Текст книги "Загадки матриархата: Антропогенез, история, миф: монография"

И тем не менее, несмотря на многовековую войну против первоначальных религиозных представлений, которая велась в патриархальную эру, почти стёртые, искажённые, но явные следы матриархата сохранялись – столь глубоки и сильны его корни. Много интересных и важных наблюдений, а также обобщений на этот счёт в своё время было собрано академиком Б.А. Рыбаковым. Так, в специальном труде, посвящённом предыстории возникновения религии Древней Руси, он анализирует религию древних славян и других народов Севера Евразии. Хотя академик не посвящает вопросу матриархата отдельных глав или параграфов своего труда, но по всей книге у него разбросаны свидетельства существования с глубочайшей древности религиозных и мифологических женских образов, напрямую связанных с небом и поклонением небесному началу.

Например, очень интересны приводимые им факты, указывающие на особенности поклонения Солнцу, а также таким созвездиям, как Большая и Малая Медведицы, тысячелетиями сохранявшимся у некоторых народов. Образы этих небесных объектов, по академику Рыбакову, оказываются одними из древнейших религиозных символов, а родились они – ещё в эпоху палеолита, т. е. во времена, когда не было ни земледелия, ни скотоводства, ни ткацкого, кузнечного или гончарного ремесла. Поэтому религия была связана с культом дикой природы, а магия – с охотой, которая являлась важнейшим источником пропитания и благополучия человека. Сложившиеся в те времена религиозные представления, обряды, суеверия и символы потом переходили в новые эпохи и культуры. Но, даже подвергаясь трансформации, они сохраняли свою древнейшую первооснову.

Так, в качестве объекта анализа, академик обращается к различным этнографическим материалам, на которых, по его убеждению, мы видим древнейшие слои изначальных человеческих верований. И тут-то оказывается, что у многих народов сохранился образ небесных лосей или оленей. Академик Рыбаков доказывает, что этот образ первоначально носил не мужскую, а женскую природу, и речь шла о небесных лосихах, которых древние люди ассоциировали с созвездиями Большая и Малая Медведицы: «Важнейшее созвездие нашего северного полушария – Большая Медведица – на русском Севере называлось “Лосем”, “Сохатым”… – писал Рыбаков. – У поляков Полярная звезда называется “Лосиной звездой” (Gwiazda Losiowa). У эвенков созвездие Большой Медведицы (Ursus Major) наывается “Лосихой Хэглэн”, а Малой Медведицы (Ursus Minor) – “Теленком Хэглэн”»[20]20
  Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1994. С. 54.


[Закрыть].

У народов, сохраняющих охотничий уклад в качестве основного, с образами оленя, лося или лосихи нередко ассоциировалась не только Полярная звезда или отдельные созвездия. Рыбаков рассказывает, что охотники тайги поэтически образно представляли солнце «в виде живого существа – гигантского лося, за день пробегающего по всему небосклону и к ночи погружающегося в преисподнюю, в бесконечное подземное море». Он приводит пример одной долганской сказки об огромном небесном лосе, которая, по его убеждению, «в основе несомненно была создана ещё в каменном веке и дожила у людей тундры до нашего времени»[21]21
  Там же. С. 60.


[Закрыть].

И опять, как и в случае с созвездиями Большой и Малой Медведицы, сквозь напластования намного более поздних патриархальных верований, в отождествлении Солнца с представителями животного мира часто проступает матриархальная первооснова образа. Иногда само Солнце воспринимается как женское божество. А иногда, когда речь, видимо, идёт о каких-то промежуточных этапах перехода религии от матриархальной к патриархальной, Солнце выступает в качестве объекта или божества подчинённого или же порождённого Небесной Богиней. Помимо оленей или лосей, эта Небесная Богиня является прародительницей других животных, людей, всего мира. Так, у эвенков, помимо образа Небесной Лосихи Хэглэн, имеется представление о лосихе или самке оленя Бугады Энинтын («относящаяся к Вселенной мать»), которая, согласно их верованиям, является Хозяйкой Мира и матерью зверей и людей[22]22
  Там же. С. 60–61.


