Текст книги "Уникум. Тайная дверь"

Глава 10

Пробуждение было приятным. Я впервые за долгое время выспался вдоволь. За окошком светило солнце; торопливо щебетали птицы, боясь не успеть наговориться перед обретающей силу осенью; пахло чем-то сдобным и вкусным.

Ни Байкова, ни Рамиля в комнате не оказалось. Запоздало я понял, что сейчас уже ни много ни мало день – получается, кое-кто прогулял учебу. Странно, но меня это не особо заботило. К тому же сонное оцепенение все не проходило.

Я неторопливо добрел до душа, почистил зубы и уже потом оделся. Куда мне теперь идти – вопрос. Настенные часы свидетельствовали, что я не только пропустил пять уроков (сейчас шел шестой), но и прохлопал обед. Обидно, потому что есть хотелось сильно. Пока я размышлял над извечным вопросом «Что делать?», в комнату вошел Якут. Без стука, будто к себе домой.

– Как раз вовремя проснулся, – сказал он безо всяких предисловий. – Пойдем, тебя уже ждут.

И, не дожидаясь ответа, вышел наружу. Пришлось догонять странного тренера-учителя, потому что кто именно и где ждет, я так и не понял. На Якута был привычно накинут его фартук, под которым виднелась старенькая, потертая футболка. Однако теперь, двигаясь за ним, я разглядел, насколько физически развит учитель.

Он не был похож на обычного раздутого бодибилдера – скорее, крепкий жилистый мужичок. Но вместе с тем мышцы под одеждой бугрились и перекатывались при каждом движении. И чувствовалась в нем потаенная, скрытая ото всех мощь. Я в очередной раз попытался прикинуть, сколько же лет Якуту. И бросил это бесполезное занятие, вспомнив кабинет Козловича и его старые фотографии на стене.

Кстати, о кураторе: именно к нему мы и направлялись. То есть в главное здание, на второй этаж, в уже ставший родным коридор с зелеными обоями. Лишь в самом конце Якут молчаливо показал на скамью и без стука (опять!) вошел к заведующей учебной частью, неплотно притворив дверь. За что ему огромное спасибо, потому что мне теперь стали слышны голоса собравшихся внутри.

– Он унизил представителя высокого рода, – сказал Сутулый. – Лучшим решением сейчас было бы попросту исключить его.

– Интересно, за что? – резко ответил ему Козлович, не скрывая недовольства. – Он не нарушил ни одного правила школы. Что до дуэли – в случае несоблюдения кодекса и угрозы собственной жизни, потерпевшая сторона может применить весь магический арсенал, которым обладает.

– Но уникум не способен контролировать собственные силы. – Я почти забыл голос директора. – Ведь оно так и есть.

– Нет, – ответил Якут. – По моим наблюдениям, уникум пока не может использовать силу. Выброс спровоцировал артефакт.

– Забавное колечко, кстати, – заметила Елизавета Карловна, – помнится, Байков-Старший сделал его еще на первом курсе. До распределения. А ведь какой талантливый артефактор был! Жаль, что так все вышло… Ладно, господа и дамы, давайте решать по мальчику. На мой взгляд, его надо оставлять. Я была там и видела структуру и плотность выброса. Если с Кузнецовым поработать, то из него выйдет крепкий маг, классом не ниже мастера.

– Я определил его минимум в искусники, – вставил свое слово Якут.

Дальше слушать стало совершенно невозможно, потому что говорить принялись в два-три голоса. Учителя горячо спорили по поводу моей скромной персоны. И самое забавное, спроси они меня: «Готов ли ты исправиться и впредь не совершать подобное?», я вряд ли мог ответить нечто вразумительное.

Мне трудно было нормально рассказать обо всем, что стряслось вчера. Я больше ощущал и чувствовал, чем анализировал произошедшее. К тому же случилось все так быстро и недавно (казалось, я только что закрыл глаза, а открыл уже в комнате), что и выводы какие-то еще не получилось сформировать.

