Текст книги "Все твои грязные секреты"

10 месяцев и 2 недели назад
Одиннадцатый класс, март

– Видишь их где-нибудь? – спросила я у Прии, выискивая Сашу среди заполнявших «Честерфилд» людей. Я бывала здесь лишь однажды. Этим заведением владели родители Марии, и на прошлых выходных Саша попросила меня постоять настороже, пока они с Марией пробрались внутрь, чтобы стащить немного выпивки. Тогда мне постоянно казалось, что меня вот-вот стошнит – пока они обе не вышли наружу быстрым шагом, таща набитые бутылками сумки, пряча глаза за одинаковыми темными очками – словно только что провернули ограбление. Мы втиснулись на заднее сиденье машины Эми и разразились смехом. Казалось, что стоило затевать все это только ради этого момента.

Теперь почти все одиннадцатиклассники набились в ресторан, как сардины в бочку, и я едва могла расслышать собственные мысли – их заглушали болтовня и громкая музыка. Прия просматривала что-то в телефоне, и волосы, которые я ей завила, падали ей на лицо.

– Фух, здесь не ловит. Но посмотри-ка, – сказала она. – Саша выложила пост в «Инстаграме» двадцать минут назад – похоже, она только что закончила собираться.

Она наклонила ко мне телефон, и мое тело тут же напряженно застыло. Я инстинктивно запрокинула голову, чтобы не смотреть, – так резко, что чуть не потянула мышцы. В памяти вспыхнуло безжизненное лицо Мэгги. Каждый вдох обжигал легкие.

– Боже, – Прия погасила экран. – Прости, пожалуйста.

Я схватилась за грудь, пытаясь успокоить дыхание.

– Все нормально…

– Нет, я настоящая идиотка. Поверить не могу, что я забыла.

После смерти Мэгги… после всего того, что я тогда видела в соцсетях… Родители предлагали мне сходить к психотерапевту, но я отказалась, и они не стали настаивать. И все же иногда мне казалось, что стоило согласиться. Нельзя же так реагировать каждый раз, когда я вижу чью-то страничку в соцсети.

– Хочешь уйти? – Прия встревоженно наморщила лоб.

Я покачала головой:

– Нет, нормально, все прошло…

Внезапно кто-то схватил Прию за плечо.

– Дамы! – крикнул Зейн. Одновременно кто-то сделал музыку громче. Лицо Прии просветлело. Зейн держал три высоких бокала с пузырящейся жидкостью в одной руке, а другой жестикулировал, предлагая нам взять их.

– Спасибо. – Я взяла один, все еще чувствуя, как все внутренности стянуты в тугой узел. – Ох… это же не шампанское?

– Хотелось бы, – сказал он. – Газированный сидр. – Я отпила немного. Зейн тем временем вытащил из кармана металлическую фляжку. – Но я припас кое-что поинтереснее.

– Привет, – рядом появился Робби. Музыка зазвучала еще громче.

Шипучий яблочный сидр попал не в то горло, и я закашлялась.

– Привет, – выдавила я.

– Все нормально?

Я кашлянула в последний раз, наконец прочистив горло. «Осторожнее, Эмбер. Осторожнее».

– Ага. Все в порядке.

– Ты… ухо… так мило. – Середина фразы потерялась в общем гвалте.

– Что?

Протянув руку, он заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо, потом нежно провел пальцем по одной из сережек, которые я надела специально для сегодняшнего вечера. Это были золотые ловцы снов с маленькими кусочками янтаря. Наверное, он произнес какой-то комплимент насчет них.

Мой пульс ускорился.

– Спасибо.

Он сказал что-то еще, но я покачала головой, не в силах различить ни слова. Он наклонился к моему уху.

– Давай найдем местечко потише.

От того, как его теплое дыхание коснулось моей шеи, нервы словно вспыхнули огнем.

