Текст книги "Товарищ Брежнев. Большая искра"

– А наш флот?

– Мы уже начали собирать эскадру и новые конвои, но они в Марокко смогут прибыть не ранее, чем через две недели.

– Понятно. Билл, ты что можешь добавить? – обратился президент к главному разведчику страны.

– По всей видимости, англичане испугались того, что русские могут слишком быстро выиграть войну с немцами. Им это сильно не нравится, и они решили сыграть с Гитлером в поддавки, с тем чтобы у последнего было бы больше ресурсов для борьбы со Сталиным. Отсюда и их странное поведение в Северной Африке, и провалившаяся провокация со свержением президента в Турции. Думаю, в ближайшее время они вообще перестанут сопротивляться рейху, ну разве что Суэцкий канал попытаются удержать. Нам тоже невыгодно окончание войны в Европе в этом году. Но нам для предотвращения развития событий по такому сценарию ничего делать не надо. Англичане всё сами сделают. Сделают и измажутся в дерьме. А мы постоим в сторонке. Правда, парней в Марокко жаль. Им не продержаться до прихода нашей помощи, и не факт, что такая помощь не обернётся ещё большими потерями флота и транспортов конвоя. Но в этом тоже будут виноваты англичане. Известные вам аналитики, рассматривая ситуацию, когда Черчилль начал свою новую партию, не посоветовавшись с нами, предложили предпринять ответные действия.

– Что ещё за аналитики? – спросил самый молодой из присутствующих и более всех походящий на чопорного английского джентльмена мужчина.

– Аналитики – те, что надо аналитики. Весьма уважаемые люди. Я тебе про них как-нибудь позже расскажу, Генри, – ответил президент своему заместителю Уоллесу[81]81
  Генри Эгард Уоллес (7.10.1888 г. – 18.11.1965 г.) – американский политический деятель, вице-президент САСШ (1941–1945 гг.)


[Закрыть], – продолжай, Билл.

– Так вот. Мы активизировали нашу деятельность в Южной Африке и Индии. Англичане хотят поживиться за счёт истощённых в войне Германии и России. Но мы не для их пользы влезали в этот проект. Мы вышли на контакт с антибританскими силами в ЮАС и Индии и отправили туда специалистов и инструкторов под видом бойцов ИРА[82]82
  Ирландская республиканская армия – нелегальная военизированная организация, ведущая вооружённую борьбу против Англии за полную независимость всех ирландских земель.


[Закрыть]. В интересах этих сил в Мозамбике и Индии разгрузилось несколько транспортов с вооружением и боеприпасами. По мере необходимости поставки будут продолжаться под видом перехваченных немцами или японцами наших судов. В течение месяца-двух в ЮАС и в Индии должна завариться такая каша, которую Британии придётся несколько лет переваривать, а не заниматься делёжкой русско-немецкого наследства.

– Ты, Билл, думаешь, у Черчилля получится оттянуть поражение рейха в Европе? – обратился к Доновану молчавший до сих пор симпатичный старикан с кустистыми бровями.

– Я думаю, это будет понятно к концу весны – началу лета, Корд[83]83
  Корделл Халл (2.10.1871 г. – 23.07.1955 г.) – американский государственный деятель, государственный секретарь САСШ (1933–1944 гг.)


[Закрыть], – ответил разведчик госсекретарю.

– И что будет делать Черчилль, если всё же не удастся притормозить дядюшку Джо?

– Черчилль вряд ли сможет что-то ещё предпринять, а вот у Англии есть устраивающий нас вариант действий. Если русские разгонятся и рванут в Европу, то в Англии вполне могут найтись люди, готовые более решительно помочь Гитлеру.

– О чём это ты, Билл? – спросил президент Донована.

– Новое правительство Англии вполне сможет заключить мир с рейхом, и Гитлер, получив ресурсы острова, вполне сможет на какое-то время притормозить большевиков.

– Но не идиоты же там, в Англии, сидят?

– Идиотов везде хватает, сэр. Тут ведь дело в чём. Черчилль, если Сталин будет дальше так переть, окажется в заднице. Его планы летят псу под хвост. Он уйдёт сам или ему помогут. Но что дальше? Либо расслабиться и смотреть, как дядюшка Джо забирает себе всю Европу, или помогать Гитлеру. Решительных людей, настроенных на помощь Советам, в Англии немного, а вот отмороженные парни, готовые помогать рейху, найдутся. Более того, и Гитлер, попав в дерьмовую ситуацию, будет усиленно тянуть Англию себе в союзники. Так что нам остаётся только постоять в сторонке и промолчать, ну может немножечко помочь этим решительным английским парням сковырнуть Черчилля. После этого война в Европе гарантированно затянется ещё года на два-три, что нам и надо. А в дополнение – бонус. Англия будет на стороне проигравших, и ничто нам не помешает забрать всё её наследство.

