Текст книги "Застенец"

Интерлюдия

Вся компания разместилась во флигеле, выходящем во внутренний двор. Его построили уже после перехода. И все потому, что бывший особняк Морозовых был относительно небольшим (учитывая царские запросы), оттого супруге императора, Елизавете Сергеевне, сильно докучали собрания. Пусть и целью их были дела исключительно государственные. За довольно редким исключением.

Его Величество Роман Николаевич, несмотря на кажущуюся строгость, а порой и суровость с поданными, жене противиться не мог. Оттого и переместился сюда. Впрочем, довольно скоро обставил новое место согласно собственному вкусу. Разместил во флигеле письменный стол, многочисленные диваны для «компании», массивное кресло для себя.

Помимо прочего здесь стояли книги, небольшая коллекция оружия, и еще один крохотный столик – курительный. Именно за ним сейчас восседал Его Величество, облачившись вполне неофициально в бархатный костюм. Елизавета Сергеевна считала, что бархат хорошо поглощает табачный дым и запах, и они не выходят дальше флигеля. Поэтому после совещаний император переодевался, и только потом посещал супругу.

Сейчас Его Величество пил пряный испанский портвейн, запасов которого, кстати, почти не осталось. По разумению Романова, в этом мире давно пора было заняться поиском хорошего алкоголя. Вот только, покамест, имелись более насущные дела.

Компанию Его Величеству составляли великий князь Владимир Георгиевич – сын дяди императора, председатель Государственного Совета Максутов Игорь Вениаминович, личный Вестник Его Императорского Величества Вельмар Илья Викторович, а также сенатский обер-прокурор и действительный тайный советник граф Покровский. К слову, последний был единственным недомом среди присутствующих.

Вся немногочисленная компания молча курила, пила – кто коньяк, кто портвейн – и ждала. Пятого постоянного члена группы приближенных к Романову, ныне отбывшего по срочному делу обер-гофмейстера двора Его Императорского Величества князя Разумовского Бориса Карловича.

Нынешний хозяин дома в очередной раз стряхнул пепел, погладил свои роскошные усы и заговорил.

– Каким он Вам показался, Игорь Вениаминович?

– Обычный мальчишка, Ваше Величество, – пожал плечами Максутов. – Неглупый, физически развит хорошо. Но на этом все, таких тысячи. Почему Ирмер выбрал именно его, мне непонятно.

– Надо было раньше этого Ирмера дожимать, – добавил Владимир Романов.

Холодное лицо брата императора выражало крайнюю степень решимости, отчего походило на восковую маску. Владимир Георгиевич вообще оказался не похож на прочих Романовых. Ни статью, ни природной красотой, ни магическими данными он не вышел, да и умом, если говорить начистоту, тоже.

При выпуске из лицея четвертого ранга добился, а потом за все года еле дополз до второго. Да как ни пыжился, на нем и остался. Может, вследствие этого, а может, чего еще, но имел он характер жесткий, порой даже жестокий. Единственное, за что его привечал сам брат, император Великой России, так за собачью преданность.

– Мы, Володенька, очень уж крепки лестничным умом, – вздохнул Его Величество. – Да после драки кулаками-то не машут. Дар у мальчишки, мы, стало быть, забрать просто так не можем?

– Технически, можем, – с радостью отозвался обер-прокурор. Будто только этой фразы и ждал, – И прецеденты подобные были, Ваше Величество.

– Вот только прецеденты были с Вашими подданными, – сухо заметил Максутов, глядя на императора. – А он из застенцев. Сейчас все взоры того мира будут обращены на него. Придется даже время от времени выпускать его, показывать, что все с ним хорошо.

– А если иллюзией заменить? – спросил император.

– Застенцы аппараты какие-то приспособили для измерения магии, – ответил Максутов. – Раскроют нашу уловку.

– Разве это не повод наконец начать войну? – рубанул ребром ладони по столу великий князь.