[Закрыть].

Особое внимание академик Рыбаков уделяет с его точки зрения «крайне интересному» гиляцкому мифу. Согласно этому мифу, в прежние времена «на небе существовали два солнца и две луны; ничто живое от жара не выживало». Чтобы спасти мироздание от гибели культурный герой решает навести во Вселенной порядок и с этой целью отправляется на небо. Там он отыскивает жилище матери Вселенной. Она в легенде описывается как рогатое существо, являющееся наполовину женщиной, а на половину оленем. На её рогах миф помещает все четыре светила. Герою мифа остаётся только уничтожить лишние светила и это приводит к воцарению в мире порядка. «Для нас важно отметить, – подводит итог своим размышлениям Рыбаков, – что хозяйками Вселенной в этом мифе являются рогатое женское божество и её дочь[23]23
  Там же. С. 61.


[Закрыть].

Тот же миф о правящих миром двух женщинах-важенках (самках оленя) академик обнаруживает у нганасан. В нём повествуется о путешествии по древу жизни шамана, который, попав наконец на небо, сумел отыскать чум владычиц Вселенной. Академик Рыбаков так передаёт случившееся затем: «Войдя, шаман увидел на левой (женской) стороне чума двух нагих женщин, подобных оленям: покрытых шерстью, с ветвистыми оленьими рогами на голове. Шаман подошёл к огню, но то, что шаман принял за огонь, оказалось светом солнечных лучей. Одна из женщин была беременна. Она родила двух оленят… Вторая женщина тоже родила двух оленят…» Эти оленята должны были стать родоначальниками диких и домашних оленей[24]24
  Там же. С. 61.


[Закрыть].

У славян, которые в цивилизационном плане обогнали охотничьи народы Севера, образ Великой Матери Мира – Небесной Лосихи, в последующем постепенно трансформировался в образы других животных. Важное место среди них будут занимать самки огромных диких быков туров – турицы. Ещё позже, вероятно уже в неолите, в связи с процессом доместикации скота и развитием животноводства, важное значение получит образ Священной Коровы – Говяды. Ещё позже женский образ будет замещён мужским образом – у целого ряда народов одним из священных супругов Великой Богини выступает бык. Иногда образ быка воплощается не в супруге, а сыне Богини, иногда, отражая определённую ступень эволюции древних верований, бык мог являться последовательно и сыном, и супругом.

Не исключено, что именно этот вариант развития древнего небесного образа нашёл отражение в сказке А.С. Пушкина в персонаже, носящем многоговорящее имя – царевич Гвидон, который правил, если называть вещи своими именами, не просто на блаженном острове Буяне, а в Ирии – славянском раю[25]25
  Филологи как только ни трактуют это имя, связывая его происхождение то с германскими, то с итальянскими, то ещё с какими-то языками. Но Пушкин писал свои сказки по мотивам русского народного фольклора, для которого Священная Корова Говяда и её сын – это вполне понятные, хорошо знакомые образы. Не стоит забывать, что в детстве Пушкин имел счастье соприкоснуться с чудесным миром русских волшебных сказок, веками хранившихся в памяти простых русских людей. Впитав в себя древние, т. е. ещё дохристианские образы, поэт сумел перенести их на бумагу, тем самым увековечив их красоту и величие. Филологам, пытающимся отыскать хоть какие-нибудь аналоги имени царевича в иностранных языках, для начала нужно хорошенько изучить древние традиционные русские верования.


[Закрыть]. Интересно в плане интерпретации сакрального имени царевича Гвидона напомнить следующие результаты изысканий М. Серякова: «С индоевропейских времён корова символизировала собой плодородие и изобилие в космическом масштабе. Интересно отметить, что первоначальным общеиндоевропейским термином, обозначающим быка и корову без различия мужского и женского рода было kou-: др.-инд. gauh “бык, корова”, авест. gaus “бык, корова”, др.-в. – нем. chuo (нем. Kuh), др. – англ. cu (англ, cow) “корова”, ст. – слав. govezdi “крупный рогатый скот”, др. – русск. говядо “бык”»[26]26
  Серяков М.Л. Богини славянского мира. С. 48.