Прия строила глазки Зейну и была слишком увлечена этим занятием, чтобы заметить мой уход, поэтому я позволила Робби взять меня за руку и увести в другой конец зала. Мы протиснулись сквозь толпу, стоявшую у бара, и Робби распахнул огромную дубовую дверь, которая была немного приоткрыта. Щелкнув выключателем, он закрыл дверь за нами, и она тут же отсекла гам, превратив его в приглушенный гул. Здесь не было никого, кроме нас.

Наедине.

В каком-то богато отделанном приватном зале в ресторане.

Одни.

Мое сердце раздулось, словно готовый лопнуть воздушный шарик. Я по-прежнему ломала голову, с какой стати Робби захотел общаться с такой двинутой любительницей музыки, как я, но каждый раз, когда мы встречались, напряжение между нами нарастало.

– Ну так… в чем дело? – спросила я.

– Я просто хотел ненадолго уединиться с тобой. Тут жарко.

– Ага, народу много набилось. – Я отпила немного сидра, чтобы чем-то себя занять.

– И шумно, – сказал он. – Может, тебе стоит поиграть на пианино. Тогда ты их всех заткнешь. – Я хихикнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Так вот, я поговорил с Сашей о твоих композициях.

– О, правда? – А, так, значит, он притащил меня сюда, только чтобы поговорить о пьесе. После нашего разговора я послала Саше записи для первого и пятого актов «Ромео и Джульетты», и мне не терпелось работать дальше. Но я не знала, успела ли она их послушать.

– Ага. Сегодня я снова ее поспрашивал, и она сказала, что театральный клуб согласен. Ты будешь работать над «Ромео и Джульеттой».

– Что? – воскликнула я. Поверить не могу. Это и правда случится. На самом деле. – Боже, боже мой, спасибо. – Я бросилась к нему и каким-то образом ухитрилась обнять его, не переставая подпрыгивать на месте. Он рассмеялся, и я отстранилась, смутившись такого всплеска эмоций.

– Рад помочь, – сказал он. – Я понимаю, каково это – мечтать о чем-то столь масштабном.

Я помахала ладонью, как веером, безуспешно пытаясь охладить лицо.

– А твоя мечта – бейсбол, верно?

– Ага.

– Твои братья ведь тоже играют? – В местные новости как-то раз попала информация о том, что одного из его братьев в прошлом месяце взяли в профессиональную лигу.

– Конечно. Лиам играет за команду Джорджийского Технологического, а Пол сейчас в «Ред Сокс». Я могу только мечтать, чтобы и у меня все так же хорошо сложилось.

– А родственные связи в этом помогают?

– Без понятия. – Он сунул руки в карманы. – Мои братья… у них большой талант. Мне всегда казалось, что они намного лучше меня. Но я просто стремился быть похожим на них – пока они тренировались на дворе, я старался повторять за ними. Но между ними разница всего в год, а я на четыре года младше Лиама. Так что они обращались со мной как с самым надоедливым созданием в мире. Я всегда был младшим братом, понимаешь?

– Но тебя это явно не остановило.

– Не остановило. Каждый раз, когда они хреново со мной обращались, я отвечал им тем же. – Он улыбнулся, отчего у него на щеках снова появились ямочки, и мое сердце опасно дрогнуло. – А у тебя есть братья или сестры?

Мэгги. К горлу подступила желчь. Мне не нужна была его жалость. Мне нравилось проводить время с Сашей и ее друзьями в том числе и потому, что, поскольку они учились в Хэмптоне, мы не пересекались в средней школе. Поэтому они так и не догадались, что я как-то связана с той ученицей Брюстерской старшей школы, которая погибла, когда мы учились в восьмом классе. Они не знали, что я была сестрой Мэгги. Когда люди узнают, что ты – сестра той самой погибшей девушки, они неизбежно начинают смотреть на тебя иначе.

– Нет. – Я улыбнулась, стараясь, чтобы это выглядело как можно естественней. – Только я.

