Текст книги "Отрываясь от земли"

8

– Это было похоже на какой-то допрос! – с возмущением произнесла Джастина, наверное, в сотый раз.

Мэгги с улыбкой наблюдала за подругой.

Они выбрались попить кофе в небольшом торговом центре, где располагалась известная сетевая кофейня. Удобные кожаные диванчики, лаконичные бумажные стаканы с фирменным логотипом кофейни, сандвичи на ржаном хлебе, отсутствие пепельниц на столиках из-за запрета на курение, скромные цены – все это в данный момент девушек более чем устраивало и радовало.

– Разве ты сама ни о чем его не спрашивала?

Джастина осторожно откусила кусочек бутерброда с зеленым салатом и копченой грудинкой.

– Спрашивала, ага. И, знаешь, наткнулась на такую…

– Стену? Непонимание? Броню?

– На щетину я наткнулась, – хмуро сообщила Джастина.

Мэгги так и покатилась со смеху:

– Только не говори, что ты уже лезла к нему целоваться!

– Мэгги!!! У тебя на уме только лишь это?! Я про щетину! Про колючки! Про иглы! Подразумевается защитная реакция, только и всего.

– А-а. Ну тогда ясно.

– Знаешь, – задумчиво поведала в пространство Джастина, – не могу разобрать этого парня. Сначала, в клинике, он был сама любезность. Выручил, помог… Пригласил на кофе… А потом эти его внезапные перепады настроения. Я расспрашивала его о книгах и о фильмах, а получила в ответ какую-то отповедь. При этом я вижу, что дело не во мне… И что он делает это не со зла…

– Может, он просто дикий? – предположила Мэгги.

– Что?

– Не умеет общаться, вот что. Хочет, но не умеет. Сверлить зубы бормашиной – это еще не значит общаться с людьми. Вот и твой Джастин: вроде бы его тянет к тебе, а как разговаривать, он не понимает. Шарахается от одной крайности к другой. Но я понимаю твое смущение: даже если вам легко и комфортно вместе, невозможно ведь все время молчать.

– Пусть так, – пожала плечами Джастина, – бывают же разные формы взаимодействия. С кем-то действительно хорошо помолчать, просто побыть вместе за чашечкой чая. После разговора о музыке я специально не трогала его. Но он принялся расспрашивать меня, словно избегая моих возможных вопросов. Интересовался моей семьей, моей учебой в колледже, моими буднями. Казалось, он поражен тем, что у меня нет работы. Ну, или какого-нибудь постоянного занятия.

– Неудивительно!

– Ой, Мэгги, хотя бы ты не начинай, ладно?

– Не могу ничего обещать.

– Ты будешь смеяться: мы опять не попали в кино.

– Почему?

– Он был слишком увлечен беседой.

– Расспросами. Понятно. А что было, когда беседа закончилась?

– Сначала закончились блинчики. Потом кофе. А потом, кажется, у Джастина иссяк интерес ко мне.

– Да ладно?

– Да. Кажется, я таки его разочаровала.

– Собственно, какое ему дело?

– Сама не знаю. Вот, например. Вчера после ресторанчика Джастин отвез меня домой. Было еще не слишком поздно… Вот он и поинтересовался, чему я посвятила остаток вечера. Может быть, хотя бы хорошей книге? Или уборке в доме?

– А ты?

– А я сделала глупость: взяла и ляпнула, что ходила на свидание, и мне некогда было заниматься уборками.

– Думаю, в этом нет ничего страшного. Тем более, если парень заинтересован в тебе, как в приятельнице или даже в собеседнице за чашкой кофе…

– Ну, это только мое мнение. И пока мне не удается разгадать его. Он вправду странный.

– А что там со свиданием?

– Ах, да. Я сказала ему, что, когда была на приеме в его клинике, врач, который занимался моим зубом – Райан – тоже оказался не промах и пригласил меня на коктейль.

– Ты так и сказала Джастину?!

