Текст книги "Огонь и дождь"

Не желая поддаваться овладевшей им меланхолии, Крис поскорее перевернул следующую страницу. На ней был снят Шугабуш. Они с Кармен приобрели его почти сразу же после свадьбы и с энтузиазмом принялись за реконструкцию очаровательной старинной усадьбы в современное жилье для себя. А вскоре вслед за этим Кармен организовала свое собственное шоу: «Утро в Сан-Диего», выходившее в эфир каждый день в течение получаса. Она на свой вкус подбирала гостей для этой программы и брала у них интервью. Будь это кинозвезда или политический деятель – гости часто побаивались своей хозяйки, гадая, в каком настроении Кармен Перес окажется сегодня.

Она весьма своеобразно понимала журналистскую этику, но, имея за спиной поддержку «Новостей после девяти», могла не опасаться чьих-либо нападок. К тому же ее собственный рейтинг был вне конкуренции. Кармен еще не пресытилась жизнью, хотя и могла иметь в ней все, что пожелает. Все, кроме детей.

И Крис принялся за второй альбом. Эти снимки он помнил во всех подробностях Он так часто разглядывал их. В начале лежала записка: "Это мальчик!!! Дастин Гарретт. 6 фунтов 3 унции!! Поздравляем Криса и Кармен!!" Затем шли первые снимки Дастина, еще в роддоме, щекой к щеке с сияющей Кармен, с темной густой челочкой на лбу, Крис прекрасно помнил, как не мог спать в ту ночь, когда привез Дастина домой, – вовсе не потому, что тот плакал, а потому, что всю ночь мечтал. Он представлял себе, как учит своего сына кататься на велосипеде, или править лошадью, запряженной в маленькую повозку, – словом, всем тем штукам, которым с такой любовью учил его когда-то Оги.

Крис так часто снимал Дастина, когда привез его домой, что его фотоаппарат не выдержал.

– Вы изнасиловали его, сэр, – заявил служащий в ремонтной мастерской.

А потом местом съемки снова стала больница. В свое время он еле нашел в себе силы, чтобы сделать эти снимки. Дастин на них такой крохотный и бледный – истерзанный болью комочек, опутанный трубками, исколотый иглами, больше похожий на куклу, а не на живого ребенка. Ему сказали, что Дастин умирает, и он решил, что эти фото – все, что останется ему на память о сыне Однако его малыш не умер. Он поразил своих врачей. Иногда Крис даже думал, что они были разочарованы. Они, такие добросердечные, желали смерти его собственному ребенку. Они предупреждали о том, что он ослеп и, возможно, оглох. Слишком сильны разрушения в мозгу. Глубоки – вот какое слово они употребляли. Необратимы. До сих пор помнит, как кричала Кармен, когда узнала обо всем.

В свете наступившего утра Криса шокировал вид того, во что превратился Шугабуш. Никакому огню было не под силу произвести такие последовательные разрушения на какие оказалась способна длительная засуха. Он каждый день видел свой сад и сухой чапарраль в Буром Каньоне, но мало обращал внимания на постепенно происходившие там изменения. Шугабуш он толком не видел уже несколько лет, и представшее перед ним зрелище ужаснуло его. Все, что прежде росло и цвело, ныне выглядело обессиленным, умирающим. Когда-то идеально ухоженный сад с любимыми Кармен розами был почти уже мертв. Лишь несколько кустов в самом центре были еще живы, видимо, благодаря тому, что Кармен сосредоточила на них свою заботу, отдавая им драгоценную влагу, и махнула на все остальное рукой.

Как же она смогла перенести это медленное увядание всего, что ей было так дорого, чем она так гордилась!

– Садоводство будет для нее отличной терапией, – внушал когда-то Крису один из лечивших Кармен психиатров. – Дайте ей возможность ухаживать за чем-нибудь.

Он подошел к коттеджу, который снимала Миа, и постучал в дверь. Она открыла и очень удивилась, увидев его здесь. Она была босиком, в вытертых голубых шортах и футболке.

