Текст книги "Нет тебя прекрасней"

Глава 4

Жасмин почувствовала, как дыхание ее участилось, а кончики пальцев онемели и в четвертый раз за последние двадцать минут она прошла мимо входа в отель «Ройялтон». Артуро решил провести собеседование с соискателями в лобби-баре этого весьма респектабельного отеля.

Боже, это просто нелепо! Всего-то и нужно, что войти, направиться в бар, поздороваться и быть собой. Нет-нет, собой быть как раз никак нельзя! Ей необходимо притвориться спокойным и смелым человеком. Она репетировала эту роль все последние дни, сначала с Кеном, потом с Эми. Надо показать себя человеком, которому Артуро захочет дать работу.

«Я должна это сделать, я смогу это сделать, я это сделаю… я сейчас в обморок упаду!»

Жасмин свернула на углу Сорок четвертой улицы и пошла по Шестой авеню. Пересекла Сорок пятую улицу и прошла по Пятой авеню. И вот она опять идет по Сорок четвертой улице. Отель находится посреди квартала, но его солидные двери, обрамленные романскими колоннами, видны издалека. Жасмин замедлила шаг. «Сейчас я обязана сделать над собой усилие и войти, иначе опоздаю на собеседование». С каждым шагом дышать становилось все труднее, а большая черная кожаная папка с ее рисунками и проектами стала ощутимо тяжелее.

– Жасмин Бернс? – Высокий голос ударил по ушам, и Жасмин застыла, словно застигнутая на месте преступления. Взметнулись полы белой норковой шубки, унизанные кольцами пальцы вцепились в плечи девушки и ярко накрашенные губы чмокнули воздух поблизости от ее правого уха. Запах дорогущих духов. Растерянная и дезориентированная, Жасмин попятилась назад. – Это я, Саманта! Сэм Оливия! – воскликнула женщина. – А ты тоже на собеседование к Артуро? Ой, я только что от него, он такой душка! Просто кукленок!

Жасмин испуганно схватилась за сумочку, куда сунула Кена (на счастье). Нет-нет, это просто дурацкая фраза, Саманта не может знать о ее кукле. Она потерла коленку, которая встретилась с папкой Саманты, и пробормотала:

– Привет, Сэм.

– Ой, наверное, у меня и шансов нет получить эту работу, если ты на нее претендуешь… – протянула Сэм, внимательно ее оглядывая. – Все знают, что ты лучшая. Хорошо, что я успела до тебя, а не после.

Жасмин поморщилась. Они с Самантой вместе учились в Нью-Йоркском, университете, но дружны никогда не были. Саманта умела пролезть везде и еще во время учебы участвовала в оформлении нескольких пьес на Бродвее. Правда, студенты шептались о связях ее папаши и о том, что девушка не останавливается перед тем, чтобы сделать минет нужному человеку. Но Жасмин не любила сплетен и считала, что не ее дело осуждать кого-то. Каждый пробивается, как может. Впрочем, сейчас она внимательно разглядела бывшую однокурсницу, отметила глубокий вырез, короткую юбку и нахмурилась. Нет, пожалуй, сейчас это как раз такой момент, когда для Жасмин важно обойти Саманту.

– Он просто очарователен, – закатывая глаза, говорила Сэм. – Итальянец! Этим все сказано! Ну, не стану тебя задерживать, беги, а то опоздаешь. Удачи, дорогуша!

Она подтолкнула подругу, и Жасмин влетела в холл отеля, едва дыша от ужаса и сладких духов, которыми безбожно благоухала Саманта.

«Чрезмерная застенчивость порождается ненормальным страхом перед вполне нормальными жизненными ситуациями. Контролируйте свои эмоции, или они возьмут над вами верх». Дурацкая цитата из очередной бесполезной книжки. «Представить себе, что Артуро голый. Обнаженный, как Кен. Не думать о том, что меня может стошнить на его роскошные замшевые ботинки».

