Текст книги "Застенец"

Глава 8

В футболе ты должен четко знать, что сделаешь, когда получишь мяч. Нужно заранее поднять голову, посмотреть, кто и где находится, а после понять, куда двигаются твои партнеры по команде. Чтобы решить, отдашь ты передачу или потащишь мяч сам.

Жизнь не особо сильно отличается от футбола. Всегда нужно иметь план. Заранее знать, к чему и зачем ты движешься. И что будет, когда ты достигнешь конечной цели. Нет, бывают любители плыть по течению в надежде на везение. Дескать, их выбросит на хороший берег, полный вкусных фруктов и драгоценных камней. Но лучше выбирать место остановки самому.

Что наиболее неприятное – не всем везет одинаково. Разговоры о равноправии – самая масштабная чушь, которую продолжают втирать простому народу. Да, мы все плывем по реке под названием Жизнь. Но только кто-то делает это, уцепившись за скользкое бревно, а кто-то попивает коктейль на шикарной яхте.

У меня яхты нет. И родственников, которые ее подарят, тоже. Мой жизненный план сводился к простым вещам – пойти учиться на токаря, устроиться на завод имени Масленникова, чтобы получить стаж, а потом даже можно попробовать рвануть вахтовиком на север. Да, там тяжело, зато прибыльно.

На яхту быстро не заработаешь, но мои дети, возможно, когда-нибудь начнут свое плаванье уже на моторной лодке.

Однако неожиданно в мой мир пришло наследство. Многие шутят про дядюшку в Америке, который вдруг умрет и оставит тебе кучу денег. Я о таком даже не мечтал. Да и наследство, мягко говоря, вышло с подвохом. Будто ешь спелое красивое яблоко, которое в середине оказывается червивым.

В общем, я был намерен получить профессию и практические навыки, а обстоятельства сложились так, что придется учиться совсем другому. Да еще с весьма непонятными перспективами. Но оказалось, лицей для одаренных подростков – не просто крутое учебное заведение, а нечто вроде своего маленького государства в государстве.

Началось все задолго до первого сентября. В один из прекрасных (на самом деле на этот счет были определенные сомнения) дней в дверь постучались двое. Почти как в той старой шутке: с топором и лопатой. Высокий дядька с кипой бумаг и низенький подслеповатый старик. Первый записал все данные, проверил дворянскую грамоту от императора, выдал информационное письмо от директора Зейфарта Федора Григорьевича с подробными сведениями и поздравил с зачислением в лицей. Будто у меня был выбор.

Второй долго и муторно снимал мерки, после чего заверил, что в ближайшее время все будет готово, забыв сказать, что именно имеет в виду под этим «все». Но тут, вопреки ожиданиям, сюрпризы оказались приятные.

Через пару дней мне принесли несколько свертков. В одном был мундир темно-коричневого цвета, к груди прикрепили золоченую сову на фоне луны, в других – фуражка, черные штиблеты до лодыжек и короткий кортик с золоченой ручкой. У меня почти сердечный приступ случился, каких же денег это будет стоить? Но и тут нового графа ждал приятный сюрприз. Обучение в лицее, включая обмундирование и питание, осуществлялось за счет государства. Точнее, императора.

Понятно, что тебя могли отчислить, но даже в таком случае ты ничего не терял. Кроме, разве что, репутации. С другой стороны, когда на тебя и так весь город смотрит криво, а сам ты не особо рукопожатный – ничего страшного.

Что меня удивило еще больше – мундир пришелся впору. Да нет, он сидел как влитой, будто его сначала купили, а после подгоняли по фигуре. Так я познакомился с волшебным миром индивидуального пошива.

С штиблетами вышло чуть похуже, но и тут грех жаловаться. За несколько дней я разносил обувь. А после стал готовиться к самому важному. К вступительному экзамену, как значилось в письме.

Мне стало интересно: правда, что за экзамен такой, если меня уже официально взяли? Но потом я понял, на нем будут выявлять силу дара. И вот тут у меня не просто похолодело внутри. Казалось, что внутренние органы будто заледенели.

