Текст книги "Тайна дома в деревне"

Глава 7

Новый дом полюбился Александре с первых мгновений, и ее первая ночь прошла спокойно и уютно. Услышав сквозь чарующий сон крик дурного петуха, девушка счастливо улыбнулась, потянувшись под теплым пушистым одеялом, и, после нескольких мгновений остановить отчаянно ускользавший сон, она наконец окончательно открыла глаза, и едва уловимая улыбка медленно сползла с ее губ. Вместе с пробуждением вернулась и память, а реальность, увы, была не так очаровательна, как сон. Вспомнились вчерашние слова Франца о том, что лучше доктору будет все узнать от них, чем от следователей или любопытных соседей… Мысль об Александре напомнила о вчерашней прогулке, которое, пожалуй, можно было назвать свиданием, и Алекс невольно улыбнулась, но тут же строго себя одернула: не годится настраиваться на серьезный разговор и при этом думать о всяких глупостях. Это вполне может подождать. Девушка поспешила одеться и привести себя в порядок, после чего взяла небольшую коробку сладостей, всегда стоявшую в ее кухонном шкафчике рядом с бутылкой вина – никогда не знаешь, когда тебе пригодится или то, или другое, и поспешила к дому Артура Робертовича, надеясь застать его дома. Дверь открыла Варвара – и радостно улыбнулась, увидев, кто к ним пришел.

– У папы в гостях какой-то господин, они сейчас наверху, в его кабинете, – бесхитростно ответила девочка в ответ на вопрос Александры о том, где сейчас доктор. Едва сдержав закравшееся в душу подозрение от синих проницательных глаз Вари, Алекс заставила себя улыбнуться и попросила свою воспитанницу приготовить чай к конфетам. И пока Варя поспешила на кухню, Александра направилась к кабинету, невольно прислушиваясь к долетавшим до нее словам.

– Еще раз полезешь на гнилую лестницу чинить забор, и двумя сломанными ребрами уже не отделаешься, – весьма сухо бросил Артур Робертович, уже заканчивая осмотр, когда в кабинет осторожно вошла Алекс, для приличия постучав в и без того открытую дверь. При ее появлении доктор улыбнулся, а деревенский несчастный, пробормотав что-то себе под нос, поспешил удалиться. Миллер проводил его напряженным взглядом и устало прикрыл глаза, потирая переносицу:

– И так с самого утра… Один полез на спор в ледяную воду и теперь свалился с воспалением легких. Только я закончил, как пришел Игорь со сломанными ребрами… Еще бы хоть кто-нибудь моих рекомендаций придерживался, – со вздохом посетовал доктор, но когда он вновь поднял глаза на Алекс, его взгляд смотрел приветливо и весьма оптимистично: – Ну да оставим это. Как ваши дела? Уже освоились в новом доме?

Алекс хотела было ответить, но какая-то неведомая сила сжала ей горло, и она не могла выдавить из себя ни слова. Доктор обеспокоенно нахмурился и подошел ближе, непонимающе наклонив голову:

– Александра?..

– Мне нужно поговорить с вами, – все же заставила себя выдохнуть девушка, отводя взгляд и не зная, как ей перейти к тому, что следует сказать. В конце концов, это не так уж и сложно – всего несколько предложений, которые положат конец надеждам доктора и поставят его перед горьким фактом… И все же Алекс не хотела брать на себя роль того самого человека, который вновь воскресит перед доктором все его прошлое, от которого он так упорно бежал, и к тому же, девушка испытывала смутный страх, что от избытка плохих новостей Артур Робертович мог вновь позабыть о дочери и найти утешения в крепком алкоголе… В конце концов, как этого не бояться, когда вокруг столько примеров для подражания.

Очевидно, что ее мысли не остались незамеченными внимательным взглядом доктора, и он, помедлив, запер дверь кабинета, сделав приглашающий жест в кресло напротив его стола. Александра села на предложенное место и, упрямо глядя на свои руки, словно обращаясь к ним, тихо заговорила:

– Артур Робертович, вчера стало известно, кому принадлежала кровь в подвале…

– В самом деле? – заволновался доктор Миллер, сидевший в кресле рядом с Алекс. – Но кому же? Неужели этот негодяй убил еще одну несчастную?

