Текст книги "Либертион"

На этот вопрос ему никто внятно ответить не смог, но обожания от этого не убавилось. Знаменитость, облепленная поклонниками, как охотничий спаниель репьями, двинулась в сторону сцены. А компания за столом принялась бурно обсуждать, какой этот Дон неприступный, о личной жизни ничего не известно, хоть бравая и отважная команда папарацци ведет посменное дежурство во всех местах его дислокации. Одна Ивлин не принимала участия в этом пире разума и излияньях душ. Она печально сидела над тарелкой теперь уже груш, и Тиберий подумал, что фрукторианство, пожалуй, заткнет за пояс и буддийских аскетов. У тех меню все же разнообразнее. Он тихонько подтолкнул Мупочку, и тот, добрая душа, сразу понял, обратился к ней со свежепрочитанной шуткой и подарил свою «Гордость королев».

Удивительно, как меняют настроение женщины обычные цветы! Каких бы радикальных политических взглядов она не придерживалась, и в какие бы странные секты не обращалась. Ивлин тут же ожила, порозовела, даже почти улыбнулась. И, возможно, мир и благоденствие продолжили бы свое победное шествие в этот вечер, но, как известно, злой рок не дремлет. Лишь только расслабится человек, уснет его бдительность, и вот уже фатум настигает его, как гибельный зной в безводной пустыне.

Официант принес заказанное Тиберием карпаччо и не только принес, но и по ошибке поставил перед Ивлин. С тем же эффектом Данте могли подать на пиру голову его возлюбленной Беатриче под устричным соусом. Чтобы не смущать столь ужасными криками почтенное и приличное заведение, Тиберию пришлось применить некоторое насилие и зажать рукой рот яростной поборнице прав животных. Это было, конечно, не очень прилично, но обусловлено жизненной необходимостью. Ивлин потрепыхалась в железных руках Тиберия с минуту, потом обмякла, и он решил, что пришло время выпустить вешнюю ласточку на волю. Он ошибался.

– Как может цивилизованный человек хотя бы вынести вид этой истерзанной кровоточащей плоти, которая буквально вопиет о чудовищной жестокости?! – возопила она.

– Плоть, строго говоря, молчит, – хладнокровно отрезал Тиберий. – Вопите вы. И портите всем присутствующим приятный вечер.

– Ив, ты с ним лучше не спорь, – мягко, почти умоляюще попросил Мупочка, – он немножечко тиран, все равно все будет так, как он захочет.

– А ты не смей его защищать! – взревела Ивлин и тут же уставилась на Мупочкин тортик. – Яйца, – лязгнула она зубами, – в его составе яйца. В твоей тарелке сейчас не родившиеся зародыши будущих кур!

Мупочка побледнел и отшатнулся.

– А в ваших руках сейчас отрезанные половые органы растений, – спокойно заметил Тиберий, кивнув на букет, который Ивлин все еще машинально сжимала в руках. – И, самое печальное, только представьте себе, эти бедные цветочки распустились для любви, но безжалостная рука садовода кастрировала их в самом расцвете такой недолгой и хрупкой юности. А после…

Тиберий, утомленный непрестанным дерганьем за руку, нежно и ласково обнял Мупочку за плечи. Кости у бедняги хрустнули, и он тут же притих, как пойманный воробушек.

– …А после их, еще цепляющихся за жизнь с упорством искалеченного, но неубитого воина, безжалостно вырвали с корнями из земли, чтобы сжечь, заметьте, еще живыми. И посадить на их место следующих смертников. Все вышесказанное относится и к фруктам, и овощам, – подытожил Тиберий.

И преспокойно принялся за карпаччо, подлец.

Однако карающая длань судьбы не обошла его своим возмездием. За столиками произошло оживление, прекратились разговоры, и взгляды гостей ресторана обратились к настенным мониторам. Наступил момент розыгрыша приза дня. Мупочка ерзал на стуле, покачиваясь из стороны в сторону от нетерпения, даже кислая, чахлая Ивлин проявила интерес – напряглась и вытянулась в струнку, приобретя удивительное сходство с охотничьей собакой, вставшей в стойку. Тиберий не обращал на это ни малейшего внимания. Голос невидимого диджея возвысился над ревом и гулом музыки, замешанной крепким коктейлем с людскими голосами. «Прямо глас божий», – с издевкой подумал Тиберий, прежде чем его сознания коснулось собственное имя.

