Текст книги "Манипулятор. Глава 028"

ГЛАВА 28

– Ладно, давай, покурим! – весело согласился я и демонстративно махнул рукой. – Раз уж принес для меня сигару, не могу тебе отказать!

Сергей, довольный моим согласием, выудил из портфеля две сигары, протянул од-ну мне, произнес: «Тут будем курить или на улице?»

– Да я не знаю, – пожал плечами я, посмотрел на сидящую напротив Веру и решил. – Пошли на улицу…

Буквально через пять минут мы с Сергеем, ёжась от прохлады, вернулись в офис.

– Бррр! Да ну, нафиг! – плюхнулся я с тлевшей сигарой в руке в кресло за столом.

– Что, холодно!? – заулыбалась Вера. – Замерзли!

– Да! Не май месяц! Ух! – Сергей, вздрогнув пару раз, плюхнулся с такой же дымя-щейся сигарой в кресло у двери.

– Здесь будете курить? – деликатно уточнила Вера.

– Да, Вер, тут покурим! Там писец, холодно! – я вздрогнул, вдруг вспомнив важное. – Блять, когда уже затопят у нас!? Эти жулики обещали в середине месяца, а уже двадца-тое число! Пиздец, блять, холодно!

Вера потянулась рукой к батарее под окном.

– О! А батареи то теплые! – воскликнула она.

– Да ладно!? – протянул я руку и коснулся батареи.

Будто в подтверждение слов Веры в системе отопления забулькало и зашелестело.

– Еле теплые, – укоризненно посмотрел я на жену Сергея.

– Ну, какие есть, – примирительно сказала та.

– Ладно, там вон че-то течет по трубам, может, еще и потеплеет, – сказал Сергей.

Следующие десять минут мы усердно дымили сигарами. Вера деликатно терпела, изредка бросая на нас взгляды, отмахивалась от дыма и часто моргала. Когда моя сигара подошла к середине, я кашлянул и задрал голову вверх. Клубы сизого дыма заволокли все пространство под потолком и стали медленно спускаться вниз. В дверь постучали.

– Да! – заорали мы втроем. – Войдите!

Вошла коренастая тетка с проходной.

– Ой, что это у вас тут все в дыму!? – опешила она, начав отмахиваться большим почтовым конвертом.

– Накурили, извините, – почувствовал я неловкость.

– Вам письмо, – поморщилась женщина от дыма, повертела головой, сунула конверт Вере и выскочила прочь.

Сергей засмеялся. Меж тем, дым спустился ниже и заволок комнату на уровне сто-лов. Я пару раз вдохнул и почувствовал нехватку кислорода. Тут же защипало в глазах. Я принялся их тереть, защипало в носу, я закашлялся, из глаз брызнули слезы.

– Блять, Серый, пиздец, дышать нечем, открой дверь! – почти завопил я.

Сергей загоготал почти басом, потянулся к ручке и открыл дверь. Я не выдержал и выскочил в коридор. Сергей продолжал смеяться, вышел следом и принялся тереть глаза.

– Ааа! Тоже не выдержал!? Защипало!? – сказал я, проморгавшись. – Пиздец мы на-курили! Ну их нахуй, эти сигары! Вер, ты там живая!?

Жена Сергея спокойно вышла из комнаты, улыбнулась, посмотрела на нас, как на нашкодивших детей, произнесла: «Живая, Ром, да что со мной сделается…»

Я вышел на улицу, Сергей, гогоча, следом. Мы выкинули сигары, подышали пару минут свежим воздухом и вернулись в комнату. Дым почти выветрился.

– Серый, оставь дверь открытой, – сказал я, возвращаясь в кресло за столом. – Че там за письмо? От кого?

– Из Питера, Ром. Накладные… – сказала Вера, извлекая бумаги из конверта. – По-ставить печати и вернуть им…

Вера, держа бумаги на весу, вопросительно протянула их мужу.

– Вер, ну, шлепни там сама печать и сунь в конверт, домой поедем, отправим! – от-махнулся, чуть поморщившись, Сергей, скрестил руки на груди, шмыгнул носом, закинул ногу на ногу и стал слегка крутиться в своем кресле.

– Серёж! – произнесла Вера с недовольным лицом, несколько раз стукнула печатью по бумагам и вновь протянула их мужу. – Поставила! На! Расписывайся!

– Вот Верок! – хмыкнул Сергей. – Дотошная ты у меня какая! Отправила бы так!