Все присутствующие с прискорбием посмотрели на брата императора. Как на переболевшего свинкой ребенка, который ныне пускает слюни. Даже обер-прокурор, уж он-то титулом и вовсе не вышел, укоризненно покачал головой.

– Войны начинают в нужное время, Володенька. А мы лишились одного из магов первого ранга. Лишились глупо. Да и рекогносцировка застенцев еще не окончена. Нужно ждать.

Они продолжили молча выпивать, наполняя комнату дымом сигарет. И никакой бархатный костюм Его Величества не помогал.

– Илюша, а ты что думаешь? Что тебе звезды говорят? – спросил император.

На самом деле звезды тут были ни при чем. Вестники, в отличие от прочих магов, имели только одну способность – заглядывать сквозь ткань настоящего в грядущее. И опирались не на звезды, а исключительно на собственный дар.

Однако деятельность их была окутана такой таинственностью, что прочие, не сведущие в подобных тонких волшебных сентенциях, воспринимали их особые способности как чудо. Император, к слову, не самый сильный маг, несмотря на молодость Вельмара, относился к тому с превеликим уважением. Ко всему прочему, более сильного Вестника, чем Илья Викторович с его третьим рангом, в Империи на сегодняшний день попросту не существовало.

Гладко выбритый Вельмар поправил пенсне, воровато оглянулся, после чего закатил глаза и томным голосом произнес:

– Смерть. Кровь. Война.

– Смерть, кровь, война, – передразнил его Максутов. – Будто Вестники говорят что-то другое.

Вельмар обиженно замолчал, решив, что вступать в перебранку с князем ниже его достоинства. К тому жесказать по правде, он искренне побаивался Максутова. И, учитывая его способности, наверное, не зря.

– Так что же получается: один из сильнейших даров в Империи достался непонятно кому, – разочарованно протянул император. – Да и сделать мы теперь ничего не можем?

– Сильнейший дар был у Ирмера, Ваше Величество, – возразил Игорь Вениаминович. – Он ближе всех оказался к последней ступени. Как тот же дар проявит себя в мальчишке, нам пока неизвестно.

При этих словах он вызывающе посмотрел на Вестника, мол, Вы, господин, может, что-нибудь скажете? Но Вельмар в очередной раз побледнел и поправил пенсне.

В дверь постучали, и появился слуга. Тот открыл было рот, чтоб доложить о прибытии князя, но Разумовский следом вошел сам.

Был он сухого сложения и крайне неприятной наружности. Редкие седые волосы вокруг проплешины на затылке, крючковатый нос, сгорбленная спина. Да и внутреннее содержание не уступало внешности. В чем поспешил уверить одного из присутствующих острой шпилькой.

– Что ж Вас, Игорь Вениаминович, ментальная сущность среднего порядка так напугала? Кому скажешь, на смех поднимут. Самого Бульдога за воротник такая пустяковина взяла.

Максутов не ответил, зло скрипнув зубами. А Разумовский противным дребезжащим голосом продолжил.

– Все в порядке. Отныне птенец наш именуется Ирмером-Куликовым. Можно его в оборот брать. Заодно я осмотрелся, на место битвы нашего мага первого ранга поглядел. Жалкое зрелище, сказать по правде. Кто ж ментальную сущность, Игорь Вениаминович, Кистенем и Ружьем бьет? Ох, засиделись Вы на бумажной работе, засиделись.

– Жалко, Вас там не было, Борис Карлович, Вы бы продемонстрировали свое мастерство. Или нет? Куда уж там, магу второго ранга, – прошипел в ответ Максутов.

– А Вы бы Погребальный звон применили, как каждого юнкера-молокососа учат, так может, и помог бы.

– Хватит, господа, хватит, – возвел руки к потолку, где клубился сизый дым, император. – Будет вам собачиться. Одно дело делаем. Расскажите, Борис Карлович, что узнали?

– Полного отчета еще нет, – будто оправдываясь, начал старик. – Но случай Разлома в городе подтвержден. Ментальная сущность среднего порядка убила двух магов третьего ранга и чуть не расправилась с нашим князем.

