Текст книги "Застенец 3"
Автор книги: Дмитрий Билик
Жанр: Городское фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Дмитрий Билик
Застенец 3
Пролог
– На Дунай с нами пойдешь? – спросил Радя. Вообще, конечно, Радомир, но так его называли лишь родители.
Огнян отрицательно кивнул и махнул на друга рукой, мол, потом, не сейчас. И чуть ли не бегом отправился домой.
Нет, обычно Огнян любил ходить с пацанами на реку, смотреть на проплывающие баржи, курить дешевые сигареты и играть в карты. Батко даже украл у отца старые игральные карты с голыми женщинами. Затертые, с ломаными краями, но по понятным причинам невероятно ценившиеся среди мальчишек.
Однако сегодня Огнян торопился. Еще утром вышла «Legacy of Killers 6», которую он так давно ждал. Заранее скопил нужную сумму, отказывая себе во всем. Поэтому утром первым делом, вместо посещения ванной и завтрака, включил компьютер, купил игру и поставил на закачку.
Семьдесят шесть гигабайт! Интернет у них был так себе. В Steame значилось, что через пять часов загрузка будет завершена. Как же Огнян извелся за это время. Никогда прежде уроки не длились так долго. Да что там, даже перемены словно растянулись в вечность!
И вот теперь он бежал, нет, скорее, летел домой, предвкушая погружение в самую интересную игру всех времен. Проскочил монастырь святых Петра и Павла, за ним выбрался на улицу им. Тридцать третьего свиштовского полка. Теперь только дорогу перейти – и до дома рукой подать.
Городок у них небольшой, численностью всего сорок тысяч. Не чета даже Русе или Стара-Загоре. Про Варну и говорить нечего. К тому же не слишком богатый. Потому и светофоров здесь почти нет.
Огнян на ходу мотнул головой, и мимоходом убедившись в отсутствии машин, бросился вперед. Откуда взялся тот самый грузовик, он даже понять не успел. Вывернул из-за ближайшего поворота, наверное? Причем невероятно быстро, почти не сбавляя скорости, так что мальчишка и испугаться забыл.
Оглушительно заскрипели тормоза, качнуло кабину, впрочем, стало совершенно понятно, что полностью остановиться старенький Mitsubishi Canter не успеет. Все произошло необыкновенно быстро, и в то же время – медленно.
К примеру, Огнян понял, что столкновения не избежать. Сейчас его собьют. Скорость высокая, поэтому тело, скорее всего, отбросит далеко на дорогу. Там ему переломает кости, а если совсем не повезет, то сломанное ребро проткнет легкое. Почему-то мальчик был уверен, что все произойдет именно так. К ним недавно в школу приходил офицер из КАТ и долго рассказывал о всяких авариях и их последствиях.
Еще Огнян осознал, что ничего не успеет. Ни отпрыгнуть в сторону, ни сгруппироваться. Вообще, мальчишка на удивление много о чем успел подумать. В том числе, о загруженной «Legacy of Killers 6», которая ожидала его. На мгновение стало так обидно, что захотелось плакать. Так долго он ждал этого дня, и так все глупо закончилось.
А уже затем все случилось. Огнян услышал жуткий скрежет сминаемого металла, увидел испуганного небритого водителя, который от удара подался вперед и полетел в лобовое стекло, почувствовал приятный запах каких-то непонятных цветов, внезапно возникший в воздухе.
Кабина Mitsubishi Canter превратилась в подобие банки из под Pepsi, на которую наступили. Водителя спас ремень безопасности, пусть о руль он и приложился здорово, зато хотя бы не вылетел. Только сознание потерял. Машина медленно стала откатываться назад, словно врезалась в невидимую стену. Стену, которая в короткий миг возникла между Огняном и грузовиком.
Мальчишка стоял, испуганный, но вместе с тем целый и невредимый. Остановившееся, казалось, время теперь текло вполне нормально, даже, возможно, быстрее. Лишь слабый цветочный запах по-прежнему кружил голову.