– Наверное, это приятно. Но, знаешь, если ты вдруг почувствуешь себя одиноко… всегда можешь зайти ко мне. – Он зацепил пальцем петлю, в которую был пропущен ремень моих джинсов, и подтянул меня ближе к себе. Меня охватила дрожь. – Мои родители теперь часто ездят в Бостон на игры, в которых участвует Пол. Так что иногда мне тоже становится в каком-то смысле одиноко. – Другой рукой он снова заправил мне за ухо все ту же непослушную прядь, не переставая при этом смотреть мне в глаза. – Знаешь, я уже давно хочу кое-что сделать.

Мое сердце забилось так быстро, что мне показалось, будто он сейчас услышит, как оно колотится о мои ребра.

– Что же?

Он опустил взгляд – теперь он смотрел на мои губы.

– Думаю, ты и сама понимаешь.

О господи. Это случится сейчас. Прямо сейчас.

Но я никогда раньше ни с кем не целовалась. Если я сделаю все не так? Вдруг у меня губы слишком потрескались? Вдруг у меня вспотели ладони? А что делать с языком? Что угодно? Ничего? Что, если мое сердце взорвется прежде, чем я узнаю? Что, если…

Прежде чем я успела придумать еще больше поводов для паники, он коснулся рукой моего затылка и подтолкнул меня к себе. Наши губы мягко соприкоснулись. Он закрыл глаза, все крепче прижимая свои губы к моим. Меня обдавал жар, от которого кололо пальцы на руках и ногах.

Прижимаясь ко мне все сильнее, Робби толкнул меня к буфету. Я уронила свой пластиковый бокал, и сидр разлился на мои туфли с открытым носом. Но мне было все равно. Я обняла его за шею, тихонько выдохнула, когда он провел языком по моей верхней губе. Я всегда думала, что французский поцелуй – это отвратительно, но почему-то оказалось, что он заводит и заряжает энергией, – Робби хотел познать меня до конца, и я готова была ему это позволить.

Ну, может, я и не хотела позволять ему познавать меня полностью. Когда его пальцы начали подбираться к моим бедрам, я мягко оттолкнула его.

– Может, нам лучше вернуться на вечеринку?

– Ладно.

Он одарил меня еще одним долгим поцелуем. Я смущенно улыбнулась ему, и он пошел открывать дверь.

Но ее будто заело.

– Какого черта? – спросил он, крутя ручку.

– Захлопнулась?

Он провел пальцами вокруг дверной ручки.

– Тут есть замок, но нет ключа. – Он застучал кулаками по двери. – Эй! Дверь заклинило! – Я прикрыла лицо рукой. Теперь все узнают, чем мы тут занимались. – Есть тут кто…

Дверь распахнулась, и за ней оказались Мария и Прия.

– Ха! Извините. – Мария вынула из замочной скважины большой медный ключ и покрутила им у меня перед носом. – Дверь сама заперлась. – Она вставила ключ в замочную скважину с внутренней стороны двери и подмигнула мне. – Просто на всякий случай. – Улыбнувшись, она снова упорхнула к бару.

Я смущенно кашлянула.

– Иди, – сказала я Робби, мечтая только о том, чтобы рассказать Прие о произошедшем. – Я тебя позже догоню.

Улыбнувшись мне, он направился в главный зал.

– Прости, что сбежала от тебя… – начала было я.

– Да ладно тебе. Не извиняйся. – Она широко улыбнулась. – Вы там что, обнимались и целовались?

Мое лицо залила краска.

– Ага.

Мы обе взвизгнули, и она обняла меня.

– О господи, он такой симпатичный. Тебе так повезло.

Я попыталась убрать с лица глупую довольную ухмылку.

– А как у тебя с Зейном?

Ее улыбка тут же исчезла.

– Как только появилась Саша, я превратилась в бестолковую клушу.