Что я помнил? Куракин применил атакующее заклинание, я, с помощью кольца Байкова, смог ответить ударом на удар. Высокородный упал, а перед глазами появился Якут. И все. На мгновение в груди похолодело. А не убил ли я Куракина? Хотя Сутулый говорил об унижении высокого рода. Вряд ли у них это синоним убийства. Но тревога так и не ушла. Поэтому, когда дверь наконец широко открылась и Якут жестом пригласил меня войти, в горле пересохло.

Кабинет Елизаветы Карловны не шел ни в какое сравнение с каморкой директора. Вытянутый стол с рядом стульев с каждой стороны говорил о том, что именно здесь и собираются учителя. Множество шкафов оказались забиты любопытной безделицей, начиная от чучел животных и заканчивая крупными разноцветными камнями. Не рунными, а чем-то напоминающими минералы. В дальнем углу висели пучки трав, наполняя помещение непередаваемым ароматом, от которого кружилась голова.

С учителями было тоже довольно интересно. Помимо завуча, директора, куратора и Якута с Сутулым, я не знал никого. К слову, ни Петровича, ни Натальи Владимировны не было. Вот уж кто бы точно меня защитил. От чужих пристальных взглядов стало как-то не по себе.

– Итак, юноша, вчера произошел инцидент с применением силы, – начала Елизавета Карловна, сразу дав понять, кто здесь главный. Директор смущенно вытер лысину и опустил глаза. – Именно поэтому вы и вызваны сюда.

Завуч сделала театральную паузу, ожидая моей реакции. Я молчал, не зная, что ответить. Елизавета Карловна продолжила:

– Многие первокурсники нашей школы не умеют пользоваться силой, которая заключена внутри них. Это обычное явление. И часто не имеют представления об особой опасности. Какая там угроза от проснувшихся? Чтобы им войти в полную силу, необходимо терпение и время. Рожденным чуть попроще. С детства они знают о магии почти все, поэтому представляют пределы возможностей. Своих и чужих. И нет хуже уникумов.

В ответ на последнее замечание Якут почему-то усмехнулся, а директор согласно закивал. Мол, подписываюсь под каждым словом.

– Но из уникумов часто получаются неплохие маги, – продолжала Елизавета Карловна. – Если, конечно, они не растратят себя полностью в малолетстве. Вы же не хотите этого, Кузнецов?

Морщины возле глаз, показалось, на мгновение исчезли, и на меня игриво взглянула молодая девушка. Испытывающе, с некоторой долей озорства. Подобное длилось долю секунды, но от взгляда Елизаветы Карловны словно обожгло.

– Нет, – только и выдавил я.

– Прекрасно. Вы производите впечатление неглупого юноши. Поэтому вот вам мои настоятельные рекомендации. Артефакты, влияющие на силу, – она подняла то самое оловянное кольцо Байкова и положила его на стол, – не использовать. Постараться контролировать свои эмоции. И последнее: факультативно позаниматься с господином Филипповым.

Я стал зыркать глазами, пытаясь определить, кто есть господин Филиппов. Сознание рисовало высокого молодого аристократа, мастерски владеющего заклинаниями. Хотя нет, завуч же не сказала «уважаемого», значит, безродный. Ну ладно, в конце концов, я тоже не королевских кровей.

Елизавета Карловна помогла мне с выбором. Пристальным взглядом она остановилась на одном учителе, стоявшем за моей спиной. Я обернулся и изумленно открыл рот. Якут? Только подумал, что здесь какая-то ошибка, как глава атлетического клуба вдруг кивнул завучу.

– Повторюсь, это лишь настоятельные рекомендации. Вы можете к ним не прислушиваться. Но если в следующий раз кому-то из учеников будет угрожать опасность из-за вас, юноша, то больше церемониться никто не станет, – она неожиданно улыбнулась и приподняла кольцо. – Артефакт сами передадите, или мне вручить его Байкову лично?

Я даже представил, как она выговаривает Димке, мол, надо думать, прежде чем давать такие вещицы уникуму. Поэтому торопливо кивнул.

– Сам. Я все понял. Никаких артефактов… Ну, по крайней мере, пока не научусь пользоваться силой.

– Именно. Можете быть свободны.

