Текст книги "Забытый грех"

– Фу, что за вульгаризмы, Александра? Все-таки твое дворовое детство не прошло для тебя даром. – Она поморщилась. – И потом, ты разве не знаешь, сейчас мистика в моде. Стыдно не разбираться в элементарных вещах.

Спорить тогда Александра не стала, но котенка от греха подальше из дома убрала. Отдала матери под надзор, решив, что так будет надежнее. История же появления в доме Дуси была банальна: ее купили шесть лет назад. По умолчанию, когда Александра переехала в свой дом, кошка осталась у мамы.

Страшно породистая и настолько же неуклюжая, Дуся знала себе цену. Ходила неслышно, мяукала беззвучно, когда хотела есть, деликатно постукивала миской о подставку. Да и вся она похожа на плюшевую игрушку. Нет в ней той бешеной жизненной силы, которая бьет ключом из беспородного полудикого Сильвера.

Утром, забрав маму с близнецами и обоих кошачьих, Александра понеслась в аэропорт. Времени оставалось так мало, что на самолет они рисковали опоздать. А все из-за того, что сборы, впрочем, как всегда, затянулись, Алиска никак не могла решить, что ей взять из вещей, и старательно пихала в дорожную сумку все подряд. Митя не хотел расставаться с любимыми играми и книгами и тоже норовил всунуть их в багаж, напрочь забывая об одежде.

Бабушка, как всегда, обошлась минимумом вещей, взяв только необходимое, по-спартански. А потом деликатно устранилась от сборов, предоставив Александре самой упаковывать вещи близнецов.

В общем, в аэропорт она неслась на всех парах, мысленно молясь о том, чтобы не попасть в пробку. К счастью, обошлось. Помахав на прощание маме и Алисе с Митей рукой, Александра облегченно вздохнула и рысцой протрусила обратно к машине. Очень, до дрожи в руках хотелось закурить, хотя она бросила это дело семь лет назад. Поняла, что подает дурной пример детям, и одним махом избавилась от вредной привычки.

Александра медленно, не торопясь, завела автомобиль и, блаженно отходя от суматошных сборов, поплелась на самой умеренной скорости домой. Правда, ей все же пришлось поторопиться. Проснулся Сильвер и громко стал рассказывать, что он думает об ограничении свободы котов. Своими лозунгами он разбудил Дусю, и та взвыла таким дурным голосом, что Александра невольно надавила на газ и понеслась во все дозволенные лошадиные силы.

* * *

Работать совершенно не хотелось. Лямзин сидел, подперев рукой голову и мечтательно глядя в окно. Вспоминалась разгоряченная спором Александра, ее раскрасневшееся лицо и завитки золотистых волос, красиво падающих на плечи. Он уже машинально протянул руку к телефону, собираясь напомнить, что сегодня они идут в театр, как телефон зазвонил сам.

– Эдуард Петрович, здравствуйте. Это Василий Тимофеич, прораб со стройки Андрея Тамбовцева.

– Да, да, Василий Тимофеич, я вас слушаю.

Лямзин сразу подобрался, как борзая, почуявшая дичь, и романтический флер моментально выветрился у него из головы.

– Мы тут, пока тепло и не предвидится дождя, решили ремонт в вагончике для рабочих сделать. Вынесли все вещи и начали разбирать пол. Так вот тайник там обнаружили, деньги и некоторые личные вещи.

– Чей тайник? – уточнил Лямзин, уже прекрасно понимая, о ком идет речь.

– Так его, Юсуфа-то. Его схрон. Деньги в конверт завернуты, сколько – не считал…

Лямзин предупредил Планового, что отъедет, и сразу направился на стройку. Надо сказать, что отпечатки пальцев Юсуфа по базе данных не проходили, так что достоверно утверждать, кто он и откуда, было пока рано. Но личные вещи, найденные рабочими, могли содержать важную информация о потерпевшем. Во всяком случае, у Лямзина на этот счет были предчувствия. Поэтому, едва приехав, он, не тратя времени на церемонию приветствия и разговоры, сразу направился в вагончик.

