Текст книги "Под сенью молочного леса"
Автор книги: Дилан Томас
Жанр: Зарубежная драматургия, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Дилан Томас
Под сенью молочного леса
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Первый голос.
Второй голос.
Капитан Кэт.
Первый утопленник.
Второй утопленник.
Рози Пробет.
Третий утопленник.
Четвертый утопленник.
Пятый утопленник.
Мистер Мог Эдвардс.
Мисс Мевенви Прайс.
Джек Блек.
Мать Вальдо.
Вальдо-мальчик.
Жена Вальдо.
Мистер Вальдо.
Первая соседка.
Вторая соседка.
Третья соседка.
Четвертая соседка.
Мать Матти.
Первая женщина.
Вторая женщина.
Третья женщина.
Четвертая женщина.
Пятая женщина.
Священник.
Миссис Огмор-Причард.
Мистер Огмор.
Мистер Причард.
Госсамер Бейнон.
Орган Морган.
Утах Уоткинс.
Миссис Утах Уоткинс.
Оки Милкмен.
Голос.
Миссис Вилли Нилли.
Лили Смолз.
Мэ Роуз Коттедж.
Мясник Бейнон.
Преподобный Эли Дженкинс.
Мистер Пуф.
Миссис Орган Морган.
Мэри Эн Сейлорс.
Дай Брэд.
Полли Гарте р.
Ноугуд Бойо.
Лорд Кат-Глас.
Голос гида.
Миссис Бейнон.
Миссис Пуф.
Миссис Дай Брэд-первая.
Миссис Дай Брэд-вторая.
Вилли Нилли.
Миссис Черри Оуэн.
Черри Оуэн.
Синбад Сейлорс.
Старик.
Эванс, по прозвищу Смерть.
Рыбак.
Голос ребенка.
Бесси Бигхед.
Пьяница.
Тишина.
Первый голос (очень мягко). Начнем с самого начала: представьте себе – весна, безлунная ночь в маленьком городке; беззвездная и черная, строгая, как Библия, тишина улиц, вымощенных камнем; горбатый, торжественный и пугающий лес, медленно, почти незаметно спускающийся к терново-черному тихому, темному, черному, как ворон, полному рыбы, качающему лодки и поплавки морю. Дома стоят слепые, как кроты (впрочем, кроты прекрасно видят этой ночью в вытянутых бархатных глубоких лощинах), или слепые, как капитан Кэт, там, во мраке, меж водокачкой и городскими часами, магазинами похоронных принадлежностей и богадельней, убранной траурными вдовьими повязками. И все жители этого раскачивающегося, плавающего в молчании городка погружены сейчас в сон. Тише, спят дети, фермеры, рыбаки, лавочники и прислуга, сапожник, школьный учитель, почтальон и трактирщик, гробовщик и проститутка, пьяница, портниха, священник, полицейский, морщинистые старухи с перепончатыми ногами и опрятные жены. Юные девицы спят в мягких кроватях или витают в мечтах, где кольца, приданое и подружки невесты, как светлячки, медленно спускаются вниз по ярусам поющего, словно орган, леса. Мальчишки видят во сне неведомые земли и встающие на дыбы ранчо ночи и море Веселого Роджера. И антрацитовые статуи лошадей спят в полях, в хлевах спят коровы, собаки с влажными носами спят во дворах, кошки дремлют на покатой кровле или ловко перескакивают, мелькают над верхушками крыш.
Слышно, как ложится роса и как дышит притихший город. Но только вы видите, как, черный и сгорбившийся, он быстро и медленно засыпает. И только вы можете слышать невидимый звездопад и черное-черное, предрассветное, неуловимое, меняющееся от каждого прикосновения, темное, полное волнений море, на поверхности которого скользят и качаются «Аретуза», «Кроншнеп» и «Жаворонок», «Занзибар», «Рианнон», «Пират», «Большой Баклан» и «Звезда Уэльса».
Внемлите. Это идет по улицам ночь; это похожий на церковный гимн, соленый, медленный, музыкальный ветер на Коронейшн-стрит и Кокл-Роу; это растет трава на Ларегиб-хилл и ложатся на землю росы; это звездопад; это сон птиц в Молочном Лесу.