[Закрыть].

Широкое распространение образа Священной Коровы, не редко так или иначе связанной с небесной сферой, у индоевропейцев, а также у многих других близких им народов заставляет предположить, что эволюция образа Небесной Лосихи в образ Священной Коровы началась ещё в тот период, когда между носителями отцовских гаплогрупп R1a и R1b существовали некие формы единства, хотя бы культурные и религиозные контакты. Во всяком случае у древних шумеров и древних египтян, которые вряд ли имели отношения к протоариям или их потомкам, корова занимала не менее важное место в древнейших слоях религиозных верований, чем много позже у славян.

Вместе с тем, говоря о постепенной доместикации одного из тотемных образов Великой Богини, связанного с небом, мы отчётливо наблюдаем одно важное обстоятельство: полного замещения старого матриархального образа новым (тоже матриархальным) так никогда и не произошло. В мифологии разных народов мы можем видеть, как уживаются вместе образы небесных лосих, диких туриц и одомашненных коров. Так, как свидетельствуют русские этнографические источники, с которых академик Рыбаков начал свой анализ небесных религиозных верований разных народов Северной Евразии, у славян в памяти, наряду с новыми, сохранялись и древнейшие мифологические пласты, обожествлявшие и возвеличивающие Небесную Лосиху. Учёный пишет: «Важнейшим разделом русского народного искусства являются те категории предметов, которые соприкасаются с культом, с ритуальными действиями, с устойчивыми религиозными (в том числе и языческими) представлениями»[27]27
  Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. С. 78.


[Закрыть].

В качестве основного предмета, на котором учёный сосредотачивает своё внимание, была вышивка, прежде всего на полотенцах-убрусах, которые являлись предметом ритуала: «убрусами увешивали ветви священных деревьев, на полотенце подносили хлеб-соль, полотенцами вместо вожжей сдерживали коней свадебного поезда». Рыбаков подмечает одну важную деталь – длительность и устойчивость ритуального использования данных предметов культа. Полотенца-«набожники», даже после принятия христианства и подавления прежних языческих верований, «сохранили своё почётное место в красном углу избы, на полочке для икон (божнице)».

Тем самым «вышитые на полотенцах языческие богини уживались с христианскими святыми». К тому же академик Рыбаков приходит к важному заключению, что «красный угол – исконное древнее место для языческих убрусов, а полотно играло в своё время роль иконной доски, и на него наносились священные языческие изображения, предшествовавшие иконам». Всё это говорит о глубокой укоренённости тех языческих образов, которые сохранила народная вышивка и заставляет нас относиться к ним с повышенным вниманием, особенно к вышивкам на ритуальных полотенцах – «на этих языческих иконостасах, полных глубокой архаики»[28]28
  Там же. С. 78.


[Закрыть].

Именно среди этих вышивок Рыбаков находит те же образы, что и на древних предметах культа, в частности изображения священных небесных Оленей или Лосей, а также женские фигуры, символизирующие Великую Богиню в образе полуженщины-полулосихи. Причём подобные сюжеты обнаруживаются не только на русских вышивках, но и на вышивках народов, подвергшихся длительному и устойчивому влиянию русской традиции. Академик указывает: «В русском и финно-угорском искусстве Севера встречается довольно устойчивый тип вышивки с оленями, украшающей полотенца, рубахи и очелья головных уборов – сорок. Олени или лоси с массивными рогами стоят по сторонам своеобразной женской фигуры, голова которой украшена огромными раскинутыми рогами, руки распростёрты вверх… Широкое географическое распространение вышивок с олене-лосями и рогатыми полуженщинами-полуваженками заставляет нас рассмотреть их в одном ряду с разобранными выше мифами охотничьих племён…, в которых хорошо отразились весьма архаичные представления об оленеобразных рогатых хозяйках Вселенной… Традиция эта была, вероятно, уже бессознательной, не подкреплённой знанием соответственных мифов, но достаточно прочной, для того чтобы сохранить не только отдельные элементы архаики, но и всю систему представлений»[29]29
  Там же. С. 78–81.