Деньги, а их оказалось две тысячи долларов, были вложены в старый конверт. На штемпеле четко виднелась дата – пятое сентября. Год был затерт, но похоже, письмо отправлялось не позднее прошлого года. Адресовалось оно Ганжиеву Юсуфу Умаровичу, и, что самое главное, на нем оказался обратный адрес. Судя по одинаковым фамилиям, отправительница письма была родственницей убитого и проживала в городе Нальчике. Самого письма, к большому сожалению Лямзина, в конверте не было, но зато в нем лежало фото Юсуфа. Маленькая черно-белая карточка, из тех, что обычно делают на документы.

Вернувшись на Петровку, Лямзин размножил снимок и повторно разослал фотографии Юсуфа, теперь уже прижизненные, сотрудникам уголовного розыска всех округов Москвы. Он хотел установить через агентуру возможные связи потерпевшего, но, откровенно говоря, сделал это чисто формально, мало рассчитывая на положительный результат.

Он надеялся получить информацию из уголовного розыска Кабардино-Балкарии. Лямзин направил туда запрос о предоставлении компрометирующих материалов на Юсуфа и любых других сведений.

«Учитывая тяжесть совершенного преступления, прошу сразу по получении информации связаться со мной по телефону», – дописал он и, послав письмо по электронной почте, продублировал его факсом.

Рабочий день медленно приближался к концу. Лямзин взглянул на часы, мысленно отметив, что скоро нужно выезжать, чтобы успеть к Александре вовремя, и встал. Он прошелся по кабинету, разминая затекшую спину и прикидывая, удастся ли сорваться с работы пораньше. Очень хотелось до визита к Александре успеть принять душ.

Когда он уже нашел вескую причину, чтобы прям сейчас отпроситься у Планового, внезапно зазвонил телефон.

– Эдик! – радостно пробасил в трубку дядя Коля. – Я через три часа прилетаю из Ростова в Москву. Срочная поездка, на два дня. Надеюсь, ты меня встретишь.

Естественно, тон у дяди был утвердительный, как всегда. Он никогда не спрашивал, он отдавал приказы. Хотя, даже если бы это было не так, Лямзин все равно бы, без сомнения, поехал его встречать. Потому что очень любил.

Дядя всегда приезжал, груженный подарками, но главное достоинство его визитов было в другом. Дядя Коля – человек-праздник. Вокруг него всегда шутки, смех, он умеет так заполнять собой пространство, что к нему, как бабочки на свет, слетаются люди.

Иногда Эдик даже завидовал ему, его способности собирать вокруг себя людей и везде, в любой компании, становиться центром вселенной. Разумеется, и женщины дядьку обожали, чем он с успехом и крайне умело пользовался. Это было выше понимания Лямзина: как можно всю жизнь крутить романы на стороне и ни разу не влипнуть в неприятную историю? Похоже, дамы, с которыми у дяди Коли случались интрижки, счастливы были хотя бы погреться около него, как у солнца. А оно ведь априори принадлежит всем.

Итак, он обязательно поедет встречать дядю Колю. Теперь только надо придумать, как преподнести эту новость Александре.

Решение пришло мгновенно. В сущности, Лямзин не сомневался в правдивости своих слов, когда расписывал Александре преимущества знакомства с его родственником перед походом в театр.

– А спектакль мы посмотрим в следующий раз, – закончил свою пламенную речь он.

Александра некоторое время размышляла, потом весело засмеялась.

– Ну что ж, я согласна. Не каждый день удается познакомиться с человеком-праздником.

Дядя, как всегда, приехал, груженный гостинцами. Это была великолепная азовская вяленая рыба, засоленная по лучшим рецептам местных рыбаков, бочонок ароматного подсолнечного масла и бутылка рижского бальзама, явно привезенного им из командировки. Большой ценитель хороших спиртных напитков, он коллекционировал их и иногда делился любимыми экземплярами со своим племянником.

Засиделись они за праздничным столом почти до полуночи. Время пролетело так незаметно, что Александра, которая слушала дядю Колю, открыв рот, вскочила как ужаленная.

– Ай! Мне же домой пора! – Она заметалась в поисках сумочки, и Лямзин поднялся вслед за ней.

– Я провожу, – он кивнул дяде, и тот, улыбаясь, развел руками.