Слушайте. Ночь как в лихорадке, она – маленькая церковь, торжественно звучащая под детскими чепчиками, над брошечками и в черноте шелкового бомбазина, над шнурками ботинок и под стоячим воротничком с бабочкой; ночь, кашляющая, как козы, наевшиеся мяты; ночь, колеблющаяся от многократного «Аллилуйя»; ночь, плавающая в четырехпенсовом пиве, спокойная, как кость домино; ночь на чердаке Оки Милкмена, похожая на мышь в перчатках; ночь в булочной Дая Брэда, висящая в воздухе, словно черная муха. Этой ночью по Донки-стрит скачет тишина, копыта ее опутаны водорослями, она мчится по морщинам булыжной мостовой, мимо стоящих на окнах горшков с папоротниками, цитат из Библии и безделушек, фисгармонии, благоговейно выскобленных кухонных столов, тщательно выписанных акварелей, фарфоровых собачек, оловянных чайничков для заварки, с розочками.
Это ночь, осликом пробегающая через уютные комнатки детей.
Смотрите. Ночь неслышно, величественно скользит в кронах вишневых деревьев на Коронейшн-стрит, идет через кладбище Бетезды в окружении ветров, в перчатках, застегнутая на все крючки, и собирает росу; валяется у «Объятий морехода».
Проходит время. Слушайте. Проходит время.
Подойдем ближе.
Только вы можете слышать дома, спящие на улицах в неподвижной, бездонной, соленой и безмолвной тишине, окутывающей ночь. Только вы можете видеть сквозь занавеси спален гребенки и нижние юбки, брошенные на стулья, кувшины и тазики, зубы в стакане, «Руками не трогать» на стенах и пожелтевшие, вставленные в рамки фотографии умерших людей. Только вы можете видеть и слышать за веками спящих переселения и страны, и лабиринты, и цвета, и страхи, и радуги, и звуки, и желания, и полет, и падение, и отчаяние, и необъятные моря их мечтаний.
С того места, где вы находитесь, можно слышать их мечты.
Капитан Кэт, отставной слепой морской капитан, спит на своей койке в похожей на раковину, на игрушечный кораблик, аккуратной, лучшей каюте Шюна-Хауз и грезит о…
Второй голос…о морях, которые никогда не заливали палубы его «С. С. Кидвелли», распластавшегося поперек простыней и скользкой медузой засасывающего его вниз, в соленую глубину могилы-моря, где рыбы кусают и щиплют его, обгладывают до костей и утопленник принюхивается к нему.
Первый утопленник. Помнишь меня, капитан?
Капитан Кэт. Ты – Танцующий Вильямс!
Первый утопленник. Мне оторвало ногу при Нантакете.
Второй утопленник. Ты видишь меня, капитан? Говорящую белую кость? Я – Том-Фред, Болтун… когда-то мы были вместе у одной девочки… ее звали миссис Пробет…
Женский голос. Рози Пробет, Дак-Лейн, тридцать три. Поднимайтесь наверх, мальчики, я мертва.
Третий утопленник. Помнишь меня, капитан, я Джонах Джарвис, я плохо кончил, очень приятно.
Четвертый утопленник. Альфред Померой Джонс, забияка, родился в Мамблзе, пел, как коноплянка, увенчал тебя как-то бутылкой, татуирован русалками, всегда томим жаждой, как землечерпалка, умер от водянки.
Первый утопленник. Этот череп рядом с твоим ухом – череп…
Пятый утопленник…кудрявого Бивана. Передай моей тетке, что это я заложил позолоченные часы.
Капитан Кэт. Хорошо, хорошо, Кудрявый.
Второй утопленник. Скажи моей жене, что я никогда…
Третий утопленник…никогда не делал того, что она мне говорила.
Четвертый утопленник. Да, так и было.
Пятый утопленник. А кто теперь приносит кокосовые орехи, и платочки, и попугаев моей Гвин?
Первый утопленник. Как там наверху?
Второй утопленник. Есть ли ром и закуска?
Третий утопленник. Кошельки и пенсы?
Четвертый утопленник. Концертины?
Пятый утопленник. Поминальный звон?
Первый утопленник. Драки и шишки?
Второй утопленник. Воробьи и маргаритки?
Третий утопленник. Соленая рыбешка в банках из-под джема?
Четвертый утопленник. Пахта и гончие?
Пятый утопленник. Баюкают ли детей?
Первый утопленник. Кидают ли в воду на экваторе?
Второй утопленник. А как насчет этих девочек в номерах?
Третий утопленник. Как поживают теноры в Доулайсе?
Четвертый утопленник. Кто доит коров в Майсгвине?
Пятый утопленник. Когда она улыбается, появляются ли ямочки на щеках?
Капитан Кэт. О, мои дорогие покойники!
