Текст книги "Либертион"

Содомское яблоко

Оставалось сделать необходимые перед поездкой покупки. Купив квартиру в самом центре города, Тиберий как-то не подумал о бытовых проблемах. Ближайший магазин продуктов находился в километре от дома, по соседству с зоопарком, ближайший парк – в двух километрах. Так что утренней пробежке в парке предшествовала пробежка вдоль автотрассы. И то недолго, год назад пробежки в парках запретили, что неплохо сказалось на продажах карт в фитнесс клубы. Хорошо еще место для машины он смог купить возле дома, хоть оно и стоило вдвое дороже квартиры.

Супермаркет, находившийся поблизости, имел отдел продуктов, рассчитанный на людей, не имеющих семьи, большого количества времени, зато имевших большое количество работы. Наборы, упакованные в пластик и полиэтилен, содержали помимо салатов, супов и прочей еды еще и вилки, ложки, салфетки, а также пребиотики, помогающие выжить после употребления этих наборов. Ассортимент был широк, но не менялся, и Тиберий уже давно и хорошо изучил, где и что находится на блестящих хромовых полках, придававших магазину удивительное сходство с операционной.

Однако сегодня его ждал сюрприз. В разделе «Возьми с собой» он увидел новинку. Яркий, окрашенный в цвета, долженствующие, по мнению психологов, возбуждать аппетит, то есть кроваво-красный и тоскливо-желтый, гласил: «Интеллектуальная пицца! Остается теплой сорок восемь часов после вскрытия! Срок годности неограничен! Анализируя ваши вкусовые рецепторы, она сама создает наиболее приятный для вас вкус! Вам остается выбрать только дизайн. В наличии четыре стиля: „Гавайская“, „Пепперони“, „Четыре сыра“ и „Хай тек“. Поверьте – вкус будет любым!»

Последнее заинтриговало. Что за «Хай-тек» такой? То есть, в целом представление об этом стиле Тиберий имел. Все гладкое, белое, некрасивое и железное. Но пицца? Увы, коробки закованы в полиэтилен, картинка дает представление о чем угодно – юноши в бикини, коктейли, пальмы, попугаи, но не об облике злополучной пиццы. Любопытство пересилило. Присоединив пиццу «Хай-тек» к обычным покупкам, он проследовал в отдел экологических продуктов. Майкл педант, если на упаковке не будет значиться «Эко», в рот не возьмет. Там Тиберий посмеялся над сливочным маслом: «…фермерское, натуральная технология производства, экологический продукт, ноль калорий, без холестерина».

На кассе произошла заминка. Стоявшая перед Тиберием женщина положила руку на окошко кассы, но ничего не произошло. Удивленная, она повторила попытку. Снова безуспешно.

– Позвольте, я.

Втиснулся молодой человек, стоявший позади Тиберия, но и его постигла неудача. Тиберий оглянулся. Такие же заторы у других касс. Похоже, произошел сбой системы. Такое он видел в супермаркете впервые. Люди нервничали, испуганно переглядываясь, не зная, что им делать. Современные крупные магазины не имеют продавцов, все автоматизировано. И деньги давно превратились в виртуальный набор цифр. Очень удобно, когда все работает, но вот теперь… Служба технической помощи смогла ликвидировать поломку только полчаса спустя. А до тех пор магазин напоминал побережье с толпой злых, бранящихся между собой чаек.

Зазвонил смарт.

– Мистер Краун? Здравствуйте, это Алекс Гросс, дизайнер, помните, я вам квартиру делал?

– А, да. Разве это можно забыть? – ухмыльнулся Тиберий.

Дизайнер сарказма не уловил и перешел сразу к делу.

– Мне очень нужна ваша профессиональная консультация. Не могли бы мы встретиться через десять минут в зоопарке?

– Где, простите?

– В зоопарке. Я вижу, что вы рядом, делаете покупки в супермаркете, а я как раз здесь. Я отниму не более двадцати минут и оплачу вам, как за две лекции.

– Хорошо, буду, – вздохнул Тиберий.

– Можно ваш номер?

«Можно ваш номер?» – эта фраза заканчивает любое знакомство. И значит: «Впускаешь ли ты меня в свою жизнь? Позволишь узнать в любое время, где ты находишься, позволишь заплатить за тебя, взять у тебя деньги, отправить письмо, даже когда ты оффлайн, получить доступ ко всем твоим страницам в социальных сетях, открыть тебе дверь без ключа..?»

В далекие времена номер на человеческой руке был призван обезличить, лишить минимальных прав, сделать из человека ресурс, подобный дереву или домашнему животному. Теперь, напротив, без этого номера ты не являешься человеком, не имеешь лица, не можешь брать и получать. Как тавро на плече быка определяет его принадлежность к стаду, право на корм и право на его шкуру, так идентификационный номер властвует над нашей жизнью и смертью.

Сообщив свой номер и уложив покупки в машину, Тиберий направился к зоопарку.

На руке снова завибрировал смарт. Очередная назойливая реклама.

«Хватит, не нужно больше ее ждать. Четыре года прошло, а я все с надеждой открываю каждое новое письмо. Не будет больше сообщений, написанных красным. Теперь это мое настоящее, надо принять это и начать жить, а не ждать».

Человеку, оказавшемуся на шестой улице впервые, найти зоопарк было бы не так-то просто. Здание смотрелось таким же ледяным кристаллом из стекла и металла, как и его собратья – бизнес-центры и жилые дома. На входе – стройная шеренга школьников с преподавателем во главе. Стоят в одинаковых синих курточках, выстроившись ровно, будто по линейке. Девочек от мальчиков не отличить – одинаковые стрижки, костюмчики, ботинки, хмурое выражение на розовощеких личиках.

«Посторонись!» – рявкнул преподаватель, увидев спешащего Тиберия. Слаженно, синхронно сделали шаг в сторону, пропуская его к кассе. Впрочем, оплатить билет Тиберию не удалось. Когда он поднес ладонь к темному стеклянному окошечку, монитор огрызнулся красной надписью: «Отказ. Оплата уже произведена». – «Как любезно со стороны Алекса». Тиберий пошел вдоль стеклянных витрин, за которыми находились животные.

Организовано, в целом, как у людей. Камеры длинные и узкие, элементов декора, вроде деревьев, камней и коряг – минимум, все хорошо освещено для лучшего обзора. Когда животное пытается уединиться в маленьком и тесном отдельном помещении, его можно наблюдать с помощью скрытой камеры. В темное время суток камера освещается таким образом, чтобы опять же можно было наблюдать за животным с помощью технологии ночного видения. Хотя некоторые преимущества у братьев наших меньших все же были.

Впервые за несколько последних часов глаза Тиберия отдыхали от совершенного, безупречного белого цвета. Вот тонконогая, осторожная кабарга стоит в окружении стен, покрытых фотообоями с изображением зеленого солнечного леса, вот гордый лев возлежит на бутафорской скале на фоне знойного синего неба, вот что-то очень розовое… Тиберий прищурился: «Алекс Гросс, вот и ты. Твоя розовая юбочка от Жан Поль Готье затмила даже ослепительного фламинго, глядящего с завистью из соседней камеры». Дизайнер увлеченно фотографировал зверя, на клетке которого висел внушительный плакат «Животное опасно».

– Ратель? – изумился Тиберий. – На что он вам сдался? Мягко говоря, не популярное животное. Многие даже не подозревают о его существовании. Здравствуйте, Алекс.

– Ах, да мне компания по производству меда заказала фирменный стиль, – Алекс пожал Тиберию руку и обеспокоенно спросил, указывая на крупного, черного зверя, не сводившего с него взгляда, полного презрения и вселенской скуки. – Его ведь еще медоедом называют?

– Ну, это, так скажем, народное название. Он не только мед ест.

– А что еще?

– Скорее уж кого. Все, что летает, плавает, бегает. Он слышит под землей, видит под водой, нападает на любого, кто оказывается поблизости.

– Вот бы не подумал, – поежился дизайнер, – а выглядит таким безобидным, даже симпатичным. Черненький, а сверху его будто серебром мазнули.

Тиберий со странной симпатией смотрел на зверя, который, словно понимая, что речь идет о нем, приблизился к стеклу вплотную и взглянул на него в упор темно-карими глазами.

– Мне кажется, это преувеличение, да, малыш? Ты – очень миленький и славный.

Алекс наклонился и коснулся ладонью стекла – словно погладил.

Острые, как кинжалы, когти сверкнули в воздухе, и на стекле, которое невозможно пробить автоматной очередью, появились длинные глубокие порезы. Дизайнер отпрянул от стекла.

– Похоже, вы правы.

– У него техника боя – удар ниже пояса. Так он может свалить буйвола и даже льва. Вошел в книгу рекордов Гиннеса как самое бесстрашное и свирепое животное на планете.

– Что я всегда говорил, – дизайнер комично поднял подведенные брови, – главное – стиль. Заподозрите вы такого милого зверя в пушистой шубке..?

– Если его схватят за эту пушистую шубку, он может развернуться в ней на сто восемьдесят градусов и атаковать. Недаром же ратель является эмблемой тайной полиции.

– В самом деле? – всполошился дизайнер. – Могу ли я его, в таком случае, использовать для компании по производству меда? Или это будет нарушением прав на товарный знак?

– Это лучше у юриста уточнить.

Тиберий набрал номер друга:

– Гордон, привет. Да, знаю-знаю, у тебя много работы и мало времени. Скажи, если ратель является эмблемой тайной полиции, можно его использовать для компании, производящей мед?

– Можно! – весело отозвался юрист. – Сферы услуг совершенно разные: одна компания людей медом кормит, другая – их убивает. Так что – вперед.

– Это еще вопрос, смотря какой мед они делают, – улыбнулся Тиберий, – спасибо, Гордон.

– Вообще, с тебя ужин причитается.

– Непременно.

– И в каком-нибудь приличном месте, а не в этом паршивом «Супербургере», да ниспошлют им небеса чуму, а еще лучше Санэпидемстанцию. Видел бы ты, что у них на кухне творится.

– Так не обедай там больше.

– Не могу! Они теперь мои клиенты, и я зачем-то в дополнение к оплате по договору стребовал с них бесплатные обеды на время ведения дела. Думал, откажут, а эти жулики согласились. Хотят, видимо, что бы я быстрее его выиграл.

– Сочувствую.

– Ладно, могло быть хуже.

– Можно использовать. – Тиберий обернулся к Гроссу. – Так о чем мы говорили?

– О главенстве стиля и имиджа. Кроликов, к примеру, все рассматривают как еду, а кошек – как спутников жизни. А сними с них шкурку, как одежду – один и тот же зверь. То же – с белкой и крысой. Обладателя пушистого хвостика и чудесной апельсиновой шубки все спешат покормить, крысы же такой любовью и популярностью не пользуются. Стиль! Вот на что люди обращают внимание, остальное не важно.

– Есть такое растение – содомское яблоко. По виду как обычное яблоко, золотистое, с румяными боками. Но под красивой кожицей сухая, черная пыль, похожая на пепел. Даже если вы соблазнитесь, обманувшись внешним лоском, разочарование содержимым останется, разве нет? Мой совет – возьмите медведя. Он добрее, – улыбнулся Тиберий.

– Ну что вы. Медведь грубое и необаятельное животное. А этот – просто очарователен. Кстати, у него глаза точь-в-точь как у вас. Но, простите, я хотел вас видеть вот по какому поводу…

Они присели за столик под сень пластмассовой пальмы. Кафе располагалось в просторном стеклянном атриуме, вместо неба прозрачный граненый купол, за которым метались тропические птицы, как рыбки в тесном аквариуме. Но и над их головами нет свободы, лишь еще один стеклянный купол, дальше – искусственное небо. «Какая сложная, многоуровневая клетка», – с неожиданной тоской подумал Тиберий. Дизайнер между тем открыл планшет.

– Мои заказчики, кстати, очень влиятельные люди, задумали создать тематический клуб. На очень популярную и актуальную тематику. Тюремную. И поскольку в клубе будут различные тематические разделы, мне очень нужна ваша помощь.

– Могу я услышать поподробнее?

– Конечно-конечно. Смотрите, вот я подвину, чтобы вам было виднее. Так. Здесь у нас подземелья, камера пыток, персонал в костюмах палачей, монахов и монашек святой инквизиции… Ориентировано на семейные пары со стажем. Их тянет на такие элегантные, изысканные развлечения. Мне нужна ваша консультация по вопросам декораций, костюмов.

– Не сомневаюсь. Хотя бы касательно святой инквизиции. Монашки не носили настолько коротких одеяний.

– Думаете, коротковато?

– Все же нижнее белье не должно быть видно, – мягко заметил Тиберий.

– Да? А я вроде бы видел такой вариант…

– Ну, некоторые каналы для взрослых не являются исторически достоверными.

– Понял, спасибо. Так, теперь опускаемся на нижний этаж. Тут для молодежи и публики менее взыскательной.

– А как называться будет заведение?

– «Централ-Брутал».

– Странновато. И немного нелогично.

– Ах, да ведь для публики разве логика важна? Им нужна атмосфера, романтика… – дизайнер мечтательно закатил маленькие глазки.

– Что же в тюрьме романтичного? – Тиберий вспомнил постеры с котятами и поежился.

– Ах, ну как же вы не понимаете? Это ностальгия по маскулинности, тяга к острым ощущениям, которые в наши дни в большом дефиците. В конце двадцатого века был проведен эксперимент – несколько крыс разместили в очень комфортной клетке и создали им идеальные условия для жизни. Питание, тепло, игрушки. По соседству располагалось нечто вроде пещеры, где были насыпаны битые стекла, абсолютная темнота, пугающие крыс звуки и неприятные запахи. Практически все крысы из любопытства нанесли визит в эту пещеру. Семьдесят процентов никогда туда не возвращались, тридцать же с завидным упорством шли туда каждый день. Люди нисколько не отличаются от крыс, мистер Краун. И для такого человека тюремная романтика становится зачарованной пещерой, полной испытаний и опасных приключений. Он делает соответствующую стрижку, выбирает одежду, изучает профессиональную, так скажем, лексику, слушает тематическую музыку. В итоге, ему кажется, что он сидел. Согласитесь, гораздо проще сражаться с ветряными мельницами, чем с реальными трудностями, особенно, если трудности эти обыденные. Мы дадим такому человеку желанную игрушку, вот и все.

– Допустим. И чем же этот клуб будет отличаться от многих ему подобных? В ста метрах отсюда «Зона»…

Гросс скривился:

– «Зона»? Этот ресторанчик, отличающийся от прочих наличием решеток на окнах и официантов в костюмах надзирателей? У них даже кухня обычная!

– А у нас будет?

– Вот. Моя задумка. Для начала посуда. Из чего делали посуду в тюрьмах минувшего столетия?

– Преимущественно из алюминия. Но он очень вреден для человека.

– Тем лучше! Это тоже тренд: «Моя чашка меня убивает!» Очень круто. Уже вижу рекламные плакаты, – Алекс блаженно зажмурился. – Мы закажем посуду на Cемнадцатой улице со сколами, трещинками, чтобы натурально выглядело. Это, конечно, обойдется в целое состояние, но оно того стоит. Теперь о кухне. Вы мне расскажете, чем кормили в тюрьмах двадцатого века, мы специально создадим отвратительные рецепты, запахи закажем парфюмерной компании «Фрагранж».

– Это которые духи делают?

– Да, а еще ароматы жареной картошки для фастфуда, запах свежих овощей и прочее. Все это резиной бы пахло, если бы не «Фрагранж».

Тиберий покачал головой:

– Дорого и не разумно. Вот в двадцатом веке поступали практичнее – когда создавался клуб такой стилистики, просто покупали дешевейшие испорченные продукты, арендовали отвратительное помещение и не делали там ремонт. Наймите непрофессионалов. Безработных, вечных студентов. Не тратьтесь на их обучение. Пусть скверно готовят, скверно обслуживают, скверно убирают. Еще и льготы налоговые получите за поддержку голодающих.

Дизайнер посмотрел на него, как смотрит монах на снизошедшего с небес святого:

– Мистер Краун! Это же гениально! Мы еще планируем, кстати говоря, для персонала и на продажу специальные духи, ну, с запахом естественного тела… гм… давно не посещавшего душ. Вот только с названием заминка. Нужно, чтобы было понятно, но не слишком резало слух. Не назовешь же «Запах бомжа»?

– «Аромат люмпена»?

– Превосходно!

Их внимание привлек посторонний шум. За стеклянными стенами кафе два тщедушных сотрудника зоопарка вели битву не на жизнь, а на смерть с самовольно свитым гнездом скворцов. Жизнь всюду пытается пускать свои непокорные корни, и неразумная пара скворцов, проигнорировав предоставленное им муниципальное жилье в виде пластмассового скворечника, пронумерованного, как положено, и аккуратно прикрепленного к дереву из органического стекла, свили гнездо из всего, что им удалось раздобыть. В постройке были использованы и нейлоновые листья, отодранные от искусственных деревьев, и самые тонкие оргалитовые ветки, позаимствованные там же. Титаническими усилиями гнездо было снято, яйца конфискованы и отправлены в инкубатор. Скворцы почему-то не торопились занять предоставленное им правительством бесплатное комфортабельное жилье и носились, отчаянно крича, вдоль хрустального небосвода.

– Странные существа, – пробормотал дизайнер, – будто жалеют, что их избавили от обузы. Так на чем мы остановились? Духи. Но этого недостаточно. Мы хотим получить разрешение на ненормативную лексику в пределах клуба. Иначе не будет полного «погружения». Ну, только представьте, приходит клиент, ему официант в форме надзирателя: «Чего изволите?» Не то. Совсем другое дело, если этот официант обращается к нему в грубой и очень личной форме. Что-нибудь, вроде: «Эй, скверный мальчик, зачем пришел сюда? Я тебя не уважаю потому, что имел близкие контакты с твоими друзьями и собираюсь иметь близость принудительного характера с тобой». Культурный шок, новизна! У человека наступает катарсис, что нам и нужно. И он даже сможет ответить в том же ключе! Если, конечно, предварительно оплатит этот пункт меню. Ну, это – для новичков, а для продвинутых у нас будет доступна опция контактного общения с персоналом.

– То есть?

– У нас будет лицензия на легкие телесные повреждения.

– Полагаю, – улыбнулся Тиберий, – это будет весьма востребовано.

Еще минут двадцать они обсуждали и продумывали различные мелочи вроде временных татуировок, которые может делать клиентам кто угодно, кроме мастеров татуажа; развлекательные туры, включающие в себя простое пребывание в камере (ужин, ночлег, роба в подарок и фотография с персоналом); романтическое пребывание (то же самое, плюс насилие со стороны надзирателей, типаж и внешность по предварительному выбору). Заодно посчитали смету и примерные расценки. От души повеселившись по поводу данного проекта (какие деньги будут платить люди, чтобы над ними издевались), Тиберий выразил искреннюю уверенность в абсолютной его коммерческой успешности.

– Да мы уже золотые членские карты продаем, – хихикнул Гросс. – А вам я очень благодарен. Позвольте вашу руку – рассчитаюсь.

– Как, вы разве можете производить прямые расчеты?

– Так я же индивидуальный предприниматель. Касса всегда с собой, – он задумчиво взглянул на собственную ладонь. – Забавно, когда регистрировался, ну, на индивидуального предпринимателя, два дня собирал и заполнял разные формы. А перепрошивка чипа заняла несколько секунд. Налоги и платежи списываются автоматически.

Он соединил на несколько секунд свою ладонь с рукой Тиберия. Два вживленных сразу после рождения чипа, соединенные не только с мозгом и нервной системой, но и с глобальной базой данных, мгновенно обменялись информацией. Были переведены деньги, заплачены налоги, отмечена информация о месте нахождения и деятельности. Простившись с сияющим, как утреннее солнышко дизайнером, Тиберию пришло в голову проверить баланс. Банкомат обнаружился внизу, на первом этаже. Алекс столь щедро отблагодарил его за получасовую беседу, что Тиберий задался вопросом – был ли это акт доброй воли или у дизайнера, весьма ложные, хотя и приятные представления о стоимости лекций. Но это бы ладно, но вот сумма, полученная за книги, которые до его нежеланного триумфа в «Издохшей утке» мало кого интересовали, его впечатлила. Похоже, это он должен Дону Ларго ужин, а никак не наоборот. Заодно возникла идея, как сделать великолепный день с Лорой еще великолепнее. Единственным камнем преткновения было то, что прежде Тиберию никогда не приходилось интересоваться женскими украшениями, тут нужен был совет лица опытного, но не заинтересованного. Выбор пал на Мелиссу.

– Привет! Извини, что звоню в рабочее время, но мне нужен твой совет. Хочу сделать подарок женщине, какое-нибудь украшение, дорогое.

– Насколько дорогое? – голос на другом конце линии стал сладким, как килограмм аспартама, содержащийся в стандартной шоколадке. – Нескромно дорогое? Или непристойно дорогое?

– Пожалуй, непристойно дорогое. Просто скажи, куда мне идти, чтобы сделать покупку. Название фирмы, магазин?

– Тиберий, ты сам не справишься. Давай я приеду, и мы выберем вместе. У меня как раз обеденный перерыв.

– Нет, нет, не надо!

– Конечно, надо. Так, я вижу, где ты. Просто перейди улицу и заходи в молл под названием «Принцесса греза». Я буду через пять минут.

– Мелисса, я просто название бренда хотел спросить!

Уже повесила трубку. Проклиная свою деликатность, Тиберий поплелся по указанному адресу. В чем-то она была права, уже на первом этаже он нашел целое скопище ювелирных салонов с названиями одно другого загадочнее: «Bulgari», «Chopard», «Cartier» и прочие. Что бы все это могло значить? Он ощутил некоторое беспокойство, примерно, как библейский Валтасар, который пировал себе спокойно, и вдруг загадочная рука начертала на стене его трапезной: «Мене, текел, фарес». Но у Валтасара был под рукой Даниил, способный объяснить значение этих загадочных слов, его же добровольно вызвавшийся Даниил запаздывал, и Тиберий избрал начальной отправной точкой своих поисков салон, скромно названный «Изумруд». Хоть понятно, что драгоценными камнями занимаются.

Внутри, впрочем, было безрадостно. Унылые прилавки, где под стерильно прозрачным стеклом на снова белом бархате располагались невзрачные камешки, закованные в желтенькую или белую оправу. Все в целом одинаковое – узенький прутик золота, титаническими усилиями удерживающий жалкий осколочек низкосортного камня, оправленного, словно ошейником, тонким золотым ободком. Чуть больше осколок, чуть выше цена. Тиберий совсем уж загрустил, но тут, подобно райской птичке, по ошибке влетевшей в курятник, в салон впорхнула Мелисса.

– Тиберий, привет! Что ты делаешь на этих задворках цивилизации? Пойдем отсюда немедленно.

Тиберий едва успел виновато взглянуть на продавцов «Изумруда», уже поглядывавших на перспективного клиента с надеждой и вожделением, как Мелисса, словно муравей мертвую бабочку, уверенно потащила его в другую сторону. Надо признать, следующий отсек торгового центра существенно отличался от его собрата. На опять же белом бархате были разложены уже не прутики, снабженные ошейниками, а различные вариации золотых издохших пантер, перехваченных за талию и таким образом прикрепленных к кулонам, серьгам и кольцам. Некоторые, впрочем, были еще живы, пытались приподнять голову, хоть и были скручены в качестве браслета или кольца. Возможные вариации в виде орхидей были столь неубедительны, что взор снова возвращался к поверженным пантерам.

– Это «Cartier», севшим от восторга голосом сообщила Мелисса. – Тиберий, а с чего это ты женщине подарок вздумал делать?

«Вот ведь любопытная. Наверняка и в помощники напросилась, чтобы узнать побольше».

– Это… моей коллеге по работе.

– Коллеге? С чего бы это? – глаза у Мелиссы от зависти стали желтые, как у голодного тигра.

Но, по счастью, женщины обладают волшебной способностью все самостоятельно додумывать, придумывать и объяснять. Дай им маленькую, незначащую деталь, и они целый драматический роман создадут в своем и общественном воображении.

– А! Понятно. Наверное, она твоя начальница, и ты хочешь повышение получить, права я, проказник?

Тиберия покоробило, но он от комментариев воздержался. От мертвых членов семейства кошачьих перешли к не менее странным украшениям, находившимся в соседнем бутике, где камни были просто вложены в резервуары из стекла и золота. Огромный постер, чуть не вовсю стену, гласил: «Танцующие бриллианты». На деле же никак не закрепленные осколки ювелирной промышленности свободно болтались согласно законам физики, внутри стеклянного отсека. И ведь одинаковые совершенно! Чуть больше, чуть меньше. Тиберий начал зевать, но, по счастью, рядом маячила Мелисса, ее восторженные стоны не давали уснуть. В третьем бутике украшения уже носили робкий признак того, что дизайнерская муза их коснулась. Возможно, не руками, какой-то другой частью тела, но коснулась. Досадно было то, что, практически, на каждом предмете – будь то кольцо, кулон или браслет, было крупно вырезано название фирмы.

– И что же получается, человек становится живым рекламным стендом? – возмутился Тиберий.

– Глупыш, это же самое главное. Ну, смысл в этом кольце, если оно, к примеру, не от Bulgari? Как раз ей понравится, что сразу видно, от кого украшение.

– Я бы хотел, чтобы украшение было от меня, а не от… Как ты сказала это называется?

– Bulgari. А что мы ищем? Серьги, кольцо?

– А что лучше?

– Ну, с размером кольца легко промахнуться, а серьги… У нее уши проколоты? Хотя откуда ты можешь знать, вряд ли ты так пристально присматривался.

– Не проколоты.

– Хм, – Мелисса взглянула на него с явным удивлением, – тогда лучше всего – кулон. Надежнее… Ладно, пошли в самое модное место.

Войдя в следующую пещеру Аладдина, Тиберий понял, где Мупочка приобрел свой браслет. Комната напоминала восточный базар: на стеллажах стояли рядами лотки с различными бусинами, висели, как мертвые змейки, кожаные шнуры, золотые и серебряные цепочки.

– Что-то из далекого детства, – хохотнул он. – Нам такие наборы выдавали и заставляли бусы нанизывать. Считалось, что мелкая моторика способствует интеллектуальному развитию.

– Ты чего, – сердито зашипела Мелисса, – это же самый крутой бренд! Ты не понимаешь, тут выбираешь разные бусины – есть жутко дорогие, есть как бы дешевые, но они все равно жутко дорогие. И тебе собирают и-н-д-и-видуальный, скажем, браслет. И такого ни у кого не будет!

– Ага, – Тиберий заглянул в лоток с надписью «Неповторимые аксессуары». – Вижу. Скоба от пивной жестянки, гайка, еще какой-то хлам. Мелисса, хочешь, потрачу час, пороюсь у себя в квартире и, особенно, в мусорном ведре, и лично состряпаю тебе такой абсолютно индивидуальный браслет. Будешь в тренде. Пошли отсюда.

Они вышли на улицу.

– Значит, не будешь своей девице подарок покупать? – с облегчением спросила Мелисса.

– Буду. Но точно не здесь.

– Эх, – вздохнула глава «Юного Люцифера». – И почему я не твоя начальница?