– И-и-и… Победитель сегодняшнего вечера на обладание пакетом «Лабиринт минотавра»… Тиберий Краун! Поаплодируем!

Зал взорвался полными зависти овациями.

– Что? Как!? – ошарашенный Тиберий растерянно смотрел на присутствующих. – Да я же не регистрировался даже в этом идио… Неактуальном для меня на сегодняшний день розыгрыше! Я же геолокацию запретил. Почему!?

– Ну, глупыш, это ты для своих друзей запретил, – ласково ворковал Мупочка, – а для серьезных людей вроде правительства или магазинов, или клубов, твои запреты… Ну, ты понимаешь. Это как хулиганов повстречать на улице. Запрещай им, не запрещай. Все равно сделают с твоей попочкой, что захотят. Я-то знаю.

Тиберий застонал. Но потом в голове мелькнула спасительная мысль: «Можно ведь просто заплатить юноше, не пользуясь его услугами». Подбадриваемый одобрительными криками, он поплелся за золотую парчовую занавеску, захватив с собой спасительную бутылку виски.

Он оказался в довольно тесной, душной комнате. Кондиционер работал вовсю, но даже он был неспособен уничтожить смешанные запахи духов, пудры, разгоряченного тела и едких, удушливых ароматизаторов воздуха. Их он тут же увидел – две большие чаши, наполненные цветными сушеными листьями, цветами, коробочками хлопка. Они курились тонкими ветвистыми струйками дыма, делая воздух в комнате еще более непригодным для дыхания. Тиберий сел на диван, предварительно сделав большой глоток из бутылки.

Наконец, из динамиков полилась стилизованная под античные песнопения музыка, и в комнату вплыл минотавр. Лицо стриптизера наполовину было скрыто золотой маской, изображавшей круторогого быка. Золотом же было покрыто и тело, собственно, кроме маски, туники и калиг на импровизированном минотавре ничего и не было. Впрочем, имелся еще хвост, длинный, с кисточкой на конце. Один конец хвоста волочился по полу, другой – исчезал между ног минотавра.

«Как ему, должно быть, неудобно танцевать с таким вот украшением, – пожалел беднягу Тиберий. – И почему он золотой? С легендарным тельцом попутали? И они еще исторический факультет собираются закрывать». Исполнив нечто, долженствующее означать танец древнегреческого воина, минотавр избавился от туники, что не заняло много времени, и остановился перед Тиберием. Прикинув в уме, что первые два пункта программы завершены, Тиберий поспешно сказал:

– Сливки не надо. У меня, знаете ли, аллергия.

Минотавр облегченно вздохнул и опустился на колени перед клиентом. Тиберий подъема не ощутил. Не то чтобы он был уж очень брезглив, но на жрецов продажной любви сегодня как-то не тянуло.

– Знаете, откровенно говоря, я сегодня не в настроении. Много выпил… Вот. – Тиберий продемонстрировал полупустую бутылку. – Давайте считать программу завершенной? Я хотел бы оставить чаевые…

Он потянулся к столику, где уже заранее приметил сенсорную кассу, но минотавр умоляющим жестом остановил его.

– Сэр, пожалуйста! Позвольте мне все же доставить вам удовольствие!

Тиберий вытаращил глаза. «Конечно, похвально, что человек так любит свою работу и столь ревностно относится к служебным обязанностям, но все же немного странно. Заказчик претензий не имеет, все оплачено, к чему такой энтузиазм?»

– Видите ли, я на испытательном сроке, – принялся сбивчиво объяснять несчастный минотавр, – еще две недели осталось, администрация присматривается. Что они скажут, если увидят, что меня даже бесплатно не хотят? До этого на меня были только лучшие отзывы.

– Так что, нужно еще и отзыв писать?