– Он убил Анну, – заставила себя произнести Александра, встретившись с непониманием в глазах доктора, и возненавидела себя за то, что сейчас говорит все это.

– Какую Анну?.. – лихорадочно припоминая имена всех деревенских девушек, медленно спросил мужчина, но в этот раз девушка не ответила. Она только встретила его взгляд, и ее сочувствие стало подсказкой для ослепительного понимания.

Доктор машинально наклонился вперед, как-то тяжело оперевшись о стол. Он закрыл лицо ладонями, и несколько минут стояла мрачная тишина. Алекс сжимала в руках салфетку, жалея, что вообще находится здесь, что затеяла этот разговор, что вообще приехала сюда, чтобы оказаться участником такого тяжелого расследования… Ей было невыносимо видеть доктора таким, и затянувшееся молчание угнетало еще больше.

– Артур Робертович, – тихо позвала она, коснувшись его руки, и Миллер слегка вздрогнул, словно очнувшись от сна. – Результаты экспертизы оказались для всех неожиданными…

– Я предполагал это, – почти неслышно отозвался Миллер, тяжело поднявшись и подойдя к окну. Его рука ослабила галстук, и он замер, прислонившись к старой деревянной раме. – В первые недели, когда она пропала, я думал, что она просто сбежала в город с каким-нибудь красавцем на дорогой машине. Она всегда любила спорткары, мечтала, чтобы я купил ей «Феррари»… Проходили дни, я убеждал в этом себя и Вареньку, но…

Доктор замолчал, и Алекс снова почувствовала себя так скверно, что дальше некуда. Быть дурным вестником – ужасное положение, но рано или поздно он все равно бы об этом узнал, и лучше пусть сейчас, от нее, чем от совершенно равнодушных судмедэкспертов, для которых смерть человека – лишь очередная констатация преступления.

Артур Робертович шире открыл окно и вдохнул прохладный воздух, затем, немного помедлив, подошел к буфету, достал оттуда графин и два бокала, в которых вскоре появилась темно-вишневая жидкость.

– Варя не знает, но маму уже не ждет, – негромко сказал он в ответ на вопросительный взгляд Александры, подвинув к ней бокал, и девушка, поначалу хотевшая было возразить, сказать, что спиртное не лечит ни в каких случаях, посмотрела в глубокие карие глаза доктора и отпила глоток. Жидкость оказалась крепкой настойкой, и Миллер осушил бокал полностью и протянул Александре руку, прикоснувшись к ее ладони.

– Спасибо вам, Александра Федоровна, – продолжил он уже более спокойным тоном, словно очнувшись от своих воспоминаний. – Варя понимает, что мама больше не вернется, и на женщин у меня дома или в больнице иной раз смотрит, как бы это сказать… С опасением. Вы ей понравились, Алекс, – он немного грустно улыбнулся. – Она с радостью говорит о вас.

– У вас прекрасная дочка, – согласно кивнула Александра, в глубине души радуясь, что разговор о Варваре удержал доктора от падения в бездну отчаяния, которая всегда наступает после таких новостей. – Мы с ней стали настоящими друзьями, и она очень любит вас…

Миллер достал какую-то конфету из вазочки, поиграл ей и положил обратно, и снова внимательный и глубокий его взгляд остановился на все еще немного напряженной фигуре Алекс. Мудрым взором врача он считал все состояние девушки и ее сочувствие ему, и тихо сказал:

– Варе было очень грустно, когда вы съехали от нас, и, возможно, она уже все за нас решила – все дети это делают. Но я просто должен вам сказать, что все мои мечты и желания теперь занимает работа. Я встретил Анну, когда был совсем зеленым ординатором в больнице, и то, что произошло после, – возможно, отчасти это и моя вина. Я дал слово, что больше моя дочь не пострадает ни от кого, включая меня. Вы стали нашим добрым другом, Александра, и меня это радует. Надеюсь, и вы проявляете к нам интерес не из одной лишь вежливости.