[Закрыть].

Итак, академик Рыбаков относит возникновение искусства и религиозных представлений современного человека к эпохе позднего палеолита. При этом первые культурные и культовые образы были связаны: во-первых, с Богиней Матерью; во-вторых, с небом. При этом Богиня Мать мыслилась как повелительница собственно небесной сферы, так и всего Мироздания, так как именно она и породила всё, что было вокруг. Так же я предлагаю обратить внимание на то, что культ Великой Матери был связан ещё и с охотой – к этой важной черте древних космогонических представлений коротко нужно будет вернуться ещё раз для уточнения некоторых моментов развития религии.

Взгляды, близкие академику Рыбакову, высказывали и другие авторы как в СССР, так и за рубежом. Все, кто серьёзно занимался искусством древнейших неоантропов в позднем палеолите, могут подтвердить большую распространённость женских образов в искусстве человека современного типа и большую редкость мужских, иногда при полном их отсутствии. Опираясь на материальные свидетельства прошлого, учёные и приходят к выводу о существовании в древности культа Богини – Небесной Матери.

Очень возможно, что, как это и следует из некоторых приведённых выше выводов академика Рыбакова, образ Богини Неба – Великой Матери мог на определённых этапах его развития персонализироваться в образе Солнца и/или солнечного света. В любом случае, хотя в историческое время на Руси и в других славянских землях солнечное начало ассоциировалось с богами-мужчинами (Дажьбог и др.), но в более ранние эпохи у славян и их предков изначальное солнечное божество всё же действительно – женское. Это, по всей видимости, – Коло (сравним с «кхала» – санскритским названием солнца), Коляда и т. д. Посвящённые Коляде празднества (колядки) отмечались в декабре и были связаны с днём зимнего солнцеворота. Из этого можно заключить, что Богиня олицетворяла не просто Солнце, а его круговое движение в мировом пространстве[30]30
  Позже символика Коляды неоднократно переиначивалась под новые религиозные представления, в результате чего память о древнем солярном божестве сохранялась даже во времена христианства. Само слово филологи и К° (например, М. Фасмер) пытались выводить из латинского kalendae-calendae, где календы означали первый день месяца. Но между первым днём каждого месяца и новогодними праздниками, как мне видится, разница существует, не так ли? Логично предположить обратное заимствование: в латинском языке индоевропейское обозначение первого дня стало нарицательным и начало обозначать первый день каждого месяца.


[Закрыть].

Целостную картину матриархата и порождённого им мифологического наследия воссоздал в своих трудах Роберт Грейвс. Хотя многие у него на родине в Великобритании, а также у нас считают его в большей степени поэтом, а не учёным, в действительности Грейвс проделал очень серьёзную исследовательскую работу. Его выводы продолжают стройную традицию, возникшую в британской и европейской историографии ещё в XIX веке. Согласно ей, матриархат стал трактоваться как важный этап в развитии человечества. Позже выводы учёных, стоявших на подобных позициях, стали подвергаться всё большей критике со стороны учёных, убеждённых в том, что решающую роль в человеческой истории сыграли вовсе не женщины, а мужчины. Однако Грейвс до конца своей жизни оставался верен романтическому восприятию эпохи, когда миром, по его мнению, правила Великая Богиня Мать. Важно, что он изначально признавал её вселенский, небесный характер, тогда как привязка Богини исключительно к Земле, к культам плодородия и земледелия, по его мнению, возникла позже, в результате снижения первоначального мифологического образа.

Оригинальную концепцию матриархата автор сформулировал в двух главных трудах своей жизни «Белая Богиня» и «Мифы Древней Греции». Она разбросана на сотнях страниц и подтверждается Грейвсом сотнями примеров из различных мифологических систем: пелазгийской, месопотамской, хеттской, египетской, эллинской, римской, иудейской, кельтской, германской. «Небесным символом богини была не только луна, – писал Грейвс, – но (судя по Гемере в Греции и Греине в Ирландии) и солнце. В древнем греческом мифе солнце, однако, уступает первенство луне; она внушает больший суеверный страх, не теряет своей яркости к концу года и, кроме того, наделяется правом решать: давать ли воду полям»[31]31
  Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С. 7.