– Ну, только маленький анкетный листик заполнить. Вот, – минотавр проворно нырнул под столик, задрапированный под жертвенный алтарь, и извлек из его сумрачных недр разлинованный лист.

Тиберий прочитал сверху: «Отчет об оценке деятельности»… – «Вот не везет сегодня!» Практикантов он всегда жалел. Бесправные существа, вся карьера под угрозой из-за чьей-нибудь плохой характеристики.

– Давайте заполню, – вздохнул он, беря в руки листок.

Минотавр вторично рухнул перед ним на колени:

– Нельзя так просто! На камере же видно будет, – он взял Тиберия за безжизненные руки. – Да вам понравится! У меня к этому, знаете ли, талант.

И не дожидаясь разрешения, приступил к делу. Тиберий закрыл глаза и попытался представить ту обреченную Навсикаю, сонно покачивавшую бедрами над полированной барной стойкой. Не получалось. Определенно, мужские руки касались его бедер, мужские губы умело и безуспешно проделывали свою работу. «Так, еще попытка. Повалим Навсикаю на барную стойку. Нет, к сожаленью, дух жаждет, плоть слаба. Нет. Не получается. Надо бы еще виски. Akvavitae. Ну и чего же ты не работаешь? По легенде, ты способна мертвого вернуть к жизни. Видимо, не полностью… Так, последнюю попытку… Увы. Прости, минотавр». Он открыл глаза. И посмотрел на коленопреклоненного юношу. Где-то он видел эти глаза и руки. Определенно, видел. И совсем недавно. Они держали сверток в коричневой обертке.

– Сэм?! – и не ожидаясь ответа, в буквальном смысле взял быка за рога и стащил золотую маску.

Надо отдать должное его бывшему студенту – особенно сконфуженным он не выглядел. Немного огорченным —да, но не более. А вот Тиберий пришел в бешенство.

– Мой лучший студент! Здесь, – тут он подпустил каплю яда в голос, – да еще и на испытательном сроке! Три кафедры вам предлагали аспирантуру, вы сказали, что у вас есть более интересное карьерное предложение, – Тиберий широким жестом обвел импровизированный будуар, – ну?

– Так и есть! – Сэм, все еще стоящий на коленях, гордо вскинул голову. – Ну, сами посудите, сэр, когда меня здесь оформят по трудовому договору, у меня за вечер тысяча будет, плюс чаевые.

– Кто ж спорит, – фыркнул Тиберий, – я всегда говорил, главное найти область, куда можно применить свои лучшие таланты.

Он взял в руки конец длинного хвоста. Сэм с надеждой заглянул ему в глаза.

– А давайте, сэр, еще разок попробуем?

– Сядьте! – рявкнул Тиберий, только сейчас вспомнив, что все еще сидит с расстегнутыми брюками перед своим, пусть и бывшим, студентом.

Сэм испуганно подскочил (в памяти мгновенно ожили недавние семинары), попытался сесть рядом со своим профессором на диван – не смог. Хвост мешал.

– И что, – ехидно поинтересовался Тиберий, когда они все же пришли к дипломатическому соглашению заключить мир без проведения военных действий, – как тут все организованно? Пенсия, отпуск, сверхурочные? Расскажите, всегда было интересно, как складывается в дальнейшем карьера моих лучших учеников.

Они спросили кофе и еще минут десять мирно болтали. А в ресторане «Издохшей утки» в это время разгорались нешуточные страсти.

– Он меня совсем не любит, – плакался Мупочка умудренному жизненным опытом Колину. – Каждый раз умолять надо, чтобы сексом занялся. И даже рубашку никогда не снимает! И не поцеловал ни разу!

– Ну так брось его.

– Не могу. Он такой красивый и сильный, и умный…

– Понятно, – Колин снисходительно взглянул на несчастную жертву страсти безнадежной, – ну, тогда самый лучший выход вот…

И ткнул пальцем в пункт меню, гласивший: «Секрет Приапа»! Всего один грамм чистой сексуальности – и вы превратитесь в необузданного жеребца!»

– Думаешь, одного грамма хватит? – озабоченно поинтересовался Мупочка.

