Текст книги "Дыхание снега и пепла. Книга 1. Накануне войны"

Уже почти стемнело, когда Джейми вошел в дом и увидел, как я сижу за кухонным столом, уронив голову на руки. Я встрепенулась, услышав шаги, и часто заморгала.

– Ты в порядке, саксоночка? – Он присел на скамью напротив, пристально разглядывая меня. – Вид у тебя такой, словно тебя протащили сквозь живую изгородь задом наперед.

– О! – Я рассеянно пригладила волосы, которые, похоже, немного растрепались. – Эм, все нормально. Ты голоден?

– Конечно, голоден. Ты сама что-нибудь ела?

Я зажмурилась и потерла лицо, пытаясь вернуть себе способность мыслить.

– Нет, – решила я наконец. – Я ждала тебя и, похоже, уснула. Есть рагу. Миссис Баг оставила.

Джейми поднялся и заглянул в небольшой котелок, потом подвинул крюк к огню и повесил рагу греться.

– Чем ты занималась, саксоночка? – спросил он, возвращаясь к ней. – И как девчушка?

– Девчушкой я и занималась, – ответила я, подавляя зевок. – В основном. – Я медленно поднялась, ощущая, как протестуют затекшие суставы, и подошла к шкафу, чтобы нарезать хлеба.

– Она не смогла удержать его внутри. Настой из желчных ягод. Едва ли можно ее за это винить, конечно, – сказала я, осторожно облизывая верхнюю губу.

После того как Лиззи вырвало первый раз, я сама попробовала настой. Мои вкусовые рецепторы по-прежнему были сильно раздражены: я никогда не встречала более точно названного растения, даже уваренный до состояния сиропа, настой из ягод не потерял своей горечи.

Джейми втянул воздух, когда я повернулась.

– Ее вырвало на тебя?

– Нет, это был Бобби Хиггинс, у него нематоды, – ответила я.

Джейми поднял брови.

– Хочу ли я узнать об этом побольше, пока ем?

– Точно нет, – уверенно сказала я, садясь за стол с ломтем хлеба, ножом и маслом. Я оторвала кусок, щедро намазала маслом и подала Джейми. Затем сделала такой же себе.

Мой желудок на секунду как будто замялся, но затем решил все же простить мне сироп из желчных ягод.

– Чем ты занимался? – спросила я, потихоньку стряхивая с себя сон и начиная замечать детали. Он казался усталым, но более воодушевленным, чем когда уходил из дома.

– Говорил с Роджером Маком об индейцах и протестантах. – Он вдруг нахмурился, глядя на наполовину съеденный бутерброд. – С хлебом все нормально, саксоночка? У него странный вкус.

Я виновато махнула рукой.

– Извини, это все я. Я помылась несколько раз, то так и не смогла от него отделаться полностью. Наверное, лучше тебе самому намазывать хлеб маслом. – Я локтем пододвинула к нему булку.

– Отделаться от чего?

– Ну, я раз за разом пыталась напоить Лиззи сиропом, но без толку. Она просто не могла удержать его внутри, бедное создание. Тогда я вспомнила, что хинин усваивается и через кожу. Поэтому я смешала сироп с гусиным жиром и втерла его, как крем. О, спасибо. – Я наклонилась вперед и откусила небольшой кусок от бутерброда с маслом, который он протянул в мою сторону. Вкусовые рецепторы окончательно сдались, и я вдруг поняла, что весь день ничего не ела.

– Это сработало? – Он кинул взгляд на потолок. Мистер Уэмисс и Лиззи делили маленькую комнату наверху, но там все было тихо.

– Думаю, да, – ответила я, проглотив хлеб. – Лихорадка наконец утихла, и теперь она спит. Это уже успех. Мы продолжим использовать это средство. Если в течение двух дней лихорадка не вернется, значит, оно работает.

– Ну и хорошо.

– Да, а потом случился Бобби и его нематоды. К счастью, у меня есть немного ипекакуаны и скипидара.

– К счастью для Бобби или для червей?

– По правде говоря, ни для кого из них, – сказала я и зевнула. – Однако это скорее всего поможет.

Он слегка улыбнулся, открыл бутылку пива и по привычке понюхал открытое горлышко. Найдя запах приемлемым, он налил мне немного.

– Хорошо. Мне спокойно, что я оставляю все в твоих надежных руках, саксоночка. Дурно пахнущих руках, но надежных, – добавил он, морща длинный нос.