– Второй Разлом в этом мире, – испуганно прошептал обер-прокурор.

– Значит, напрасно мы думали, что сможем убежать от всего этого, – устало спрятал лицо в ладонях император. – И сразу ментальная сущность?

– Все так, – согласился Борис Карлович. – Так что решительно прошу Вас усилить его охрану до трех магов второго ранга и одного первого. Только берите опытных, а не канцелярских крыс, – издевательски скосил он глаза на Максутова. – Что до парня, тот… уничтожил ментальную сущность.

– Подождите, я думал, это Вы с ней разделались, Игорь Вениаминович, – удивленно приподнял бровь император.

– Я все хотел сказать Вам, Ваше Величество, – смущенно начал Максутов. – Да не успел.

– Позвольте мне, – поспешил вмешаться гофмейстер. – Из первых рук, так сказать. Из разговора с мальчишкой стало ясно, что он использовал Зеркало. Прикрыл им князя. Сущность ударила сильной ментальной волной, и, как это ни забавно, убила сама себя. По парню срикошетило, конечно, но не сильно. Очухается. Был бы у нее высший порядок, убила б. А еще я заметил у него на столике возле кровати сульфар.

– Он уничтожил чудовище, и все права на добычу принадлежат ему, – возразил Максутов. Но при этом на его висках выступили крупные капли пота.

– Ваше благородство делает Вам честь, Ваша Светлость, – шутливо поклонился Борис Карлович. – Как и Ваша глупость. Мальчишка не знает ценность всему этому. И прагматичнее было бы забрать сульфар в пользу Его Императорского Величества.

– Остыньте, Борис Карлович, остыньте, – махнул рукой Романов. – Формально Игорь Вениаминович прав. Кто уничтожает существо из Разлома, тот и забирает сульфар. Вы же описали его в своем докладе, Игорь Вениаминович?

– Все так, Ваше Величество.

– Значит, мальчишка заплатит налог, и дело с концом. Думаю, если здесь станут появляться Разломы, недостатка в сульфарах мы испытывать не будем.

Император залпом осушил фужер и прикурил еще одну сигарету. От них уже першило в горле, но не курить в таком состоянии Романов не мог.

– Скажите, милейший Борис Карлович, а откуда мальчишка узнал про Зеркало? Если не ошибаюсь, это заклинание…

– Четвертого ранга, – подсказал гофмейстер. – Но это никоим образом не говорит о способностях паренька. Порой и второсортные маги способны применить Взор или Невидимость. Причём разово. А после, как ни стараются повторить, у них ничего не выходит.

– И все же…

– Говорит, что подсмотрел, – ответил Борис Карлович, – У Алексея Симеоновича, когда тот успел сотворить Зеркало для защиты мальчишки.

– Для защиты мальчишки? – брови императора поползли на лоб. В одно мгновение Романов на глазах превратился из домашнего подкаблучника в сурового правителя. – На кой черт понадобилась ему защита? Кто мог позволить себе глупость нападать на моего подданного?! И почему я узнаю об этом последним?!

– Еще не успели составить доклад, Ваше Величество, – поспешил вмешаться Максутов. – Зубарев до сих пор занимается…

– И ты, Игорь, знал и молчал? Эти застенцы попытались убить мальчишку, чтобы не отдавать мне. Это же… это…

– Это не застенцы, Ваше Величество, – негромко заметил гофмейстер. – Все, что мы знаем – заклинание Зеркало не нашло себе цель. Там работал маг первого ранга.

Во флигеле повисла поистине гробовая тишина. Сказанное Разумовским не укладывалось в голове императора. Все маги первого ранга были наперечет. И тут один из них попросту решил убить мальчишку. Измена! Измена подлая и коварная. И именно в тот момент, когда им вновь стали угрожать чудовища из Разломов.

– Приставить к мальчишке охрану из моей личной сотни. Двух. Нет, трех магов. Переодеть в жандармов и приставить. Пусть следят за каждым его шагом. Если что с ним случится, головой ответят!

