Текст книги "Сентябрьское утро"

Кэтрин шла к себе, чтобы переодеться к ужину в Мариго. Увидев его, она остановилась как вкопанная. Его глаза сузились.

– Все избегаешь меня? – безжалостно спросил он.

– Вовсе нет, – неуверенно возразила она.

– Какого черта, – резко отозвался он. – Ты чуть ли не прячешься, едва завидев меня. В чем дело, Кэт? Думаешь, ты такая неотразимая, что я не могу устоять перед тобой?

– Ничего я не думаю.

– Зачем же ты избегаешь меня? – нажимал он.

Она старалась дышать ровно и медленно.

– Мы с Филлипом были страшно заняты, вот и все.

Его лицо окаменело. Холодная, жестокая улыбка тронула его твердые губы.

– Заняты? Значит, ты, моя прелесть, решила пригубить вина? – От его голоса кровь стыла в жилах. – Отлично. Для меня ты слишком еще дитя, Кэтрин. Я терпеть не могу совращать малолетних.

Он повернулся на пятках и ушел, а она не могла сдвинуться с места.

Ей была невыносима мысль, что Блейк презирает, осуждает ее, глядит на нее такими глазами, что ее мороз пробирает.

Но что она может с собой поделать? Приступы его бешенства делали ее безрассудной, и, когда в этот вечер в ресторане разносили сладкое белое вино, она выпила больше, чем обычно. Отбросив всякую осторожность, она тянула и глотала чуть ли не до потери пульса. Когда Блейк объявил, что утром улетает на Гаити, она почти не слышала его: ее мысли витали в эмпиреях.

– Ты пьяна, ангел мой, – озабоченно сказал Филлип, когда они вернулись на виллу. – Ложись в постель и проспись, хорошо? Она блаженно улыбнулась ему.

– Мне не хочется.

– Скажи, что хочешь спать, пока Вивиен не дала тебе еще какого-нибудь повода для смеха, – ласково убеждал он. – И больше не испытывай терпения Блейка. Признаться, меня удивило, что он еще не прочел тебе лекции о вреде алкоголя. Я уверен, что ему это не понравилось.

– Будь душечкой и не приставай, – лепетала она, махая рукой. – Сегодня ужасно жарко!

– Похоже, будет шторм, – согласился он. – Иди спать. Это охладит тебя.

Она пожала плечами и, к великому облегчению Филлипа, ушла к себе наверх прежде, чем все остальные вошли в дом.

Глава 9

Но когда она улеглась, ей стало еще хуже. Жаркий воздух был слишком влажным, слишком неподвижным, ее начали будоражить мысли о Блейке, в ушах не переставали звучать его жесткие слова. Слишком еще дитя, сказал он. Слишком еще дитя.

Она металась и ворочалась, не находя покоя. Это было невыносимо. Наконец она встала, надела белое бикини и взяла пляжное полотенце. Все равно она не уснет. Может, пойти искупаться? Мысль о прохладной воде приносила облегчение.

Она спустилась по лестнице, привычно ориентируясь в темноте такого знакомого дома, и, немного поколебавшись, пошла на пляж. Идти босиком по острой гальке было довольно трудно, но скоро она ощутила под ногами мягкий песок, на который лениво наползали волны прибоя. На пляже не было ни души. Она остановилась, вдыхая сладкий аромат цветов, смешанный с терпким запахом моря.

– Ты что здесь делаешь? – раздался хриплый низкий голос из-за ствола ближайшей пальмы.

Она увидела Блейка. Он приближался к ней, хорошо видный в свете луны, одетый в белые шорты и ту самую рубашку с тропическим рисунком, только сейчас она была расстегнута донизу, во всю длину массивного торса.

– Я тебя спрашиваю, – сказал он, и даже в лунном свете она увидела, как его дерзкий взгляд скользнул по ее стройному телу в маленьком бикини. Она смутилась, ощутил бешеный стук сердца.

– Я вышла искупаться, – произнесла она, тщательно выговаривая каждое слово. – Мне жарко.

– Жарко?

Она не могла отвести взгляда от его массивной груди с этой треугольной отметиной темных вьющихся волос, исчезавшей за линией пояса. Ее губы раскрылись, и, едва соображая, что делает, она подошла к нему вплотную, словно ее притянула невидимая сила.