– Но ведь Европа тогда достанется Сталину.

– Русские за эти два-три года выдохнутся и будут уже не те. Им надо будет восстанавливать порушенное, наводить порядок на новых территориях. Им будут нужны средства, и мы им их дадим на своих условиях. И Сталин не очень-то сможет нам противиться. И не забывайте – у дядюшки Джо будет разнесённая в хлам Европа, а у нас весь остальной мир.

– А я теперь понял, почему мы не отправляем наших парней с Ближнего Востока на Гаудаканал[84]84
  Гаудаканал – вулканический остров в архипелаге Соломоновы острова. В описываемое время шла битва между англо-американскими союзниками и Японией за этот остров, позволяющий контролировать пути в Австралию и Новую Зеландию.


[Закрыть], а везём в Австралию, – пробормотал вице-президент.

– Ага, Генри, – ответил Донован, – Канада у нас под боком, и мы её без проблем поимеем. А вот в Австралии и Новой Зеландии надо место застолбить поосновательней на случай, если англичане к немцам перекинутся.

– Вот, кстати, господа, про Канаду. Думаю, стоит обсудить, в какой форме мы её будем иметь, – молвил госсекретарь, оглядел всех присутствующих и продолжил: – Мне представляется, что имеются четыре варианта.

– Аж четыре? – хмыкнул военный министр.

– Да. В случае если Англия заключит союз с рейхом, возможны, на мой взгляд, четыре варианта развития событий в Канаде. Первый. Канада объявляет о своей полной независимости от Британии и, соответственно, становится нашим полноправным союзником. Второй и третий. Квебек заявляет о независимости, а остальная Канада остаётся верной Британии. Или, что менее вероятно, наоборот. Квебек заявляет о верности короне, а остальная Канада заявляет о независимости. В этом случае нам надо будет брать под полный контроль ту часть Канады, что не захочет отмежеваться от Англии. И четвёртый вариант. Вся Канада поддерживает союз с рейхом. Тогда придётся оккупировать всю Канаду.

– Билл, – обратился президент к Доновану, – проработай, пожалуйста, эти варианты. Необходимо понимать, какой из них наиболее вероятен. На мой взгляд, для нас предпочтительней пятый вариант. Независимая и союзная нам Канада, разделённая на две части – Квебек и собственно Канада. Необходимо там найти людей и силы, которые смогут такой вариант осуществить. И надо будет им подкинуть деньжат на это. А после войны мы подумаем, какую часть можно будет и присоединить. А вот ты, Генри, проработай на всякий случай наши действия на случай необходимости оккупации всей Канады или какой-то её части. И да, ещё не надо забывать про британские колонии в Карибском море, Латинской Америке и на островах Атлантического океана. Благо на большинстве из них уже и так есть наше присутствие. Гарнизоны там, как я понимаю, у англичан минимальны. Так что мы должны быть готовы сразу, как только Англия соберётся сменить сторону, взять под контроль все эти территории, особенно те, с которых можно дотянуться бомбардировщиками до нас. Понятно, Билл? Генри?

– Да, господин президент.

– Так точно, сэр.

– По японским делам что-нибудь добавишь? – Президент посмотрел на военного министра.

– По конкретике, лучше бы моряков пригласить, сэр. Они лучше разбираются в теме. А в целом всё идёт по нашему плану. Высадиться в Австралии мы джапам не дадим. Тем более что мы открыли им путь в Индию. Япония усиленно прибирает к рукам оставшиеся бесхозными европейские колонии, распыляя тем самым свои силы. Ведь чтобы защитить остров, даже небольшой, надо гораздо больше сил, чем для обороны такой же территории в глубине материка. Так как на этом острове нужно строить круговую оборону. Через годик распыление сил джапов достигнет максимума, а ощутимого прироста поставок ресурсов в метрополию у них ещё не будет. К тому времени будут введены в строй наши новые корабли. Уже сейчас мы их строим в разы больше и быстрее, чем Япония. Вот тогда мы и вмажем, собственно, по Японии.