Девушка лишь покачала головой, не желая слышать такие несправедливые предположения, и встала, неожиданно для доктора и для себя самой обняв Артура Робертовича, который сначала будто бы вздрогнул, но несколько мгновений спустя осторожно приобнял ее в ответ. И Миллер еще немного печально, но тепло посмотрел в глаза Александры, возвращая ей в ответ мягкий взгляд, и сжал в ответ ручку Алекс.

– Значит, мы и впредь останемся друзьями, Александра Федоровна, – сказал он, и тихий свет в его глазах все же пересилил боль. – Вы всегда можете положиться на нас с Варей…

Девушка медленно выдохнула и, встретившись с карими глазами доброго доктора, хотела было выйти, но помедлила:

– Артур Робертович… Я понимаю, как вам сейчас плохо, и я уверена, что Варя заметит вашу боль и станет задавать вопросы. Я бы посмела предложить нам с ней небольшую прогулку до вечера, если бы была уверена, что это пойдет вам на пользу…

Миллер слабо улыбнулся этой славной девушке и прикрыл глаза:

– Не тревожьтесь обо мне. Я ведь все же врач… Попрошу Степана предупредить всех жителей, что сегодня я никого не принимаю, и просто попробую осознать то, что произошло.

– В конце концов, эта новость не потрясла вас, – тихо произнесла Алекс, которая напрасно пыталась скрыть свою тревогу за то, как дальше поведет себя доктор: – Да, это ужасно, но это то прошлое, которое уже случилось, и пусть тогда вы не знали всех подробностей, вы их угадывали… Мне жаль, что прошлое вновь напомнило о себе, но теперь это в последний раз – главное теперь, чтобы всей пугающей правды не узнала Варя.

Артур Робертович кивнул, соглашаясь с Александрой, но девушка видела, что ему трудно сосредоточиться на чем-либо, и она, повторив, что они с Варварой вернутся вечером, первой вышла к столу, где девочка уже заждалась их с давно остывшим чаем.

Варя была очень рада, что доктор разрешил ей прогуляться с Александрой на закате по тихой улице деревни к любимому берегу реки. Девочка крепко обняла папу, и Алекс вдруг подумала, что она волновалась зря: Артур Робертович не выпал в темноту воспоминаний, и лишь чуть более крепкое объятие выдало его переживания.

– Как хорошо, что ты пришла, – улыбнулась Варвара Александре, когда они вышли на улицу. Варя крепко держала девушку за руку и смотрела на нее ясными счастливыми глазками, хотя они обе сейчас думали о докторе, обе решили не выдавать своего беспокойства друг другу. – Я тебе покажу мои самые любимые места, там, где можно загадать любое желание, и оно сбудется.

– Тогда идем туда скорее, – радостью подхватила идею Вари Алекс, и они вдвоем пошли по тропинке, покрытой густым низким спорышем – идти было мягко и приятно. Вскоре показалась дорога центральной улицы, и на ней – Франц верхом на своем коне. Заметив Алекс и Варю, он быстро спешился, взял своего друга под уздцы и пошел навстречу.

– Добрый вечер, – улыбнулся он, сняв свою фуражку и бросив ее в сумку на седле, от чего его немного вьющиеся волосы тут же попали в объятья мягкого ветерка. – На прогулку, Александра Федоровна?..

Взаимные приветствия были просты, но взгляды, которыми они обменивались, говорили совсем о другом. Александра чуть наклонила голову, и в ее легкой улыбке была едва заметная ирония к средству передвижения столь важного начальника местной полиции. Александр же был бесконечно рад встрече, но так же сильно и смущен, что явно выдавало выражение его лица и глубокие зеленые глаза, не желающие расставаться с голубым взглядом Алекс.