* * *
– Фрау Бок, у меня неутешительные прогнозы, – присел на край дивана доктор. – Прошло достаточно много времени, однако до сих пор никаких положительных сдвигов не случилось. Боюсь, у меня нет права давать Вам ложную надежду. Он так и останется в вегетативном состоянии.
– Неужели ничего нельзя сделать, герр Клаус? – спросила высокая худощавая блондинка лет сорока.
– Ничего, – пожал плечами доктор. – Можно поддерживать в нем жизнь и дальше. Кормить через трубку, выносить утки, делать массажи, однако сознание к нему вряд ли вернется.
Герр Клаусу было искренне жаль эту женщину. Когда к нему два года назад обратились для лечения национальной гордости, знаменитого гонщика, который ударился головой при катании на лыжах, доктор искренне считал, что это его шанс. Как только он поставит на ноги герр Бека, то станет еще более знаменитым. Да и дело было не в популярности. Ему действительно хотелось помочь.
Однако, чем больше проходило времени, чем больше методов лечения они пробовали, включая экспериментальные, а порой и просто запрещенные в большинстве стран, тем явственнее герр Клаусу становилось понятно, здесь уже вряд ли что-то решительно изменишь. Помочь Петеру Боку могло лишь чудо. Медицина тут бессильна.
И еще доктору было искренне жаль жену знаменитого гонщика. Фрау Бок, несмотря на двадцать четыре года совместной жизни, до сих пор любила мужа (герр Клаус относил подобное явление также к разряду чудес, которые невозможно объяснить), и не жалела денег в попытке поставить супруга на ноги. Да что там, хотя бы добиться какого-то осознанного взгляда.
Уже были проданы две машины представительского класса, один спорткар и особняк в Марбелье. Деньги будто улетали в черную дыру, однако никакого существенного результата не приносили. И доктору Клаусу, как человеку честному и весьма обеспеченному, было неудобно продолжать тянуть немалые деньги из фрау Бок, понимая, что едва ли это что-нибудь изменит.
К тому же если говорить совсем начистоту, то Марта нравилась доктору. И не только как человек, заинтересованный в скорейшем излечении его пациента. К своему огромному стыду, герр Клаус желал ее как женщину. Причем с каждым днем все больше. И решительно ничего не мог с собой поделать.
– Есть неплохие европейские клиники, где за ним будут ухаживать должным образом, – продолжал он гнуть свою линию.
– Но перестанут лечить, – нахмурилась фрау Бок.
– Марта, – доктор впервые назвал ее по имени. Более того, положил свою ладонь ей на руку. – Я скажу Вам откровенно. У него нет никаких шансов. Вся его дальнейшая жизнь – это жизнь овоща. Я понимаю, что это очень резкие слова. И их довольно тяжело принять, но…
Закончить ему не удалось. Что-то громко плюхнулось в комнате за лестницей. Именно там, где лежал Петер Бок.
Доктор напрягся, кожей чувствуя опасность. Тревожно взглянула на него и женщина, высвободив руку. А Герр Клаус торопливо соображал. Это точно не медсестра, он нарочно отправил ее отдохнуть в гостевой дом, чтобы остаться наедине с Мартой. Грабители? Едва ли. Все знают, кому принадлежит этот дом. Попытаться его обокрасть значило примерно то же, что и осквернить святыню. Животные? Собака во дворе. Более того, доктор видел ее прямо сейчас через панорамное окно. Тогда что, черт побери, там творилось?
Скрипнули половицы, испуганным вздохом отозвавшись в гостиной. Это Марта вскочила на ноги, но тут же замерла, словно забыв, как дышать.
Доктор тоже встал, решив, что не время дрожать от страха в присутствии дамы сердца. Он медленно, будто пытаясь отсрочить неизбежное, двинулся по направлению к комнате. Шаг, еще один, еще…
Выросшая в коридоре тень заставила сердце сжаться. Герр Клаус был хорошим специалистом, богатым человеком, однако храбростью его жизнь обделила. В отличие от того, кто вырос перед ним. Настоящего адреналинового наркомана, который и лучшим гонщиком в мире стал именно поэтому.