Первый голос. Оттуда, где вы находитесь, можно слышать, как на Кокл-Роу весенней безлунной ночью мисс Прайс, портниха и владелица кондитерской, мечтает о…
Второй голос…о своем возлюбленном, высоком, как башня с городскими часами, подобном Самсону с золотой, словно смазанной светлой патокой, гривой, огромными бедрами и пышущем страстью, с голосом как гром среди ясного неба, но умеющем быть и немым, с глазами, как две огромные лампы, взглядом, бьющим, как цепом, по самому сердцу и крепко обнимающим ее девственное, жаждущее быть любимым, горячее, как грелка, тело.
Мистер Эдвардс. Мевенви Прайс!
Мисс Прайс. Мистер Мог Эдвардс!
Мистер Эдвардс. Я – торговец, сходящий с ума от любви. Я люблю вас больше, чем всю фланель и ситец, вышивки, тюль, полотно и шерсть, шелк, кретон, крепон, муслин, поплин, материю на чехлы и саржу во всемирном Доме тканей. Я пришел, чтобы забрать вас отсюда в свой торговый центр на холме, где у входа звенят колокольчики. Сбросьте свои крошечные домашние туфли и уэльскую шерстяную вязаную кофту, я согрею простыни, как электрическая плитка, и лягу рядом с вами, словно воскресный большой кусок жаркого.
Мисс Прайс. Я свяжу вам синий, вышитый незабудками кошелек, чтобы удобно было носить деньги. Я растоплю ваше сердце, и кошелек выскользнет незаметно из-под пиджака, когда вы будете закрывать магазин.
Мистер Эдвардс. Мевенви, Мевенви, прежде чем мышь прогрызет ящик в комоде, где хранится ваше приданое, вы скажете…
Мисс Прайс. Да, Мог, да, Мог, да, да, да.
Мистер Эдвардс. И все колокольчики всех касс города будут звонить в честь нашей свадьбы.
Перезвон денег и церковных колоколов.
Первый голос. Идем, скользнем вверх, в темноту, выйдем на текущую, черную, как море, улицу, качающуюся, как оно, взад, вперед; сквозь мрак этой ночи поднимемся наверх на черный, как Библия, душный чердак над сапожной мастерской Джека Блека, где, одинокий и свирепый, спит Джек Блек, в ночной рубашке с подвязками у лодыжек, и мечтает о…
Второй голос…погоне за шаловливыми парами по зеленой, как трава, пахнущей крыжовником двуспальной деревянной кровати, похожей на винную бочку, о порке пьяниц, лежащих в блевотине, о том, как он прогоняет голых, наглых девок с шестипенсовых вечеринок своих кошмаров.
Джек Блек (громко). Фу! (С отвращением.) Фу!
Первый голос. Эванс, по прозвищу Смерть, гробовщик…
Второй голос…смеется громко и визгливо во сне и поджимает пальцы на ногах, когда видит, проснувшись пятьдесят лет назад, глубокий снег на гусином лугу позади спящего дома; и он выбегает на луг, где его мать делает уэльские пирожки в снегу, и захватывает полную горсть снежинок и смородины и забирается назад в кровать, чтобы съесть их, холодные и сладкие, под теплыми белыми простынями, пока мать хлопочет, пританцовывая на снежной кухне, ругаясь из-за пропавшей смородины.
Первый голос. А в маленьком, с розовыми глазами-окошечками, коттедже, рядом с домом гробовщика, лежит одинокая, счастливая как в юности, храпящая добрая глыба мистера Вальдо, охотника за кроликами, парикмахера, торговца лечебными травами, врачевателя кошек, знахаря, с жирными розовыми руками ладонями вверх на крае сделанного из разноцветных лоскутков одеяла; его черные ботинки аккуратно поставлены в таз, котелок висит на гвозде над кроватью, парное молоко и кусок холодного пудинга – под подушкой, и, взмокший в темноте, он мечтает о…
Мать.
Сорока-воровка
кашку варила,
деток кормила,
этому дала,
этому дала,
а этому…
Малыш. У-и, у-и, у-и.
Мать…не дала.
Жена (вопит). Вальдо! Валь-до!
Мистер Вальдо. Да, Блодвен, любимая.
Жена. О, что будут говорить соседи, что будут говорить соседи…
Первая соседка. Бедная миссис Вальдо.
Вторая соседка. Единственное, о чем она молится…
Первая соседка…чтобы никогда не быть замужем.
Вторая соседка. Но она вышла замуж.
Первая соседка. То же сделала ее мать.
Вторая соседка. Есть муж для вас.
Первая соседка. Такой же скверный, как отец.
Вторая соседка. А вы знаете, как он кончил?
Первая соседка. Попал в сумасшедший дом.
Вторая соседка. И плакал о своей ма…
Первая соседка. Каждую субботу.