– Так и сказала.

– Думаю, он остался не слишком рад этой новости.

– Теперь я молю только об одном: как бы он не уволил Райана.

– И как же прошло само свидание?

– Никак. То есть хорошо. То есть… нейтрально. Представляешь, я нашла, чем взбесить Джастина. Я сказала, что, как кавалер, Райан не слишком-то интересен. Но он хотя бы довел меня до кинотеатра!

Мэгги засмеялась.

– Разве я не права? Посуди сама: Джастин приглашает меня в кино, заезжает за мной, по дороге мы заходим в ресторан, Джастин увлекается едой, и на сеанс мы опаздываем. Джастин приглашает меня в кино и на следующий день, заезжает за мной, отвлекается на магазин, увлекается допросом, бичеванием моего образа жизни, и мы опаздываем на все сеансы. Райан хотя бы делает то, ради чего вышел из дома.

– И что же это?

– Райан заехал за мной – правда, на такси, а не на собственной машине. Райан отвез меня в кинотеатр, где мы посмотрели отличную комедию. Французскую, кажется. Райан осмелел и взял меня за руку на самом трогательном моменте этого фильма. Райан отвел меня пить кофе после фильма, а не до него или вместо него. Райан проводил меня домой и попытался напроситься на продолжение вечера.

– И оно состоялось?

– За кого ты меня принимаешь? – возмутилась Джасси. – Нет, не состоялось. Знаешь… В этих отношениях все было хорошо по форме. Да, по форме, но не по содержанию. Он мне неинтересен. Он мне… безразличен. И с ним даже не тепло.

– Зато ты дала Джастину повод для ревности. Даже если вы оба сами не осознаете этого. И, возможно, у парня на работе из-за тебя будут неприятности.

– Если он хороший специалист, то неприятностей не будет, – уверенно сказала Джастина, – а он хороший специалист. В этом я уже успела убедиться. Что касается Джастина…

– …то ты к нему несправедлива. В воскресенье он не тащил тебя в ресторан, это ты соблазнила его домашней кухней. И, кажется, ты говорила о четырех мешках еды, которые он притащил для тебя.

– Двух пакетах, – поправила Джастина рассеянно.

Подруги переглянулись и прыснули со смеху.

– Ладно, оставим в покое Райана – все равно ему уже ничего не светит. И Джастина тоже – ручаюсь, он еще появится, даже если он тогда ушел от тебя злым, как волк. Это все из-за ревности, уверяю тебя. Но, представь, меня тоже интересует тема, которая почему-то волнует Джастина.

– Мое безделье, – пробормотала Джастина.

– Именно, моя крошка. Давай-ка, расскажи, чем еще, помимо трех свиданий за один уик-энд, ты отличилась на той неделе. Ты обещала, что будешь искать что-то, что тебе понравится, и принесет либо пользу окружающим, либо деньги тебе. Есть успехи?

Джастина выразительно закатила глаза и тяжело вздохнула…

– Так есть или нет?

– Есть кое-что…

– И что же это?

– Я разобрала свои старые вещи. Одежду, всякое барахло, украшения, книги…

– Какое это имеет отношение к теме нашего разговора? – нахмурилась Мэгги.

– Самое прямое. Это – польза людям. Что-то из вещей я отнесла в Армию спасения. Правда, они сказали, что большинство этих вещей подойдет только детям…

– А детям подобное носить не пристало, – подхватила Мэгги.

– Что-то отправилось прямиком на помойку. А книги я сдала букинисту. Удалось даже немного заработать.

– Книги?

– Книги. Те, что остались от тети, я тоже разобрала. Там было немало интересных и даже раритетных экземпляров.

– Могла бы и меня позвать, – проворчала Мэгги.

– Я отложила для тебя подарочек. Кстати, несколько хороших книг – те, что не разваливались и не рассыпались в труху – я отвезла в библиотеку. Их приняли.

– Понятно. Что-то вроде начала новой жизни… Подарки Ника ты тоже раздала?

– В самую первую очередь.

– Итак, в твоем активе позирование нагишом, благотворительность на почве книжек и одежды…

– Пару дней – точнее, по полдня – я проработала в мегамолле на дегустации овсяного печенья.

– Надо же. А кому в данном случае была польза?

– Мне заплатили. Немного. А от овсяного печенья прямая польза людям. И удовольствие детям.

– Так. Что-то еще?

Джастина печально покачала головой.

– Негусто.

– Знаю.

– А ты не хочешь попытаться заработать много? – с нажимом спросила Мэгги.

– И в каком же качестве ты меня видишь?

– Дорогая, это не я должна видеть. Это ты должна знать, понимать и чувствовать, что ты умеешь и чего тебе хочется.

– Считай, что я ничего не умею.

– А чего тебе хочется, Джасси?

– Быть счастливой.

– Но этого хочется всем.

– А многие ли готовы над этим работать?

– Я тебя не понимаю.

– Люди говорят – ах, если бы я был счастлив… Но что они для этого делают? Ищут ли? Развиваются? Ошибаются ли и идут ли дальше? В поисках счастья… Знаешь, кажется, они делают гораздо больше для зарабатывания денег. Но при этом своим счастьем никто не занимается.

– Без денег тоже далеко не уедешь.

– Я понимаю. Но, может, у меня лучше получается работать над ощущением счастья, чем над зарабатыванием денег? Да, кто-то богаче меня. Но счастливее ли?

– Джастина, ты когда-нибудь повзрослеешь?

– Думаю, что нет.

– Я тебя очень люблю. Но разве можно быть настолько оторванной от жизни?

– От всего земного, – пошутила Джастина, – ты уже заговорила высоким стилем?

– Неужели нет ничего, что тебе не понравилось бы делать за зарплату?

– Мне нравится многое, даже очень! Общаться с людьми. Слушать их.

– Может, психология? Консультирование, терапия…

– Помогать им. Нравится запах кофе в кофейнях. Я даже иногда думаю, что было бы здорово обслуживать людей, наливая для них кофе в большие бумажные стаканы. А они бегут с этими стаканами на работу, и кофе помогает им проснуться…

– Отлично! Может, бариста?

– А еще мне нравится рисовать. Медовыми красками, пастелью, даже просто мелками или обычным карандашом. Иногда видишь какого-нибудь красивого человека, и думаешь: так бы и нарисовала его…

– Уличный художник? Не могу сказать, что это очень перспективно…

– Еще я хорошо разбираю вещи, пеку блинчики.

– Повар.

– Но посвящать блинчикам всю свою жизнь? Да я с ума сойду.

– Как насчет того, чтобы отвечать на телефонные звонки?

– Это может делать и автоответчик.

– Джастина, ты просто невозможна.

– Да, мне многое нравится, но сложно задерживаться подолгу на одном месте. Нужно посвятить этому занятию всю жизнь, а стоит ли посвящать ее только чему-то одному? Ты же не в состоянии, скажем, выбрать окончательно между китайской и итальянской кухней?

– М-м-м… нет.

– Вот ты объелась сосисками, и, хотя страшно их любишь, всю следующую неделю смотреть на них не можешь. Тогда на помощь придут помидоры или зерновые булочки.

– В том, что ты говоришь, что-то есть, и все-таки…

– Просто я слишком люблю жизнь. Вряд ли я смогу зациклиться на чем-то одном, – грустно сказала Джастина, ковыряя бумажный стаканчик из-под кофе…

– Может быть, идеальным вариантом для тебя было бы замужество? – предположила Мэгги.

– Замужество? Почему?

– Ну, муж есть, если у него есть голова на плечах, то как-нибудь он тебя обеспечит. А ты можешь продолжать свои сумасшедшие занятия: рисовать на улицах, выпекать среди ночи пирожки, отвозить старые книжки в библиотеки, позировать нагишом… Хотя позировать уже не получится, скорее всего. Что еще ты у нас любишь? Пропадать в кофейнях, приручать белок в парках, обходить все фотовыставки и камерные концерты…

– Замуж? Мне? С трудом представляю себя в роли жены. В роли девушки – еще куда ни шло…

– А в чем разница?

– В том, что замуж – это раз и навсегда.

– Может, и так. А, может, и нет…

– Всегда хочется надеяться на лучшее.

– Кажется, мне пора. А чем ты займешься в ближайшие дни?

– Буду знакомиться с лошадьми.

– Что?! С какими еще лошадьми?

– Понимаешь, в одном из парков я видела, как на лошадях катают детишек. И здоровых, и не очень…

– Иппотерапия?

– Кажется, да. Я разговорилась с одним из инструкторов. И он сказал, что я могу приходить и помочь им.

– Помочь? В чем?

– Например, ухаживать за лошадьми в конюшне. Их же всех нужно вычесывать, расчесывать им гривы…

– И убирать навоз.

– Да.

– Что же, они сами не справляются?

– У них заболел кто-то из конюхов. Да, пока не очень справляются.

– Потрясающе, – Мэгги сморщила свой хорошенький носик.

– Правда? – поинтересовалась Джастина. – Я тоже так думаю. И, главное, меня обещали покатать на лошади… Может быть, даже дадут попробовать галоп.

* * *

– Ты мне друг или кто?

– Друг, Кирк, друг. Только отстань.

– Тогда расскажи мне про нее.

– Я не понимаю, о ком ты. Вернее, о чем.

Всего лишь вторая бутылка темного пива, а Кирк уже настолько хорош. Тепленький…

– Зачем ты тогда звонил?

– Просто перекинуться парой слов. Мне показалось, что в последние несколько недель я был не слишком-то вежлив.

– Только не начинай оправдываться. Это лишнее. Но если ты решил возобновить общение, то почему делаешь это наполовину?

– Когда будет что рассказать, я расскажу.

– Нет, парень. Постой. Погоди, послушай меня. Слушай сюда. Я не знаю, что произошло, но ты даже выглядишь иначе. Реально иначе. Где, к примеру, твои мешки под глазами?

– Я просто начал высыпаться.

– Вот! Ты начал спать!

– Кретин ты, Кирк. Я вышел на работу! Выйдя на работу, я стал раньше вставать. Это естественно. А начав раньше вставать, я и уставать начал больше. Поэтому теперь, ложась спать, я действительно засыпаю, а не глотаю таблетки от бессонницы.

– Пусть так… Но ты хотя бы на человека стал похож.

– А был?

– Был вылитым зомби. И не ври мне, будто дело в работе. И в прогулках. Может, ты даже зачастил в спортклуб, однако мне кажется, что здесь замешана какая-нибудь хорошенькая крошка.

– Она не крошка.

– Нет?

– Да. То есть… Да, она небольшого роста, но дело не в этом.

– Не крошка.

– Нет.

– И не цыпочка?

– Кирк. Отвали. Надоело.

– Еще пива?

– Я не собираюсь напиваться.

– Но ведь остались еще гренки.

– Доедай.

В конце концов Джастину надоело отбрыкиваться от расспросов Кирка. Он раскололся.

Он коротко обрисовал другу историю их знакомства, описал ему Джастину. То, как она выручила его. То, как он внезапно встретил ее снова. Как ему представилась возможность самому помочь ей.

– И ты хочешь сказать, будто ничего не было?

– Мы даже не целовались.

– Обалдеть. Последний девственник из «Беверли Хиллз 90210». Как его? Дэвид Сильвер.

– Отвали!

– Джастин, я бы на твоем месте не терялся.

– Тебе не надо на мое место, поверь. В этом положении мало радости.

– Но ведь ты уже начал новую жизнь!

– Кирк. Ты ничего не понимаешь. Мы с Джастиной просто общаемся! Мы с ней… да, мы просто друзья.

– Всего лишь.

– Не более.

– Хвалю за жизнелюбие. А за скрытность – нет, не похвалю. К чему трусить? Отчего бы не поделиться?

– Кирк, я уже поделился с тобой всем, чем мог, – вздохнул Джастин. – Поверь мне.

Друг хмыкнул:

– Я пытаюсь поверить. Пытаюсь, но не могу. Друзья, значит?

– Друзья.

Кирк внезапно хлопнул себя по лбу.

Учитывая, что в руке у него была бутылка из-под пива, хлопок получился гулким и болезненным. Немного пива выплеснулось на рубашку Кирка, но он не обратил особого внимания ни на хлопок, ни на пятно, стремительно расплывающееся по рубашке.

– Сними. Я брошу в стиральную машину.

– Ерунда, – отмахнулся Кирк.

– Сними, говорю.

– А домой я в чем поеду? Что я скажу Лизе?

– Правду, осел. И я дам тебе какую-нибудь из своих рубашек.

– Спасибо, утешил.

– Зачем было хлопать себя по лбу?

– Потому что я догадался. Она страшная, да?

– Кто?!

– Эта твоя… Джас. Из клиники.

– Из автобуса, – поправил Джастин.

– Неважно.

– Нет. Она красавица. Правда, может при этом ужасно одеться… Но ее это не портит. Совсем. В ней столько обаяния… Она выглядела бы китайской принцессой и в старом дождевике.

– Я рад за нее. Тогда почему ты не начнешь за ней ухаживать?

– Что? – тусклым голосом спросил Джастин.

– Ухаживать, дурень. Привозить цветы, водить в ресторан…

– Мы были в ресторане. И в кафе. Дело не в этом. Нам никто не мешает с интересом общаться.

– А надо общаться с сексом.

– Заткнись.

– Трахни ее! Что тебе мешает?

Джастин разозлился:

– Выбирай выражения! Она тебе не дешевая клубная или уличная девка!

– Да? А чем она занимается?

– Она… Она… Она окончила колледж. Теперь ищет себя. Свое призвание.

– А, ясно. Сидит на шее у папочки.

– Ни на чьей шее она не сидит. А квартира у нее своя.

– Если она к тебе переедет, то вы сможете ее сдавать.

Джастин вздохнул – у него почему-то пропал изначальный запал, не было больше сил злиться на бесцеремонного друга. К тому же подвыпившего – это многое объясняло.

– Рассуждаешь в точности как баба. Никто никуда не переезжает, ничего не надо сдавать. Не нужно говорить о Джастине чепухи. Она… Она не такая.

– Как кто?

– Как тебе кажется. Она трогательная. Добрая. Беззащитная на самом деле. Ранимая… Может, я и преувеличиваю, но, во всяком случае, не стоит вести себя с ней как герой-любовник. Она заслуживает бережного отношения.

– А я и не призываю тебя попользоваться ей и выкинуть, как старую грязную тряпку.

– Вытереть об нее ноги.

– Точно. Если ты нашел кого-то, кто тебе нравится, наслаждайся этим. Не обязательно делать из этого лишь эпизод, если ты не хочешь.

– Кирк, да как ты не можешь понять! Я вообще ничего не хочу.

– Зачем тогда ты приглашал ее?

– Рядом с ней я чувствую себя живым.

– Точно, ты хотя бы есть начал.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу. Перестал быть похожим на доходягу. На тебе же футболки висели.

– Может быть… Может быть.

– А теперь послушай меня. Не Джастина – значит, другая… Так почему бы не проводить время с тем, кто тебе уже понравился? Стой, не перебивай! Я прекрасно знаю, что ты мне сейчас примешься рассказывать, дружок.

– Знаешь?

– Не такой уж я идиот, каким иногда кажусь.

– Хочется верить, – по-доброму усмехнулся Джастин.

– Засранец. Так вот: можешь лопотать, что ты еще не готов к новым отношениям. Не переживай: они начнутся без твоего согласия. Они уже начались. Так хотя бы открой глаза и не будь слепцом.

– Кирк… Я не могу. Мне все напоминает о Марион.

– Я все понимаю! Но…

– В этом доме все напоминает мне о ней. Я даже не могу пригласить сюда Джастину, потому что, когда я поворачиваю ключ в замке, все у меня внутри переворачивается. Работа, клиника, кофе в ресторанчике – все это отступает на задний план. И значение имеет только то, что сейчас я толкну дверь, войду. А Марион меня не встречает. Ее нет за дверью. Ее вообще больше нигде нет. Представляю, какой у меня в эти минуты видок. Представь, что подумает Джастина…

– Ты просто не торопись. Должно пройти время…

– А когда я не дома, когда я, скажем, рядом с Джастиной, все в Джастине напоминает мне о Марион. Потому что она – полная противоположность моей бывшей жене. Иногда… Иногда мне это даже нравится. То есть… Я хочу сказать, что мне нравится, что Джастина именно такая. Но ведь это предательство! Это ведь самое настоящее предательство. То, что мне нравится кто-то, кроме Марион…

– Это никакое не предательство, – твердо заявил Кирк, – ты ведь не перестанешь любить жену.

– Никогда. Она поселилась в моем сердце.

– Ты должен понять кое-что прежде, чем это разрушит всю твою жизнь. Запомни или запиши, где хочешь. Ты не виноват в том, что остался в живых и продолжаешь здесь находиться. Тебе надо жить дальше, и желательно делать это без чувства вины.

– Я…

– Просто живи дальше, не терзая по этому поводу ни себя, ни окружающих.

– Кирк, похоже, ты не понимаешь…

– Я все понимаю. Бредовый пример, но, может, хотя бы он для тебя сработает. Представь себе вечеринку. И вот ты оказываешься в одной из комнат с двумя девушками. Одна из них – это твоя любимая жена, Марион. Она сидит у тебя на коленях, вы болтаете, потягиваете вино. Может быть, целуетесь. А потом она выходит. Выходит из комнаты. Насовсем. Она больше не появится на вечеринке, Джастин. Может быть, она уехала в другой город. Может быть, эмигрировала на противоположный край земли. Неважно, что. Просто ее больше нет – и все. А вечеринка продолжается. И ты должен быть в этом доме. Внезапно ты, Джастин Брайт, обнаруживаешь, что в этой комнате ты не один. Скажем… там сидит Джастина, которая до этого перебирала пластинки, или рассматривала фотографии на стенах. Теперь она сидит напротив и улыбается тебе. Ты можешь игнорировать ее, а можешь поболтать с ней. Можешь потанцевать, сыграть в шахматы, обнять, принести ей вина. Марион больше нет на этой вечеринке, но есть и другие девушки. Джастин, все, что ты можешь – это выйти с вечеринки вслед за Марион. Но ты ведь не будешь этого делать? Я уверен: она хотела бы, чтобы ты был счастлив. И не пожелала бы, чтобы всю оставшуюся жизнь ты провел в одиночестве, поливая слезами вашу совместную фотографию в свадебных костюмах. Думаю, она допустила бы мысль, что кто-то может о тебе позаботиться.

– К чему ты клонишь?

– К одному. Выкини из головы чувство вины. Пойми: ты на вечеринке, где находятся другие люди. Волей-неволей тебе придется с ними общаться. Появятся новые отношения, произойдут новые события, твоя жизнь изменится и потечет по неожиданному руслу…

– Еще не время, – хрипло сказал Джастин. – Я еще не готов. Я не готов предать Марион. Ее память. Это все, что у меня осталось.

– Ладно. Сиди, страдай.

– Спасибо за сеанс психоанализа.

– Да ты просто дурак.

– Разумеется. Я обращусь к тебе, если что…