Артуро сидел за столиком в дальнем углу бара и писал в большом желтом блокноте. Еще тогда, на вечеринке, перед позорным побегом в шкаф, Жасмин заметила, что он очень хорош собой, но сегодня Артуро показался еще более привлекательным. И подумать только, на нем костюм, чрезвычайно похожий на тот, что она сшила для Кена. «Я угадала, угадала… я молодец!» На этой положительной эмоции Жасмин сделала пару шагов и остановилась в нескольких метрах от столика, за которым сидел ее потенциальный работодатель. Ноги словно приросли к полу, и Жасмин никак не удавалось убедить их пройти еще немного. Словно ее ноги решили, что сделали все возможное. Судя по катастрофической нехватке кислорода, легкие тоже отказались функционировать. Только мысли бились в голове, одни и те же панические мысли: «Тебе здесь не место, сидела бы лучше дома, это будет унизительно, он посмеется над тобой, а потом вообще пожалеет, что пригласил тебя на собеседование, и вообще он, наверное, уже Саманту нанял. Может, она и обслужить его успела, с ее талантами ничего не стоит… Почему же здесь так жарко? Кондиционеры у них не работают, что ли? Или просто паника?»

И тут Жасмин поняла: сейчас ее охватит приступ панического страха, с которым она уже не справится. Сердце колотится как ненормальное, на лбу выступает холодный пот.

Последним усилием воли девушка подхватила свою папку с рисунками и рванулась к столику Артуро. Шаг, другой, третий – вот он, во всей красе, прямо перед ней, гений дизайна. Жасмин замерла, не в силах выдавить из себя ни слова. Папка выпала из онемевших пальцев, стукнулась о пол, и Артуро поднял голову, услышав звук.

– Здравствуйте! Садитесь, прошу вас.

Жасмин как завороженная смотрела в его карие глаза, красивые до невозможности, влажные, словно с поволокой. Однако удивительным образом, не отрывая глаз от лица Артуро, она успела заметить, что костюм его сшит из прекрасного итальянского шелка; Уж конечно, не сравнить с ее индийскими образцами, хотя те по-своему хороши…

– Меня зовут Артуро Мастриани, – продолжал дизайнер. «А мне сейчас будет плохо», – с отчаянием подумала Жасмин. Она попыталась, было заговорить, но не смогла.

Артуро с недоумением взирал на стоящую перед ним бледную девушку, и улыбка его медленно таяла, а брови удивленно поползли вверх.

«Здравствуйте, это мы – я и мой невроз». Еще одна попытка заговорить, и Жасмин поняла, что если только она разожмет губы, то ее вырвет прямо на этот роскошный костюм, который стоит никак не меньше двух тысяч долларов. Если это случится, то она станет хитом сезона – выпускница Нью-Йоркского университета уделала костюм самого Мастриани – об этом будут шептаться долго, хихикая и покачивая головами.

Тщательно следя за своими мышцами, Жасмин изобразила улыбку, пробормотала сквозь зубы «извините», развернулась и медленно пошла к выходу. Она ставила одну ногу перед другой, повторяя как заклинание: «Медленно! Тихо! Спокойно! Не бежать!» Она вышла из бара и, оказавшись в просторном холле, метнулась в самый темный угол, где стояли лаймовые деревья в кадках. Тело все же взбунтовалось, и приступ рвоты был такой силы, что Жасмин упала на колени.

«Пристрелите меня кто-нибудь, пожалуйста!»

Через минуту девушка поднялась и двинулась к выходу, преодолевая головокружение и дрожь в ногах. Она украдкой оглянулась, никто на нее не смотрел, никто не показывал пальцем. «Будем надеяться, что мое ужасное поведение осталось незамеченным». Она выскользнула из двери и пошла по улице. Жасмин пришла в себя только у входа в Центральный парк. И лишь тогда сообразила, что папка с рисунками осталась в баре.

– Рассказывай скорее! – Эми ворвалась в квартиру, увешанная пакетами с покупками. – Как все прошло? Рассказывай с подробностями, слышишь? Он тебя сразу нанял, едва увидел твои наброски.

– Да?

Жасмин вздохнула: Эми надела ее голубой шерстяной свитер, который обтянул ее пышные формы с таким трудом, что было непонятно, сможет ли он вернуться к первоначальной форме. Потом она осознала, что сестра потратила кучу денег на покупки, и ужаснулась: «Зачем я отдала ей все свои сбережения? Она никогда не вернет деньги Сесилии. Да и отдавать уже, наверное, нечего». Поджав губы, Жасмин опустила взгляд и опять принялась утюжить манжеты на брюках, то и дело, нажатием кнопки извергая из утюга облачко пара.