– И, Кузнецов, – крикнул мне в спину Козлович, – перепишите у товарищей пропущенные уроки. Сегодня была важная тема о наложении рун «ансуз» на «наутиз».

Уже внизу я пришел в себя и застыл, держа в руке кольцо Байкова и понимая, что как раз с Якутом, то есть господином Филипповым, и не поговорил по поводу факультативных занятий. Возвращаться отчего-то не хотелось. Ладно, в любом случае я увижу его на тренировке. Там и спрошу.

Только я выскочил на улицу, как столкнулся нос к носу с Якутом. Как он это проделывает? Ведь по лестнице точно никто не проходил. Зато сразу здесь можно решить проблемы с допзанятиями.

– Здрасьте еще раз, – сказал я. – Мне, получается, после тренировок остаться?

– Нет. Придешь в восемь вечера. Будешь заниматься вместе со вторым курсом. Хотя, мне кажется, тебе бы еще пару месяцев побегать.

– А, простите, как к вам обращаться? Вы своего имени не сказали.

– Имя – всего лишь привязка определенного человека к другому или к месту. Мне оно особо и не нужно. Называй как хочешь.

– Э… – я набрался наглости и все-таки произнес: – Якут?

– Якут? – Филиппов улыбнулся, и его глаза стали еще меньше. – Это весело. Называй так. Не опоздай на основную тренировку.

На этом разговор был закончен, и я побежал обратно к флигелю. И застал всю троицу – Мишка теперь будто у нас прописался. Более того, не с пустыми руками. Байков нетерпеливо ходил вокруг моего стола, как кот возле сметаны. И было отчего. На плоской тарелке там возвышался большой слоеный торт.

Только я открыл рот, Байков страдальчески закатил глаза, давая понять, что он готов выслушать про любые мои подвиги, но только после того, как мы расправимся с тортом. Димка был аристократ без страха и упрека, если дело не касалось сладкого. Впрочем, и Мишка с Рамилем смотрели на меня глазами брошенных под дождем котят.

– Откуда? – только и спросил я.

– Домовые сейчас передали. Уже даже нарезали.

– Ну так чего ждете? – удивился я, взяв ближайший кусок.

Я как-то смотрел по телевизору передачу про прожорливость саранчи. После их нашествия в поле не оставалось ни травинки. Но эти милые насекомые, похожие на кузнечиков, не шли ни в какое сравнение с прожорливыми пацанами, которые дорвались до сладкого. Домашний торт был уничтожен минут за десять без всякого чая. Байков же, на мгновение забыв о своем древнем роде, собирал крошки пальцем и с наслаждением обсасывал его.

– Ради этого стоит жить, – плюхнулся на кровать Рамиль. – Давай, Макс, рассказывай что хотел.

– Сначала вы. Что случилось на дуэли?

Ребята недоуменно переглянулись, а после, перебивая друг друга, стали говорить о событиях вчерашнего дня. Выходило не так уж и плохо. Все видели силовой удар, который пробил защиту Куракина и сломал ему нос. После чего я потерял сознание, и Якут унес меня в комнату.

– Погоди. Сначала появился Якут, а уже потом я вырубился?

– Нет, – категорично замотал головой Байков. – Ты именно рухнул на землю, а потом уже появился он.

– Странно.

Либо память играла со мной злую шутку, либо здесь что-то нечисто. Могут ли несколько человек видеть не то, что происходит на самом деле? Раньше бы я сказал точно: нет. Но в магическом мире может быть и не такое. Выходило, что этот Якут-Филиппов-Называй-меня-как-хочешь очень любопытный тип. И весьма неплохо умеет пользоваться силой.

Что до Куракина, то школьная медсестра быстро привела его в порядок. Мишка видел высокородного сегодня и сказал, что с ним почти все нормально. Лишь на переносице, возле глаз, огромный синяк.

– И еще он сразу отвернулся, как только посмотрел на меня, – горделиво сказал Максимов. – Не стал дразнить и задираться.

– У тебя теперь вон какой защитник, целый уникум, – хмыкнул Рамиль.

– Боюсь, что ничего не закончилось, – задумчиво покачал головой Байков. – Ты унизил высокородного, они такого не прощают.