Сергей подкатился на кресле к столу, взял ручку и поставил на накладных подле печатей свою подпись, закончив, протянул листы обратно жене, добавил улыбаясь:

– На! Расписался! Довольна!? Теперь все нормально?

– Довольна! – не удержала серьезное выражение лица Вера, взяла бумаги, расплы-лась в улыбке. – Теперь все нормально!

Сергей, продолжая улыбаться, глянул на меня. Я беззвучно рассмеялся.

– Вот такая у меня жена, Роман! – откатился Сергей обратно к стенке, указал рукой в сторону Веры, принял прежнюю позу. – Ничего не упустит!

– Так это ж хорошо, Серый! – воскликнул я. – Всем бы такую жену!

– Слышала, Верок!? – Сергей посмотрел на нее игриво, продолжая улыбаться. – Ты у меня хорошая жена, оказывается!?

Позитив вмиг слетел с лица Веры. Она напряглась, посерьезнела, бросила на мужа строгий вопросительный и удивленный взгляд, буркнула, уставившись в монитор:

– А ты все еще сомневаешься?

В комнатке повисла неловкая пауза, я деликатно уткнулся в какую-то бумажку.

– Да ладно, Верок! – небрежно махнул рукой Сергей, расплывшись расслабленно в еще большей улыбке. – Я ж шучу, ты ж знаешь…

К концу дня батареи нагрелись полностью, в здании потеплело, и в наш маленький офис вернулся уют.

– А давно этот Мелёха женат на этой, как ее, Даше? – спросил я Веру в пятницу.

Мы сидели в офисе вдвоем, пили чай и болтали обо всем подряд. Сергей куда-то отъехал по делам. Сеня с Холодом ковырялись на складе.

– Сейчас, подожди! – Вера защелкала клавишами. – Вам отчеты в конце месяца за октябрь делать?

– Делать, конечно, а почему не делать!? – удивился я, переняв привычку от Сергея пить чай с сахаром вприкуску.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Вера. – Просто уточнила.

– Делать, делать! – закивал я, чмокая куском сахара.

Вера закликала мышкой, произнесла, не отрывая глаз от монитора:

– А я что-то и не знаю точно, когда они поженились, Ром! Давно. У них уже дочка большая, пять лет ей и вот, вроде второго собираются заводить…

– А как они познакомились то!? – грызло меня изнутри любопытство. – Как-то они не сказать, что прям пара! Он то – высокий видный малый такой! А она… не сказать, чтоб прям красавица…

Я напряг все свои мозги, подбирая слова, заменяя на ходу мысленное «страшная и стремная», на дипломатичное «не красавица». Вера задумалась, глянула на меня, начала подбирать ответные слова: «Да, Даша, она внешне… ну да, не красавица, в общем…»

– Вер… – заговорщицки понизил я голос, оглянулся картинно вокруг, подался за столом вперед. – Да она вообще-то страшная, давай, уж честно говорить…

Вера понимающе глянула на меня, но деликатно сдержала улыбку.

Я расплылся в улыбке и продолжил давить на Веру, уловив внутри нее борьбу объ-ективности с женской солидарностью и этикетом:

– Фигура никакая, как бочка… гениальности я тоже не заметил…

Вера держалась, но уже улыбалась вовсю.

– А Мелёха – высокий, стройный, красивый, веселый! – наседал я. – Вер, как они поженились то, а!? По залету что ли?

– Да не, вроде не по залету! – отмахнулась та. – Ну, как-то вот так… поженились.

– Вроде!? – ухмыльнулся я.

– Ну, я точно не знаю… – улыбалась Вера. – Но вроде нет.

Через пять минут все выяснилось. Классический случай – Мелёха был из обычной семьи, Даша же из довольно состоятельной, ее отец занимал важную должность в админи-страции города и курировал земельные вопросы. «Альфонс», – подытожил я мысленно свое маленькое расследование. Вера уже не пыталась облагораживать отношения сосед-ской пары, наш диалог потек в совершенно откровенной манере.

– Я вот, наверное, дурачок, но не понимаю, как люди могут жениться не по любви! – сказал я. – Ну, я могу еще понять, если он – красавец и умный, она тоже… тогда понят-но! Хотя, если оба – умные, то это и не семья без любви, а так, сожительство. Ну, это лад-но, еще можно понять – сошлись две личности и живут. А вот, когда так… я вот с муж-ской точки зрения смотрю, Вер… ну…

Вера занималась текущими делами, слушала меня, бросая внимательные взгляды.

– … ну, она же страшная, Вер! – выдавил я из себя. – Как вот он с ней спит, а? Или у него к ней прям любовь?

– Ой, да какая любовь, Ром!? – отмахнулась Вера, откинулась на мгновение на спинку кресла. – Ты ж сам все уже понял. Серёжка, он красивый высокий видный парень, ей понравился, конечно! А она ему… ой, да он, как напьется, у него все разговоры о сексе!

– В смысле?

– Ну, мы же часто ходим друг к другу в гости. То они к нам, то мы к ним. Дети между собой дружат. Ну и так, бываем вместе в общих компаниях. Он как выпьет, так начинает все одно и то же, только о сексе и говорит…

– У кого что болит, тот о том и говорит! – выдал я фразу, известную еще с детства.

– Ну наверное! – улыбнулась Вера и вновь закликала мышкой.

– А чем он занимается? – спросил я через минуту.

– Ой, я не знаю! – пожала плечами Вера. – У него какая-то своя фирма, он занима-ется тем, что чистит канализации что ли. Я так точно не знаю…

– Странно! Деньги зарабатывает сам, а женился как-то непонятно…

– Да конечно, «сам»! – фыркнула Вера. – Ему Дашкин отец все устроил!

– Дааа!? – задрал я брови вверх.

– Дааа! – передразнила меня Вера.

На минуту повисла пауза. Я поковырялся в бумажках на столе.

– Не знаю, не понимаю я таких мужиков, которые вот так пристраиваются в жизни и им пофиг с кем жить, лишь бы сытно и комфортно, – озвучил я свои мысли, представил перед глазами еще раз Мелёху с женой. – Как он с ней спит!? Блять, не понимаю! … Хотя, может она в постели просто волшебница…

– Аха, волшебница! – сдержанно улыбнулась Вера. – Такая волшебница, что Мелё-хин, как выпьет, так достает всех мужиков вопросом «а делают ли их жены им минет или нет!?»

– Чегооо!??? – вытаращился я на Веру и тихо засмеялся. – Че, правда что ли!?

Вера утвердительно посмотрела на меня исподлобья и чуть залилась краской.

– А зачем он это спрашивает!? – удивился я вытаращившись.

– Ну, не знаю! – пожала Вера плечами и засмеялась. – Видимо, ему не делают!

Я засмеялся. Вера тоже, но очень деликатно и залилась краской еще больше. Наш диалог подошел к щепетильному месту. Я, помня, что веду разговор все-таки не в каком-нибудь кабаке и со случайной девицей, а с женой партнера по бизнесу, решил подбирать слова максимально аккуратно.

– Кстати, да! – я закачал утвердительно головой, хмыкнул. – Ты права!

Вера, уткнулась в компьютер, пряча неловкость состояния за монитором.

– Это тебе Серый что ли рассказал? – улыбался я, еле сдерживая смех.

Вера бросила на меня утвердительный взгляд.

– Весело! Мне Серега такого не рассказывал, хотя, я и вижу этого Мелёху в первый раз, может, еще и расскажет, – сказал я.

– Смотри, ты только ему не скажи, что я тебе рассказала тут! – спохватилась Вера.

– Да не, хорош, Вер! – замотал головой я. – Зачем я кому-то буду такое рассказы-вать, тебя подставлять? Это между нами.

Снова повисла минутная пауза.

– Бля, бедный чувак! – не сдержался я, хмыкнул и покачал я головой. – Я просто представил, мучается такой без минета! Ему, наверное, постоянно снится только это.

– Наверное, – заулыбалась Вера.

– Я просто вспомнил… – сказал я, откинувшись в кресло поудобнее и принявшись в нем покручиваться туда-сюда. – У меня была похожая ситуация года три назад. Я с девуш-кой встречался. Все у нас нормально было, отношения, секс. Только вот орального секса с ее стороны не было. Ну, не делала тоже. Не хотела и все! А так – любовь, вроде, все дела, нормально. Я просто вспомнил сейчас свои ощущения. Первые пару месяцев я не парился, потом начал скучать по этому делу, через пять я уже только об этом и думал, а через восемь мы расстались. На восемь месяцев меня хватило и все!

Вера слушала, кликала мышью, шелестела пальцами по клавишам.

