Текст книги "Волшебное окно"

Инос порывисто схватила Рэпа за руку.

– Неужели это правда?

Юноша кивнул.

– Но я не упал в обморок. – Он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. – А твой доктор Сагорн не входил сегодня в ворота.

– Рэп! – воскликнула Инос с отчаянием – Он мог пройти за повозкой. Я и сама так выходила.

– Я видел тебя, – сказал Рэп серьезно. – Ты прошла прямо передо мной. Но ни одной повозки не въезжало сегодня в замок!

– Он сказал, что поднимался за мной в гору. А вскоре я услышала, как он говорит с отцом, меньше чем через час.

– Он не проходил в ворота! – стоял на своем Рэп. Его подбородок казался таким же упрямым, как сама краснегарская скала.

* * *

 
Мы можем возместить наши потери,
Можем залечить наши раны,
Но когда юность уходит, как сон,
Что-то исчезает из наших сердец
И больше никогда не возвращается.
 

Стоддарт. Это больше не возвращается

Часть вторая
ЮЖНЫЕ СНЫ

1

Ветер с юга – значит, будет дождь. Так всегда говорила мать Рэпа. Наверное, это было правильно для ее родины, но это совсем не относилось к Краснегару. Ветер дует с юга, с суши – значит, будет прекрасный день. А вот северный ветер с моря приносил дождь, а чаще снег.

Теперь Рэп понимал, что у его матери было много таких вот странных понятий, хотя он вообще мало помнил ее. Он с трудом вспоминал, как она выглядела, но многие ее высказывания почему-то сохранились в памяти. Например, она считала необходимым мыться каждое утро, а в Краснегаре это было не так уж просто. Иногда зимой воду покрывал такой толстый слой льда, что приходилось прорубать его топором. Зато летом это было настоящее удовольствие. Рэп привык умываться в любую погоду, и уже не мог оставить эту привычку, хотя большинство мужчин смеялись над ним или называли сумасшедшим. Некоторые из них, по-видимому, вообще не мылись. Рэп же любил чувство свежести после умывания, любил, чтобы вода смывала с него сон. И очень часто в такие минуты он вспоминал мать. Сегодня он даже не позаботился внести ведро воды в дом. Раздевшись по пояс, он стоял у корыта в тенистом дворе, когда из конюшни вдруг вышел старый Хононин, стягивая на ходу рубашку.

Рэп почувствовал себя неловко. Работать без рубашки на полях было естественно, но в городе были другие правила, краснегарцы отличались большой строгостью в вопросах одежды, и он смутился, что его застали полуголым. Еще более неловко было видеть старика в таком виде. Кожа Хононина висела складками, на груди торчал клок седых волос. Рэп поколебался, думая, не уйти ли ему, но потом решил просто подвинуться.

Маленький старый конюх выглядел еще более мрачным и сердитым, чем обычно. Не говоря ни слова, он сунул голову в корыто. Это все объясняло. Рэп сразу вспомнил о вчерашнем празднике во дворце. Хононин вынырнул, дрожа и отряхиваясь, и начал набирать пригоршнями воду и ополаскиваться.

– Повозка готова, – прорычал он, не глядя на Рэпа. – Ты должен провести ее на материк до следующего прилива.

Рэп оглянулся, чтобы убедиться, что слова обращены именно к нему. Во дворе никого не было. Что ж, прекрасно! Солнце сразу засветило ярче. Управлять повозкой было гораздо приятнее, чем опять стоять в карауле, даже и без «проверок» Тосолина. На юге, на материке, для мужчины найдется достаточно работы... Но ведь Инос хотела отправиться с ним на прогулку верхом, а у нее остается не так уж много времени до отъезда. Рэп ощутил досаду при этой мысли и велел себе собраться и быть мужчиной. В каждом добре есть немножко зла, как говорят священники, а человек должен подчиняться приказам.

Он прикинул время следующего прилива. Нужно поторопиться, чтобы успеть запрячь четырех лошадей.

– Кто будет править? – спросил он Хононина.

– Ты.

– Я???

– Ты что, оглох? – буркнул конюх, продолжая плескаться. Рэп глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он старался говорить мягко и спокойно:

– Кто будет старшим надо мной?

Скорее всего, Олло. Он привел повозку сюда и до сих пор был в замке.

