту. И целью его было или протаранить авиалайнер в воздухе, или сбросить взрывчатку на Сан-Франциско, прежде чем его собьют.

– Но журналисты и правительство придерживаются иного мнения, Эл, – сказал Гаспар. – Как бы там ни было, ты попал в переплет. Если у тебя есть приятели в высоких сферах, мой совет, обратись к ним.

– К черту – с горечью воскликнул Винсенти. – Хотят отобрать у меня крылышки, пусть! Но вот что я скажу тебе, Чак: Анри Казье вовсе не собирается залечь на дно. Он нарочно, а вовсе не случайно взорвал аэропорт Мейтер. И мне кажется, что этот сукин сын испытывал кайф, глядя надело рук своих. Заметив, что я у него на хвосте, он прямехонько направился к самому большому из имевшихся поблизости аэродромов, в Сан-Франциско. И этот ублюдок намерен и дальше высматривать большие аэродромы, Чак. Я это точно знаю. Если представится возможность, скажи это Лэйни Уилкс.

– Да забудь ты хоть на секунду о Казье и Уилкс! – сказал Гаспар. – Давай лучше займемся твоими передрягами. Командующий подразделением снял с себя всю ответственность, пленки нет, во всем обвиняют моего лучшего друга и пилота. Остались только ты и я. Я не собираюсь учить тебя, что надо говорить, а что – нет. Лучше всего сказать комиссии по расследованию всю правду, иначе они тебе задницу отгрызут. Но я хочу, чтобы ты восстановил в памяти последовательность событий, минута за минутой. Не упускай ни одной мелочи.

Винсенти заговорил, и Гаспар почти сразу понял, что друг его был прав. У него тоже создалось впечатление, что Анри Казье обязательно вернется и что ни один из аэродромов США нельзя отныне считать безопасным местом.

На столе Гаспара зазвонил телефон, и он раздраженно схватил трубку.

– Я же сказал, сержант, ни с кем не соединять!

– Простите, сэр, но мне только что звонили из центра управления полетами базы, – сказал его адъютант. – У них тут приземлился самолет одного очень важного лица, и они получили список пассажиров. – Адъютант назвал одно имя из списка, и Винсенти увидел, как Гаспар разинул от удивления рот. – Он хочет немедленно встретиться с вами и подполковником Винсенти на командном пункте базы.

– Ни черта себе! – воскликнул Гаспар и весело уставился на изумленное лицо Винсенти. – Сейчас будем. – Он повесил трубку и улыбнулся другу уже во весь рот. – Ну, ковбой, похоже, у тебя и впрямь появился влиятельный защитник. И он полон решимости выступить на пресс-конференции Лэйни Уилкс с сенсационным заявлением. Идем!

* * *

– Бомбежка террористом Сакраменто и Сан-Франциско прошлой ночью – событие совершенно чудовищное и трагическое для всех нас, – говорила Лэйни Уилкс, директор ФБР, участникам пресс-конференции с трибуны, установленной прямо у края взлетной полосы неподалеку от диспетчерской базы ВВС в Биле. Именно здесь должно было начаться расследование нападения Казье. – Поскольку мы только приступили к работе, я сейчас не вправе раскрывать все подробности. Скажу лишь одно: мы развязали беспрецедентную по масштабам в истории США охоту за Анри Казье, которому в последние секунды перед падением грузового самолета на аэропорт в Сан-Франциско удалось выпрыгнуть. По следу его идут три тысячи агентов Федерального бюро, и я полагаю, вернее, совершенно уверена, что очень скоро его схватят.

Уилкс всегда выступала выразительно, напористо, и пресса относилась к ней с большим уважением. Лэйни Уилкс сделала головокружительную карьеру: начав выступать в окружных и государственных судах Алабамы в качестве адвоката, она затем стала консультировать политические кампании и постепенно превратилась в одну из ключевых политических фигур Америки. Родившаяся в трущобах Монтгомери, она возглавила одно из ведущих бюро уголовных расследований мира и, несомненно, стала едва ли не самой знаменитой и уважаемой личностью, хотя и была женщиной. Ее уже прочили в кандидаты на пост вице-президента, и ни у кого не вызывало сомнений, что эта сорокавосьмилетняя афроамериканка, высокая, статная и красивая женщина, станет одной из ведущих политических фигур XXI столетия.

– Директор Уилкс, у вас есть какие-нибудь зацепки по этому делу? – спросил кто-то из журналистов.

