Текст книги "Волшебники из Капроны"

Бенвенуто намеренно обошел вниманием Ринальдо. Выгнув спину и подняв хвост, прямой как кипарис, он просеменил к ногам Марко и, обвив хвостом, потерся о них, Марко разжал кулак, наклонился и протянул к Бенвенуто руку.

– Привет, – сказал он. – Как тебя зовут? – и сделал паузу, чтобы Бенвенуто мог сообщить ему свое имя. – Рад познакомиться с тобой, Бенвенуто, – закончил он.

Еще одно «ах» – на этот раз долгое и громкое – пронеслось по залу. А затем шумные возгласы:

– Прекрати это, Ринальдо! Не выставляй себя дураком, Ринальдо! Оставь Марко в покое!

И хотя Ринальдо был совсем не то, что Доменико, которого ничего не стоило обуздать и сломить, даже он не мог идти против всей семьи. А когда, взглянув на Старого Никколо, он увидел, что тот сердито машет на него рукой, он отступил и быстро, расчищая себе путь, вышел из зала.

– Роза и Марко, – возгласил Антонио, – я даю вам предварительное согласие на брак.

После этих слов все бросились обнимать друг друга, пожимать руки Марко и целовать Розу. Разрумянившийся и счастливый, Марко срывал с золотого дерева грушу за грушей и старался вручить их всем, даже только что родившемуся младенцу. Вкусные это были груши, спелые – само совершенство. Они таяли во рту, и сок стекал по подбородку.

– Не хочу выступать в роли зануды, – сказала тетя Мария, брызгая соком в ухо Паоло, – но дерево в зале как-то неуместно.

Марко уже и сам это сообразил. Как только последняя груша была сорвана, дерево начало увядать. И вскоре превратилось в золотое облако, в исчезающее дерево-тень. А затем его и вовсе не стало. Все зааплодировали. Тетя Джина и тетя Анна сходили за вином и рюмками, и весь дом выпил за здоровье Розы и Марко.

– Слава богу! – услышал Тонино голос Элизабет. – Я так за нее волновалась!

А стоявший по другую сторону от Элизабет Старый Никколо говорил дяде Лоренцо, что Марко – настоящее приобретение для дома, потому что он понимает кошек. Вот так-то! Тонино даже взгрустнулось, и он вышел наружу, в прохладный двор. И конечно, как он и ожидал, Бенвенуто, свернувшись клубком, лежал на ступенях в галерею. Недовольный, он отмахнулся от Тонино хвостом: он только что устроился поспать.

Бенвенуто сердито сказал, что Марко вовсе не понимает речь кошек. Он узнал имя Бенвенуто от Розы, а о чем Бенвенуто ему сказал, он и понятия не имеет. А сказал ему Бенвенуто, что если они с Ринальдо затеют драку в доме, то лишь изувечат друг друга, потому что ни тот ни другой не является здесь главным котом. А теперь пусть Тонино уйдет и даст ему, Бенвенуто, поспать.

Это было большим облегчением для Тонино. Он сразу почувствовал, что теперь ничто не мешает ему любить Марко, как уже полюбил его Паоло. С Марко было весело. Он никогда не гостил в доме подолгу, потому что они с братом строили виллу за Новым мостом. Но он был одним из тех немногих, ради беседы с которыми Тонино откладывал книгу. А это, как сказала Лючия Розе, был большой комплимент.

Свадьбу Розы и Марко назначили на весну. Они часто смеялись по всякому поводу, когда вместе приезжали в дом и вместе из него уезжали. Антонио и дядя Лоренцо побывали на вилле, где жил Марио Андретти, и все утрясли. Марио Андретти приехал в дом оговорить отдельные частности. Это был крупный, тучный мужчина (который, по словам тети Франчески, обстряпал выгодную сделку), совсем не похожий на Марко. Самой примечательной его принадлежностью был длинный белый автомобиль, на котором он приехал.

Старый Никколо посмотрел на этот автомобиль задумчиво.

– Он пахнет, – сказал Старый Никколо. – Но похоже, он надежнее, чем картонные лошади.

И вздохнул. Он все еще чувствовал себя глубоко униженным. Так или иначе, но после того, как Марио Андретти укатил, Тонино послали на почту с двумя письмами. Одно было адресовано фирме «Феррари», другое – «Роллс-Ройс» в Англию.