Петер Бок был бледной копией самого себя. Не тот красавец, которого помнили по выступлениям в Формуле-1. Худой, небритый, с плохо отросшими после операции на мозг волосами. Он уставился на доктора непонимающим взглядом, однако после этого произошло еще одно не менее занимательно событие. Мужчина заговорил.
– Кто Вы?
– Я… Я…
– Петер! – вскрикнула Марта и бросилась в объятия к мужу. Слезы градом лились из ее глаз. Лишь спустя полминуты она оторвалась от супруга. – Это доктор. Герр Клаус. Он лечил тебя.
– Лечил меня? – переспросил Петер. – От чего?
– Ты упал на лыжах и сильно ударился головой. Разве ты не помнишь?
– Лыжи, – задумчиво пробормотал мужчина. – Да, мы ездили на лыжах. А потом… потом не помню.
– Герр Бок, скажите, пожалуйста, как Вы себя чувствуете? – с замиранием спросил доктор.
– Чувствую? Нормально, все в полном порядке. Только есть хочу.
Все, что оставалось вымолвить доктору – единственное слово:
– Чудо.
* * *
От звука поворачивающегося в замке ключа Юля вздрогнула. Казалось, вместе с открывшейся дверью оборвалась и ее жизнь. Толика настоящей жизни, которая начиналась, стоило девочке остаться одной. Она надеялась, что мать уехала к подруге и вернется поздно, когда уже все будут дома, но ей сегодня не везло.
– Юлька! – от голоса родной матери у девочки похолодело внутри. – Дома, что ли?
Она знала, что таиться бессмысленно. От этого может выйти еще хуже. Поэтому выскочила в коридор, натянув дежурную улыбку. Мать могла предъявить претензию и по поводу хмурого вида. Вообще, все зависело от настроения. Перед матерью невозможно было выслужиться, если та не в духе.
– Чего лыбишься, как идиотка? Продукты на кухню отнеси. И аккуратнее, яйца не разбей. Аккуратнее, говорю, уронишь же сейчас! В кого ты такая? Руки как из жопы.
Юля промолчала. Она знала, что лучший способ избежать конфликта – в такие моменты не замечать подобных упреков. К тому же мать сегодня была не в таком уж плохом настроении, как обычно.
Правда, стоило немного расслабиться, как девочке тут же прилетел подзатыльник.
– Посуду почему не помыла?
– Я только пришла, – попыталась оправдаться Юля.
– Пакеты разбери и мой давай. Скоро отец приедет.
Конечно, для Юли он был никакой не отец – отчим. Но к Николаю девочка относилась хорошо. Хотя бы потому, что в его присутствии мать надевала маску «добрячки» и адекватной женщины. Так, поорет иной раз, но без рукоприкладства. А иногда Николай даже осадит ее, мол, чего к дочке прикопалась.
Правда, порой подобная защита выходила боком. Николай на работе был мастером, да еще на хорошем счету, частенько задерживался. Мать же «вела хозяйство». На самом деле этим занималась тринадцатилетняя Юля, однако кто девочке поверит? Поэтому как только за отчимом закрывалась дверь, Юльке припоминалось все.
На людях они были образцово-показательной семьей. Мать – эффектная женщина, способная украсить любой вечер. Николай – высокий молчаливый мужик с золотыми руками, клюнувший в свое время на красивую обертку. Юлин младший брат – красивый трехлетка с кудрями пшеничного цвета, которого девочка любила, скорее, вопреки всему. И она – угловатая, несмышленая, рукожопая, так похожая на «этого урода».
Этим уродом являлся ее настоящий отец, который сбежал от матери давно, девочке еще и пяти не было. Просто в один день его нервы сдали, и отец не пришел домой. В следующий раз муж с женой встретились в ЗАГСе по весьма серьезной причине: развод.
Отец даже пытался первое время видеться с Юлей, приносил игрушки и конфеты. Их мать рвала и выбрасывала. Игрушки обязательно были «дешевой дрянью», а от конфет девочку могло «разнести». Кто ее такую потом замуж возьмет?
Самого же отца бывшая жена все время материла и при каждой встрече всячески выносила мозг. Поэтому скоро он забыл к ним дорогу. Хотя алименты платил исправно.