– Я не могу вдаваться в подробности, но, похоже, нам удалось проследить происхождение взрывчатых веществ и другого оружия, примененного в ходе налета, а также установить регистрационный номер самолета. Он зарегистрирован в США и числится за небольшой фирмой по воздушным грузоперевозкам в Редмонте, Орегон. Очевидно, именно оттуда Анри Казье отправился в свой преступный рейс.

– Анри Казье действовал здесь, в Калифорнии? Но почему вы не обнаружили этого раньше?

– Как вы знаете, Казье необычайно умен и изобретателен, – ответила Уилкс. – И если уж отдавать этому дьяволу должное, то следует признать: в этом случае он действовал по правилам, которые в свободном обществе, подобном нашему, означают, что со стороны правительства и спецслужб пристальной слежки за ним не было. До сих пор удалось обнаружить лишь, что несколько лет он занимался вполне законными делами как здесь, в Калифорнии, так и в других западных штатах, а также в Канаде. Он платил налоги, исправно представлял все отчеты о своей деятельности – комар носа не подточит. Да само исчадие ада могло бы свободно жить и действовать в нашей стране, разумеется, не привлекая к себе особого внимания.

– Директор Уилкс, не могли бы вы сказать пару слов о маршруте, который проделал Анри Казье с того момента, как прошлой ночью вылетел из аэропорта Чико? – спросил другой журналист. – Насколько я понял, служба шерифа, агенты АТО и даже ВВС США имели возможность перехватить, а то и вовсе сбить его.

– К сожалению, у меня еще не было времени тщательно изучить действия АТО, – Уилкс сдержанно улыбнулась, – а потому не могу дать на этот счет исчерпывающих объяснений. Из министерства финансов тоже пока не поступало сведений, но, насколько мне известно, именно они потребовали вмешательства ВВС. Что же касается службы шерифа, то ее роль сводилась к попытке задержать Казье для дачи показаний по ряду правонарушений. К сожалению, вынуждена признать, что действия этих служб не были достаточно четко согласованы.

– Не согласованы? – возмущенно возроптали журналисты.

В этот момент возле группы репортеров притормозил синий седан ВВС, и оттуда вылезли несколько офицеров в форме и один штатский. Уилкс узнала в этом последнем одного из своих помощников и жестом попросила его подвести офицеров к трибуне.

Приглашенный занять место на трибуне рядом с Уилкс, Гаспар не стал дожидаться нападок с ее стороны, а взял инициативу в свои руки – шагнул к микрофону и, даже не дав Уилкс возможности представить его, заговорил:

– Дамы и господа, я – полковник Чарлз Гаспар, командующий оперативной группой сто сорок четвертого подразделения ВВС национальной гвардии штата Калифорния, базирующегося во Фресно. Здесь со мной находится подполковник Эл Винсенти, пилот, участвовавший в ночных событиях, – Гаспар не стал представлять третьего офицера, молодую женщину в чине капитана ВВС, которая осталась стоять рядом с трибуной. Она была членом военной юридической коллегии, приписанной к подразделению Эла Винсенти, и задачей ее, как военного юриста, было проследить за тем, чтоб Винсенти не вынуждали отвечать на вопросы, способные повредить ему в том случае, если он должен будет предстать перед судом. – Мы находимся здесь по просьбе директора ФБР, госпожи Уилкс, и хотели бы сделать несколько заявлений по поводу вчерашнего инцидента, – продолжал Гаспар. – Будучи начальником подполковника Винсенти и представителем сто сорок четвертого подразделения, буду говорить от имени Винсенти и своего подразделения...

Но журналисты не дали ему закончить.

– Подполковник Винсенти, почему вы преследовали Анри Казье над Сан-Франциско? – выкрикнул один из репортеров. – Скажите нам, почему вы хотели его уничтожить? Может, на том основании, что ему приписывается намерение уничтожить вашего напарника, Линду Маккензи?

– Почему, когда речь заходит об Анри Казье, – взорвался Винсенти, – вы считаете уместным употребить слово “приписывается”-, а все мои поступки у вас, похоже, сомнений не вызывают? Казье бомбил Мейтер и международный аэропорт Сан-Франциско! – Тут репортеры защелкали своими аппаратами и зажурчали камерами, целясь в разъяренное лицо пилота, остальные же подались вперед, к трибуне, чтобы слышать каждое слово. – И вовсе не я гнал его над Сан-Франциско, – продолжал Винсенти. – Он сам выбрал этот маршрут и летел над городом, пытаясь оторваться от меня.