За все время я смог сотворить лишь одно заклинание, когда мы повстречались с пугалом. И то не совсем понял, как у меня оно получилось. Анализируя то, что помнил, я пришел к выводу, что сотворил с помощью «ковки» заклинание Зеркало, которое в самоучителе относилось к четвертому рангу. Не халам-балам, как говорила тетя Маша.

Только с тех пор мои потуги больше не привели ни к чему. Я прочитал про все заклинания в самоучителе, попытался создавать их, отталкиваясь от структуры, использовал оба вида сотворения и добился одинакового результата. Нулевого.

Что будет, если на экзамене все повторится? Меня определят как профнепригодного? А может, и вовсе с позором выгонят из города обратно за стену? Забавно, но неожиданно я осознал, что не хочу этого. Я тут один, без родных и близких, с весьма непонятной перспективой, но вместе с этим не хочу покидать волшебный город иносов. Почему? Надеюсь стать магом?

– Господин, экипаж подан, – прервал мои мысли Илларион.

– Какой экипаж? – удивился я. – Тут пара кварталов. Деньги девать некуда?

Вот тоже странность. Я к слугам не привык. Вырос в обществе, где даже толстые бодипозитивные коты имеют больше прав, чем местные холопы. Но прошло всего немного времени и «барство» очень хорошо укоренилось на демократическом фундаменте. Даже позволил себе пару раз прикрикнуть на Иллариона, о чем потом искренне сожалел.

– Нашли дурака. То Третье Отделение прислало. Пролетку и сопровождение.

В роли сопровождения выступал еще один открытый экипаж с тремя суровыми мордоворотами в синих мундирах. Кстати, со знакомыми лицами. На мое появление они отреагировали ровно никак. Будто грузчики, которые должны везти неудобный шкаф. Хорошо, что Илька, тьфу ты, черт, Илларион вызвался сопроводить меня, хотя об этом я сам постеснялся его попросить.

– Интересно, а возница тоже их? – шепотом задал я вопрос, как только мы тронулись.

– Знамо дело, господин, – ответил постоянно ерзающий слуга. – В Третье Отделение случайные люди не попадают.

Забавно, но я чувствовал себя точно так же, как школьники, идущие в первый класс. Волнение, тревога и абсолютное непонимание, что ждет впереди.

Встречные люди из благородных останавливались, провожая нашу процессию внимательными взглядами. Обычный народ показывал пальцами, были даже те, кто кланялись. Как объяснил Илларион, в мирное время попасть в лицей означало схватить бога за бороду. Не каждого мага туда брали. Вот только где они остались, эти мирные времена?

Ехать и правда пришлось недолго, всего минут десять. Я все еще слабо ориентировался в нынешней географии. Мы сначала свернули в проулок, затем выехали на широкую улицу и уже более никуда не сворачивали. А вскоре и вовсе остановились возле вытянутого четырехэтажного здания.

Тут уже жандармы оживились. Двое подошли к входу во внутренний двор, третий встал возле моего экипажа. И только после этого один из них, видимо, старший в группе, кивнул мне. Мол, можно.

– Успехов Вам, господин. Главное, не тушуйтесь, – напоследок сказал Илларион, слезая с козел. Ему теперь предстояло проделать обратное путешествие домой уже пешком. – И на рожон не лезьте, осмотритесь. Вдруг и новых друзей получится завести.

Предостережение было, что называется, безосновательным. Не в том я положении, чтобы себя показывать. Вот на людей посмотреть – очень интересно. К лицею уже стягивались многочисленные экипажи с юношами и девушками. Правда последних было совсем немного. Хотя что я от них требую? Тут крепостное право недавно отменили. Про эмансипацию же и вовсе имели слабое представление. Вот уж где бы наши феминистки развернулись.

Как я успел почерпнуть из книг, всего у нескольких дворянских семей не было наследников. В смысле, дети имелись, но девочки. Таких в толстом «бюллетене», странной книжке, перечисляющей всех благородных и хоть сколько-нибудь значимых людей, которые попали в наш мир, я встретил всего девять. Вот и посмотрим, что тут да как.