Вторая соседка. Он еще пешком под стол ходил…
Первая соседка…а уже вел себя легкомысленно.
Вторая соседка. С той миссис Бетти Моррис.
Первая соседка. Наверху в каменоломне.
Вторая соседка. И видел ее ребенка.
Первая соседка. Тот схватил его за нос.
Вторая соседка. О, это заставляет мое сердцe обливаться кровью.
Первая соседка. Что он станет делать, ведь вce уже пропил?
Вторая соседка. Он продал пианолу.
Первая соседка. И ее швейную машину.
Вторая соседка. Стал подонком.
Первая соседка. Разговаривает с фонарным столбом.
Вторая соседка. Говорит языком…
Первая соседка…далеким от изящного.
Вторая соседка. Бедная миссис Вальдо.
Жена (жалобно). О Вальдо, Вальдо!
Мистер Вальдо. Тише, дорогая, тише. Я теперь – вдовец Вальдо.
Мать (вопит). Вальдо, Валь-до!
Малыш. Что, мама?
Мать. О, что скажут соседи, что соседи…
Третья соседка. Черный как трубочист…
Четвертая соседка. Не пропустит ни одного дверного колокольчика.
Третья соседка. Бьет окна.
Четвертая соседка. Выкидывает сумасшедшие номера.
Третья соседка. Крадет смородину.
Четвертая соседка. Пишет на заборах гадости.
Третья соседка. Его видели в кустах.
Четвертая соседка. Он прогуливал уроки.
Третья соседка. Оставить его без ужина.
Четвертая соседка. Выпороть и запереть в темной комнате.
Третья соседка. В исправительную колонию его!
Четвертая соседка. В исправительную колонию.
Вместе. Дать ему как следует по одному месту.
Другая мать (вопит). Вальдо, Валь-до! Что ты делаешь с нашей Матти?
Мальчик. Поцелуй меня, Матти Ричардс.
Девочка. А ты дай мне пенни.
Мистер Вальдо. У меня только полпенни.
Первая женщина. Губки стоят пенни.
Священник. Берешь ли эту женщину Матти Ричардс…
Вторая женщина. Дилге Протеро…
Третья женщина. Эффи Бивен…
Четвертая женщина. Лил Глюпот…
Пятая женщина. Миссис Флашер…
Жена. Блодвен Бовен…
Священник…в законные супруги, она внушает страх…
Мальчик. Нет, нет, нет!
Первый голос. Сейчас, в своей белой, как айсберг, благоговейно выстиранной и выглаженной кринолиновой ночной рубашке, под ослепительно белыми целомудренными простынями, в нарядной, вылизанной до блеска спальне в аккуратном и опрятном Бей-Вью, частном пансионе в верхней части города, миссис Огмор-Причард, дважды вдова, пережившая мистера Огмора, удалившегося от дел торговца линолеумом, и мистера Причарда, разорившегося букмекера, который сходил с ума по метелкам, швабрам и щеткам, приходил в восторг от звука пылесоса, запаха политуры, в шутку глотал дезинфицирующие средства, беспокойно ворочается во сне, просыпается там в небытии и слегка подталкивает локтем в бок мертвого мистера Огмора, мертвого мистер Причарда, лежащих, как призраки, по обе стороны от нее.
Миссис Огмор-Причард. Мистер Огмор! Мистер Причард! Пора принять лекарства.
Мистер Огмор. О миссис Огмор!
Мистер Причард. О миссис Причард!
Миссис Огмор-Причард. Скоро вставать. Скажите мне, что вы должны сделать.
Мистер Огмор. Я должен положить свою пижаму в ящик комода, пижама с метками.
Мистер Причард. Я должен принять холодную ванну, мне это очень полезно.
Мистер Огмор. Я должен надеть свой фланелевый пояс от ишиаса.
Мистер Причард. Я должен одеться за занавеской и не забыть свой передник.
Мистер Огмор. Я должен высморкаться.
Миссис Огмор-Причард. В саду, если можно.
Мистер Огмор. В кусочек папиросной бумаги, который я потом сожгу.
Мистер Причард. Я должен принять слабительные соли, они всем полезны.
Мистер Огмор. Я должен прокипятить питьевую воду, так как в ней есть микробы.
Мистер Причард. Я должен приготовить свой чай с травкой, в нем нет танина.
Мистер Огмор. И должен съесть угольный бисквит, он мне очень полезен.
Мистер Причард. Я могу выкурить одну трубочку астматической смеси.
Миссис Огмор-Причард. В дровяном сарае, если можно.