– Но кто отдал вам приказ преследовать его до самого города? Кто дал приказ атаковать его?

Тут женщина-юрист протиснулась к микрофону.

– Дамы и господа, подполковник Винсенти должен предстать перед специальной комиссией ВВС и комиссией по расследованию происшествия, а также будет допрашиваться в ФБР. А потому не стоит, наверное, обвинять его перед лицом средств массовой информации.

– Думаю, капитан права, – сказала Уилкс, протягивая руки и как бы защищая юриста. – Здесь подполковник Винсенти не подсудимый, к тому же мы вовсе не склонны считать его ответственным за действия Анри Казье. – Винсенти и дама-юрист, похоже, вздохнули с облегчением, а Уилкс продолжала: – Но, похоже, вся эта история лишний раз свидетельствует о том, какие непредсказуемые последствия может вызвать участие военных в делах, напрямую не связанных с их ролью в жизни общества. Первейшая задача военных – разрушать и убивать, и именно к этому стремился подполковник Винсенти прошлой ночью, когда преследовал самолет Казье над Сан-Франциско.

– Не я загнал туда Казье, он сам направился к Сан-Франциско, – парировал Винсенти. И снова шагнул к микрофону. Уилкс пришлось подвинуться, чтобы дать ему место. – И главная задача военных – вовсе не разрушать и убивать. Наша задача – обеспечивать национальную безопасность, защищать страну от всех врагов, как внутренних, так и внешних. Террорист в небе – это прямая угроза национальной безопасности, она требует вмешательства военных. И то, что нам приходится действовать над территорией Америки, а не какой-нибудь иностранной державы, вовсе не означает, что мы не можем или не желаем выполнять свой долг. И полицию, и ФБР, и даже АТО – всех нас переиграли. И Казье это понимает.

– Извините, подполковник, но мне кажется, что сейчас не время служить панихиду или призывать к оружию, – заметила Уилкс с добродушной улыбкой, словно Винсенти неудачно пошутил или уподобился уличному проповеднику. – Уж как-нибудь управится ФБР с Анри Казье. Это я вам обещаю. Полагаю, на этом мы могли бы закрыть пресс-конференцию, – сказала она в микрофон. – Благодарю вас, дамы и господа, за то, что пришли.

Перед трибуной, словно по мановению волшебной палочки, возникли телохранители Уилкс. Некоторые репортеры все еще выкрикивали какие-то вопросы, но пресс-конференция закрылась. Однако Уилкс еще не закончила все свои дела. Отойдя от микрофона, она повернулась спиной к камерам и журналистам и прошипела Винсенти:

– Настойчиво рекомендую вам, подполковник, держать язык за зубами и всеми силами способствовать расследованию. Сейчас не время рассуждать о вещах, о которых вы не имеете ни малейшего представления. Вы поняли меня, подполковник?

Винсенти уже собрался ответить, но тут его внимание привлекло движение на летном поле. Он увидел, как на взлетную полосу сел реактивный самолет G-20B, военизированная модель “гольфстрим-Ш”, и покатил прямо к трибуне. Уже казалось, что он вот-вот порвет красный заградительный канат, отделяющий место проведения пресс-конференции от взлетной полосы; агенты ФБР полезли за оружием, но тут самолет, лихо развернувшись, остановился, и моторы его заглохли. Журналисты тоже остановились и дружно обернулись в его сторону. Люк распахнулся, из G-20 вышли пассажиры.

Винсенти был удивлен, нет, скорее даже потрясен не столько видом человека, выходившего из 0-20, сколько тем, как его появление подействовало на Лэйни Уилкс. Впрочем, этот высокий худощавый седовласый мужчина привлек не только ее внимание.

Остальные мужчины и женщина, следовавшие за ним, были известными в стране людьми: бывший вице-президент США Кевин Мартиндейл, сенатор от Техаса Жоржетт Хейердал, член палаты представителей от партийных меньшинств штата Джорджия Пол Уэсткот и конгрессмен из Сан-Франциско Сэмюэл Лейланд. Возглавлял эту группу Мартиндейл. Именно он направился прямиком к директору Уилкс и трибуне, но глаза всех присутствующих были прикованы к высокому осанистому мужчине, шагавшему рядом с ним.