– Не будем пока торопиться в этом направлении. Флот надо строить. Австралию и Новую Зеландию – защищать. Но в другие решительные битвы не влезаем, – произнёс президент, оглядел присутствующих и, увидев в глазах некоторых вопрос, продолжил: – Я полагаю, стоит подгадать решительный натиск на Японию, на момент сразу после окончания войны в Европе. Сталин в обмен на ленд-лиз взял на себя обязательство помочь нам добить Японию. Будет большим грехом этим не попользоваться. Мы и своих парней сбережём, и флот целее будет, а он нам ещё понадобится. Сколько дальних земель после войны придётся брать под контроль. Ну и Советы лишние ресурсы потратят, что тоже нам на руку. И ещё, Корд, судя по всему, конференция в Касабланке отменяется по понятным обстоятельствам. Поэтому давай начни консультации насчёт нового места для встречи. Причём в приоритете встреча со Сталиным. Я даже соглашусь на поездку в Россию ради этого. Имеет смысл даже поделиться нашими сомнениями относительно британской верности союзному долгу с дядюшкой Джо. А Черчиллю пока ничего конкретного про новую встречу сообщать не надо. Так, вроде бы мы хотим и планируем, но когда и где – пока не решили, ведём консультации. И если к тому времени, когда состоится встреча со Сталиным, Англия ещё не переметнётся на другую сторону то только тогда Черчилля и пригласим. Надеюсь, теперь всем понятна наша стратегия, господа?

– Так точно! Сэр! Всем понятно, сэр! – шутливо провозгласил Донован и добавил: – За это стоит выпить, господин президент.

16 января 1943 года. Боровичи.

Дни подготовки операции проносятся, как курьерский поезд. Насыщены делами выше крыши. Не устаю удивляться работоспособности, изобретательности и ответственности предков. Выдал на-гора я как-то в разговоре с Морозовым идею об автоматических радиостанциях. Зампотех послушал, покивал головой и через несколько дней доложил об исполнении.

Он мобилизовал всех наличных в Боровичах часовщиков, отыскал нескольких часовых дел мастеров среди личного состава, и те за несколько дней представили командованию весьма занятный агрегат. Пятьдесят агрегатов. Нечто среднее между будильником, музыкальной шкатулкой и ко всему ещё и совмещённое со взрывателем. Если совместить эту штуку с «Северком»[85]85
  «Север»– советская переносная коротковолновая радиостанция, широко применявшаяся во время Великой Отечественной войны. С 1942 года выпускался модернизированный вариант «Север-бис» с несколько увеличенной выходной мощностью, но с суженным диапазоном частот и с возможностью работать на фиксированной частоте с кварцевой стабилизацией. Дальность связи – до 400 км и более в благоприятных условиях. Масса полного комплекта – не более 10 кг.


[Закрыть], то радиостанция сможет самостоятельно, без участия радиста, в определённое время выходить в эфир и предавать некую хрень, очень похожую на зашифрованное сообщение. Через определённое время радиостанция самоуничтожается прилагающимся к ней зарядом, установленным на неизвлекаемость.

Передавать в эфир хрень, а потом взрывать свои собственные радиостанции – по нынешним временам – как минимум тянет на вредительство. Это если развлекаться этим у себя в тылу. А если в тылу у противника?

Прошедшей ночью крайние диверсионные группы, предусмотренные планом операции, заброшены к немцам в тыл и без раскачки начали работу, то бишь отстрел вражьих грузовиков.

У большинства из этих групп нет задачи что-либо передавать по радиосвязи. И что бы Абверфунк[86]86
  Подразделение Абвера, занимающееся радиоперехватом, дешифровкой перехваченного, пеленгацией чужих радиостанций и их поиском. Что-то вроде современных подразделений РЭБ (радиоэлектронной борьбы).


[Закрыть], фельджандармы и всяки-разны полицаи не скучали, а занимались увлекательным и бесполезным делом, сегодня ночью эскадрилья У-2 засеет тылы 16-й армии вермахта пятью десятками автоматических радиостанций. Радиостанции будут выходить в эфир по индивидуальному графику, раз в несколько часов, в течение недели, после чего самоликвидируются. Если немцы их найдут раньше – не завидую нашедшим. Вот немецким тыловикам и занятие – побегать по лесам за обнаглевшим радистом, выходящим в эфир из одного места. На подходах к некоторым радиостанциям, вполне возможно, отметятся наши диверсы. Ведь зачем бегать искать немецкие автомобили, когда наверняка знаешь, что они сами к тебе приедут. Всего-то и надо выбрать позицию в километре от дороги и в нужный момент пальнуть из ПТРа по движку машины, после этого мотор не лечится. Снайпера в наших группах знатные. На зачётных стрельбах все смогли с километра, как минимум второй пулей попасть в двигатель движущейся машины. В общем, дней через пять к началу операции «Большая Искра» у 16-й армии фрицев начнётся хронический дефицит транспорта.