– С добрым утром, Миа, – приветствовал он ее и добавил, кивая в сторону соседнего коттеджа: – Я собираюсь пожить здесь, пока не приведу в порядок свой дом. – Он был уверен, что Миа известно о его распавшемся браке с Кармен. Что Миа станет думать по поводу его нынешнего обитания здесь, в Шугабуше, его не волновало.

Он прошел в гостиную. Стены ее были совершенно голыми, и с того места, где он стоял, не было видно ни одного украшения. А на полу красовалась пластиковая пленка.

– Разве, когда ты переехала в коттедж, ремонт еще не закончили?

– Ох, ну конечно. – Проследив за его взглядом, Миа поняла, о чем он спрашивает. – Я почти все перенесла в столовую, чтобы иметь побольше места для работы.

– Работы?

– С глиной. – Она пожала плечами так, словно он сам должен был обо всем догадаться. – Она ужасно пачкается.

Он был заинтригован, но сегодня днем у него было намечено слишком много дел, чтобы тратить время на дальнейшие расспросы. Зато лишний раз убедился в том, что Миа представляет собой нечто большее, чем он поначалу считал.

– Я сегодня появлюсь в офисе попозже, – сказал он. – Мне необходимо купить кое-что из одежды и некоторые мелочи. А потом у меня намечена встреча с тем малым, что заявился к нам вчера.

Миа покраснела, и Крис поймал себя на том, что упомянул про Джеффа нарочно, чтобы посмотреть на ее реакцию.

– В офисе? – спросила она.

– Нет, в ресторане, – улыбнулся Крис. – А ты бы хотела увидеть его снова в приемной?

Почувствовав подвох, она возмущенно задрала подбородок:

– Вы неверно истолковываете мой интерес к нему. Природа наградила его уникальным лицом.

– Ну, хорошо, Миа, – примирительно сказал он. – Я появлюсь сегодня не раньте двух, – и он вышел прочь.

ГЛАВА 4

– Это выглядит примерно так, – объяснял Джефф Кабрио, рисуя невидимые линии пальцем на красном пластике стола. – Если поставить трансгидратор здесь, – для нарядности он взял солонку и установил ее на краю стола, – дождь будет выпадать в следующих границах. – Он обозначил их с помощью перечницы и своего стакана, расположив в виде треугольника. – Но это для малых масштабов. Для такой площади, которую занимает Долина Розы, нам, несомненно, необходимо нечто более грандиозных размеров. Так что прежде всего нам надо определиться, с какой площадью предстоит работать.

Крис откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, наблюдал за тем, как Джефф растолковывает технологию создания дождя Рику Смиту, в глазах которого недоверие разрасталось по мере того, как Джефф развивал свою теорию. Однако Рик также не вызывал у Криса особого доверия. Ему было двадцать семь лет, но выглядел он едва ли на двадцать. Его выгоревшие на солнце давно требовавшие стрижки волосы опускались на ворот рубашки В качестве ленча он заказал себе сэндвич с авокадо и альфа-альфа, тогда как Джефф и Крис предпочли фирменное деликатесное блюдо из акулы, которым славился многие годы этот маленький ресторанчик, – один из трех, имевшихся в Долине Розы.

Рик объяснил отсутствие аппетита тем, что до отвала наелся утром, перед выходом на работу – так он привык делать всегда. По виду он больше всего походил на ученика колледжа, который проводит все дни на берегу моря и самая большая проблема для которого – найти стоящее развлечение на вечер. Глядя на него, Крис не мог отделаться от ощущения какой-то ненатуральности в его облике Однако про него говорили, что Рик стоит гораздо большего, чем можно дать о первого взгляда, и что он – самый талантливый из инженеров, участвовавших в работе над оказавшейся неэффективной программой консервации воды в Долине Розы. Но, возможно, это лишь досужие вымыслы.