– И чего, мне ждать очередной дуэли?

– Вряд ли. Но я бы на твоем месте был начеку.

– Ладно, а теперь зацените, где я побывал только что.

Внимательнее всего меня слушал Байков. Мишка почему-то испуганно хмурился, а Рамиль флегматично зевал, пытаясь бороться со сном. После окончания рассказа я передал Димке кольцо.

– Прости, я не думал, что так все обернется. Артефакт ведь слабенький, – задумчиво сказал Байков. – С другой стороны, для тебя все вышло как нельзя лучше.

– С чего это? – подал голос Рамиль. – Ему теперь еще на факультатив какой-то ходить.

– Вот ты иногда ляпнешь, – покачал головой Байков. – Учиться контролю силы вместе со вторым курсом. Да за подобное многие благородные что хочешь бы отдали.

– Не знаю, вот если бы от пробежек этих дурацких освободили, тогда другое дело.

– Блин! – я чуть не хлопнул себя по лбу. – Быстро переодеваться, а то занятия в клубах пропустим!

Спустя полчаса мы благополучно погибали на пробежке в лесу. Оказалось, что съесть жирный сладкий торт перед тренировкой было очень плохой идеей. Интересно, как там Димон? Мишка вот проклинал все и вся. Рамиль же, наоборот, бежал с таким лицом, что готов помереть, но ни о чем не жалеет. У меня же включился автопилот, и я вообще старался не думать о лишнем.

Если честно, спустя половину отведенного на тренировку времени появилось желание пойти по стопам Азамата. Меня остановило воспоминание о неожиданных появлениях и исчезновениях Якута. И возникли небольшие подозрения: вдруг он действительно наблюдает за нами? А еще вечером предстояло идти на этот факультатив. Нет уж, надо терпеть.

К концу тренировки мы практически тащили Мишку, который уже перестал жаловаться на боль в боку и просто побледнел. Якут осмотрел нашего товарища и попросил отвести того в комнату. И никаких тебе травмпунктов и медсестер. Сдавалось мне, что на втором курсе нас действительно будет намного меньше. Но по причине гораздо более банальной, чем учебная неуспеваемость.

К счастью, спустя полчаса Максимова чуть отпустило. И мы с чистой совестью оставили его на попечение соседей – таких же безродных ботанов, которым хватило ума не отсвечивать перед высокородными. Я даже не сразу вспомнил, точно ли эти двое с нами учатся.

Оставшееся время пришлось провести в комнате. Золотая осень дарила последние погожие деньки, но ко мне сейчас было приковано излишне пристальное внимание. Я понимал, о чем говорит Байков. В ближайшее время необходимо сделать все так, чтобы остальные забыли обо мне. В идеале нужна еще парочка дуэлей или нападение дракона на школу.

Я даже «Мифологию» по этому поводу открыл, но зря. Драконов в мире было наперечет. Они занесены в Красную книгу, их хранили пуще зеницы ока, и даже у Куракиных ни одного не оказалось. Существа не для наших широт. Змеев – сколько угодно, даже трехголовых, но не драконов. Жаль, но придумаем что-нибудь другое.

Рамиль с Димоном поступили как самые преданные друзья – еще раз убедившись, что торт съеден, а тарелка вычищена, они свалили за пруд, к Смородинке. Так называли реку, за которой заканчивались границы школы. Красивое название, мне понравилось. Там, наверное, по берегам много смородины растет. Как рассказал мне Байков, переходить ее можно только в сопровождении одного из учителей. Школа была построена на пересечении потоков силы и привлекала разных магических существ. На ее территории каждый учащийся был защищен от инородных посягательств. Но вот там, за рекой, могло случиться что угодно.

Для дополнительной острастки наняли гоблинов. Они дежурили по всему периметру и смотрели, чтобы самые прыткие из учеников не гуляли там, где им не следует.

Я же сидел и корпел над учебниками. Точнее, над руноведением, чтоб ему неладно было. Разбирать новую тему не имело никакого смысла, потому что для начала нужно освоить старые. А те придется вызубрить. Чем я и занялся.