– Варя хочет показать свои любимые места, – улыбнулась девушка, как бы невзначай заправив непослушный волнистый локон за ушко. – Так что мы идем на прогулку до заката…

– А идемте с нами? – вдруг предложила молчавшая до того девочка, сорвав несколько ярких голубых цветков. – За рекой солнце так красиво садится…

Варя посмотрела сначала на Алекс, а потом и на Александра, очаровательно улыбнулась и первая пошла вперед, зная, что взрослые не могут не пойти за ней. Алекс и Франц переглянулись, вместе подумав, как ловко девочка все за них решила, и Александр подал девушке руку:

– С огромным удовольствием составлю вам компанию, – сказал он мягким голосом, чуть более низким и бархатным, чем обычно.

Александра кивнула, и какое-то время они шли молча – до самого небольшого овражка, где порой прятались чудные птицы, забредали цапли, а иногда – буйствовали своим кваканьем лягушки. Варя с явным увлечением собирала большой букет, чередуя милые цветы со столь же прелестными веточками и иногда поглядывала на Франца и Алекс, ведущих милую беседу.

– Знаете, вы у нас так недолго, но мне уже кажется, что я знаю вас уже очень много времени, – сказал Александр, сорвав пушистую травинку и глядя на Алекс. Солнце, становясь все больше, медленно опускалось к реке, окрашивая в алый цвет край неба и пушистые облака. – Моя жизнь до Михайловки не отличалась особым успехом и была довольно скучной, пока однажды не возникли определенные – не самые радостные – обстоятельства, из-за которых мне и пришлось покинуть столицу и довольно перспективную работу. И я теперь всего лишь простой полицейский в глухой деревне.

Александра тихо усмехнулась его внезапному рассказу о себе – Франц говорил как-то очень легко, почти насмешливо о собственных неудачах, и в этом девушка узнала себя – он говорил словно бы даже не о себе, и лишь глаза выдавали какую-то грусть, которая уступила место вниманию и сочувствию, когда заговорила Александра.

– У меня тоже была интересная жизнь в городе, – сказала она, немного помолчав; тропинка тем временем заканчивалась, и Варвара уже подбежала к реке у красивого мостика, где под большой раскидистой ивой лежало широкое удобное бревнышко. – Я закончила университет и попала на работу в одну довольно известную компанию дизайнером. Работа обещала быть интересной и приносить неплохой доход, но иногда все складывается совсем не так, как нам хочется.

Александр Константинович замер, с преувеличенным интересом рассматривая горизонт, где река делала крутой поворот и скрывалась из поля их зрения. Ему так хотелось быть откровенным с Александрой, но друг, сам того не подозревая, поставил его в такое щекотливое положение, и хотя Франц был тогда рад узнать хоть что-то о жизни заинтересовавшей его незнакомки, уже задним умом он понимал, что такой поступок был не совсем красивым.

– У вас сейчас отпуск? – осторожно спросил мужчина. С огромным трудом он удержал себя от признания, что знает о трудных взаимоотношениях девушки с ее компанией, но в последний момент промолчал, не желая прерывать волшебство этого вечера возможным неприятным объяснением.