В обычных обстоятельствах все разговоры в доме велись бы об этом автомобиле и двух письмах. Но среди возбужденных толков о Флоренции, Сиене и Пизе они прошли незамеченными. Единственной темой, способной вытеснить разговоры о войне, было подвенечное платье для Розы. Быть ему длинным или коротким? Со шлейфом или без? И какой должна быть фата? Роза и тут, как и в случае с Марко, вела себя независимо.

– Кажется, моего мнения совершенно не спрашивают, – сердито сказала она. – Ну так вот. Оно будет до колена спереди, а сзади – со шлейфом метра три длиной. Фаты никакой не будет. Только черная маска.

Это до глубины души оскорбило тетю Марию и тетю Джину, главных спорщиц по данному вопросу. И при том шуме, который они подняли, и бренчании в другом конце комнаты, куда Антонио засадил Марко, чтобы тот помог найти слова для «Ангела», Тонино никак не мог сосредоточиться на чтении своей книги. Захватив ее, он направился по галерее в библиотеку, надеясь там обрести покой.

Но в галерее, напротив библиотеки, облокотясь на перила, стоял Ринальдо. Мрачный-премрачный.

– Этот тип, Марко, – сказал он Тонино. – Не могу припомнить, где я его видел. Я видел его с Розой в Художественной галерее. Но это не то место. То было куда дурнее.

Тонино не сомневался, что Ринальдо знал всякого рода дурные места. Он прошел со своей книгой в библиотеку, очень надеясь, что Ринальдо о нем не вспомнит, и уселся читать, наслаждаясь прохладой и легким запахом книжной пыли.

Но уже в следующую минуту раздался звук глухого удара – на его книгу приземлился Бенвенуто.

– Сойди, пожалуйста! – взмолился Тонино. – Мне завтра в школу, и я хочу успеть дочитать.

Нет, сказал Бенвенуто, Тонино должен немедленно пойти к Старому Никколо. Перед глазами Тонино пронесся шквал предписаний, заклинаний, пожелтевших пергаментных свитков, а затем кипы огромных красных книг. За ним последовал ураган из гигантских фигур. Эти великаны, все одетые в красное и золотое, мчались, падали, дымились и горели. Но и это еще не все. Они готовились к схватке, маршируя в огромных сапогах. А Бенвенуто отчаянно его торопил, и Тонино потребовались все его способности, чтобы уловить, о чем говорит ему Бенвенуто.

– Хорошо, – сказал Тонино. – Я передам ему.

Он встал и побежал по галерее мимо Ринальдо, крикнувшего ему вдогонку: «С чего такая спешка?», в комнаты Старого Никколо. Тот как раз выходил.

– Пожалуйста, – остановил его Тонино. – Бенвенуто просит достать все военные заклинания. Герцог призывает резервистов.

Старый Никколо застыл на месте и так выпучил глаза, что Тонино подумал – он этому не верит. Потом Старый Никколо стал шарить рукой по стене, ища косяк. Словно желая убедиться, что косяк на месте.

– Вы меня слышали? Слышали? – спросил Тонино.

– Слышал, – сказал Старый Никколо. – Да, слышал. Это все так быстро… так внезапно. Как же герцог нас не предупредил?! Значит, война… Дай нам бог, чтобы у нас достало сил…

Глава пятая

Новость, сообщенная Бенвенуто, вызвала в доме панический страх. Старшие двоюродные ринулись в Скрипториум и стали запаковывать все обычные заклинания, чернила и перья. Тетушки извлекли на свет специальные чернила для военных заклинаний. Дяди сгибались под тяжестью огромных кип чистой писчей бумаги и пергамента. Антонио, Старый Никколо и Ринальдо отправились в библиотеку и достали с полок гигантские красные тома с надписью «ВОЙНА» на корешках, а Элизабет помчалась в музыкальную комнату, где, собрав всех детей, убрала подальше повседневную музыку и вытащила ноты и инструменты для военных маршей.

Тем временем Роза, Марко и Доменико сбегали на виа Магика за газетами. Все тут же побросали свои дела и столпились в столовой посмотреть, что пишут в газетах.

Собралась куча народу; все сгрудились вокруг стола и, вытягивая шеи, пытались что-то прочесть. Ринальдо стоял на стуле, нависая над тремя тетушками. Марко оказался внизу и отчаянно тянул шею, стоя сбоку, голова в голову со Старым Никколо, меж тем как Роза пробегала глазами страницы газеты. И еще столько народу, сбившись в кучу, склонялось над столом, что Лючия, Паоло и Тонино были вынуждены сесть на корточки и положить подбородок на стол, чтобы вообще что-то увидеть.

– Нет, ничего нет, – доложила Роза, просматривая вторую страницу.

– Подожди, – сказал Марко. – Взгляни на «Экстренные сообщения».

Все потянулись за «Экстренными», оттесняя Марко в сторону. В этот момент Тонино почти вспомнил, где он раньше видел Марко.

– Есть, – сказал Антонио.

Все разом выпрямились с серьезнейшими лицами.

– Мобилизация резервистов, совершенно верно, – сказала Роза. – Ох, Марко!

– В чем дело? – спросил с издевкой Ринальдо, стоя на стуле. – Разве Марко резервист?

– Нет, – сказал Марко. – Мой… мой брат меня оттуда исключил.

Ринальдо расхохотался:

– Ай да патриот!

Марко поднял на него глаза.

– Я резервист последней очереди, – сказал он, – и, полагаю, вы тоже. А если нет, буду рад тотчас сопроводить вас в Военное ведомство в Арсенале.

Они обменялись свирепыми взглядами. И снова все хором закричали на Ринальдо, чтобы он не выставлял себя дураком. Надувшись, Ринальдо слез со стула и, заносчиво печатая шаг, удалился.

– Ринальдо – резервист последней очереди, – подтвердил Паоло.

– Я так и думал, – сказал Марко. – Ну вот. Я… мне надо сообщить брату. До завтра, Роза. Увидимся завтра, если смогу прийти.

Когда в тот вечер Тонино заснул, в соседней комнате собралась куча народу, и все толковали о войне и «Капронском Ангеле», лишь изредка отклоняясь на споры о Розином подвенечном платье. Голова Тонино была полна этих мыслей, и его крайне удивило, когда, придя назавтра в школу, он ничего подобного там не услышал. Казалось, никому пока и в голову не приходило, что может начаться война. Правда, кое-кто из учителей ходил с сумрачным видом, но это могло быть просто их естественным восприятием начала нового семестра.

В результате в тот день Тонино вернулся домой с мыслью, что дела, может быть, не так уж и плохи. Бенвенуто, как всегда, соскочил с водяной кадки и прыгнул к нему на руки. Тонино все еще терся лицом о его рваное ухо, когда позади послышался звук подъезжающей кареты, и Бенвенуто мгновенно выскользнул из рук Тонино. Очень удивленный, Тонино осмотрелся и увидел, что Бенвенуто, мягко и учтиво ступая, спешит к высокому человеку, входящему в ворота дома.

Бенвенуто остановился, чуть помахивая пушистым хвостом, чуть расставив задние лапы под «штанишками» и не сводя глаз с этого человека. Он был весь внимание. Тонино подумал, что у Бенвенуто порой бывает довольно дурацкий вид. Незнакомец выглядел не лучше. На нем красовалось чрезвычайно дорогое пальто с меховым воротником и твидовое дорожное кепи с нелепыми наушниками. И первым делом он поклонился Бенвенуто.

– День добрый, Бенвенуто, – сказал он, обращаясь к нему с тем же почтением, какое выказывал кот. – Рад видеть тебя в полном здравии. Спасибо, у меня тоже все благополучно.

Бенвенуто подался вперед – потереться о ноги незнакомца.

– Не надо, – сказал незнакомец. – Пожалуйста. Ты линяешь.

Бенвенуто отступил, ни на йоту не умеряя своей необыкновенной учтивости.

К этому моменту Тонино был уже сам не свой от возмущения. Впервые за многие годы Бенвенуто вел себя так, будто кто-то другой значил для него больше, чем Тонино. Мальчик поднял на незнакомца укоряющий взгляд. На него смотрели глаза темнее его собственных, которые, казалось, сообщали всему гладкому смуглому лицу этого человека необыкновенную яркость. Они потрясли Тонино; и это было потрясение даже более сильное, чем в тот раз, когда лошади вдруг снова стали картонными. Тонино знал – и тут не могло быть ни тени сомнения, – что он смотрит на могущественного кудесника.

– Здравствуй, – сказал незнакомец. – Вижу упрек в твоих глазах, но, молодой человек, я никогда не умел понимать кошек, кроме как в самом общем плане. Может, ты будешь так любезен и переведешь мне, что говорит Бенвенуто?

Тонино повернулся к Бенвенуто:

– Он говорит, что ему очень приятно снова видеть и приветствовать вас в Доме Монтана, сэр.

Это «сэр» шло от Бенвенуто, а не от Тонино. Тонино вовсе не был уверен, что ему так уж любезны незнакомые кудесники, которые заявляются в Дом Монтана и занимают все внимание Бенвенуто.

– Спасибо, Бенвенуто, – сказал кудесник. – Мне очень приятно оказаться здесь вновь. Хотя, откровенно говоря, столь трудное путешествие мне редко когда выпадало. Знаете ли вы, что ваши границы с Флоренцией и с Пизой закрыты? – спросил он Тонино. – Последнюю часть пути мне пришлось проплыть морем, из Генуи.

– Вот как? – откликнулся Тонино, подумав про себя, уж не считает ли незнакомец, что это его вина. – А откуда вы приехали?

– Из Англии, – прозвучал ответ.

Тут Тонино потеплел. Значит, это никак не мог быть тот колдун, о котором говорил герцог. Или все-таки мог? Тонино не знал наверняка, с какого расстояния кудесники могут действовать.

– Теперь тебе легче? – спросил незнакомец.

– У меня мама англичанка, – ответил Тонино, чувствуя, что слишком многое выбалтывает незнакомому человеку.

– А-а, – кивнул тот. – Тогда я знаю, кто ты такой. Ты – Антонио-младший, верно? Ты был еще в пеленках, когда я последний раз видел тебя, Тонино.

Поскольку на подобные слова никогда не знаешь, что сказать, Тонино очень обрадовался, когда увидел спешащего к ним через двор дедушку в сопровождении тети Франчески и дяди Лоренцо, а за ними Антонио и еще нескольких членов семьи. Они столпились у ворот вокруг кудесника, оттеснив Тонино и Бенвенуто назад.

– Да, я к вам из Дома Петрокки, – услышал Тонино слова незнакомца.

К его удивлению, все приняли это как вполне естественный поступок со стороны незнакомца, такой же естественный, как поклон, который он отвесил тете Франческе, сняв перед ней свое дурацкое английское кепи.

– Но ночевать вы останетесь у нас, – проговорила тетя Франческа.

– Если это не слишком вас обременит, – сказал незнакомец.

В нескольких шагах от них тетя Мария и тетя Анна чуть ли не бегом поднимались по лестнице на галерею, чтобы приготовить гостю комнату наверху, словно уже все знали, – а в таком месте, как Дом Монтана, они, бесспорно, все знали. Из кухни появилась тетя Джина и, воздев руки к небу, исчезла в ней опять. Такая суматоха была неспроста; Тонино подхватил Бенвенуто и спросил напрямую, кто этот незнакомец.

Конечно Крестоманси, услышал он в ответ. Самый могущественный в мире кудесник.

– Тот, что портит наши заклинания? – неуверенно спросил Тонино.

Крестоманси всегда на нашей стороне, раздраженно ответил ему Бенвенуто, явно считавший, что Тонино просто глуп.

Тонино снова поглядел на незнакомца – вернее, на его гладкую темноволосую голову, возвышавшуюся среди более низких ростом Монтана, – и понял: приезд Крестоманси означает, что положение действительно критическое.

Крестоманси, должно быть, сказал что-то про него, Тонино. Потому что все посмотрели на него, и все Монтана умильно заулыбались. Он робко улыбнулся им в ответ.

– О, он хороший мальчик, – сказала тетя Франческа.

И все, разговаривая, двинулись через двор. – Это особенно трудно потому, – услышал Тонино слова Крестоманси, – что прежде всего я состою на службе у британского правительства. А Британия не вмешивается в дела Италии. К счастью, круг моих полномочий весьма широк.

Почти тотчас из кухни снова выскочила тетя Джина. Она отменила обычный обед и принялась готовить праздничный в честь Крестоманси. Шесть человек были посланы за пирожными и фруктами, еще двое – за салатом и сыром. А когда Паоло, Коринна и Лючия, болтая, возвращались из школы, их перехватили на полпути и велели идти к мяснику. Но в этот момент из Скрипториума на галерее появился Ринальдо.

– Вы что! – заорал он в ярости. – Рассылаете ребятишек по городу невесть зачем! Мне нужны переписчики!

Тетя Джина уперла руки в боки и проорала ему в ответ:

– А мне нужна вырезка на бифштексы! Нечего стоять там наверху да грубиянничать, Ринальдо Монтана! Англичане едят бифштексы, вот они мне и нужны.

– Ну нарежьте их из кошек! – рявкнул Ринальдо. – Коринна и Лючия нужны мне здесь!

– А я тебе говорю, что они пойдут, куда я их посылаю. Сейчас же пойдут! – завопила тетя Джина.

– Надо же! – сказал Крестоманси, выходя во двор. – Какая чисто итальянская сценка! Не могу ли я чем-нибудь помочь? – И он кивнул и улыбнулся – сначала тете Джине, затем Ринальдо.

Оба улыбнулись ему в ответ, причем Ринальдо – очаровательнейшей из своих улыбок.

– Согласитесь, сэр, – сказал он, – что мне нужны переписчики. Вы же понимаете.

– Как бы не так! – возмутилась тетя Джина. – Ринальдо тут будет пускать в ход чары, а меня бросят выкручиваться одну! Как всегда! Хорошо. Раз дело идет о военных заклинаниях, я обойдусь. Пусть за вырезкой сходят Паоло с Тонино. Минутку, мальчики, я напишу мяснику записку, а то вы вернетесь с куском, какого никто не сможет разжевать.

– Очень рад был оказаться полезным, – проговорил Крестоманси и повернулся навстречу Элизабет, которая, помахивая пачкой нот, бегом спускалась с галереи, чтобы броситься к нему в объятия.

Над балюстрадой галереи появились головы пяти младших двоюродных – учеников Элизабет; они с изумлением глазели на сцену внизу.

– Элизабет! – воскликнул Крестоманси. – Ты превосходно выглядишь! Моложе, чем когда-либо.

Тонино глядел с не меньшим удивлением, чем его двоюродные. Его мать и смеялась и плакала. Тонино не сумел разобраться в потоке английской речи. Ловил отдельные слова – «доблесть», «война», а вскоре и «Капронский Ангел». Он все еще стоял, пяля глаза, когда тетя Джина сунула ему в руку записку и велела поторопиться.

По дороге к мяснику Тонино сказал Паоло:

– А я не знал, что мама знакома с такими людьми, как Крестоманси.

– Я тоже не знал, – признался Паоло. Он ведь был всего на год старше Тонино, а Крестоманси, видимо, последний раз приезжал в Капрону очень давно. – Может, он здесь, чтобы разыскать слова к «Капронскому Ангелу», – предположил Паоло. – Очень хочется верить, что так. Не хочу, чтобы Ринальдо шел воевать.

– Или Марко, – добавил Тонино. – Или Карло, или Луиджи. Или даже Доменико.

Благодаря записке тети Джины мясник обошелся с ними очень уважительно.

– Скажите ей: если объявят войну, это последние хорошие куски мяса, которые она видит, – сказал он, вручая каждому по тяжелому мягкому розоватому свертку.

Они как раз подходили с этими свертками к воротам Дома Монтана, когда из подъехавшей коляски, пыхтя и отдуваясь, вылез дядя Умберто.

– Я правильно понял, что здесь Крестоманси? А, Паоло? – спросил дядя Умберто, обращаясь к Тонино.

Мальчики, оба, кивнули: им показалось это проще, чем объяснять дяде Умберто, что Паоло вовсе не Паоло, а Тонино.

– Чудесно, чудесно! – воскликнул дядя Умберто и поплыл в дом, где тут же оказался лицом к лицу с Крестоманси, который как раз шел через двор.

– «Капронский Ангел»… – набросился на него дядя Умберто. – Не могли бы вы…

– Дорогой мой Умберто, – прервал его Крестоманси, тепло пожимая ему руку, – меня все и каждый здесь об этом просят. И в Доме Петрокки, что и говорить, тоже все и каждый. А я, боюсь, знаю не больше вашего. Но я буду думать и думать, не беспокойтесь.

– Если бы вы сумели отыскать хоть одну строку, это и нас сдвинуло бы с места, – умоляюще сказал дядя Умберто.

– Постараюсь. Приложу все силы, – ответил Крестоманси.

Мимо них, звонко стуча каблучками, пронеслась Роза, и по ее лицу было ясно: она увидела, что к дому подъезжает Марко.

– Обещаю вам, – сказал Крестоманси, поворачивая голову, чтобы проследить, куда и зачем мчится Роза.

Войдя в ворота, Марко при виде Крестоманси остолбенел, так что Роза налетела на него и чуть не сбила с ног. Он немного качнулся, но тут же обнял ее, продолжая таращить глаза на Крестоманси. У Тонино перехватило дыхание. Ринальдо был прав. Что-то с Марко нечисто. Крестоманси это знает, и Марко знает, что Крестоманси знает. По выражению лица Марко Тонино предположил, что Крестоманси сейчас скажет, в чем тут дело.

И действительно, Крестоманси открыл было рот, но сразу закрыл, сложив губы так, словно собирался свистнуть. Марко неуверенно взглянул на него.

– О, – заговорил дядя Умберто, – позвольте представить… – Он осекся и задумался. Розу благодаря ее светлым волосам он, как правило, отличал, но кто такой Марко, точно не помнил. – Жениха Коринны, – неуверенно закончил он.

– Я – Роза, – сказала Роза. – А это Марко Андретти.

– Здравствуйте, – любезно поклонился Крестоманси.

У Марко явно отлегло от сердца. Крестоманси перевел взгляд на Паоло и Тонино, не сводивших с него глаз.

– Ну и ну! – сказал он. – Все здесь, кажется, живут ужасно увлекательной жизнью. Кого вы, мальчики, убили?

Паоло и Тонино в ужасе опустили глаза и увидели, что из свертков на их ботинки течет. Дветри кошки, почуяв мясо, уже приближались.

В дверях кухни возникла тетя Джина: – Где мои бифштексы?

Паоло и Тонино ринулись к ней, оставляя за собой кровавый след.

– Что все это значит? – на бегу спросил Паоло у Тонино.

– Не знаю, – ответил Тонино, потому что он действительно не знал и потому что Марко ему нравился.

Тетя Джина с присущей ей сноровкой и горячностью принялась разделывать мясо. Кровавый след привлек внимание всех кошек в доме. Весь вечер они сновали в кухне под ногами. Бенвенуто тоже разгуливал среди прочих, оставаясь на почтительном расстоянии от тети Джины, и, скажем прямо, не потратил времени даром. Вскоре тетя Джина вновь появилась во дворе и завопила:

– Тонино! То-ни-но-о!

Тонино отложил книгу и поспешил выйти наружу:

– Да, тетя Джина?

– Этот твой кот утащил целый фунт мяса! – взвыла тетя Джина, трагически воздевая руки к небу.

Тонино осмотрелся вокруг. Ну да, там, на крыше, прижавшись к черепице, без всякого сомнения, сидел Бенвенуто, а в лапе у него был весьма большой кус говядины.

– Ну и ну! – только и сумел сказать Тонино. – Нет, тетя Джина, вряд ли я смогу заставить Бенвенуто вернуть его вам.

– Вернуть? Не нужен он мне! Где его только твой кот не таскал! – закричала тетя Джина. – Передай ему от меня: я шею ему сверну, пусть только сунется!

– Да ты, кажется, в центре всех событий, – заметил Крестоманси, появляясь рядом с Тонино. – На тебя всегда такой спрос?

– Со мной сейчас будет истерика, – заявила тетя Джина. – Вы все останетесь без обеда.

Элизабет, тетя Мария и две двоюродные – Клаудия и Тереза – немедленно бросились ее утешать и под руки увели в дом.

– Слава тебе господи! – вздохнул Крестоманси. – Вряд ли я выдержал бы сразу две такие напасти – истерику и пустой желудок. Скажи, Тонино, откуда ты узнал, что я кудесник? От Бенвенуто?

– Нет. Просто посмотрел на вас, – сказал Тонино.

– Вот оно как, – произнес Крестоманси. – Очень интересно. Большинству людей такое нипочем не распознать. Я начинаю сомневаться, что Старый Никколо прав, когда утверждает, будто ваша семья утрачивает былую доблесть. Скажи, а мог бы ты распознать другого кудесника, посмотрев на него? Как ты думаешь?

Тонино наморщил лоб, подумал и ответил:

– Мог бы. Тут все дело в глазах. Вы спрашиваете, узнаю ли я того кудесника, который портит наши заклятия?

– Пожалуй, да, – подтвердил Крестоманси. – Я начинаю верить, что за этим и впрямь кто-то есть. Во всяком случае, я убежден: заклинания были сняты намеренно. Это очень нарушит твои планы, если я попрошу твоего деда брать тебя с собой всякий раз, когда он должен будет встречаться с новыми людьми?

– Нет у меня никаких планов, – ответил Тонино и, подумав, рассмеялся. – По-моему, вы все время шутите.

– А как же, – сказал Крестоманси. – Стараюсь нравиться людям.

Однако когда Тонино увидел Крестоманси в следующий раз – это было за обедом, великолепным, несмотря на Бенвенуто и истерику, – Крестоманси вел себя предельно серьезно.

– Мой дорогой Никколо, – сказал он, – моя миссия касается злоупотреблений волшебством, а не равновесия сил в Италии. Если меня поймают на попытке остановить войну, неприятностям не будет конца.

Лицо Старого Никколо приняло свое обычное выражение готового расплакаться младенца. Тетя Франческа сказала:

– Мы не просим об этом лично…

– Но, мои дорогие, – прервал ее Крестоманси, – как же вы не видите, что я могу сделать что-либо подобное только в порядке личной услуги? Пожалуйста, попросите меня об этом лично. Я не могу позволить, чтобы твердые условия возложенной на меня миссии мешали тому, что я обязан сделать для моих друзей.

Он улыбнулся и обвел всех сидевших за огромным столом на редкость теплым взглядом. И видимо, не исключил и Марко.

– Таким образом, – продолжил он, – лучшим планом действий для меня в данный момент будет отправиться в Рим. Мне известны там кое-какие круги, где я смогу получить объективную информацию, благодаря которой мне удастся установить, кто этот кудесник. В данный момент мы знаем только, что он существует. Если мне повезет, я смогу определить – и доказать, – платит ли ему Флоренция, или Сиена, или Пиза; в таком случае их и его можно будет предать Европейскому суду. А если, занимаясь этим, я смогу побудить Рим или Неаполь выступить от имени Капроны, можете быть вполне уверены, я это сделаю.

– Благодарим вас, – сказал Старый Никколо.

Всю остальную часть ужина обсуждали, как Крестоманси лучше добраться до Рима. Оставалось только море. Другого выбора не было. По всей видимости, последний участок границы между Капроной и Сиеной был уже закрыт.

Гораздо позже той ночью, когда Паоло и Тонино собрались ложиться спать, они увидели свет в Скрипториуме. Подстрекаемые любопытством, они подкрались туда на цыпочках. В Скрипториуме находились Крестоманси и Антонио, а также Ринальдо и тетя Франческа – просматривали заклинания, внесенные в большие красные книги. Все четверо говорили между собой невнятно, но Паоло и Тонино расслышали, что Крестоманси сказал: «Это разумная комбинация, только слова нужны новые». И, перелистнув страницу, добавил: «Пусть Элизабет переведет это на английский язык – для эффекта внезапности». И еще: «Не возитесь с мелодией. Единственная мелодия, которая будет вам здесь полезна, – это „Ангел“. Ее он не осилит».

– Почему только эти трое? – шепотом спросил Тонино.

– Они лучше всех справляются с новыми заклинаниями, – прошептал в ответ Паоло. – Нам нужны новые военные заклинания. Похоже, что старые тот, другой, кудесник знает.

Спать они легли возбужденные, с ощущением сильной тревоги, и оба долго не могли уснуть.

На следующее утро, до того как дети отправились в школу, Крестоманси уехал. Бенвенуто и Старый Никколо сопровождали его до ворот – один с правого бока, другой с левого, а весь дом, собравшись на галерее, махал ему на прощание. С его отъездом дела пошли ни шатко ни валко. В тот день в школе только и разговоров было, что о войне. Учителя шептались между собой. Двое ушли как резервисты. По классам ползли слухи. Кто-то сказал Тонино, что вой ну объявят в воскресенье, а значит, это будет Священная война. А Паоло сказали, будто всем резервистам выдали по два левых сапога на обе ноги, а значит, они не смогут воевать. Ни в том ни в другом не было ни капли правды. Просто все знали: надвигается война.

Мальчики поспешили домой: им не терпелось узнать настоящие новости. Бенвенуто, как всегда, спрыгнул с водяной кадки. Пока Тонино вновь наслаждался безраздельным вниманием кота, с галереи его окликнула Элизабет:

– Тонино! Тебе кто-то прислал посылку. Очень взволнованные, Тонино и Бенвенуто в один прыжок оказались на лестнице в галерею. Никогда раньше Тонино не получал посылок. Но прежде чем он успел взглянуть на нее хоть одним глазом, им завладели тетя Мария, Роза и дядя Лоренцо. Они завладели всеми ребятами, умевшими писать, и согнали их в столовую. В ней устроили второй Скрипториум. Перед каждым стулом на столе лежали специальное перо и пачка чистой бумаги и стояла бутылка красных чернил. Дети просидели там полных два часа, переписывая одни и те же военные заклинания по многу раз. Тонино никогда в жизни не был так расстроен. Он даже не знал, как выглядит эта присланная ему посылка. Впрочем, расстроен был не он один.

– За что? – возмутились Лючия, Паоло и младшая двоюродная сестренка Лина.

– Понимаю, – сказала тетя Мария. – Все равно что оставили после уроков. Принимайтесь-ка за дело.

– Эксплуатация детей – вот чем мы занимаемся, – весело подхватила Роза. – Против этого, наверное, есть законы. Так что можете жаловаться.

– Не волнуйтесь, не буду, – заявила Лючия. – Я уже пишу.

– Пишешь и ворчишь, – упрекнула ее Роза.

– Это новые заклинания для армии, – объяснил дядя Лоренцо. – Они очень срочно нужны.

– Они трудные. Сплошь новые слова, – буркнул Паоло.

– Их творил твой отец. Вчера ночью, – сообщила тетя Мария. – Принимайтесь писать, а мы будем следить, чтобы не было ошибок.

Когда наконец их выпустили во двор, с затекшими шеями и с красными кляксами на пальцах, Тонино обнаружил, что до ужина он уже не успеет открыть посылку. В тот вечер ужин был рано, чтобы старшие Монтана, перед тем как лечь спать, могли потрудиться еще одну смену над военными заклинаниями.

– Ну и работка – хуже, чем на Старом мосту, – сказала Лючия. – Что это у тебя, Тонино? Кто тебе это прислал?

Посылка выглядела многообещающе: она имела форму книги. На ней стояли печать и герб Капронского университета. Это было единственное указание на то, что посылка от дяди Умберто: когда Тонино сорвал с нее оберточную бумагу, там не оказалось ни письма, ни даже визитной карточки. Только новенькая, в глянцевитой обложке книга. Тонино просиял. По крайней мере, дядя Умберто знал о нем главное. Тонино с нежностью перевернул книгу. Она называлась «Мальчик, который спас свою страну» и была переплетена в такую же лоснящуюся, красную, в пупырышках кожу, как большие тома с военными заклинаниями.

– Это что? Намек со стороны дяди Умберто? Или что-то другое? – весело спросил Паоло.

Пока Тонино листал страницы, Паоло, Лючия и Коринна заглядывали ему через плечо. К радости Тонино, в книге были картинки: солдаты верхом, солдаты в машинах; мальчик, карабкающийся по веревке на неприступную крепостную стену, и – самое волнующее – мальчик на скале со знаменем в руках перед строем свирепых драгун. Вздохнув в предвкушении удовольствия, Тонино принялся за первую главу, названную «Как Джорджо раскрыл вражеский заговор».

– Ужинать! – прокричала со двора тетя Джина. – Ох, я с ума сойду! Никто меня не слышит!

Пришлось Тонино закрыть чудесную книжку и поспешить вниз, в столовую. Он с беспокойством наблюдал за тетей Джиной, пока та разливала овощной суп. Она выглядела ужасно взвинченной, и Тонино пришел к убеждению, что Бенвенуто, наверное, опять поработал на кухне.

– Да нет, все в порядке, – сказала Роза. – Просто ей показалось, что она припомнила строчку из «Капронского Ангела», но тут суп побежал через край, и она опять ее забыла.

У тети Джины глаза явно были на мокром месте.