Текст книги "Бунтующие пролетарии. Рабочий протест в Советской России (1917–1930 гг.)"

Уже через несколько дней удалось избрать уполномоченных на многих крупных предприятиях города. На Первом заседании ЧСУ ФЗ собрались представители от Путиловского завода, Семянниковского, Обуховского, Трубочного, Балтийского, Александровского механического, Пороховых, Вестингауза, Паровозных мастерских Николаевской железной дороги, Вагонных мастерских (за Московской заставой), Вагонно-строительных мастерских Николаевской железной дороги, Паровозных мастерских (за Нарвской заставой), Вагонных мастерских Северо-Западной железной дороги, фабрики Паля, Максвела, Пылинина, Блигкена и Робинсона, Электрической станции, типографий: Голике, «Копейка», «Слово», Первой Государственной, Шестой Государственной. По данным анкетирования, проведенного среди уполномоченных, среди участников первого заседания ЧСУ ФЗП было 35 меньшевиков, 33 эсера, 1 народный социалист и 42 беспартийных.

Целью 1-го собрания уполномоченных, по словам официального докладчика Е.С. Берга, было создание рабочего органа «для оформления общественного мнения и для объединения воли петроградского пролетариата». Уже во вступительном слове он обозначил политическое кредо ЧСУ ФЗП. Оно сводилось к противостоянию с Советами. Они объявлялись «судейскими палатами» и «полицейскими участками». Следовательно, настаивал докладчик, Советы потеряли право «говорить от имени рабочих». Перед рабочими вырисовывалась задача восстановить собственные классовые организации. С постановочной речью перед рабочими выступил также Богданов. Он более откровенно заявил, что целью собраний должно стать оформление того перелома, «который произошел в их политическом настроении» в сторону отрыва от большевиков.

После краткого обсуждения была сформирована следующая повестка дня собрания: 1) отчеты с заводов, 2) отношение к IV Всероссийскому съезду Советов, 3) продовольственный вопрос, 4) эвакуация, 5) выборы постоянного Бюро, 6) формы будущей самоорганизации рабочего класса. Собравшиеся также обсудили организационные вопросы. Было решено, что решающий голос на собраниях получают только уполномоченные от фабрик и заводов, а также члены Советов разных уровней. Совещательный голос предоставлялся районным организационным бюро по созыву чрезвычайных собраний, а также Центральному бюро, Петроградскому союзу потребительских обществ, районным кооперативным объединениям и профсоюзам. В то же время собранием было отвергнуто предложение Рагозина дать совещательный голос представителям политических партий.

Когда организационные вопросы наконец были решены, собрание перешло к заслушиванию отчетов делегатов от предприятий. Этот пункт повестки дня собрания был традиционным, чисто формальным. Тем не менее именно эти доклады с мест, с которыми выступали сами рабочие, а не инициаторы ЧСУ ФЗ, позволяют наиболее наглядно представить те настроения, которые охватили часть рабочих столицы в начале весны 1918 г. В этих выступлениях, часто противоречивых, малограмотных, – не только страх за свое будущее, но и обеспокоенность будущим своего завода, всей страны. Информация, содержащаяся в них, часто уникальна и не может быть прослежена по другим источникам.

Из выступлений рабочих, в частности, следует вывод, что их гораздо больше интересовали вопросы мира, нежели войны. Можно даже сказать определеннее, – их волновали проблемы перехода от войны к миру. Прежде всего тревогу рабочих вызывали планы разгрузки Петрограда, а также демобилизации промышленности. Так или иначе, эти темы затрагивались подавляющим большинством выступавших.

Так, уполномоченный завода Вестингауза Болотов рассказал о злоключениях делегации, направленной рабочими его предприятия в ВСНХ. Делегация пыталась выяснить самые элементарные вопросы, связанные с планами эвакуации завода. «Но ни на один вопрос, – рассказывал Болотов, – в Совете [Народного Хозяйства] не ответили: куда ехать? Куда хотите. Как ехать? Как хотите. Что везти? Что хотите». «А как же эвакуировать без плана, без средств перевозки?» – возмущался рабочий.