Юля не винила его. Если бы она могла, то сама бы сбежала. Только куда? Родители матери умерли, бабушка со стороны отца тяжело болеет. Вот и осталась девочка одна в этом мире. Жила, сама не понимая, ради чего.
Многие ее сверстницы мечтали стать богатыми, знаменитыми, успешно выйти замуж. Юля была более приземленной. Она мечтала, что закончит девятый класс и тут же поступит в колледж. Любой, главное, чтобы предоставляли общежитие.
Вот и сейчас она так задумалась, что не заметила, как вытянутая кружка с надписью «Все люди, как люди, а я королева» выскользнула в эмалированную мойку и разбилась. У Юли кровь застыла в жилах.
Девочка замерла, только вода теперь шумела на кухне. Она бы сейчас отдала все, чтобы стать крохотной, незаметной. Чтобы ее вовсе не существовало. Однако уже слышала, как шаркают тапки по линолеуму.
Разбить кружку – полбеды. Разбить Ее кружку – это катастрофа.
Мать влетела на кухню, остановившись на секунду, чтобы оценить масштаб трагедии. И как только увидела белые осколки с той самой надписью, скрипнула зубами. Ее глаза налились кровью, как у быка на корриде, а ярко накрашенные губы выплюнули единственное слово: «Дрянь!».
Юля сама не поняла, как все произошло. Она схватила огромный нож, лежащий в мойке и выставила перед собой. И только после испугалась своей поступка.
– Нож положи, – прошипела мать.
– Я… я не хотела… Прости меня, пожалуйста. Я…
– Положи нож. Ты же не хочешь, чтобы кто-то поранился? – голос матери стал на удивление спокойным, даже завораживающим. Словно она сейчас была опытным заклинателем змей, а Юля – опасной коброй.
– Мамочка…
– Положи его, и мы с тобой поговорим.
Девочка бросила нож в мойку. Нержавеющая сталь лязгнула, брызнула вода, а после все начало разворачиваться с поражающей скоростью.
Мать рывком схватила с батареи полотенце, которым обычно они протирали стол, и принялась хлестать дочь. Зло, в исступлении, еще больше заводя себя. Девочка сползла на пол и замерла возле плиты, пытаясь прикрыть лицо от ударов. Она знала, что если останутся синяки на видимых участках тела, ей придется еще хуже.
Юля молчала. Всхлипывала, вздрагивала от каждого удара, но не произносила ни слова. Обычно мольбы девочки лишь подстегивали мать. Надо терпеть. Сейчас она устанет, всегда устает.
Так и произошло. Вскоре мать тяжело задышала, согнулась пополам и стала злобно сверить дочку взглядом.
– Мразь, – тихо произнесла она с ненавистью. – И зачем я тебя родила? Всю жизнь мне испоганила. Ты и твой папаша.
Юля молчала. Она слышала это не раз и не два. Обычная история для обычного дня. Нельзя давать ей дополнительных поводов злиться. Надо терпеть.
Вот только именно сегодня с девочкой было что-то не то. Юля почувствовала, как в груди медленно поднимается странное, непонятное. Сначала испугалась, что ее стошнит прямо сейчас, здесь. И тогда мать совсем не успокоится. Но позже осознала, что происходящее внутри было непохоже на что-либо ранее испытанное. Сила. Чужая, незнакомая, пугающая.
Девочка, подняв голову, посмотрела на мать, чем заслужила новую порцию оскорблений.
– Ну что ты глаза вылупила, дегенератка? Мало тебе?
Она даже замахнулась, чтобы ударить ее и… застыла. В глазах матери сквозило непонимание, растерянность и страх. Чувство, так знакомое девочке и настолько чуждое этой взрослой женщине.
Мать дернулась, однако безрезультатно. Словно увязла в большой невидимой паутине. Женщина билась как муха, чувствующая скорое приближение паука. И Юля неожиданно для себя поняла: паук – это она сама.