Так или иначе, с какой-то минуты Крис стал замечать, что непримиримый скептицизм в глазах молодого инженера мало-помалу стал сменяться на заинтересованность по мере того, как Джефф развивал перед ним свои идеи. Сам Крис старался поначалу не поддаваться обаянию Джеффа Кабрио, стараясь сохранить трезвость мышления. Но в тот краткий промежуток времени, который прошел между тем, как они сделали заказ и приступили к еде, Джефф успел с помощью каких-то хитрых мановений пальцами снять икоту, одолевавшую Рика, помочь обслуживавшей их юной болезненной на вид официантке мгновенно собрать ломтиком хлеба мелкие осколки разбитого ею стакана и привлечь к себе внимание всех остальных посетителей ресторана. Криса словно захватил поток его обаяния. Захватил и подчинил. Да дай ты ему возможность помочь тебе, думал он про себя. Ну, кому это может повредить?

– Насколько вы уверены в том, что дождь выпадет? – спросил Рик, поднося ко рту третий стакан апельсинового сока и разглядывая изображенный на столе треугольник.

– Если оборудование будет установлено правильно, – отвечал Джефф, – то я полностью уверен в положительном результате, на все сто процентов.

Рик завороженно смотрел в глаза Джеффу, и Крис знал, что тот при этом ощущает. Джефф обладал способностью концентрировать на себе внимание собеседника так долго, как считал это нужным.

– Но это же смешно. – Рик наконец-то смог отвести взгляд и облегченно рассмеялся. – Знаете, у меня такое ощущение, будто я нахожусь на конференции с Санта-Клаусом Ну, как будто мы расспрашиваем его, что он предпочитает съесть на обед, каков его распорядок дня и что он подстилает в свои санки, чтобы не сильно растрясти старые кости, – и он с мольбой поглядел на Криса. – Спаси меня, – говорил его взгляд. – Скажи мне, что это всего лишь шутка, пока этот малый меня не одурачил окончательно.

– Скажи-ка мне вот что, Рик, – подался ему навстречу Крис – Ссылаясь на весь твой жизненный и профессиональный опыт, как бы ты мог оценить всего, о чем здесь говорилось?

– Ну нет, парень, – побледнев, отвечал Рик, – не пытайся свалить свое решение на меня, – и голос его задрожал. – Да, я не скрываю, что в виде теории вся эта галиматья берет за живое, особенно в том виде, в каком он ее преподносит Но на практике? Почему до сих пор никто другой до этого не додумался? – Он перевел взгляд на Джеффа, который лишь молча пожал плечами. Его вид ясно говорил в ответ:

– Потому что еще не рождалось на свет такого чудесного парня, как я.

– Все это выглядит уж слишком, чертовски просто, – не унимался Рик.

– Если вам так нравится, я могу изрядно усложнить конструкцию, – со своей мрачной полуулыбкой отвечал Джефф.

Крису было ясно, что есть еще масса невыясненных подробностей, но его отныне не заботила проблема их разъяснения. Прошлой ночью сгорело еще шесть домов, пропал двухгодовалый ребенок, а здесь за одним с ним столом сидел человек, обещавший избавление. И все же ему не хотелось выглядеть перед Риком полным простофилей. Он уже поставил Рика в известность о полном отсутствии рекомендаций у Джеффа.

– Если бы я смог связаться с вашими прежними работодателями, – опершись ладонями о стол, спросил Крис, – что бы они могли мне сообщить?

В течение нескольких болезненных минут Джефф не сводил с него взгляда, и Крис почувствовал, как на его лице выступает краска.

– Дайте мне два месяца сроку, – наконец произнес Джефф, – и если я за это время не создам для вас дождь, я уеду. И я найду способ возместить вам стоимость моего оборудования и все прочие ваши затраты.

Крис опустил руки на колени. Ладони ею горели. – Но у нас нет на это денег. Создание дождя не входит в городской бюджет. Мне придется выискивать, где и что можно перекроить. Это будет непросто, так как в бюджете и так полно дыр. А Рика я бы попросил работать вместе с вами, хорошо?

Рик застыл, не донеся до рта стакан с соком, ожидая решения Джеффа.

– Прекрасно, – сказал тот.

– А ты согласен, Рик? Я бы оформил твой перевод.

– Грандиозно, – ухмыльнулся Рик. – Возле наших резервуаров в последнее время все равно делать нечего – разве что психовать из-за отсутствия в них воды.