У Прии был настолько грустный взгляд, что у меня сжалось сердце.

– Я могу отвлечь ее от Зейна. Но ты же не можешь просто стоять рядом, вся такая симпатичная. – Я поправила одну из ее прядей, чтобы она лучше ложилась на плечо. – Тебе нужно хоть немного участвовать в разговоре.

Она ущипнула себя за переносицу.

– Он даже видеть меня не хочет.

– Это неправда. Ты просто застенчивая. Расслабься немного. – Я схватила ее за руки и помахала ими. – Ты такая дурашливая и забавная. Позволь им это увидеть.

Она рассмеялась.

– Ладно, ладно.

– Хорошо. Теперь давай вернемся к Зейну, хорошо? Где они?

– Вон там, у бара…

Не успела она договорить, как я уже тащила ее за собой. Протискиваясь к бару сквозь толпу, я заметила, как Саша вместе с Эми и Марией хихикают над чем-то, что сказал Зейн.

– Саша!

– Здравствуйте, дамы. – Саша поцеловала воздух по обеим сторонам от моего лица. – У меня для вас новости.

Я заметила, что за спиной Саши стоят Бекки Уоллес с Филом Праттом и еще пара приятелей. Они изумленно смотрели на меня. Когда мы учились в восьмом классе, именно она предупреждала меня, что от Саши стоит держаться подальше, – мы пытались угадать, кто будет нашими одноклассниками в следующем году. Может, она просто позавидовала популярной девочке, которой, по слухам, все восхищались.

Когда я не ответила, Саша проследила за моим взглядом.

– На что она вообще уставилась? – пробормотала она себе под нос. – И что она напялила? Она хоть слышала, о чем речь? Это вечеринка для семнадцатилетних, а не для семилеток.

На Бекки было ярко-розовое платье-макси с маленькими белыми единорогами. Эми и Мария рассмеялись, глаза Бекки за толстыми стеклами очков расширились, и она заметила, что все смотрят на нее. Она смущенно провела руками по платью, словно надеялась смахнуть единорогов. Фил, стоявший на костылях, взглянул на Сашу, стиснув зубы.

– А Фил Пратт зачем сюда приперся? – сказала Прия еще тише, взглянув на Зейна. Лицо Фила покраснело до самой копны сальных коричневых волос. – Разве, чтобы получить приглашение, не нужно сначала помыться? – У меня отвисла челюсть. Я не это имела в виду, когда говорила, что ей нужно участвовать в разговоре. Как она может говорить нечто подобное, пусть даже ради того, чтобы впечатлить Зейна?

– Правда же? – Саша взяла Прию под руку. – Мария, – произнесла она, понизив голос. – О чем ты думала, когда их приглашала?

Мария закатила глаза.

– Мама заставила меня пригласить всех одноклассников. Она хотела, чтобы никто не чувствовал, будто остался за бортом. Так что я согласилась: нам же необязательно с ними всеми разговаривать.

Бекки посмотрела на меня с таким видом, словно думала, что я над ней насмехаюсь. Но я никогда над ней не смеялась. Когда-то мы были подругами… но потом это стало для меня невозможным. И в этом не было ее вины.

Стремясь отвлечь всеобщее внимание от Бекки, я потянула Сашу за рукав.

– Робби рассказал мне насчет пьесы! – я радостно захлопала в ладоши.

Она обняла меня.

– Вау! Я в восторге! Когда я слушала композицию под названием «Принимая яд», я буквально расплакалась, без шуток. Прям ужасно расплакалась. У тебя реально талант. – Она схватила с бара кренделек и макнула его в шпинатный соус. – Дождаться не могу, когда мы этим займемся…

Я попыталась ответить, но получился лишь сдавленный писк.

– …Но нам придется подождать до следующей зимы. Я знаю, что ты хочешь успеть к маю…

– Что? Это слишком поздно! – У меня упало сердце. – Я хочу приложить запись к заявлению на поступление в вуз.