– Ты не пошла на собеседование? – спросила Эми.

– Не пошла. Просто решила, что мне это не нужно. Я, между прочим, прекрасно умею шить! И я собираюсь расширить мой бизнес. Вот, весь день составляла планы, даже прикинула, как будут выглядеть мои визитные карточки. Назову фирму «Шью для женщин».

– Что ж, все лучше, чем «Шью для женщин, потому что до смерти боюсь мужиков», – ехидно отозвалась Эми. – А вот, кстати, о мужиках – где Кен?

Жасмин посмотрела на полку с книгами: именно там Кен коротал свои свободные от психологических тренингов часы. Жасмин сунула его в сумку, уходя на собеседование, а потом… Один невольный взгляд в окно, и Эми все поняла.

– Ты убила Кена? – Она бросилась к окну и прижалась к стеклу, пытаясь разглядеть тротуар внизу. Потом выбежала из квартиры, рывком распахнув дверь. Жасмин пожала плечами, аккуратно сложила отутюженные брюки и взяла следующую пару. Шить на заказ, не выходя из дома, – что может быть лучше! Мирная профессия.

Вернулась Эми, неся перед собой перепачканного Кена.

– Нельзя убивать кукол, Жас, – упрекнула она. – Они ни в чем не виноваты. Ты иногда меня пугаешь.

Жасмин не отреагировала: она наглаживала брюки, то и дело, выпуская из утюга облачко пара, словно перед ней двигался по ткани ручной дракончик. «Я позвоню Смитам; извинюсь и скажу, что согласна принять заказ к их свадьбе. Еще надо будет попросить Сьюз и Дженн рассказать коллегам о замечательной портнихе, которая живет недалеко и берет вполне разумные деньги». И не нужны ей никакие театральные костюмы, никакие собеседования и прочие стрессовые ситуации.

– Ты умеешь гладить? – спросила она сестру.

– Нет. – Эми отряхнула Кена и теперь усаживала его обратно на полку.

– Жаль. Но тебе придется научиться. Ты мне должна, не забыла? – Жасмин протянула утюг сестре.

Эми приняла утюг неловко и с опаской, словно это было нечто непредсказуемое, потом с укором взглянула на сестру и ободрила:

– Это не последнее собеседование, сестричка.

– Последнее. Я решила, что больше ничего подобного в моей жизни не случится. Поэтому переходим к насущным нуждам. Нажимаешь эту кнопку, чтобы гладить с паром, иначе ты сожжешь ткань.

Жасмин показывала сестре, как управляться с утюгом, а сама думала о том, что Артуро, наверное, был озадачен ее поведением. А может, и рассержен. Вот интересно, о чем он подумал, когда заметил ее огромную черную папку, которая осталась лежать на полу в баре? Вдруг он предположил, что это бомба, и вызвал полицию и саперов? А вдруг им пришлось эвакуировать весь отель? А потом, потом они расстреляли ее папку, превратив эскизы в миллионы мелких клочков бумаги.

– Я смогу справиться с чем угодно, – заявила Эми, манипулируя утюгом и брюками.

С чем угодно, кроме пары штанов, подумала Жасмин, глядя, как сестра безуспешно пытается ровно сложить брючины.

– Знаешь, не стоит расстраиваться из-за этого Артуро. В конце концов, он итальянец, а все итальянцы боятся цыган и невероятно суеверны! Я могу ему погадать… чтобы он еще разок назначил тебе собеседование. Второй шанс – это не так плохо, а?

– Не забывай про пар, иначе испортишь брюки! – Жасмин протянула руку и сама нажала кнопку. – Господи, я и представить себе не могла, что ты не умеешь гладить! Как же ты обходишься?

– Да никак. Стираю и надеваю.

Жасмин поморщилась.

– Я могу рассказать Артуро что-нибудь о его истинной и единственной любви, – настаивала Эми.