Жандармы довели меня до внутреннего двора, в буквальном смысле сдав с рук на руки. Вперед вышел худощавый бодрый старик с вьющимися седыми волосами и большими глазами. Глаза действительно были большие, даже чересчур, как у анимешного персонажа, отчего все время создавалось ощущение, что он чем-то невероятно удивлен.

– Господин Ирмер-Куликов, – чуть склонил он голову, – имею честь отрекомендоваться, директор лицея одаренных подростков, Зейфарт Федор Григорьевич.

– Очень приятно познакомиться, Ваше высокопревосходительство, – поклонился я чуть ниже.

А что? Я же не лапоть какой-нибудь. И получив письмо, сразу навел справки в бюллетене об этом самом Зейфарте. Генерал-лейтенант, Георгиевский кавалер, ныне тайный советник. Ух, сколько я копий сломал, запоминая этот гребаный «Табель о рангах» и многочисленные «благородия» и «превосходительства». Но, видимо, все было не зря. По крайней мере, глаза Зейфарта излучали удовольствие.

– Буду надеяться, что мы станем встречаться только по хорошим поводам. Не сомневаюсь, что Его Сиятельство передал свой дар в достойные руки.

Было в его словах какое-то двойное дно. Точно подозрение какое-то, что ли? Будто он сам был знаком с Ирмером и рассчитывал, что дар перейдет к кому-то еще. А может, и к нему самому. Кто знает? С другой стороны, к собственному удивлению, мне этот старик понравился. Чувствовалось в нем что-то живое и настоящее.

Внутренний двор можно было бы назвать глухим, если бы не два выхода в переулки. Через один пришел я и продолжали приходить остальные лицеисты. Второй оказался огражден решеткой. Нас обступали серые дома с обшарпанными стенами. Держу пари, прежнее здание лицея можно было на открытках печатать. Теперь же пришлось работать с тем, что есть. Надо только выяснить, что в этих зданиях располагается. Так, на всякий случай.

Между тем двор постепенно наполнялся абитуриентами. Большей частью юношами, хотя пару девчонок я все же разглядел. Я бы хотел сказать, что почти все принадлежали к золотой молодежи, но Зейфарт, а может и сам Император, сделали самое главное – уравняли всех. Никаких соревнований по вычурности одежды и драгоценным украшениям. Все это правила лицея строго запрещали, включая защитные кольца и зачарованные диадемы.

Каждый мог носить лишь некоторые амулеты. И то только в том случае, если подобное не отражалось на внешнем виде учащегося. Другими словами, если придешь, обвешанный так, что мундир будет топорщиться, тебя отправят домой.

Поэтому все, что мне оставалось – лишь рассматривать лица дворян. По большей части – моих ровесников. Что сказать, я не великий физиогномист, но на некоторых из них прямо читалось, что родились они с серебряной ложкой в одном месте.

Другие общались исключительно полупоклонами, словно держали на голове стакан с водой и боялись расплескать. И лишь немногочисленные из лицеистов вели себя вполне нормально. Смеялись, когда было смешно, закатывали глаза, размахивали руками.

Один из хлыщей рядом скривил губы и презрительно выплюнул: «Простолюдины». Ага, спасибо большое, хотя бы буду знать, с кем надо общаться.

Вскоре появился Зейфарт. Что меня порадовало, минута в минуту, если судить по настенным часам на центральной стене здания.

– Приветствую вас, дорогие ученики лицея для одаренных подростков. В этом году, в силу определенных причин, вас необычайно много. Впервые за всю историю мы набираем не только тех, кто хочет и способен развить свои магические навыки, но и… прочих.

Хлыщ рядом вновь скривился, словно съел целиком лимон, и скосил взгляд на притихших простолюдинов. Между тем Зейфарт продолжал. Как мне показалось, он даже не пытался никого обидеть.

– По причине большого числа учеников, у нас нет должного количества времени для подробного экзаменирования каждого, как это происходит всегда. Поэтому по истечении полугода мы проведем повторный экзамен, где либо убедимся в правильности своих действий, либо признаем ошибки. Случалось так, пусть и редко, что ученики с одного заявленного ранга переходили на более высокий.