Император затушил сигарету и гневно посмотрел на собравшихся. Обычно после трех-четырех выпитых фужеров портвейна его характер смягчался, а настроение приподнималось. Но подобным сейчас и не пахло.

– И, думаю, пора начать готовить всех, кто сможет сражаться против существ из Разломов. Мы думали, что убежим от всего этого. Но, к сожалению, за собой притащили смерть в этот мир.

Глава 7

Следующие несколько дней ушли на восстановление здоровья. Несмотря на то, что физических ран у меня не было, котелок немного подтекал. Это проявлялось в частых головокружениях и отголосках чужих мыслей, которые постепенно становились все тише.

Я решил провести это время с максимальной пользой. Сначала ознакомился с домом. Ничего особенного, как отметил Илларион. Всего-то лишь кабинет, опочивальня, библиотека, две ванные, обеденная, гостиная, скромная кухонька, большой чулан и комната Иллариона. Так сказать, граф Ирмер-Куликов был бедный, и слуга у него был бедный, и прочая нечисть.

К слову о нечисти. Исследуя чулан, я познакомился еще с одним домочадцем. Причем, произошло это так неожиданно, что я с испугу даже заорал. Хотя раньше за мной подобных слабостей замечено не было. Говорю же, расшатались нервишки.

– Что такое, господин? – появился на пороге здоровый Илларион. – Ударились? Али голова опять закружилась?

– Кто это? – указал я пальцем на крохотное создание, приютившееся на ящике.

– А, это, так Пал Палыч, – объяснил Илларион.

– Здрасьте, – добродушно протянуло нечто.

Похоже оно было на… колобок, что ли? Маленькое, круглое, в широких коротких штанах, которые еле сходились на талии. Точнее, на том месте, где должна быть талия. На голове у Пал Палыча красовалась меховая шапка, из-под которой торчала копна русых волос. И все бы ничего, он вполне мог смахивать на ожиревшего мужчину средних лет, если бы не рост. В нем и полуметра не было.

– Я дико извиняюсь, а Пал Палыч – это кто?

– Суседушко, – опять «доступно», как он, наверное, считал, объяснил Илларион. – Прошлый господин большой был охотник до всего, что Разломов касалось. Вот и приютил Пал Палыча.

– Истинно так, – согласился суседушко. – Широкой души человек был. Царствие ему небесное.

– А… Вы вроде домового? – догадался я.

– Вроде, – усмехнулся Илларион. – От домовых хоть прок какой-то, по хозяйству они помогают. А этот – нахлебник самый настоящий. Божился, что дом оберегать будет. От несчастий и бедствий охранять. А на деле – только жрет и спит.

– Это грязные инсинуации. Во-первых, не случалось подобных событий, о которых бы предупреждать надобно было. Во-вторых, дом я оберегаю. По мере сил. Он вон какой большой, я же, напротив, махонький. В-третьих, мне ж тоже надо чем-то питаться.

– Предупреждает, ирод. А о переходе хозяину сказал? Кабы не он, так ты сам бы Там остался. И про скорую смерть его даже словом не обмолвился, зараза. Вон разъелся как, одежда по швам трещит. Я ж, господин, только из-за него дома и не готовлю. Зазеваешься, эта прорва все и стащит.

Лишь теперь я начал понимать, почему недоеденные за ужином блюда к утру исчезают. Еще грешил на Иллариона, он мужик здоровый, может, устраивает ночной дожор. А тут все объяснилось гораздо проще.

– Извольте, бытие формируется индивидуумом исключительно в разрезе восприятия мира этого индивидуума, его собственного разумения и способностей, – протянул Пал Палыч. – А не готовишь ты, потому что у тебя из любого продукта кислые щи получаются.

– У нас Там, – махнул неопределенно куда-то за спину Илларион, – погреб возле библиотеки был. Вот эта зараза и понахваталась всего. Книги он любит, стервец.