– Конечно. Хорошая девушка. Обратно не торопись.

Лямзин неопределенно хмыкнул. Сказать дядьке, Казанове и донжуану, что они с Александрой все еще на пионерском расстоянии, – значит сильно уронить себя в его глазах.

Но и спешить в отношениях с Александрой он не хотел: слишком сильно боялся ее потерять.

* * *

Следующий день выдался суматошным и каким-то бестолковым. Когда Лямзин возвращался с обеденного перерыва к себе на Петровку – он выскакивал заказать в службе доставки цветы для Александры, – юркий мальчишка лет пяти ткнул в его светлые брюки вафельным рожком. В результате на брюках чуть ниже пояса отпечатался ярко-красный джем, цветом и видом напоминающий губную помаду.

Молоденькие девушки, шедшие навстречу, прыснули со смеху, а одна из них басовито прокомментировала:

– Кошачий поцелуй!

Лямзин покраснел. Негодница явно намекала на слово «минет», произошедшее от французского «кошечка».

Прикрываясь папкой и от этого чувствуя себя еще более неловко, Лямзин влетел в кабинет, намочил полотенце и попытался пятно замыть. Но тщетно. Оно только еще больше расползлось по ткани.

– Это отвратительно. Просто черт знает что такое! – Лямзин с раздражением кинул на подоконник полотенце, выпачканное клубничным мороженым. – Придется в магазин за новыми бежать.

Все так же прикрываясь папочкой, он пошел в ближайший магазин. Выбрав там с помощью продавщицы несколько моделей брюк своего размера, Эдуард отправился в примерочную. Звонок телефона раздался, когда он одной ногой застрял в штанине, а на второй прыгал, пытаясь не упасть. Лямзин плюнул на полуснятые брюки, вытащил из кармана мобильник и гаркнул:

– Слушаю!

– Здравствуй, дорогой! – по-кавказски радушно поздоровался Рашид. – Сейчас только увидел утренний звонок от тебя. Чего звонил?

– Здравствуй, Рашид. Мне нужна кое-какая информация. Сегодня сможем встретиться?

– Канэшно! Давай, как всегда, у меня в сауне. И попаримся, и вина хорошего попьем, и дело сделаем.

Утром Лямзину позвонил из Нальчика начальник одного из отделений уголовного розыска и сообщил, что Ганжиев Юсуф Умарович действительно зарегистрирован там и проживал он вместе с матерью. Женат не был, игрок, имеет небольшие долги. И это все! Собственно, Лямзин особенно и не надеялся, что получит какие-то ценные сведения. Так и вышло. Подтвердилась только та информация, которая и так была известна.

У Лямзина был человек, которого он использовал для получения оперативных данных. Азербайджанец по имени Рашид когда-то владел небольшим казино на юге Москвы. Уважаемый человек в своей диаспоре, он стал сотрудничать с милицией после одного неприятного инцидента. В клубе при казино, где обычно собиралась молодежь, у сынка одного из высокопоставленных начальников обнаружили наркотики. Отец поднял скандал, и Лямзину стоило большого труда доказать, что руководство казино не причастно к распространению наркотиков, а парень пришел на дискотеку уже «затаренный» под завязку. Одним из условий, которое Лямзин поставил Рашиду, когда брался за почти проигрышное дело, было негласное сотрудничество.

Рашид согласился. Обычно в таких случаях человека вербуют и оформляют как агента, но Лямзин решил иначе. Он использовал Рашида крайне редко, только в исключительных случаях, и тщательно скрывал это, боясь утечки информации о его сотрудничестве с милицией.

Сейчас Рашид содержал комплекс саун, в одной из них он и предлагал встретиться с Лямзиным.

Вечером, когда Эдуард приехал в баню, там уже был накрыт стол. Рашид принял дорогого гостя с истинно кавказским радушием, и Лямзин даже не сопротивлялся, зная, что все равно придется соблюсти своеобразный ритуал – сауна, стол – опять сауна – дело. Дождавшись часа, когда можно будет перейти к серьезному разговору, он вытащил из портмоне фотографию Юсуфа.