Кроме того, в три ночных легкобомбардировочных полка, которые должны будут тоже сыграть существенную роль в операции, прибыли новые машины и новые боеприпасы. Новые самолёты – всё те же трудяги У-2 и Р-5[87]87
  Р-5 – советский лёгкий одномоторный полутораплан. Создан Поликарповым в 1928 году. Во время ВОВ использовался наравне со знаменитым У-2, как многоцелевой самолёт – бомбардировщик, разведчик, связной, лёгкий транспортник и даже торпедоносец. По характеристикам не сильно отличался от У-2, имел несколько большую скорость.


[Закрыть], но доработанные с более мощным двигателем и возросшей до 500 килограммов бомбовой нагрузкой. Новые боеприпасы – 250 и 500-килограммовые экспериментальные ОДАБ[88]88
  Объёмно-детонирующая авиабомба.


[Закрыть], свои «фантазии» о которых я пару недель назад в Генштабе Василевскому излагал. И вот, поди ж ты, привезли уже на войсковые испытания 500 штук этих ОДАБов. У-2 с такой ОДАБ-500 уже на лёгкий бомбер и не тянет. Вставлять фрицам будет, как вполне себе серьёзный Пе-2. Премьера назначена на ночь с 20-го на 21 января – день начала «Большой Искры». А пока летуны с МГМами[89]89
  Массогабаритный макет.


[Закрыть] этих бомб на полигоне тренируются.

После утреннего совещания в штабе еду в расположение сапёрного батальона, приданного бригаде. Предстоит финальный инструктаж. Сегодняшней ночью сапёры уходят к Ильменю. У них просто выглядящая на бумаге, но в реальности охрененно сложная задача. Оборудовать места съезда техники на лёд, провести инженерную разведку озера, разметить предполагаемые пути движения техники бригады к вражескому берегу. Для разметки придумали хитрую систему. Километровые гирлянды из электродетонаторов с небольшими стеклянными баночками, наполненными чёрной краской. В начале каждой такой гирлянды будет сидеть парный пост сапёров, задача которых – подорвать гирлянду при подходе к посту колонн бригады. В результате на белой поверхности ночного озера через каждые тридцать-сорок метров будут появляться хорошо заметные чёрные пятна.

Сегодня же ночью к устью реки Шелонь уйдёт разведвзвод, в составе которого тоже будут сапёры. Задача разведчиков, помимо выявления позиций немцев на островах в устье реки, – также оценить возможность движения техники по реке и найти места возможного выхода со льда на берег. Для передвижения разведчикам передали три трофейных немецких аэросаней «Макс Хеншель» и три отечественных, в вермахтовской раскраске НКЛ-16, с которых немцы, собственно, и слизали свой «Хеншель»[90]90
  И советский, и немецкий варианты аэросаней имели запас хода в 160 км, скорость до 50 км/час и могли взять на борт по 5 десантников.


[Закрыть].

После общения с сапёрами и разведчиками возвращаюсь в штаб. У меня, собственно, к операции всё готово. Ну, почти. Все службы и подразделения подготовку к операции отрабатывают на «отлично», графиков подготовки не срывают. Открытым остаётся только вопрос взаимодействия с Северо-Западным фронтом. То есть взаимодействие есть. Но в штабе фронта пока знают старый план начала операции и «левый» маршрут рейда – устье р. Веронда – Луга – Нарва. По Веронде, кстати, тоже отправляется ДРГ с задачей аккуратненько пошуметь там и привлечь к себе внимание. ЦШПД[91]91
  Центральный штаб партизанского движения.


[Закрыть]уже передал приказ партизанам и подпольщикам в Луге и Нарве активизировать диверсионную деятельность. В общем, надеюсь, что получится запудрить немцам мозги.

Сижу жду звонка из Москвы, когда они решат там вопрос со сменой командования фронта, и можно будет лететь в Березай заниматься уже реальным согласованием действий.