– Никто! – отвечал Хононин.

Рэп опустил голову в воду, чтобы прийти в себя. Это подействовало как удар. Ему залило уши, вода попала в нос, процедура ничуть не помогла. Конечно, он-то ведь не напивался вчера! Видно, такое купанье было хорошо только с похмелья. Рэп сплюнул.

Непонятно, почему они изменили планы? Вторая повозка тоже будет готова после обеда, естественно было бы дождаться ее.

Отпускать повозку одну по дамбе, соединяющей Краснегар с материком, – неслыханное дело. Во время прилива дамба заливалась водой, и если с повозкой что-нибудь случится, то вознице потребуется срочная помощь. Или хороший волшебник, как говорили работники. Не менее странно посылать с повозкой только одного человека. Новичка! Да еще и одного, без помощника! Конечно, Рэпу приходилось пару раз держать вожжи на самых простых участках, но и только. И вообще, почему ехать должен он? Почему не Джик или Олло, которые действительно имели опыт? Почему вдруг он – и совсем один?

Может быть, Хононин слышал о вчерашней проверке Тосолина и испугался, что Рэп прошел испытание и его заберут из конюшни и сделают стражником? Или он не захотел, чтобы с его помощником так плохо обращались? Рэп задрожал от возбуждения. Значит, он станет возницей, пусть пока младшим, – все равно, это выше, чем помощник конюха. Он будет есть за столом возниц! Ремесло стражника может подождать, он еще молод!

– Ты справишься, надеюсь?

– Да, – твердо ответил Рэп, стараясь выглядеть, как будто ничего не случилось. Он справится! – Но вы проследите, как я спущусь с холма?

– А ты сможешь?

– Да.

– Ну что ж, – сказал Хононин. – Я доверяю тебе, даже... – Он пошел прочь, вытирая лицо рубашкой. Его последние слова нельзя было разобрать. «Я доверяю тебе, даже...» Даже что?

* * *

У Снежка разболталась подкова на правой передней ноге. Рэп пошел и сказал Хононину, Хононин выругался и направился к кузнице. Кузнеца, видно, не было на месте, потому что вместо него появился его подмастерье, друг Рэпа, Кратаркран, демонстративно вытирающий рот и недовольный, что его оторвали от еды. Хотя его отец и был импом, Крат больше походил на джотунна, чем самый чистокровный из них, и последнее время он рос не по дням, а по часам. Рэп разговаривал с ним только накануне, но казалось, что он стал выше даже за эту ночь.

Несмотря на рост, голос у него был удивительно писклявый. Он с изумлением уставился на Рэпа.

– И как давно тебе стали доверять править повозкой?

– Тогда же, когда тебе стали доверять молот!

Они ухмыльнулись, довольные друг другом, и Крат принялся за работу. Укрепив подкову, он торжественно попросил Рэпа проверить его работу, называя его возницей.

Не менее торжественно Рэп поблагодарил приятеля, говоря, что это прекрасная работа, и при этом не кривил душой. Крат поблагодарил и пожелал другу удачи, после чего вернулся к своей трапезе.

Все это выглядело по-деловому и было прекрасно, но к тому времени, когда Рэп кончил наконец запрягать, он знал, что до прилива остается слишком мало времени. Он нашел старика конюха за пересчетом мешков в амбаре.

– Я готов, – сказал он, пытаясь выглядеть спокойным и уверенным.

– Так отправляйся! – Хононин даже не обернулся в ответ.

– Вы не хотите проверить, все ли в порядке? – переспросил Рэп, едва сдерживая изумление. Старик еще ни разу не выпустил повозку без собственноручной проверки, даже если правили Джик или Олло. И неужели он не захочет посмотреть на подкову Снежка?

Хононин все еще не поворачивался, явно чем-то взбешенный

– Ты поедешь наконец? – заорал он. – Не прозевай прилив!

Рэп пожал плечами и ушел. Он даже не получил неизменного предупреждения быть осторожным, проезжая через город. Просто невероятно!

Спеша к лошадям, Рэп встретил Фэн, идущую кормить цыплят, и попросил передать Инос, что вынужден срочно уехать. Дрожа от волнения, он забрался на сиденье повозки. Не успев еще взмахнуть кнутом, юноша услышал, как его окликают. Через двор бежал Лин, держа в здоровой руке мешок. Он с надеждой посмотрел на Рэпа.

– Тебе спутник не нужен?

– Конечно, садись, – ответил Рэп. Лин был большим болтуном, но в остальном вполне приятным парнем. Никто не мог найти ему полезного занятия с тех пор, как он сломал руку. – А что у тебя в сумке?

Лин неловко забрался в повозку.

– Ну, сыр, кусочек баранины. И лепешки.

Сейчас Рэп был слишком возбужден, чтобы чувствовать голод, но потом это окажется весьма кстати.

– Хватит на двоих? – спросил он. Лин гордо кивнул.

– Старик сказал, что у тебя не было времени позавтракать, – пояснил он.

Рэп опять опустил поднятый было кнут.

– Что это с ним сегодня? Он так странно себя ведет! С каких пор он начал беспокоиться, пропущу ли я завтрак? И вообще он чуть ли не выкидывает меня из города!

Лин всегда знал самые скандальные новости. Его глаза загорелись.

– Вчера ты держал Инос за руку!

– Ну и что? – смутился Рэп. – Ему-то какое дело?

– Никакого, совершенно никакого.

– Ну и кончим с этим.

Лин захихикал.

– Ее отец заметил!

«Я доверяю тебе, даже если другие не доверяют». Вот что имел в виду старый Хононин.

Рэп стукнул по рукоятке тормоза, щелкнул кнутом намного громче, чем намеревался, и повозка с грохотом покатилась.

* * *

От ворот замка до гавани дорога шла серпантином, делая четырнадцать крутых поворотов. Спуск был если и проще подъема, то не намного. Рэп много раз видел, как правят повозкой в городе, но никогда еще ему не доверяли вожжи. Странно, как мог старый Хононин не знать этого.

Первые два поворота были довольно просты, но на третьем дорога круто шла вниз, и Рэп вздохнул с облегчением, когда одолел его. Повозка, потерявшая управление, могла натворить немало бед. Рэп чувствовал, что Лин напряженно наблюдает за его действиями и крепко держится за борт здоровой рукой. К счастью, было еще рано и пешеходы почти не встречались.

Четвертый и пятый повороты были тоже сравнительно легкими, а вот шестой – чертовски сложен. Минуя его, повозка сильно нависала над упряжкой. Колеса скрежетали по камням. Почти прижатая к стене, ненагруженная и оттого слишком легкая, повозка стала сползать в сторону. Пройдя поворот, Рэп обнаружил, что насквозь промок от пота, и решил что ему не хватает по меньшей мере еще пары рук.

Самым трудным был следующий поворот. Рэп решил, что обязательно успеет до прилива. Он не мог завалить это дело. Если у него ничего не получится, он никогда не простит себе, а Хононин уже не будет ему доверять. И до Инос дойдет, что он задавил пешехода или разбил повозку, а то и с разгону врезался в дом и погубил лошадей, – такое иногда тоже случалось.

«Верь в себя, – говорила его мать, – иначе кто в тебя поверит?»

Неожиданно он вскрикнул, натянул вожжи, защелкнул тормоз, и повозка остановилась. Сразу стало тихо. Лин поглядел на него с любопытством:

– Что случилось?

Рэп вытер рукавом вспотевший лоб. Он дышал так, как если бы пробежал весь путь наверх от моря до замка.

– Послушай!

Лин прислушался, и глаза его расширились от страха. Снизу ясно слышался звон подков и лязганье металла по булыжнику. Вдруг он стал совсем громким, и впереди показалась другая упряжка, огибающая седьмой поворот. Лошади тяжело дышали и прижимались к стенам, чтобы протащить свой груз через узкий промежуток между домами. Затем показалась повозка с грузом свежего торфа, сочащегося водой. Возница сыпал проклятьями. С таким торфом трудно иметь дело. Он очень тяжел, и при перевозке его почти невозможно закрепить. Но в этом климате его нельзя было заготавливать заранее, он бы не сохранился до весны, так что первые грузы торфа всегда были пропитаны водой.

– Да, парень, если бы мы столкнулись с ним там... – сказал Лин, все еще дрожа. Когда происходило столкновение повозок на повороте, иногда требовались часы, чтобы развести обе упряжки, пятясь назад по склону, а то и обрезая постромки.

Встречная упряжка обогнула угол и поехала быстрее. Правил ею Ики. Он улыбнулся им и очень удивился, увидев только Рэпа и Лина. Так как говорить что-либо под такой грохот колес было бесполезно, он показал на поворот внизу и поднял вверх палец. Рэп кивнул и сделал пальцами кружок, словно бывалый возница. Когда Ики проехал, Рэп опять потянулся к тормозу.

– Рэп, – спросил Лин, – как ты узнал?

Рэп растерялся. Действительно, как? Его упряжка производила такой шум, что слышать он ничего не мог. Может быть, лошади услышали и послали ему сигнал, а он понял его, не отдавая отчета? Непохоже. Мог ли он увидеть отражение в окне? Окна сияли от солнца, так что это тоже было маловероятно. Но он знал. Он точно знал, что навстречу движется повозка. Рэп чувствовал себя очень неуютно. И как это получилось?

– Это просто одна из вещей, которой новичкам предстоит научиться, – сказал он, пытаясь казаться равнодушным. – Слезай, ты пойдешь вперед на разведку.

Лин выругался. Секунду он пристально рассматривал Рэпа, но все же спрыгнул на землю и пошел за угол.

Это оказалось только потерей времени. Лин с одной действующей рукой был очень неуклюж, и Рэпу приходилось каждый раз останавливаться, чтобы он мог забраться в повозку, а потом вылезти из нее перед следующим изгибом дороги. Наконец они встретили вторую повозку между двенадцатым и тринадцатым поворотами, и тогда уже поспешили вниз к гавани.

Сегодня там было мало кораблей. Вода ослепительно сверкала на солнце, словно расплавленное серебро. Чайки летали над морем, иногда садясь на воду. Воздух пах рыбой и водорослями. Поверхность моря была подернута рябью от легкого бриза, но волн не было. Рэп в волнении рассматривал дамбу впереди.

– Слишком поздно, – вздохнул Лин.

– Прилив еще только начинается, – упрямо ответил Рэп. – Я рискну.

Он встал во весь рост и хлестнул лошадей вожжами, думая, не попросится ли Лин сойти. С лубком на руке он не сможет плыть, если что, да и вряд ли вообще он умеет плавать. Здесь не было смысла учиться плавать, в Зимнем океане человек за несколько минут погибал от холода. Рэп и сам этого не умел.

Но Лин ничего не сказал. Повозка набирала скорость, громыхая по набережной и быстро приближаясь к дамбе, связывающей Краснегар с далеким берегом. Большая часть пути проходила по земле – мелким островкам. Здесь могло быть опасно только во время штормов. Но четыре участка дороги между островками представляли собой искусственную дамбу и уже скрылись под водой. Повозка качалась и подскакивала, распугивая птиц. Впереди был первый опасный участок.

Рэп проехал его на полной скорости. Дорога здесь была прямая и широкая, так что лошади не выказывали никакого беспокойства. Вода разбегалась серебряными волнами, лицо омыло соленым дождем, и вот они уже благополучно катились по Утиному острову. Однако вода уже была глубже, чем он рассчитывал.

Лин, сидевший в повозке и находившийся поэтому ниже Рэпа, промок насквозь. Он присвистнул и засмеялся, немного нервно.

– Надеюсь, это новое колесо не отлетит, – заметил он.

Следующий опасный участок был совсем сухим, если не считать луж воды там, где волны начали перехлестывать через дамбу.

Теперь они проезжали по Большому острову, и Рэп замедлил движение, чтобы не переутомлять лошадей. Но сам он оставался на ногах. Камни и галька вдоль дороги сменились жесткой упрямой травой, способной выстоять в соседстве с морем, и вода на мгновение исчезла из виду. Повозка перевалила за холм и стала круто спускаться вниз. Впереди лежал главный участок дамбы... большую его часть скрывала вода.

– Рэп! – взвизгнул Лин, выпрямляясь.

Рэп и сам не ожидал, что такой большой участок будет затоплен. Голубые волны перекатывались через дамбу, сверкая на солнце. Раньше он видел это только с берега. Ветер стал свежее, и гривы лошадей развевались, но прилив еще не достиг полной силы. Высокая часть дамбы уходила в море и пропадала. Далеко слева был другой ее конец, ведущий к Восковым скалам.