Мистер Причард. И вытереть пыль в гостиной и выкупать канарейку.
Мистер Огмор. Я должен надеть резиновые перчатки и поискать у болонки блох.
Мистер Причард. Мне нужно вытереть пыль с жалюзи и потом поднять их.
Миссис Огмор-Причард. И прежде чем вы впустите солнце, помните, оно должно вытереть ноги.
Первый голос. В мясной лавке Бейнона его дочь Госсамер Бейнон, школьная учительница, во сне – на бойне, располагающейся в трехкомнатных апартаментах с ситцевыми занавесочками на окнах, – деликатно ищет в перьях нахохлившегося цыпленка, трепещущего крыльями, и находит, не удивляясь, маленького косматого проворного человечка с пушистым хвостом, дремлющего в бумажном возке.
Госсамер Бейнон. Наконец, моя радость…
Первый голос…вздыхает Госсамер Бейнон. И пушистый хвост, грубый и рыжеватый, виляет.
Орган Морган. Помогите!
Второй голос…кричит Орган Морган, органист, в своем сне.
Орган Морган…волнение и музыка на Коронейшн-стрит! Все супружеские пары гогочут, как гуси, и грудные младенцы поют оперу. П. С. Аттила Рис вытащил свой жезл и исполняет каденции насосом; коровы с Санди-Медоу трубят, как северные олени, и с крыши Виллы Генделя видно членов Союза социального обеспечения матерей, одетых в спортивные брюки и танцующих при луне.
Первый голос. На приморской окраине города мистер и миссис Флойд, старички, спят тихо, словно мертвые, подталкивая друг друга время от времени в бок, как будто намекая на что-то, беззубые, соленые и коричневые, как две копченые селедки в банке.
А еще выше, на Солт-Лейк-Фам, мистер Утах Уоткинс считает всю ночь овец, похожих на его жену, когда они прыгают через загородку на холме, улыбаясь и продолжая вязать и блеять совсем как миссис Утах Уоткинс.
Утах Уоткинс (зевая). Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть… сорок восемь… восемьдесят девять…
Миссис Утах Уоткинс (блеет).
Одна петля, другая
И две петли еще,
Теперь соединяем…
Первый голос. Оки Милкмен, погруженный в сон на Кокл-стрит, опоражнивает свои маслобойки на Ривер-Дэви…
Оки Милкмен (шепчет). Не считаясь с расходами…
Первый голос…и вопит, как похоронная процессия.
Второй голос. Черри Оуэн, соседняя дверь, подносит большую пивную кружку к губам, но из нее ничего не льется. Он встряхивает кружку. Она превращается в рыбу. Он пьет из рыбы.
Первый голос. П.С. Аттила Рис медленно поднимается с кровати, ему наплевать на то, что уже ночь, он-то всегда готов предупредить опасность, грозящую кораблям в туман, и вытаскивает из-под кровати свою каску, но глубоко в казематах его сна чей-то голос шепчет…
Голос (шепотом). Ты пожалеешь об этом утром.
Первый голос…и он бегом возвращается в кровать. Его каска плавает в темноте.
Второй голос. Вилли Нилли, почтальон, спящий в верхнем конце улицы, совершает прогулку длиной в четырнадцать миль, чтобы доставить почту, он делает это каждый день во сне, и сильно и больно толкает миссис Вилли Нилли.
Миссис Вилли Нилли. Не бейте меня, пожалуйста, учитель…
Второй голос…хнычет жена ему в бок, но каждую ночь, с тех пор как вышла замуж, она опаздывает в школу.
Первый голос. Синбад Сейлорс, в комнате над пивным баром «Объятия морехода», крепко обнимает влажную подушку, чье тайное имя Госсамер Бейнон.
Монгол ловит Лили Смолз в прачечной.
Лили Смолз. Ух ты, старый монгол!
Второй голос. Старшая дочь миссис Роуз Коттедж, Мэ, отражается розово-белой кожей в очаге, в башне, в пещере, в водопаде, в лесу и ждет там, очищенная как луковица, мистера Райта, чтобы всплеснуть над горящими высокими и гулкими дрожащими листьями как сверкающая форель.
Мэ Роуз Коттедж (очень четко и мягко, отчеканивая слова).
Называй меня Долорес,
Как в романах.
Первый голос. Одинокая до самой смерти, Бесси Бигхед, приходящая прислуга, родившаяся в работном доме, пахнущая хлевом, храпит деловито и хрипло на соломенном ложе на Солт-Лейк-Фам и собирает букет маргариток на Санди-Медоу, чтобы положить их на могилу Гомера Орна, который поцеловал ее однажды в свинарнике, когда она этого не ожидала, и который больше никогда не целовал ее, хотя она все время ждала.