– Не сердись на меня, – взмолилась она хриплым от волнения голосом. Ее пальцы коснулись его широкой груди, нервно погладили бронзовую кожу, ощущая, как напряглись мускулы мужчины от ее нежного прикосновения.

– Не смей, – сказал он, хватая ее за руки.

– Почему, Блейк? – с отчаянием спросила она. – Почему тебе не нравится, что я прикасаюсь? Я ведь для тебя всего лишь дитя, – съязвила она, вкладывая свои пальцы в его ладони.

Она слышала, какими тяжелыми и твердыми стали удары его сердца, слышала его неровное, сбивчивое дыхание, когда она прислонилась к нему всем телом. Ее обнаженные бедра, прижатые к его мускулам, казалось, налились ядом. Ощущение его твердой груди рядом с ее мягким телом вырвало у нее тяжкий вздох.

– Блейк, – прошептала она, не помня себя от возбуждения. Она столько выпила за ужином, что у нее сдали тормоза. Никогда прежде она не была в такой опасной близости к нему. А теперь она может делать что хочет, гладить его плечи и мышцы больших рук, и ничего ей не надо, только бы отдаться этому отчаянному приступу влечения, чувствовать его огромное теплое тело под своими пальцами.

Она приникла губами к его груди, впивая терпкий запах его одеколона и какого-то пряного мыла.

Он резко перевел дух, а его руки вдруг с силой сжали ее обнаженную талию.

– Не смей, Кэт, – жарко прошептал он. – Ты заставишь меня сделать такое, о чем мы оба пожалеем. Ты не знаешь, что ты со мной делаешь!

Ее тело двигалось, скользило по его телу, и она услышала, как что-то похожее на рыдание вырвалось из его груди.

– Я знаю, – простонала она, поднимая лицо, чтобы встретить его горящий взгляд. – Люби меня, Блейк!

– На общественном пляже! – прохрипел он, наклонил к ней лицо и впился в ее губы безжалостным поцелуем.

Ее руки обвились вокруг его шеи, его руки упали на ее бедра, резко приподняли ее тело, прижали так, что оно слилось с линией его плоти, вырвав стон из ее губ. Его пальцы сомкнулись, и она ощутила пронизавшую тело сильную судорогу, почувствовала его трепетные объятия.

Их качало, как пальмы в ураган, они гладили, ласкали, пробовали друг друга, изнемогая от жажды, казавшейся неутолимой. Ее пальцы, погрузившиеся в его темные густые волосы, взъерошили их, когда она уступила страстному влечению, которое возбуждала в нем.

Она почувствовала но пальцы на лямках топа, и, прежде чем успела сообразить, что произошло, к ее обнаженной коже вплотную прижалась путаница жестких волос. Она закричала от наслаждения.

– Помнишь, как было тогда, в беседке, помнишь, Кэт? – тяжело выдохнул он ей на ухо, все прижимая ее грудь к себе. – Хочу вот так же ощутить тебя всю, лечь с тобой на песке и заставить тебя почувствовать малейшее различие между твоим и моим телом.

Ее бедра отвечали дрожью на каждое прикосновение его ладоней и пальцев, ее ногти глубоко впились в его твердую спину, и она всхлипывала, захлестнутая волной эмоций, сотрясавших ее слабую плоть.

– Кэт, Кэт, нежная моя, любовь моя, – шептал он, снова и снопа касаясь ее губ короткими, властными поцелуями, которые приводили ее почти в неистовство, так что она все теснее приникала к его огромному теплому телу, пока не ощутила пронизавшую его судорогу.

Его рот пробрался вниз к ее шее, и она изогнулась всем телом, когда он очутился между холмами ее грудей и начал согревать и увлажнять их губами.

– Блейк, – страстно шептала она. Я люблю тебя, думала она, люблю больше жизни, и, если даже у меня ничего больше не будет, а ты женишься на Вивиен и у вас будут дети, я все равно буду любить тебя, до старости, до смерти… Ее пальцы погрузились в его волосы и прижали его рот еще теснее к обнаженной коже.

– Боже, до чего же ты сладкая, – выдохнул он, поднимая голову, чтобы накрыть ртом ее жаждущие губы. – Шелковистая моя, бархатная… Кэти, я хочу тебя. Ты нужна мне, как воздух, хочу любить тебя, любить тебя… – Его властный, требовательный рот снова приник к ее губам, объятия вобрали, поглотили ее всю, качая и баюкая, а волны ритмично набегали на белый песок, и шорох моря, проникая в ее мозг, пьянил сильнее, чем вино.