Девочка неторопливо поднялась, разглядывая собственные руки. Нет, ничего не произошло, они были прежними. Не светились пальцы, не пылало пространство, не изменилось гравитационное поле вокруг. Даже вода все еще шумела в мойке.
Юля неторопливо подняла руку, однако ничего не произошло. Потом она подумала. А если быть точнее – «захотела». Мать отбросило к стене, припечатав с такой силой, что у женщины изо рта вырвался слабый стон. И тогда девочка поняла: это правда, это все делает прямо сейчас она.
– Юлечка, послушай, Юлечка… – торопливо тараторила мать, пытаясь носками тапок достать до пола. Однако девочка была сосредоточена, даже излишне, сконцентрировавшись на своих новых способностях. – Давай успокоимся. Скоро придет отец, надо Леву еще из садика забирать. Давай, ты меня отпустишь.
Мать замолчала. Потому что дочь внезапно посмотрела на нее, словно очнувшись от долгого сна. И взгляд этот показался женщине чужим.
– Ты больше никогда не тронешь меня, – твердо и холодно произнесла Юля.
И громкий женский крик заглушил ее слова.
Глава 1
Максутов уверял меня, что если придерживаться определенных правил, то в целом жизнь останется прежней. Однако перемены случились уже на следующее утро. Сначала ко мне прибыли люди с внимательными добрыми лицами (на самом деле нет) и долго говорили, что вчера ничего не было. А если и было, то мне показалось. И ежели я вдруг захочу что-нибудь сболтнуть на тему того, что мне кажется, то лучше не надо этого делать. В общем, говорили все полунамеками, но в предельно доступной форме.
Будто и без них не было понятно. Максутов велел сидеть тише воды, ниже травы, лишний раз не отсвечивать и вообще – начать заниматься каким-нибудь полезным делом: марки собирать, бабочек коллекционировать или флористикой увлечься. Короче говоря, всем тем, где общение с людьми сводилось на нет. И впервые в жизни мне не хотелось спорить. Понимал, к чему все может привести.
Второй переменой стало снятие Конвоя. Я с непривычки около минуты ожидал, пока господа казаки соизволят выбраться из соседнего дома. Там, вдали от Васильевского острова, я сам не всегда вставал к первому уроку. Впрочем, после томительного ожидания мне почему-то пришло в голову посмотреть через стены. Не знаю, что я хотел увидеть? Однако увидел. Пустые комнаты, которые без защитного заклинания просматривались на удивление легко.
Что ж, определенная логика в этом была. Главный вредитель ликвидирован, моей жизни ничто не угрожает, так есть ли смысл теперь тратить драгоценные ресурсы на защиту непонятно кого? К тому же, после гибели трех единичек (Никитина я тоже занес в список «безвозвратно потерянных»), каждый конвойный маг был на счету. Вообще оставалось лишь надеяться, что застенцам ничего не удастся пронюхать о произошедшем и смерть Романова в том мире пройдет незамеченной.
Поднялся ни свет ни заря я по одной простой причине – нужно было решать проблему с племянницей Иллариона. Конечно, это не самая первоочередная задача, но только попробуй заняться чем-то по-настоящему важным, когда за тобой по пятам ходит слуга и чуть ли в рот не заглядывает. Это немного раздражает. К тому же Варя сама сказала, что все готово.
На сей раз в госпиталь я попал без всяких проволочек, стоило всего лишь накинуть на себя Шарм. Сторож даже поздоровался и фуражку снял. Нет, не то чтобы я пользовался своей магией по всяким пустякам, однако препираться с недовольным стариком и терять драгоценное время мне хотелось меньше всего.
Варю я нашел на третьем этаже, хоть и пришлось немного побегать и поспрашивать. Мне вообще непонятно – она когда-нибудь отдыхает? Или все время только и занимается тем, что работает? Если честно, подобная самоотверженность попахивает какими-то психологическими проблемами. Правда, когда я разговаривал с Варварой, то думал о них в самую последнюю очередь.
Что интересно, она бегала как ошпаренная. Впрочем, как и все остальные медсестры. Судя по всеобщему оживлению, в госпитале творилось явно что-то необычное. Никогда подобной суеты не видел.