– Я… Оказалась в трудном положении несколько недель назад, – откровенно призналась Алекс, не спуская, однако, глаз с играющей у берега Варвары: – Работа была в известной компании, мне хорошо платили и при этом давали свободу творчества. За два года я смогла накопить достаточную сумму, добавила ее к своим имеющимся сбережениям и воплотила давнюю мечту – купила уютный домик на берегу речки. Я догадываюсь, что в первый момент нашего знакомства вы хотели покрутить пальцем у виска, поинтересовавшись, как же так вышло, что я купила кота в мешке?.. Понимаете, Александр Константинович, в тот самый четверг, когда я собиралась ехать с риэлтором, меня срочно вызвали в очередной раз поработать сверхурочно. Почти до одиннадцати вечера… Неделя выдалась непростая, и я вспылила, высказав, что не моя вина в том, что руководство не берет на работу второго дизайнера, и что мне приходится придумывать работы еще и для женской коллекции. Изначально моя должность звучала как исключительно дизайнер детской одежды, но наполеоновские планы наших руководителей – мужа и жены – предусматривали только увеличение их прибыли, но ни в коем случае не издержек. Я… Лишилась работы в тот самый момент, когда должна была ехать и смотреть участок. В пятницу утром меня издергал звонками риэлтор и, чтобы он оставил меня в покое, а заодно, чтобы как можно скорее уже провести время на природе и наконец отдохнуть, я подписала бумаги и решила обо всем забыть. Только в вечер пятницы оказалось, что мои бывшие работодатели оскорблены в лучших чувствах и в качестве моральной компенсации за свою боль решили найти лазейку в трудовом договоре, выплатив лишь минимальную часть оклада, – усмехнулась Алекс, устало коснувшись виска: – Вот так, Александр Константинович. Надеюсь, вы уже не держите на меня зла за то, как я повела себя при первой нашей встрече?

Алекс сама не заметила, как ее ручка оказалась в ладонях Франца, и девушка вдруг поймала на себе его нежный понимающий взгляд. В этот вечер время текло совсем медленно, и большое ленивое солнце совершенно не спешило опускаться за горизонт, позволяя взрослым поговорить, а Варе – покормить милых уточек, заплывших в это тихое место.

– Ну что вы, Александра Федоровна, – Александр мягко смотрел в голубые глубокие глаза, и его голос и прикосновения выдавали в нем трепет восхищения. – Это было естественно. Кто бы не разозлился, попав в такую ситуацию наглого обмана…

Чувства, охватившие мужчину, были настолько сильны, что он не вполне понимал их умом, но со счастливым трепетом проживал сердцем. Ему равно хотелось подхватить эту прекрасную девушку на руки и закружить по всей полянке, смеясь от счастья, и в то же время преклонить перед ней колено и с волнением произнести три заветных слова самого чистого признания, и затем с замиранием сердца ожидать ее ответа…

Александра уловила это и медлила отнимать руку – теплота глубоких зеленых глаз ее грела и окутывала уютной нежностью, давно забытым чувством защиты и понимания, и она в ответ чуть пожала его ладонь, задержав на Александре свой мягкий взгляд. Еще несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, и мужчина уже наклонился к ней в порыве нежного поцелуя, как вдруг совсем рядом с ними несколько уточек взлетело над берегом, радуясь теплоте ветра и солнца этим удивительно ясным и чудесным вечером.

– А хотите взглянуть на мои эскизы? – вдруг спросила девушка, и Александр все еще не выпускал ее ручку из своих ладоней. – В тот день моего увольнения я должна была представить небольшую коллекцию… но они ее так и не получили.

Александр Константинович ощутил, как впервые его губы дрогнули в искренней улыбке – чем больше он узнавал Александру, тем чаще в его жизни становилось светлых моментов. Увидев в руках девушки яркие рисунки, подошла и Варя. Она присела рядом с Алекс, но по другую сторону, и заглянула в ее работы, восхищенно выдохнув:

– Как красиво…

На рисунке порхало воздушное платье цвета прозрачной бирюзовой воды: такой была талия, легкие рукава и край юбки. Другая ее часть состояла из молочно-белой, слегка задрапированной ткани. А там, где бирюзовый и белый причудливо пересекались, сверкали едва уловимые жемчужинки.

– Если я найду подходящий материал, то сделаю это платье специально для тебя, – с улыбкой пообещала Александра, приобняв Варю: – Оно очень пойдет тебе.

Синие глаза девочки засветились ясной радостью, но тут же в них появилась и печаль:

– Мы ведь живем в этой деревне… Я не хочу, чтобы папа подумал, что я ему неблагодарна, – тут же горячо заговорила Варвара, встретившись взглядом с Францем, словно умоляя его ничего не говорить доктору: – Но у меня тут почти нет друзей, вернее, не было, – девочка с улыбкой сжала руку Алекс, ощутив ответное пожатие в ответ.