В комнату вбегает Корнеев. Сука! Не Корнеев – сука, а новость сучья. На хрена мне сейчас это? Виктория Петровна приехала! Она же сейчас с детьми в Алма-Ате, в эвакуации должна быть. Что ей там не сидится, на генеральском пайке? Приехала и сразу начала не меня искать, а начальника медслужбы. И сразу с Татьяной сцепилась, начала на начмеда наезжать. Как её вообще в город пропустили? В Боровичи сейчас просто так не проехать, только по делу. Ага, медикаменты типа привезла. Из Казахстана! Она же медик по образованию. Но чую, не просто повидаться с мужем захотела. Кто-то решил мне на нерв подавить.

Задачка. Это ведь Лёнина жена. Что мне-то с ней делать? У меня к ней никаких чувств. Ни сейчас, ни потом – в будущем. Серая мышка. Про которую народ-то узнал только лет через десять после смерти Брежнева. Ничего плохого про неё вспомнить не могу. Но мне-то она зачем? Не моя это женщина! Хотел все семейные разборки на после войны оставить, а оно вон как вышло. Придётся сейчас всё разруливать. Ой, не время, ой, не вовремя.

Решил никуда не идти. Работаю со штабными над документами. Где-то через час шум на улице. Женский голос, срываясь на истерику, орёт на часового. Входит дежурный по штабу. Докладывает. Генеральша прибыла! Выхожу встречать. Виктория Петровна в белом полушубке с погонами младшего лейтенанта медицинской службы прожигает гневным взглядом часового у крыльца штаба.

– Вика, привет!

– Кобель! Глаза твои бесстыжие! Не нагулялся ещё, потаскун?

– И я рад тебя видеть, Вика! Но давай семейные нежности проявлять не у всех на виду, – хотел отправить «жену» обождать меня в моём домике, но вспомнил, что там вещи Татьяны. Блин! Поздно! Она там уже побывала! Трясёт передо мной Татьяниной форменной юбкой. Стыдоба.

– Это где же это не на виду? В том борделе, что ты здесь себе устроил?

Пипец. Попытался её приобнять, чтобы увести в сторонку. Получил юбкой по фейсу. Больно. Под юбкой, оказывается, скрывалась ещё и Татьянина портупея. Пряжка с оттяжкой в лоб прилетела. В глазах – звёздочки, потом всё помутнело. В обморок не падаю. Провожу рукой по глазам – рука в крови. Лоб рассажен качественно. Часовой сдёргивает с плеча ППС и передёргивает затвор. Как-никак покушение на комбрига. Из штаба выскакивает Корнеев и отбирает у плачущей Вики юбку и ремень. Часовой, поняв, что угроза командиру миновала, достаёт из кармана перевязочный пакет и начинает бинтовать мне голову. Приплыли. Хотя, может, оно и к лучшему. Пять минут позора – и все семейные разборки можно будет отложить на неопределённое время.

Тихонечко постанывая, начинаю заваливаться на перевязывающего меня бойца. Меня подхватывают под руки и тащат в штаб. Корнеев в это время, приобняв, уводит плачущую Викторию в свои застенки. В штабе освобождаюсь от опекунов.

– Всё-всё. Нормально всё с вашим командиром. Отпустите меня.

Прошу адъютанта принести крепкого чая. Он, стервец, в него ещё и коньячка плеснул. Сижу пью чай в компании с Артуром. Тот тактично молчит. Прибегает взволнованная Татьяна. Остановившись в дверях, тоже молчит.

Допиваю чай, выдыхаю.

– Ну, что замерли? Никогда семейных сцен не видели? Служба не ждёт. Всё, по местам. Давайте дуйте работать. И пошлите кого-нибудь за Корнеевым.

НШ и начмед уходят. Через пару минут появляется особист.

– Всё путём, командир. Я в неё стакан коньяка влил и у себя в кабинете на диван спать уложил. Что дальше-то делать будем?

– Надеюсь, ты ей покушение на меня шить не будешь?

– Обижаешь, командир. Что ж я, зверь какой, по-твоему? У меня в этом месяце план по диверсантам уже выполнен, – скалится злобный опричник.

– Ладно-ладно. Когда проспится, ты ей растолкуй, на какую статью она себе наистерила, и расспроси, кто её надоумил сюда припереться. Как вообще она узнала в Алма-Ате, что я здесь в Боровичах.

– Уже копаем. И Цанаве уже доложил. Найдём суку.

– Что у неё с документами?

– Офицер медуправления САВО[92]92
  Среднеазиатский военный округ.


[Закрыть], сопровождает груз медикаментов в госпитали Боровичей.

– То есть она не к нам ехала?