– Пойдем, Николай, – сказала Варя, – я доведу тебя до Сильвестра Александровича, он у нас старший врач и по совместительству один из попечителей госпиталя. Только быстро, времени нет совершенно, работы много.
– А что случилось?
– Семнадцать магов из комы ночью вышли. У нас после сильнейшего Разлома случалось, что пара человек, ну, может три, а тут семнадцать.
Угу, действительно, что бы такое могло произойти? Даже в догадках теряюсь.
– С Сильвестром Александровичем я поговорила, как ты и просил, – рассказывала она на бегу. – А он ответил, что должен встретиться с тобой лично.
– Хорошо, – согласился я, поглаживая набитый купюрами карман.
К диалогу я подготовился основательно. Оставалось лишь надеяться, что мои финансовые возможности совпадут с аппетитами главврача. Ну, или кем здесь был этот Сильвестр Александрович.
Остановились мы в конце коридора у самой обычной двери. Ни красивой секретарши, ни мягких кресел, ни красной дорожки. Это хороший знак, возможно, удастся договориться.
– Николай, – покраснела Варвара Кузьминична. – Мне бы не хотелось участвовать в… этом.
– Понимаю. Да и работы у тебя много. Спасибо, что проводила, дальше я сам.
Хотя, справедливости ради, и мне не хотелось участвовать в коррупционной схеме. Я всю жизнь считал, что надо бороться с порочной системой, а не становиться частью ее. Только я решительно не понимал, как помочь племяннице Иллариона другим способом.
Попросить об услуге Максутова? Чтобы он надавил куда надо. Возможно, все бы даже получилось. Вот только что может связывать безродную Ладу и Его Превосходительство? Начались бы вопросы, поползли сплетни. Рано или поздно все равно бы вышли на меня.
Действовать согласно закону? Написать какое-нибудь письмо в надзорное ведомство? Так Илларион писал. Точнее, нанимал местного «толмача», как он сам выразился, для грамотного составления. И слуге даже ответ пришел на двух страницах, выражающих одну мысль: «в связи с загруженностью медицинских учреждений в данный момент Ваше обращение не может быть рассмотрено». Абонент не абонент, перезвоните позже.
Короче, воевать законными способами, наверное, и было возможно. Только пробивать лбом кирпичную стену желания не возникало. Стены тут строили на совесть, а лоб у меня чуть мягче, чем хотелось бы.
Я понимал, что сейчас сам становлюсь ничем не лучше тех, кто эти деньги берет. Но осознавал и другое – если есть возможность помочь хорошему человеку, то надо пробовать все варианты.
Поэтому коротко постучал костяшками пальцев и открыл дверь.
– Сильвестр Александрович, к Вам можно? Имею честь представиться, граф Ирмер-Куликов.
– Проходите, проходите.
Старший врач госпиталя оказался невероятно высоким, широким в плечах и одновременно жилистым человеком. Лицо его было худым, с торчащими скулами, словно попечителя не докармливали последние десять лет. И вместе с тем рукопожатие вышло невероятно крепким.
Он рассматривал меня маленькими близко посаженными карими глазами, левой рукой приглаживая уложенные пробором волосы.
– Присаживайтесь, если не ошибаюсь, Николай Федорович?
– Не ошибаетесь.
– С каким вопросом пожаловали?
Старший врач смотрел пристально, и мне казалось, что он меня изучает. Того и гляди, сейчас достанет скальпель.
Я представил, как чеканю мяч двумя ногами, и сила тут же хлынула наружу, образуя Взор. Удобно, когда не надо создавать кованые или витые формы, которые заметит собеседник.
Увиденное привело меня в замешательство. Во-первых, Сильвестр Александрович был очень старым. По моим меркам, конечно. Лет восемьдесят, может, чуть больше. Он явно оказался на Ваське не просто так, попал под программу «переселения». Еще – старший врач был магом, что неудивительно. Сходу так и не распознаешь ранг, но по ощущениям – явно выше четвертого.