– Вот спасибо.

Пиво было не просто хорошим, а превосходным. Должно быть, из партии, которую варила миссис Баг. Какое-то время мы просто потягивали его в тишине, слишком измотанные, чтобы встать и наложить гуляш. Я наблюдала за Джейми из-под ресниц – я всегда делала так перед его отлучками, сохраняя воспоминания о нем, чтобы их хватило до его возвращения.

Он выглядел уставшим, между тяжелыми бровями залегли две одинаковых морщинки, выдавая легкую тревогу. Пламя свечи озаряло широкое лицо, на оштукатуренную стенку падала тень от его фигуры – крупная и сильная. Я смотрела, как тень поднимает призрачный бокал и свет заставляет призрачное стекло сиять янтарем.

– Саксоночка, – неожиданно заговорил он, – сколько раз, как ты думаешь, я был близок к смерти?

Мгновение я просто смотрела на него, а затем пожала плечами и начала вспоминать, принуждая синапсы решать неприятную задачку.

– Ну… Я не знаю всего, что случилось с тобой до нашей встречи, но после… Ты был опасно болен в аббатстве. – Я искоса глянула на него, но, кажется, его не потревожило воспоминание о Вентвортской тюрьме и том, что с ним там сделали и что вызвало болезнь. – Хмм. И после Каллодена – ты говорил, от полученных ранений у тебя началась жуткая лихорадка и ты думал, что можешь умереть, и только Дженни заставила тебя – то есть выходила тебя.

– Потом в меня стреляла Лаогера, – сказал он с насмешкой. – И на этот раз ты заставила меня жить. Так же, как когда меня укусила змея. Когда я был совсем маленький, я болел оспой, но не думаю, что тогда моей жизни что-то угрожало. Говорили, это был легкий случай. Значит, выходит, четыре раза.

– Как насчет того дня, когда мы впервые встретились? – возразила я. – Ты едва не истек кровью.

– Ну, неправда, – запротестовал он. – Это была лишь небольшая царапина.

Я приподняла бровь, глядя на него, затем наклонилась к очагу, зачерпнула половником ароматного рагу и положила в миску. Рагу было сочным, с кроликом и олениной, которые плавали в жирной подливке, приправленной розмарином, чесноком и луком. Судя по обильной слюне, я была прощена за ягоды.

– Как скажешь. Но погоди-ка… Как насчет твоей головы? Когда Дугал пытался убить тебя топором. Это точно можно считать за пятый раз.

Он нахмурился, забирая миску у меня из рук.

– Думаю, ты права, – отозвался он не слишком довольно. – Значит, пять.

Я посмотрела на него поверх моей собственной тарелки с рагу. Он был большим, крепким, прекрасно сложенным. И даже если жизнь его немного потрепала, это только добавляло очарования.

– Думаю, тебя очень непросто убить. И это очень меня утешает, – сказала я.

Он неохотно улыбнулся, но затем торжественно приподнял бокал и коснулся им сперва своих губ, а следом моих.

– Выпьем за это, саксоночка?

– Ружья, – сказал Птица Поющая По Утрам. – Скажите своему королю, мы хотим ружья.

Джейми на секунду сдержал желание ответить: «А кто не хочет?», но затем сдался, чем удивил вождя, который на мгновение даже прекратил моргать, а потом широко улыбнулся.

– И правда, кто? – Птица был низеньким, круглым, как бочонок, человеком, к тому же очень молодым для своего положения, однако проницательным. И его любезности не могли скрыть ума. – Они все говорят тебе это, все местные вожди, да? Конечно, говорят. А что им говоришь ты?

– Что могу. – Джейми приподнял одно плечо и тут же уронил его. – Торговля – без сомнения, ножи – возможно, ружья – вероятно, но я пока не могу обещать.

Они говорили на немного непривычном диалекте чероки, и он надеялся, что использовал верные слова для выражения вероятности. Он достаточно неплохо владел их языком в том, что касалось торговли и охоты, но вещи, которые ему придется здесь обсуждать, были далеки от этих простых тем. Джейми бросил быстрый взгляд на Йена, который внимательно слушал разговор, и, по всей видимости, он все сказал верно. Йен часто наведывался в деревни недалеко от Риджа и даже охотился вместе с молодыми индейцами. Он переходил на язык чероки так же легко, как на гэльский.