– Пар. Кнопка. Снова. Молодец! И забудь про Артуро.

Жасмин расправила брюки на доске и показала, как именно нужно гладить. Руки ее двигались ловко, и она почти не думала о том, что делает. Работа успокаивала и дарила уверенность в себе.

– Я просто пытаюсь помочь, – сказала сестра, нажав кнопку и едва не уронив утюг, когда пар с шипением вырвался из отверстий.

– Забудь об Артуро. Я займусь швейным бизнесом и наверняка преуспею.

– Ты упряма как осел… – начала было Эми, но телефонный звонок не дал ей закончить очередной сестринский комплимент.

Жасмин потянулась к телефону. Вероятно, это начальница Сьюз. Она купила себе роскошное винтажное платье, которое собирается надеть в эти выходные на благотворительный бал, и лишь позавчера обнаружила, что платье существенно поедено молью. Потребуется тонкая работа и много сил, но и заплатит заказчица прилично.

Но Эми схватила трубку раньше, торопясь занять руки чем-то, кроме угрожающе шипящего утюга.

– Здравствуйте. Да… А кто это, позвольте узнать? – Глаза Эми округлились, и она переспросила, словно пробуя слова на вкус: – Артуро Мастриани? Вам нужна Жасмин Бернс? Конечно-конечно. – Она протянула трубку сестре.

Жасмин с ужасом уставилась на телефон. Несколько секунд Эми смотрела на нее с надеждой, потом пробормотала что-то нелестное и опять приложила трубку к уху.

– Здравствуйте, – произнесла она, слегка изменив голос. – Это Жасмин. Я слушаю.

Жасмин рухнула на диван. «Это здорово, что он позвонил… Нет, что я такое думаю? Это ужасно! Или все-таки здорово?» Она наблюдала за сестрой, пытаясь угадать, что именно говорит ей дизайнер.

– Честно сказать, именно на это я и рассчитывала, – сказала Эми, кивая. – Надо же, не думала, что вы угадаете! Ах, итальянцы – совершенно необыкновенные люди, я очень люблю итальянцев…

Жасмин заерзала, не в силах более терпеть неизвестность. Как жаль, что у нее нет второй трубки, но в такой маленькой квартире всегда хватало одного телефона… до сего момента!

– Ой, минутку, позвольте, я запишу. – Эми вопросительно уставилась на сестру. Та махнула рукой в сторону небольшого ящичка в столе, где держала бумагу и ручки. Эми записала что-то на бумажка, потом перебросила листок сестре.

«Сиддхартха, Шестая улица, четверг, 13.00», – прочла Жасмин.

Глава 5

Эми положила трубку и с сияющей улыбкой взглянула на сестру.

– Что случилось? – прошептала Жасмин.

– Ты получила работу.

Только теперь Жасмин поняла, что тело ее пребывало в застывшей, чертовски неудобной позе. И, кажется, она забыла дышать.

– Похоже, ему понравилась драматичность твоей презентации.

Жасмин приоткрыла рот и в недоумении уставилась на сестру. «Что именно понравилось мистеру Мастриани? – удивилась она. – То, как меня вырвало в кадку с несчастным лаймом? Или то, что я чуть не налетела на швейцара, торопясь покинуть отель?»

– Моей презентации? – переспросила она растерянно.

– Он решил, что ты нарочно это сделала! Оставила папку. – Эми всплеснула руками и тут же задела за горячий утюг. Зашипев от боли, она засунула палец в рот.

– Ну же! Рассказывай! – потребовала Жасмин.

– Он сказал, что презентация была «полна драматизма и отсутствие слов лишь подчеркнуло важность момента и то, что человек, способный разыграть такую сцену, тонко чувствует театр и его дух». То есть просто не может не быть принятым на работу в качестве дизайнера театральных костюмов. Если перевести всю эту чушь на английский – то ты забила мяч, дорогуша! Страйк! Бинго! – Ухмыляясь, Эми сунула обожженный палец обратно в рот. Но она не могла молчать и опять принялась пересказывать разговор с Артуро, размахивая рукой, чтобы воздух облегчил боль. – Он решил, что ты вся такая деловая и смогла доказать, что и слова не нужны, если ты мастер. «Вы дали мне понять, что вы – это ваши работы! И я смог оценить их по достоинству!» Господи, чушь, какая! Вот бы мне добраться до этого сентиментального зайчика.