И Жестокие Инспекторы слетают в сон жены мясника Бейнона, чтобы преследовать мистера Бейнона за продажу…
Мясник Бейнон…совиного мяса, собачьих глаз, человеческих черепов.
Второй голос. Мистер Бейнон, в забрызганном кровью фартуке мясника, бежит, подпрыгивая, вниз по Коронейшн-стрит с пальцем, не своим собственным, во рту. С честным лицом в своем плутовском сне, он отрывает ноги у сновидений и…
Мясник Бейнон…охотясь за свиными отбивными, яростно расстреливает гусиные потроха.
Орган Морган (высоко и мягко). Помогите!
Госсамер Бейнон (ласково). Мой хороший, хитрющий.
Первый голос. Сейчас, за веками и тайнами грезящих, на улицах, убаюканных морем, видны…
Второй голос…пикантные подробности и дым коромыслом, проделки и штучки, кожа и кости, пепел, и кора, и перхоть, и обрезки ногтей, слюна, и снежинки, и полинявшие перья сновидений, затонувшие корабли, и кильки, и раковины, и рыбьи скелеты, китовый жир, и лунный свет, и соленая рыбешка, поданная к столу таинственным морем.
Первый голос. Совы охотятся. Смотрите, над могильными плитами Бетезды кричит и падает вниз и хватает мышь, Анну Рис, любимую жену, сова. А на Коронейшн-стрит, которую только вы одни можете видеть, в темноте под сводами небесной церкви, преподобный Эли Дженкинс, поэт, священник, ворочается в глубоком предрассветном сне и грезит о…
Преподобный Эль Дженкинс…Айсте-сводай.[1]1
Фестиваль искусств, проходящий в Уэльсе.
[Закрыть]
Второй голос. Всю ночь, под музыку крота и волынок, облаченный в длинную потрепанную ночную рубашку жреца, в пивной, почерневшей от наплыва сутан священнослужителей, он путанно рифмует стихи.
Первый голос. Мистер Пуф, школьный учитель, хочет уснуть, притворяется спящим, следит коварным взглядом из-под ночного колпака и – чш-ш-ш! – присвистывает.
Mистер Пуф. Убийство.
Первый голос. Миссис Орган Морган, бакалейщица, свернулась, серая как мышка, калачиком и вызывает духов…
Миссис Орган Морган…безмолвия.
Второй голос. Она сладко спит под шерстяным одеялом, и храп ревущего Органа Моргана сбоку для нее не громче паучьего.
Первый голос. Мэри Энн Сейлорс мечтает о…
Мэри Энн Сейлорс…райских кущах.
Первый голос. Она выходит в своем холщовом халате и бежит…
Мэри Энн Сейлорс…прочь от холодной, выскобленной, отремонтированной кухни с картинками на побеленной стене, как в воскресной школе, и сельским календарем, висящим над ларем, с копчеными окороками, свешивающимися на крюках с потолка; она бежит вниз по узеньким дорожкам похожего на яблочный пирог огорода, ныряя под развешанное мокрое белье, цепляясь фартуком за кусты черной смородины, мимо грядок с бобами и луковичных лунок, мимо помидоров, зреющих у стены, к старику, играющему в саду на фисгармонии, и садится на траву рядом с ним и лущит зеленый горох, что прорастает сквозь подол ее платьица, смахивающего росу.
Первый голос. На Донки-стрит, окутанной сном, Дай Брэд, Полли Гартер, Ноугуд Бойо и лорд Кат-Глас вздыхают перед рассветом, который вот-вот наступит, и мечтают о…
Дай Бред…гаремах…
Полли Гартер…детях…
Ноугуд Бойо…да ни о чем.
Лорд Кат-Глас…Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так.
Первый голос. Проходит время. Слушайте. Проходит время. Совы летят мимо Бетезды к церкви в дубе. И медленно встает рассвет.
Далекий, еле слышный удар колокола.
Первый голос. Идемте к этому холму. Это Ларегиб-хилл, старый как горы, высокий, невозмутимый и зеленый, и с этого небольшого каменного яруса, сделанного не жрецами, а Билли миссис Бейнон, вы увидите как на ладони весь город, спящий перед самым рассветом.
Можно услышать, о чем мечтают украшающие спинку кровати томящиеся от любви деревянные голубки. Лает во сне собака, отгоняя кого-то от двора фермы. Город плывет, переливается, как озеро в поднимающемся тумане.