– Что ж, неплохо. – Птица устроился поудобнее. Оловянный значок, который подарил Джейми, сверкал на груди, пламя костра кидало отблески на широкое доброе лицо. – Скажи своему королю про ружья и скажи, зачем они нам нужны.

– Ты правда хочешь, чтобы я ему это сказал? Думаешь, ему захочется прислать вам оружие, из которого вы будете убивать его собственных людей? – сухо спросил Джейми. Вторжение белых поселенцев на земли чероки вдоль всей линии соглашения было щекотливой темой. Он брал на себя риск, прямо говоря об этом, вместо того чтобы обсудить другие причины, по которым Птица требовал оружие: чтобы защитить деревню от набегов или совершать набеги самому.

Птица в ответ пожал плечами.

– Мы можем убивать их и без ружей, если захотим. – Он приподнял одну бровь и сжал губы, ожидая реакции Джейми на свое заявление.

Он подумал, что Птица хочет его шокировать, и едва заметно кивнул.

– Конечно, можете. Но ты достаточно умен, чтобы этого не делать.

– Пока что нет. – Губы Птицы растянулись в довольной улыбке. – Скажи королю – пока нет.

– Его Величество будет счастлив услышать, как высоко ты ценишь его дружбу.

Птица на это разразился хохотом, качаясь взад и вперед, а его брат, Тихая Вода, который сидел рядом, широко улыбнулся.

– Ты мне нравишься, Убийца Медведей, – сказал он, приходя в себя. – Ты забавный человек.

– Я могу им быть, – сказал Джейми на английском. – Дайте только время.

Йен издал короткий смешок, и Птица бросил на него напряженный взгляд, но быстро отвел глаза и прокашлялся. Джейми приподнял одну бровь, и племянник ответил слабой улыбкой.

Тихая Вода пристально наблюдал за Йеном. Чероки встретили их обоих как полагается, но Джейми сразу заметил некоторую резкость по отношению к Йену с их стороны. Они воспринимали его как могавка, он заставлял их быть настороженными. Если честно, то он и сам иногда думал, что какая-то часть Йена так и не вернулась из Снэйктауна и, должно быть, уже никогда не вернется.

Однако таким образом Птица дал ему повод для кое-каких расспросов.

– Люди, которые осели на твоей земле, создали много проблем, – сказал он, сочувственно кивая. – Конечно, ты не стал убивать их, потому что ты мудр. Но не все так мудры, верно?

Птица мгновенно сузил глаза.

– О чем это ты, Убийца Медведей?

– Я слышал о поджогах, Чисква[34]34
  Птица (черок.).


[Закрыть]. – Он посмотрел вождю прямо в глаза, но был осторожен, чтобы не дать ему повода думать, будто это обвинение. – Король слышал о сгоревших домах, убитых мужчинах и похищенных женщинах. И это ему не нравится.

– Хмм, – промычал Птица и сжал губы. Он, однако, не сказал, что не слышал об этих вещах, и это было любопытно.

– Если таких историй станет больше, то король может прислать солдат, чтобы защитить своих людей. И если ему придется так поступить, он едва ли захочет, чтобы они столкнулись с ружьями, которые он сам и отдал, – рассудительно заметил Джейми.

– И что же нам тогда делать? – горячо вмешался Тихая Вода. – Они пересекают линию соглашения, строят дома, возделывают землю и ловят нашу дичь. Если ваш король не может держать своих людей в том месте, где они должны жить, как он может возражать? Мы должны как-то защищать свою землю.

Птица совершил еле заметный успокаивающий жест, не глядя на брата, и Тихая Вода подчинился, не слишком, впрочем, охотно.

– Что ж, Убийца Медведей, ты передашь все это королю, так?

Джейми учтиво наклонил голову.

– Это моя работа. Я говорю от имени короля с тобой и передаю твои слова королю.

Птица задумчиво кивнул, затем махнул рукой, чтобы принесли еду и пиво, и разговор перешел на более нейтральные темы. Больше никаких переговоров на сегодня.

* * *

Было поздно, когда они покинули дом Чисквы и пошли в маленькую хижину для гостей. Он думал, что луна уже давно взошла, но ее нигде не было видно. Небо заполняли тяжелые облака, и запах дождя отчетливо чувствовался в неспокойном воздухе.

– Боже, – сказал Йен, зевая и спотыкаясь. – Моя задница уже уснула.

Джейми тоже зевнул, заразившись от племянника, но потом моргнул и засмеялся.