– Прекратим это, – простонал он, отрывая губы, чтобы рассмотреть ее запрокинутое лицо и в темноте, которая вовсе не была темнотой, встретить ее зеленые измученные глаза. – Я не могу взять тебя здесь!

Ее руки ласково скользили по его сильной, мускулистой груди. Ей хотелось ласкать его всего, каждый дюйм чувственного тела.

– Мы можем вернуться в дом, – предложила она хриплым шепотом.

– Да, можем, – отозвался он. – И ты проснешься в моих объятиях, ненавидя меня. Это не то, Кэт. Черт возьми, это не то!

Он оттолкнул ее, и лишь на короткий миг его глаза прильнули к высоким холмикам ее груди, словно жаждущий человек глотнул воды. Он нагнулся и подобрал с песка топ от бикини. Потом швырнул его ей в руки и отвернулся.

– Надень это, – жестко приказал он. Его пальцы пытались нащупать в кармане рубашки смятую пачку сигарет и спички. – Дай мне минуту прийти в себя. Боже милостивый, Кэт, ты видишь, что ты со мной сделала? – криво усмехнулся он, глядя на свои дрожащие пальцы.

Избегая его взгляда, она надела топ. Уголком глаза она увидела, как вспыхнул оранжевый огонек его сигареты.

– Прости… Блейк, – жалобно извинилась она. – Я… я не думала, что…

– Все в порядке, Кэт, – вежливо отозвался он. – Ты слишком много выпила, вот и все.

Ее глаза закрылись, она обхватила руками свое все еще трепетавшее тело.

– Мне очень стыдно, – простонала она. Он замер.

– Стыдно? Она отвернулась.

– Не знаю, что на меня нашло. – Она резко засмеялась. – Может, у меня возраст такой, может, у меня второе детство?

– А может, ты просто-напросто чертовски выбита из колеи? – произнес он тихо, и в голосе его послышался свист кнута. – Может, все дело именно в этом? Может, Филлип не умеет дать тебе того, что надо?

Оскорбленная, потрясенная, она взглянула на него в полном недоумении. Никогда еще она не видела у него такого беспощадного каменного лица.

– Что?!

Он коротко рассмеялся.

– Ты не делаешь секрета из своего пристрастия к его обществу, 141 месть моя, – заметил он. – Но в нем нет темперамента. И ты только что обнаружила это, верно? Разве он способен утолить твои бешеные желания, Кэт? Разве он дает тебе то, что могу дать я?

– Я… я не чувствую ничего такого к Филу, – запинаясь, пролепетала она.

– Не надейся, что я еще раз сыграю эту роль, – отрезал он. – Я сыт по горло и больше не позволю использовать себя в качестве эрзаца.

– Но я же!.. Он отвернулся.

– Ступай в дом и протрезвись, – сказал он, сбрасывая рубашку.

Она глядела ему вслед, когда он, отбросив сигарету, шагнул вперед, нырнул в темную воду и поплыл по лунной дорожке. Кэтрин отчаянно захотелось броситься вслед за ним, объяснить ему, сказать ему, что она любит его, а не Филлипа, что она готова на все, лишь бы стать для него тем, чем стала Вивиен. Но она знала, что в таком настроении, как сейчас, он не услышит ее. А может быть, и потом не услышит, несмотря на настроение. Она проклинала себя за то, что выпила столько вина. Блейк потерял к ней всякое уважение, а она всякую надежду на его любовь. Подняв с песка ненужное полотенце и волоча его за собой, она побрела обратно мимо кустов морского винограда, и легкий бриз, пронизанный ароматом цветов, звучал у нес в ушах, как влажный шепот.

Утром она проспала завтрак и проснулась от мучительной головной боли. Она встала, проглотила таблетку аспирина, выглянула в затуманенное дождем окно и увидала небо, затянутое темными тучами.

Спустившись вниз, она застала в гостиной одного Филлипа.

– Куда все подевались? – спросила она, наливая себе кофе с подноса, стоявшего перед диваном. Голова все еще разламывалась, и она то и дело подносила руку ко лбу.

– Они повезли Блейка в аэропорт, – ответил он, пристально глядя на нее. – Он уперся, чтобы сегодня лететь на Гаити, хотя погода нелетная. На море шторм. Он уехал с утра, еще до шторма, а они, наверное, ходят в городе по магазинам.

Она невидящими глазами смотрела в окно на проливной дождь, подхлестываемый ветром.

– Погода скверная, – заметила она, и сердце ее мучительно сжалось при воспоминании о том, что произошло вчера: а вдруг именно из-за ее глупости Блейк решился лететь в такую непогоду? Господи, неужели она настолько вывела его из себя, что он готов избавиться от нее любой ценой?

– Да, очень, – сказал Фил, поднося к губам чашку кофе и глядя на нее поверх края чашки. Он сделал глоток, но вдруг резко поставил кофе на стол. – Что случилось?

Вопрос застал ее врасплох. Несколько секунд она молча смотрела на него, словно не расслышав.

– О чем ты?

– Что случилось сегодня ночью? – снова спросил он. – За завтраком Блейк был чернее тучи, ни с кем не сказал ни слова. Он не спросил, где ты, но не сводил глаз с лестницы, словно каждую секунду ждал твоего появления. Он был похож на голодного, рассматривающего витрину булочной.

Ее глаза наполнились слезами, и по щекам сбежали две тонкие струйки. Закрыв лицо руками, она заплакала навзрыд.

Он сел рядом и неловко похлопал ее по плечу:

– Что ты ему сделала, Кэт?

– Я слишком много выпила, – прошептала она сквозь пальцы. – А он сказал, что я дитя…

– И тогда ты вышла из дома и доказала ему обратное? – сказал он с мягкой улыбкой.

Где-то на периферии сознания у нее возникло мучительное подозрение, и она подняла на него взгляд, в котором стоял невысказанный вопрос.

– Это общественный пляж, Кэтрин Мэри, – лукаво сказал он. – И ночь была лунная.

– Ох, нет, – прошептала она, заливаясь румянцем и снова закрывая лицо руками. – Ты нас видел.

– Не только я, – сухо ответил он. – Вивиен. Будь осторожна, малышка, я видел ее лицо, прежде чем она ринулась наверх.

Она перевела дух.

– Кто-нибудь еще? Он покачал головой.

– Нет. Мама и Дик обсуждали политику. Я позвал Вивиен на веранду полюбоваться видом… Ну мы и полюбовались. Видом!

Румянец стал пунцовым.

– Лучше умереть, – прорыдала она. – Честное слово, лучше умереть!

– Не из-за чего так убиваться, – ласково сказал он. – Я отдал бы все за женщину, которая бы так относилась ко мне. И если ты хотела узнать, что к тебе чувствует Блейк, думаю, ты это узнала.

– Я узнала только, что он хочет меня, – жалобно произнесла она. – Я и раньше это знала. Этого недостаточно, Фил.

– Откуда ты знаешь, что он испытывает? – мягко спросил он, наклонившись вперед и рассматривая кофейную чашку. – Блейк – человек глубокий и скрытный.

– Я не могла показаться ему на глаза сегодня утром, – с горечью произнесла она. – После всего, что я натворила. В жизни больше не выпью ни стакана вина, ни единой капли.

– Не зарекайся, – сказал он.

– Филлип, для меня все кончено.

– Не думаю, – нахмурясь, заметил он.

Мод вышла отдать распоряжения об ужине, Филлип и Дик прогуливались по длинной галерее, обсуждая дела. Вивиен и Кэтрин на короткое время остались вдвоем. Дождь наконец перестал, но ветер не прекращался, и Кэтрин страшно нервничала из-за Блейка. Хотя он не обещал вернуться раньше следующего утра, она не находила покоя.

– Вчера вечером вы, кажется, выпили лишнего, правда? – спросила Вивиен, наливая себе рюмку шерри у бара. От нее не укрылось смятенное выражение лица Кэтрин.

Кэтрин оцепенела от неожиданности.

– С непривычки, – попыталась защищаться она, уставившись на кофейную чашку, которую держала в руке.

– Очень жаль, что вы так перебрали, – произнесла блондинка тоном сострадания. – Блейк терпеть не может таких вещей.

Кэтрин вспыхнула.

– Вот как? – еле слышно выдохнула она.

– Я сама была тому свидетельницей, – вздохнула Вивиен. – Бедняга просто не знал, куда деваться, когда вы кинулись ему на шею. Такое поведение кого угодно поставит в ложное положение. – Ее взгляд стал колючим. – Что касается меня… я очень на вас рассердилась. Мы с Блейком… впрочем, я же говорила вам, как обстоят дела. Я была уверена, что у вас хватит гордости не предлагать себя обрученному мужчине.

Чашка упала на пол и раскололась. Кэтрин вскочила и бросилась бежать вверх по лестнице. Слушать это дальше было выше ее сил.

Блейк должен был вернуться к обеду, но Филлип приехал из аэропорта без него. Вид у него был подавленный.

– Что случилось? Что случилось? – спрашивала его Кэтрин как заведенная.

– Он еще засветло улетел с Гаити, – угрюмо пояснил Филлип. – И зарегистрировал маршрут полета. Но с момента взлета от него нет никаких сообщений. – Он взял ее за руку и крепко сжал. – Наверное, он попал в полосу сильных ветров у побережья Пуэрто-Рико.

Глава 10

Никогда еще в жизни она не испытывала такого страха. Она не могла найти себе места, бродила по дому, нервничала, плакала. Когда Филлип наконец сжалился над ними всеми и согласился взять их с собой в аэропорт, она испытала такое облегчение, что чуть не задушила его в объятиях. Все-таки в аэропорту они будут ближе к средствам связи.

Хотя народу в аэропорту было не слишком много, они предпочли более удобный ресторан прилегающего мотеля. Вивиен тоже беспокоилась, что, впрочем, не помешало ей флиртовать с Филлипом и время от времени ловить на себе восхищенные взгляды посетителей. В мотеле было много постояльцев-европейцев, в большинстве – мужчин.

Кэтрин не замечала никого и ничего вокруг. Уткнувшись взглядом в собственные колени, она пыталась не думать о том, как она сможет прожить всю жизнь без Блейка. Никогда прежде она об этом не задумывалась. Блейк всегда казался ей непобедимым, бессмертным. Таким сильным и таким властным. Ей не приходило в голову, что он так же уязвим, как и любой другой человек. И вот теперь ей пришлось допустить эту мысль, от которой у нее холодело все внутри.

– Я не выдержу, – прошептала она Филлипу, вставая. – Пойду на аэродром.

– Кэтрин, это может продлиться много часов, – возразил он, провожая ее до дверей, только чтобы сосредоточенно оглянуться на Мод, погруженную в беседу с Диком Лидсом, на ее осунувшееся, скованное страхом лицо.

– Я знаю, – сказала Кэтрин, слабо пытаясь улыбнуться. – Но если он… когда он вернется, – быстро поправилась она, – кто-то из нас должен быть там.

Он крепко сжал ее плечи. Его лицо повзрослело, стало строже.

– Кэт, он может и не вернуться. Мы должны быть готовы к этому. Его самолет потерпел аварию, это все, что мне известно. Команды спасателей ведут поиск, но одному Богу известно, что они найдут.

Она закусила губу, сильно, чуть не до кропи, и, когда она подняла глаза, в них стояли слезы, но челюсть была упрямо сжата.

– Он жив, – сказала она. – Я знаю, что он жив, Филлип.

– Дорогая моя… – начал он с состраданием.

– Ты думаешь, я бы еще дышала, если бы Блейка не было в живых? – спросила она безумным, страстным шепотом. – Ты думаешь, мое сердце еще билось бы?

Он на мгновение закрыл глаза, словно не находил нужных слов.

– Я пойду, – мягко сказала она. Повернулась и вышла из ресторана.

Небо было еще пасмурным, солнце затянуто тучами. Она без устали ходила по бетонированной площадке, то и дело вздрагивая при звуках, которые казались ей шумом мотора.

Потом к ней присоединилась Мод. Выглядела она ужасно: сухие руки скрещены на груди, поблекшие, беспокойные глаза.

– Хоть бы они что-нибудь узнали, – бормотала она. – Хоть бы сказали, что он, может быть, еще жив.

– Он жив, – доверительно произнесла Кэтрин.

Мод пристально вгляделась в ее смелое маленькое личико, и какой-то сумеречный свет мелькнул в ее глазах.

– Я была очень тупой, да, Кэтрин? – ласково спросила она.

Кэтрин, краснея, смотрела в землю.

– Я…

Мод бережно обняла ее за плечи.

– Пойди выпей чашку кофе. Тебе не помешает.

– Они нашли его! – В дверях здания аэропорта показалось сияющее лицо Филлипа, в его голосе слышалось ликование. – Самолет спасателей возвращается!

– Слава Богу! – молитвенно воскликнула Мод.

Кэтрин молча плакала, не стыдясь слез, бежавших по ее лицу. Блейк в безопасности. Он жив. Пускай он достанется Вивиен, пускай она никогда больше не увидит его, ей достаточно знать, что он существует на той же планете, живой, живой… Господи, спасибо Тебе, он жив!

Мод и Кэтрин остались снаружи, а Филлип с Лидсами вернулся в здание аэропорта. Кэтрин словно приросла к месту, и Мод тихо стояла рядом. Медленно ползли минуты ожидания. Потом они услышали шум двухмоторного самолета. Самолет сделал круг над посадочной полосой и начал мягко спускаться, раздался скрежещущий звук колес, подскакивающих, потом скользящих по посадочной полосе.

Глазами, полными слез, Кэтрин следила за самолетом. Вот он остановился, мотор заглох, дверца кабины открылась.

Большой темный человек в рубашке с открытым воротом вышел из самолета, и Кэтрин бросилась к нему, не чуя под собой ног.

– Блейк! – закричала она что было мочи, забыв обо всех остальных членах семейства, вышедших вслед за ней из зала ожидания. Она неслась к нему, как испуганный ребенок, ищущий прибежища: измученное неизвестностью ожидания личико, развевающийся подол белого летнего платья бьет по ногам…

Он открыл объятия и поймал ее, прижал к себе и не отпускал, а она, прильнув щекой к его широкой груди, разрыдалась, как брошенная на произвол судьбы сирота.

– Ох, Блейк, – захлебываясь слезами, лепетала она, – сказали, что ты потерпел аварию, и мы не знали… я как будто умерла вместе с тобой! Блейк, Блейк… Как будто умерла… – снова и снова повторяла она шепотом, голос звучал глухо, бессвязно, ее ногти вонзались в его спину, когда она льнула к нему.

Его большие руки крепко сжимали ее, щека жестко терлась о ее лоб.

– Я в порядке, – сказал он. – Все хорошо, Кэт.

Она перевела дух и подняла к нему залитое слезами бледное лицо: следы усталости и беспокойства как-то вдруг сделали ее взгляд совсем взрослым.

Он тоже казался повзрослевшим, на щеках пролегли глубокие морщины, глаза покраснели, словно он долгое время не спал. Она пристально вглядывалась в любимое лицо, и все, что она испытывала к нему, отражалось в ее зеленых глазах.

– Я так тебя люблю, – бессвязно шептала она. – Ох, Блейк, я так тебя люблю!

Он стоял неподвижно, глядя на нее потемневшими, почти черными глазами.

Ошеломленная собственной глупой несдержанностью, она слабо шевельнулась в его объятиях, потом отступила назад.

– Я… прошу прощения, – запинаясь, произнесла она. – Я не хотела… навязываться тебе во второй раз. Вивиен сказала мне… как тебе было противно вчера, когда я…

– Что сказала Вивиен? – спросил он странным хриплым голосом.

Она отступила от него, но все еще продолжала держаться за его большую теплую руку, идя рядом навстречу остальным. Ее макушка едва доставала ему до подбородка.

– Не имеет значения, – произнесла она с вымученной улыбкой.

– Это ты так думаешь! – сказал он каким-то неузнаваемым голосом.

Вивиен бросилась навстречу ему, окинув Кэтрин ядовитым взглядом.

– Ох, Блейк, дорогой! Мы так волновались! – восклицала она, целуя его прямо в губы. – Как это славно, что ты в безопасности!

Мод и Филлип охали и ахали от радости. Мод плакала и не вытирала слез.

– Вынужденная посадка? – спросил Фил-лип со знанием дела. Блейк кивнул:

– Слишком уж вынужденная. Не хотел бы я опять попасть в такую передрягу.

– Что с самолетом? – мягко спросила Мод.

– Хорошо, что он был застрахован, – ответил Блейк, едва заметно улыбнувшись. – Пришлось садиться в джунглях на Пуэрто-Рико. Самолет выдержал, но я обломал крылья.

Кэтрин прикрыла глаза, представляя себе, как оно было.

– Я закажу что-нибудь выпить, – сказал Филлип. – Похоже, тебе пойдет на пользу.

– Стакан спиртного, горячая ванна и – в постель, – согласился Блейк. Он смотрел на Кэтрин, направившуюся к Филлипу. Она отвела глаза.

– Я… пойду собираться, – пробормотала она, отворачиваясь.

– Собираться? – резко переспросил Блейк. – Зачем?

– Я уезжаю домой, – решительно заявила она, встретившись с ним взглядом, чтобы тут же отвести глаза. – С меня достаточно солнца и песка. Этот рай не для меня… Здесь слишком много змей.

Она двинулась к машине.

– Филлип, отвезешь меня домой? – попросила она, опустив глаза.

К ее удивлению, Филлип отказался.

– Попроси Мод. Ты не против, мама?

– Разумеется, – сказала Мод, беря Кэт под руку. – Пойдем, дорогая. Вивиен, Дик, вы едете?

Они отказались, предпочитая остаться с мужчинами в баре. Мод молчала до самого дома, но ее молчание успокаивало.

– Не уезжай, – попросила Мод, когда Кэтрин уже поднималась по лестнице, чтобы собрать вещи. – Не сейчас. Не сегодня.

Кэтрин повернулась к ней, стоя уже на лестнице. В ее глазах было столько душевной боли, что она, казалось, прожигала их насквозь.

– Не могу я больше здесь оставаться, – тихо ответила она. – Это свыше моих сил. Я… подыщу себе квартиру, прежде чем он…

В ее голосе дрожали слезы. Она отвернулась и поднялась наверх.

Она сложила все вещи в дорожную сумку и надела скромную голубую в полоску блузку и белую юбку. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошел Блейк.

Широко раскрытыми глазами она глядела на него из-за кровати. Он выглядел немного отдохнувшим, но все еще был небрит и утомлен.

– Я… почти готова, – прошептала она, откидывая со вспыхнувшей щеки непослушную прядь длинных вьющихся волос. – Если Филлип отвезет меня…

Он прислонился спиной к закрытой двери и пристально посмотрел на нее. Белая рубашка, расстегнутая до середины груди, синие брюки, густые волосы всклокочены, лицо напряжено, сузившиеся зрачки потемнели.

– Лидсы уезжают, – тихо произнес он.

– Уезжают? – переспросила она, уставившись на белое покрывало. – Надолго?

– Насовсем. Я летал на Гаити подписывать контракт. Я перевожу лондонский филиал в Порт-о-Пренс, – ответил он.

Она недоуменно уставилась на него.

– Но Вивиен…

– Кэтрин, я пригласил ее потому, что она имеет огромное влияние на отца, – устало произнес он. – Я знал, что, если смогу убедить ее принять мои условия, она убедит его. Но ты совершенно неверно истолковала ситуацию, и, кажется, в этом есть и моя вина. Я хотел, чтобы ты ложно ее истолковала.

Она взглянула на него и сразу же отвела глаза.

– Теперь это не имеет значения.

– Почему же? – ласково спросил он.

– Я подыщу себе квартиру, как только вернусь домой, – сказала она, гордо подняв к нему свое вспыхнувшее лицо. – Я хочу жить одна.

Он поймал ее взгляд.

– Ты сказала, что любишь меня, Кэтрин, – тихо промолвил он, наблюдая, как при этих словах жаркий румянец заливает ее щеки.

Она нервно сглатывала и водила пальцем по покрывалу, чертя какой-то бессмысленный узор.

– Я… была вне себя, – еле выдавила она.

– Не притворяйся. Не увиливай. Ты сказала, что любишь меня. Как ты меня любишь? Как старшего брата? Опекуна? Или как любовника, Кэт?

– Ты измучил меня! Запутал! – Ее трясло как в лихорадке.

– Ты мучаешь меня вот уже целый год, – обессиленно и как-то вяло произнес он, с трудом удерживая слезы. – Я только и делаю, что бьюсь головой об стену, пытаясь пробиться к тебе.

Она уставилась на него.

– Я этого не поняла.

Он засунул руки в карманы и оперся спиной о дверь. Его взгляд пристально всматривался в ее фигуру.

– И никогда не понимала, – вырвалось у него.

Ей больно было смотреть на его усталое, измученное лицо.

– Блейк, ты еле жив, – ласково сказала она. – Почему ты не ложишься?

– Только с тобой, Кэт, – отрезал он, наблюдая, как снова вспыхнуло румянцем ее лицо. – Я же глаз не сомкну, если буду знать, что проснусь, а тебя не будет. Донован, – бушевал он. – А потом Филлип. Мой родной брат, которого я ненавидел, потому что он мог приблизиться к тебе, а я не мог. И ты считала, что я просто хотел тебя!

Ее лицо раскрылось, как весенний бутон, и она замерла, едва дыша, вслушиваясь в этот глубокий, хриплый голос.

– Хотел! – в ярости повторил он, сжимая челюсти к сжигая ее взглядом? – Господи, я чуть не сошел с ума, пытаясь разгадать, кому же я служил заменой в ту ночь на пляже, и всю дорогу!.. – Он сглотнул. – Ты еще долго будешь скрывать это от меня, Кэтрин? Собираешься уехать домой и спрятаться в своей раковине?

Слезы затуманили ее глаза. Она подошла к кровати и взялась за столбик низкой спинки в ногах. Осторожно погладив гладкую поверхность красного дерева, она прошептала:

– Блейк?

– Ты сказала Филлипу, что я жив, потому что твое сердце бьется, – произнес он странным сдавленным голосом. – Со мной происходит то же самое. Вот уже год. Пока я дышу, я знаю, что ты есть. Потому что, не будь тебя, я не выжил бы нигде на всей земле.

Она бросилась к нему, не видя перед собой ничего, кроме огромного расплывчатого пятна, оно втянуло ее в свои объятия и с сокрушительной силой сжало хрупкое тело, так что она едва не задохнулась.

– Поцелуй меня, – срывающимся голосом шептал он, наклоняясь к ней, чтобы поймать ртом ее мягкие воспаленные губы. – Кэти, Кэти, я же люблю тебя…

Они поцеловались жадно, как безумные, и он все продлевал и углублял этот требовательный, изощренный, интимный поцелуй, и ей казалось, что у нее в крови отбивают ритм стальные барабаны и она, не сопротивляясь, подчиняется их власти.

Наконец он оторвался от ее губ и прижался ртом к ее нежной шее. И вдруг, не веря самой себе, с ощущением чуда, она почувствовала, как дрожат обнимающие ее большие сильные руки.

– Я думала, ты меня ненавидишь, – шептала она, отдаваясь этому невероятному потрясению – любить и быть любимой.

– За что? – хриплым голосом спросил он. – За то, что ты пыталась соблазнить меня на пляже?

– Я не пыталась, – робко возразила она.

– Значит, мне померещилось. Ты никогда не узнаешь, насколько была близка к этому.

– Я так тебя любила, – шептала она, – и думала, что потеряла навсегда, и хотела сохранить хоть одно настоящее воспоминание…

– Оно и останется таким, – нежно произнес он. Его руки ласково сомкнулись. – Я навсегда запомню тебя в лунном свете, твою бархатную кожу, пылающую…

– Блейк! – прошептала она, заливаясь краской смущения.

– Не надо стесняться, – тихо попросил он. – И стыдиться. Это было прекрасно, Кэт; каждая секунда той встречи на пляже была прекрасной. И так будет всегда, когда я буду ласкать тебя, всю жизнь, пока не умрем.

Она взглянула ему в лицо:

– Так долго?

Он заглянул в самую глубину ее зеленых глаз:

– Так долго. Выйдешь за меня?

– Да.

Он легко, очень осторожно коснулся губами ее рта – словно давал обет и скреплял его печатью.

– Надеюсь, ты любишь детей, – прошептал он у самых ее губ.

Она лукаво улыбнулась:

– Сколько вам угодно?

– На следующей неделе мы поженимся и тогда поговорим на эту тему.

– На следующей неделе! – Он застал ее врасплох. – Блейк, я не могу, а как же приглашения и подвенечное платье!..

Он поцелуем остановил этот поток слов. Она была словно в тумане, но и сквозь туман она почувствовала его руки, медленно, со знанием дела изучающие ее податливую плоть, и она застонала.

Он перевел дыхание.

– На следующей неделе, – неуверенно прошептал он.

– На следующей неделе, – едва слышно повторила она и, обхватив его за голову, притянула к себе.

Закатное солнце расплескало розовые блики по заливу, где мягко ударялись о берег рыбачьи лодки. На горизонте в оранжевых и золотых вихрях цвета чудилось обещание безоблачного завтра.