Текст книги "Город мертвых"

Дин Кунц
Город мертвых

© Dean Koontz, 2011

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2017

Памяти Гилберта К. Честертона, преподносившего мудрость и суровые истины в самой привлекательной из упаковок, по-доброму и с улыбкой меняя бесчисленные жизни.

Люди способны бесконечно долго не замечать вещи, когда они достаточно велики́. Так сложно даже увидеть мир, в котором мы живем.

Г. К. Честертон

1

Перепуганный, с вытаращенными глазами, Уоррен Снайдер застыл в кресле своей гостиной. Он сидел скованно, с прямой спиной, руки лежали на коленях ладонями вверх. Правая кисть то и дело подергивалась. Рот был слегка приоткрыт, и нижняя губа дрожала почти непрерывно.

На его левом виске блестела серебристая бусина. Круглая и гладкая, как шляпка декоративного обойного гвоздя, она походила на неуместную серьгу.

На самом же деле бусина была набита электроникой, наносхемами и являлась своего рода головкой гвоздя, видимой частью игольно-тонкого зонда, которым выстрелили в его мозг из устройства, напоминающего пистолет. Мгновенная химическая каутеризация[1]1
  Каутеризация – здесь: прижигание, нанесение ожогов на различные участки тела. (Здесь и далее примеч. ред., если не указано иное.)


[Закрыть] плоти и кости́ предотвратила кровотечение.

Уоррен безмолвствовал. Ему было приказано хранить молчание, и он утратил силы к сопротивлению. Он не шевелился, если не считать в равной мере непроизвольные подергивания и дрожь, даже не менял своего положения в кресле, поскольку ему было велено сидеть и не двигаться.

Взгляд мужчины метался из стороны в сторону между двумя точками, на которых он сфокусировался: его женами.

Джуди Снайдер с серебряной бусиной на левом виске и глазами, остекленевшими, как у метамфетаминового наркомана, сидела на диване, сдвинув колени и мирно сложив на них руки. Она, в отличие от своего мужа, не дергалась и не дрожала. Джуди, похоже, не знала страха, возможно, потому, что зонд повредил ее мозг иным способом.

Вторая Джуди стояла у окна гостиной, выходившего на улицу, и попеременно вглядывалась то в снежную ночь, то с презрением в двух своих узников. Тех, что принадлежали к роду губителей этой земли. Вскоре этих двоих уведут прочь, словно овец, для воспроизводства и переработки. И однажды, после того как последние представители рода человеческого будут уничтожены, мир станет практически раем, каким когда-то задумывался или когда-либо мог стать.

Эта Джуди не являлась клоном сидящей на диване, ничем не походила на одну из примитивных мясных машин, которыми и были все люди. Ее создали по образу и подобию оригинальной Джуди, но эта иллюзия рассы́палась бы, если бы врачи принялись проверять ее внутреннее строение и природу плоти. Она была создана за несколько месяцев, запрограммирована и выпущена – «рождена» – уже взрослой, в Улье, глубоко под землей. Создатели Джуди не вкладывали в нее никакого дао, кроме определенной программы, она не имела иллюзии по поводу того, что обладает свободой воли, не несла никаких обязательств и прочего перед высшей силой любого рода, за исключением Виктора Лебена, настоящая фамилия которого – Франкенштейн. Кроме того, она не ждала иной участи и к другой жизни не стремилась.

Сквозь раздвинутые занавески искусственная Джуди наблюдала за тем, как высокий мужчина переходит засыпанную снегом улицу, сунув при этом руки в карманы пальто и запрокинув голову к небу, будто наслаждаясь погодой. Он подошел к дому по главной дорожке, игриво взметая ногами маленькие облачка снега. Джуди не могла видеть его лица, но решила, что молодой человек, вероятно, девятнадцатилетний сын этой семьи, Эндрю Снайдер. Примерно в такое время родители ждали его возвращения домой с работы.

Джуди опустила занавески и прошла через гостиную в фойе. Услышав шаги Эндрю на крыльце, открыла дверь.

– Энди, – сказала она. – Я так волновалась.

Стряхивая ботинки, чтобы оставить их на крыльце, Эндрю улыбнулся и покачал головой.

– Мам, ты слишком много волнуешься. Я же не поздно.

– Нет, не поздно, но сегодня вечером в городе творятся жуткие вещи.

– Что именно?

Стоило Эндрю, оставшемуся в носках, шагнуть в фойе, репликант[2]2
  Репликант – андроид, имеющий полное сходство с определенным человеком.


[Закрыть] Джуди закрыла дверь, повернулась к нему и начала расстегивать его пальто. С лучшей имитацией материнской заботы, на которую была способна, она сказала:

– Ты замерзнешь до смерти при такой погоде.

Стягивая с шеи шарф, Эндрю снова спросил:

– Какие жуткие вещи?

Парень недовольно и недоумевающе хмурился, словно ее возня с его пальто была ей совершенно не свойственна.

Расстегивая пуговицы, она поворачивала его до тех пор, пока дверь в кабинет не оказалась вне поля его периферического зрения.

– Все эти убийства. Это ужасно, – сказала она.

Особо внимательно взглянув на нее, Эндрю спросил:

– Убийства? Какие убийства?

Пока он говорил, из кабинета бесшумно выскользнул его репликант, приблизился к нему и, прижав дуло мозгового зонда к левому виску Эндрю, мгновенно спустил курок.

Лицо молодого человека исказилось от боли, но лишь на мгновенье. Затем его глаза расширились от ужаса, хотя лицо расслабилось, приобретая выражение, подобное тому, какое бывает у лежащих в коме.

– Иди со мной, – сказал репликант Эндрю и повел своего тезку в гостиную. – Сядь на диван.

Эндрю Снайдер, на виске которого каплей ртути дрожала серебристая бусина, подчинился.

Если бы репликант Эндрю решил сесть напротив реального и снова нажать на курок, пистолет не выстрелил бы еще одним пронизывающим череп дротиком. Второй выстрел был бы телеметрической командой, инициирующей трансмиссию от введенной иглы к модулю для хранения данных в неорганическом мозгу репликанта. Через девяносто минут или чуть меньше вся суть жизненного опыта молодого человека – приобретенные знания, воспоминания, лица, потоки образов и звуков – были бы загружены в его имитатора.

Однако цель репликанта заключалась в том, чтобы просто походить на Эндрю Снайдера внешне. Две ночи спустя к этому же времени все жители Рейнбоу-Фоллс будут убиты, воспроизведены и переработаны; не останется ни одного человека, кто знал настоящего Эндрю и кого нужно было бы ввести в заблуждение его выращенным в лаборатории дублем.

В подобных обстоятельствах девяносто минут, в течение которых загружались данные, были бы пустой тратой времени. Репликанты презирали напрасные траты и отвлекающие факторы. Сосредоточенность и эффективность являлись для них важнейшими принципами. Эффективность была единственной моралью, а единственным аморальным принципом считалась неэффективность.

Их Коммуна, как называли свою новую цивилизацию существа, рожденные в Улье, вскоре приобретет тайную базу, из которой станет неустанно продвигаться дальше по континенту, а затем и по всему миру. Члены Коммуны были воплощением прогресса, финалом истории, концом всей отвратительной кутерьмы человеческих заблуждений и случайных событий, а также началом распланированного будущего, что, согласно точному плану, однажды приведет к полному идеалу всего сущего.

Член коммуны Эндрю Снайдер, уже в одежде для зимней ночи, вышел из гостиной, чтобы присоединиться к члену Коммуны Уоррену Снайдеру, ждавшему его в «Форд-Эксплорере», припаркованном в гараже. Настоящий Уоррен, парализованный в кресле гостиной, являлся главным управляющим и составителем программы передач KBOW, единственной радиостанции города.

В начале каждой жестокой революции те, кто стремится свергнуть существующий порядок, должны захватить контроль над всеми средствами связи, чтобы не дать врагу возможности создания командной структуры, способной организовать сопротивление. Всех работающих в вечернюю смену на KBOW следует взять под контроль и отправить в один из центров, где быстро и решительно переделывалось население Рейнбоу-Фоллс.

Репликант Джуди осталась позади, с Джуди, которую заменила, и двумя мужчинами, покорно сидящими в гостиной. Ее задачей было дождаться транспорта, что прибудет забрать зондированное трио и отвезет его к месту уничтожения.

Даже если бы члены семейства Снайдер находились в сознании, приемлемой компанией они бы не стали. В конце концов, люди были не просто животными, подобными обитателям полей и лесов, а куда хуже всех населяющих Землю видов: тщеславные настолько, чтобы затребовать себе исключительный статус среди всех живых существ, безумные настолько, чтобы верить, будто рождены с душой, а их жизнь наполнена смыслом. Они полагали, что их существование связано с космической судьбой, при том что на самом деле являлись раком в груди Природы.

Несмотря на все претензии людей, они были мясом. Всего лишь мясом. Кровью, костями и мясом. И сумасшествием. Безумием. Они были бешеным мясом, не более того.

Член Коммуны Джуди презирала их. Ей казалось омерзительным и то, как они жили, не обращая внимания на множество недостатков своего окружения.

Ковер в гостиной – вот самый близкий наглядный пример их неполноценности в данном аспекте. Хлопковые ворсинки. Она насчитала шесть комков ворса лишь в области, ограниченной двумя креслами и кофейным столиком перед диваном. И не только комки ворса. Еще и кошачья шерсть. Кошка сбежала через собственную дверцу в кухонной двери, но ее шерсть оставалась повсюду.

Порядок был важным принципом, не менее важным, чем сосредоточенность и эффективность. Последнее поистине недостижимо в состоянии беспорядка. Прежде чем можно будет достичь идеальной эффективности, следует установить порядок. Эта догма была запрограммирована глубоко в ее сущность.

Ожидать транспорт, который увезет Снайдеров прочь, – неэффективное использование времени. Шагая взад-вперед по грязному ковру, Джуди то и дело останавливалась, чтобы раздвинуть плохо подвешенные занавески, и сканировала улицу на предмет означенного фургона. При этом репликант остро сознавала масштаб прогресса, который ждет своего часа на всех фронтах, тот факт, что мир предстоит покорить и переделать, и то, что в данный момент она никак не содействует героическим усилиям Коммуны.

Джуди почувствовала себя немного лучше, после того как достала из кладовой пылесос и принялась чистить все открытые части ковра, не оставляя ни ворсинок, ни вырванных ниток, ни единого кошачьего волоска. Но затем сквозь стеклянную столешницу кофейного столика она заметила нечто, похожее на арахис, оброненный кем-то из Снайдеров и закатившийся под мебель.

Раздраженная, оттащила кофейный столик от дивана, где послушно ждали двое ее пленников, и открыла ковер для более пристального изучения. Вдобавок к орешку она обнаружила мертвую муху. Насекомое выглядело сухим, хрупким, словно пролежало под столом много дней и могло рассыпаться в пыль от малейшего прикосновения.

Арахис и муха оказались не единственным мусором. Там была и кошачья шерсть, и крошка чего-то, не поддающегося идентификации.

– Поднимите ноги! Поднимите ноги! – приказала она Эндрю и его матери, и те, не дрогнув лишенными выражения лицами, подчинились, высоко вскинув колени и подняв ступни с пола.

Со свойственным членам Коммуны рвением, Джуди пропылесосила ковер перед диваном. Заметив, что и Уоррен, сидящий в кресле, тоже поднял ноги, она прошлась пылесосом и там.

Затем начала раздумывать, какие пыль и мусор могли скопиться на плинтусе за диваном и на ковре под ним. Ее посетили образы крайнего беспорядка.

Подойдя к окну, Джуди раздвинула занавески, складки которых давно не гладили с тщательностью, достаточной для обеспечения должного вида. Она посмотрела налево и направо, изучая морозную улицу. Мимо дома медленно проехала патрульная машина. Все полицейские в городе к данному моменту, за бóльшую часть дня, были заменены членами Коммуны, но Джуди это совершенно не успокоило. Лишь одно могло убедить ее в том, что захват города проходит эффективным образом: прибытие транспорта и команды, призванной забрать семью Снайдеров.

Отвернувшись от окна, репликант оглядела комнату и оценила открывшийся вид на уровне катастрофы.

2

Бесшумные снежные легионы мягко маршировали сквозь ночь, брали в осаду городок Рейнбоу-Фоллс штата Монтана, захватывали темные улицы. Метель облаками порохового дыма окутывала здания из красного кирпича и возвышающиеся над ними ели. Вскоре уличные ландшафты и пейзажи станут призрачными, блеклыми, апокалиптическими видениями мертвого будущего.

Не замечая холода, Девкалион передвигался по засыпанному снегом городу так, как умел двигаться лишь он один. Жуткая молния, более двух сотен лет назад пробудившая его к жизни в самой первой лаборатории Виктора, наделила его также иными способностями, в том числе и глубинным пониманием квантовой структуры реальности, интуитивным знанием базового плетения ткани, составляющей все сущее. Он знал: Вселенная неизмеримо огромна и при этом до странности тесное место. Ему было известно, что расстояние являлось фактом и иллюзией одновременно. На самом деле каждая точка Вселенной располагалась в шаге от любой иной точки. Тибетский монастырь по другую сторону мира от Рейнбоу-Фоллс в то же время находился на расстоянии шага, следовало лишь знать, как сделать его.

Девкалион знал, поэтому в мгновение ока перенесся из переулка за булочной Джима Джеймса на крышу театра Рейнбоу.

Этот город с пятнадцатью тысячами душ населения обладал атмосферой Старого Запада, потому что множество его построек датировалось концом девятнадцатого – началом двадцатого века; у них были плоские крыши с парапетами, подобными тем, за которыми в старых фильмах любили прятаться плохие парни во время перестрелок с шерифами.

Ни единое здание города не имело более четырех этажей, а театр считался одним из самых больших строений. С этого пункта наблюдения, высоко поднятого навстречу падающему снегу, Девкалион мог видеть восточную и западную стороны Коди-стрит. Бóльшая часть заведений по причине метели закрывалась рано, но рестораны и бары оставались ярко освещенными. Вдоль обочин стояло совсем мало машин; интенсивность движения сильно сократилась в сравнении с тем, какой была всего полчаса назад.

Большой автофургон с темно-синей кабиной и белым грузовым отсеком двигался по Коди-стрит, как и три других авто. Остальные фургоны, идентичные этому, осуществляли миссию в других частях города. Чуть раньше Девкалион осознал суть задания, выполняемого парными командами экипажей репликантов с суровыми глазами: транспортировка захваченных жителей Рейнбоу-Фоллс к местам, где они будут убиты.

Жертв заменяли двойники, созданные в вотчине Виктора, расположенной где-то по ходу Шоссе 311. Местные называли его Шоссе Конца Света, это была петля широкой двухполосной дороги протяженностью в двадцать четыре мили, проложенной во времена холодной войны. Как выяснилось, дорога не исполняла никаких других функций в этой отдаленной лесистой местности, кроме соединения подземных ракетных шахт, закрытых после распада Советского Союза. В некоторых случаях шахты забросили, а какие-то помещения, имевшие пониженную влажность, продали корпорациям для хранения особо секретных документов. Множество местных не сомневались в том, что эти шахты – лишь малая часть того, что таилось вдоль Шоссе Конца Света, и что глубже находятся подземные бункеры, построенные таким образом, чтобы выдержать несколько прямых ядерных ударов. На сей раз найти логово Виктора будет очень нелегко.

Первыми людьми, которых заменяли репликантами и убивали, конечно же, являлись работники полицейского управления и те, кто был при власти. Виктор начнет захватывать город сверху и работать по нисходящей до последнего ничего не подозревающего жителя.

Девкалион уже видел плененных работников телефонной компании, которых направляли в один из сине-белых фургонов, после чего отвозили к складу для уничтожения.

Когда грузовик, ехавший по Коди, повернул на север, на Рассел-стрит, Девкалион безбоязненно и волшебно шагнул прямо с крыши театра на рифленую сталь ступеньки у пассажирской дверцы грузовика. Сидевший рядом с водителем удивленно повернул голову. Крепко вцепившись в ручку на стене кабины, Девкалион рывком открыл дверцу, проема которой едва хватало для его огромного тела. А затем сунул одну руку внутрь, схватил за горло сидящего рядом с водителем, раздавливая трахею, сдернул его с сиденья и вышвырнул на заснеженную улицу так, словно тот весил не больше пустотелого пластикового манекена из магазина одежды.

– Пристегиваться надо, – пробормотал он.

Чуть раньше этим вечером он обнаружил, что нынешнее поколение созданий Виктора куда слабее тех, которых желающий стать богом производил несколько лет назад в Новом Орлеане.

Тех существ с трудом брал даже «Урбан Снайпер», дробовик, применяемый исключительно полицией и стрелявший пулями, а не крупной дробью. Эти же репликанты из Монтаны были крепче обычных людей, но для Девкалиона, намного превосходившего их по силе, оставались легкой добычей.

Движение грузовика отшвырнуло дверцу обратно на гиганта, но он обладал невероятной способностью терпеть боль. Вновь распахнув дверцу, Девкалион ввинтился на пассажирское сиденье и захлопнул ее за собой.

Ликвидация одного из парной команды и проникновение в транспорт заняло считаные секунды. Сбитый с толку водитель начал тормозить, лишь когда увидел, как партнера выдергивают из кабины. Девкалион, потянувшись к ключу, выключил мотор.

Удивленный, но не испуганный – эти новые репликанты, похоже, были бесстрашными, – водитель взревел и, сжав правую ладонь, ударил гиганта кулаком, но тот перехватил эту руку на середине удара, вывернул ее и сломал в запястье.

Водитель хрюкнул, однако не вскрикнул от боли. Грузовик продолжал двигаться по инерции, Девкалион же обхватил левой ладонью затылок противника, ударяя репликанта лицом о руль. Он бил его снова, снова и снова, всего дважды задев клаксон.

Петляющий грузовик быстро потерял инерцию, переднее левое колесо наехало на обочину, с трудом взобравшись на нее, и водитель прекратил сопротивление. Фургон наконец заглох, мягко ткнувшись передним бампером в фонарный столб.

Девкалион не сомневался, что репликант уже мертв, но для верности обхватил его удушающим захватом и сломал ему шею.

Два этих убийства нельзя было назвать убийствами. Истинные душегубства являлись прямым преступлением против человечества. Данные же образцы из ныне действующей лаборатории Виктора людьми не были ни в каком смысле этого слова. Мерзость. Монстры. Лабораторные крысы.

Девкалион вовсе не ощущал вины за их уничтожение, поскольку он в конечном итоге был тоже монстром, более ранней моделью в производственном ассортименте Виктора. Возможно, он в некотором роде очистился от скверны своих давних преступлений и возвысился благодаря векам страдания. Его можно было даже назвать монстром со священной миссией, но все же по сути монстром, продуктом гордыни Виктора, созданным из тел повешенных преступников как оскорбление Богу.

Подобно любому из новых творений его создателя, он мог быть таким же безжалостным и жестоким. Если война против настоящего мира началась, человечеству понадобится собственный монстр в качестве надежды на выживание.

Оставив труп сидеть за рулем, Девкалион вышел из грузовика. Даже в безветренную ночь такую погоду можно было назвать метелью, настолько густо сыпал снег.

Внезапно Девкалиону показалось, что падающие снежинки не отражают свечение уличного фонаря, наоборот, они сами излучают свет из глубины своей кристаллической структуры, словно стружки потерянной луны, каждая из которых обладает собственной долей лунного излучения. Чем дольше жил Девкалион, тем более волшебным он находил этот столь драгоценный мир.

Рассел-стрит, вторая главная улица, выглядела пустынной без машин и пешеходов. В этом квартале были закрыты все магазины. Но свидетель мог появиться в любой момент.

Девкалион прошел назад по следам шин и остановился возле того, кого вышвырнул из фургона. Несмотря на раздавленное горло, лабораторная крыса все еще пыталась вдохнуть и цеплялась пальцами за утрамбованный колесами снег в жалкой попытке подняться на колени. С силой наступив на шею существа, Девкалион окончил его страдания.

Труп он отнес к фургону и открыл заднюю дверь. Грузовой отсек был пуст, следующую партию невезучих жителей, обреченных на уничтожение, еще не забрали. Он зашвырнул тело в фургон. Вытащил водителя из кабины, отнес его к задней части машины, забросил в грузовой отсек ко второму трупу и закрыл дверь.

Устроившись за рулем, Девкалион завел мотор. Сдал назад, отъезжая от фонаря с тротуара на проезжую часть.

Дисплей на приборной панели высветил карту небольшого участка Рейнбоу-Фоллс. Мигающий красный индикатор GPS указал теперешнее положение фургона. Зеленая линия прослеживала путь, по которому, очевидно, водителю следовало ехать. Вверху экрана находились слова РАСПИСАНИЕ ТРАНСПОРТА № 3. Рядом с ними виднелись две кнопки с опциями, первая – СПИСОК, вторая – КАРТА. Вторая же в данный момент подсвечивалась.

Девкалион нажал указательным пальцем на СПИСОК. Карта исчезла с экрана, и вместо нее возник список назначений. Светился третий адрес – ФОЛЛС-ИНН – на углу Бэртус-авеню и Ривер-роуд. Судя по всему, там грузовику надлежало сделать следующую остановку.

Вдоль правого края тач-скрина вертикальной линией шли пять пунктов, каждый из которых обозначался цифрой. Светилась «3».

Когда Девкалион коснулся пальцем цифры «1», список на экране сменила другая подборка адресов. Надпись сверху теперь гласила: РАСПИСАНИЕ ТРАНСПОРТА № 1.

В нем тоже была подсвечена третья строка. Парная команда Транспорта № 1 к этому моменту, очевидно, успешно забрала людей по первым двум адреса и, возможно, отвезла к месту уничтожения. Следующей остановкой значилась KBOW, радиостанция, обслуживавшая не только Рейнбоу-Фоллс, но и весь прилегающий округ.

Чуть раньше этим вечером, заменив работников телефонной компании идентичными им репликантами и тем самым захватив контроль над всеми стационарными телефонами и вышками мобильной связи, армия Виктора, похоже, намеревалась взять также под контроль KBOW и таким образом предотвратить предупреждение через радио иных жителей города или обитателей небольших поселений поблизости.

Переключившись на карту, Девкалион увидел, что радиостанция находилась на Ривер-роуд, ближе к северо-восточному краю города, примерно в двух милях от теперешнего местоположения фургона. Ехать туда Транспорт № 1 должен был не более четырех минут, после чего парной команде предписывалось забрать вечернюю смену KBOW. А это означало, что нападение на радиостанцию могло уже начаться. Если Девкалион последует к KBOW по дороге, предложенной навигатором грузовика, к моменту его приезда шоу закончится.

Открыв водительскую дверь, он выпрыгнул из фургона… И шагнул с Рассел-стрит на парковку у радиостанции.