Молоденькая темноволосая официантка, собирая со стола пустые тарелки, не сводила с Джеффа завороженного взгляда. Он словно загипнотизировал ее за эти минуты, пока помогал собирать осколки, и потом, когда одним строгим взором остановил старшую официантку, принявшуюся было ее отчитывать за неловкость. Однако он на этот раз совершенно не обратил на нее внимания, а когда она удалилась, склонился над столом к Рику и Крису.

– Я хотел бы кое-что сказать напрямик вам обоим – или другим, кто будет работать со мной.

Он говорил так тихо, что Крису пришлось придвинуть свой стул поближе, чтобы расслышать.

– Я хотел бы избежать расспросов обо мне, – сказал Джефф. – Пусть мои личные дела остаются моими личными делами.

– Хорошо, – отвечал Крис, чувствуя на себе обжигающий взгляд Рика.

– Я не нуждаюсь в излишке общения, в привлечении к работе в каких-либо обществах или в друзьях. Я бы с удовольствием даже не разговаривал в этом городе ни с кем, кроме вас двоих. Работе на вас я буду отдавать все свои силы. Чем раньше я кончу, тем раньше я смогу уехать отсюда.

Ультиматум. Джефф Кабрио шел напрямик к своей цели, это было ясно.

– Согласны, – отвечал Крис. Он обернулся в сторону Рика.

– Эй, – снова ухмыляясь, заговорил Рик, – погодите. Я был бы счастлив…

Его перебил визг, раздавшийся со стороны кухни. Обслуживавшая их столик официантка задом вылетела из кухонных дверей, сшибая на ходу мебель.

– О Боже правый, извините! – воскликнула она, врезавшись в их столик, но все же не сводя взгляда с кухонной двери Взоры всех посетителей ресторана обратились к ней, а она, словно щитом, прикрывала свою грудь огромным металлическим подносом. Дрожащей рукой она указала по направлению своего взгляда. – Там мышь.

– И совсем необязательно ставить об этом в известность весь город. – Уперев руки в бока, на нее из дверей кухни надвигалась ее старшая товарка. – А ну, марш назад. У тебя там полно дел.

– Но я не переношу мышей, – испуганно вздрогнула молодая, – я знаю, это смешно, но…

– У вас случайно не найдется зонтик? – спросил Джефф Кабрио, подходя сзади и прикасаясь к ее плечу.

Она казалась настолько захваченной врасплох его вопросом, что вряд ли смогла отвечать, и за нее ответила старшая официантка.

– Зонтик. Да здесь уже добрых пять лет не шел дождь, мистер.

– Кажется, у меня в багажнике валяется зонтик, – вмешался Крис.

– Какого он цвета? – спросил Джефф. Окружающие не сводили с них взглядов, вилки с насаженными на них кусками акулы застыли в воздухе.

– Черный, – отвечал Крис.

– Чудесно.

Крис вышел на стоянку. По выработавшейся за последние дни привычке он автоматически взглянул в сторону Бурого Каньона и увидел неизменный столб дыма в душном воздухе. Сегодня этот столб сильно переместился на восток, пробираясь к домам на восточной стороне каньона.

Он открыл свой багажник и долго копался в бейсбольной амуниции и попорченной огнем одежде, пока наконец нашел старый зонтик. Чувствуя себя весьма глупо, он вернулся в ним в ресторан.

Джефф взял зонтик и прошествовал в кухню, пока Крис, Рик, обе официантки и метрдотель следили за ним из дверей. Все зрители затаили дыхание.

– Она, кажется, там. – Поднявшая переполох девушка указала на угол за объемистым рефрижератором.

Маленький серый мышонок, выскочив из своего укрытия, пробежал пару футов по полу и застыл на месте. Джефф осторожно подкрался к нему, открывая зонтик и пододвигая его край к мышонку.

– Подтолкни его к зонтику, Рик, – попросил он.

– Что? Как, черт побери, я должен это сделать? – возмутился Рик, но он еще даже не успел договорить эти слова, как мышь по собственной инициативе забралась в зонтик, который Джефф тут же с треском захлопнул.

– Готово, – сообщил он, вручая зонтик Крису. Растерянный Крис взял зонтик у Джеффа из рук.