– Возьми лучше три, он у тебя такой большой.

Тяжелая ночь

Рассиживаться в будуаре Тиберий не стал. Парню работать еще, пора и честь знать. Он незаметно вернулся за столик, налил себе еще виски и впал в состояние сонного оцепенения. На заднем плане что-то бубнил Колин, а Мупочка и обе Мелисы обсуждали животрепещущий вопрос: как бы так исхитриться сфотографироваться на фоне бессмертного Дона Ларго, чтобы на фото казалось, будто они вместе? Тиберий, который уже изрядно захмелел, неожиданно для себя внес стратегическое предложение:

– А почему нельзя просто подойти к нему и попросить?

На него зашикали и замахали руками, ощущение было такое, что он предложил сходить в клуб с самим императором. В это время взвыл смарт – сообщение от его страховой компании. Если он немедленно не прекратит поступление алкоголя в кровь (так и написали!), они немедленно поднимут стоимость медицинской страховки на двадцать процентов. Тиберий встряхнулся. Однако его сильно развезло, нельзя так расслабляться.

– Пол, – крикнул он Мупочке, не поворачиваясь, – налей мне воды, пожалуйста.

– Конечно, – расплылся тот в коварной улыбке.

И подбадриваемый Мелиссой «номер два», протянул Тиберию бокал, в который украдкой добавил «Секрет Приапа». Все три грамма сразу.

Тиберий выпил залпом воду и только в самый последний момент почувствовал странный медный привкус. Кровь отхлынула от лица и вся сосредоточилась несколько ниже, зал поплыл цветными огнями, а звуки расслоились на странные, назойливо жужжащие ноты. И что-то мягко стукнуло в затылок. Уже проваливаясь в наполненную сияющими звездами темноту, он резко поднялся из-за стола, опираясь нетвердой рукой.

И в один момент все исчезло.

Дальнейшие события слились в сверкающий безумными вспышками фейерверк – его то возвращало к реальности, то снова кидало в горячечную тьму. Первый раз он очнулся посреди танцпола, в одной руке зажата почти пустая бутылка виски, в другой – две хохочущие девицы, которые щелкали камерой, как сумасшедшие. По счастью, декламировал он со сцены вполне политкорректных «Едоков лотоса» Тениссона.

Тиберий огляделся. Со всех сторон к нему тянулись руки, раскрасневшиеся, полубезумные восторженные лица, грохот музыки раскаленными гвоздями вбивался в мозг, вспышки светового шоу слепили глаза. Инстинкт самосохранения требовал немедленно покинуть это безобразное место, и он залпом допил бутылку.

Снова темнота.

Когда сознание вернулось во второй раз, он обнаружил себя в, очевидно, уже дружеской компании в зоне отдыха. Тут музыка гремела тише, на низких стеклянных столах стояли напитки, на диване напротив он увидел Мупочку с двумя незнакомыми девушками. С ним разговаривали, шутили, он отвечал. Колин, который, как впоследствии выяснили журналисты, долго и безуспешно пытался обратить на себя внимание Тиберия, и в итоге не придумал ничего лучше, чем ткнуть последнего пальцем под лопатку. Одурманенный мозг соображал очень медленно, а вот закаленное годами тренировок тело сработало мгновенно и безукоризненно. Только что расслабленный, сидевший с полузакрытыми глазами Тиберий молниеносно развернулся, перехватил за запястье Колина и, выбив из руки несчастного несуществующий нож, опрокинул его навзничь. Вытаращенные от ужаса серые глаза показались смутно знакомыми, и Тиберий ослабил хватку.

– Извини, – пробормотал Тиберий, отпуская свою жертву.

Рядом вырос уже знакомый бармен и услужливо протянул стакан с виски:

– Сэр, вам нужно расслабиться.

Последнее, что он услышал, прежде чем снова впасть в забытье, был мелодичный восторженный голосок Мелиссы:

– Тиберий, а чем вы зарабатывали на жизнь, прежде чем начать преподавать историю?