– Что ж, не трудись ее будить. Все остальное может к ней присоединиться.

Йен насмешливо фыркнул на это.

– Я не стал бы верить Птице, дядя Джейми, лишь потому что он назвал тебя забавным. Он просто пытается быть учтивым, понимаешь?

Джейми проигнорировал его реплику, бормоча благодарности на чероки девушке, которая привела их к месту, где они должны были ночевать. Она отдала ему маленькую корзину – наполненную, судя по запаху, сушеными яблоками и кукурузными лепешками, – затем ласково прошептала: «Доброй ночи, приятного сна», и растворилась во влажной неспокойной темноте.

Маленькая хижина казалась душноватой после прохладной ночной свежести, и он на мгновение остановился у порога, наслаждаясь шумом ветра в кронах, наблюдая, как он перебирает сосновые лапы, будто гигантская невидимая змея. Капли влаги упали на лицо, и он испытал глубокое удовлетворение от мысли, что сейчас будет дождь, но ему не придется проводить ночь на голой земле.

– Когда будешь сплетничать утром, порасспрашивай людей, Йен, – попросил Джейми, заглядывая внутрь. – Дай им понять, только ненавязчиво, что король будет рад узнать, что за ублюдки сжигают дома – так рад, что может даже расщедриться на парочку ружей в качестве награды. Они не скажут тебе, если это их проделки, – но если это другая банда, то могут и выдать.

Йен кивнул и снова начал зевать. Небольшой костер горел внутри каменного круга, дым от него утекал вверх через специальное отверстие в крыше. В свете костра в одной части хижины был виден небольшой настил, укрытый шкурами, еще одна куча одеял и меха лежала на полу.

– Бросим монетку, дядя Джейми? – предложил Йен, порывшись в поясной сумке и выудив оттуда потертый шиллинг. – Кто выиграет, тот и спит в постели. Выбирай.

– Решка, – сказал Джейми. Он опустил корзину и принялся расстегивать ремень на пледе. Теплый ворох ткани упал вокруг его ног, и он стряхнул с себя рубашку. Ткань измялась, запачкалась и сильно пахла его телом; слава богу, это была последняя из деревень. Еще одна ночь, самое большее две – и они могут ехать домой.

Йен выругался, поднимая монету.

– Как ты это делаешь? Каждую ночь ты говоришь «решка», и каждую ночь она выпадает!

– Ну, это твой шиллинг, Йен. Меня тут не в чем обвинить. – Он уселся на настил и с удовольствием потянулся. – Погляди-ка на нос Джорди.

Йен повертел шиллинг в пальцах, поднес его к костру, прищурился и выругался снова. Крохотное пятнышко пчелиного воска, такое тонкое, что и не заметишь, если не искать, украшало выдающийся аристократический нос Георга Третьего, короля Великобритании.

– Как оно туда попало? – Йен сузил глаза и посмотрел на дядю с подозрением, но Джейми только рассмеялся и лег.

– Помнишь, ты показывал малышу Джему, как крутить монетку? Он перевернул подсвечник и все перепачкал воском.

– О. – Йен сел, разглядывая монетку в своей руке, затем покачал головой, сковырнул воск ногтем и спрятал шиллинг.

– Спокойной ночи, дядя Джейми, – сказал он, со вздохом ныряя в меха на полу.

– Спокойной ночи, Йен.

До сих пор Джейми не обращал внимания на усталость, держа ее в узде, как Гидеона. Теперь же он отпустил поводья и дал ей унести себя прочь, позволив себе роскошь отдохнуть на удобной постели.

Макдональд, подумал он с некоторым цинизмом, был бы доволен. Джейми планировал наведаться только в две деревни чероки, ближайшие к линии соглашения. Там он хотел рассказать о своей новой должности, раздать скромные подарки – виски и табак – последний второпях был одолжен у Тома Кристи, которого тот, по счастью, приобрел целую бочку, когда ездил за семенами в Кросс-Крик, – и сообщить чероки, что новых даров они могут ожидать осенью, когда он предпримет поездку по более отдаленным деревням.

В обоих селениях его приняли очень радушно. Однако во втором, Пигтауне, оказалось несколько чужаков – молодых людей, пришедших с намерением найти себе жен. Они принадлежали к народу Снежной Птицы, отдельному племени чероки, чья деревня лежала выше в горах.

Один из молодых людей оказался племянником Птицы Поющей по Утрам – вождя Снежных Птиц. Он настойчиво убеждал Джейми отправиться вместе с ним и его спутниками в их родную деревню. Проведя срочную ревизию запасов виски и табака, Джейми согласился.

Их с Йеном как агентов Его Величества ожидал поистине королевский прием. До этого к Снежным Птицам не приходил ни один индейский агент. Они отнеслись к ним с величайшим почтением и быстрее других поняли, что за выгоды такое сотрудничество сулит им в будущем. Джейми к тому же увидел в Птице человека, с которыми можно вести дела.

Эта мысль заставила его вспомнить о Роджере Маке и новых арендаторах. Последние несколько дней у него просто не было времени, чтобы подумать об этом, однако он сомневался, что ему вообще стоит о чем-то тревожиться. На Роджера Мака можно было рассчитывать, хотя надтреснутый голос и делал его менее уверенным, чем он должен быть. Однако с ним были Кристи и Арч Баг…

Он закрыл глаза, и его накрыло блаженство забытья, мысли стали бессвязными.

Если провести здесь еще день, то, быть может, он успеет домой как раз к покосу. Сварит партию-другую пива до холодов. Заготовит мяса… Может, наконец, пришло время забить эту чертову белую свинью? Нет… это дьявольское отродье невероятно плодовито. У каких кабанов достает смелости спариваться с ней, сонно подумал он, и сжирает ли она их после? Дикие кабаны… копченые окорока, кровяная колбаса…

Он уже успел провалиться в сон, когда почувствовал чью-то руку у себя в паху. Вырванный из дремы, как лосось из стремнины, он схватил руку незнакомца и крепко сжал, чем вызвал у него тихое хихиканье.

Женские пальцы легонько заерзали у него в ладони, и другая рука без стеснения принялась за покинутые ими части тела. Первой связной мыслью оказалось то, что из девчушки вышел бы отличный пекарь, если она так же замешивает тесто. За этой мыслью последовали другие, примерно настолько же абсурдные, и он попытался поймать и вторую руку. Но она игриво ускользнула от него, начав вдруг легонько щипаться. Он попытался вежливо запротестовать на чероки, но вместо этого начал говорить какие-то случайные фразы на английском и гэльском, причем ни одна из них не была уместной в сложившейся ситуации. Первая рука продолжала высвобождаться из его хватки, как угорь. Не желая сломать пальцы, он на секунду выпустил их и успешно перехватил запястье.

– Йен, – прошипел Джейми в отчаянии. – Йен, ты тут? – Он не мог ни разглядеть племянника в кромешной темноте хижины, ни понять, спит ли он. Окон здесь не было, а от остывающих углей шло лишь слабое свечение.

– Йен!

Послышалось шуршание на полу, движение тел, потом он услышал, как чихнул Ролло.

– Что случилось, дядя? – Джейми говорил на гэльском, и Йен ответил на том же языке. Голос парня звучал спокойно, не было похоже, что он только что проснулся.

– Йен, у меня в постели женщина, – продолжил он на гэльском, пытаясь говорить так же спокойно.

– Их там две, дядя Джейми. – Очевидно, Йена забавляло происходящее, черт его побери. – Другая лежит у твоих ног, ждет своей очереди.

Эта информация заставила его потерять самообладание, и он почти выпустил пойманную руку.

– Две! За кого они меня принимают?

Девушка снова захихикала, наклонилась вперед и легонько укусила его за грудь.

– Господь!

– Нет, дядя Джейми, они точно не принимают тебя за него, – сказал Йен, явно сдерживая смех. – Они думают, что ты король. В определенном смысле. Ты его агент, и они оказывают почести Его Величеству, присылая тебе женщин, ай?

Вторая женщина откинула одеяло с его ноги и медленно гладила пальцем его стопы. Он боялся щекотки, и в обычном состоянии это бы его раздражало, но сейчас он был слишком занят первой женщиной, которая вынудила его играть в нелепую игру под условным названием «спрячь сосиску».

– Поговори с ними, Йен, – процедил он сквозь сжатые зубы, воюя одновременно по всем фронтам: яростно отбивая атаки свободной рукой, отрывая пальцы плененной руки от эротических ласк своего уха и брыкаясь в отчаянной попытке остановить вторую девушку в ее все более смелых притязаниях.

– Эм… что ты хочешь, чтобы я им сказал? – спросил Йен, переходя на английский. Его голос слегка дрожал.