– Да. Мы же из Москвы снабжаемся. Но про тебя она сразу знала.

– Вот и разберись, кто это там в Казахстане такой чуткий и информированный. Как закончишь с ней общаться, посади на поезд и отправь обратно. Мне сообщи, когда поезд будет уходить. Подъеду, попробую поговорить-извиниться.

– Ну, обратно-то сразу вряд ли получится. Скорее всего, с ней в Москве захотят пообщаться.

– Ты там по своей линии уточни, что я к ней претензий не имею, а то найдётся какой умник бдительный…

– Не сгущай, командир. У нас ещё не дошли до того, чтобы за семейные разборки сажать. Тут другое – если её втёмную использовали, то и претензий никаких. А вот если она в теме с теми чуткими казахскими товарищами – то это другой вопрос, ты уж извини.

На том и расстались. Конец дня – псу под хвост. Плюнул на всё и пошёл к Татьяне в медпункт. Но её там не застал. Уехала в госпиталь в Боровичи, присутствовать на ГВК[93]93
  Гарнизонная врачебная комиссия.


[Закрыть] – отбирать последнее пополнение в бригаду из выздоравливающих.

Всё не так. Пойти, что ли, к Баграмяну, попросить баньку растопить? Хрена. Адъютант бежит. Генштаб меня к телефону требует. Бегу на узел связи. Оперативный дежурный по Генштабу передаёт условную фразу. Ага. Завтра с утра новое командование Северо-Западного фронта ждёт меня для налаживания взаимодействия. А я что? Я – готов. И у меня всё готово. Вызываю Хайретдинова. Вместе с ним ещё раз просматриваем все документы для штаба фронта, пакуем в портфель, опечатываем и запираем в сейф. НШ остаётся в штабе, а я всё-таки, пока есть время, – в баньку.

Когда уже попарился и собирался одеваться, прибежала запыхавшаяся Татьяна. Зашла и стоит-молчит посреди тесноватой раздевалки.

– Ты-то меня бить не будешь?

– Кобель! Соблазнил порядочную женщину, а сам, оказывается, женатый. Вот и верь вам, козлам.

Чуть не купился. Троллит лисичка.

Что ж делать. Пришлось оправдывать гордое звание кобеля. Жаль, недолго получилось оправдывать. Только успел отдышаться и собрался закурить, как в дверь адъютант скребётся. Машина ждёт, пора на аэродром ехать.

16–17 января 1943 года. Данциг – Рига.

Молодой гауптманн стоял на перроне Данцигского вокзала и курил в ожидании скорого отправления поезда. Поезд был сборный. У гауптманна был билет в прицепной вагон первого класса до столицы рейхскомиссариата Остланд города Риги. Мимо гауптманна к стоявшему рядом с дверью вагона проводнику прошла колоритная пара. Весьма симпатичная женщина лет тридцати пяти, очень похожая на восходящую звезду UFA[94]94
  УФА (UFA «Universum Film AG») – немецкая киностудия.


[Закрыть] Марику Рёкк[95]95
  Марика (Мария) Рёкк (3.11.1913 г. – 16.05.2004 г.) – немецко-австрийская киноактриса, певица, танцовщица венгерского происхождения. В РИ в 1944 году снялась в главной роли в фильме «Девушка моей мечты».


[Закрыть] с небольшой дамской сумочкой и мужчина лет сорока пяти с лицом, напоминавшим морду бульдога и тумбообразной фигурой, с объёмистым кожаным чемоданом.

Пока мужчина предъявлял билет проводнику, женщина успела окинуть заинтересованным взглядом гауптманна. Надо сказать, что посмотреть было на что. Похоже, в ведомстве Геббельса образ идеального арийца срисовывали именно с этого капитана. Женщина попыталась встретиться взглядом с красавчиком, но его взгляд постоянно ускользал от неё, её лицо, приготовившееся к милой улыбке, изобразило разочарование и обиду. Она повернулась к своему спутнику и проводнику, капризным междометием раздвинула их и гордой походкой прошла в вагон. Бульдог поспешил за ней. Проводник, подхватив чемодан, отправился следом.