…Темные пятна перед глазами понемногу расступаются, он слышит собственный уверенный четкий голос, прямо как с кафедры: «Еще воды, пожалуйста. Так вот. Свобода – это миф, Ивлин. Вам, как сотруднику организации по защите прав человека, это должно быть хорошо известно. Я, собственно, не утверждаю, что абсолютная свобода это благо, но отчего-то, чем больше определенная группа людей к ней призывает, тем больше она собирается пролить крови».

– Нет, как же, – горячо возражает Ивлин Янг, – мы живем в свободной империи. У нас демократия, гласность, свобода слова.

– Нет у нас никакой свободы слова. Если вы имеете ввиду право покричать в этом шутовском парке, то хочу напомнить, что покричать и там можно далеко не обо всем.

– Нет, ну конечно, вы не можете говорить что-то, оскорбляющее достоинство, и призывать к насилию…

– Ивлин, попробуйте выйти на улицу с заявлением, что гетеросексуализм – это не извращение. И побороться за права гетеросексуалов. Это не призыв к насилию и не оскорбляет ничье достоинство. И тогда увидите, какая у нас свобода слова.

Если бы только Тиберий знал, чего будут стоить эти слова, которых на трезвую голову он бы никогда не произнес! Бледный от ужаса Мупочка, глаза которого приобрели полное сходство с глазами лемура, торопливо наполнил бокал Тиберия жидкостью чайного цвета и сунул ему в руку.

Снова провал.

Следующий кадр: он стоит, ухватившись рукой за покрытую перфорированной сталью опорную колонну; колонна отчего-то качается, как, собственно, и пол под ней; на руке повис Мупочка, он о чем-то жалобно просит, вид несчастный. «Скверно. В чем же дело?» – Тиберий поднял затуманенный взгляд и увидел впереди Дона Ларго, выхваченного столбом света прожектора. – «А, ясно, наверное, хочет сфотографироваться. Они же на этот счет с Мелиссами переживали?» Тиберий попытался сфокусировать зрение на идоле шоу-бизнеса: «Ничего примечательного, какой-то павлин расфуфыренный, честное слово. И он еще смеет отказывать моим друзьям? Сейчас с этим разберемся…»

…Окончательно он пришел в себя в такси. Его собственная машина, как сообщил Мупочка, решительно отказалась везти его домой, поскольку бессвязная речь хозяина свидетельствовала о алкогольном опьянении высокой степени. А в таком состоянии водитель не допускается не только к управлению, но и в салон. После того, как Тиберию дважды не далась запрашиваемая скороговорка, машина гневно заглохла, не преминув сообщить, что в следующий рейс она отправится только после того, как хозяин предъявит справку от нарколога.

Такси обладали большей лояльностью. Мупочка по дороге повинился насчет «секрета Приапа» и осторожно поинтересовался, что именно его Зайчик помнит из произошедшего. Выяснив, что, практически – ничего, он даже как будто обрадовался. Хрупкий мир был восстановлен.

Едва войдя в квартиру, Тиберий отлучился в ванную и там, достав из тайничка под раковиной особую аптечку, тут же, прямо через брюки вколол себе антидот. Проклятая муть растаяла перед глазами, голова перестала кружиться вокруг собственной оси, а мысли обрели, наконец, ясность. Скверным было то, что память о событиях минувшего вечера так и не вернулась, и то, что от хмеля не осталось и следа. А угроза ночи страстной любви, тем не менее, еще была. Впрочем, был неплохой, неоднократно выручавший Тиберия вариант спасения.

– Пол! – крикнул он, высунувшись из ванной. – Я в душ, а ты пока поиграешь?

– Ну, я, в общем-то, не хочу, – неуверенно пробормотал Мупочка, тоном хронического алкоголика, которому предложили бокал великолепного коньяка.

– Я же все равно пока купаюсь, – невинным голосом сообщил Тиберий, – а ты – быстро, только зайдешь на пять минут – и все.

– Ну, разве на пять минут, – облизнулся Мупочка и тут же добавил, – у меня на тебя сегодня большие планы. А то ты всегда так… спешишь. Даже не раздеваешься.

Тиберий опять почувствовал раздражение.