Гребаные этиры! Из-за них я чуть не пропустил тот самый факультатив. Очнулся, когда заметил, что света стало намного меньше – солнце давно село. Торопливо надел спортивную форму и выскочил наружу. Только теперь стало понятно, насколько вокруг темно. Уж не знаю, где там шляются пацаны, но единственным источником света были редкие фонари и столовая с открытыми дверьми. Вот лопух, еще и ужин пропустил. Благо, торт лег в желудке плотнячком и до сих пор не переварился.

Чем дальше я уходил в темный лес, тем было тревожнее. Опушка, где мы встречались на тренировке, уже не выглядела такой приятной. Скорее, зловещей. Среди деревьев постоянно что-то ухало и вздыхало, заставляя вздрагивать. И еще я не мог отделаться от ощущения, что кто-то идет следом за мной. Нет, меня трудно назвать трусом, и темноты я не боюсь, но сейчас бы испугался самый храбрый.

А когда хрустнула ветка, я чуть на месте не подпрыгнул. И только увидев выходящих из-за деревьев пацанов, чуть расслабился. Разноцветные полоски на рукавах, у всех своего цвета – зеленые, белые и желтые. Второкурсники. Те самые, с кем и предстояло заниматься. Человек пятнадцать, может, больше. Вот только я не успел ничего сообразить, как все завертелось.

– Он? – спросил ближайший ко мне у товарища.

– Он.

И, не сказав больше ни слова, они бросились меня бить.

Глава 11

Когда тебя бьют всем, чем только можно, последнее, что хочется спросить: «За что?» Единственное желание – увернуться, убежать, уползти. В общем, использовать любой из перечисленных глаголов.

Сваленный первыми крепкими ударами на землю, я свернулся, закрыв руками туловище. По лицу уже пару раз неплохо попало, но лучше ходить со здоровенным бланшем, чем с отбитыми почками. Простая истина, которую у нас на районе все знали. Я не задавался вопросами «Почему?» и «За что?», однако злость росла с каждой новой секундой, проведенной на земле, с каждым новым ударом. И постепенно стала трансформироваться в нечто иное, необъяснимое. Сначала налились свинцом виски, потом потяжелела голова, одеревенело тело – и бах… Все вокруг притихло. Да и мои новые «друзья» вдруг остановились, довольно глядя на меня.

– В следующий раз примени силу чуть раньше, чем тебя сделают калекой, – голос Якута прозвучал тихо, со странным бульканьем, точно из-под воды.

Несколько второкурсников разошлись в стороны, почему-то улыбаясь, а из-за их спин вышел учитель. Он сделал легкий жест рукой, будто пролистнул страницу на сенсорном телефоне, и мое «оцепенение» спало. Вернулись звуки в своем нормальном состоянии, а все вокруг стало резче, насыщеннее.

– Очень примитивный защитный купол, – сказал Якут, подавая мне руку. – Но для мага, сотворившего его с нуля и безо всяких структур, довольно неплохо.

– Что тут происходит? – с трудом пробормотал я разбитыми губами.

– Легкая тренировка твоих способностей. Ладно, все по местам. А мы с новичком немного прогуляемся.

– Кузнецов, без обид, – сказал черноволосый здоровяк с квадратной челюстью. – Тренировка.

– Видели, как ты отделал Куракина, – подхватил другой. – Чувствуется сила уникума.

– Довольно, – оборвал их Якут, – живо по местам!

Учитель проделал странную манипуляцию – провел рукой сначала по моему лицу, а потом по всему телу, будто обыскивал. Но ноющая боль от ударов почти стихла.

– Пойдем, – бросил он мне, шагая в гущу леса.

Я обернулся: на опушке уже располагались второкурсники. Они усаживались по-турецки, положив руки на колени. И ни один не сказал ни слова, не издал ни звука. Это типа медитация, что ли? А меня тогда куда ведут? Эй, я тоже хочу сидеть и ничего не делать!

Шли мы довольно долго. И надо сказать, меня подобная прогулка вообще не прельщала: в темноте, по сырой листве, среди множества чуждых моему городскому восприятию звуков. Да еще проводник у меня оказался на любителя. Учитель, который заставляет учеников бить новенького. Врагу не пожелаешь.