Что до человеческих качеств, то тут все оказалось сложно. Как, впрочем, бывает всегда. Трудно было бы встретить бессребреника в столь почтенном возрасте. Да еще профессия врача накладывала дополнительный отпечаток цинизма. Я чувствовал смерть, кровь, скорбь и усталость. Поэтому поспешил скинуть Взор.
Легче после всего не стало. С другой стороны, что я хотел увидеть? Белого и пушистого зайку, который жертвует все деньги на борьбу с голодающими детьми в Африке? По этой квоте уже проходила Варвара Кузьминична.
– В недомской больнице лежит родственник близкого мне человека, – смущаясь, начал я.
– Так, так, – заинтересованно взял в руки карандаш старший врач, словно услышав точный диагноз, который незамедлительно требовалось записать.
– Лечение, которое ей оказывают, не дает должного результата. Если там вообще есть какое-то лечение. Поэтому я бы… очень хотел… и был признателен…
Подходя к финальной цели нашего разговора я стал запинаться и краснеть все больше. Блин, говорил же, что у меня нет никакого навыка давать взятки. На этом надо, в конце концов, руку набить.
– Если бы появилась возможность перевести ее в Ваш госпиталь.
– Угу, – кивал старший врач, что-то записывая.
Ага, знаю, сейчас он покажет мне записку, я скажу: «Чего так много», напишу свою сумму, и в итоге мы договоримся. Так же в фильмах бывает?
– Сказать по правде, в связи с сегодняшних всплеском, у нас скоро может появиться несколько свободных мест, – задумчиво ответил Сильвестр Александрович. – Однако мы весьма ограничены в ресурсах.
Я уже даже почти полез в карман за деньгами, думая, то дело практически решено.
– У нас строгая подотчетность в лекарствах, амулетах и прочих необходимых ингредиентах.
– Понимаю, понимаю, поэтому готов оказать любую материальную поддержку.
– Замечательно, – улыбнулся старший доктор. – Замечательно, что мы понимаем друг друга. Тогда небольшого сульфара, скажем, граммов на сто пятьдесят, будет вполне достаточно.
– Сильвестр Александрович, в данное время у меня нет сульфаров. Существует ли возможность отдать деньги, а Вы уже…
– Если бы все было так просто, молодой человек, – улыбнулся врач. – В любом случае, Вы мое условие услышали.
– Хорошо, давайте я привезу вам девочку, вы начнете лечение, а чуть позже достану сульфар.
– Хотите, я Вам дам очень дельный совет, молодой человек? – посмотрел на меня Сильвестр Александрович, и от этого взгляда мне стало не по себе. – Всегда работайте по предоплате. Сможете избежать очень много проблем.
Он снова стал писать что-то карандашом, и только спустя секунд десять я понял, что разговор в целом закончен. Первая попытка дать взятку потерпела сокрушительное фиаско. Блин, я же говорил, что для этого определенный талант нужен. Вообще, надо Зейфарту сказать, чтобы в лицее ввел дисциплину «Взяточничество и казнокрадство».
По пути к выходу я отметил, что в госпитале действительно царит невероятное оживление. Значит, после смерти Романова его дар распределился среди остальных магов? Интересно, я, к примеру, стал сильнее? По ощущениям – вроде нет. Надо будет как-то тихонечко проверить своих друзей на предмет обретения невероятного магического могущества.
На улице я начал думать более приземленно. Если гора не идет к Магомету, то все-таки придется двигаться к возвышенности. Обидно, но что тут поделаешь? Хорошо, Сильвестр Александрович, не хотите заниматься самостоятельной закупкой сульфара (тут и в карман себе можно что-нибудь положить), сделаю все за Вас, так и быть. К тому же адреса некоторых ломбардов я знаю.
Вот только после посещения четвертого торгаша по списку стало понятно, почему старший врач не захотел самостоятельно бегать и скупать сульфары. Их попросту не оказалось!
Как я понял, схема изящная и незамысловатая – у ломбарда существуют постоянные клиенты, которым хозяин если что намекает: товар в наличии, можно приходить. Более того, сульфар «грамм на сто пятьдесят» – это вполне себе внушительный кристалл. Такой на дороге не валяется и редко из какой твари среднего порядка выпадает.