Гауптманн щелчком отбросил докуренную сигарету на рельсы под вагон, спохватился, оглянулся по сторонам, не обратил ли кто внимание на пренебрежение нормами благоустройства, и, не торопясь, проследовал в своё купе. Двухместное купе молодой человек выкупил полностью, поэтому он, сняв шинель, собирался снять китель и завалиться подремать. Благо наступали сумерки и можно было уже себе позволить побольше поспать. Как всякий настоящий военный, он, видимо, не упускал возможности поступать в соответствии с мудростью, возникшей, наверное, ещё во времена римских легионов: «Солдат спит – служба идёт». Но, видимо, вспомнил про другую мудрость, первую часть которой он уже осуществил – «подальше от начальства», и решил прояснить насчёт второй части – «поближе к кухне». Вышел в коридор, собираясь озадачить проводника на предмет чего перекусить. В коридоре он, однако, притормозил у окна, рассматривая прибывающий на соседний путь воинский эшелон. Из приоткрытой двери соседнего купе слышался разговор давешней пары. Молодой человек, ничем не выдавая своей заинтересованности, прислушался.

Бульдог, по-видимому, муж миловидной фрау, давал жене последние наставления перед её поездкой в Ригу. Его самого, очень желающего лично встретиться с дядей Катарины, к сожалению, не отпускают дела в порту.

– Не переживай, дорогой. Дядя Отто меня очень любит, и я не сомневаюсь, что он сможет помочь. В конце концов, ты ведь ничего не подписывал и в делишках начальника порта не замешан. Или я чего-то не знаю?

– Кэт, ну сколько можно тебе говорить, это всё сплетни. Мне просто иногда кое-что перепадает за консультации по вопросам прохождения таможни.

– Да? А про ту белобрысую курицу из финотдела тоже сплетни?

– Ну, милая, не начинай опять, ты же знаешь, я на дух не переношу блондинок. У них у всех действительно куриные мозги, а я люблю умных женщин. Как ты, Кэти.

– Ага, и имеющих дядю генерального комиссара. И почему умные женщины – во множественном числе?

– Перестань, Кэти, и потом, надо быть конченым идиотом, чтобы изменять любимой племяннице целого генерального комиссара.

В этот момент в коридоре появился проводник и хорошо поставленным голосом сообщил на весь вагон, что поезд отправляется через две минуты и всем провожающим необходимо покинуть вагон.

Гауптманн зашёл к себе в купе, успев, однако, услышать разнородные звуки из соседнего купе, которые у взрослого человека однозначно ассоциируются с супружескими поцелуями и объятиями. Послышался даже делано возмущённый писк Кэти, означавший, что бульдог на правах мужа ущипнул супругу за аппетитную попку или огладил её великолепно развитую грудь, но вполне возможно, что супруг исполнил и то и другое.

Бульдог покинул вагон. Более провожавших не было. Да и вагон был не сильно заполнен. Кроме гауптманна и Кэти заняты были ещё только два купе.

Когда поезд набрал скорость, гауптманн всё-таки собрался позвать проводника, чтобы озадачить его ужином, и выглянул в коридор. И чуть не столкнулся с выходящей из купе Кэт. Та держала в руках бутылку вина и от неожиданности чуть её не выронила. Гауптманн ловко подхватил падающую бутылку и придержал за локоток Кэт.

– Извините. Вот хотела попросить проводника открыть бутылку. Но, может быть, вы, герр гауптманн, мне поможете? – с извиняющейся и весьма обворожительной улыбкой произнесла Кэт и начала с интересом знатока разглядывать китель молодого офицера. А на кителе было на что посмотреть. Несмотря на то что знаки различия сообщали о том, что гауптманн служит в интендантском ведомстве, на кителе были нашивка снайпера, знак «За ранение» первой степени, планка «За ближний бой», Аншлюс-медаль, щиты «Варшава», «Дюнкерк», «Балканы» и «Крым» и в довершение Железный крест 1-го класса и немецкий крест «Восточная звезда». Всё это говорило понимающему, что молодой офицер в тыловики попал совсем недавно, а до этого успел весьма себя проявить на передовой. Рассмотрев все регалии гауптманна, Кэти поплыла.

– Гауптманн Пауль Босс, всегда к вашим услугам.

– Ой, извините, я не представилась. Катарина Буш.

– Одну минутку, фрау Буш, я только возьму свой нож.

Разворачиваясь к своему купе, Босс встретился глазами со стоящим в конце коридора проводником и сделал ему знак рукой. Проводник понимающе улыбнулся и удалился в своё купе.

Через минуту Пауль уже сидел в купе очаровательной Катарины, открывая швейцарским ножом бутылку французского сухого красного вина. В купе постучался и заглянул проводник. Ветеран железнодорожного сервиса держал перед собой поднос с двумя хрустальными бокалами, большой фарфоровой тарелкой с гроздью винограда и сырным ассорти и маленькими вазочками с мёдом и джемом.