Жасмин сидела молча, прислушиваясь к своим ощущениям. В животе поселилось странное чувство… может, это счастье? Радость? Нет, чувство было больше, круглее, полнее… более синего цвета.

Синий цвет? Жасмин закрыла глаза, и ее словно подхватили волны немыслимой волшебной синевы – как будто она качалась в складках богатого китайского шелка – синего, с едва заметным оттенком пурпура, который придает цвету благородство и загадочность. Волны цвета заставляли ее душу петь, и это волшебное ощущение длилось и длилось… Лишь один раз она видела подобный цвет, лишь единожды ее окутывали волны, столь насыщенные и сказочно прекрасные. Это было в момент окончания университета, и называлось чувство – успех.

– Он сказал, что твоя работа ему понравилась… нет, я сейчас это вспомню, такие напыщенные слова: «исторически верно, умно, стильно, ярко и выразительно»! Вот!

Жасмин улыбалась, купаясь в васильковых волнах удачи. Она получила работу! Не совсем обычным способом, но какая разница? Она принята! Надо бы рассказать Саманте. «Не помогло ей умение работать языком, ну что ж, в другой раз… может, я смогу замолвить за нее словечко, если откроется еще какая-нибудь вакансия».

Эми, позабыв про утюг, упала на кровать, демонстрируя изнеможение, и пожаловалась:

– Просто удивительно, как нелегко запомнить все точно! Мой дух никогда не отличался болтливостью: два-три слова, имя – и все. А тут сплошной поток пышных речей, да еще с итальянской экспрессией!

Жасмин распахнула глаза и вынырнула из своих пурпурно-синих грез.

– Ты должна вспомнить все-все слова! – воскликнула она. – Все до единого!

– Ну вот еще! Есть мне время вспоминать всякие глупости! И вообще – мне нужно гладить, ты не забыла?

Секунду они просто молча улыбались друг другу, потом вскочили и замерли в объятии посреди комнаты. Эми обладала большей физической силой, и ее, как всегда, распирали эмоции. Она чуть не задушила младшую сестру, и, высвободившись из ее крепких рук, Жасмин жадно глотала воздух. И вдруг она заметила, что в приступе энтузиазма и восторга кто-то из них свалил утюг. Быстро ликвидировав возможность пожара и порчи брюк, Жасмин отошла к окну. «А вот интересно, есть ли у меня ткань, которая соответствует цвету моей радости? Надо будет посмотреть вон в той коробке».

– Он сказал, что проект, над которым он работает сейчас, требует конфиденциальности и о нем категорически нельзя никому рассказывать.

– Я готова слушать. – Жасмин подхватила с полки Кена и, сев на кровать, прикрыла ему уши ладонями.

– Да ладно, думаю, мы можем ему доверять, – торжественно объявила Эми. – Ведь именно этому парню и завиральным идеям из очередной книжки ты обязана своей работой. Так что поблагодари мистера Кена как следует.

Жасмин опустила руки, улыбаясь. Она вспомнила – у нее есть синяя ткань с фиолетовым оттенком или даже с пурпурным. Третья коробка, четвертая стопка, почти в самом низу. Она купила ее на распродаже в Коннектикуте два года назад.

– Он сказал, что ты должна встретиться с ним и его помощником в ресторане «Сиддхарта» на Шестой улице, чтобы обсудить этот проект.

– А он объяснил, что это будет? – Жасмин столкнула Кена на кровать и, вскочив, принялась передвигать коробки.

– Сказал только, что никому нельзя рассказывать про работу и про встречу.

– Странно, спрятаться в каком-то индийском ресторане после дня, проведенного, у всех на виду в лобби-баре отеля «Ройялтон», посреди квартала, где тусуется вся театральная публика! – Она уже нашла нужную коробку и теперь перебирала отрезы, отыскивая нужный.

Вот он! Четыре ярда русского шелкового бархата необыкновенного оттенка и еще лоскуток в качестве образца. Жасмин погладила ткань.