Голос гида. Менее пятисот душ населяют те странные улицы и несколько прилегающих к ним переулков и разбросанные в беспорядке фермы со службами, что образуют этот малюсенький хиреющий морской курорт, воды которого лучше было бы назвать «заводью жизни», не боясь при этом обидеть людей, живущих здесь, – у них на сегодня имеется собственное соленое «я». Центральная улица, Коронейшн-стрит, состоит по большей части из скромных двухэтажных домиков, многие из них стараются хоть как-то обрести нарядный вид, одевшись в кричащие цвета, среди которых особенной популярностью пользуется розовый, есть несколько зданий с претензией на стиль восемнадцатого века, но почти все они пребывают в печальном состоянии ветхости. Хотя мало привлекательного в этом городишке для взобравшегося на холм отдыхающего, спортсмена или автомобилиста, что бездумно растрачивают свои субботы и воскресенья, те, кто созерцает эту картину, могут, если уделить этому несколько часов праздного времени, найти в его вымощенных булыжником улицах и крошечной рыбацкой гавани, в нескольких его любопытных обычаях, в речи местных жителей что-то от того колоритного чувства прошлого, которого так не хватает городам и городишкам, идущим в ногу со временем. Форель, говорят, кишит в Ривер-Дэви, несмотря на огромное количество браконьеров. Единственная церковь с запущенным кладбищем не представляет никакого интереса в архитектурном отношении.
Кричит петух.
Первый голос. Открывается небо и заливает светом зеленые холмы; встает весеннее утро, поющее жаворонком, кричащее петухом, гудящее колоколом.
Медленные удары колокола.
Кто бьет в городской колокол, кто, как не капитан Кэт? Один за другим, заслышав набат, спавшие поднимаются в это утро, как и во все предыдущие. И уже виден улетающий медленно вверх снег с дымоходов, это капитан Кэт, в матросской шапочке и морских ботинках, возвещает о новом дне своим громким – «Вставайте все!» – колоколом.
Второй голос. Преподобный Эли Дженкинс, в Бетезда-Хауз, поднимается, еще весь в объятьях сна, облачается в свои черные одежды священника, зачесывает назад белые поэтические волосы, забывает умыться, нехотя спускается босиком вниз по лестнице, открывает входную дверь, встает на пороге и, взглянув на день и вверх на вечный холм, внимая шуму моря и гомону птиц, вспоминает свои собственные стихи и читает их мягким голосом пустынной Коронейшн-стрит, пробуждающейся, открывающей глаза навстречу солнцу.
Преподобный Эли Дженкинс.
Господь мой, я, конечно, знаю —
Есть города получше нашего,
Холмы волшебней, мягче дали
И рощи, под цветами спящие,
Леса есть веселей, весеннее,
И краски птиц куда как ярче;
Поэты есть, что откровеннее,
В такое утро больше скажут;
Пред Кадер-Идрис, ревущим бурей,
Иль славой Мойл-эр-Уиддва,
Перед прекрасным Карнед-Лливелин,
Что притчей во языцах стал,
Горами, где Артур мечтал,
Непокоренным Пенмайнмауа, —
Холм Ларегиб – нора крота,
Пигмей перед гигантом.
Пред Саусей, Ди, Дови, Сенни,
Пред Эйду, Идеи, Элед, всем,
Широким Тэффи, свободным Тауи,
Пред водопадом Лливенен,
Пред Гвили, Огром, Неддом, Эли,
Пред До, Клирвен, Клесай и Дилайс,
Господь, малышка – Ривер-Дэви,
И в камышах, как в колыбели.
Пред Керрег-Кеннен, царящим вечно,
Наш Херон-Хэд, конечно, мал,
Морской травой увитый камень,
Одни лишь чайки там кричат;
Молочный Лес совсем уж крошка
Пред рощей Золотой у Гронгара,
Но дайте выбрать мне, и я
Всю жизнь и после буду рад
Бродить меж этих вот деревьев,
По Гузгог-Лейн и Донки-Даун,
И слышать, как поет мне Дэви,
И знать, что город вечно рядом.
Второй голос. Преподобный Дженкинс закрывает входную дверь. Его утренняя служба закончена.
Медленные удары колокола.
Первый голос. Сейчас, разбуженная наконец, вставайте-все-спящие – Полли-уже-поставила-чай, колоколом городской башни, Лили Смолз, сокровище миссис Бейнон, сходит вниз по лестнице, переходит границы сна, покидая члена королевской фамилии, который всю ночь гулял и шутил с нею, полной желания, в темноте Молочного Леса, и ставит чайник на примус в кухне миссис Бейнон, и смотрит на себя в зеркало для бритья мистера Бейнона, перегнувшись над раковиной, и видит…
Лили Смолз.
