Текст книги "Сентябрьское утро"

Глава 5

Она уперлась взглядом в это чужое, незнакомое лицо, не в силах вымолвить ни слова.

– Блейк, ты не посмеешь… – с ужасом выдохнула она.

Он шевельнулся, и его большое, теплое тело придавило ее к двери. Она чувствовала, как его твердые властные бедра прижались к ней, металлическая пряжка его пояса царапала ей живот. Слышалось только шуршание материи о материю, когда его руки схватили ее обнаженные плечи и она перестала вырываться.

– Значит, не посмею? – хрипло произнес он, переводя взгляд на ее дрожащие губы.

Близость этого смуглого хищного лица лишила ее воли, она лишь беспомощно смотрела на него снизу вверх, а он вдруг безжалостно сдавил ртом ее мягкие губы, так что голова ее бессильно откинулась назад.

Она стиснула рот и задрожала всем телом в страхе перед тем, чего требовал от нее Блейк. Она напряглась, инстинктивно сопротивляясь подчиняющей властности его губ, а они все ввинчивались, впивались, не отпускали… Он прищемил зубами ее нижнюю губу, и укус причинил ей боль.

У нее вырвался мучительный стон, когда она уступила этому безжалостному напору. Ее прежний опыт общения с мужчинами не предвещал ничего подобного. Она не была готова к зрелой страсти, которую чувствовала в Блейке, и ее реакцией была взрывная смесь страха и потрясения. Она была оскорблена. И оскорбил ее не какой-нибудь мальчишка-ровесник. А Блейк.

Блейк, который учил ее ездить верхом. Блейк, который провожал их, ее и Нэн, на спортивные занятия и брал с собой на футбольные матчи. Блейк, которому она доверяла свои секреты, ее опекун и защитник. А теперь…

Он резко отпрянул, глядя на ее израненные, вспухшие губы, обиженные глаза, пылавшие жаром щеки и рассыпавшиеся в беспорядке волосы.

– Ты… делаешь мне больно, – запинаясь, вымолвила она. Ее пальцы нервно поправляли прическу, в глазах стояли слезы.

Его лицо словно окаменело, дыхание было жестким и неровным, в глазах отражалась бездна неутоленного желания.

– Вот что получается, когда обнажаешь перед мужчиной прелестное молодое тело, – отрезал он. – Я тебя предупреждал, а ты продолжаешь играть с огнем. Что ж, может быть, на этот раз я был более убедителен.

Она подавила рыдание, и этот тихий звук, казалось, растрогал его. Его взгляд смягчился, немного, совсем чуть-чуть.

– Пусти меня, Блейк, – взмолилась она срывающимся шепотом. – Клянусь, я надену власяницу и посыплю голову пеплом!

Его густые брови сошлись, он выпустил ее руки и уперся своими руками в дверь по обеим сторонам ее лица, немного ослабив давление своего мощного торса и бедер.

– Боишься? – спросил он глубоким ленивым голосом.

Она проглотила ком в горле и кивнула, не в силах отвести взгляда.

Он снова поглядел на ее вспухшие искусанные губы и снова придавил ее всем телом. Его язык снова прижался к ее губам, но на этот раз касание было нежным, целительным, дразнящим, и она снова поддалась, но на этот раз без муки.

Он немного отстранился и перехватил ее взгляд. Он прочел в нем удивление и смятение. Она смотрела на него в упор и чувствовала, что ей нечем дышать. Ее сердце бешено колотилось. Впечатление было слишком сильным. Ей вдруг захотелось снова притянуть к себе его темную голову, снова ощутить вкус этих губ на своих губах, поцеловать его жадно, сильно, чтобы он снова, как только что, сдавил, стиснул, сжал ее тело. Но на этот раз в ней не было страха.

Его челюсти сомкнулись. Казалось, в глазах загорается и гаснет свет. И внезапно она поняла, что он больше не удерживает ее. Он оттолкнул ее и направился к бару. Налил себе еще один стакан виски, потом – после достаточно длительного колебания – взял коньячную рюмку, решительным движением плеснул в нее бренди и, вернувшись к двери, где она так и стояла, будто примерзнув, вложил в ее руку.

Не говоря ни слова, он схватил ее за свободную руку и повел обратно, к своему столу. Опираясь спиной о край стола, так что она очутилась прямо перед ним, он смотрел, как она нервно, маленькими глотками отхлебывает огненную янтарную жидкость.

Выпив залпом виски, он отставил в сторону сначала свой стакан, потом ее рюмку. Протянул руки, взял ее за талию и мягко привлек к себе. Он долго молча всматривался в ее раскрасневшееся лицо, и это молчание рождало хмель новых желаний.

– Не терзайся, – сказал он, и в его тоне ей послышались отзвуки ее детства. Ласковый голос Блейка, приносящий утешение в момент, когда рушился ее мир. – Приемы могут быть разные, а это был лишь один аргумент. Все прошло.

Кэтрин притворилась равнодушной, и, хотя она все еще дрожала всем телом, напряжение несколько улеглось.

– Это не очень-то похоже на извинение, – сказала она, робко взглянув на него. Бровь поползла вверх.

– Я не собираюсь извиняться. Вы сами напросились на это, мисс Кэтрин, и вам это известно.

Она покаянно вздохнула, не в силах оторвать взгляда от мощных линий его груди.

– Я знаю. Я не хотела говорить того, что сказала.

– Все, что тебе надо помнить, невинная моя девочка, – снисходительно заметил он, – сводится к тому, что словесная перепалка поднимает у мужчин давление. Сама того не сознавая, ты можешь спровоцировать их.

Он ласково встряхнул ее:

– Ты меня слушаешь?

– Да. – Она подняла на него полный любопытства взгляд. – Ты… Я не думала, что ты… – Она запнулась, не умея подыскать нужные слова.

– Мы не кровные родственники, так что ты не защищена от меня, Кэт, – тихо и сдержанно произнес он. – Я не слабоумный старец и на женщину в откровенно соблазнительном туалете реагирую как нормальный мужчина. Филлип с таким же успехом мог бы потерять голову, – хрипло добавил он.

Она услышала биение своего сердца и затаила дыхание.

– И все-таки… – прошептала она, – я думаю, он вел бы себя вежливо.

Он не возразил. Его большая теплая рука приподняла ее лицо и приблизила к глазам.

– Одно из многих различий между мной и Филлипом, моя юная Кэт, – сказал он, – заключается в том, что я любовник не вежливый. Я люблю, когда мои женщины… хорошо вымуштрованы.

На ее щеках выступили красные пятна.

– Им положена награда за верную службу? – дерзко спросила она и с лукавой улыбкой коснулась указательным пальцем своей раненой губы.

Углы его рта приподнялись, в глазах заплясали искры. Словно между ними никогда не происходила бурная сцена, когда они оба чуть не потеряли голову.

– По-разному, моя прелесть, – назидательно произнес он. – Некоторые женщины предпочитают обмен любезностями.

Кэтрин глубоко заглянула ему в глаза. Это становится интересным, изумленно подумала она.

– Женщины… кусают мужчин? – спросила она шепотом, словно эта тема была не для ее чувствительных ушей.

– Да, – ответил он, тоже шепотом. – И царапаются, и кричат, как русалки.

– Я не имела в виду тогда, – сказала она. – Я имела в виду, когда… ох, не обращай внимания, ты просто смеешься надо мной. Я спрошу Филлипа.

Он усмехнулся.

– Ты действительно думаешь, что он когда-нибудь в жизни испытывал подобные желания? – спросил он.

Она пожала плечами:

– Не знаю.

– Мужчины бывают разные, – напомнил он, снова взглянув на ее рот. – Бедняжка, я сделал тебе больно, да?

Она отвернулась, и он разжал руки, чтобы освободить ее.

– Хорошо, – пробурчала она. – Как ты сказал, я сама напросилась. Ты очень… искушенный.

– А ты очаровательное невинное создание, – парировал он. – Я не хотел быть грубым с тобой, Кэт, но должна же ты понимать, на что толкаешь мужчин, появляясь в таких нарядах.

– Я не знала, что ты всерьез, – вздохнула она.

– Теперь знаешь.

– Теперь знаю, – согласилась она. Резко повернулась и пошла прочь, чуть не разбив бесценную фарфоровую вазу Мод, подвернувшуюся на ее пути. – Я верну в магазин все платья, которые купила, если еще не поздно.

– Не будь смешной, Кэт, – сердито бросил он ей вдогонку. – Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Я не желаю видеть тебя в платьях с вырезом до пупа, вот и все. Ты еще слишком ребенок, чтобы понимать, чему ты себя подвергаешь.

У двери она обернулась к нему с таким достоинством, что ее поведение одобрила бы сама мадемуазель Девре.

– Я уже не ребенок, Блейк, – пояснила она ему. – Не правда ли?

Он отвернулся, опустил голову, негнущимися пальцами зажег сигарету:

– Когда приезжает этот писатель? Она нервно сглотнула:

– Завтра утром.

Он подошел к окну, отодвинул гардину, посмотрел наружу. Она видела только его широкую спину и вдруг помимо воли вспомнила, каким теплым и блаженным было прикосновение его ладоней.

– Ты опять хочешь заставить меня отменить приглашение? – спросила она, желая испытать его. Она рисковала, но что-то дьявольски восхитительное было в пронзившей ее судороге страха.

Он долго смотрел на нее из другого угла комнаты, прежде чем ответить.

– В конце концов, я не собираюсь терпеть под моей крышей, чтобы ты заводила с ним шашни, – пренебрежительно произнес он. – А он уж постарается соблазнить тебя, судя по тому, что я видел сегодня вечером.

Ее глаза сверкнули гневом.

– Это ты так думаешь! – парировала она. Он только рассмеялся мягким, чувственным смехом.

– Прежде чем ты бросишься вон из комнаты, демонстрируя свои необузданные притязания на право обнажать грудь, имей в виду, что я не пытался совратить тебя. Тебе пора бы заметить, что сексуально озабоченные подростки не в моем вкусе. Не то чтобы ты подходила под эту категорию, – добавил он с издевательской улыбкой. – Ты еще слишком зеленая, слишком робкая для женщины, которой исполнился двадцать один год.

Этот удар был даже болезненней, чем сокрушительное признание, что подростки не в его вкусе.

– Ларри так не думает, – заявила она. Он поднес сигарету к своим твердым губам, глаза его смеялись.

– Будь у меня такой же скромный опыт, как у него, я бы, пожалуй, согласился с ним.

Эти слова пробудили в ней какое-то смутное подозрение.

– А откуда тебе известно, какой у него опыт?

Он долго упорно молчал, пристально глядя на нее.

– Неужели ты думаешь, что я отпустил бы тебя на Крит с ним и его пустоголовой сестрицей, если бы не проверил их вдоль и поперек?

Ее лицо запылало.

– Ты что, не доверяешь мне, да?

– Напротив, тебе я доверяю. Но я не доверяю мужчинам, – отрезал он.

– Ты не имеешь права распоряжаться мной! – закричала она. Его невозмутимая категоричность привела ее в бешенство.

– Шла бы ты лучше спать, пока я опять не потерял терпение, – взорвался он.

– С удовольствием, – ответила она. И вышла, не пожелав ему доброй ночи, а потом лежала без сна чуть ли не до утра, злясь на него. Заснув под утро, она видела во сне Блейка.

Ее разбудили раскаты грома и шум дождя, и ей представилось, что она лежит в его сильных объятиях, а его пылающие губы обжигают ее обнаженную кожу. Это было так ошеломительно, что она опоздала к завтраку. Она боялась, что, увидев Блейка, выдаст себя. Но ее опасения оказались напрасными: Блейк уже уехал в офис, так что, спустившись к завтраку, Кэтрин оказалась за столом один на один с Вивиен.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась Вивиен. Ее светлые волосы и тонкие черты лица удачно подчеркивала желтая, как масло, блуза и такого же цвета юбка. Она выглядела стройной и потрясающе элегантной. Кэтрин явилась к завтраку в джинсах и белой водолазке. Вивиен не одобрила этого демарша. – Вы пренебрегаете модой, не правда ли? – спросила она.

– Я же у себя дома, – ответила Кэтрин, подливая сливки в свою дымящуюся чашку кофе.

Тем временем миссис Джонсон успела несколько раз слетать в кухню и обратно, каждый раз добавляя какое-нибудь блюдо к великолепному завтраку.

Увидев, как она сыплет в кофе две чайные ложки сахара, Вивиен рассмеялась:

– Вы не считаете калорий, правда?

– Мне это ни к чему, – констатировала Кэтрин, стараясь не выдать своего беспокойства: куда подевались Мод, и Филлип, и Дик Лидс?

Вивиен наблюдала, как она подносит к губам чашку с кофе. Ее острые глаза вспыхнули при виде слегка припухшей нижней губы Кэтрин; сегодня утром губу слегка саднило, и эта боль напоминала о потрясшей ее близости Блейка.

Сосредоточив взгляд на своей тарелке и поклевывая яичницу, Вивиен светски произнесла:

– Вчера вечером вы с Блейком засиделись допоздна.

– Нам… нам надо было кое-что обсудить, – пробормотала Кэтрин, с ненавистью припоминая, как он вернулся, чтобы измучить ее своей мстительностью. Он предстал перед ней новым, совсем другим человеком, и она вовсе не была уверена, что желала этого. Теперь она боялась его больше, чем всегда: внезапный блаженный страх заставлял бешено колотиться ее сердце при одной мысли о его губах, впившихся в ее губы. А что, если бы он не был в таком гневе… Ей не хотелось думать об этом.

– Сегодня утром, – заметила Вивиен, исподтишка взглянув на яичницу с ветчиной в тарелке Кэтрин, – вы прозевали Блейка. Когда опасность миновала, он специально попросил меня спуститься к завтраку, чтобы составить вам компанию.

– Очень мило, – прозвучал невразумительный ответ.

Кэтрин опустила голову и не видела злобной улыбки, скривившей тонкие губы Вивиен.

– Он ужасно торопился уйти, прежде чем вы спуститесь вниз, – тихо продолжала блондинка ледяным тоном. – Я думаю, он опасался, что вы можете ложно истолковать то, что произошло вчера.

Вилка выскользнула из пальцев Кэтрин и громко звякнула о фарфоровую тарелку.

– Что… что вы сказали? – пролепетала она. – Он рассказал вам? – Она не верила своим ушам. Вивиен казалась абсолютно невозмутимой.

– Разумеется, милочка, – ответила она. – Он терзался сожалениями, и я просто дала ему выговориться. Конечно, это из-за платья. Блейк слишком мужчина, чтобы колебаться при виде полуголой женщины.

– Я вовсе не была…

– Он знает толк в любовных делах, не правда ли? – спросила Вивиен с заговорщической улыбкой. – Он восхитительный любовник: такой возбудимый и такой изощренный…

Лицо Кэтрин стало цвета красной капусты. Она тянула свой кофе, не замечая, что обжигает себе губы.

– Вы поняли, что это не должно повториться? – мягко спросила гостья, посылая Кэтрин холодную улыбку из-за фарфоровой чашки. – Я отлично понимаю, почему Блейк не стал объяснять вам истинную причину нашего с отцом приезда, но… – Она сделала многозначительную паузу.

Кэтрин глядела на нее в упор, чувствуя, что ее маленький мир разбивается вдребезги. Как будто ее живой закапывали в землю. Она чуть не задохнулась от внезапного приступа удушья.

– Вы хотите сказать…

– Раз Блейк ничего вам не сказал, то и я не могу этого сделать, – доверительно произнесла Вивиен. – Он не хотел сразу объявлять о помолвке. Пока его семья не познакомится со мной поближе.

Кэтрин не могла выдавить из себя ни слова. Значит, вот оно что! Блейк наконец решил жениться, и эта белобрысая хищница собирается уволочь его. А ей-то вчера вечером померещилось… Ее лицо осунулось. Ну и что с того? Блейк всегда был ей как брат, если не считать вчерашней грубой выходки. Значит, он разыграл все это, только чтобы предостеречь ее. Он сам так и сказал. А теперь опасается, что она ложно истолковала его урок, так ведь? Что ж, она ему покажет!

Заметив отчаяние на лице молодой девушки, Вивиен скрыла улыбку в своей кофейной чашке, осушив ее до дна.

– Я вижу, вы меня поняли, – чопорно произнесла она. И добавила, пряча взгляд:

– Вы не станете передавать наш разговор Блейку? Ему будет так тяжело…

– Разумеется, – тихо произнесла Кэтрин. – Примите мои поздравления. Вивиен любезно улыбнулась:

– Надеюсь, мы станем добрыми друзьями. А вы постарайтесь выбросить этот случай из головы. Блейк только и мечтает забыть его. Мало ли чего в жизни не бывает. Не стоит придавать значения.

Конечно, не стоит, подумала Кэтрин, охваченная внезапным ощущением пустоты. Она тщетно пыталась изобразить беззаботную улыбку, но тут, к счастью, в столовой появились остальные члены семьи, и она смогла спрятать свое горе за светской болтовней.

Кэтрин всегда любила бывать в аэропорту; ей нравилось наблюдать за пассажирами с их тяжелыми сумками и широкими улыбками и угадывать, кто они, куда едут и зачем. Вон какая-то длинноногая молодая женщина, загорелая и светловолосая, бросилась в объятия высокого смуглого мужчины и разрыдалась. Интересно, кто они? Может быть, любовники, встретившиеся после долгой разлуки, примирившиеся после долгой ссоры? Наверное, так оно и есть, он целует ее с такой страстью, словно не чаял увидеться, а она даже не замечает текущих по щекам слез. И столько чувства было в этом жадном поцелуе, что ей стало стыдно подглядывать, и она отвернулась. Страстная тяга этих двоих друг к другу была ей так же недоступна, как вершины Анд. Она никогда не испытывала подобного влечения к мужчине. Больше всего это объятие напомнило ей второй поцелуй Блей-ка – чувственное, жгучее прикосновение, на которое ее нетронутое тело отозвалось вспышкой внутреннего жара. Если б он поцеловал ее в третий раз…

Какое-то движение в толпе привлекло ее внимание, она заметила Ларри Донована и поднялась ему навстречу. Она кинулась в его распростертые объятия и подставила лицо для крепкого сердечного поцелуя.

Его голубые глаза засмеялись из-под пряди рыжих волос, щегольски прикрывавшей его бровь.

– Соскучилась? – поддел он. Она кивнула, и это признание было вполне искренним.

– Если б не соскучилась, стала бы я ссориться с половиной моего семейства, чтобы съездить за тобой в аэропорт?

– Понятно. Похоже, дорога довольно длинная? Я мог бы сесть на автобус…

– Не глупи, – сказала она, беря его за руку и таща за собой к багажному конвейеру. – Как ты смотришь на предложение по дороге домой заехать в Чарльстон? Это великолепный маршрут. Гости Блейка именно так и поступили, а ты чем хуже?

– Гости? – быстро переспросил он. – Я, кажется, выбрал не самое удачное время для визита?

– Блейк укрощает какой-то профсоюз и одновременно некую даму, – ехидно произнесла она. – Мы просто не будем им мешать. О тебе позаботятся Филлип, и Мод, и я, так что не волнуйся.

– Блейк – твой опекун, верно? – спросил он, останавливаясь у конвейера, чтобы снять свой багаж.

– Опекун и дальний родственник. Гамильтоны воспитали меня, – пробурчала она. – Боюсь, сегодня не слишком хорошая погода для прогулки.

В самом деле, когда они вышли из здания аэропорта и направились к стоянке, набрякшие дождем серые тучи уже застилали небо.

– Сегодня целый день дождь, то пойдет, то перестанет, может хлынуть ливень. У нас тут в долинах случаются страшные ураганы. – Она словно извинялась за погоду.

– И чем же они страшные? – спросил он. Она прислонилась к нему, принимая условия игры.

– Они такие ужасные, что мы от страха залезаем на крышу.

– А ты все та же Киска Кэт, – поддразнил он, припомнив ее детское прозвище, и крепче прижал ее к себе. – Как хорошо снова оказаться на юге.

– Просто ты рад оказаться подальше от всех этих наводнений, – предположила она. Он с недоумением воззрился на нее.

– Наводнения? В штате Мэн? Она ответила ему удивленным взмахом ресниц и наивно залепетала:

– Но у вас там со времен гангстерских разборок плавают по реке печные трубы, и кучи химических отходов, и человеческие трупы!

Он расхохотался:

– Откуда у тебя такие представления? Она усмехнулась:

– А помнишь, когда мы с тобой познакомились, ты считал, что и мы тут, на юге, ходим по бакалейным лавкам в белых простынях и пьем на завтрак мятный сироп?

– У меня до встречи с тобой не было знакомых с юга, – защищался он, пока они приближались к ее маленькой заграничной машине. – И вообще, я попал сюда впервые в жизни.

– Ты узнаешь о нас потрясающие вещи, – пояснила она. – Например, что многие из южан верят в равенство, умеют читать и писать и что…

Как раз в этот момент небеса разверзлись и хлынул такой страшный ливень, что она едва успела открыть дрожащей рукой дверцу машины – как раз вовремя, чтобы не промокнуть насквозь.

Откинув со лба влажные волосы, Кэтрин осторожно дала задний ход и вывела свой маленький белый «порше» со стоянки. Она вообще была осторожна за рулем, и не только потому, что ее учили этому на курсах. Когда Блейк подарил ей этот «порше» на прошлый день рождения, он первую неделю был ее постоянным пассажиром, наблюдая за малейшим ее движением. Она усвоила все, чему он ее учил, потому что в юности он участвовал в ралли на кубок Европы.

Она включила скорость и выехала на запруженную транспортом улицу.

– Льет как из ведра! – рассмеялась она, включая «дворники». Дождь с оглушительной силой стучал по металлической крыше «порше». Других машин почти не было видно, только сигнальные огни.

– Не вини меня, – улыбнулся Ларри. – Это не я привез вам скверную погоду.

– Может, перестанет, – неуверенно предположила она, вспомнив, что по дороге в Кинге – Форт и «Серые дубы» им предстоит переехать два моста. Во время половодья мосты иногда заливало, и тогда они становились непреодолимой преградой.

Заметив просвет в сплошном потоке машин, она ловко вклинилась в свободное место.

– Вон пальмы! – воскликнул Ларри.

– А ты думал, что попал в Антарктиду? – пошутила она. – Недаром наш штат называют Пальметто. У нас тут в низинах пляжи, как во Флориде.

Он смутился:

– В низинах?

– Так называют речные берега, потому что они… ну, потому что они низкие, – пояснила она. – Еще есть горная часть штата, но нам это не по дороге. Кингс-Форт, где мы живем, расположен в низине, отсюда часа полтора езды. – Она виновато улыбнулась. – Мне ужасно жаль, что мы не смогли послать за тобой самолет, но наш «чесна» что-то забарахлил. У компании есть еще реактивный самолет, но на нем улетел вице-президент на ткацкую фабрику в Джорджию. Он посмотрел на ее профиль:

– Похоже, у вашего семейства куча промышленных предприятий. Она пожала плечами:

– Всего три или четыре прядильных фабрики и примерно пять мануфактурных компаний.

Он возвел глаза к небу:

– Всего!

– А что? У многих приятелей Блейка состояния намного крупнее, – пояснила она, двигаясь прямо по 1-26 до поворота на Рутледж-авеню. – Поедем кружным путем до Бэттери, и я покажу тебе некоторые достопримечательности на Митинг-стрит. Если ты рассмотришь их сквозь этот дождь.

– Откуда ты так хорошо знаешь город? – спросил он, глядя во все глаза на оживленную магистраль.

– Здесь жила моя тетка, меня отправляли к ней на лето. Я обожаю приезжать сюда на уикэнды. Из-за ночных развлечений.

Она не упомянула, что до сих пор ее ни разу не отпускали сюда одну и что на этот раз она уехала без ведома и разрешения Блейка. Мод и Филлип пытались возражать, но никто, кроме Блейка, не смог бы удержать Кэтрин. Они искали его, но не нашли, а она не стала дожидаться, пока он запретит ей уезжать. У нее перед глазами все маячило высокомерное лицо Вивиен. Ее гордость была оскорблена. Если он помолвлен с этой белобрысой, какое право он имел прикасаться к Кэтрин… даже если она и спровоцировала его! Он обвинил ее в этом, и ей нечего было возразить. Но почему, почему все так случилось?

– Я помещу этот пейзаж в свою книгу, – сказал он, когда они свернули на Бэттери с ее белой дамбой и направились к Старому Чарльстону.

Она с улыбкой наблюдала, с каким восхищенным интересом он глядел на залив и на ряды солидных старых домов.

Они пересекли бульвар Ленвуда. Дождь, казалось, начал стихать.

– Тебе известно что-нибудь об этих старых домах? – спросил он.

– Немного. Подожди-ка. – Они проезжали как раз по Южной Бэттери, и она указала на стоявший справа белый двухэтажный дом предвоенной постройки с длинными изящными подъездами. – Вот этот был выстроен в двадцатых годах прошлого века. Он возведен на пальмовых сваях, и его конструкция способна выдержать землетрясение. Позже тот же принцип использовал Фрэнк Ллойд Райт. Этот дом – один из немногих, устоявших после землетрясения 1886 года. Тогда почти все дома Чарльстона были разрушены.

– А вот этот? – засмеялся он, глядя на дом, окруженный узорной белой изгородью.

Она указала на Уайт-Пойнт-Гарден, где как раз небольшая группа людей выходила из повозки, запряженной лошадьми.

– В старой части города часто устраиваются экскурсии в таких экипажах, – пояснила она. – Страшно интересно. Жаль, сегодня у нас нет времени, да и погода неподходящая.

Он вздохнул:

– Когда я выходил из дома, на небе не было ни облачка.

– Такова жизнь, – посочувствовала она. – Взгляни налево, – добавила она, сворачивая на Митинг-стрит. – Вот этот первый с краю дом был некогда приобретен тем из Миддлтонов, кто приобрел Миддлтон-Плейс-Гарден. А следующий дом построен в стиле чарльстонских «двойных домов» – кирпич и кипарисовая облицовка, конец восемнадцатого века.

– А вы, леди, разбираетесь в местной архитектуре, – похвалил он с оттенком зависти.

Она рассмеялась, откинувшись на роскошном кожаном сиденье.

– Не так здорово, как тетя Хэтти. Она меня и посвятила во все тонкости. А вот тот домик – великолепный образец в стиле Адамса, называется Рассел-хауз. В нем находится управление Исторического Фонда Чарльстона.

Он с улыбкой взглянул на особняк, и в его глазах она уловила искру восхищения трехэтажным зданием с его стенами из кирпича и кружевной чугунной решеткой.

– Жаль, у нас нет времени пройтись по Маркет-стрит, – произнесла она, внимательно следя за дорогой. – Там на лотках продается все, что душе угодно, и всякие лавочки, магазинчики, маленькие картинные галереи… – Она вздохнула. – Но лучше мы остановимся у ресторана поближе к дому. Ветер усиливается, и дождь не собирается переставать.

– Может, на обратном пути. – Он подмигнул ей и улыбнулся.

Она ответила ему улыбкой и включила радио. Местная радиостанция несколько минут передавала музыку, потом сводку погоды. По мере того как она прислушивалась, выражение ее лица становилось все более напряженным. Сообщали, что в окрестностях Кингс-Форта и на реках поблизости от Чарльстона ожидается большой паводок.

– Надеюсь, ты не слишком проголодался, – пробурчала она, возвращаясь на Рутледж-авеню. – Нам надо успеть домой, пока этот паводок не затопит мосты.

– Похоже на приключение, – расхохотался он, наблюдая, с какой сосредоточенностью она лавирует в потоке машин.

– Похоже. Ты голодный? – мягко настаивала она.

– Я всю дорогу мечтал о холодном коктейле с креветками, – признался он, усмехаясь.

– Как только доберемся до дома, я попрошу миссис Джонсон, она приготовит. У нас всегда есть несколько порций в морозильнике, потому что это любимая закуска Блейка.

Он смотрел в окно машины на серое, темнеющее небо, освещенное огнями реклам и автомобилей.

– Некоторые деревья совсем склонились, – заметил он.

– Во время ураганов они клонятся чуть ли не до земли, – нервно отозвалась она. – Боюсь, дело плохо. Будь у меня время, я бы остановилась и позвонила домой. Но я не могу рисковать.

– Ты за рулем, Кэт, тебе и решать, – сказал он.

Она сдержанно улыбнулась. Будь с ней Блейк, он бы пересел за руль, хоть это и не его машина. Удобное сиденье вдруг показалось ей каким-то жестким. Не стоит проводить сравнений, это неблагородно, в сущности, она не имеет права даже думать о Блейке, раз он практически уже помолвлен. Но она не могла не думать, что произошло дома после ее отъезда. Как сказал однажды Филлип, Блейк не слишком заботится о том, сколько человек находятся поблизости, когда он выходит из себя.

Дождь преследовал их всю дорогу до Кинге – Форта, и, несмотря на уговоры Ларри, Кэтрин все больше впадала в панику. Маленькая спортивная машина, несмотря на ее великолепную начинку и дизайн, была слишком легкой, чтобы перебираться через огромные лужи, то и дело преграждавшие им путь. Один раз, когда машину занесло на середину шоссе, Кэтрин чуть не врезалась в почтовый ящик. Она вовремя спасла положение, но с каждой минутой все больше нервничала. До самого Кингс-Форта им не попалось ни единой стоянки – или она их проморгала.

Она стиснула зубы и двинулась дальше, решив, что ни за что не обнаружит перед своим пассажиром охватившей ее паники. Ах, если бы с ней был Блейк!

Теперь они приближались к первому мосту, и она напряженно вглядывалась в пелену дождя, пытаясь рассмотреть, можно ли еще перебраться на ту сторону.

– Ну, что там? – спросил он. – Мне кажется, пока что дорога видна… Видна!

– Да, – выдохнула она с облегчением. Она уменьшила скорость, чтобы лучше рассмотреть вздымавшуюся реку. Вода почти затопила берега, а между низким мостом и волнами оставалось всего несколько дюймов зазора. Еще несколько минут… Она собрала всю свою выдержку и, стараясь не думать об опасности, преодолела мост.

– А далеко еще до следующего моста? – спросил он.

– Миль двадцать.

Она замолчала, зная, что они оба думают об одном и том же: эти несколько минут должны определить, проедут ли они через второй мост или нет.

Теперь на дороге почти не было движения. Им навстречу попались только два автомобиля, в том числе одна полицейская машина.

– Ужасно не хочется задавать этот вопрос, – спокойно сказал Ларри, – но что, если мы не сумеем перебраться через второй мост?

Она облизнула пересохшие губы.

– Вернемся в Кингс-Форт и заночуем в отеле, – сказала она, представляя бешенство Блейка, если он застанет их там вдвоем. – Но река не так уж и поднялась, я думаю, мы переберемся. – Она пыталась успокоиться.

– А если все-таки… – проговорил он, бросая на нее многозначительный взгляд, – какой характер у твоего опекуна?

Она вцепилась в руль и ничего не ответила.

Когда они подъехали к длинному мосту, ситуация подтвердила ее худшие опасения. Два человека в мундирах устанавливали на дороге «кирпич».

Один из них подошел к машине, и она опустила стекло. Он вежливо прикоснулся к фуражке.

– Прошу прощения, мэм, – спокойно сказал он. – Вы должны вернуться в Кингс-Форт. Река затопила мост.

– Но это единственная дорога к «Серым дубам», – слабо запротестовала она, понимая неубедительность любого аргумента.

Человек в форме сочувственно улыбнулся.

– Имение Гамильтонов? Да, мэм, другой нет. Но пока вода не спадет, через мост не проедешь. Прошу прощения.

Она вздохнула:

– Ладно, я вернусь в Кингс-Форт и позвоню…

– И тут вам не повезло, мэм, – посочувствовал офицер полиции, – сорвало телефонные провода. Тяжелый день. Вся связь прервана. Ничем не могу помочь. Сожалею.

Она улыбнулась:

– И на том спасибо.

Опустив стекло, она несколько минут помедлила, потом ловко развернула машину и взяла обратное направление на Кингс-Форт.

– Мне ужасно неудобно, – мягко сказал Ларри.

– Не глупи, – прервала она его с улыбкой. – Все в порядке. Мы просто… немного опоздаем, и больше ничего.

Он пристально взглянул на нее: ее лицо побледнело и осунулось.

– Я объясню ему, как было дело, – пообещал он.

Она кивнула, но, несмотря на отчаянно-смелую улыбку, почувствовала себя как провинившаяся школьница, которую вызвали в кабинет директрисы. Блейк ничего не поймет, и она искренно надеялась, что вода не спадет прежде, чем остынет его гнев.