Кое-кто в ресторане принялся аплодировать, а Крис добавил жару в огонь, подняв зонтик в воздухе, словно трофей.

– Я ухожу отсюда, – сказал Джефф, все это время сохранявший полную серьезность. Несколькими длинными шагами он пересек ресторан по направлению к выходу, и все головы, как по команде, повернулись туда же.

Крис молча смотрел ему вслед. Джефф совершенно напрасно рассчитывает, что ему удастся сохранить свое инкогнито в Долине Розы. Весь город сегодня вечером будет обсуждать за обедом то, что случилось в ресторане.

Он оставил Рику достаточно денег, чтобы тот заплатил по счету, а сам вышел на стоянку автомобилей. Джефф все еще был там, он сидел в своем черном «саабе». Крис подошел к нему и оперся на открытое окошко.

– Я хотел бы предупредить тебя, Джефф, – сказал он, – что общество у нас весьма тесное. Я не уверен, что тебе удастся долго сохранять свою анонимность.

– Они так и не нашли того ребенка? – Джефф скривился, взглянув в сторону дыма над каньоном. – Он пропал во время пожара прошлой ночью.

– Я слышал, что пока нет.

– Мыши обожают черный цвет. – Взгляд Джеффа был уже обращен на зонтик, который Крис держал в воздухе, словно ведро с водой.

– Что? – не понял он, пока тоже не взглянул на злополучный зонт. – Ох.

– Ты можешь выпустить ее здесь, – Джефф кивнул в сторону зарослей чапарраля возле стоянки, – а потом неплохо бы ею сполоснуть. – Он имел в виду все тот же зонтик. – Мышь могла в нем нагадить.

– Ну, это не самое худшее, – пожал плечами Крис. – Все равно я им не пользуюсь.

– А придется. – Джефф включил зажигание, обратив к Крису сиявшее широкой улыбкой лицо – Придется.

ГЛАВА 5

Запах гари теперь висел в воздухе постоянно. Он ощущался даже в маленьком магазинчике, куда Миа шла после работы, и из-за этою неистребимого запаха ни один из разложенных на прилавках товаров не вызывал у нее аппетита. Она выбрала брокколи, упаковку земляных орехов и пакет моркови, и все это время у нее в мозгу, словно заведенная пластинка, не умолкал голос доктора Белла: «Худшее, что вы можете сделать, – это позволить себе разжиреть. Но даже и при этом главное слово остается за генами».

Вероятно, это какая-то форма мозговою заболевания, подумала Миа, раз она больше не может покупать продуктов, не слыша в себе этого голоса. Когда-то ей казалось, что отказаться от гамбургеров, мороженого и чипсов будет очень трудно, но оказалось, что она ошибалась. Она просто утратила интерес к пище как таковой. Когда она просыпалась утром, ей в глаза бросались выступавшие под простыней бугры коленей. Поначалу, разглядывая в зеркале, висевшем в ванной комнате, образовавшиеся на щеках ямочки, она находила их очаровательными, нов один прекрасный день закрыла глаза и пробежала по ним пальцами. Миа в ужасе отдернула руки, так как поняла, что на ощупь ее кожа стала точь-в-точь такой же, какой была у ее матери перед самым концом. Тела, которое Глен называл соблазном, более не существовало в природе.

Она в одиночестве вела машину по узкой извилистой дороге, ведущей в Шугабуш. Дорога эта до сих пор не утратила в глазах Миа своего первоначального обаяния, даже несмотря на появившиеся там и сям черные проплешины, на висевший в отдалении неизменный столб дыма и па пепел, хлопьями садившийся на ветровое стекло. Дорога вскарабкалась на господствовавшую над местностью скалу на краю каньона, и мощные гранитные уступы засверкали золотом в свете отраженного ими закатного солнца. Как раз перед последним поворотом шоссе, в поле зрения оказался водоотстойник Долины Розы – круглое углубление в земле с блестящим зеркалом живительной влаги в самой середине. Однажды Миа увидела там двух койотов, пивших воду, и так засмотрелась на них, что чуть не попала в аварию.

Да, больше всего ей нравилось это натуральное, примитивное чувство, которое возникало при встрече с природой Долины Розы. Она выбрала этот городок по карте. Тоненькая черная ниточка дороги обещала не более часа езды от Сан-Диего с необходимым ей медицинским обслуживанием и в то же время предполагала достаточное удаление этой местности от суеты большого города. Как оказалось, она не ошиблась в выборе.

Как всегда, она попала в Шугабуш около семи часов вечера, когда солнце клонилось к краю незамутненного небосвода, и умиравшая в его лучах растительность – взъерошенные ломкие кусты чапарраля, красноватые манзанитовые деревья и скрюченные карликовые дубы – бросали на землю длинные причудливые тени. Позади усадьбы Кармен – там, где Миа обычно парковала свою машину, – стоял черный «сааб» с номерами штата Огайо. Наверняка это машина Джеффа Кабрио. Крис ведь говорил ей, что он будет снимать третий коттедж, между ее и тем, где живет он сам. И она не должна его беспокоить.

– Оставь в покое его вместе с его уникальным строением скелета, Миа, – говорил ей Крис, и в глазах его Миа видела тот блеск, когда его что-то задевало за живое. – Он весьма эксцентричен, – добавил он. – И похоже, что нам придется играть по его правилам.

Коттедж, который Миа выбрала для себя, был самым удаленным от усадьбы. Она как раз и добивалась такого уединения, которое давало возможность представить, что она – единственная живая душа на всех восьми акрах, занимаемых Шугабушем, хотя поначалу по ночам ей было страшновато. Непроницаемая ночная темень, окружавшая коттедж, нервировала ее, а от внезапно разразившегося воя койотов она в ужасе вскочила с кровати. Однако теперь она была рада тьме. Голоса койотов по-прежнему будили ее, но она уже не вскакивала в холодном поту, а спокойно лежала в кровати, прислушиваясь, пока завывание не смолкало вдали.

Чтобы попасть к своему коттеджу, она должна была пройти мимо двух первых. У Криса было пусто, да она и не ожидала иного – он оставался в офисе, когда она отправилась домой, и был занят беседой по телефону, а на столе перед ним высилась целая гора бумаг.

Она постаралась как можно дальше обойти стороной второй коттедж, но, огибая его угол, она заметила Джеффа, который стоял на краю каньона. Он что-то внимательно разглядывал у себя под ногами – то ли черную перчатку, то ли просто кусок тряпья. Взмахом руки он подозвал ее к себе.

Прижимая к себе пакеты с овощами, Миа приблизилась к нему и тут же поняла, что на земле лежит никакая не перчатка, а огромный тарантул Миа замерла на месте.

– Прекрасно, – сказал Джефф. – По вашей реакции я могу судить о том, что сие – отнюдь не обычное явление.

– Я вообще впервые вижу такое здесь, – покачала головой Миа.

– Я знаю, что они не опасны. – Джефф не сводил взгляда с отвратительного на вид паука. – Но все же меня не радует возможность оказаться по соседству с семейкой подобных тварей.

– Я думаю.

– Миа, с вами все в порядке? – вопросительно поднял он брови. Косые лучи заходящего солнца превратили его лицо в ожившую маску из света и теней, разделенных резкими четкими границами.

– Да. А вы – Джефф, – и она не удержалась, чтобы не рассмотреть поподробнее его лицо. Наконец она опустила глаза на пакеты, которые по-прежнему прижимала к груди, словно там было написано, о чем им говорить дальше. – Я получила указание не разговаривать с вами, она снова подняла на него свой взгляд, – кроме как «здравствуйте» и «до свидания».

– А… – Он выпрямился, засунув руки в карманы джинсов. – Возможно, это было разумно.

– Крис сказал, что вы хотели узнать, нашли ли того маленького мальчика.

– И?..

– С ним все хорошо. По счастью, когда начался пожар, он играл в саду, а потом испугался огня и побежал прятаться в каньоне. Его нашла одна из собак, он жив и невредим.

– Это хорошо. – Он изобразил на лице свою полуулыбку. – Действительно хорошо. Это беспокоило меня.

– Ну, Джефф, – она пожала плечами и переложила и пакеты с овощами из одной руки в другую, – до свидания.