Но наконец мы остановились, и Якут показал на речку. Надо же, та самая Смородинка? Что еще более странно, я не слышал ее журчания, точно река замерзла. Но вот стоило оказаться у берега, как она «проснулась». Забурлила, перекатываясь через выглядывающие из воды валуны, завертела щепки в крохотных водоворотах, брызгами стала рассыпаться вокруг.

– Идем за мной, – Якут протянул мне руку.

– Но нам запрещено покидать территорию школы, – залепетал я, завороженно глядя на быструю, словно пляшущую, воду.

– Запрещено без разрешения учителя. Я разрешаю, – твердым голосом сказал мой спутник.

– А где гоблины? Я думал, они контролируют проходы.

– Если кто-то извне попытается попасть сюда, то да, они появятся. Так же – сидят у главных ворот, пьют свою сивуху.

– А куда мы идем? – спросил я, но пальцы уже легли в ладонь Якута.

Мне трудно было объяснить, что именно происходит. От учителя и раньше исходила странная сила. Да нет, не странная, самая обычная, магическая. Теперь же она его попросту переполняла. И не мне, калеке в волшебном мире, было с ней тягаться.

Я действительно не мог сопротивляться Якуту. Одна сторона моей личности еще задавала вопросы, пытаясь выяснить, что именно происходит. Другая уже шагала рядом с самым загадочным преподавателем, больше всего боясь, что тот отдернет руку.

– Здесь есть одно место, в это время года наполненное силой. Лебяжий овраг, на пути к Горелому Хутору. Там будет проще всего тебя расшевелить.

Почему-то этого объяснения мне хватило. Смородинка ласкала своими ледяными объятиями ноги, нехотя отпуская меня. Кроссовки чавкали и стали тяжелыми, а я шел за ручку с Якутом. С человеком, из-за которого меня недавно избили. С учителем, заставляющим нас бегать и более ничего не делать. С магом, которому, как оказалось, я не мог перечить.

Как только мы перешли речку, что-то поменялось. Вместо покрытых зеленой и желтой листвой деревьев нас провожали громадные истуканы, шевелящие в темноте голыми ветками, словно руками. Пение птиц сменилось похоронным и протяжным гулом ветра. Приятный аромат палой листвы превратился в легкий смрад гниения. И если бы не Якут, я бы бросился обратно со всех своих мокрых ног.

Шли мы недолго, постоянно спускаясь и петляя по этому холодному и чуждому всякой жизни лесу. Наконец мы оказались так низко, что на уровне глаз стали видны корни деревьев, пытавшиеся выбраться наружу. Но именно теперь я успокоился и огляделся, насколько позволяла уже подступавшая ночь.

Овраг укрылся среди деревьев. Захочешь найти специально – так и не получится вовсе. Не знаю, почему Якут назвал его лебяжьим. Никаких птиц я тут не видел. А вот сила и вправду была. Я впервые почувствовал ее присутствие легким покалыванием в кончиках пальцев.

– Хорошо, – довольно сказал Якут, наблюдая за мной. – А теперь мы немного поработаем.

Он отпустил руку, буквально стряхнув меня, как ненужный груз, и прошелся по оврагу, разминая кулаки. И, к сожалению, это была не фигура речи. Я замер на земле, тяжело и часто дыша. А сам ловил каждое движение учителя.

– Что ты чувствовал, когда сотворил купол? – Якут повернулся ко мне.

– Злость, – еле пролепетал я.

– Самый распространенный инструмент для использования силы. – Мне показалось, что учитель даже слегка разочарован. – Но почему бы и нет. Работать можно с чем угодно, если знать, как правильно. Хорошо, и что же тебя разозлило? Это? – Он приблизился рывком, отвесив пощечину такой силы, что зазвенело в голове.

Я попытался выставить руку, но оказался дезориентирован и получил новый удар. Лицо Якута плыло перед глазами, словно существовало отдельно от тела, и было странным. Не злым, не довольным, скорее сосредоточенным. А пощечины сыпались одна за другой.