Вот и оказалось, что это не Сильвестр Александрович лопух, а Николай Федорович. Взяточник недоделанный, блин. Даже по протекции не может человека в госпиталь засунуть. И что делать? Где этот сульфар брать?
Все-таки подключать Максутова? Что-то внутри меня противилось этому. А с недавних пор я стал прислушиваться к внутреннему голосу. Как-то он перестал меня подводить. Или спросить совета у Будочника? Вот это ближе к телу.
Но сначала надо бы посетить лицей. Из-за несостоявшейся попытки подкупа я и так пропустил несколько первых уроков. С другой стороны, повел себя так, как говорил Максутов – после первого месяца учебы студиозусы стали вести себя более расслабленно, и участились прогулы.
Поспел я аккурат к третьему уроку, на «Свойства магических печатей». Класс позевывал, некоторые пялились в окно на моросящий дождь, а учитель скрипел мелом по доске, рассказывая что-то об объединении сил. Не думал, что магия может быть такой скучной.
– Коля, сколько нужно жандармов, чтобы создать печать? – спросил придвинувшись ко мне Протопопов.
– Шесть, – зарубил я на корню вариацию популярной шутки. – Двое создают, остальные пишут донос Императору. Ты лучше скажи, как у тебя с ковкой?
– Потихонечку-полегонечку, – ответил Макар. – А что?
– Да есть тут дело одно.
Я стал объяснять Протопопову входные данные.
– Можем не успеть, – сказал Макар. – Да и делать я могу только в лицее. Тут верстаки, горнило, да и прочее. К тому же, деньги понадобятся.
– По поводу денег можешь не переживать. Если бы все решалось с их помощью, – грустно вздохнул я.
Снаружи мощно громыхнуло, правда, без молнии. Дождь забарабанил по карнизам, вода устремилась потоками вниз. Да, видимо, сегодня мы остались без футбола.
Вообще, переход к зиме – наиболее сложный период для «самого летнего вида спорта». В той же Самаре больших манежей всего пара, да и то они появились в последнее время. Мини-футбольных – это пожалуйста. Но в любом случае, надо что-то решать. Тренироваться под дождем в парке по колено в грязи – удовольствие ниже среднего.
И тут громыхнуло второй раз. Пусть дальше, но вместе с тем сильнее. По коже побежали мурашки, а я понял – это не просто гром. И заунывный колокольный звон, вторивший звуку, лишь подтвердил мою догадку.
Я ждал. К примеру, очередного масштабного вторжения. Что если смерть Романова спровоцировала не только пробуждение коматозников? Однако к звону колокола не присоединялись его собратья. Значит, прорыв случился лишь в одном месте.
– Лицеисты, строимся и спускаемся в холл на первом этаже, – наконец пришел в себя наш учитель. – Господин, Ирмер-Куликов, командуйте.
Ну да, у звания портупей-юнкера были и свои недостатки. Я поспешно разбил наших нулевок на две шеренги, и мы быстрым шагом спустились вниз, где уже собирались остальные классы.
Собирались полные решимости, без всякого страха, разве что на лицах можно было прочитать некоторую тревогу. Разлом в первый раз – это ужасное событие, которое пробирает от ужаса до костей. В пятый – уже определенная неизбежность. Как поход к зубному врачу, от которого нельзя отвертеться.
К тому же сейчас в холле собрался весь лицей, включая учителей. А это вообще немалая сила. Если сюда решит сунуться какая-нибудь тварь, то мало ей не покажется.
Единственное, не было Зейфарта. Он появился спустя минут десять и успокоил нас.
– Господа лицеисты, последствия Разлома в городе устранены, можете возвращаться в классы.
Ну вот. Я даже на мгновение обрадовался, что вот он, сейчас сульфар сам прибежит в руки. А тут «последствия устранены». Никакого праздника, блин.
Оставшиеся уроки я отсидел на автомате, на «Изучении иномирной фауны» и вовсе заснул на полчаса. А что, я виноват, что про зубастых тварей низшего порядка можно говорить так нудно? К тому же почти бессонная ночь брала свое.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?