– Твой папа совсем скоро завершит свой обязательный срок службы в деревне, – позволил себе вмешаться Александр: – И вы… Чисто теоретически сможете уехать в любой город. Причем не обязательно в столицу, – добавил Александр, бросив проницательный взгляд на Александру, и она кивнула:

– Так и есть. И я обещаю, что не оставлю тебя – мы будем видеться, где бы вы не оказались.

Варя кивнула, ни секунды не сомневаясь в искренности слов девушки, и только едва уловимая грусть заставляла девочку быть слегка молчаливее, чем обычно. Своими синими умными глазами она прекрасно видела ответную симпатию девушки в ответ на чувства Александра Константиновича, и Варя не могла не признать, что господин Франц был вполне достоин ее внимания.

От Александры не укрылась мягкая грусть в глазах Вари, которая особенно проявилась тогда, когда в папке с рисунками девочка увидела несколько эскизов стильной и удобной деловой формы. Девушка посмотрела на Варю и вдруг даже не поняла, а почувствовала: со школой у дочки Артура Робертовича не складывалось.

Глава 8

Варвара Лукина отличалась от своих одноклассников. Тихая, изящная девочка была очень аккуратная, вежливая и послушная. Но забитой тихоней назвать ее было никак нельзя. Спокойным негромким голосом она мягко, но справедливо указывала одноклассникам на то, где они были неправы, и деревенские ребятишки, копировавшие своих родителей во всем, порой искренне недоумевали, что же такого – взять игрушку у соседа по парте и сломать ее, ведь все равно все когда-нибудь ломается. Общая жизнь простых обывателей Михайловки была незамысловатой: все ходили друг к другу в гости в любое время, а общими – а значит и ничейными – были не только вещи, оставшиеся после колхоза, но и хозяйство в личном дворе. Варя же не разрешала такого даже подружкам, хотя никогда не отказывала в просьбе дать поиграть с куклой или же помочь с уроками. Дети косились на нее, и все чаще в перешептывании между ними звучало почти ругательное «городская…»

Но сложнее всего девочке пришлось с учителями. Деревенская школа переживала не лучшие времена: кто мог, уехал в город учить совсем других детей, делать карьеру, зарабатывать деньги. А те, кто остался, вели по нескольку предметов, толком их не зная, но очень гордились своим статусом и не самой сложной по их мнению работой.

Среди всех учителей особенно выделялась Светлана Павловна – учитель русского языка и литературы. Когда-то она и сама окончила эту же школу, отучилась в городе, но почему-то вернулась и теперь пыталась сеять разумное, доброе, вечное детям родной Михайловки. На ее уроках затихали даже самые непоседливые мальчишки, вот только это был не интерес, а страх перед резким словом или недобрым взглядом.

Варя не боялась учителей, относясь ко всем старшим с уважением. Но на уроки Светланы Павловны любознательная на других предметах девочка шла без всякого желания. По понедельникам первым уроком был русский язык, и однажды Варя так машинально собиралась в школу, что Артур Робертович заглянул в ясные грустные глазки дочки и тихо спросил:

– Что с тобой, малышка? Ты не заболела?

– Нет, папа, – вздохнула Варя и почти виновато добавила: – Просто мне очень не хочется в школу.

Артур Робертович смотрел немного вопросительно: у него остались неплохие воспоминания о школе, хотя порой доставалось и ему – за очки, за то, что получал всегда четыре и пять… Варя уловила настроение отца, оставила почти собранный портфель и села на аккуратно застеленную кровать, опустив голову.

– Однажды Светлана Павловна написала на доске слово с ошибкой, – тихо продолжила она. Я это заметила и подняла руку. Я ведь хотела только исправить ошибку, но она сказала, что я не доросла еще находить ошибки в том, что написала она, велела перестать умничать и… поставила мне двойку, – почти неслышно закончила девочка.

Тогда Артур Робертович лишь покачал головой, произнеся про себя все справедливые слова в адрес учительницы, крепко обнял дочку, и глаза его полыхнули гневом на совершенно не профессионального преподавателя.