Она потянулась за следующим соленым крендельком.

– Знаешь, чтобы поставить пьесу с оригинальной музыкой, нужна целая куча времени. А «Ромео и Джульетта» намного сложнее, чем «Пока, пташка!», – она прервалась, чтобы прожевать. – Нам нужно доделать сценарий, продумать постановку и тому подобное. Кроме того, оркестру нужно время, чтобы выучить твою музыку.

Внутри поднималась паника.

– Но зимняя постановка всегда проводится перед праздниками. Будет уже слишком поздно.

– Когда заканчивается срок подачи заявлений?

– Думаю, в середине декабря.

Она слизнула соус с большого пальца.

– Ну, мы позаботимся, чтобы первое представление прошло как раз накануне. Не переживай, мы справимся, обещаю!

Но это означало, что нам должно ужасно повезти – премьера должна пройти просто идеально. На кону стояло мое будущее. А я не любила полагаться на везение.

Когда полагаешься на везение, что-то неизбежно идет не так.

Осталось 48 минут

– Скотт! – взвизгнула Прия.

Скотт упал на спину, а сверху на него приземлился стул. Скотт со свистом выдохнул и схватился за живот – из парня выбило дух. Из пореза на лбу по его лицу струилась кровь.

Я бросилась к нему.

– Ты в порядке? – Он вскрикнул и поморщился. – В чем дело? Что болит?

– Все. – Он со стоном приподнялся на локтях. Его левая нога прижала правую. Диего оббежал вокруг стола, а я оттащила в сторону стул. Мы все столпились вокруг Скотта.

Прия опустилась на корточки рядом со Скоттом и приложила к порезу у него на лбу салфетку из красной ткани.

– Ой, он глубокий. Погоди, тут стекло попало…

– Стой. Подожди. – Он оттолкнул ее. – Моя лодыжка. – Он согнул в колене левую ногу и вытащил правую, придерживая ее руками и застонав от боли. Когда Скотт подтянул штанину, мы увидели, что его лодыжка вывернута под неестественным углом.

Меня замутило, и я отвела взгляд, прикрыв рот рукой. Робби обнял меня за плечи, и я вцепилась в его руку. Хотя вид крови я вполне могла выносить, но искалеченные части тела – это чересчур. Боже. Это просто невозможно. Это не по-настоящему.

– Проклятье, – сказал Диего. – Что нам делать?

Робби протолкнулся мимо меня и опустился на колени рядом со Скоттом.

– Дай мне поглядеть. – Он потянулся к ступне Скотта, но тот тут же отодвинулся, зарычав от боли.

– Не трогай!

– Я хочу посмотреть, сломана ли она, – сказал Робби.

– Конечно, сломана, – ответил Скотт.

– Может, это просто вывих. Видишь, как сустав выступает? – он показал на какой-то бугорок, похожий на круглую дверную ручку, обтянутую кожей. – С Зейном такое было на игре пару лет назад. Если тут то же самое, я могу попробовать вправить его…

– Нет! – Скотт прижался к стене, вздрогнув, когда его рука наткнулась на осколок стекла. – Ай! Отойдите от меня.

Прия наклонилась к нему и обхватила ладонями его лицо, в ужасе глядя на его лодыжку. Я потянулась к ее плечу, чтобы ее успокоить, но она поняла мое намерение и отодвинулась. Мои пальцы коснулись лишь воздуха, и я безвольно уронила руку.

– Ну давай же, – сказал Робби, отталкивая ногой осколки стекла подальше от Скотта. – Если дашь мне ее вправить, болеть будет меньше.

– Ты не врач. – Скотт прижался к стене. Его лоб блестел от пота. Он начал вытирать руки о джинсы, смахивая осколки стекла, но застыл, увидев, что на ткани остается кровавый след. Его ладонь кровоточила.

– Проклятье.

– Давай помогу. – Прия осмотрела его руку и вытащила из раны крошечный осколок стекла.

– Тебе когда-нибудь уже доводилось вправлять кость? – спросил Диего у Робби.

– Нет… – признался Робби. – Но я видел, как тренер оказывал помощь Зейну.

Скотт покачал головой. Он так сильно побледнел, что его лицо казалось серым.

– Даже не думай. – Он жестом показал Робби отойти. – Это не считается.

Робби встал и провел рукой по волосам.

– Проклятье, – пробормотал он, наблюдая за тем, как Прия перевязывает салфеткой ладонь Скотта. Затем она занялась порезом у него на лбу, плотно сжав губы, словно сдерживала тошноту. Я передала ей стакан воды со стола.

– Спасибо. – Она намочила салфетку в воде и посмотрела на меня, словно спрашивая: «Как это вообще возможно?»

– Эй, вы! – выкрикнула Саша. – Нам нужно выбираться отсюда. Немедленно.

Я взглянула на таймер бомбы. У нас осталось примерно сорок пять минут. Сорок пять минут… до чего? До момента, когда все решат, кого убить? Или когда один из нас решится совершить убийство в одиночку? Сможем ли мы действовать сообща, чтобы выбраться отсюда? Или понадеемся, что бомба окажется поддельной, и просто станем выжидать? После падения Скотта все происходившее казалось ужасающе реальным. А если здесь станет еще жарче, может ли получиться, что мы задохнемся еще до того, как истечет отпущенный нам час? Возможно ли это?

Как бы там ни было, мы не могли просто стоять и ждать, пока что-то случится. Кто-то должен был что-то сделать. Я подтащила стул, на который забирался Скотт, поближе к окну, перешагивая через самые крупные осколки. Взобравшись на стул, я прислонилась к стене и выглянула наружу. Ржавые железные прутья закрывали оконный проем, и между ними можно было просунуть кулак – пролезть точно не выйдет. Пока я искала замок или защелку, чтобы открыть решетку, Саша ткнула меня в ногу.

– Давай. Ты же стройная, как карандаш. Попробуй вылезти.

Я провела пальцами по краю окна, там, где железные прутья уходили в кирпичную стену, пытаясь нащупать петли.

– Саша, это бесполезно, – сказала я. – Эти прутья вмурованы в стену… Похоже, их нельзя открыть.

– Проклятье, – сказала она. – Снаружи есть кто-нибудь?

Я видела лишь потоки дождя, заливавшие узкий переулок между «Честерфилдом» и длинным кирпичным зданием, стоявшим напротив нас. Слева виднелась синяя мусорка. Она заслоняла поле зрения, и я не могла разглядеть, что находится сбоку. Справа не было ничего – только кирпичная стена и тротуар. У здания напротив с нашей стороны не было окон.

– Помогите! – Я рискнула наклониться как можно ближе к острым краям выбитого окна. – Помогите нам! – Но мой голос не мог пробиться через шум дождя. По переулку раскатился еще один удар грома. Я снова выкрикнула просьбу о помощи, но мои призывы остались без ответа.

Я повернулась к Робби:

– Там никого нет. Совсем никого.

Робби взял меня за руку, помог слезть со стула и крепко обнял. Не знаю, хотел ли он успокоить меня или успокоиться сам. Но тепло его тела показалось мне удушающим, и я отстранилась от его объятий.

– Боже, здесь так жарко.

Я никогда не думала, что температура может так сильно вырасти за столь короткое время, но помещение было небольшим, и тепло, исходящее от шести охваченных паникой людей, очень чувствовалось.

– Снаружи так мерзко и сыро, что теплый воздух не выходит в окно.

– Выходит, – уточнил Диего. – Просто недостаточно быстро.

Саша запрыгнула на стул и вцепилась в скрещенные прутья решетки, словно могла расшатать и вырвать их. Волосы у нее на затылке завились колечками от пота. Когда она убедилась, что все ее усилия бесполезны, она закричала во всю мочь, приложив ладони ко рту, чтобы направить крик наружу. Прия села рядом со Скоттом, c отсутствующим видом проводя пальцем по шраму на своей верхней губе и наблюдая за тем, как Саша выходит из себя.

– Саша, это бесполезно. – Я коснулась ее лодыжки. – Там никого нет.

– Мой телефон. – Она спрыгнула со стула, запыхавшись, и перегнулась через стол, чтобы ухватить свой телефон. Забравшись обратно на стул, она высунула руку в окно и принялась размахивать телефоном. У меня внутри смешались надежда и ужас. Вдруг это сработает? Может, сети не было, потому что мы находились под землей. Может, теперь Саша сможет позвать кого-то на помощь?

– Получается? – спросил Робби, уперев руки в бока. Мы ждали. Я крутила на руке аметистовый браслет.

Наконец, она втянула руку обратно. Телефон и ее пальцы блестели от дождя.

– Нет. Все равно нет сети. Мертвая зона.

Она спустилась вниз и вцепилась в мою руку. Ее глаза наполнились слезами.

– Мои родители… Зейн… почему я никогда не прощаюсь? – у нее задрожала нижняя губа. Прия слегка нахмурилась, услышав имя Зейна, но ничего не сказала.

Я крепко обняла Сашу, стараясь не обращать внимания на расползающееся по телу неприятное чувство. Мы пробыли здесь уже меньше пятнадцати минут, но, несмотря на нарастающую жару, меня до костей пробирал мороз при мысли о том, что такой сильный и собранный человек, как она, уже начинает паниковать.

– Послушай, ты с ними еще увидишься. Не нужно было прощаться. С нами все будет в порядке. – Но я уже не была в этом так уверена. Она кивнула, дрожа всем телом.

– Должен быть другой способ выбраться отсюда. – Диего осмотрелся вокруг, запустив пальцы в волосы. Я выпустила Сашу из объятий. – Запасный выход или что-то в таком духе.

Скотт покачал головой.

– Я проверил. Ничего такого.

– Но что-то должно быть! – Мой голос оказался неожиданно высоким и хриплым. Прислонившись к краю камина, я заглянула за один шкафчик, затем за другой. Воздух потяжелел от жары, и мне казалось, что дышать становится все труднее, хотя, возможно, я сама себя накручивала.

– Говорю же тебе, ничего нет, – сказал Скотт, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. – Никаких секретных дверей.

– Никаких потайных люков? – Робби откинул ногой угол персидского ковра.

– Мы уже в подвале, – сказал Диего.

– И это не какая-нибудь там старинная усадьба, – сказала Саша. – Мы в долбаном «Честерфилде». И мы здесь в ловушке.

– О боже, – проскулила Прия, оттягивая воротник своего платья. – Тут ужасно жарко.

– Давайте еще раз попробуем выбить дверь, – предложил Робби.

– Не выйдет. – Диего потер лоб. – Она слишком прочная…

– Попробуйте снова! – закричала Саша. – Нам нужно хоть что-то сделать!

Пока они спорили про дверь, я сползла по стене рядом с камином, обхватив голову руками, промокшими от пота. Я осмотрела помещение – не было ни отвалившихся потолочных панелей, ни решеток, ни больших шкафов. Паника надвигалась на меня, и душная комната словно закружилась вокруг, а щеки пульсировали от жара. Как скоро у меня случится тепловой удар? Насколько должен для этого прогреться воздух? Робби колотил по двери. Я прижала ладони к ушам. Стены надвигались на меня, горячий воздух, пропахший потом, жареным мясом и яйцами, душил меня, и я ничего не могла противопоставить надвигающейся панике. Отсюда не выбраться на свободу. Отсюда не сбежать.