Веселов из Государственной типографии сообщил о тревоге, которая охватила рабочих его типографии в связи с планами эвакуации правительства. На все вопросы печатникам отвечали коротко: «Пока Советы у власти, вы будете получать свое, об остальном не беспокойтесь». Но такие ответы только подливали масла в огонь. Совершенно непонятны рабочим были и планы создания в Петрограде Трудовой Коммуны, в связи с чем некоторые остряки шутили, что коммуна – «это комму – на, кому – нет». Поднимался вопрос об эвакуации и представителями других предприятий города. Особенно рабочих возмущала та безответственность, с которой официальные власти подходили к этой проблеме, их стремление переложить все тяготы эвакуации на плечи самих рабочих. Делегаты с мест сообщали, насколько работа по эвакуации была сумбурно организована, приказ о выезде то принимался, то вновь отменялся.

Весомо прозвучало выступление Розенштейна с Путиловского завода. Он сообщил, что на их предприятии эвакуация обсуждалась уже давно. По заводу ходят самые разные слухи. Говорят о каком-то плане, по которому готовятся вывезти лишь 5 % заводского имущества. Коснулся Розенштейн и общей ситуации на заводе. Она определялась тем фактом, что уже продолжительное время, с декабря 1917 г., никаких работ на заводе фактически не велось. В результате Путиловский завод захлестнули расчеты. Из 36 тыс. рабочих к марту 1918 г. на нем оставалось 13 тыс. Такое положение заставило рабочих требовать, чтобы при увольнении им платили за полтора месяца вперед. Но в ответ Шляпников не только не принял делегацию путиловцев, в которую Розенштейн входил и сам, но даже отказался выдать хотя бы расписку в том, что рабочие у него были, но их не приняли. Докладчик, кроме того, подверг критике методы проводимой в городе национализации: «Завод будто бы отошел к рабочим, “национализирован”, но это не верно – заявил он. – Рабочие тут ни при чем. Правительственное Правление назначено сверху Шляпниковым. Авторитета в глазах масс оно не имеет. В него входят далеко не лучшие рабочие нашего завода и один даже назначен такой, которому целые округа выносят порицания и осуждения, но, видимо, это не действует – он со вчерашнего дня большевик».

В своих выступлениях на конференции рабочие также говорили о других волновавших их экономических трудностях: падении производства, безработице, невыплатах зарплаты, нехватке хлеба, плохом медицинском обслуживании. Эти темы так или иначе затрагивали в своих выступлениях Литовин (завод Нобеля), Щеглов (Общество электрического освещения 1886 года), Баранов (Паровозные мастерские Николаевской железной дороги), Дунаев (фабрика Паль) и другие выступавшие. О теневых сторонах революционной действительности, к примеру, сообщал уполномоченный Охтинских пороховых заводов Блохин. «С начала революции, – отметил он, – производительность труда у нас сильно увеличилась, а когда, так сказать, взяли в свои руки предприятие, интенсивность сильно понизилась. Пришлось почти закрыть заводы. Хотя жалование платят, а работы никакой нет».

После того как отчеты с мест по предложению Каммермахера были прерваны из-за недостатка времени, собрание перешло к обсуждению вопроса о предстоящем IV съезде Советов. С развернутым докладом по нему выступил А.Н. Смирнов. Он сразу же придал всем прозвучавшим выступлениям острый политический подтекст и призвал искать собравшихся свой, третий путь в революции. Он заявил: «В районах, где было сильно влияние большевизма, рабочие бросаются с левого на правый фланг. Надо выяснить и указать рабочим путь не правый и не левый, а соответствующий их интересам». По его мнению, для этого прежде всего следовало выбрать на собрании уполномоченных делегацию на созываемый IV съезд Советов, которая бы поехала в Москву и озвучила подлинный голос пролетариата. Далее докладчик зачитал декларацию, адресованную съезду Советов, и предложил принять ее. Зачитанная Смирновым декларация была загодя подготовлена Оргбюро по созыву собрания уполномоченных, и накануне 12 марта проведена на общем собрании рабочих Вагонных и паровозных мастерских Николаевской железной дороги. Теперь организаторы конференции рассчитывали заручиться поддержкой представителей и других петроградских предприятий.

Предложения Смирнова о формировании делегации на IV съезд Советов поддержали Кононов, Каммермахер, Соловьев, Орлов и Ерманский. Однако, совершенно неожиданно для себя, организаторы собрания столкнулись с серьезными возражениями со стороны рядовых уполномоченных от заводов. Так, Никифоров с Трубочного завода заявил, что его выбирали на собрание уполномоченных обсуждать вопросы о безработице, эвакуации и другие жизненно важные для рабочих проблемы, поэтому голосовать за политическую декларацию он не имеет права, так как не уполномочен на это рабочими своего завода. Против посылки делегации высказался Рагозин. «Не этим надо заниматься, – подчеркнул он, – надо работать на местах, надо добиваться большинства в Советах».