– М-да, похоже, этот Артуро о тебе прекрасного мнения, – протянула Эми, и на лице ее появилась тревога. – Но ты сможешь пойти туда?

Вторая попытка! Многим ли предоставляется такой шанс? Жасмин взяла образец ткани и села на диван. Подхватила с пола Кена, приложила лоскуток к кукле и с сожалением обнаружила, что он совершенно не подходит к его глазам. Глазки пластмассового человечка были светлыми, тона беззаботной голубизны, и глубокий васильковый оттенок бархата совсем не шел к ним. Впрочем, можно сшить из этого лоскутка рубашечку, и получится не так плохо.

Нет, пожалуй, незачем шить ему рубашку. И вообще, ей не нужна эта кукла. Жасмин аккуратно сложила лоскуток и убрала в карман – отныне он станет ее счастливым талисманом.

– Я смогу, – уверенно сказала она. – Раз моя сестра и муж Барби на моей стороне – я готова на все!

Джош сидел в маленьком и тесном индийском ресторанчике, где даже в середине дня царил полумрак. Все освещение состояло из небольших гирлянд рождественских лампочек, свисающих с потолка и кое-где со стен. Впрочем, Джош все равно не снимал темные очки. Он решил расставаться с этим незаменимым предметом маскировки лишь на время сна. Иначе он рискует быть узнанным, как чуть не случилось вчера.

Джош ждал Артуро и даже ругался про себя на опоздание дизайнера, но на самом деле совершенно не сердился. Они подружились с Мастриани шестнадцать лет назад, когда шестнадцатилетний Джош снимался в своем первом фильме. Арти тогда было двадцать шесть.

Джош прекрасно успел изучить взбалмошный характер приятеля и не раз наблюдал за его экстравагантными выходками и неожиданными эскападами. Вот только Артуро никогда не позволял своим порывам вмешиваться в бизнес. До сего дня.

Джош нетерпеливо поглядывал на дверь. Ресторанчик был почти пуст, если не считать компании молодых людей в майках с символикой Колумбийского университета, которые тянули в углу свое пиво.

Вздохнув и еще раз, с досадой оглядев плотно закрытую дверь, Джош спустил очки на кончик носа и принялся перечитывать вырезку из «Нью-Йорк пост», которую Мо прислала ему по факсу сегодня утром.

Статья называлась «Филантроп, любитель пастрами, объявляется снова! Официантка получила 10 000 долларов чаевых!». Черт, надо быть осторожнее и сосредоточиться на чем-то одном: или ставить пьесу в обстановке полной секретности, или помогать людям. Но тогда все скоро и неминуемо узнают, что мистер Тоби объявился в Нью-Йорке. Совместить жизнь инкогнито с благотворительностью вряд ли получится.

«Счастливая официантка, получившая десять тысяч долларов в качестве чаевых, рассказала нашему корреспонденту, что человек, проявивший такую неслыханную щедрость, был весьма похож на актера Джоша Тоби, которого журнал «Пипл» назвал самым сексапильным мужчиной планеты. На кредитной карточке «Американ экспресс», которой расплатился даритель, девушка прочла имя Дж. Тоби. Однако Морин Рейкрофт, агент по связям с общественностью актера Джоша Тоби, уверяет, что его нет в Нью-Йорке.

Он работает над следующим фильмом про героического Митча Тэнка и проводит натурные съемки в Афганистане, утверждает мисс Рейкрофт. Пресс-служба актера распространила по агентствам новостей пресс-релиз, в котором высказывается предположение, что кто-то может использовать имя знаменитого актера в своих целях, однако нет никаких теорий о том, для чего кому-то понадобился такой сложный ход. Официальные лица из офиса «Американ экспресс» от комментариев воздерживаются». «Ну хоть у этих хватило мозгов промолчать», – подумал Джош и вернулся к чтению. «Дама по имени Уэнди Страуб, оказавшаяся свидетельницей упомянутого инцидента, заявила нашему корреспонденту, что она уверена – неизвестный филантроп не кто иной, как актер Джош Тоби. «А кто еще может так ошибиться в математике, кроме актера, играющего дуболомов?» – заявила мисс Страуб».