Я слушал жадно, пытаясь уловить суть. По рангам все понятно, существовало их всего семь. Правда, единичек было очень мало. Потому что помимо природных способностей добиться столь высокого результата можно только упорным трудом. И невероятным везением.

– Кое-что еще об учебном процессе. У нас военный лицей, поэтому за порядком и вашей физической подготовкой будет следить фельдфебель. Те из учеников, кто проявит себя с особым отличием в учебе, получит звание портупея-юнкера. Спешу напомнить, что отныне лицей днем – это ваш дом. Место, где вам ничто не угрожает. Итак, господа юнкеры, когда услышите свое имя, прошу выйти и без лишних слов продемонстрировать свои умения. Первым идет Аничков Константин Сергеевич.

Названный аристократ с кучерявыми волосами и бегающими глазками подошел к Зейфарту. Директор что-то сказал тому, после чего отступил на пару шагов назад, вскинув руку. Я не понял, что именно произошло, но воздух перед Зейфартом зарябил, будто превратившись в сетку. А тот самый Аничков стал что-то быстро перебирать пальцами, формируя прозрачный металлический шар на не менее прозрачной палке.

Ага, понятно, сначала директор спрашивает, что именно ты хочешь создать. Аничков выбрал Кистень – заклинание ближнего боя шестого ранга. Незамысловатое, но если верить самоучителю, быстро создаваемое и довольно мощное для борьбы с простейшими чудовищами Разлома или обычными недомами.

А та самая рябь в воздухе – Баррикада, одно из защитных заклинаний четвертого ранга. Оно в отличие от Кольчуги или Эгиды может оградить от повреждений не только самого мага, но определенную площадь вокруг. Более того, Зейфарт слегка искривил Баррикаду, чтобы случайно созданный Кистень ненароком не задел никого. Что интересно, оба заклинания оказались коваными. Ну да, не год же нам тут стоять.

У Аничкова получилось все с первого раза. Созданное холодное оружие ударило в еле видимый щит. Зейфарт спросил что-то еще, аристократ отрицательно помотал головой.

– Шестой ранг, – громко сказал директор. И подождав, пока Аничков займет место возле одного из преподавателей, продолжил. – Следующим идет…

Так один за одним к Зейфарту потянулись юнкеры. Надо сказать, это было довольно любопытно. Хотя бы потому, что я в жизни не видел столько заклинаний. С другой стороны, сколько я видел?

Некоторые из претендентов и не были претендентами вовсе. Они попросту подходили, что-то говорили и занимали места. Как я понял, это те, кто уже учился здесь ранее. Было чрезвычайно любопытно наблюдать за этим. Но вместе с тем внутри рос жуткий страх. А вдруг не справлюсь? Не смогу?

И тревога забила во все колокола, когда очередной претендент после четырех или пяти попыток не смог создать ни одного заклинания. Судя по злорадному смеху хлыща и его дружков, этот юнкер был из простолюдинов.

Зейфарт ободряюще похлопал претендента по плечу и сказал чуть тише, чем обычно.

– Подготовительная группа.

Мне казалось, что от этих двух слов будто барабанные перепонки лопнули. Сердце бешено застучало, ладошки вспотели. И смех хлыща жутко раздражал. Хотелось его хорошенько приложить чем-нибудь. Нет, не высовываемся. Да и куда там, надо сосредоточиться, вот какого-то Зубарева вызвали. Сейчас пойду я.

Казалось, время набирало такой быстрый ход, как скоростной японский поезд. И черта с два ты его остановишь. По крайней мере, стоп-крана я не наблюдал. Вот и Зубарев уже отправился к немногочисленной группе четвертого ранга, самой сильной из юнкеров. А Зейфарт без всяких усилий отыскал меня среди прочих, после чего произнес.

– Ирмер-Куликов.

Сказал он это негромко, но тут же гомонящая толпа, еще смутно представляющая, что такое дисциплина, затихла. Я почувствовал на себе десятки раскаленных любопытством взглядов. Они жгли спину. Хотелось стать меньше и поскорее проскользнуть к директору.

– Прошу Вас, – улыбнулся Зейфарт. И добавил еще тише: – У нас есть подробный список из заклинаний, с описаниями. Можете ознакомиться, мы не торопимся.

