Текст книги "Земля тверда (Год стихотворений)"

«…и если память это только пена…»

 
…и если память это только пена
потока называемого смертью
потребности вещей существовать
людей их создавать и после думать
о соответствии итогов и начала
и углубляться в вымыслы свои
которые быть может перевесят
когда-нибудь все подлости на свете
то что же остается человеку
почувствовать себя одной из волн
 

«если слово твое назову…»

 
если слово твое назову
то другою ты станешь тотчас
вот рука что касалась тебя
что ей делать теперь наяву
 
 
нет такой пустоты как в саду
где пуста лишь скамейка твоя
странен вид его мертвых чудес
как обратно дорогу найду
 
 
но прекраснее день ото дня
песня та что ты в дар приняла
как прохлада она как вода
и дыхание туч для меня
 

«облако будущее звездой…»

 
облако будущее звездой
руки его на моей груди
если летит и цветок как ночь
дело забудет свои дожди
 

«возле Б-га у локтя его сидя…»

 
возле Б-га у локтя его сидя
он сказал вы ходящие предо мной
путями своими
я ли не знаю ваше право и лево
я ли не помню вкуса вашего хлеба
затворю вам глаза и не увидите света
 

«я шевелю рукой своей…»

 
я шевелю рукой своей
и добываю пропитанье
среди людей дневного света
часы стрелами золотыми
летят их вещий механизм
толкает крошечные звуки
в дороги дальний океан
 
 
разогнан pregnant pro ignore
там был мы знаем сириуса час
виновным вином листья белые махались
 

«суть бедная бормочет по ночам…»

 
суть бедная бормочет по ночам
дверь открывается свисток
стекает ровный
совпал и ты во тьме твоих начал
соединяются стрельцы жуки и овны
 
 
продольным жжением исходят из кровей
распространяются пределы раздвигая
строями плотными
ум-нож не режет горла
свиваясь свитком стонет лезвеё
и рупор отражений неба
ФАРЕС
раскинется слепящее и громче
трубы небесной сердце воспоет
о ТЕКЕЛ МЕНЕ
 

«стих завершен и заверчен…»

 
стих завершен и заверчен
в перерыве темной битвы
 воин далее убитый
зубом ручку искусал
и уже не будет поздно
и уже не будет рано
полномочия госстраха
авенидой пой себе
звуков лишь чередований
соблюдя своей реченью
и тебе не нужен challenge
чтобы ртом заговорить
 

«зачем прорезался сквозь зуб…»

 
зачем прорезался сквозь зуб
во чтах разжеванный язык
а губы явные шутил
его скрывают от люлей
 
 
бары́шня песню вверх поет
и разлинованный по дням
стои́т не распознан еще
там во главе её красот
 
 
её подмышечный чистот
впадает
в подставленный контекст
и распахнувшись грудой рук
здесь словом будет promulgate
 
 
перемешав свои цвета
убери свою руку козел
она ему не говорит
она в тоске ее здесь нет
 

«и маяк и его огонь…»

 
и маяк и его огонь
над водой дали над водой
дом глубин незнакомый дом
комариный покой и сон
 

«май грозил весне глюкоз неловко…»

 
май грозил весне глюкоз неловко
оттого ли вычурной строкой
лился ты и разбивался хлопком
оседая мукою-мукой
 
 
ариост, не сдерживал движений
громогласно путая слова
из твоих игрушечных сражений
выигрышных было только два
 
 
и спирто́вым запахом ладоней
легонькое перышко удел
свой неся закинувшись в истоме
ты страны своей не разглядел
 

«о чем бишь говорили мы в машине…»

 
о чем бишь говорили мы в машине
деревья вроде ив перегибались
над бетоннадой чтобы заглянуть
нам в лица и отпрянуть позади
а мы – мы говорили о дорожном
покрытии о ценах на бензин
налогах и вот этой тремпиаде
которую недавно террорист
атаковал своим автомобилем
его направив на солдат
деревья
однако слышали иной наш разговор:
 
 
/ ты знаешь надвигается война /
да-да война я помню что же делать /
нам может быть придется умереть
и смерть видна за этими горами
в который раз уже но ты подумай
стихи какие можно написать
о ней и мы напишем их пусть даже
ее увидев / это невозможно /
возможно и свершилось мы мертвы
мертвы давно смотри на этой трассе
мы никого еще не обогнали
не встретили / я только что заметил:
 понятны мне деревьев голоса
но чья же смерть горит за горизонтом /
и это предстоит нам а сейчас
мы уезжаем друг мы уезжаем
записывай слова что еще помнишь
деревья видишь смотрят в лица нам
зачем же время вечности теряя
(уезжают)
 

«есть область слияния вод и земли…»

 
есть область слияния вод и земли
где нежная ртуть пламенеет
там стебли луны колебались росли
по млечным плечам хасмонея
 
 
прибой его плоть ненавистный удел
быть формой воды вездесущей
но бьется о берег людской иудей
и толща становится гуще
 
 
густеет как кровь проступая в камнях
от моря все дальше все выше
и прах поколений трепещет впитав
ее в своих сдавленных нишах
 
 
и это как весть на родном языке
и это как гром над пустыней
от блоков длиною в десятки локтей
сплоченных в фундамент святыни
 

«там где даль сама кончается…»

 
там где даль сама кончается
мухи белые летают
глянешь в жизнь она качается
разноцветными местами
 

«новорожденный текст-щенок…»

 
новорожденный текст-щенок
увы не тонет в унитазе
и сука воет в голове
ее любовь проста как вымя
тоска бурятская потоп
несет байдарку гильгаме́ша
по смеси мутных apprehend’ов
возникших в личной толщине
проречий густоотделений
желёз набухших там где пульс
мерзее морзе парный стон
те двое разом выделяют
из множества возможных зву
и их щенок бежит за мной
каким-то черт Гвадалквивиром
но только молча как ручной
 

«вот вырастаю стих изов…»

 
вот вырастаю стих изов
я зов я зев я ваш ниязов
и язов я и зуверен
я звон еверен зву звоняю
звиной звенерой зве звулун
звы плакали на реках звавилонских
зрубавель зри и плачь иди же on
зру бавель рек зариз заруа
зара ли зроа зэра без
завит и зоар и разрез
раз рез
з
е
раз р
зибилла дочь зибири
взяла зубами из низов
смотрите, вы, растаю!
в
о
о
стих из
смотрите из стихов
яЯЯ вырастаю
 

«деревянный венок…»

 
деревянный венок
суеверия свечный огарок
опреснок и чеснок
проплывают под лодочкой арок
 
 
туберозы смятенье
в простенке шуршащего эха
мелкотемье гуденье
щемящее вкруг человека
 
 
лепестки тубероз
опрометчивый сетчатый глетчер
над домами возрос
добрый вечер ему добрый вечер
 
 
истончения ложь
дай законы твои я нарушу
а иначе склюёшь
ты по зернышку дочиста душу
 

«ветра холодное пламя…»

 
ветра холодное пламя
бьется в балконные двери
на подоконнике мокром
тихо алоэ скрипит
август себя превзошедши
морщится в дикой стране
в комнатах тесных квартир
лепит свое отраженье
серый спасительный свет
жданного этого дня
ссохшейся корочки века
той что нудит расчесать
не отпадает и ноет
он как и прежние дни
в тексте теперь закольцован
 

«не жди стихов они придут…»

 
не жди стихов они придут
поскольку некуда им деться
я охранял их от людей
теперь написаны они
сижу себе молчу покуда
а словеса я на весу
держу
все криво освещенье