Где-то там, под водой, дорога имела два изгиба.

– Рэп, ты не сможешь! – в отчаянии воскликнул Лин.

– Ну так слезай! – рявкнул Рэп, не замедляя движения. Он не собирался просидеть шесть или семь часов на Большом острове, чтобы стать посмешищем до конца своих дней. По правде говоря, он уже не смог бы остановиться, так как для разворота не было места, – эта часть дороги была значительно приподнята над усыпанным галькой берегом. Она будет под водой примерно через час. Пятиться же задом вверх по холму было опасно. Подковы зашлепали по воде, и Рэп увидел, как восемь ушей тревожно запрядали. Он мог бы успокоить лошадей, запев песню, – возможно, он и не обладал красивым голосом, но лошади не стали бы строго его судить. Рэп начал первую песню, пришедшую ему на ум:

 
Я странствовал по земле,
Странствовал по морю...
 

– Рэп! – взмолился Лин. – Бога ради, прекрати! Ты съедешь с дороги.

– Заткнись! – рявкнул тот и снова запел. Лошади навострили уши, слушая его. Повозка уверенно катилась вперед. Пара сидящих на воде чаек пристально наблюдала за ней, качаясь на волнах.

 
О любимая...
 

Далеко слева, у причала, два рыбацких баркаса ставили паруса. Интересно, что они думают о странном судне, запряженном лошадьми, вторгшемся в их стихию. Справа вырастали две большие скалы, зеленые от водорослей, омываемые небольшими волнами, и Рэп знал, на каком расстоянии они от дороги. Нужно держаться чуть-чуть левее...

Ветер волновал воду, так что сквозь нее ничего нельзя было разглядеть, но Рэп мог догадаться, где находятся края дамбы, по тому, как волны пенились над ними. Это не так опасно, как кажется, сказал он себе.

Лин начал всхлипывать.

 
Я дарил ей любовь,
Я дарил ей улыбки,
Я готов был на все ради нее...
 

Скалы проплыли мимо по серебряной поверхности моря, и прибывающая вода, доходящая уже до осей повозки, начинала всерьез тревожить лошадей. Им становилось тяжело тянуть повозку. Пенящиеся потоки воды уже не отмечали края дамбы.

– Поворачивай, Рэп! – всхлипывал Лин. – Мы подъезжаем к повороту! Мы сейчас съедем с дороги! – Он встал на ноги, неловко уцепившись здоровой рукой за спинку сиденья. Еще минута – и их сапоги окажутся в воде. – Рэп! Ну поверни же!

Рэп чувствовал себя неуверенно. Нельзя судить о расстоянии, когда дорога покрыта водой, а никаких ориентиров нет. Он думал о самой дороге под водой, о двух каменных стенах и заполняющей их гальке и гравии. Должно быть, она сейчас зеленовато-синяя, в клочьях водорослей, колеблемых течением. По ней проходит тень от ряби, как будто тени облаков по холмам. Рыба? Он не ожидал, что здесь столько рыбы, особенно мальков.

 
Я любил девушку, девушку...
 

– Молчи, Лин!

 
Я любил девушку...
 

Теперь он воочию видел, как голубая дорога делает плавный поворот. Рэп потянул за вожжи, и повозка медленно повернула. Судя по всему, угадал правильно, потому что они продолжали свое неторопливое движение.

Лин начал молиться какому-то Богу, о котором Рэп слышал впервые. Наверное, какой-то новый. Один из рыбачьих баркасов направлялся в их сторону. Повозка почти прекратила покачиваться. Здесь, в середине, течение было сильнее, и лошади все больше нервничали, сколько бы он ни пел.

 
О любимая...
Снежок!
Любимая...
 

Они взяли слишком вправо!

Рэп потянул ведущую пару влево, и они продолжали движение. Но если повозка всплывет, она может стащить лошадей с дороги.

Вот и второй поворот, широкая плавная дута. Повозка оторвалась от земли, сдвинулась вправо, затем опять стала на колеса, затем опять поднялась. Рэп сморгнул капли пота с глаз, жмурясь от солнца, и попытался представить себе дорогу, направляя лошадей по дуге. Главное – держаться подальше от краев.