После этого инцидента успеваемость Вари резко ухудшилась, и вовсе не из-за того, что девочка стала лениться. Напротив, все усложнялось как раз тем, что Варвара была умным, развитым ребенком, любила учиться и делала это слишком старательно – возможно, даже с большим усердием, чем того ждали учителя. Дети очень восприимчивы и жестоки, и когда класс понял, что девочка не входит в число «любимчиков» учителей, ее положение стало весьма непростым. Одноклассники смеялись над ее просьбами не брать личные вещи, и не проходило и дня, чтобы местные задиры смеху ради не забирали вещи Вари. Девочка перестала брать с собой любимую куклу – подарок отца, чтобы ее не отняли и не нашли – вытряхивание содержимого школьного рюкзака Варвары также стало одним из развлечений местных задир. Особенно поражало отношение учителей – Светлана Павловна часто наблюдала картины подобных издевательств, но поскольку при ее появлении порядок восстанавливался, она не считала нужным как-либо вмешаться в ситуацию. Один раз, правда, она не могла игнорировать происходящее – как раз когда Варя споткнулась о подножку Егора и упала, а сам шутник не постеснялся весело загоготать прямо на уроке.

– Ты сама его провоцируешь, – холодно бросила учительница, но позволила девочке уйти домой, где Артур Робертович недоумевал, выслушав историю дочери о том, как она зацепилась о ремень школьного рюкзака и потеряла равновесие.

Правда, доставалось не только Варваре – в классе было еще несколько тихих, умных учеников, непохожих на своих бойких одноклассников. В их числе была соседка Вари по парте, Злата, и Кирилл, мальчик, которому не повезло носить очки с толстыми стеклами.

Кирилл очень любил читать, несмотря на свое слабое зрение. Маме даже приходилось иной раз отбирать у него книжки – мальчик брал их с собой везде: за стол, в кровать, на прогулку… Говорил Кирилл тихо, но очень грамотно, на письме не совершал ни одной ошибки, неплохо успевал по математике и физике – в общем, делал все, чтобы быть самым нелюбимым мальчиком в классе. Но он не расстраивался, что у него не было друзей среди одноклассников: Варя и Злата стали его подругами, и они часто гуляли все втроем, спорили о том, что написано в учебниках и делали уроки.

Через некоторое время Варя стала замечать, что Кирилл стал немного рассеянный. Мама давала ему немного денег, на которые мальчик мог купить себе сладости, но вдруг он перестал их покупать, на уроках старался быстрее сделать задания, потом переписывал их на листочек и отправлял его на заднюю парту. Вскоре Варя догадалась: Кириллу нравится Маша, высокая симпатичная девочка с длинными волосами. Она уже начинала красить глаза и ловила восхищенные взгляды Егора и его компании. Вела она себя гордо, чувствуя свое превосходство в классе.

– Эй, ты, замарашка, – как-то сказала она Варе, проходя мимо. – Чего уставилась? Дай-ка куклу посмотреть, – и Маша грубо отобрала куклу у девочки, повертела в руках и небрежно кинула на парту. – Какая стремная. На тебя похожа.

Варя вспыхнула и едва сдержала слезы от незаслуженной обиды, но Маша только хмыкнула и пошла под руку с Егором, лишь лениво обернувшись, когда ее окликнул Кирилл:

– Маша, ты несправедлива к Варе. Извинись.

Все замерли, ведь Кирилл никогда не повышал голос, не кричал, и никто даже не мог подумать, что он может говорить так жестко. Маша смерила мальчика с ног до головы презрительным взглядом, фыркнула и отвернулась, а следом загоготали мальчишки.

– Заткнись, неудачник, – бросил ему Егор и рассмеялся, когда Кирилл покраснел.

Так они и поддерживали друг друга, защищая и Злату, которая училась чуть хуже, но зато умела вязать красивые салфетки и старательно помогала всем учителям помыть доску, полить цветы или убрать в классе. Пока однажды не разразился крупный скандал.