Джош покачал головой и сделал глубокий вдох, чтобы не позволить гневу, обиде или другим негативным чувствам войти в него. Он вытащил книгу с очерками о литературе и попытался читать, но в помещении было слишком темно и мелкий шрифт сливался и казался совсем неразборчивым.

В ресторанчик вошла женщина, постояла секунду у двери и выскочила обратно. Джош ощутил необъяснимый порыв догнать незнакомку и пригласить пообедать с ним. «Я смогу помочь, какая бы беда вас ни настигла», – скажет он ей.

Джош покачал головой, подавляя нелепый порыв. Он пришел сюда не для того, чтобы помогать другим, а чтобы кто-то помог ему самому. К тому же Мо устроила ему форменную головомойку за эту историю с чаевыми. Конечно, ему неприятно выслушивать ее упреки, но определенная доля истины в словах агента по связям с общественностью есть. Если он не будет вести себя осторожно, ему никогда не удастся воплотить свой проект – поставить «Ромео и Джульетту» втайне ото всех. Вздохнув, Джош напряг зрение и сконцентрировался на книге: «Ромео и Джульетта воплощают существующий с древнейших времен разлад между духовным и телесным началом человека… желание превосходит средства, имеющиеся для его выражения…»

Он захлопнул книжку. Чушь это! Ромео и Джульетта были любовниками, вот и все. Обстоятельства сложились против них, но основной смысл пьесы – любовь. К чему все усложнять? Есть просто любовь и желание мужчины и женщины.

«Или я ошибаюсь, – размышлял Джош. – Может, я чего-то не понимаю? Вдруг я просто слишком глуп для того, чтобы увидеть большее?» Джош ощутил знакомое и чертовски неприятное чувство: тело застыло, и он словно замерз, почти до неподвижности. Это пришел страх, страх выставить себя полным идиотом на сцене и оказаться никудышным театральным актером. Там ведь не будет никаких спецэффектов. И дублей тоже не будет. Зачем он вообще все это затеял?

Он снова открыл книгу и с надеждой уставился на строчки. Этот томик подарила ему мама на его двадцатый день рождения, но прежде у него все не находилось времени поинтересоваться, о чем же там речь. И вот теперь у него есть три недели. Три недели, чтобы понять, о чем же, черт возьми, Шекспир написал ту пьесу? А потом начнутся репетиции, и нужно будет воплощать в жизнь свою концепцию, свое понимание главного героя и того, что им движет. Он должен, просто обязан вытянуть эту роль, доказать всем, что он не просто смазливый и хорошо сложенный парень, чье место в боевике с минимумом слов и максимумом спецэффектов.

Джош ощутил огромное облегчение, когда дверь, наконец, распахнулась, и в ресторанчике появился Артуро. Он заметил приятеля и протиснулся к нему меж столиков.

– Прости, знаю, я опоздал, но я ходил к мадам Руссо, и в этот раз ей потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы прочесть карты. Таро вообще не отличается определенностью, но сегодня все было как-то особенно туманно…

Джош смотрел на друга, и внутренний холод, сковывавший его тело, отступав. Он так обрадовался сегодня приходу Артуро, словно тот спас его от какой-то опасности, хотя, может, друг просто разбил лед одиночества, в котором Джош едва не превратился в статую. Он даже не обиделся, что Артуро опоздал на встречу из-за сеанса гадания. Сам Джош считает подобные суеверия глупыми, но приятель в это верит, так что пусть получает удовольствие.

– Ты нашел нужного нам человека? – спросил он.

– Да… ну, то есть я так думаю. А знаешь, мадам Руссо сказала, что мне предстоит путешествие.

– Что значит «я так думаю»? Я поручил тебе найти помощника, человека, который занялся бы костюмами и прочим… Надежного человека!

– Спокойнее, дружище! Я думаю, она то, что нам надо. Я впервые вижу человека с таким феноменальным, почти сверхъестественным чувством цвета. Просто удивительно, что она была свободна. Такие люди обычно просто нарасхват.

– Арти, какого черта ты выбрал женщину? Почти все дизайнеры костюмов – геи. Нельзя было раздобыть такого? Клео и так зла на меня за то, что я смылся из Афганистана, а теперь, если рядом объявится какая-нибудь женщина, она меня со свету сживет.

– А ты не думай о Жасмин как о женщине, думай о ней как о гении. Она подберет костюмы и грим так, что ты останешься неузнанным во время репетиций. Видишь ли, темных очков явно недостаточно. Даже если ты наденешь еще и шляпу.

Джош ухмыльнулся и пожал плечами, сдаваясь. Хорошо, когда можно довериться другу.

– Она же будет твоим костюмером во время репетиций и самого спектакля – так мы сократим круг лиц, имеющих доступ к твоему телу, а значит, и круг тех, кто сумеет это тело опознать.

– И где это твое чудо?

– Понятия не имею. – Артуро с интересом изучал меню.

Джошу не удавалось сохранять столь олимпийское спокойствие. Его друг-дизайнер живет ощущениями и эмоциями. Они сослужили ему хорошую службу, вознеся вверх по карьерной лестнице и приведя к успеху. Однако Джош привык полагаться на упорный труд… и высококлассного агента по связям с общественностью.

Джош поймал себя на том, что покачивает ногой и ерзает на месте. Сегодня рано утром он совершил многомильную пробежку, но сидеть и ровным счетом ничего не делать было непривычно. Пожалуй, он готов побегать вокруг ресторанчика, чтобы растратить накопившуюся энергию.

Подошел официант, и Артуро заказал хлеб, чатни, карри и еще какие-то закуски.

И вдруг Джош заметил ту молодую женщину в черном. Она опять вошла в ресторанчик и остановилась у входа. Вся ее точеная фигурка выражала напряжение, спина застыла. Джош подумал, что она мила, и даже стройность ее производит приятное впечатление – не то, что у каких-то голливудских старлеток, которые морят себя диетами. Черные волосы длиной до плеч были необычно глубокого черного цвета. Глаза скрывались за темными очками.

«Какая красивая женщина, – мечтательно подумал Джош. – Я давно не видел никого столь совершенного, столь изысканного. Минуточку! У меня есть договоренность с Клео Чен. Она моя подруга – и мы заключили своего рода договор. Я и так не раз подводил ее – взять хоть тот обед с Анджелиной Джоли. И вот опять я заглядываюсь на постороннюю девушку», – с сожалением подумал Джош. Однако глаза его ни на миг не отрывались от фигурки, застывшей в дверях. Он никак не мог понять, откуда взялось странное чувство, что он знаком с этой женщиной, более того – что он знает ее всю жизнь.

Словно… словно этому суждено случиться, и он давно ждал этой встречи – в безумном ресторанчике, где в октябре висят рождественские гирлянды и днем темно, словно за окнами уже опустилась ночь.

Артуро сидел ко входу спиной, а потому девушку не видел и продолжал болтать о всяких пустяках: что-то о своей любимой собаке, предсказаниях мадам Руссо и прочей чепухе. На секунду в душе Джоша вспыхнула надежда, что это и есть та самая девушка, про которую говорил Артуро и которая должна быть дизайнером и костюмером. Но он тут же одернул себя. Это невозможно. Уж дизайнеров и костюмеров он за свою актерскую жизнь навидался достаточно, и все они тяготели к пышности и ярким цветам. Эта женщина выглядит сдержанной и удивительно закрытой. Ему казалось, что она перемещается в некоем персональном пространстве, и было ясно, что доступ в это пространство запрещен практически всем и каждому. И Джош вдруг понял, что именно там, в этом пространстве, он сможет почувствовать себя спокойным и не одиноким.

Артуро наконец заметил, что приятель сидит с приоткрытым ртом и не слышит ни одного слова из его содержательного рассказа. Проследив взгляд Джоша, он обернулся и вскочил. Шаг – и он оказался перед девушкой.

– Жасмин Бернс! Артуро Мастриани! Рад видеть вас снова.

Девушка уставилась на его протянутую руку, но не пошевелилась. С губ слетело едва слышное «да».

Артуро убрал руку и сказал:

– Ну что ж, садитесь, прошу вас. Этот проект, о котором я хотел с вами поговорить, ну, сейчас мы до него дойдем. Присядьте, пожалуйста.