Текст книги "Текущая литература"

 
Жуана мать была посвящена
Во всѣ тогда (когда?) извѣстныя науки,
Строга къ себѣ, солидна и умна.
Отъ зависти ломали[5]5
  По грамматическому смыслу слѣдовало-бы сказать: стали ломать.


[Закрыть] жоны (!) руки,
Когда (!) она ихъ стала затмѣвать
И превосходствомъ явнымъ поражать.
Всѣ женщины съ отчаяньемъ шептали,
Что отъ нее во всемъ они отстали.
 

Возьмемъ черезъ пять строфъ, XV.

У Байрона.

 
Иныя женщины рѣжутъ языкомъ: она смотрѣла наставленiемъ,
Каждый глазъ – проповѣдь, бровь – поученiе;
Она была во всевозможныхъ вещахъ сама для себя вполнѣ удовлетворительнымъ духовникомъ,
Какъ оплакиваемый покойный сэръ Самуэль Ромилли,[6]6
  Членъ парламента.


[Закрыть]
Истолкователь закона, исправитель государства,
Котораго самоубiйство было почти аномалiей —
Еще одинъ грустный примѣръ, что «все суэта»
(А присяжные объявили его сумасшедшимъ),[7]7
  Неожиданная риѳма: «Vanity» (суэта) и «Insanity» (сумасшествiе).


[Закрыть]
 

А у г. Минаева.

 
Языкъ для женщинъ – средство къ болтовнѣ (?!),
Она-же, имъ владѣя очень строго,
Профессоромъ прослыть могла вполнѣ (sic),
Какъ Ромильи, прославившiйся много,
Законникъ и учоный (откуда сiе извѣстно?) человѣкъ.
Самоубiйствомъ онъ окончилъ вѣкъ,
Въ гробу успокоенiе нашедши (!),
И (?) судъ рѣшилъ, что былъ онъ сумасшедшiй.
 

Пропустимъ еще пять и возьмемъ ХХ.

У Байрона.

 
Но донья Инесъ, при всѣхъ ея достоинствахъ,
Была высокаго мнѣнiя о своихъ прекрасныхъ качествахъ;
И въ самомъ дѣлѣ, нужно быть святымъ, чтобы снести пренебреженiе,
И такой (святой) она въ самомъ дѣлѣ и была по своей морали;
Но у нея былъ чертовскiй характеръ,
И часто она смѣшивала дѣйствительность съ фантазiями
И рѣдко пропускала случай
Заставить своего «благовѣрнаго» попасть въ просакъ.
 

У г. Минаева.

 
Умѣя высоко себя цѣнить,
Обиды ни передъ кѣмъ не обнаружа (!),
Жена могла (!) съ терпѣнiемъ сносить
Пренебреженье вѣтреннаго мужа,
Но въ ней (у нея) характеръ очень былъ хитеръ (!),
Она, ведя учоный длинный споръ,
Спускалась иногда къ житейсткой прозѣ,
Заставъ въ расплохъ безпечнаго Донъ-Жозе.
 

– Но довольно, довольно! кричитъ читатель. – Избавьте насъ, ради Бога, отъ этихъ безсмысленныхъ виршей!

И намъ кажется, что довольно. Всѣ строфы отличаются такою-же точностью и такимъ-же смысломъ. Теперь нравоученiе:

Мы понимаемъ, почему «Современникъ» помѣстилъ quasi-переводъ Донъ-Жуана и почему «Русское Слово» помѣщало и Чайльдъ-Гарольда. Сiи два органа русской словесности презираютъ искусство и всяческими словами поносятъ великихъ поэтовъ. Для нихъ quasi-переводъ г. Минаева – кладъ; этимъ переводомъ они вѣроятно думали отвадить россiйское юношество отъ изученiя Байрона, явивъ его пустымъ фельетоннымъ болтуномъ. Но какъ эта безстыжая поддѣлка могла попасть въ изданiе Байрона? Очень просто: г. Гербель вѣроятно на столько-же знакомъ съ Байрономъ и англiйскимъ языкомъ, какъ и г. Минаевъ. Мы совѣтуемъ г. Гербелю издать свои и минаевскiе переводы Байрона, присовокупивъ къ онымъ переводъ 2-й части Фауста г. Овчинникова подъ заглавiемъ «Образцовыхъ переводовъ». Можно впрочемъ и другое заглавiе придумать, болѣе поучительное, напр. «Образцы, какъ не слѣдуетъ переводить. Руководство для борзописателей».

Г. Гербель объявилъ, что онъ издаетъ Шекспира. Что если выборъ будетъ такой-же, какъ и Байрона? Что если самъ издатель вздумаетъ перевести что-нибудь? Что если г. Минаевъ наложитъ руку и на Шекспира? Что до г. Гербеля, то мы вполнѣ увѣрены, что онъ станетъ переводить именно: «Love’s Labour’s Lost» и боимся, что все изданiе можно будетъ назвать «Editor’s Labour’s Lost».

Дм. Аверкiевъ.