[Закрыть].

Наблюдения за Луной позволили древним людям выделить три её основные фазы: молодая, полная и убывающая Луна. Эти фазы Луны древний человек соотнёс с тремя возрастными этапами жизни женщины: девственница, нимфа (женщина в брачном возрасте) и старуха. Кроме того, три лунные фазы были соотнесены с этапами годового движения Солнца, что позволило изобрести древний календарь. В отличие от нашего, в нём было не четыре, а всего три времени года. Молодая Луна и девушка-невеста в нём соответствовали Весне. Лето символизировало полную Луну, женщину-нимфу, готовую к замужеству и вступающую в брак. И наконец, вполне ожидаемо зима стала олицетворять убывающую Луну, человеческую старуху. Три фазы этого календаря отражали не только небесный бег Солнца, но и жизнь земли. Тем самым Богиня Мать получила и своё земное воплощение: «Её стали идентифицировать с сезонными изменениями в растительной и животной жизни, – поясняет Грейвс, – а следовательно, и с матерью-землёй, которая в начале вегетативного года производит только листья и бутоны, затем – цветы и плоды и, наконец, перестаёт плодоносить»[32]32
  Там же. С. 7.


[Закрыть]. Важность этого наблюдения следует подчеркнуть – как видим, Грейвс доказывает, что образ Матери-Земли был более поздним и вторичным по отношению к небесной сущности Богини Прародительницы.

Ну и наконец, три фазы движения Луны по небу, как о том пишет Грейвс, легли в основу разделения древним человеком Вселенной на три части. Грейвс утверждал, что Великую Богиню древности «можно представить в виде ещё одной триады: девушка верхнего мира, нимфа земли или моря и старуха подземного мира, персонифицированные соответственно в Селене, Афродите и Гекате. Эти мистические аналогии объясняют священность числа три… Однако поклонявшиеся богине-луне ни на миг не забывали, что имеются в виду не три богини, а всего одна»[33]33
  Там же.


[Закрыть]. Этот вывод Грейвса так же чрезвычайно интересен и значим – мы, по сути, видим, когда и каким образом древний человек приходит к пониманию единства божественного начала в трёх лицах, ипостасях, проявлениях. Первоначально эта идея пришла как результат наблюдений за небесным движением Луны – женского божества Великой Матери. Тем самым троичность, Троица – это порождение матриархата, во времена которого абстракция троичности была не только логична, но и понятна, поскольку очевидна. Идея единства в троичности оказалась столь сильной и привлекательной, что дожила не только до наступления патриархата, но и до наших дней. В сильно переосмысленном виде, потеряв свою очевидность и логичность, она превратилась в нерушимую религиозную догму и жива в некоторых современных мировых конфессиях. А кто-то из шутников, может быть, припомнит три источника и три составные части единственно верного учения – марксизма…

Как справедливо указывает Грейвс, на заре истории в человеческом обществе родство велось по материнской линии. Тому было несколько причин, одной из которых было отсутствие у людей не только института отцовства, но даже элементарного понимания роли мужчины в продолжении рода. Пережитки этих представлений автор находит, например, в космогонических мифах пеласгов. Согласно реконструкции их верований о сотворении мира, Вселенная была порождена Богиней всего сущего Эвриномой, которая забеременела от созданного её движением ветра, превратившегося в змея Офиона. «Вот почему северный ветер, – подводит итог Грейвс, – который также зовётся Бореем, оплодотворяет: вот почему кобылы, поворачиваясь задом к этому ветру, рождают жеребят без помощи жеребца»[34]34
  Там же. С. 15.


[Закрыть].

Однако с развитием человеческого общества и сознания человека, это первобытное представление начинает терять свою силу. «По мере того как соитие становилось общепризнанной причиной деторождения – об этом поворотном пункте в религии свидетельствует хеттский миф о простодушном Аппу… – религиозный статус мужчины постепенно повышался, а ответственность за беременность женщин больше не возлагалась на ветры и реки», – заключает Грейвс[35]35
  Там же. С. 8.