Я слабо улыбнулся директору.

– Спасибо, я знаю. Заклинание седьмого ранга, Силок.

Конечно, хотелось бы создать Стрелу или даже замахнуться на Водоворот пятого ранга, но куда уж там. Я всегда довольно трезво подходил к себе и своим способностям. Особенно сейчас.

Перед глазами встала картинка из самоучителя – подобие капкана. Слабое заклинание, в которое может попасться либо недом, либо совсем неопытный маг. Так, проецируем картинку и начинаем чешуйка за чешуйкой заполнять его силой.

Поначалу мне показалось, что даже получается. По крайней мере, Зейфарт удовлетворенно кивал головой. Но что-то пошло не так. В середине сотворения я почувствовал, что сила не задерживается на мысленной проекции, и Силок разваливается.

Я начал размахивать руками быстрее, чем только все усугубил. Не прошло и пары секунд, как стало понятно – это фиаско, братан.

– Может, попробуете что-то еще? – великодушно предложил Зейфарт.

– Компас, – чуть слышно пробормотал я.

Не знаю, на что я надеялся. По мне, это было самое сложное заклинание из всех, находящихся на седьмом ранге. Наверное, хотел реабилитироваться перед директором за свой провал. Вот только – не преуспел.

Нет, я честно пытался. Потел, делал пассы руками, снова потел. Пока не почувствовал крепкие пальцы на своем плече. И вот тогда душа упала в пятки.

– Ничего страшного, Николай, в конце полугодия можно будет попробовать снова, – а после добавил громче. – Подготовительная группа.

И под оглушительный смех я поплелся к остальным неудачникам.

Глава 9

Я никогда не был изгоем или объектом для издевательств. Во-первых, со всеми всегда как-то удавалось находить общий язык. Во-вторых, удар у меня слишком тяжелый, а желание терпеть насмешки стремится к нулевой отметке. Поэтому недоброжелатели в довольно короткий срок стремились стать хотя бы приятелями. Или просто старались не замечать мое существование.

Но так было у меня дома. А новый мир диктовал новые правила. И теперь внезапно я стал отщепенцем. Нет, с моей биографией даже перспективы стать сверхновой звездой школы не было. Но и изучать дно пищевой цепочки лицея не хотелось. Только все сложилось именно так, что пришлось. К слову, даже там оказалось довольно любопытно.

В подготовительной группе собрались тринадцать парней и одна девушка. Большая часть «нулевок» представляла собой дворян. За редким исключением. Что забавно, у нас оказалась самая крохотная группа, поэтому основная часть занятий проходила вместе с «семерками». У которых, в отличие от нас, было несколько классов.

Но и среди «нулевок» были те, с кем можно общаться. Хотя, наверное, сошлись мы на фоне общей ненужности.

– Отец сказал, если я выпущусь с шестым рангом, он мне имение купит, – со вздохом пробормотал Илюха.

Точнее, Горчаков Илья Сергеевич, тоже, кстати, граф. Тонкий, высокий, с длинным носом, он все время витал в облаках. К тому же выходец из довольно богатой семьи. Единственное, с даром не повезло. У него и отец еле-еле до пятого ранга дотянул.

– Тут некоторые уже изучают заклинания для четвертого, – пробормотал коренастый Макар Протопопов. – А нам хоть бы экзамен на седьмой сдать. Тогда такие перспективы откроются…

Обычно угрюмое квадратное лицо Макара преобразилось. Был он из простолюдинов, поэтому для него седьмой ранг действительно открывал многие двери. Мало-мальского мага могут взять в услужение куда угодно. А вот Горчаков встретил слова нашего товарища с самым кислым выражением лица.

– Я узнала, – Лиза подошла с обедом на подносе к нашему столу. – Расписание поменяли, сейчас все идем к фельдфебелю, а потом два урока в кузне.

– Чтоб меня жандармы драли, – поник Макар. – Нас тут вообще будут когда-нибудь магии учить?

– Можно в присутствии дамы не выражаться? – скривилась Лиза.