– До свидания, Миа. Как и остальные коттеджи, занимаемый ею стоял на самом краю каньона, как можно дальше отодвинутый на выступ скалы. Оказавшись внутри, Миа поспешно кинула на кухне пакеты и схватила в руки альбом и древесный уголь, стараясь как можно точнее воспроизвести на бумаге лицо Джеффа таким, каким увидела его только что, Набросок она поставила перед собой и принялась крошить овощи и бросать их в кипяток, время от времени прибавляя к рисунку одну-две черточки.

Она размешивала в кастрюле уже приготовленный рис, когда выглянула в кухонное окно и увидела своего соседа, в пыли на четвереньках провожавшею тарантула в буйные заросли чапарраля позади коттеджа. После чего он снова выпрямился и стал разглядывать умирающие деревья на краю каньона.

Когда Миа снова вспомнила про обед, брокколи уже утратили свой зеленый цвет, а морковь развалилась, как только она попробовала проткнуть ее вилкой. Миа выложила овощи поверх риса и снова выглянула в окно, но Джефф уже исчез.

Она перенесла кастрюльку с рисом и овощами в маленькую гостиную и уселась на диван. Этот диван да низенький кофейный столик для работы с глиной – вот и все, что она оставила в гостиной, перенеся все остальное в столовую, которая и так была загромождена стульями и старым скрипучим столом. Зато у нее получилось довольно просторное место для занятий скульптурой. В углу гостиной стоял подержанный цветной телевизор. Миа любила за едой послушать новости перед тем, как весь остальной вечер посвятить работе с глиной. Сегодня была среда; значит, будет выступать Кармен со своими «Новостями из северных районов».

Кармен всегда смотрелась превосходно, и Миа всякий раз, глядя на экран телевизора, думала о том, как чудесно было бы вылепить это лицо, постараться передать эту мягкость черт, упрятанную под волевую маску. Однако Кармен вызывала у нее слишком большой трепет. Возле нее Миа чувствовала себя совсем молоденькой. Молоденькой, незатейливой и неискушенной. Нет, она никогда не отважится попросить Кармен позировать ей.

В тот день, когда Миа пришла посмотреть на коттедж, она спросила, не были ли они знакомы прежде, так как лицо хозяйки показалось Миа очень знакомым. Кармен напомнила ей об «Утре в Сан-Диего», и Миа тут же вспомнила не по-женски жесткую ведущую этой телепередачи. Она еще часто удивлялась тому, как люди вообще соглашаются сниматься в «Утре». У Кармен все подчинялось четкому контролю, она, словно чидер на состязаниях, выигрывала один приз за другим, не оставляя своим гостям ни малейшего шанса по-своему повернуть беседу.

Однако в тот день, показывая Миа коттедж и окрестности, Кармен выглядела совсем иной женщиной. От ее напористой, вызывающей манеры не осталось и следа, и казалось, что больше всего на свете ее волнует, будет ли Миа удобно здесь жить. Она охотно объясняла Миа способ сбора использованной воды и способы сохранять от мышей продукты. Она предупредила ее о нелегальных жителях – она назвала их «рабочими без документов», – которые живут в самочинных поселениях в глубине каньона.

Вы можете повстречаться с ними на улицах города ранним утром, когда они ищут работу, но к вечеру они уходят обратно в каньон. Вы просто имейте в виду, что они там есть, но никакого беспокойства они вам не причинят.

Миа с удовольствием вела беседу, задавая множество вопросов о Шугабуше и Долине Розы, не позволяя своей помой хозяйке спросить что-либо о ней самой.

Когда в этот вечер Кармен показалась на экране, Миа как всегда прибавила звук. Кармен сидела рядом с ведущим, Биллом Джексоном, чья шевелюра всегда выглядела так, словно по ней только что прошлись сапожной щеткой. Однако, уж если на экране появлялась Кармен, камера целиком принадлежала ей, и Миа не смогла удержать улыбку восхищения этой доверительной, но в то же время весьма самоуверенной манерой держаться. Пока Кармен говорила, на заднем плане показали фотографию Бурого Каньона, охваченного пламенем.