– Без книги в мире ночь и ум людской убог, без книги, как стада, бессмысленны народы. В ней добродетель, долг, в ней мощь и соль природы, в ней будущность твоя и верных благ залог.

– Тьфу, балабол, – и в самом деле сплюнул на пол Илларион.

Что интересно, голос у соседушки был распевный, чарующий. Ему бы аудиокниги для детей озвучивать. Но меня не отпускала одна важная мысль.

– Получается, ты создание Разлома? Значит, и магией владеешь?

– В меру способностей, – уклончиво ответил Пал Палыч.

– Какая у него магия? – фыркнул Илларион. – Так, грязь из-под ногтей. Свечи подпалить, камин разжечь.

– Мясо с кровью довести до полного приготовления… – будто согласился соседушко. – Работник безалаберный пошел, Ваше Сиятельство. Тот же трактир взять…

– Не Сиятельство он, – буркнул Илларион.

Я же понял, что разговор стал уходить в ненужное для меня русло. Пришлось поправлять.

– Пал Палыч, а что там, за Разломом?

– Холод, мрак и бесчинства.

Соседушно произнес эти слова скороговоркой, чужим, испуганным голосом. Будто готовил их заранее. Впервые за все время он утратил свое спокойствие и заерзал на ящике.

– Вот и прошлый хозяин, как ни бился, а ничего вразумительного от него выудить не смог, – сказал Илларион. – Да и не говорят они ничего. Когда паразиты эти к нам поперли, жандармы сначала даже пытали их. И водяных, и бесов, и леших, и луговиков. Только толку чуть. Может, господин, выгнать эту мерзость, а?

Стоило слуге сказать это, как соседушко с громким хлопком, словно пробку выбили из бутылки шампанского, исчез. Хотя я слышал обиженное сопение приживалы где-то рядом.

– Вот так всегда, – усмехнулся Илларион, довольный своей шуткой. – Паразит, что и говорить. Правда, безобидный.

– Пусть живет, – махнул я рукой. – Мы в ответе за тех, кого приручили.

– Разумен господин не по годам, приятно слушать, – отозвалось из пустоты. Но обратно Пал Палыч не вернулся. – Всем бы такую светлую голову на плечи. А это из какой книжки слова, позвольте полюбопытствовать?

На том и разошлись. Впрочем, Илларион оказался прав. За все время я более не слышал и не видел это крохотное создание. Изредка находил раскрытые книги в библиотеке да по пустым тарелкам утром вспоминал о наличии у нас такой диковинки. Ну что ж, не мешает, и то хорошо.

К чему я приступил незамедлительно – перечитал все бумаги, касающиеся моего наследства. Как оказалось, слишком рано я раскатал губу. Имущества у господина Ирмера оказалось с избытком: две фабрики, фамильный особняк, летняя резиденция, небольшой доходный дом, какие-то дорогие предметы искусства и прочее, прочее. Вся беда в том, что практически все это осталось Там, в родном мире Даниила Марковича.

Как рассказывал Илларион, узнали они о перемещении благодаря Самарину, который прислал посыльного. Да и то, узнали в последний момент. Что успели, собрали, и рванули на Васильевский остров. Поэтому только в родном мире Ирмер Даниил Маркович был богатый князь, а в этом стал простым бедным аристократом. Причем не он один.

Вообще, с этим перемещением вышла забавная вещь. Как я понял из рассказов Иллариона, дела в Империи шли – не сказать чтобы замечательно. Не проходило недели, чтобы не случился новый Разлом. Причем больше няшных телепузиков вроде Пал Палыча он не приносил. А рождал исключительно разных смертоносных существ, ликвидация которых несла больше затрат, чем пользы.

В народе зрели усталость и недовольство. Помимо постоянных нападений, люди сетовали на отсталость в реформах. Хотя тут я императора понимал. Зачем менять то, что и так работает? Только хуже делать. Восстаний тут практически быть не может. С нынешним-то уровнем магического надзора. А промахи в отсталости и экономическом развитии компенсировались сульфарами.