Слезы текли по разгоряченным хлесткими ударами щекам. Мне было не столько больно, сколько обидно. Я пришел учиться, а не быть боксерской грушей. То самое пламя, родившееся во время дуэли с Куракиным, теперь разгоралось с новой силой. Я не мог его сдерживать.

Трудно сказать, что случилось. С недавнего времени пришло понимание, что не все произошедшее можно воспринимать глазами. Я скорее чувствовал, как сила преобразуется и выплескивается из меня, принимая агрессивную форму. Она вырывалась и гасла, как бушующее пламя, поглотившее все дерево на берегу и добравшееся до воды. И чем больше сил выплескивалось, тем ощутимее слабел я. Тогда, пробив все преграды, будто разнесясь над всем голым и хищным лесом, прозвучал голос Якута:

– Хватит!

И только после этого окрика зрение вернулось. Лебяжий овраг преобразился, если можно так выразиться. Ковер палой листвы разорван, земля, вперемешку с камнями, распахана, а сам я лежал в будто только что выкопанной яме.

– Как себя чувствуешь? – участливо спросил Якут.

Мне хотелось плакать. Что происходит? Чего он хочет? Сначала издевается, потом делает вид, что ему не все равно. Я хотел высказать многое, но сил хватило лишь на одно слово:

– Плохо.

– Ты потратил много силы. И не останови я тебя, исчерпал бы себя полностью. Частая ошибка уникумов. Уж поверь, я знаю, о чем говорю. Держи.

Он вытащил из кармана «Сникерс», длинный, состоящий из двух отдельных батончиков, и протянул мне. Я разорвал упаковку и вгрызся в шоколад, чуть не застонав от наслаждения. Как же вкусно!..

– Пойдем, – Якут поднял меня. – Будем тихонечко возвращаться. Время не самое хорошее.

Подтверждая его последнюю фразу, где-то вдалеке завыло нечто. Нет, я никогда не слышал голос волка, но мог бы поклясться: то, что издавало этот звук, явно было существом другой природы.

– Что это?

– Не что, а кто. Будешь себя плохо вести и бегать через речку в одиночку – узнаешь. Потоки силы всегда привлекают разных существ. Пойдем, пойдем.

Обратный путь был труден хотя бы потому, что теперь мы шли в гору. Да и за несколько минут, проведенных в овраге, я вымотался так, точно весь вечер таскал тяжести. К тому моменту я съел полностью один батончик, а второй спрятал в карман. Нет, я должен видеть глаза Байкова, когда положу перед ним настоящий шоколад. Как бы благородный с ума не сошел.

– Зачем вы это все делаете? – спросил наконец я.

– Надо же как-то было тебя раскачать. Иначе ты бы до второго курса и копил в себе силу, пока умом не тронулся. А так за один вечер сразу столько нового: защитный купол создал, призвал на помощь стихию.

– Какую стихию? – не понял я.

– Земли. А ты какую-то еще там видел?

Я вспомнил про яму, в которой сидел. Про развороченную землю и камни. И тут начало доходить. Так это все действительно сделал исключительно я, пытаясь прекратить побои.

– Учти, – продолжал Якут, – что земля теперь – твоя родная стихия. Сила первой приняла ее. Нет, это не значит, что ты не сможешь управлять другими. Просто именно с этой стихией будет вероятность достичь наибольших успехов. Руку давай.

Последнее замечание было сделано потому, что мы добрались до речки. Якут молчал всю переправу, а следом заговорил снова:

– Ты способен использовать силу в моменты злости. Это не плохо, просто неправильно. Каждый раз доводить себя до исступления, чтобы сотворить малейшее заклинание… – он не стал договаривать, лишь покачал головой.

– А что мне надо сделать? Как правильно использовать силу?

– Научиться концентрироваться. Чтобы применять магию по щелчку, а не тогда, когда тебя доведут. Другими словами, придется тебя переучивать.

Якут молчал до самой опушки, где в том же положении сидели ученики. Не знаю, у меня бы сразу ноги затекли. Сколько времени прошло? Уж всяко не меньше получаса.

– Михайлов, не зевать! – крикнул Якут.

От его голоса вздрогнуло всего несколько человек, прочие остались неподвижными.