– Вот погляди-ка, Рашид. Этот человек – игрок. Мне нужно узнать, не был ли он должен кому крупные суммы и не возникало ли с ним каких-либо других проблем. Предлагаю использовать легенду, что ты разыскиваешь Юсуфа, потому что он задолжал и тебе. Во избежание недоразумений сразу хочу предупредить: человек этот мертв. Мне важно выяснить, не могли ли его убить из-за долгов.

– Харашо, сдэлаю, – кивнул Рашид, убирая фотографию в бумажник и подливая в бокал Лямзину вина.

Глава 6
Фаина

«Красивый муж – чужой муж», – твердила когда-то Фаине мама. Сначала в шутку, потом, когда девочка подросла, – всерьез, многозначительно закатывая глаза и поджимая губы. А когда, презрев наставления родительницы, девушка все-таки вышла замуж за писаного красавца, мать стала это повторять с меланхоличным озлобленным упрямством. Когда ее мрачные пророчества подтвердились и муж Фаины загулял, она замолчала и больше не проронила ни единого слова на эту тему. Но зятя в своем доме перестала принимать. Фаина сначала пыталась как-то супруга перед ней оправдать, уверяла, что его оклеветали и на самом деле все не так, но ничего из этого не вышло. Мать закрывать глаза на измены зятя не хотела и видеть его не желала. Тогда Фаина смирилась и стала приходить в гости к ней одна.

Однако каждый раз, сидя за празднично накрытым столом, не могла отделаться от мысли, что поступает неверно. Фаина старалась не думать, чем в это время занимается ее благоверный и какая новая красотка и где скрашивает его одиночество, но назойливые мысли так и лезли в голову. От них она сникала и, ожидая, когда наконец стрелка часов доползет до девяти и можно будет улизнуть домой, нервно поглядывала на циферблат.

Совместное дело на какое-то время внесло свежую струю в их трещащий по швам брак. Любовные связи завяли, супруг полностью погрузился в налаживание бизнеса, и Фаина вздохнула облегченно. Правда, когда эйфория новизны прошла, все покатилось по накатанным рельсам. Налаженный бизнес не требовал много сил, муж расслабился и начал снова заводить романы.

Фаина переживала охлаждение мужа тяжело. Она запиралась в своей комнате и слушала меланхоличную музыку или просто смотрела в окно и говорила себе, что ее жизнь не удалась. О разводе она и не помышляла, потому что была убеждена: она не имеет права лишать ребенка отца. А значит, должна терпеть.

Но постепенно боль притупилась, и Фаина смирилась, насколько это было возможно, со своим положением нелюбимой жены. Всю же нерастраченную любовь она обратила на дочь. Фаина знала всех ее друзей и подруг, была в курсе самых грандиозных планов и помнила о тайных мечтах. Дочь и любимое дело. Между этими двумя берегами текла ее жизнь, до тех пор пока девочка не погибла. Теперь осталась только работа.

Сегодня был воскресный день, и в здании ее фирмы находились только сторожа. Фаина специально выбрала такое время, когда никого не будет и специалисты смогут установить оборудование без лишних глаз. По телефонам, оставленным Александрой, она довольно быстро договорилась об установке прослушивающих устройств.

– Хотите, выведем на мониторы изображения из всех помещений? Можно даже сделать так, чтобы вы наблюдали за действиями сотрудников и с рабочего места, и из дома. Запись, естественно, будет вестись круглосуточно, параллельно с режимом онлайн.

– Не стоит. Вполне достаточно записи, я не собираюсь следить за экранами весь день, – возразила Фаина. – Да, и еще. Все должно быть выполнено с соблюдением строжайшей секретности. Не хочу, чтобы по офису поползли слухи, что я устанавливаю камеры и устраиваю тотальную слежку.

– Обижаете, – огорченно качнул головой мастер, – мы все сделаем как надо. Но, чтобы соблюсти полную тайну, желательно, чтобы людей в офисе не было. Лучше, чтобы нас вообще никто не видел.

И вот сейчас Фаина ехала в офис, собираясь провести мастеров через черный ход, а потом ловко увести с их пути охранников. Поскольку всем в последнее время занималась она, а не муж, то охрана слушалась ее беспрекословно, и проблем не должно было возникнуть.

Машина затормозила у самого входа, Фаина легко взбежала на крыльцо и танцующей походкой вошла в фойе.

– Здравствуй, Алексей, – грудным голосом поздоровалась она. – Где напарник?

– Здание обходит.

Парень смотрел на нее таким долгим и чувственным взглядом, что только слепой не догадался бы: он влюблен. Однако Фаина ничего не замечала. Абсолютная убежденность в том, что ее жизнь, можно считать, закончилась, потому как в сорок лет все заново не начинают, мешала ей посмотреть вокруг себя. Но Алексей знал: стоит ей только поднять на него глаза, и она сразу догадается о его чувствах. Но это вовсе не означает, что она обрадуется своему открытию. И даже, возможно, для него это чревато неприятностями – кто знает, как отреагирует хозяйка на влюбленного вассала? Может статься, выгонит вон. Но в то же время Алексей понимал, он ничем не рискует. За полгода работы в фирме Фаины ему еще ни разу не удалось поймать ее прямой взгляд. Она смотрела на все как-то мельком, вскользь, будто самой себе не доверяя или чего-то опасаясь.

Фаина быстро сделала запись в журнале посещений и поманила парня к себе рукой.

– А ну-ка иди сюда. Поможешь мне кое-что сюда поднять.

Когда они спустились к машине, она вручила ему пару коробок, для прочности обмотанных скотчем, и велела:

– Неси ко мне в кабинет. Я пока здесь постою.

Дождавшись, когда Алексей уйдет, она закрыла парадные двери и быстрым шагом прошла к черному ходу.

Впустив двух мужчин, Фаина провела их к лестнице и приказала ждать ее там. Вскоре спустился Алексей и, обнаружив пустой холл, громко окликнул:

– Фаина Станиславовна, вы где?

Она торопливо вышла к нему и демонстративно осмотрелась:

– И где до сих пор Николай? Почему я его не вижу?

– Я его встретил наверху. Он уже закончил осмотр и идет вниз.

– Хорошо. – Она кивнула и направилась к ожидающим ее мастерам. Значит, Николай спускается по лестнице, и можно спокойно воспользоваться лифтом.

Показав помещения, где нужно поставить устройства, и оставив ребят работать, Фаина зашла в свой кабинет и села за стол. Некоторое время смотрела пустым взглядом перед собой в стену, потом вздохнула и взяла в руки фото дочери, которое всегда стояло на столе.

На нем девочка была заснята в свой последний день рождения. Она сидела, озаренная лучами утреннего солнца, и напоминала ангела – столько в ней было света и чистоты. Милена с доверием и надеждой смотрела в объектив фотоаппарата, который держал в руках приглашенный фотограф. Но Фаине казалось, будто она сама делала снимок и на нее дочь смотрит через объектив. И еще в глазах девочки ясно виделся налет недетской грусти, словно она знала, что это последний в ее жизни день рождения.

Фаина судорожно всхлипнула и прижала ладони к лицу, выронив рамку с фото. Она вдруг вспомнила, как дочь в тот день сказала, что она чувствует: ей недолго жить на земле.

– Не смей больше никогда так говорить! – испугалась Фаина.

Но Милена только невесело засмеялась.

– Мама, я знаю. Мне суждено умереть молодой.

Это было так чудовищно для Фаины, что она, отругав дочь и запретив ей даже думать о смерти, постаралась сама о том разговоре забыть. А вот сейчас вдруг все вспомнилось. Так, будто было только вчера.

Фаина опять схватила фото и покрыла его поцелуями, даже не пытаясь сдержать слез. Потом поставила рамочку обратно на стол и тихо и нежно провела кончиками пальцев по лицу на фото.

Ей так хотелось, чтобы Милена приходила к ней каждый день во сне, но увы. Девочку она вызывала только усилием воли, воображения. Лишь потому, что Фаина не отпускала ни на минуту воспоминания о дочери.

Фаина так и не смогла смириться с тем, что ее Милены больше нет на свете, и все продолжала разговаривать с ней мысленно. Ей казалось, что Милена жива, лишь уехала ненадолго куда-то и скоро вернется.

От печальных мыслей Фаину отвлек осторожный стук в дверь. Это оказались мастера. Они закончили установку оборудования в помещениях офиса и пришли в кабинет, чтобы и в нем поставить камеры и подключить их к компьютеру Фаины.

– Вот, смотрите, – сказал один из парней, когда работа была окончена. – Наблюдать можно как за каждым помещением в отдельности, так и за всеми одновременно. – Он нажал на кнопку, и экран разделился на шесть секторов. – Помещения сейчас пусты, но можете себе представить, как это будет выглядеть в разгар рабочего дня. Если заметите что-либо подозрительное, переключаетесь на режим монопросмотра. Достаточно кликнуть по нужному сектору мышью.

Он поводил курсором по экрану.

– Спасибо, – сказала Фаина.

Она неторопливо прошла к сейфу, достала деньги и расплатилась за выполненную работу и за установленное оборудование.

– Вот телефоны, – второй мастер быстро написал ей номера на листке бумаги, – это мой, а это Славы, – он кивнул на напарника. – Если вдруг что-то будет непонятно или какой сбой – звоните.

Фаина кивнула.

– Надеюсь, обойдется без проблем.

Она почему-то была уверена, что новая кража не заставит себя долго ждать. Но увы. Следующий за выходными рабочий день не принес никаких открытий. И вторник – тоже. Как и вся рабочая неделя. Впрочем, Фаина к этому отнеслась равнодушно – глубоко в душе у нее таилась уверенность, что рано или поздно злоумышленник будет обнаружен.

* * *

В пятницу к ней в кабинет влетела раскрасневшаяся и взбудораженная Александра. Она плюхнулась на стул, выпила залпом стакан ледяной воды, предложенный Фаиной, и скороговоркой выпалила:

– Ну как?

– Что – как? – вопросом на вопрос ответила Фаина.

– Вора поймали?

– Нет, – пожала она плечами. – Такое впечатление, что все притаились и ждут, когда у меня терпение лопнет и я аппаратуру отключу. И вот тогда оторвутся по полной. Даже разговоров на эту тему никаких не ведут, я специально просматривала записи.

– Да ты что! – ахнула Александра, но выражение ее лица осталось дурашливо-счастливым, несмотря на трагические интонации.

Похоже, в этот момент мысли ее витали далеко отсюда.

– Что с тобой? – с подозрением покосилась на нее Фаина. – Ты влюбилась?

– С чего ты взяла? – Александра фыркнула.

– Да уж не с неба. Ты поаккуратней с этим, а то еще парочкой близнецов обзаведешься, а потом выяснишь, что он – вовсе не то, чего тебе хотелось.

– О боже, с чего ты вдруг, как проповедник, заговорила? Неужели мне теперь и ошибок делать нельзя? Ты лучше расскажи, как собираешься вора вычислять?

Фаина неопределенно качнула головой:

– Не знаю. Наверное, никак. Просто буду ждать.

Александра вскочила и забегала по кабинету как заводная.

– Зачем ждать? Думаешь, я к тебе просто так приехала? Нет. Я хотела тебе предложить мою знакомую ясновидящую посетить. Да, представь себе, – сказала она с вызовом, – я уже давно собиралась повезти тебя к ней, но все не решалась. Думала, ты или возмутишься, или будешь смеяться надо мной. Но раз у тебя все по нулям и результата так и нет, то почему бы не попробовать? Поедем, а, Фай? – заискивающе закончила она.

– Алекс, что ты несешь, какая ясновидящая?! Еще чего не хватало! Никуда я не поеду.

Она встала, прошла к бару и плеснула себе в бокал коньяка.

– Будешь? – повернулась она к Александре.

– Не хочу. – Та села за стол, подперев подбородок руками, и надулась. – Вот так стараешься, стараешься для нее. А в ответ никакой благодарности.

– Расскажи лучше, отчего у тебя глаза так светились, когда ты прибежала, – проигнорировала ее выпад Фаина, садясь рядом и медленно потягивая коньяк. – И кто он, наш новый принц? Я надеюсь, не Лямзин?

– И не подумаю ничего тебе рассказывать. – Александра скорчила злорадную гримаску. – Пока тебе трудно от стула оторваться, мне трудно свои новости рассказать.