Наиболее резко против посылки делегатов на IV съезд Советов выступил уполномоченный от Путиловского завода Н.Н. Глебов. «Что делегаты скажут там, на “съезде”? – рассуждал он. – Что он нехорошо составлен – большевистски, и потому не имеет права решать вопросы за страну. Ну а если бы “съезд” был меньшевистский. Что тогда? Имел бы он право?» В своем выступлении Глебов высказался против той навязчивой идеологии «Учредиловки», которая была заложена в основу обсуждавшейся декларации. Он, в частности, заявил:

«В вашей декларации, которую вы даете делегатам, указано еще “Учредительное собрание” – поверьте мне: для данного переживаемого и еще не изжитого, максималистского периода, это плохой лозунг. Вообще Учредительное собрание можно сравнить для спокойного времени с хорошим белым хлебом, для данного времени это паштетный пирог с уткой, а вы ставите это единственной задачей того дня, в который народ русский ест мякину, конину и даже овес. Для этого нужно быть большим, почти больным мечтателем, и, по-моему… неисправимо вредным».

Страстная аргументация Глебова собранием не была услышана. В то время «революционная действительность» была такова, что организаторы того или иного мероприятия, как правило, могли рассчитывать на успех. Недовольные и случайные люди на них обычно оказывались в меньшинстве. Не стало исключением и первое заседание ЧСУ ФЗП. Голосование по вопросу о необходимости отправки делегации на IV съезд Советов дало следующий результат: за – 61 голос, против – 8, воздержалось – 19. Принимается решение, что избранная делегация должна действовать как коллегия. В ее состав вошли: Измайлов (Балтийский завод), Орлов (Парвиайнен), Зиницкий (завод Речкина), Каммермахер (Всероссийский союз печатников), Розенштейн (Путиловский завод), Абрамов (Семянниковский завод), Соловьев (Вагонные мастерские Николаевской железной дороги), Кононов (член Совета), А.Н. Смирнов (Патронный завод), Борисенко (Трубочный завод), Сопко (Обуховский завод). Глебов, выдвинутый Путиловским заводом, свою кандидатуру с голосования снял.

Еще более согласованным, чем голосование по составу делегации, оказалось голосование по декларации, оглашенной Смирновым. В протоколе значится, что принята она единогласно. Из этого следует, что Глебов, Никифоров и, возможно, некоторые другие участники собрания уполномоченных в голосовании не участвовали.

Следующее собрание уполномоченных состоялось 15 марта. Среди его участников были уполномоченные от Путиловского завода, Обуховского завода, фабрики Паль, Семянниковского завода, Трубочного завода, Паровозостроительных мастерских Николаевской железной дороги, Пороховых заводов, Балтийского завода, Русско-Балтийского авиационного завода, Русско-Балтийского воздухоплавательного завода, Типографии Народного Банка, Типографии бывшего Градоначальства, 1-й Государственной типографии, 6-й Государственной типографии, 9-й и 10-й Государственных типографий, Типографии Маркуса, Общества электрического освещения 86 года, Экспедиции заготовления государственных бумаг, Управления Николаевской железной дороги, Мастерских Северо-Западной железной дороги, Общества «Гелиос» и др. предприятий города.

Как и первое, второе собрание началось отчетами с мест: постепенно эта практика станет традиционной для ЧСУ ФЗП. В выступлениях представителей от предприятий города звучала все та же неудовлетворенность своим положением, апатия, неуверенность в завтрашнем дне. Так, Кононов от имени рабочих Арсенала подтвердил, что и у них на предприятии «распоряжения об эвакуации разрушили всю работу». «Пустить вновь завод нет почти никакой надежды», – сокрушался он. Расчеты на Арсенале приняли к марту массовый характер. Рабочих увольняли сотнями. Когда делегация от завода обратилась к властям с просьбой выделить деньги для выплаты рабочим, ей ответили, что денег не будет, потому что арсенальцы когда-то получили лишние. О неудовлетворительном положении с работами по разгрузке сообщал представитель Трубочного завода Зотов. Власти могли выделять заводу только 15 вагонов в сутки, что было явно недостаточно. Васильев, представлявший Русско-Балтийский воздухоплавательный завод, жаловался: «Вывозят ценные вещи, а мы остаемся. Разве мы менее ценны для промышленности, чем машины?»