И вот прямо перед ними оказались Восковые скалы. Дорога начала подниматься. Рэп дернул вожжами, чтобы увеличить скорость, и облизнул соленые губы. Дело сделано!

Руки юноши чуть-чуть дрожали, шея онемела. Он подвигал шеей, чтобы прогнать боль, и плюхнулся на сиденье.

– Прости, Лин, – сказал он спокойно, – о чем это ты говорил?

Глаза Лина были огромными, как блюдца.

– Как тебе это удалось?!

Действительно, если подумать, как? Рэп опять почувствовал дрожь. Ведь он как будто видел дамбу под водой. Знал, где она проходит, как выглядит. Он не мог ее видеть, но ясно представлял себе, хотя никогда ни один человек не мог увидеть дамбу сквозь воду. Точно так же, как раньше знал, что за седьмым поворотом будет встречная повозка.

Реп ничего не ответил, только пожал плечами.

– Опять скажешь, что это хитрость, неизвестная новичкам? – спросил Лин.

Рэп усмехнулся.

Лин крепко выругался. И где только он понабрался таких словечек?

– Пожалуйста, Лин, – попросил Рэп, – не раздувай из этого историю.

Лин только посмотрел на него.

– Лин, ты навлечешь на меня беду.

– А ты разве не навлекал беду на меня? – завопил Лин. Наверное, он был значительно более испуган, чем казалось Рэпу.

– Что тут особенного, Лин? Я просто стоял, и мне было видно, где вода пенится над краями дороги.

– Да уж... Конечно!

Но все же Лин, хотя и неохотно, обещал поменьше болтать о случившемся.

Они выбрались на сушу и поехали по ухабистой дороге через Восковые скалы. С колес летели брызги серебряной воды. Последний подводный участок был глубоким, но очень коротким. Даже если повозка поплывет, это не страшно, поскольку здесь совсем не было течения, а дорога шла вровень с берегом. Он победил!

Король приказал Рэпу покинуть Краснегар до первого прилива. Что же, Боги да хранят короля!

– А ты уже бреешься? – спросил вдруг Лин.

– Конечно! – Вчера Рэп побрился в четвертый раз, причем впервые побрил не только губы, но и подбородок. Пора завести собственную бритву. У Лина темноватый пушок лишь пробивался над верхней губой. И до сих пор он как-то странно посматривал на Рэпа. Интересно, почему?

Лин пожал плечами и отвернулся. Но вскоре опять заговорил:

– Забавная штука – взросление, правда?

Да, согласился Рэп и сосредоточился на новой водной преграде. Но, преодолев ее, снова расслабился и наслаждался чувством, что он теперь один из возниц – если, конечно, старик доверит ему повозку после этих его сумасшедших выкрутасов.

– Да, – сказал он, – в один момент ты чувствуешь себя вполне взрослым, в следующий опять ведешь себя как ребенок. Как будто в тебе два человека.

Интересно, твое тело начинает вдруг меняться, даже не спросив разрешения. Какое право имело его лицо обрастать бородой без его согласия? Да, в тебе как будто два разных человека, а ты знаешь только одного из них. Взросление значило, что ты опять стал для себя незнакомым, хотя только начал думать, что все о себе знаешь.

А частью взросления были мучительные сомнения, каким ты станешь. Какого роста? Какого сложения? Насколько надежным? Сильным или слабаком? И что с этим человеком делать? Кем ему быть, конюхом или стражником?

– Девчонки! – пробормотал Лин.

Да, девчонки.

Инос.

Теперь они ехали по краю берега, мимо горстки домиков с их навесами для сушки рыбы, развешанными сетями, полуразвалившимся сараем и парой стогов начавшего гнить сена. Рядом лежали кучи плавника, собранного живущей здесь старухой, и охапки торфяного мха. Над кострами поднимался голубоватый дымок. Работающие девушки помахали рукой повозке. Друзья помахали в ответ. Высокая трава тоже махала, качаясь под ветром.

– Мы могли бы поесть и здесь, – задумчиво сказал Лин.

– Позже.

За сияющей водой гавани лежал Краснегар, высокий треугольник желтой скалы, увенчанный замком. Он напоминал кусок сыра. Наверное, Рэп все же был голоден, но раз он сказал «позже», то так и будет. Интересно, где волшебник нашел черный камень для своего замка?

А в замке была Инос.

Рэп подумал о прогулках верхом, о собирании моллюсков и ловле рыбы у берега. Он вспомнил Инос, бегущую через дюны, длинноногую, с развевающимися золотистыми волосами, вспомнил ее визг и смех, когда ему удалось поймать ее. Вспомнил Инос, залезшую на скалу и подзадоривающую его лезть за ней, вспомнил соколиную охоту и стрельбу из лука. Представил себе ее лицо, не костлявое, как у джотуннов, и не круглое, как у импов, а как раз такое, как надо. Подумал о зимних вечерах у очага с песнями и шутками, когда его рука обвивалась вокруг ее талии и они вместе смотрели на возникающие в пламени картины.

Это было больно, ну и пусть. Между принцессой и конюхом, или даже возницей, ничего не может быть. Рэп подумал, что все изменилось для них как-то незаметно. До вчерашнего дня он и не думал ни о чем подобном. Они были просто компанией подростков. И только к концу прошлой зимы его и Инос стало притягивать друг к другу, в то же время они постепенно отдалялись от остальных. А затем пришла весна, и его отправили на материк.

Инос поцеловала его на прощанье, но даже тогда Рэп об этом как-то не задумывался – до тех пор, пока не расстался с ней. И тогда он осознал, как не хватало ему ее улыбки, ее присутствия, и вспомнил, что она поцеловала только его одного.

Потом он начал мечтать о ней... Но принцесса едет в Кинвэйл, найдет себе какого-нибудь знатного красавца и вернется, чтобы править после Холиндарна.

Рэпу же оставалось только подыскать другую девушку. Беда в том, что другой такой, как Инос, не было.

– Помнишь ли ты что-нибудь о своей матери, Рэп? – прервал его мысли Лин.

– А что? – Рэп с удивлением посмотрел на Лина, все еще бледного.

– Некоторые женщины говорят, что она была ясновидящей.

Рэп нахмурился и попытался вспомнить, говорила ли его мать когда-либо об этом.

– Ну и что? – спросил он.

– Мы говорили о взрослении, – ответил Лин, – и я подумал... Ты сегодня делал необычные вещи, Рэп. Ты раньше никогда не мог такого сделать, правда?

– Какие вещи? Ничего я не сделал особенного!

Лина его слова не убедили.

– Не может ли быть так, что это тоже приходит с возрастом, как необходимость бриться?

Рэп не собирался обсуждать это с таким болтуном, как Лин.

– Как твоей руке в лубке, удобно?

Лин посмотрел на руку.

– Ну да, конечно. А почему ты спрашиваешь?

– Потому, – сурово сказал Рэп, – что если ты не прекратишь намекать, что моей матери нужно было бриться, то у тебя и вторая рука окажется в лубке!

* * *

Краснегарцы говорили, что лето – это две недели, которые даны им для того, чтобы подготовиться к остальным пятидесяти. И в этом была большая доля правды.

Конечно, лето обычно длилось дольше двух недель, но наступало поздно, а кончалось быстро и было занято беспрерывным трудом. Если бы не этот труд, люди просто не выжили бы во время жестокой зимы. Зерно привозилось кораблями. Если нет, то весной наступал голод. Торф надо было добывать, сушить и перевозить в город, повозка за повозкой, чтобы как-то притупить смертоносные зубы мороза в долгие зимние ночи. Сено так же переправлялось огромными возами по дамбе во время каждого отлива, чтобы королевские лошади могли дожить до весны в сытости, а скот давал молоко детям. Рыбу надо было ловить и коптить, скот забивать, а мясо солить. Овощи, ягоды, тростник, плавник, меха – скудные дары суровой земли – аккуратно собирались и бережно хранились людьми.

Здесь и там среди голых холмов стояли одинокие деревушки или группы домиков, где жизнь была еще тяжелее, чем в городе. Но большую часть года людям нечего было делать, кроме как стараться выжить, а выжить легче было в городе, так что жители деревень на зиму тоже перебирались в город, набиваясь туда, словно барсуки в нору. Когда же весной снега начинали таять, они возвращались к своему труду, и пустынный берег вновь оживал.

Все эти усилия не принесли бы успеха без умелого руководства. Такое руководство осуществлял король, вернее, его управляющий, высокий костлявый джотунн по имени Форонод. Он обладал способностью находиться повсюду одновременно, и говорили, что за день он сменял трех лошадей. Его водянистые голубые глаза все видели, и он отдавал приказания краткие и четкие, как удар ножа, никогда не тратя лишних слов и никогда никого не щадя. В разгар лета казалось, что он спит еще меньше солнца. В любом месте в любой момент могла появиться его долговязая фигура на пони – длинные ноги едва не волочатся по земле, белые волосы развеваются. Его память была так же необъятна, как кладовые дворца. Он знал с точностью до грамма, сколько собрано сена или торфа, знал, в каком состоянии стадо, знал время всех приливов и не щадил лодырей. Он знал возможности, сильные и слабые стороны каждого из своих работников – женщин и мужчин, девочек и мальчиков.

Форонод заметил, что вернулась отремонтированная повозка. Он, несомненно, отметил также, что помощник конюха был переведен в возницы, и этот факт отложился у него в памяти. Впрочем, из многих возниц только этот парень обладал особыми способностями.

К ночи Рэп уже снова пас стада.

* * *

– Повернись-ка, моя дорогая, – щебетала тетушка Кэйд. – Прелестно! Да, просто очаровательно!

Инос едва ли слушала родственницу. Она чувствовала себя глубоко несчастной. В горле стоял противный комок, руки и ноги были как каменные. Прошлую ночь она в последний раз спала в своей постели. А час назад принцесса сидела за своим последним завтраком дома. Ей кусок в горло не лез. Чтобы она теперь ни делала, все было в последний раз.

И красота платья никак не могла улучшить настроение. Оно было из того самого драгоценного шелка с драконами, и Инос ненавидела его. Почему-то ей казалось, что именно с этой ткани все и началось. Теперь из шелка сшили платье. Не верилось, что дамы Империи могут носить что-либо столь странное. Менестрель наверняка сам придумал весь этот абсурд, когда делал наброски для ее платья с кружевами, болтающимися вокруг ее рук, или плечами вроде маленьких подушечек. Вот уж действительно трубы!

Но если платье было плохое, то шляпка просто чудовищна! Тоже труба, только маленькая – высокий золотой конус, украшенный кружевными оборками. В ней Инос чувствовала себя каким-то клоуном. Все мальчишки Краснегара помрут со смеху, когда она поедет в гавань! Моряки свалятся в океан от смеха. А что скажут дамы Империи? Инос была уверена, что уж они-то носят обычные шляпки, как все нормальные женщины.

Единственное утешение в том, что тетушка Кэйд выглядела еще хуже. Ее конусовидная шляпка напоминала колпак над печной трубой, а ее пышные формы никак не могли напоминать трубу. Скорее барабан или, может быть, лютню, но уж никак не трубу. Кэйд присвоила себе шелк с цветущими яблонями, но он совершенно не подходил к ее фигуре, хотя Инос не могла не признать, что его цвета идут к седым волосам и розовым щекам тетушки.

В предвкушении путешествия, Кэйд волновалась и щебетала без умолку, как целая стая птиц.

– Очаровательно! – повторила она еще раз. – Конечно, нам придется приобрести еще много платьев, когда мы обоснуемся в Кинвэйле, но по крайней мере мы не покажемся совсем уж деревенщиной по прибытии. А наши добрые краснегарцы посмотрят, как должны одеваться дамы в наши дни. Надеюсь, кучер не забудет, что надо ехать медленно. Выше голову, дорогая. Ты похожа на единорога, когда ее наклоняешь. О Инос! Ты полюбишь Кинвэйл! – Кейд сжала пухлые ручки. – Я жду с нетерпением, когда наконец смогу все показать тебе – балы, банкеты, прогулки в изысканном обществе. Я была ненамного старше тебя, когда приехала туда, и танцевала каждую ночь в течение многих месяцев! Какая музыка! А угощение! А природа! Ты даже не представляешь, какой пышной и зеленой может быть растительность в отличие от этих мрачных холмов. А красивые молодые люди! – Тетушка жеманно улыбнулась и сразу же вздохнула.