[Закрыть].

Интерес представляют так же последующие размышления Грейвса об институте священного брака земной ипостаси Великой Богини, которая, напомним, в зрелые годы, представлялась соплеменникам в качестве нимфы – местной богини, владычицы какой-то конкретной местности: рощи, горы, равнины, водоёма и т. д. Вероятно позже, с развитием более сложной структуры в человеческом обществе, возникновением наследственной власти в предгосударственный и раннегосударственный периоды такую представительницу Богини стали воспринимать в качестве царицы: «Нимфа, или царица племени, выбирала себе на год возлюбленного из числа юношей, состоявших в её свите, и в середине зимы, когда кончался год, он приносился в жертву. Возлюбленный был скорее символом плодородия, чем объектом её эротических наслаждений. Его кровь разбрызгивали, чтобы плодоносили деревья, росли хлеба и давали приплод стада, а тело, вероятно, поедалось в сыром виде женским окружением царицы – жрицами в масках кобыл, сук и свиней…. Такие консорты обретали исполнительную власть только тогда, когда им разрешалось подменять царицу, нося её магическое одеяние. Так возникли цари-жрецы, и, несмотря на то, что солнце стало символом мужской плодовитости, как только возникла связь между жизнью царя и годичным циклом, луна не теряла своего главенства над солнцем, а царица – над царём, по крайней мере внешне, даже тогда, когда матриархат уже полностью выродился»[36]36
  Там же.


[Закрыть].

«В древней Европе не было богов. Великая богиня считалась бессмертной, неизменной и всемогущей. Религиозное мировоззрение пока ещё обходилось без идеи отцовства. У богини были супруги-соправители, однако брала она их для удовольствия, а не для того, чтобы дать отца своим детям. Мужчины боялись своего матриарха, поклонялись и подчинялись ей; очаг, за которым она следила в пещере или хижине, являлся самым древним социальным центром, а материнство считалось главным таинством»[37]37
  Там же. С. 7.


[Закрыть], – этот вывод Грейвса, как представляется, может служить квинтэссенцией его теории матриархата. В то же время, в отличие от некоторых радикалов от науки, готовых подавать матриархат в качестве тоталитарной диктатуры, деспотического господства женщин над мужским полом (о чём более подробно будет сказано ниже), Грейвс отрицал полное бесправие мужчин в ту эпоху. «Ничто, тем не менее, не свидетельствует о том, – утверждает он, – что даже в те времена, когда женщины безраздельно властвовали в делах религии, для мужчин не оставалось поля деятельности, где они могли бы прилагать свои усилия без оглядки на женщин…»[38]38
  Там же. С. 8.


[Закрыть]

Грейвс перечисляет те сферы деятельности, которые были доступны рыцарям, джентльменам и подкаблучникам каменного и бронзового веков. Прежде всего мужчины могли становиться вождями тотемных кланов. Постепенно из этой традиции вырастит институт наследственного вождества, но долгие века власть могла передаваться исключительно по женской линии. Этим вождям давалась определённая власть, «особенно во время переселений и войн». Кроме того, эти мелкие владыки племенного уровня могли выступать в качестве судьи, но при решении мелких и не особо важных вопросов, т. е. в тех случаях, когда речь шла о каких-то сугубо мужских проблемах, при «решении личных споров между мужчинами»[39]39
  Там же.


[Закрыть].

Кроме того, как указывал Грейвс, «мужчины даже могли перенять ряд характеристик “слабого пола”, которые ныне считаются функциональной особенностью мужчин», т. е. им могли доверить «рыбную ловлю, сбор отдельных продуктов питания, уход за стадами и участие в защите племенной территории от пришельцев». Отдельно выделю замечание исследователя, что мужчинам могли доверить такую женскую функцию, как охота, – это очень важное наблюдение в контексте нашего дальнейшего расследования. Понятно, что приобщение мужчин к общественно значимой деятельности могло происходить «лишь в той мере, в какой это не нарушало законов матриархата» и «если при этом не наносился ущерб культовому авторитету царицы»[40]40
  Там же. С. 8.


[Закрыть].

Луна, с которой, по мнению Грейвса, жившие в палеолите люди современного типа отождествляли Великую Богиню – Мать всего сущего, – стала объектом поклонения не случайно. Её небесное движение, действительно, наиболее зримо, удобно для наблюдений и, что особенно важно, для систематизации и получения осмысленных астрономических выводов. Грейвс приводит очень убедительное доказательство этому предположению. Он, в частности, очень точно подметил, что в основе счёта времени даже теперь лежит именно зафиксированное изменение фаз Луны. Тем более это было характерно для прошлых времён: «Для отсчёта времени первоначально служили смены фаз луны, и всякая важная церемония происходила тогда, когда луна находилась в нужной фазе. Периоды солнцестояния и равноденствия ещё не умели определять точно и рассчитывали их с привязкой к ближайшему новолунию или полнолунию… Лаже когда после тщательных астрономических наблюдений удалось определить, что сидерический год[41]41
  Сидерический – от латинского sidus, что значит «звезда», т. е. звёздный.


[Закрыть] состоит из 364 дней и нескольких часов, его все равно делили не на части солнечного цикла, а на месяцы, т. е. лунные циклы»[42]42
  Грейвс Р. Мифы Древней Греции. С. 9.


[Закрыть].

«Каждый такой месяц насчитывал двадцать восемь дней, – разъяснял Грейвс, – причём это число считалось священным, поскольку луну можно было почитать как женщину, у которой менструальный цикл обычно составляет двадцать восемь дней. Кроме того, этот период охватывает полный цикл лунных превращений». Месяц делился на 4 недели, а семидневная неделя, тем самым, сделалась единицей лунного месяца. Семидневной неделей мы пользуемся до сих пор, но вот количество месяцев в нашем современном календаре стало меньше – 12, тогда как некогда их было на один больше – 13 лунных месяцев. «Лишний» месяц появлялся в силу того, что год продолжительностью в 364 дня можно было без остатка разделить на 28 дней. В связи с этим всю последовательность народных празднеств в году можно было рассчитать, пользуясь лунными месяцами. А когда в календаре, в результате наблюдений за Солнцем и другими звёздами, появился ещё один день, был найден умный выход. Лишний день стал использоваться для самых важных ритуалов. Грейвс пояснял: «Дополнительный день земного года, возникающий из-за несовпадения сидерического года и вращения земли вокруг солнца, вставлялся между тринадцатым и первым месяцем и был самым важным из 365 дней, поскольку именно в этот день племенная нимфа выбирала себе царя-жреца»[43]43
  Там же. С. 9.


[Закрыть].

Для тех читателей, которых особенно заинтересовали его исследовательские выводы, в качестве приза Грейвс приводит и своего рода литературный портрет Великой Богини. Он даёт его по произведению древнеримского писателя Апулея «Метаморфозы», известное ещё под названием «Золотой осёл». Главный герой этого рома Луций, попав в тяжёлое положение, обращается с мольбой к Великой Богине. Дальнейшее развитие событий превзошло все его чаянья и мечты, поскольку Богиня не только откликнулась на призывы о помощи, но и явила Луцию свой лик. И вот как восхищённый герой описывает свою повелительницу: «…Не успел я окончательно сомкнуть глаза, как вдруг из середины моря медленно поднимается божественный лик, самим богам внушающий почтение. А затем, выйдя мало-помалу из пучины морской, лучезарное изображение всего тела предстало моим взорам. Попытаюсь передать и вам дивное это явленье, если не помешает мне рассказать бедность слов человеческих или если само божество ниспошлёт мне богатый и изобильный дар могучего красноречья.