О недовольстве политикой большевиков говорил уполномоченный от Обуховского завода Корохов. По его словам, прежде на заводе существовали различные комиссии, в том числе демобилизационные. Но большевики своим хозяйничаньем все разрушили. К эвакуации вроде бы приступили, что-то даже вывезли, но потом заявили, что по дороге выбросили. «Теперь будет управлять тот, кто даст хлеб», – заявил он. Общее настроение выразил в своем сообщении уполномоченный от Ижорских заводов Зимин. По его убеждению, «эвакуация – это детские разговоры», поскольку реально «можно вывезти только в крайнем случае ценные машины и часть металла». «Рабочие волнуются, – продолжал он свое выступление, – почему комиссары уехали, а мы не можем». По его словам, некоторые рабочие поговаривали даже о «взрыве поездов», их еле удалось сдерживать.

Подводя итоги обсуждения положения на местах, Б.О. Богданов выделил основные вопросы, над которыми теперь, по его мнению, следовало детально поработать ЧСУ ФЗ. Это вопросы об эвакуации, безработице, продовольствии, организационный вопрос. Особо докладчик остановился на последнем из них. Пафос его выступления свелся к тому, что политика большевиков разрушает социалистические иллюзии пролетариата. Надвигается буржуазная контрреволюция. А встретить ее во всеоружии рабочие не смогут, поскольку их организации находятся в кризисе, подчинены государству, не имеют самостоятельности. Из этого вытекала первейшая необходимость борьбы за независимость пролетарских организаций.

Мысли, содержащиеся в докладе Богданова, собственно говоря, разделялись большинством участников конференции. Однако само понятие «независимости» организаций рабочего класса понималось разными ее участниками неодинаково, далеко не все рабочие делегаты готовы были верить словам умеренных социалистов, даже тогда, когда те озвучивали мысли, созвучные их собственным. Результатом этого стала полемика, неожиданно разгоревшаяся после выступления Богданова. Возмутителем спокойствия вновь оказался Глебов. «Фраза Богданова о независимости рабочих организаций приятно меня поразила, – начал свое выступление он. – Но это пока шифр. Мы еще не знаем, как надо понимать “независимость” и как ее понимает т. Богданов. Независимость, по-моему, это свобода от кружковщины, от преобладающего интеллигентского влияния. Это классовая независимость, в смысле проявления рабочими их максимальной самостоятельности».

Позиция Глебова вновь встретила понимание части уполномоченных от рабочих. Так, Шишков, делегированный 10-й Государственной типографией, также выразил сомнение по поводу искренности намерений некоторых лидеров движения. «Всюду идет борьба за власть, – пояснил он свое понимание ситуации. – Когда у власти одна партия, другой приходится туго. Правительство Керенского расстреливало большевиков, теперь большевики расстреливают, и другие хотят их сбросить. Надо обуздать их». Стенограмма не совсем ясно передает мысль Шишкова. Но, по всей вероятности, он имел в виду, что нужно обуздать и большевиков, как злоупотребляющих властью, и некоторых чересчур ретивых оппозиционеров, готовых бороться с большевиками за власть, но не за интересы рабочих. Именно так трактовать слова Шишкова позволяет завершающая часть его выступления. Он, в частности, заявил: «Эвакуация должна производиться. Мы, печатники, остаемся здесь. Нам придется строить организацию, и мне думается, нам придется создать беспартийную рабочую организацию, а лозунги некоторых по-старому партийно-фракционные, и это плохо».

Выступления Глебова и Шишкова вызвали шквал негодования в рядах правосоциалистической части участников конференции. Богданов и другие главные действующие лица, впрочем, предпочли промолчать, выставив вперед рядовых участников движения и его формальных лидеров. Так, представитель союза аптекарских служащих Паперно заявил, что, по его мнению, никаких оснований для заявлений Глебова и Шишкова не имелось, поскольку, как он утверждал, «к власти стремятся только большевики». Категоричен в своих суждениях был Кефали. Он подчеркнул, что обозначенные Глебовым проблемы уместнее было бы решать в «нормальной стране и в нормальное время». Что же касается существа поставленных Глебовым вопросов, Кефали пояснил, что для него самого «независимость – это освобождение от полицейских, административных функций», которые взвалили на себя рабочие организации, взявшиеся решать вопросы экономического управления и возрождения государства совместно с большевистским правительством. Расширенное токование «независимости» рабочих организаций, как свободу от партийного диктата и доктринерства, с которым выступал Глебов, его явно не устраивало. С развернутой отповедью отступникам поспешил выступить Смирнов. По его словам, на него «две последние речи произвели невеселое впечатление». Он усомнился в конструктивности позиции, занятой Глебовым и Шишковым. Стоит ли во всех бедах винить интеллигенцию? По его мнению, поступать так, «значит идти по линии наименьшего сопротивления». «Интеллигенция действовала плохо, а мы где были?» – задавался он риторическим вопросом. Примирительную позицию постарался занять Ерманский. С одной стороны, он резонно возразил Глебову, что «когда говорят о беспартийности, то это тоже своего рода партийность». С другой стороны, он признал, что «определенная узкопартийная политика создала дурной осадок, и, вероятно, только этим объясняется противофракционное выступление товарищей Глебова и Шишкова».

Но, похоже, проработка, устроенная социалистическим большинством беспартийной рабочей конференции Глебову и Шишкову, на последних не произвела должного впечатления. Во всяком случае, когда Богданов предложил создать районные объединения уполномоченных, Шишков вновь выступил против, поскольку объединения уполномоченных по районам, по его убеждению, превратятся в «конкурирующую с районными Советами организацию, борющуюся за власть». Тем не менее предложение Богданова большинством было поддержано.

Собрание также поддержало еще одно предложение Богданова и проголосовало за издание специального информационного листка ЧСУ ФЗ. Забегая вперед, следует заметить, что в исполнение этого решения был выпущен специальный информационный листок, содержащий стенограмму первого собрания уполномоченных, а также принятые рабочими представителями решения. Он сыграл важную роль в мобилизации и организации протестных групп рабочего класса. Бюллетень ЧСУ ФЗП широко разошелся по России. Известно, к примеру, что в качестве агитационного материала он применялся в Рыбинске. Стоял вопрос о его распространении и даже переиздании в Москве. Было издано еще несколько номеров бюллетеня, но постепенно его информативность падала, вместо полных отчетов о заседаниях ЧСУ ФЗП стали публиковаться выдержки из них, иногда на страницах бюллетеня появлялись резолюции по некоторым особо важным вопросам. Со временем планировалось также начать выпускать свою газету «Гудок». В дальнейшем, однако, ЧСУ ФЗП выпуск своей газеты наладить не удалось, и со временем пришлось прибегать к помощи союзников по левому лагерю, в частности горьковской «Новой жизни». Хотя характер публикуемых в ней материалов время от времени вызывал недовольство участников движения уполномоченных, но дальше резких протестов дело не пошло.

Наконец делегаты второго заседания ЧСУ ФЗ 15 марта 1918 г. провели выборы Бюро, которое должно было стать постоянно действующим руководящим органом нового движения. Никаких особых неожиданностей баллотировка в Бюро не дала. Руководящие функционеры социалистической оппозиции свои кандидатуры выдвигать в Бюро не стали, предпочитая разного рода неформальные каналы взаимодействия с новой рабочей организацией. В этой ситуации Бюро было сформировано из наиболее ярких представителей оппозиционно настроенных рабочих, в основном членов социалистических партий. В Бюро вошли: Берг (47 проголосовавших в его поддержку), Каммермахер (44), Глебов (42), Смирнов (40), Корохов (38), Рагозин (32), Зимин (31), Яковлев (30), Кононов (29), Зверев (26). Кроме того, было выбрано 8 кандидатов. Ими стали: Блоха (23), Шпаковский (22), Шибалов (20), Ильин (16), Орлов (12), Никитин (11), Гамзюков (8), Борисенко (8).

На следующий день, 16 марта 1918 г., Бюро ЧСУ ФЗП собралось на свое заседание. На нем присутствовали Смирнов, Каммермахер, Рогозин, Берг, Глебов, Кононов, Блоха, Корохов, Зверев и Яковлев. На заседании было решено несколько принципиальных вопросов, касающихся внутренних вопросов движения. Так, был сформирован Президиум Бюро уполномоченных в составе Берга, Смирнова, Каммермахера. Перед ЧСУ ФЗП остро стояла проблема финансов. Бюро решило предложить на обсуждение общего собрания следующие источники пополнения казны: 1) собирать отчисления на заводах; 2) добровольные пожертвования; 3) использовать средства, выделяемые государством на работу ликвидационных комиссий на заводах.

Были также созданы ряд комиссий. В частности, Каммермахеру поручалась организация комиссии по безработице. Создавалась также специальная комиссия по эвакуации, в которую кроме членов ЧСУ ФЗ Ильина (Путиловский завод), Зотова (Трубочный), Блохи (Пороховые заводы), Зубкова (Управление Николаевской железной дороги) и Корохова (Обуховский завод) предполагалось пригласить инженеров Левина, Халецкого и Холмогорова, а также представителей союза металлистов и союза инженеров. Бюро также подробно вернулось к вопросу об издании бюллетеня, который было решено так и назвать – «Чрезвычайное Собрание Уполномоченных фабрик и заводов». Работу над бюллетенем должны были возглавить Глебов, Смирнов и Богданов, который формально в руководящий орган ЧСУ ФЗ не входил. Здесь уместно отметить, что в комиссиях, в особенности по профдвижению, ведущая роль принадлежала бывшим деятелям Союза защиты Учредительного собрания, которые были тесным образом связаны с прочими центрами антибольшевистского сопротивления и могли координировать с ними свою деятельность.

В своей дальнейшей работе Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов Петрограда, его рабочие органы придерживались тех направлений деятельности, которые были сформированы в первые дни существования организации. Спадала напряженность одних вопросов, жизнью выдвигались другие, требующие немедленного решения. Так, по мере исхода рабочих из города (большей частью самотеком) потеряла первоначальную остроту проблема эвакуации. Зато к маю – июню 1918 г. резко обострилась продовольственная проблема. Пожалуй, ни до этого, ни позже угроза голода не становилась для Петрограда столь реальной, как в этот период. Вполне понятно, что ЧСУ ФЗП не могло не откликнуться на сложившуюся ситуацию. В специальной резолюции, принятой на заседании ЧСУ ФЗП 19 мая 1918 г. по выступлению С.О. Загорского и А.Н. Смирнова, проблема голода была приравнена к «народному бедствию». В ней говорилось о настроении «безумия и отчаянья, охватившего широкие круги голодного народа» и о стихийном, анархическом движении населения, способном «в крови и погромах потопить все завоевания февральской революции». В резолюции звучало требование «ликвидации… всех установленных советской властью продовольственных учреждений» и передачи продовольственного дела оппозиции (через восстановление общегражданских органов самоуправления, привлечение частного торгового аппарата и оживление кооперации).

Когда же большевикам неимоверными усилиями все-таки удалось предотвратить вымирание рабочих Петрограда от острой нехватки продовольствия, ЧСУ ФЗП переключилось на критику мер, действительно жестоких и диктаторских, которыми власть выколачивала хлеб из деревни. Так, в конце мая 1918 г. ЧСУ ФЗП была принята специальная жесткая резолюция с требованием отменить ограничения на ввоз продовольствия в город и уравнять пайки рабочих с пайками красногвардейцев. Эти и другие шаги большевиков, в частности, создание продотрядов и гонения на служащих продовольственных управ, расценивались как развязывание гражданской войны.

Первостепенное значение продолжало уделять движение уполномоченных проблемам самоорганизации рабочего класса. По этой линии ЧСУ ФЗП неоднократно возвращалось к вопросам независимости профсоюзов и других рабочих организаций. Так, важная резолюция о свободе профсоюзов принимается движением уполномоченных в конце мая. «Советская власть, как всякая власть меньшинства, опирается на штыки и в каждой независимой демократической организации видит своего врага», – утверждалось в ней. Далее в резолюции отмечалось, что уполномоченные фабрик и заводов, как представители рабочего класса Петрограда, считают «свободу союзов неотъемлемым правом народа и одним из драгоценных завоеваний революции». В заключение в документе подчеркивалось, что рабочие должны это свое право «отстаивать всеми доступными нам средствами, вплоть до организации всеобщей политической забастовки».

Представители движения уполномоченных принимали участие в различных выборных компаниях, в частности в летних выборах в Петросовет. Лозунгом ЧСУ ФЗП на этих выборах становится призыв к рабочим не дать ни одного голоса ни большевикам, ни левым эсерам. В поле зрения рабочих уполномоченных находились и другие вопросы текущей политики. Традиционно большое значение отводилось ЧСУ ФЗП, к примеру, независимости прессы. Так сложилось, что именно движение уполномоченных выступило инициатором увековечения памяти Г.В. Плеханова, скончавшегося 30 мая, находясь на лечении в санатории близ города Териоки в Финляндии. В частности, Бюро ЧСУ ФПЗ выступило инициатором создания объединенного комитета по устройству похорон Плеханова. По решению комитета, похороны должны были пройти на средства самих рабочих. Было также принято решение провести траурные собрания питерских рабочих, посвященные памяти Г.В. Плеханова. Выступая 5 июня 1918 г. на XV заседании ЧСУ ФЗП, Смирнов подчеркнул высокую роль Плеханова в рабочем движении и многозначительно добавил: «В лице Плеханова мы потеряли крупную силу… эту потерю мы все глубоко почувствуем очень скоро».

Экономические трудности, а также некоторые политические мероприятия советской власти апреля – мая 1918 г. усиливали среди некоторых слоев питерского пролетариата недовольство и протестные настроения. Движение уполномоченных сделало немало для их углубления и придания им организованности. В частности, ЧСУ ФЗП живо откликнулось на колпинские события. На одном из заседаний ЧСУ ФЗП были проведены специальные слушания, на которых заслушивались показания свидетелей и участников столкновений с вооруженными красноармейцами, излагалась суммированная оппозиционная оценка событий в этом рабочем пригороде Северной столицы. Глубокий символический смысл придавался лидерами движения участию в похоронах погибшего в Колпино рабочего, превратившихся в мощную политическую акцию.

Когда в июне 1918 г. накал протестных настроений в рабочих окраинах возрос еще больше, движение уполномоченных также стремилось не упустить руководство массовыми протестами рабочих из своих рук. В это время его роль может быть оценена двояко. Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что уравновешенная позиция большинства руководителей ЧСУ ФЗП стала преградой на пути развития рабочих протестов по деструктивному руслу. В частности, как выявилось на следствии над эсерами в 1922 г., движение уполномоченных не поддержало инициативы матросов минной дивизии, выступавших в середине июня 1918 г. с призывами к немедленному вооруженному восстанию рабочих против партии большевиков. В то же время ЧСУ ФЗ Петрограда становится инициатором проведения в городе всеобщей стачки 2 июля, решение о чем принимается, по всей видимости, на XIX пленарном заседании собрания уполномоченных. Этой акции рабочие уполномоченные придавали повышенное внимание.

Общегородская стачка в Петрограде 2 июля 1918 г. и поддержка оппозиционных кандидатов на выборах в Петросовет становятся высшей точкой развития движения рабочих уполномоченных в Петрограде. После этого давление на ЧСУ ФЗП со стороны местной большевистской власти в Петрограде усиливается. Зиновьева явно не устраивало, что депутатами Совета от крупнейших предприятий в его «пролетарской вотчине» вдруг стали оппозиционеры. Серьезные опасения вызывали и планы ЧСУ ФЗ провести общепролетарскую акцию протеста 2 июля. Чтобы не усложнять себе жизнь, власти города в конце концов делают выбор в пользу радикального решения проблемы и 27 июня 1918 г. Петросовет решает распустить ЧСУ ФЗП как контрреволюционную организацию. В ответ депутаты, прошедшие в Петросовет при поддержке ЧСУ ФЗ, «нашли нужным покинуть 1-е заседание Совета».

Однако дальше этого и еще нескольких чисто символических демаршей главные силы оппозиции, по большому счету, не пошли. Видимо, в глазах лидеров антибольшевистского фронта уполномоченные (как действовавшие в рамках советской легальности) сыграли свою роль, и ставка теперь делалась на штыки чехословаков, очистивших от «ненавистных большевиков» весь восток страны и теперь неуклонно приближавшихся к сердцу новой большевистской России – Москве. Попытки официального руководства движения уполномоченных хоть как-то использовать намечавшуюся на 2 июля забастовку в целях организации сопротивления роспуску Петроградской беспартийной рабочей конференции значимых результатов не дали: рабочих больше волновали их собственные проблемы.