– Сегодня, – начала Кармен, – исполняющий обязанности мэра Долины Розы, бывший центровой бейсбольной команды «Падре», Кристофер Гарретт, чьи первые два месяца на новой должности прошли в непрерывных баталиях с проблемами засухи в Долине Розы, объявил, что принял на работу инженера – специалиста по окружающей среде, Джеффа Кабрио. Кабрио заявляет что способен заставить дождь пролиться над Долиной Розы – Голос Кармен, с характерным, хотя и едва уловимым, испанским акцентом, приобрел почти циничную интонацию. В углах рта угадывалась легкая улыбка, улыбка конспиратора, который надеется, что его слушатели не хуже его самого знают, какой болван этот Крис Гарретт. – Отвечая на вопрос о том, откуда возьмутся деньги для оплаты услуг мистера Кабрио, мэр Гарретт сообщил, что собирается перевести некоторую сумм из фонда благоустройства дорог в фонд водных ресурсов, заметив, что «в данный момент проблема воды стоит более остро». Нам пока неизвестно, какова была реакция на эту новость со стороны дорожной службы. Мэр Гарретт в понедельник потерял собственный дом, сгоревший в пожаре, охватившем Бурый Каньон.

Камера отодвинулась от Кармен, и в кадр вернулся Билл Джексон со своей зализанной прической.

– Похоже, что он потерял не только дом, – с ухмылкой добавил он, и Миа вздрогнула, задетая за живое. До сих пор решение Криса принять Джеффа на работу не казалось ей настолько глупым. Джефф явился к ним в офис, будучи совершенно уверен в реальности своего предложения, и заразил своей верой их всех. Однако теперь, в изложении Кармен Перес, действия Криса выглядели абсолютно нелепо. Миа невольно взглянула в окно, где был виден коттедж Джеффа, гадая, смотрит ли он сейчас новости.

Покончив с ужином, Миа выключила телевизор, переоделась в шорты и футболку и уселась на пол перед скульптурой, над которой сейчас работала. Это была голова мужчины, подставкой для которой служил пока старый ящик из-под апельсинов. В углу напротив кофейного столика висела огромная афиша, заклеенная множеством снимков, большинство из которых было размером пять на семь, сделанных с лица улыбающегося чумазого мужчины средних лет. Осторожно разминая пальцами пластичную глину, Миа поглядывала то на фотографии, то на свою работу и невольно начала улыбаться. Генри был прелестен. Она уже почти кончила его. Работа над этой вещью шла у нее очень легко и приносила массу удовольствия – она и сама не знала, почему, ведь ей все же пришлось несколько раз уничтожать скульптуру и начинать все с начала.

В тот день они с Гленом гуляли по рабочим кварталам Сан-Диего, оба готовые приняться за новую модель, оба в поисках «искушения». Они обнаружили Генри одновременно, его лицо бросилось им в глаза посреди толпы, поражая своей неординарностью.

– Он – мой! – первой воскликнула Миа. Глен уступил ей лишь после нескольких минут яростной словесной перепалки, и Миа все это время не сводила плаз со своей драгоценной находки, опасаясь, что бродяга скроется. Они с Гленом часто увлекались одной и той же моделью.

– Это цена, которую мне приходится платить за то, что ты была слишком хорошей ученицей, – неоднократно сетовал потом Глен.

Она была уверена, что при взгляде на этого человека Глен видит то же, что и она – нагромождение сфер и полушарий, из которых состояло его лицо. Пухлые круглые щеки, картофелина носа, румяный мягкий подбородок. Эта физиономия была порождена сочетанием самых различных окружностей, подобно тому, как в лице Джеффа Кабрио она видела сочетание плоскостей. Невозможно было представить его себе хмурым или плачущим. Картину дополняла жесткая клочковатая шевелюра русого оттенка. Брови были на удивление густыми и выразительными. На вид ему было около пятидесяти лет, он стоял в одиночестве на углу улицы и улыбался. Мия знала, что Глен чувствует тот же творческий зуд, что и она, что его руки так и тянутся воплотить в глине то, что он видит сейчас перед собой.