– А этот Мелёха, сколько уже в браке пять, шесть лет? – продолжал я. – Бедолага, как у него крыша не съехала только, удивляюсь! Вообще, я его хорошо понимаю…

– Меня Дашка как-то тоже спросила по этому поводу… – прервала работу Вера, по-смотрела на меня. – Как-то мы как обычно сидели в большой компании, она подошла и спрашивает, ну, мол, ты у своего сосешь?

Я замер, слегка оторопев от такой откровенности, невольно глянул на дверь. Отче-го-то подумалось, что в этот момент дверь откроется, и войдет Сергей.

– А ты чего? – выдавил я из себя, любопытство победило неловкость.

– Ну, а что я, сказала – сосу, конечно, – произнесла Вера, даже не запнувшись.

Я почувствовал, как мои щеки и уши начинают гореть стыдом и неловкостью. Я понимал, что все люди при длительном общении рано или поздно откровенничают, но сказанное оказалось чрезмерным даже для моего отнюдь не ханжеского сознания.

Разрядил ситуацию Сергей. Дверь открылась и он вошел. Обстановка перешла в обычную рутину. Но до конца дня я, то мысленно улыбаясь, то матерясь, пытался про-гнать из своего сознания возникающие спонтанно образы – бегающего туда-сюда Мелёху с эрегированным членом, умоляющего всех подряд сделать ему минет; его жену, брезгли-во крутящую в руках член и не знающую что с ним делать; Веру, делающую минет мужу и по окончании виновато пожимающую плечами и произносящую «сосу, конечно». И только сон прервал эту дебильную карусель.

Я наконец-то смог привыкнуть к тому, что на работе мне не надо заниматься физи-ческим трудом. Но по-прежнему ощущал такой факт, чуть ли не волшебством. Все, чем я занимался – это бумажки и телефонные звонки. Товар принимал кладовщик, помогал ему грузчик, развозил товар по клиентам водитель. Все. Я, привыкший работать быстро и эф-фективно, делал свою часть офисной работы споро. Уже к обеду каждого дня, а часам к трем точно, все оказывалось сделанным. Остальное рабочее время я проводил в разгово-рах с Верой и Сергеем. Я окончательно убедился – как с работником, с Верой нашей фир-ме повезло. Если я работал достаточно быстро, то Вера трудилась как автомат. Любая работа, за какую бы она не бралась, выполнялась молниеносно и с идеальным качеством. Дольше всех копался с работой Сергей. Он начинал ее медленно, будто нехотя, всякий раз, даже по мелочи, подключая жену. Та реагировала молниеносно – приостанавливала свои дела, быстро выполняла поручение мужа, после возвращалась к своей работе. Мне нравилось проводить время на работе. Альтернатива – квартира с депрессивной матерью и затаившим на меня обиду отцом – меня не радовала. Парадокс – чем лучше шли дела на работе, тем хуже складывалось остальное. И контраст рос с угрожающей скоростью. Вдо-бавок еще осенняя хандра ухудшала настроение вместе с сокращавшимся световым днем. К концу октября солнце заходило уже в шесть, а с пяти стояли сумерки. Днем я прятал свое нервозное настроение за рабочими хлопотами, вечером же, не задерживаясь дома ни минутой лишней, сбегал в пьяную толчею «Чистого неба». Как неприкаянный, я слонялся один по темным улицам города, заглушая внутреннее напряжение водкой с соком. Вовка не звонил. Лиля… а что Лиля? Отношения не заладились. Я это понимал, но продолжал за-чем-то писать ей сообщения и звонить. От нервов заныл желудок. Я заливал его алкоголем и дурманил сигаретами. Боль уходила, но днем возвращалась и становилась с каждым ра-зом сильнее. Я увеличивал дозы водки, боль стихала, но уже не полностью. Я вновь начал глотать таблетки и пить обезболивающие микстуры. Самочувствие перестало ухудшаться, боли в желудке зависли на тонкой грани легкого, но постоянного недомогания. В субботу 22 октября я во второй раз увидел ту грациозную блондинку. Девушка стояла у входа в «Чистое небо» с начальником охраны Артуром.

«Блять, только не с ним!» – пронеслось в моей голове.

Парочка мило беседовала. Артур смотрел на девушку масляным взглядом, растянув лицо в отработанной липкой улыбке. Девушка медленно таяла. Я разозлился, спустился в бар и напился.

– Не понимаю, как это, когда болит желудок!? – воскликнул Сергей после того, как я всю следующую неделю отходил на работу скрюченный от болей, гася их минералкой.

– Блять, Серый, это пиздец, когда желудок болит! Лучше тебе и не знать, как это! – скривившись и сделав несколько глотков минеральной воды, сказал я.

Мы сидели втроем в офисе. Вера с мужем за столами, я у двери.

– Не понимаю… – задумавшись и глянув на жену, повторил Сергей. – Как это болит желудок? У меня вот поджелудочную иногда прихватывает, а чтоб желудок…

– А у меня вот никогда поджелудочная не болела, – произнес я, пытаясь выдавить из себя улыбку. – Вообще никогда. Я даже не знаю, где она находится, Серый.

– Тут вот, – принялся тот тыкать себя в правое подреберье. – Если бы ты знал, как болит, когда схватывает!

– Это у тебя просто желудок не болел! – отмахнулся я, ощутив очередной спазм.

– Ну, а как он болит!? – взвился Сергей.

– Как, как!? – передразнил я, заняв в кресле позу поудобнее. – Вот представь, тебе вот сюда, прям в середину, ткнули вилкой и крутят! Вот так болит!

– Ой, бррр! – вздрогнула и скривилась Вера.

– Да, Вер, такая херня неприятная… – кивнул я, чувствуя, как подкатывает очеред-ная волна слабости. – А у тебя тоже никогда не болел, да?

– Неа! – замотала головой та.

– Счастливые люди… – выдохнул я и замер, найдя положение, при котором резкая нестерпимая проникающая боль превратилась в тупую пульсирующую, но уже сносную.

В самом конце недели мы получили первую партию парфюмерии из Москвы. К нашему удивлению товар разошелся быстро, за две недели, словно провалился.

В субботу я не пошел в клуб, а остался дома. Я решил убить вечер за компьютер-ной игрой. Отец курил на балконе, на часах было за десять, на улице стемнело оконча-тельно. Телевизор в комнате отца работал, по нему шел бокс. Два здоровых тяжеловеса лупили друг друга уже восемь раундов, бой близился к завершению. Я сел на диван и стал смотреть. Оба боксера были сильны, бой выходил почти равным, но один, обладая лучшей техникой, расстреливал методично ударами другого с дистанции, не вступая в ближний бой. Второй боксер выглядел крепче и здоровее, но двигался хуже, за что и расплачивался. Я понял, что результат боя ясен – первый, если не сделает какую-то глупость, победит ли-бо решением по очкам, либо уложит медлительного здоровяка через раунд-два.

«Бокс смотришь?» – пришло сообщение на телефон. Я удивился – Лиля интересует-ся боксом? Прочитал сообщение еще раз, ничего не понял. Через секунду до меня дошло – сообщение пришло от Сергея. Все встало на свои места, он же купил себе телефон и запи-сал номер моего в офисе.

«Да, смотрю.» – отправил я.

Телефон тут же зазвонил.

– Че, смотришь, да!? – нетерпеливо произнес Сергей.

– Да, смотрю… бьются тут два жлоба здоровенных… – сказал я, смотря в экран.

– Ну че думаешь, кто по-твоему возьмет бой!? – азартно насел Сергей.

– А че там думать? Этот и победит, будет так расстреливать до конца и выиграет по очкам и все, – сказал я.

– Думаешь!? – продолжал пребывать в возбуждении Сергей.

– Ну да…

– А то мы тут сидим у меня с пацанами, ставки делаем! Мелёхин, вот, говорит, как и ты, что этот возьмет бой, а я пока еще не уверен!

– Ну посмотрим, там осталось то пару раундов…

– Думаешь, тот не прыгнет?

– Там не с чего прыгать, он уже сдох, максимум способен на один хороший удар…

– Думаешь? Ну ладно… посмотрим!

Я не успел ответить, Сергей отключился.

Бой продолжался. Медлительному здоровяку было все хуже, но силы у него остава-лись, он был опасен. Наседавший продолжал вести бой грамотно – раз за разом он выки-дывал удары с максимальной дистанции, и все они достигали цели. Шансов у здоровяка не было, тот качался, навалившись спиной на канаты, тем и держался.

«Че, может на публику?» – пришло сообщение от Сергея, когда начался последний раунд, и было видно – здоровяк еле держится на ногах, вызывая искушение добить его.

«Зачем? Глупо. Можно нарваться на встречный. И так выиграет.» – ответил я.

Бой заканчивался, Сергей больше не писал и не звонил. «На публику… на публику, на публику…» – закрутилось в моей голове. Выражение меня озадачило и заинтересовало, я почувствовал во фразе важный смысл для себя, но какой? Я покрутил выражение в голо-ве, сходу не разгадав его, запомнил и отложил в памяти на будущее. Рисунок боя не изме-нился до финального гонга – более умный боксер аккуратно довел поединок до победы, не дав здоровяку ни единого шанса.

– Ну че, бокс смотрел!? – выпалил бодро Сергей, едва мы в понедельник с утра схо-дили на склад, отдали накладные Сене и уже неспешно топали обратно.

– Какой бокс? – удивился я, вспомнил. – Ааа, бокс… Да, смотрел. Ну так… одним глазом смотрел, а ты когда написал, стал уже смотреть…

– А мы там у меня смотрели болели. Мелёха спокойно сидел, а я аж изнервничался.

– А че ты изнервничался?

– Ну, я ж боксом занимался! Эт тебе просто не понять, Роман! – оживился Сергей. – Мелёха, он тоже, водочки накатил и сидел в углу дивана, иногда покрикивал. А у меня так не получается, бой вроде по телевизору идет, а я сижу, кулаки сжал и нырки и уклончики делаю, как сам на ринге, прикинь!

– Ааа… – протянул я.

– Ну да, рефлекс же у меня. Сижу такой… – Сергей сжал кулаки, ссутулился и при-нялся двигать корпусом, будто уклоняясь от ударов невидимого противника. – И Ромка там мой че-та тоже руками машет!

Сергей, пародируя брата, принялся театрально выбрасывать вперед руки движения-ми, больше похожими на заплыв по-собачьи или женскую хаотичную драку. Увидел, что я заулыбался, замахал руками сильнее – я засмеялся, и Сергей следом тоже.

– Ну как тебе сам бой то? – произнес он, едва мы насмеялись.

– Да че, бой как бой… – пожал я плечами. – Там все понятно было уже с середины. Этот его дергает, а здоровяк бросается, удары видно за километр с такими замахами. Он и проиграл… ожидаемо все вышло.

– Ну я так же пацанам сразу сказал! Мелёха еще не верил сначала, а потом тоже за этого стал, который грамотнее бился, – сказал Сергей. – Просто ударчик главный прятать надо! Он не должен быть первым, его сразу не показывают…

Тут Сергей сгруппировался, ссутулил плечи снова, поднес кулаки к подбородку, за-сопел и вновь принялся уклоняться корпусом, изображая невидимый бой.

– … сначала один-два обманных обозначают, а уж потом главный бьют, – закончил он, перестал «боксировать», пошел прямо.

– И ты так делал? – сказал я.

– Канешно! Ну а как, это ж азбука бокса! – развел руками Сергей.

Мы миновали трансформаторную будку, палисадник и вошли в здание.

Всю следующую неделю я мучился обострившимся гастритом. Каждое утро желу-док, притихший за ночь, давал о себе знать сразу после завтрака. Он начинал слегка ныть и побаливать. Боли были терпимые. Я глотал таблетки, заливал завтрак обезболивающей микстурой и шел на остановку. Маршрутка, «пазик», за полчаса тряски по разбитым доро-гам превращала желудок в сплошную ноющую внутреннюю рану. Минуты езды казались часами. Тошнота подкатывала к горлу, желудок превращался в тяжелый непроходимый для еды ком. Я бледнел, потел, слюна заполняла рот. Доехав, я выходил из маршрутки совершенно бледный и подкашивающимися ногами шел по тропинке к заводу. Пару раз меня вырывало. Я понимал, что дело обстоит гораздо хуже, чем гастрит.

«Язва, точно язва», – подумал я, когда меня вырвало на тропинке первый раз. Со-вершенно безлюдное место в утренние часы. Оба раза я отходил в сторону и стоял нагнув-шись до тех пор, пока желудок не очищался полностью. Рвало так, что пробивали пот и слезы. И наступало облегчение. Боли уходили. Несколько минут я просто стоял и не дви-гался, боясь вновь растормошить желудок и вернуть боли. После медленно шел по тро-пинке на работу. По опыту я уже знал, что самое главное после рвоты, как можно дольше не есть. Я и не ел. Я заметно похудел. Живот пропал, и ремень на джинсах стал застеги-ваться на одну дырку дальше. Я стал злой и раздражительный. Злился на себя, на свое упрямство, на мать, на отца. Когда у человека что-нибудь болит, он злится на все вокруг. Я злился на себя за то, что вел такой образ жизни и довел свой организм до жалкого состо-яния. Злился на мать за то, что она вела себя как последняя идиотка, расшатывавшая нашу трухлявую семейную лодку изо всех сил. Злился на отца за то, что тот самоустранился из общего дела, пребывал в обиженном состоянии и ничего не делал. Я злился на очередные не складывающиеся отношения. Все было плохо. Все, кроме бизнеса. Фирма быстро наби-рала обороты. Такой резкий контраст разрывал меня пополам. Я пребывал в состоянии взвинченности, нервничая по каждой мелочи.

Лиля позвонила в пятницу 4 ноября.

Моя серебристая «раскладушка» заиграл трелью, я раскрыл телефон.

– Алло, привет! Я приехала! – произнесла Лиля.

– Привет, Лиль! Отлично! Ты надолго!? – ответил я остатками чувств.

– Ты рад? – спросила она.

– Конечно, рад, Лиль! – выпалил я, но фраза далась мне уже с налетом долга.

– Я на все праздники, седьмого вечером уезжаю обратно, мне восьмого уже на ра-боту… – начала Лиля, осеклась, в трубке раздался какой-то шорох, приглушенный недо-вольный голос матери в глубине комнаты и поспешный испуганный ответ девушки. – Да, мам, хорошо, я быстро… слушай, давай, я тебе попозже перезвоню.

– Хорошо, давай… – едва успел произнести я и услышал в трубке гудки.

Лиля перезвонила через час, и еще через два мы с ней встретились. Я зашел в кафе в центре, Лиля уже была там с подругой. Я увидел ее за столиком и направился туда, Лиля встала, сделала навстречу пару шагов. Она, как всегда, выглядела ярко. Крашеные черным как смолью волосы, спрямленные книзу, очень красиво обрамляли и оттеняли ее белое ли-цо. Черная тушь и сочный красный цвет губ дополняли образ роковой красотки. Идя на-встречу и разглядывая девушку, я понял, что вижу ее уже по-другому. Мне казалось, что теперь ее лицо конопато чрезмерно, что фигура ее далека от идеала, что руки ее некраси-вы, пальцы тощи и со все тем же ярко красным, уже вульгарным, лаком. Лиля улыбнулась, и я сообразил, что меня так смущало в ее зубах. Справа вверху у нее стоял зубной мост. Стоял не очень удачно, выпирая вниз чуть больше, чем левая природная сторона зубов. Из-за этой ошибки стоматолога, искусственные зубы при улыбке обнажались чуть раньше остальных и чуть позже обратно скрывались. Я опешил от собственных мыслей. Я стал за-мечать то, чего раньше не видел и, наверное, не видел бы и дальше, но пелена короткой влюбленности схлынула безвозвратно. Осталось хорошо знакомое тянущее чувство долга, обязательства, привитое мне с детства, тяготившее и опутывавшее мою волю каждый раз в подобные моменты отношений.

– Привет, – вывела меня из забытья приблизившаяся Лиля.

– Привет, – машинально произнес я, приобняв ее за плечо и двинувшись к столу.

– Ты меня разве не поцелуешь!? – удивилась девушка.

– Ах, да, прости, Лиль! Что-то я задумался, – чмокнул я ее в щеку поспешно, оказал-ся около стола, поздоровался со второй девушкой и плюхнулся на стул.

Лиля задумчиво села напротив и несколько секунд смотрела на меня внимательным изучающим взглядом, словно заметив мои перемены. Я бросил на нее взгляд, Лиля выгля-дела шикарно – ярко, броско – но мне было до лампочки. Я уловил в своей груди первые нотки равнодушия, и мне они понравились.

– Выпьешь что-нибудь? – участливо сказала Лиля.

– Да, выпью! – покрутил я головой в поисках официанта. – Пожалуй, выпью чаю…

– Чаю!? – уставилась на меня удивленно Лиля.

– Да, чаю, – кивнул я. – Пить, что-то не хочется.

Мы просидели в кафе с час, я выпил чаю с пирожным, которое оказалось лишним. Желудок заныл тут же. Я достал сигарету и закурил. Боль чуть утихла.

– Куда сегодня пойдем? – отбросила локон волос своим отработанным движением Лиля и посмотрела на меня, тут же, в прочем, потупив глаза в пол.

– Не знаю, без разницы, – пожал я плечами.

– Может, пойдем в клуб? – предложила она.

– Можно и в клуб, – вновь пожал я плечами, терпя боль. – Хочешь потанцевать?

– Просто хочется развеяться. Мне же в Москве некогда по клубам ходить, постоян-ная работа, пациенты… – сказала Лиля, помешивая ложечкой кофе в чашке.

– Значит, пойдем в клуб, – кивнул я, ухмыльнувшись.

Лиля аккуратно поинтересовалась, не против ли я, чтоб с нами пошла и ее подруга?

– Нет, не против, пойдемте втроем, – сказал я, и чувство недовольства чем-то неяс-ным шевельнулось внутри меня.

Прогуливаясь, мы дошли до клуба, в котором я не был уже много лет. Взяли столик на втором этаже у самого края, откуда отлично просматривался весь танцпол внизу. Вечер был в разгаре. Два десятка посетителей дрыгались под громкую музыку. Желудок продол-жал ныть, я не подавал виду. Подошел официант. Девушки заказали шампанское и десерт, я – чай и салат.

– Опять чай!? – удивленно посмотрела на меня Лиля.

– Да, Лиль, чай, – наклонился я к ее уху вплотную, напрягая связки сквозь музыку. – Желудок болит, пить не буду.

– Ааа… – безразлично протянула Лиля и отвернулась в сторону танцпола.

Я закурил, прислушиваясь к ощущениям внутри. Пустой желудок держался в шат-ком равновесии и, пульсируя, дергал в одной точке. Официант принес заказ. Девушки принялись за шампанское, я за салат. Это была ошибка. Я съел салат наполовину, рези в желудке ожили, снизу к горлу подкатила легкая тошнота и ощущение непроходимости. Я принялся пить чай мелкими глотками. Лучше не становилось, но и хуже тоже. Я несколь-ко раз глубоко вдохнул и выдохнул, ощущение непроходимости не ушло. Настроение рез-ко ухудшилось. Я знал все эти признаки давно и досконально, они означали одно – я был в самом начале очередного язвенного обострения. Я приобнял Лилю за талию. Она оберну-лась, улыбнулась и вновь отвернулась. Подруга Лили молча напротив пила шампанское, изредка перекидываясь с ней короткими фразами. Мое сознание ушло в себя. Я гладил Лилю по талии и пытался представить наше общее будущее, нас двоих в постели, ее своей женой. Ничего не выходило, этой девушки в моем будущем не просматривалось.

Я сглотнул слюну. Тошнота подступила к горлу и замерла. Желудок резало нестер-пимо. На лбу, на лице выступила испарина. Захотелось домой. Мне нужен был покой, ре-жим и диетическое питание. Я же торчал в ночном клубе, ел что попало и курил.

Девушки выпили по пару бокалов шампанского, повеселели.

– Как желудок? – поинтересовалась Лиля, откидывая назад прядь волос.

– Да так, – поморщился я, кисло улыбнулся. – Более-менее, немного болит.

– Выпей водочки! – улыбнулась Лиля. – Повеселеешь, и желудок пройдет…

Я не успел ответить, она отвернулась и продолжила смотреть вниз на публику.

«Выпей водочки! Выпей водочки. Выпей…» – закрутилось в моей голове. В душе начала закипать злоба, мысли заскакали в голове.

«Какой же ты дурак, какой дурак, Боже мой! Да ей насрать на тебя, вообще на-срать! Все, что ее интересует, это ее времяпрепровождение! Чтоб ей было весело и хоро-шо! И все! Ты ей вообще до лампочки… со своим сраным желудком! Она сказала «выпей водочки» не потому, что беспокоится о тебе и твоем здоровье! Она беспокоится о своем веселье! Поэтому и предлагает тебе водку! Выпей, залей свою боль и веселись вместе с нами! Проматывай деньги! Трать на веселье! Трать больше на меня! Можно и на мою по-другу! Ты же дурачок, ты все и оплатишь! А через три дня я уеду, а ты жди меня, я приеду снова! И опять будешь меня развлекать, водить по кафе, клубам, тратиться на мой отдых! Ты же дурачок!»