Вот это личико!
Откуда взялись эти волосы?
Наверное, от старого кота.
Ему вернуть придется их тогда.
Ну и прическа, Боже мой!
Откуда нос такой взяла ты, Лили?
В наследство от отца достался, милый.
Переверни его наоборот!
Так это же мой носик, дурачок.
Да посмотри ты на себя!
Нет, лучше ты!
Немного грима надо.
И вуаль.
Вот это да!
Где улыбаться так ты научилась, Лили?
Неважно.
Ведь никто не любит.
Так ты считаешь.
Кто же в тебя влюблен?
Я не скажу.
Да брось ты, Лили.
Ну поклянись тогда.
Клянусь.
Первый голос. И ласково губы ее почти касаются своего отражения, она шепчет имя, и поверхность зеркала затуманивается.
Миссис Бейнон (громко сверху). Лили!
Лили Смолз (громко). Да, мэм.
Миссис Бейнон. Где же мой чай, девчонка?
Лили Смолз (тихо). Где бы ты думала? В коробке для кошки. (Громко.) Несу, мэм.
Первый голос. Мистер Пуф в здании школы напротив подает наверх чай миссис Пуф и шепчет, поднимаясь по ступенькам…
Мистер Пуф.
Вот мышьяк твой, дорогая.
И в печенье зелье положил.
Попугая твоего я задушил.
Плюнул в вазу.
У мышиных норок сыр оставил.
Вот твой…
(скрипит открытая дверь)
…чаек, любимая.
Миссис Пуф. Слишком много сахара.
Мистер Пуф. Ты же не пробовала, дорогая.
Миссис Пуф. Тогда слишком много молока. Мистер Дженкинс уже читал свои стихи?
Мистер Пуф. Да, дорогая.
Миссис Пуф. Значит, пора вставать. Подай мне очки. Нет, не для чтения, я хочу взглянуть. Я хочу видеть, как…
Второй голос. Лизи Смолз, сокровище, стоит внизу на красных коленях, моет парадную лестницу.
Миссис Пуф. Она превратила платье в спортивную юбчонку, – ах, нахалка!
Второй голос. П.С.Аттила Рис, здоровый как бык, в ботинках, похожих на баржи, бочком выходит из Хендкаф-Хауз, разъяренный, будто увидел красный цвет, нахмуренный и взмокший под своей каской…
Миссис Пуф. Он собирается арестовать Полли Гартер, попомни мои слова.
Мистер Пуф. За что, дорогая?
Миссис Пуф. За детей.
Второй голос…и, тяжело ступая, направляется к прибрежной полосе взглянуть, на месте ли еще море.
Первый голос. Мэри Энн Сейлорс открывает окно своей спальни над пивным баром и возвещает небесам…
Мэри Энн Сейлорс. Мне восемьдесят пять лет три месяца и один день!
Миссис Пуф. Должна сказать, она никогда не ошибается.
Первый голос. Органа Моргана, сидящего в окне своей спальни на подоконнике и перебирающего струны, время от времени перебивает своими криками, разносящимися над всей Донки-стрит, торговка рыбой; он видит…
Дай Брэд. Меня, Дая Брэда, спешащего в булочную, с развевающимися полами рубашки, запахивающего жилет, на котором нет ни одной пуговицы, почему-то их никто не пришил, нет времени позавтракать, нет ничего на завтрак, у других есть жены.
Миссис Дай Брэд-первая. Меня, миссис Дай Брэд-первую, покрытую и перевязанную платком, в еще не старом корсете, очень удобном, очень милом, выкидывающую мусор на мостовую прямо под окнами, чтобы вызвать соседей на ссору. О миссис Сара, не одолжите ли вы мне немного хлеба, дорогая? Дай Брэд забыл о хлебе. Какое чудесное утро! Как поживают ваши фурункулы? Нет ли свежих новостей, поболтаем. Послушайте, миссис Сара.
Миссис Дай Брэд-вторая. Меня, миссис Дай Брэд-вторую, похожую на цыганку, в шикарной шелковой алого цвета нижней юбке выше колен, – милые грязные колени, посмотрите на мое тело, просвечивающее сквозь юбку, золотистое, как спелая ягода; в туфлях на высоких каблуках, один из которых потерялся, с черепаховым гребнем в жгучих вьющихся волосах; все, больше никаких украшений, только еле уловимый запах духов; яркую, стоящую в ленивой позе в дверях, предсказывающую судьбу по чаинкам, сердито смотрящую на солнце, раскуривающую свою трубку.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?