– Скажи им, я польщен оказанной мне честью, но… – Дальнейшие дипломатические пассажи были прерваны внезапным вторжением чьего-то языка в его рот, пахнущий луком и пивом.

В самом разгаре последующей борьбы он краем глаза заметил, что Йен-таки потерял контроль и лежит на полу, сотрясаясь от безудержного смеха. Если прикончить сына, то это называется детоубийством, мрачно подумал он, а есть ли специальное слово для убийства племянника?

– Мадам! – сказал он наконец, не без усилия отрывая девушку от себя. Он взял ее за плечи и довольно резко откатил в сторону, так что она вскрикнула от удивления, а ее обнаженные ноги подлетели вверх. Боже, она что, голая?

Такой она и была. Они обе. Его глаза привыкли к слабому свечению от углей, и Джейми разглядел силуэт ее плеч, груди, круглых бедер. Он резко сел и начал стягивать к себе все меха и одеяла, сооружая нечто вроде редута.

– Уймитесь, вы обе! – строго сказал он на чероки. – Вы очень красивы, но я не могу разделить с вами ложе.

– Нет? – спросила одна озадаченно.

– Почему нет? – спросила другая.

– Ах… Потому что я дал обет, – ответил он, придумывая на ходу. – Я поклялся… поклялся… – Он искал подходящее слово, но ничего не шло на ум. К счастью, в этот момент вклинился Йен, тараторя на чероки так быстро, что Джейми не улавливал и половины.

– Ооо, – выдохнула одна из них, явно впечатленная. Джейми почувствовал ощутимое облегчение.

– Что, во имя Господа, ты им сказал?

– Я сказал, что во сне тебе явился Великий Дух, дядя, и сказал тебе, что ты не должен ложиться с женщиной, пока не принесешь ружья всем чероки.

– Пока я что?

– Ну, ничего лучше впопыхах я не придумал, дядя, – сказал Йен, защищаясь.

И хотя у него дыбом вставали волосы от подобного «обета», надо признать, что идея оказалась действенной. Женщины прижались друг к другу и благоговейно перешептывались, оставив идею соблазнить его.

– Что ж. Наверное, могло быть и хуже, – проворчал он. В конце концов, даже если Корона решит снабдить их оружием, индейцев чероки чертовски много.

– Не за что, дядя Джейми. – Йен старался говорить ровно, но, судя по всему, смех так и рвался наружу, в конце концов появившись в виде сдавленного фырканья.

– Что еще? – сказал Джейми раздраженно.

– Одна леди говорит, что разочарована, потому что ты очень неплохо… оснащен, дядя. А вторая настроена более философски. Она говорит, что они могли понести от тебя детей и младенцы были бы рыжими. – Голос племянника дрожал от смеха.

– И что не так с рыжими, бога ради?

– Точно не знаю, но, кажется, иметь таких младенцев не к добру, и они стараются этого избегать.

– Что ж, замечательно, – бросил Джейми, – угроза предотвращена. Теперь они могут пойти домой?

– Там дождь, дядя Джейми, – резонно заметил Йен.

Это была правда, ветер доносил до них шум дождя. Теперь же начался настоящий ливень, вода стучала по крыше и падала с шипением на угли через дымовое отверстие.

– Ты же не выгонишь их на улицу в такую погоду, правда? К тому же ты сказал, что не можешь с ними спать, – про то, что им нужно уйти, ничего не было.

Он прервался, чтобы узнать что-то у девушек, которые ответили ему с непоколебимой уверенностью. Джейми показалось, они с чем-то согласились. Поднявшись с грацией молодых журавлей, они забрались на его ложе в чем мать родила, поглаживая и касаясь его с нежным восторженным шепотом, – при этом, как и велено, избегая опасных частей, – вдавили его в меха и уютно устроились по обе стороны от него, прижавшись к его телу нагой теплой плотью.

Он открыл рот, потом закрыл его, не найдя, что сказать ни на одном известном ему языке. Он лежал на спине, напряженный, и тяжело дышал. Его пенис начал предательски пульсировать, явно намереваясь встать и терзать его всю ночь в отместку за такое пренебрежение его нуждами. Короткие захлебывающиеся звуки раздавались из кучи одеял на полу, перемежаясь истерическим иканьем. Джейми подумал, что с тех пор, как Йен вернулся, это первый раз, когда он слышит его искренний смех.

Моля Господа даровать ему стойкость духа, он сделал долгий медленный вдох и закрыл глаза, плотно прижав локти к бокам.