Фаина с недоверием поглядела на нее и вдруг засмеялась.

– А-а, – протянула она, – ты так настаиваешь, потому что сама гадала у нее? Алекс, неужели?

– Ну-у… – Александра помялась, решая, говорить или нет, но потом согласно кивнула. – Конечно, да. Иначе с чего бы я вообще тебя туда тянула?!

– И на кого же ты гадала, детка моя, на жениха?

– На покойного отца.

Фаина резко встала, и лицо ее стало белым, как стена.

– И что? – вмиг охрипшим голосом спросила она.

– Ничего. Говорит, не видит его в мире мертвых. Но и среди живых не увидала, будто скрывает что-то его.

Она замолчала, а Фаина стояла, замерев и устремив безжизненный взгляд вдаль. Потом, с трудом разомкнув плотно сжатые губы, она бесцветно произнесла:

– Я поеду с тобой. Скажи только когда.

Александра обрадованно вскочила и засуетилась, собирая вещи.

– Так давай скорее, – скороговоркой выпалила она, – Татьяна Михайловна уже ждет. Я все-таки надеялась, что ты согласишься, и потому взяла на себя наглость назначить время заранее.

– А если бы я отказалась?

– Тогда мне пришлось бы звонить и извиняться. Хотя я и предупреждала Татьяну Михайловну, что ты можешь не прийти. Все-таки непросто в первый раз решиться. Хотя у меня это получилось без проблем. – Александра трещала без умолку, боясь, что если она замолчит, то подруга передумает и никуда не поедет.

Фаина, болезненно поморщившись, приложила пальцы к вискам:

– Алекс, не части. У меня от тебя голова начинает болеть.

– Хорошо. Но только быстрей собирайся, скоро уж назначенное время подойдет. Да, и еще. Она представляется как Татьяна Михайловна, но, кажется, ее зовут Тавиша.

– Да мне все равно, – равнодушно откликнулась Фаина, – лишь бы дело свое знала.

Александра смущенно усмехнулась.

– Не обращай внимания, это у меня нервное, оттого и болтаю все подряд.

Гадалка жила на жутких задворках. Фаина и Александра долго кружили по пыльным улочкам, отыскивая дом номер тринадцать, корпус четыре, и никак не могли разобраться, где же он. Нумерация шла как-то странно. Непрерывная вначале, она заканчивалась на доме тринадцать, корпус один. Потом, после череды гаражей, отыскались наконец корпуса номер два и три, но на этом все и закончилось. Дальше начинался бескрайний пустырь, вероятно, когда-то служивший футбольным полем. Во всяком случае, на нем все еще торчали остатки деревянных ворот.

– Я не понимаю, ты же сказала, что уже здесь была, – с недоверием посмотрела на Александру Фаина. – Почему ты не можешь точно сказать, где дом?!

– Да потому что у меня топографический кретинизм! Я обычно в трех соснах путаюсь, где все ясно и понятно, не то что здесь. Да и была я в прошлый раз тут практически ночью и на чужой машине. Привезли меня друзья, понимаешь? Я и после этого раза, если вдруг соберусь опять к ней на прием, все равно опять буду полдня плутать.

– Все, не кипятись, я поняла, – миролюбиво сказала Фаина. – Тяжело тебе.

Александра, разгоряченная своим монологом, ринулась было отвечать, но потом, взглянув на подругу, расхохоталась.

– Да, вот такие мы, вольные мыши-песчанки в открытом космосе. Пищим, но летаем.

Они покружили еще минут пятнадцать вокруг пустыря. Затем, увидев одинокого прохожего, дружно ринулись к нему выяснять, где найти нужный дом. Он с готовностью показал, но там, кроме корпусов пять и шесть, ничего не обнаружилось. Четвертый как сквозь землю провалился.

Фаина мрачно остановила автомобиль на обочине, вышла из него и, присев на низкую скамейку, выкрашенную в желтый цвет, загрустила.

– Все, Алекс, не судьба. Видишь, мы дом никак не можем найти. Так что надо ехать назад.

Александра ее пессимизма не разделяла. Она решительно хлопнула дверцей и села рядом на скамью.