Алекс узнала об этом не сразу, а когда Варя все же доверилась ей, девушке захотелось немедленно раскроить головы родителям этих ужасных, эгоистичных, всех презирающих детей. Школа слишком рано начинает учить жизни, и никто не проходит через эти годы без последствий…

Этой весной Светлана Павловна уехала в город на какие-то курсы, а вернулась через неделю с золотым кольцом и дорогой норковой шубой. В деревне все ахнули от зависти и пошли разные слухи, откуда такое богатство. Кто-то говорил, что она копила весь год, беря взятки от родителей, чтобы ставить хорошие оценки, кто-то был уверен, что у нее появился новый любовник. Сама учительница ходила с гордым видом, смотрела на всех свысока и еще больше придиралась к детям. Она видела, с какой завистью девочки смотрят на ее кольцо с ярким камнем и морщилась, давая понять, что у них никогда такого не будет. Так же презрительно она посмотрела и на Машу, но встретила в ответ не смущение, а крайне дерзкий взгляд.

– Я хочу это кольцо, – после уроков сказала Маша Егору, усердно жуя жвачку, когда они сидели на лавочке у школы.

– Ты че, вообще, она же меня убьет, – возразил Егор: он хоть и был хулиганом, воровать все же было страшно.

– А меня не колышет, – Маша сбросила его руку со своей и встала. – Или достаешь кольцо, или я сдам тебя директору. Ведь никто до сих пор так и не знает, кто разбил стекло его машины.

Егор скривился, стукнул кулаком по скамейке, но Машу догонять не стал и лишь крепко задумался. Кольцо и ему нравилось. Отец его говорил, что золото дорого стоит, а деньги всем нужны…

И Егор стал наблюдать за Светланой Павловной. Поначалу этого сделать никак нельзя было – кольцо учительница не снимала, домой к себе никого не пускала и уходила еще до того, как заканчивались уроки. Но через несколько дней случай представился. Кто-то из мальчишек, устав от постоянных контрольных под конец года, принес на урок крысу. В тот день им предстояла контрольная по математике, но крыса, устав сидеть в портфеле, вылезла на парту раньше положенного ей срока: аккурат на уроке по литературе. Того, что произошло дальше, не ожидал никто – Светлана Павловна увидела серую красотку с хвостиком, побледнела, закричала и упала в обморок.

После нескольких секунд тишины в классе раздался оглушительный хохот, и к учительнице подбежали только Егор, Варя, Злата и Кирилл. Егор тут же сорвал с пальца Светланы Павловны кольцо, пока девочки пытались привести ее в сознание, а Кирилл увидел, что делает Егор, и тут же схватил его за руку:

– Ты украл ее кольцо! – крикнул Кирилл, и мальчишки покатились по полу в драке. Кольцо выскочило из рук Егора как раз тогда, когда в дверь на шум и крики вошел директор школы.

– Что здесь происходит? – строго спросил он. – Светлана Павловна, вам плохо?

– Крыса… – проговорила учительница, приходя в себя и оглядываясь, но напугавшего ее грызуна уже не увидела. Зато заметила Кирилла, который получил фингал под глазом, но наконец отобрал у Егора кольцо. – Ты украл мое кольцо!

– Нет, это не я, – возразил мальчик, но тут на него напустился Егор:

– Светлана Павловна, это он сдернул его с вашего пальца, я видел! И не дал мне вернуть его вам!

– Да, мы видели, видели! – закричали одноклассники из компании Егора, а остальные – просто промолчали, испугавшись, что же теперь будет.

Директор строго сдвинул брови, поправил очки и сухо сказал:

– Немедленно родителей в школу. Будем решать вопрос о твоем исключении. Ворам не место в нашей школе.

– Это неправда! – звонко воскликнула Варвара, невольно перебив директора и чувствуя на себе его строгий взгляд и неприязненный – учительницы. – Егор хотел украсть кольцо. И он же принес крысу – я видела, как он тайком на уроке совал ей в портфель сыр.