Что такое сульфар? Тот самый белый кристалл, похожий на соль, который мне отдал Максутов. Они являлись универсальными источниками магии и использовались для создания различных амулетов и реликвий, удерживая волшебную энергию в предметах. Получались сульфары просто – выпадали из чудовищ. Способ овладения ими тоже довольно незамысловат, кто существо убил, тот и забирает кристалл. Либо добыча делится между группой. С другой стороны, когда тварей стало больше, цены на сульфары упали. А подготовленные в военном плане люди и созданные амулеты тем временем заканчивались.

Игорь Вениаминович, как человек благородный, почему-то отдал эту вещицу, похожую на кристалл, мне. Сказать по правде, я так и не понял, почему. С той самой битвы ничерта не помню. В сознании остался только кусок с созданным воспоминанием, атакой пугала и чудовищным криком. А что дальше – пустота. Вряд ли я там чего-то героического наворотил. У меня и красного плаща даже не было.

Но раз дали, значит, так надо. Дают бери, а бьют беги. Мой пыл остудил Илларион. Мол, с каждого сульфара надо платить в казну пятнадцать процентов от стоимости кристалла. И правда, не прошло даже пары дней, как на пороге появился почтальон с официальным уведомлением от департамента акцизных сборов. Мне необходимо в месячный срок с момента получения этого уведомления оплатить налог.

С почтальоном пришел и сгорбленный дядька, с виду типичный ювелир с бинокулярной лупой, которую он сразу надел на глаз. После длительного осмотра этот дядька оценил сульфар в две тысячи шестьсот имперских рублей. Заполнил квитанцию, поставил печать и поблагодарил за убийство существа Разлома. А после они ушли, оставив меня с грустным осознанием, что теперь нужно отслюнявить в казну почти четыреста рублей.

Вот так, не успел полюбить новую родину всей душой, а она уже стала обдирать как липку. Не скажу, что сумма была очень серьезной. После похода в банк, тот самый «Империал», который для благородных господ, выяснилось, что немного денег у меня есть. Ключевое слово «немного». Тысяча двести семь рублей, пару сотен из которых я снял.

Тратили мы в день самые крохи, от девяти до семнадцати рублей, на еду. Все-таки у нас три рта, а третий, несмотря на размер, самый основной. Видимо, рано я пообещал не выгонять соседушко. Если кушать нечего станет, его замаринуем. Осталось только выяснить, где у них тут можно шашлыки делать.

Дом, в котором мы жили, Ирмеру не принадлежал. Один плюс, он оказался арендован до декабря. То есть у меня в запасе остались несколько месяцев, чтобы не париться, где я буду жить. Обнаружился, кстати, какой-то судоремонтный завод на местной верфи. Еще со времен, когда Ирмер жил Там. По словам Иллариона, господин и в лучшие годы на васильевскоостровской верфи пару раз всего появлялся. А что на заводе теперь, один бес знает.

Учитывая, что Нева сделала ручкой, ничего хорошего. Поэтому я решил, что и там меня ожидают, скорее всего, очередные убытки. Но, на худой конец, территорию завода можно будет продать. Если дела пойдут очень плохо, тогда избавлюсь от сульфара. Думаю, если даже удастся продать его в половину заявленной стоимости, и то плюс. Илларион говорил, что государственные оценщики, как правило, завышают цену, чтобы стрясти побольше налогов.

В общем, много чего интересного здесь. Надо пожить, осмотреться и не совершать резких движений. С тем же самым расчетом я пока и налог решил не платить.

К слову, мне принесли все имущество, позабытое в больнице – рюкзак с футбольной формой и личными вещами. Телефон превратился в кирпич, не реагируя даже на включение. Именно в этот момент я жутко затосковал. Вспомнил тетю Машу. Несмотря на все недостатки, тетя была хорошей. Как она без меня там, интересно? И пацаны. Грудь сдавила жуткая тоска и предчувствие грядущей беды. Новый мир оказался жестким, недружелюбным, и что самое важное, чужим. Он не торопился принять меня, иноземца, в свои объятья.