– Хотя мне Татьяна Михайловна и запретила строго-настрого звонить, когда идет сеанс, ну да делать нечего. Так просто я не сдамся. – Она достала телефон. Тон ее, решительный вначале, неожиданно сменился на жалобно-просящий, и она заныла: – Татьяна Михайловна? Вы уж простите, что я игнорирую вашу просьбу и все-таки звоню, но мы с Фаиной никак не можем ваш дом найти. Что? Описать, где мы находимся? Тут зеленые гаражи и заброшенное футбольное поле…

Слушая ответ, Александра торопливо завертела головой, отыскивая взглядом ориентиры, потом поднялась и сделала несколько шагов вперед, вытягивая шею и вглядываясь в даль. Выражение лица ее стало слегка очумелым.

– Ну что, – нетерпеливо спросила Фаина, – узнала, куда идти?

– Ты не поверишь. – Александра засунула телефон в чехол и убрала в карман. – Нам нужно перейти на ту сторону дороги. Дом там.

– Как это??

– А вот так. Какие-то проблемы с планировкой.

Оставлять машину в чужом дворе и идти пешком они не стали. Проехали до перекрестка и по другой стороне дороги подкатили к серому невзрачному дому с исписанной граффити стеной. Он походил больше на жилище рабочей молодежи, чем на дом современной колдуньи.

– Интересно, у нее много клиентов? – с сомнением оглядела граффити Фаина. – Ее же практически невозможно найти, разве только кто-нибудь к ней за руку проведет.

– Представь себе, народная тропа не зарастает. Сейчас сама увидишь: когда я звонила, у нее все еще были люди, хотя нам она назначала последним, а мы изрядно опоздали.

Слова Александры вскоре подтвердились. В прихожей квартиры гадалки подруг встретил сын Татьяны Михайловны, шустрый черноглазый мальчик. Он провел их в одну из комнат и попросил подождать. Дамы сразу занялись каждая своим делом – Александра взяла со стола эзотерический журнал, а Фаина села и, сложив руки на коленях, закрыла глаза. От волнения у нее кружилась голова, и ее слегка подташнивало.

– Выпьешь после захода солнца, – донесся из прихожей приглушенный расстоянием голос. – И смотри, после этого никому ничего не говори, ложись спать. Сон, который приснится, вещий будет.

– Спасибо, спасибо, – рассыпалась в благодарностях женщина. Голос ее дрожал. – Дай бог вам здоровьица…

Послышались стук закрываемой двери и скрип половиц в коридоре. Александра повернулась и посмотрела на Фаину. Та сидела, выпрямившись, напряженная и бледная.

– Ну что, красавица, пойдем? – На пороге появилась невысокая полная женщина с карими глазами и небольшими черными усиками над верхней губой. Она поманила Фаину к себе, а Александру, которая тоже вскочила, намереваясь идти за подругой, толкнула легонько в плечо. – Жди здесь.

Алекс подчинилась, плюхнувшись обратно туда, где сидела, и нетерпеливо заерзала. Ей ужасно хотелось послушать, что будет говорить Татьяна Михайловна Фаине. Она вскочила и, взяв со стола стакан, прижала его к обоям. Но как она ни мечтала хоть что-то расслышать, из-за стены не донеслось ни звука.

Вскоре из кухни, куда увела гадалка Фаину, ощутимо потянуло ладаном, плавящимся воском и странным горьковато-дымным запахом, будто горела полынь. Вслед за тем раздался дробный стук, напоминающий удары металлической метелкой о бронзовую музыкальную тарелку, и монотонный речитатив с резкими завываньями и вскриками в конце. Александра, которая всегда была слишком впечатлительной натурой, почувствовала, как ее охватывает панический ужас. Ей вдруг захотелось куда-то бежать, может быть, кричать, хватать кого-то за руки, о чем-то просить – она и сама не понимала кого и зачем, и оттого ей стало еще страшнее. Она заметалась по комнате, как раненый зверь в клетке, едва сдерживаясь, чтобы не ворваться на кухню и не посмотреть, все ли хорошо с Фаиной, как вдруг все стихло. Александра обессиленно плюхнулась обратно на диван, потянула к себе глянцевый журнал и попыталась читать, но не видела перед собой строчек.