Прежде всего густые длинные волосы, незаметно на пряди разобранные, свободно и мягко рассыпались по божественной шее; самую макушку окружал венок из всевозможных пёстрых цветов, а как раз посредине, надо лбом, круглая пластинка излучала яркий свет, словно зеркало или скорее – верный признак богини Луны. Слева и справа круг завершали извивающиеся, тянущиеся вверх змеи, а также хлебные колосья, надо всем приподнимавшиеся. Одеяние её было многоцветное, из тонкого виссона, то белизной сверкающее, то, как шафран, золотисто-жёлтое, то пылающее, как алая роза. Но что больше всего поразило моё зрение, так это чёрный плащ, отливавший темным блеском. Обвившись вокруг тела и переходя на спине с правого бедра на левое плечо, как римские тоги, он свешивался густыми складками, а края были красиво обшиты бахромой. Вдоль каймы и по всей поверхности плаща здесь и там вытканы были мерцающие звёзды, а среди них полная луна излучала пламенное сияние. Там же, где волнами ниспадало дивное это покрывало, со всех сторон была вышита сплошная гирлянда из всех цветов и плодов, какие только существуют. И в руках у неё были предметы, один с другим совсем несхожие. В правой держала она медный погремок, узкая основа которого, выгнутая в кольцо, пересекалась тремя маленькими палочками, и они при потряхивании издавали все вместе пронзительный звон. На левой же руке висела золотая чаша в виде лодочки, на ручке которой, с лицевой стороны, высоко подымая голову, – аспид с непомерно вздутой шеей. Благовонные стопы обуты в сандалии, сделанные из победных пальмовых листьев. В таком-то виде, в таком убранстве, дыша ароматами Аравии Счастливой, удостоила она меня божественным вещанием:

– Вот я пред тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времён, высшая из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновения, преисподней плачевное безмолвие. Единую владычицу, чтит меня под многообразными видами, различными обрядами, под разными именами вся Вселенная»[44]44
  Цит. по: Грейвс Р. Белая Богиня. С. 92–94.


[Закрыть].

То есть, небесные образы матриархата исследуются очень давно и у нас в стране, и за рубежом. А ведь есть роскошный, никем толком не изученный пример с египетским конгломератом религиозных представлений. В действительности, вопреки тому, чему учат в школе и университетах, никакой древнеегипетской религии как единого целого так же не существовало. Существовало несколько традиций и школ, принципиально различающихся подходами: иногда – даже именами богов и всегда – их функциями. Так вот в одной из наиболее разработанных систем – Гелиопольской космогонии – место бога неба занимала Богиня Нут (само древнеегипетское слово «pet», означавшее небо, было женского рода). Таким образом, Небо персонифицировано не мужским божеством, а женским! Более того, в Великую Гелиопольскую Эннеаду, или Великую Девятку богов, не входили мужские божества, которые бы имели специфическую привязку к небу. Эта судьба постигла даже Гора, хотя, подобно некоторым другим богам, входившим в элиту гелиопольского пантеона (Осирису, Сету, Исиде и Нефтиде), он считался рождённым Богиней Нут.

Данный феномен интересен тем, что египетская цивилизация, на протяжении всей своей истории сохраняя явные остатки матриархата, всё же развивалась, как и всё человечество, в сторону торжества патриархальных заблуждений. В некоторых альтернативных религиозных системах Древнего Египта царили мужские небесные божества, тот же Гор, а также Ра, Амон, Мин, Ур (Вер) и др. Причём некоторые из них явно узурпировали свою власть у более раннего женского небесного божества. Например, Ра, как бог солнца, почитался рождённым женским божеством – Небесной Коровой Мехет Урт, имя которой означало «Великий Поток» или Млечный путь по-русски[45]45
  Подробнее см.: Мюллер М. Египетская мифология. М., 2007. С. 41–4З и др.


[Закрыть]. Изображалась она в виде коровы, между рог которой сиял солнечный диск. В некоторых местных религиозных течениях Мехет Урт отождествлялась с Хатхор или Исидой[46]46
  Не случайно имеются изображения обеих Богинь с головой коровы, на которых они выглядят так, словно являются сёстрами-близняшками известного мифологического персонажа Минотавра.


[Закрыть]. Тем самым она могла выступать не только в качестве матери солнца, но и в качестве его жены, поскольку Хатхор (в одном из вариантов перевода – «дом Гора») была супругой Гора.