Макару девушка очень нравилась. И мне кажется, он нарочито пытался в ее присутствии быть крутым, поэтому частенько использовал грубые выражения и рисовался. Вот только одно-единственное слово Лизы мгновенно сбивало с него всю спесь.

Елизавета Павловна Дмитриева была одной из девяти дворянских дочерей, которые поступили в лицей. Только ей на экзамене не повезло, впрочем, как и всем нам.

В ней чувствовалась некая почти королевская стать. Ростом она оказалась выше каждого из нас, пусть и ненамного, но держала спину так прямо, что при общении приходилось задирать голову.

Я понимал, почему она так понравилась Макару. Ее можно было описать одним словом – изящество. Прямой нос, тонкие брови, узкие скулы, небольшие губы и всегда аккуратно убранные каштановые волосы. Какого цвета глаза – я так и не понял. Казалось, они все время меняли свой оттенок. От темно-голубого до светло-серого. Каждое движение будто совершалось сотни раз, настолько оно было отточено и грациозно.

На Лизу с тихими вздохами смотрел весь наш подготовительный курс – тринадцать изгоев, которые не смогли сотворить простейшее заклинание седьмого ранга. А первым познакомился с ней именно я. Причем, довольно просто и незамысловато, переступив через свою стеснительность.

Вопреки ожиданиям, непосредственно магии нас не учили, а пока лишь подготавливали к ней. К примеру, на кузнечном деле мы махали молотками, как заведенные. Чтобы потом с легкостью создавать кованые заклинания. Когда наступит это потом – оставалось загадкой.

Также нас подготавливали и к «плетенке». Заключалось это в незамысловатой процедуре – вязании шарфов. Вот тут и оказалось, что если махать молотком у нас хоть как-то получалось, то работать со спицами не умел никто.

Кроме Лизы. Воспитание у нее было хорошее, поэтому вязать и вышивать она могла почти с завязанными глазами. Вот я без всякой мысли и подошел к ней с одной единственной просьбой – показать что и как. А она не отказала.

– Это ты, что ли, тот самый застенец? – только и спросила она.

– Я, – не стал отрицать очевидное. – Ирмер-Куликов, к Вашим услугам.

– Дмитриева Елизавета Павловна, – девушка сделала легкий реверанс.

Так и познакомились. А позже к нам подтянулись Горчаков с Протопоповым.

Ребята не смотрели на меня как на невиданную зверушку, в отличие от большинства. И даже шарахаться не собирались. А переборов стеснительность, стали живо интересоваться моим миром, искренне удивляясь быту застенцев. Пацанов, понятное дело, изумляли самолеты, машины, скоростные поезда и сотовые телефоны. Лиза больше любопытствовала по поводу моды. Когда я рассказал про бикини на наших пляжах, она покраснела и чуть в обморок не грохнулась. А после буквально завалила вопросами.

– Как вы можете это есть? – скривился Горчаков.

– А че? Нормальная жрачка, – пожал плечами Макар и тут же взглянул на девушку. – Прошу прощения, еда.

– Да, бывало и хуже, – поддержал его я.

– Видимо, в вашем мире с продуктами все не так уж хорошо, – Лиза с некоторым сомнением ковырнула тушеную капусту.

– Ага, так плохо, что мы снабжаем вас всей едой, – ухмыльнулся я.

Я до сих пор называл этот мир «ваш», а тот покинутый, «мой». Ничего с собой не мог поделать. Да может, и не надо было ничего делать. Не стоит забывать, кто я, и зачем здесь нахожусь. Думаю, в скором времени доблестные разведчики все же спросят свое.

– Ладно, пообедать все равно надо, – Лиза зачерпнула вилкой капусту. – Если сейчас не поедим, после занятий у фельдфебеля с ног валиться будем.

Это правда. Фельдфебель, хромой военный с мрачным выражением лица, в гробу видел все титулы и звания. И муштровал нас, как самых настоящих солдат. Мы, например, могли по полчаса стоять спиной к стене для выправки осанки. А если он, не дай Бог, почувствует запах сигарет (некоторые из учащихся баловались), то все занятие мы будем бегать, нарезая круги по внутреннему двору.

– Эй, иди сюда, – прозвучало совсем рядом. Буквально у соседнего стола.

Я дернулся, ожидая, самого худшего. Но оказалось, что несколько аристократов перегородили путь худенькому низенькому юнкеру в круглых очках. Заметив мой взгляд один из них злобно зыркнул и стал говорить тише. И судя по выражению лица очкарика, приятного в его словах было мало.

Я внимательно рассматривал троицу. Заводила у них – крепкий высокий пацан лет восемнадцати. Рядом тощий, чуть ссутулившийся парень с торчащими передними зубами и длинным кривым носом. Про себя я ему и кличку придумал – Крыса. Последний был огромным амбалом. Даже идеально подогнанный мундир не мог скрыть его живота. Что интересно, его я как раз вспомнил. Он шел на экзамене как раз передо мной. Зубарев, четвертый ранг.

– Это не наше дело, – негромко произнес Горчаков. – Николай, двое там шестиранговых, а один – вообще пятерка.

– Четверка, – поправил я. – Зубарев. И разве я куда-то лезу?

Для убедительности даже пришлось пожать плечами.

Лиза закусила губу, явно не от умопомрачительного вкуса тушеной капусты, но промолчала. Так бы эта незначительная чужая стычка и прошла мимо меня, если бы аристократ не сказал напоследок уже громче, чуть издеваясь:

– Не сбежишь? – спросил заводила.

– Я вас не боюсь, – с вызовом произнес очкарик. – И готов отвечать за свои слова.

Хотя голос, да и весь его вид, говорили об обратном. Пацан чуть ли не дрожал.

– Ну, смотри, Самарин, мы будем ждать.

У меня в мозгу щелкнуло. Самарин! Конечно, это не тот самый, кому Ирмер адресовал письмо относительно меня. А скорее всего, сын. Но это шикарная возможность выйти на отца и поговорить.

– Илья, ты у нас почти всех знаешь, – сказал я, глядя на удаляющихся аристократов. – Вот этот, который в очках, кто такой?

– А-а, тот? Самарин, у него дядя в Сенате. Он семерка.

Семерка – это хорошо. Их классы рядом с нашими, мы даже иногда пересекались на общих предметах. Той же «ковке». Просто раньше на этого тощего пацана я не обращал внимания. Хотя он ничего, с гонором. Не зассал против нескольких. А еще меня позабавило, что даже в мире высокородных все было, как у нас. Сильный гнобил слабого.

– Что, Николай, тоже распробовал вкус высокой кухни? – ехидно спросил Горчаков.

– Ага, уже минуту вилку возле рта держишь, – прыснула Лиза.

– Просто наслаждаюсь, – улыбнулся я.

А в голове уже созрел план. Что ж, иногда нужно заниматься благотворительностью. Особенно когда несколько дурней хотят отоварить одного худого пацана.

То ли фельдфебель был сегодня слишком мягок, то ли я сильно погружен в свои мысли, однако занятие пролетело как миг. А в кузне я не сводил взгляда с Самарина. Да, хлипок парнишка. Молоток держит даже не ладонью, а пальцами.

– Вот на кой черт им эти гвозди? – жаловался рядом Горчаков, глядя на собственное кривоватое творение.

– Поди, плохо? – пожал здоровыми плечами Макар. – Тебя кормят, одевают, мастерству учат. Если волшба не сложится, потом в кузнице подмастерьем работать будешь.

– Или вязанием заниматься, – улыбнулась Лиза, убирая с раскрасневшегося лица прядь волос.

– Я вообще-то граф, – возмутился Горчаков.

– Ага, Калиостро, – хмыкнул я. – Бери пример с Елизаветы Павловны. Она не спрашивает, зачем ей ковать гвозди и стучать молотком. А просто делает. Знаешь, полезное занятие для благородных. Очень уж вы много думаете, а говорите еще больше.

– Господа юнкеры, – зычный голос преподавателя Михаила Сергеевича раскатился по кузнице, – у вас осталось десять минут занятия. Потихоньку заканчивайте, складывайте инструмент по местам и вешайте фартуки.

– Скорей бы новый день, чтоб мы опять ничему не научились, – буркнул Горчаков.

– А ты думал, что придешь сюда и сразу, за день, научишься волшбе? – усмехнулась Лиза.

– Было бы неплохо, – не смог оставить без комментария слова девушки Макар. – Я вот только не понимаю, отчего нас вообще в этот лицей взяли? Мы же нулевки полные.

– Говори за себя, – возмутился Горчаков. – Я вот точно до выпуска шестой ранг возьму.

– Так имение хочется? – хохотнул я.

– Очень, Коля. Наконец-то от отца съеду.

– Но будешь так же от него зависеть, – вздернула точеными плечиками Лиза. – И в чем смысл? Что же до нулевок, Макар, может, ты и не знаешь, но никто из присутствующих недомом не является. Каждый, кого пригласили в лицей, когда-нибудь проявлял свой дар. В той или иной степени. Просто сейчас у нас, как бы сказать, временные трудности.

Да уж, временные трудности, по-другому и не скажешь. Я вот, к примеру, каждый вечер пытался что-нибудь сотворить дома. Пока без особого успеха. А ведь и вязать немного научился, и молотком махать. Значит, было что-то еще, чего я пока не заметил.

– А какие заклинания вы создавали? – спросил я.

– Только не смейтесь, – будто бы стесняясь сказал Горчаков. – Я сотворил Образ. В общем, я как-то задумался, что когда-нибудь женюсь… Ну и нафантазировал себе. Слишком уж убедительно. Отец и конюх увидели. А после сообщили куда следует.

– Иллюзорное заклинание, весьма сложное для сотворения, – серьезно заметила Лиза. – Минимум, пятого ранга.

– Ага, – с горечью признался Илья. – Только с тех пор прошло два года, и все. Дар больше не проявлялся.

– А я отца замолчать заставил, – Макар еле удерживался, чтобы не прервать беседующих раньше. – Он орал на меня, орал, а я хоп…

Протопопов щелкнул пальцами. Правда, на этот раз ничего не произошло.

– Немота, примитивное заклинание седьмого ранга, – подрезала ему крылышки Лиза. – А ты, Николай?

– Зеркало, – ответил я, и тут же спохватился, вспомнив слова Разумовского. – Правда, использовать его не пришлось.

И поспешил перевести стрелки на кого-нибудь еще.

– Ну а ты, Елизавета Павловна, чем отличилась?

– Вещим сном, – грустно призналась девушка.

– Погоди, – встрепенулся Горчаков, – так это же заклинание из школы Вестников!

– Да, – кивнула она. – Меня даже забирали к ним в Кронштадт на стажировку. Только безуспешно. Но знаете, я думаю, у нас всех просто черная полоса. И когда-нибудь она точно закончится.

– Было бы здорово, – ответил я. – Судьба мне неплохо задолжала за все время. Ладно, дамы и господа, прошу меня извинить, но мне надо отлучиться. Не ждите, я надолго.

– Николай, куда ты? – с легкой досадой посмотрела вслед Лиза.

– В уборную, – ответил я уже на ходу. – Не при дамах будет сказано, но что-то не пошла мне капуста.

А сам прислушался к себе. «Прошу меня извинить», «надо отлучиться». Тьфу ты, понахватался же.

На самом деле ни в какой туалет мне не было нужно. У меня желудок такой, что гвозди может переваривать. Те самые, которые мы делаем. Просто я все это время искоса поглядывал на Самарина. И вот именно сейчас тот поспешил к выходу. А я рванул за ним.

И даже испугался, что в коридоре потерял его в толпе коричневых мундиров. Хорошо, что пацан обернулся, блеснув своими очками. Теперь я уже не сводил с него взгляда. Кстати, я ведь даже не знаю, как его зовут.

Самарин поспешил на второй этаж, где уже было относительно потише. Вообще, в лицее все оказалось устроено просто. Чем круче ранг обучающихся, тем на более высоких этажах они учатся. Поэтому на первом и в подвале обычно было не протолкнуться. Большую часть юнкеров составляли «семерки». Про четырнадцать «нулевок», как назвал нас Протопопов, я молчу.