– Прошу простить за столь позднее прибытие и вторжение, – сказал в микрофон Мартиндейл, пока журналисты торопливо обступали трибуну со всех сторон. – Но мы следили за пресс-конференцией по телевизору, госпожа Уилкс, и, когда увидели, что она заканчивается, взяли на себя смелость приземлиться прямо здесь. Простите за вызванный переполох, но то был мой первый опыт управления такой игрушкой. Вести самолет и одновременно читать инструкцию довольно сложно.

Он подождал, пока стихнет смех, и продолжал:

– Уверен, все прибывшие вам хорошо известны.

Мистер Уэсткот – представитель палаты от меньшинств. Именно он любезно предоставил нам свой самолет. Сенатор Хейердал – новый сопредседатель сенатского подкомитета по вопросам развития армии и национальной обороны, входящего в комитет по военным вопросам при сенате. Их группа сейчас разрабатывает основные принципы построения армии США на будущее, от пятнадцати до пятидесяти лет. И я уверен, что все вы прекрасно знаете контр-адмирала береговой охраны Айэна Хардкасла, бывшего командира службы охраны границ США, возглавляющего сейчас специальную группу безопасности по борьбе с контрабандой, известную под названием Хаммерхед. Пол Уэсткот был настолько любезен, что уведомил меня о намерении конгрессмена Лейланда возглавить специальную группу, созданную при Конгрессе для расследования обстоятельств вчерашнего происшествия. Он и пригласил меня, а также сенатора Хейердал и адмирала Хардкасла в качестве своих гостей и советчиков.

Уилкс изо всех сил старалась не подавать виду, но, похоже, появление этой четверки и в особенности Айэна Хардкасла было крайне для нее нежелательно. После вступления в должность новой администрации в 1993 году служба охраны границ была распущена, и Айэн Хардкасл, еще в 1990 году основавший специальную группу из всех родов войск для несения пограничной службы, стал регулярно появляться на телевидении и радиостудиях и рассуждать о распаде американской армии в целом и системы внутренней безопасности, в частности. Каждый шаг, предпринятый новой администрацией США в военном плане, будь то операции в Сомали, политика в Боснии, сокращение расходов на оборону или разрешение поступать на военную службу гомосексуалистам, закрытие баз и множество прочих тому подобных действий, подвергались со стороны Хардкасла самой суровой критике буквально через несколько минут после принятия того или иного решения президентом или его кабинетом, а зачастую даже до того. Хардкасл обладал недюжинным ораторским даром, был дьявольски красив, начитан и досконально знал все, что касалось военных программ. Да, он представлял собой грозного оппонента.

– Прежде всего, мне хотелось бы выразить свои глубочайшие соболезнования семьям и сослуживцам майора Линды Маккензи, а также специальных агентов АТО Руссо, Формана, Уикерса, Критчека и Баумана и всем тем, кто потерял своих родных и близких в Сан-Франциско, – продолжал бывший вице-президент Мартиндейл. – Трагедия подобного масштаба не могла оставить равнодушным ни одного человека. И наш прямой долг сделать все, чтобы Анри Казье и остальные виновники столь чудовищного преступления предстали перед судом незамедлительно. Но в наших интересах также не допустить подобных трагедий впредь, – продолжал Мартиндейл. – Всем вам известно, как горячо адмирал Хардкасл критиковал политику нынешней администрации в военных вопросах и национальной безопасности. Доныне это был практически глас вопиющего в пустыне. После нашего поражения на прошлых выборах адмирал Хардкасл непрестанно побуждал меня отказаться от добровольного невмешательства в дебаты по этим вопросам и снова заняться политикой с учетом интересов обороны в будущем. К сожалению, я тогда отказался, – обернувшись, он бегло улыбнулся Хардкаслу, а потом добавил: – Честно говоря, Айэн, старый морской волк, вы умеете подкрадываться незаметно, как приливная волна. Не далее как на прошлой неделе во время выступления в клубе национальной печати адмирал Хардкасл заговорил об угрозе терроризма здесь, в США. Ознакомившись с текстом его речи, я сделал несколько запросов по вопросам, которые он поднял, проверил ряд фактов. Короче, адмирал Хардкасл знает, что говорит. В сущности, он предсказал вчерашнее происшествие. Именно тогда я и решил объединиться с ним, с союзом американских граждан при Конгрессе и с оперативно-тактической группой под названием “Проект-2000” и принять предложение конгрессменов расследовать все обстоятельства этой трагедии и сделать определенные выводы о существующей для общества угрозе и мерах по ее предотвращению.