– Ты как Психея, которая все мучила на эту тему Амура. В итоге все плохо кончилось.

– Да? А чем же? И что за Психея такая?

Тиберий попытался объяснить доступным Мупочке языком:

– Смертная девушка. Ее полюбил Амур. Древнегреческий бог любви, если ты не знаешь. Он соблазнил ее речами, ну, и не только. Они встречались в темноте, и Психея не видела, как выглядит ее любовник. Ей надо было три месяца подождать, и тогда он обещал на ней жениться. Это значит оформить брачную лицензию, только на неопределенный срок. Но женское любопытство побудило ее взять лампу и рассмотреть спящего возлюбленного. Из лампы капнуло на его грудь масло. Горячее. Он проснулся, обиделся и улетел.

– О… – Мупочка был впечатлен. – Надо было ей быть осторожнее. С лампой.

– Ей надо было не лезть, куда не следует, – прошипел Тиберий и захлопнул дверь.

– Тибби! – Мупочка с интересом разглядывал кровавые полосы, расцветившие некогда белоснежную стену, – Какой интересный дизайн! Это вручную выполнено? Дорого обошлось?

– Да нет, не особенно, – ухмыльнулся Тиберий.

– Креативно, – одобрительно кивнув, Мупочка пристроился за компьютер.

Все, теперь путь свободен. Приближалась кульминация вечера, а именно – противозаконная книга. Он погасил свет, пользуясь специальным фонариком, достал маленький, незарегистрированный смарт, еще раз оглянулся на запертую дверь и включил свою самую ценную вещь. Пролистал список книг, хранившихся на этом крохотном, невзрачном носителе. Каких трудов стоило разыскать, приобрести, а главное, скрыть их наличие. Помогала профессия историка, очень помогала. Доступы в секретные архивы, разрешения на ознакомление. А дальше шли в ход методы, полученные на его предыдущей работе. Настоящей работе. Так он стал обладателем десяти тысяч книг, за хранение каждой из которых светило не менее двух лет тюрьмы.

На сегодня выбор пал на «Ундину» Фридриха Фуке. Тиберий читал ее прежде, но сегодня почему-то потянуло еще раз. Вспомнились золотые, растрепанные волосы, переливчатые, зеленоватые глаза, их гибельный омут. И вкус ее нежных, раскрытых в немом крике губ, таких теплых и мягких. Он пристроился на край ванной, больше некуда было. И без того маленькая типовая ванная в квартире Тиберия была еще меньше из-за тайника, устроенного во всю стену. Как маньяк, который не может расстаться с блузками своих жертв, он не мог находиться вдалеке от самых любимых своих книг. Маленькая, незаметная для посторонних глаз кнопка открывала целый шкаф, хранивший в себе наиболее дорогие его сердцу настоящие бумажные издания. Конечно, львиная доля его сокровищ в сотне километров отсюда, но туда так просто не попадешь, а как прожить бесконечные недели без этого чудесного запаха старой бумаги, прекрасных рукотворных рисунков, потертых кожаных переплетов?

Он, уже не боясь находившегося всего в метре от него, за тонкой стеклянной перегородкой, Мупочку, открыл свою сокровищницу, нежно провел пальцем по переплету настоящей, живой, неэлектронной «Ундины» и достал ее из шкафа. Прошел час, за ним другой. Действие антидота начало слабеть, вернулось законное после такого безобразия головокружение и слабость. Но он все не мог заставить себя прерваться. Головная боль и состояние опьянения усиливались – надо спать. Наконец Тиберий поставил книгу на место и осторожно заглянул в комнату. Так и есть – Мупочка в наушниках застыл у монитора, только пальцы живут своей собственной, но весьма активной жизнью.

– Пол?

– Сейчас, сейчас. Меня тут ребята в рейд позвали, три босса всего осталось.

– Конечно-конечно. Да ты не торопись.

Ура! В лучшем случае, это закончится к утру. В это время даже жертва секрета Приапа имеет право на законный сон. Тиберий тихонько, стараясь не обращать на себя внимания, пробрался в постель. И уснул, как обычно, когда у него были гости, не раздеваясь.