– Смотри, – сказал учитель мне, подойдя к ближайшему, тому самому парню с широкой челюстью. – Филочкин, защищайся!

Он ударил второкурсника наотмашь, но тот даже бровью не повел. Не больно ему, что ли? Больше того, даже положения не поменял. Сидел все в той же позе. Якут провел еще несколько ударов. При лунном свете он походил на могучего барса, подступающего к жертве, но еще не решившего броситься на нее. Крепкие мышцы под кожей перекатывались стальными тросами, каждое движение было правильным, отточенным.

И все-таки парень не дрогнул. Будто превратился в изваяние, самую настоящую статую. Я почему-то вспомнил передачу про посвященных буддистов, тех, что сидели в одной позе так долго, что многие уже не могли сказать, живы они или мертвы. Вот это откуда.

– Концентрация, – говорил Якут. – Он не распыляет всю силу, которая у него есть. Лишь применяет минимум, чтобы закрыться от нападения. Это и есть мастерство мага.

– Учитель, так я мастер? – зарделся от похвалы Филочкин.

Вместо ответа Якут поднял руку, и парня придавило к земле. Тот закричал от боли и стал шлепать по траве ладонью.

– Мастерство приходит со временем. С многочисленными тренировками. – После он повернулся ко мне и добавил: – Хорошо, Кузнецов, иди. Для первого раза неплохо.

Якут не спросил, захочу ли я заниматься дальше; устраивают ли меня подобные тренировки; как я себя чувствую, в конце концов. Он явно не сомневался в таких презренных вещах. Мне бы возмутиться, но то таинство силы, которую я познал сегодня, принуждало быть послушным.

– Завтра в это же время? – только спросил я.

– Нет. Отдохни пару дней. Приходи на следующей неделе.

И, потеряв ко мне всякий интерес, Якут стал ходить между сидящих пацанов и раздавать указания. А мне не оставалось ничего, кроме как поплестись в комнату. Товарищи собирались на боковую, но, завидев меня, потеряли всякий сон.

– Фига себе. Это кто тебя так? Ничего не сломано? – бегал вокруг Рамиль. – Куракин где-то подкараулил? Надо идти к Козловичу.

Байков не задал ни одного вопроса, будто лично присутствовал и на опушке, и в Лебяжьем овраге. При этом он не сводил с меня глаз. Я сел на свой стул, оперся на спинку и стал рассказывать все подробно, с самого начала.

– Ваш Якут очень занятный маг, – сказал Димон после того, как я закончил повествование. – Интересно, какой у него класс?

– Класс? – непонимающе спросил я.

– Диман, дай я объясню, – Рамиль махнул своей длиннющей рукой. – Смотри, это в общем, как в компьютерной игрухе. Тебе сначала дается первый класс, который называется адепт.

– Все опять переврал, – перебил его Байков. – Никакой не адепт, а послушник. И ничего не дается. На него надо сдать экзамены в конце учебного года.

– Ой, тогда сам рассказывай, – обиделся Рамиль.

– После того как маг сдаст экзамены на послушника, он может уже работать. Занимать мелкие должности в Конклаве или присягнуть одной из фамилий.

– Очень интересно, – я ловил каждое слово. – А если, к примеру, я не буду сдавать экзамены? Влияет ли это на силу мага?

Байков нахмурился, слово я спросил его на другом, незнакомом языке. Но все же ответил:

– Нет, не влияет, но какой в этом смысл? Чем выше класс, тем более высокую должность ты можешь занять. К тому же, когда кандидат заявляется на экзамен, то получает доступ к подготовке в РАМН, в том числе к консультации с ведущими магами-профессорами.

– Что еще за РАМН?

– Российская академия магических наук.

– Ясно, выходит, смысла и правда никакого. Но чисто теоретически это возможно.

– Чисто теоретически, – пожал плечами Байков. – Ну да.

Я удовлетворенно кивнул и почему-то подумал о Якуте – странно одевающемся преподавателе и невероятно могущественном маге, знающем очень много о силе. И еще вспомнился его разговор с Елизаветой Карловной относительно моего потенциала.