– У вас потрясающий сервис, уважаемый, – произнёс Пауль и протянул проводнику купюру.

– Спасибо, герр гауптманн. До этой войны я с этим вагоном служил в «Восточном экспрессе». Приятного вечера, – сказал проводник и удалился.

Ещё через пару минут, после выпитого за знакомство первого бокала, в купе завязалась непринуждённая беседа. Кэт выяснила, что Пауль является племянником того самого Хуго Босса, что придумал форму для Гитлерюгенда, СА и СС. Но с дядей Пауль не общается. Отец Пауля поссорился с братом ещё до прошлой Великой войны из-за дележа наследства, а после войны в двадцатом году вообще уехал с женой и маленьким Паулем в САСШ. Пауль, получив образование в Америке, в начале 38-го года вернулся на родину и сразу поступил добровольцем в вермахт. Был снайпером, отец, заядлый охотник, привил сыну любовь к точной стрельбе. После польской кампании – курсы младших офицеров, и англичан с французами под Дюнкерком Пауль уже громил во главе собственного мотопехотного взвода. И быть бы Паулю уже командиром батальона, если бы не тяжёлое ранение несколько месяцев назад под Сталинградом.

Пауль умело вёл разговор, рассказывал весёлые истории и анекдоты, не давая заскучать попутчице, одновременно сам невзначай задавал вопросы фрау Буш.

– Вы, фрау Буш, с таким восхищением говорите о своём дяде, что у меня складывается мнение, что он настоящий волшебник.

– Ой, Пауль, называйте меня, пожалуйста, Кэт, а то я начинаю чувствовать себя старушкой. А дядя Отто у меня действительно замечательный человек. Он генеральный комиссар округа Леттланд[96]96
  Генеральный округ Леттланд – административная единица на территории оккупированной немцами Латвийской ССР, входившая в состав рейхскомиссариата Остланд (оккупированные немцами территории Белорусской, Литовской, Латвийской, Эстонской Советских Социалистических республик и часть северо-восточных земель бывшей Польской республики).


[Закрыть]. Дружит с самим Розенбергом.

Ещё бокал вина. Кэти разоткровенничалась.

– Мой муж – заместитель начальника торгового порта в Данциге. Хорошее место. Но тут вдруг в порт пришла финансовая проверка, но муж говорит, что проверку почему-то ведут офицеры Абвера. А у начальника порта какие-то шашни с контрабандой. Он может попытаться всё свалить на моего мужа. А Вилли ни при чём. Вот я и подумала, что дядя может помочь защитить Вилли. Из мужа получился бы отличный начальник порта, ведь он ветеран партии.

Бутылка допита. Но Пауль почему-то не захотел перевести общение с приятной попутчицей в другую плоскость, хотя та, видимо, не отказала бы Паулю во взаимности. Ещё полчаса разговоров на нейтральные темы, и Пауль откланялся. Видимо, желание выспаться пересилило обаяние фрау Буш.

Ночью вагон делал несколько остановок, пару раз его перецепляли к новому поезду, и под утро он вышел на финишную прямую: ещё час-другой – и будет Рига.

Резкий толчок скинул Пауля с дивана. Скрип тормозов. Возмущённые крики пассажиров. Пауль вскочил с пола, открыл дверь в коридор. Освещения в вагоне не было. Молодой офицер в один момент натянул галифе, всунул ноги в сапоги, достал из-под подушки пистолет и побежал к купе проводника. Со стороны паровоза раздавались выстрелы.

Проводник ничего конкретного не знал. Автоматные очереди впереди поезда быстро прекратились. Пауль пошёл к себе в купе, чтобы надеть китель, посреди вагона встретил кутающуюся в одеяло, встревоженную Кэт.

Пауль посоветовал ей поскорее на всякий случай одеться, а он тем временем сходит и узнает, что произошло. Поезд стоял посреди заснеженного леса, в окна светила луна. Проводник не спешил включать аварийное освещение.

Когда Пауль подошёл к голове состава, ему открылась печальная картина. Блиндированная платформа с зенитным пулемётом, стоявшая впереди локомотива, сам локомотив и два первых почтовых вагона лежали на боку под насыпью. Солдаты охраны под командой молодого лейтенанта вытаскивали своих невезучих товарищей из-под перевёрнутой платформы.

Лейтенант, увидев идущего к нему старшего по званию офицера, отдал честь и, не дожидаясь вопросов, сам доложил: