Текст книги "Детский недетский вопрос"

Успех – это когда достиг всего, о чем мечтал.

В твоей системе координат?

Да. Я достиг больше того, о чем мечтал, раза в два.

Хороший ответ писателя. Вроде ответил, а вроде нет.

Вот гляди. Я мечтал не умереть в 15 лет. Сделано. Я хотел везде путешествовать – сделано. Я выяснил, что некоторые люди говорят на других языках, выучил эти языки – сделано. Я мечтал понимать всех людей на всем земном шаре – о’кей, сделано.

У меня есть даже больше того, чего я мог хотеть в детстве.

То есть ты успешный человек.

Очень. Если взять, от какой печки я плясал, я суперуспешный.

7 лет, мальчик: «Кто такой грешный человек?»

Глупость это все. Не забивай, мальчик, себе мозги, нет грешных людей. Все безгрешны.

14 лет, мальчик: «Какое самое важное качество человека?»

Самое важное качество человека – закваска. Мантисса.

Расшифруй.

О’кей. Самое главное качество человека – это большая сила. Злые – все слабые, они боятся других. А сильный человек всегда добрый.

9 лет, мальчик: «Что такое талант и зачем он дается людям?»

Талант – придуманное слово. Нет никаких талантов.

То есть все одинаково могут хорошо учить языки, писать, готовить…

Нужда придет, можно научить любого всему. Но, опять же, обычно талантом называют силу. Если есть сила упорства у человека, он идет в определенном направлении. И тот человек, который этого не может, чтобы не говорить себе: «Я ленивый и бестолковый», говорит: мол, у другого талант, а у меня его нет. И тогда ты уже себя легче чувствуешь. А тот другой такой же, как ты, он просто дольше копал.

6 лет, мальчик: «Я вот купил тебе подарок, а что ты мне подаришь?» Представь, что у тебя есть возможность шестилетнему мальчику подарить все что угодно. Что это будет?

Старый советский конструктор из металлических планок, гаечек и винтиков.

Почему?

Это самая классная вещь, которую я видел в жизни. Лего тихо отдыхает в углу. А там, понимаешь, винтики, шурупчики, полосочки… Конструкции можно собирать самому. Шестилетнему мальчику будет очень круто!

12 лет, девочка: «Нужно ли бояться смерти?»

Нет.

Почему?

Ну, я там был. Там хорошо. Когда тебя отпускает, ты уже умираешь – так хорошо становится. Смерть – самое хорошее чувство, которое я испытывал в жизни. А потом – хлоп, вытаскивают тебя, и ты смотришь и говоришь: «Зачем?» А врач в ответ: «Работа у меня такая. Извини, мужик». Это мне русский сказал, кстати. Русские очень часто в лицо говорят правду.

Японская девочка 8 лет спросила меня, сколько мне лет. Тогда мой возраст был 52 года. И она задала другой вопрос: «Ответь одним словом, о чем ты думаешь последние 52 года?» Рубен, ответь одним словом, о чем ты думаешь последний 51 год?

Двумя смогу.

Ну давай.

Почему мне.

5 лет, девочка: «За что нельзя простить?»

Я не считаю, что я в праве кого-то винить. Винить – это не вникать в обстоятельства и в мотивы, почему человек так поступил.

Есть вещи, которые ты не можешь простить?

Нет.

Ты прощаешь все?

Я не обвиняю. Пути разошлись, и ладно. Я вот этих нянечек, санитаров не обвиняю. Серьезно тебе говорю.

Не знаю, книга звучит как-то…

Она для тебя как обвинение, а на самом деле это светлая книжка.

Да, наверное, в этом ее загадка и есть.

Там каждый рассказ про победу. Мне один врач из Москвы позвонил и говорит: «Если бы у моих пациентов мотивация жить хотя бы наполовину была, как у вас, в моем отделении трупов вообще бы не было». Я только о победе писал.

Я, когда читал «Белое на черном», выписал один абзац, чтобы процитировать во время передачи. Этот абзац достаточно часто приводят, но тем не менее я должен его прочесть.

Давай.

«Я – герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног – ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей – надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, – всё. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода».

Рубен, я сейчас задам последний вопрос передачи, традиционный. 8 лет, мальчик: «Зачем мы живем и почему умираем?»

Когда мне было 8 лет, я бы спросил немного иначе: «Почему мы живем и зачем умираем?» Но раз мальчик так спросил… Живем потому, что нам досталось такое кино. Причем бесплатно, так подфартило, что билетик в самом лучшем зале, 3D. А умираем, потому что срок действия билетика закончился. Ну нельзя, чтобы это вечно длилось, конечно.

19 сентября 2019 г.

Александр Генис

Александр Генис – писатель, эссеист, литературовед, журналист, радиоведущий.

3 года, мальчик: «Кто я?»

Это вопрос, который в свое время буддийский монах задал царю, и тот ответил: «Я – царь». А потом царство отобрали, и он сказал: «Я – муж». А потом убили жену, и он сказал: «Я – отец». А потом убили детей, и тогда его спросили: «Кто ты?» Он сказал: «Я не знаю». Так что мальчику можно ответить: «Подожди, всю жизнь надо потратить, чтобы ответить на этот вопрос, и ответа все-таки не будет».

Вы далеко продвинулись в исследовании этого вопроса?

В исследовании того, кем является человек, продвинуться далеко нельзя, и кто такой «я», я до сих пор не знаю, потому что каждый раз, когда я задаю себе этот вопрос, выясняется, что я уже не тот, кем я был. Это особенно видно на примере книг. Когда ты пишешь книги, то вкладываешь себя целиком, но когда ты закончил, выясняется, что это уже книжка не о тебе, это уже книжка о том авторе, который ее написал. В общем, буддизм предупреждал, что «я» – нет и не будет.

Короче, вы ушли от ответа.

Как и Будда.

8 лет, мальчик: «Зачем читать книги?»

Это могу сказать точно – для того чтобы получать наслаждение. У человека очень много радости в жизни, горя в жизни тоже много, но радостей больше. Одна из них – это книги, портативное каждодневное бесплатное счастье. И если ты не научился читать книги, а книги надо уметь читать, не просто складывать буквы, то этого счастья у тебя не будет. Вот представьте себе, я недавно подумал, что в моей жизни не было ни одного дня, когда я бы не читал, во всяком случае с тех пор, как я себя помню, лет с пяти. И что бы я делал, если бы не читал книжки?

Это хороший ответ, но я им не удовлетворюсь. Информацию и наслаждение можно получать из других источников. Почему книга? Чем она лучше?

Я не сказал «книга», я не фетишист книги, я сказал «чтение». Это разные вещи. Никогда за историю человечества люди столько не писали и столько не читали, как сейчас. Один Facebook чего стоит, 2 миллиарда человек пишут и читают каждый божий день. Можно представить себе, что Facebook – это одна большая книга, которую пишет человечество.

Какую форму примет чтение, я не знаю, оно уже меняется. Я в этом не вижу ничего страшного, потому что, хотя литература происходит от слова «литера», от слова «буква», это не значит, что чтение связано только с текстом. Появятся новые способы передачи информации и предоставят нам возможность для новых литературных форм. Именно это уже и происходит сегодня. Так или иначе чтение – это тот навык, который сделал из нас современного человека. И я считаю, что наша школа учила истории литературы, но она никогда не учила читать, чтобы наслаждаться чтением. Я, кстати, написал об этом целую книгу, которая называется «Камасутра книжника», и она посвящена именно этой проблеме: как научиться читать в любой позе?

Расскажите коротко, что значит уметь читать?

Поскольку мы с вами находимся в Израиле, то давайте возьмем Библию. Библию никогда не читали про себя, Библию нужно читать обязательно вслух нараспев и желательно при этом двигаться в такт мелодии библейского стиха. Когда я писал «Камасутру книжника», я заперся в ванной, чтобы никто не подглядывал, и прочитал Книгу Иова, раскачиваясь, как еврей на молитве, и вдруг увидел человека, который писал этот текст. У него была пена на губах, и он представлял себя Богом. Иов задавал вопрос Богу: «За что?» Но кто-то же ответил за Бога. Это был автор Книги Иова. Подумайте только, какая невероятная наглость и дерзость – отвечать за Бога. Но он это сделал. И вот я представил себе этого человека и уже никогда его не забуду, встреча произошла.

13 лет, мальчик: «А зачем нужно ходить в школу?»

Этого я не знал никогда. Я ходил в школу, как и этот мальчик, более того, я еще был учителем. И в том и в другом случае я не очень понимал, что я там делаю, и сейчас не понимаю. Школа всегда отстает на виток, она учит тому, чему уже учить не надо, чего уже и знать-то не надо. Меня очень не любят физики и математики за это, но я, убей бог, не могу понять, зачем мне нужны были квадратные уравнения. Я не представляю себе, кому нужны синусы и тангенсы, кроме артиллеристов. Та школа, в которую ходит тринадцатилетний мальчик, это школа, которая существовала в индустриальной цивилизации, а мы живем в постиндустриальной цивилизации.

Как должна выглядеть современная школа, по-вашему? Вы педагог по образованию?

Я учитель русского языка и литературы. Как учитель русского языка и литературы я могу смело сказать, что школа сделала все, чтобы отбить любовь и к русскому языку, и особенно к литературе. Именно поэтому почти половину своей творческой жизни я посвятил борьбе с тем, чему меня учила школа. Что касается современной школы, то я думаю, она должна учить тому же, чему учил, скажем, Сократ. Сократ не учил своему ремеслу каменотеса, он учил, как правильно жить, как мудро жить, как красиво жить. Он учил философии. А чему учила римская школа? Как быть политиком. Эти две категории, по-моему, гораздо нужнее, чем таблица Брадиса.

15 лет, девочка: «Зачем сегодня ходить в музеи и картинные галереи, если картина, в отличие от театра, например, статична и любую картину сегодня можно посмотреть в интернете?»

Очень умная девочка. Я отвечу девочке правильно: во-первых, чем больше ты знаешь о картине, тем интереснее тебе на нее смотреть. Мы не знаем, как мы будем себя чувствовать в присутствии этой картины. Потому что настоящий поход в музей – это всегда паломничество. А паломничество нужно для того, чтобы заразиться энергией святого. Наша святыня – это «Мона Лиза», это Микеланджело, это то, на чем выросло человечество. И я прихожу в музей точно с той же целью, с какой верующий приходит к алтарю или святым мощам. Искусство – наша культурная религия.

13 лет, мальчик: «Зачем нужна религия, когда есть вера?»

Это прямо противоположные вещи. Религия – это то, что можно изучить. Вера – то, что можно почувствовать. Я, например, очень люблю религию и очень индифферентно отношусь к вере, потому что, когда мне говорят, что вера – это заслуга, я этого не понимаю. Вера вызывает у меня подозрения, как и сильно верующие люди, особенно неофиты.

А что такое вера?

А я не знаю. Тертуллиан сказал: «Я верю, ибо это абсурдно». И что, собственно говоря, я должен тут делать? Если человек говорит: «Я верю в Санта-Клауса», что я могу ему сказать или возразить? Это не значит, что я не уважаю верующих людей. Вера как способность верить в то, во что они хотят верить, придает им силы, мужества. Но верить можно во что угодно.

Вы верующий?

Я на этот вопрос отвечаю как настоящий американский еврей: я агностик. Что такое агностик? Агностик – это небитый атеист.

7 лет, мальчик: «Что такое дружба?»

Дружба – это система поддержки. Для меня дружба – это субботник. Нет способа дружить лучше, чем вместе работать. У меня в жизни были счастливые минуты, месяцы, дни, когда работать было так же весело, как нести бревно. Вот Ленину было хорошо, когда он нес бревно по Красной площади. Видели, как он улыбался? Вот и мне так было хорошо, когда мы, например, издавали «Новый американец». Вот сидит 16 человек на одной зарплате, издают газету, и всем настолько хорошо и весело, что возникает резонанс. Дружба – это то, что порождает этот самый резонанс. И от этого резонанса мосты рушатся. Дружба – это то, что объединяет, это то, что создает коллектив. Интересно, что когда ты работаешь в таком резонансе, то каждый торопится внести свой вклад. Он не оценивает свой вклад, он не оценивает чужой, потому что главное – сдвинуть бревно с места. Это одно из самых волшебных чувств, которое я в своей жизни испытывал. И до сих пор я люблю работать с друзьями. Или, наоборот, моими друзьями становятся те, с кем я работаю.

В «Новом американце» вы работали с Довлатовым. Что он привносил?

Довлатов был душой газеты и редактором. Это разные вещи. Душой он был потому, что все хотели просто быть возле него, как возле реликвии. А редактором он был потому, что его совершенно не интересовало то, что мы пишем, его интересовало как. И он совершил революцию в русском языке, создав третий штиль, как Ломоносов. До этого было два штиля в русском языке: один – это газетный официоз, второй – мат. Он придумал язык дружеского общения – без мата и без официоза. Именно так мы писали «Новый американец». И оттуда этот язык уже перешел в Россию, мы были первые, кто создал газету на нормальном человеческом языке. Довлатова интересовал только способ создания этого языка, а не что на нем написано. И каждый раз каждую неделю на планерке он наставлял нас, как создать такой язык, и он был создан. Именно поэтому нас так любили читатели.

7 лет, мальчик: «О чем ты хочешь ругаться?»

Меня очень раздражает всякая претенциозность. Я не уверен, что семилетний мальчик знает, что такое претенциозность, как и примерно 90 % русских писателей. А это значит, что человек говорит больше, чем он знает, и чувствует себя важнее, чем он есть. Еще меня раздражает фамильярность. Я люблю вежливость. Я считаю, что лицемерие создала цивилизация, и поэтому я стараюсь отойти подальше от людей, которые пренебрегают правилами вежливости, например забывают здороваться.

5 лет, мальчик: «Кому нужно уважение? Где его покупают?»

Уважение нужно всем. Это один из самых больших дефицитов в России.

Что для вас значит уважение?

Уважение для меня означает то, что во мне уважают все, что я сделал в своей жизни, и я люблю, когда об этом помнят. Я знаю, что такое жить без уважения, потому что Россия – это страна, где любят унижать и унижаться. И это меня бесит до такой степени, что я стараюсь сюда пореже ездить. Это особая черта русского гения. У Достоевского есть масса образцов унижений. И есть замечательная талантливая писательница Людмила Петрушевская, все творчество которой построено на унижениях, именно поэтому я не могу ее читать. Уважение начинается с того, что не нужно нагромождать ужасы. Жизнь и так ужасна. Когда мы понимаем это, мы начинаем уважать себя и жизнь.

14 лет, мальчик: «Все ли можно простить, или есть вещи непростимые?»

Есть, конечно. Я же не Иисус Христос. Я, например, совершенно не представляю, как можно простить преступления подонков из КГБ, ЧК и т. д. Как раз сегодня вспоминал о том, что Вилли Брандт, глава немецкого народа, встал на колени перед памятником жертвам восстания в Варшавском гетто. Вилли Брандт никого не убивал, но он немец и он просил прощения перед жертвами нацизма. Когда Путин попросит прощения перед лицом польского народа, перед русским народом за то, что сделало его ведомство? Я никогда в жизни людей этой профессии не прощу. Нет, никоим образом.

4 года, мальчик: «На кого же я хочу быть похожим?» Вы хотите на кого-нибудь быть похожим?

Сейчас уже нет. В свое время я хотел походить на людей, которые были в себе уверены. Мне казалось, что если человек знает себе цену, то он может жить спокойно, потому что он знает, что делает. Но чем дольше я жил, тем больше я убеждался, что таких людей нет, кроме идиотов.

На идиота не хочется быть похожим.

Не хочется. Вот взять Бродского. Я всегда думал: «Ну Бродский, ну он же нобелевский лауреат, ну наверняка он уверен в себе». И вдруг я услышал от него, что самое страшное – это когда сидишь перед листом белой бумаги и говоришь себе: «Я уже сто раз это делал, не может быть, чтобы я не знал, как это делать», и все равно страшно. «А потом, – сказал Бродский, – я понял, что это контроль качества». И как только я услышал от него эти слова, то понял, что неуверенность – это часть уверенности и без этого жить нельзя.

6 лет, мальчик: «Купим волшебную палочку?» Представьте, что вы купили одноразовую волшебную палочку и можете сделать ей все, что хотите, но только один раз.

Знаете, когда я был маленький, я думал об этом очень часто и пожелал бы получить 100 таких волшебных палочек.

Да, такой еврейский вариант размножения волшебной палочки. Давайте упростим задачу, этот шестилетний мальчик – вы. Что бы вы дали себе?

Я думаю, что она у меня и была, потому что я прожил жизнь так, как хотел.

13 лет, мальчик: «Что такое успех в жизни в мире взрослых?»

Успех в жизни – это тождество между усилиями и результатами. Это бывает чрезвычайно редко. И к этому надо стремиться всегда, чтобы ты ни делал. И если это тождество происходит, то случается, как я уже говорил, резонанс. И от этого резонанса появляется улыбка. Если я напишу строчку, которая заставляет меня самого улыбнуться, то это счастливый момент моей жизни.

6 лет, девочка: «Где живут смешинки?»

Смешинки живут внутри нас, смешинки живут в абсурде, смешинки живут, когда происходит зазор между тем, что мы делаем, и тем, что мы хотели делать. Смешинка – это когда человек перестает быть автоматом. Вот он идет-идет, потом падает, и всем смешно – вот это смешинка. Почему я так люблю юмор? Потому что юмор отвечает на все вопросы в мире. Когда человек не может ответить на вопрос, он шутит. Приведу пример: поскольку мы с вами разговариваем на библейской земле, то возьмем Христа.

Шутник такой. Он же не иронизировал совсем.

Это вы так считаете. Умберто Эко рассуждал на эту тему и спрашивал: «Смеялся ли Христос?» И выяснилось, что нигде не сказано, смеялся ли Христос. Но с моей точки зрения очевидно, что он шутил.

Какая самая крутая шутка Иисуса?

Я вам сейчас скажу. Вот надо побить блудницу камнями, что Христос делает? Он же не защищает ее, он не осуждает ее, он говорит: «Кто без греха, пусть первый бросит в нее камень». Я считаю, что это самая удачная шутка во всем Евангелии. Юмор позволяет увернуться от ответа.

8 лет, мальчик: «Зачем мы живем и почему умираем?»

Гораздо интереснее вопрос, почему мы умираем…

Знаете, вы не первый, кто так говорит.

Я понимаю почему. Смерть последние годы кажется проблематичной. Сколько написано о том, что мы перестанем умирать, что возникнет возможность переселиться в компьютер. У меня есть много знакомых, которые ждут, когда они переселятся в компьютер.

А вы бы хотели?

Нет. Что такое компьютер? Это мозг, «Голова профессора Доуэля». Кажется, какое счастье – мыслить, мне не нужно ничего больше, только мысли. А потом человек женится, и вдруг оказывается, что нет, нужно.

Сама по себе смерть – единственное, что придает ценность нашей жизни, потому что без нее мы бы растворились, как песок в волне. А что касается смысла жизни, то, знаете, есть такое учительское свойство – все время искать ответы на вопросы, которые не следует задавать. Причем это не только связано с таким философским вопросом, как смысл жизни. Ведь на самом деле, когда мы отвечаем на этот вопрос, мы просто перебираем другие ответы. Это не философия, это история философии. И так без конца. Я далеко не уверен, что нужно задавать все вопросы.

А вы задаете себе эти вопросы?

Конечно, как и все, но я заметил, что чем старше я становлюсь, тем меньше меня интересуют ответы на вопросы, которые ответов не имеют. И с этим проще жить. Знаете, был такой Судзуки – знаменитый дзен-буддист. К нему пришли битники и спросили: «В чем смысл жизни?» Он говорит: «Чай-то выпьем?» Пожалуй, это хорошая концовка для нашей беседы.

3 мая 2018 г.

Александр Городницкий

Александр Городницкий – ученый-геофизик, поэт, один из основоположников жанра авторской песни в России.

Александр Моисеевич, в вашей биографии был такой момент: до 1985 года вы работали старшим научным сотрудником в отделе тектоники и литосферных плит. Вопрос от мальчика 9 лет: «Если вода может толкать воду и камень может толкать камень, то почему время не может толкать время?»

Потому что и вода, и камень – это материя. А время не имеет массы и плотности, поэтому оно ничего не может толкать. Время невещественно.

А как вы определили бы, что такое время?

Честно говоря, я не взялся бы определять, что такое время. Время – это последовательность событий, которые идут одно за другим. Кроме того, есть еще так называемое понятие обратимости времени: якобы, если время имеет какую-то форму, которую можно повернуть обратно, то можно построить машину времени, сесть в нее и улететь в Средние века, или во времена Христа, или древнего Израильского царства. Но мне это непонятно, я человек примитивный.

А если бы вам удалось построить такую машину времени, в какое время вы бы отправились?

Я бы отправился в 1500 лет до нашей эры, чтобы посмотреть, была Атлантида или нет, до взрыва вулкана Санторин. Мне это интересно.

14 лет, мальчик: «Какая разница между временным и вечным?»

Вечное – это то, что, по нашему мнению, существовало в течение длительного времени. Понятие «вечное» придумали люди. Но ничего вечного в этом мире нет вообще. Понимаете, вечный огонь, который горит на могиле героев, рано или поздно погаснет. Что-нибудь кончится: или газ, или память.

То есть все временное?

Все временное.

3 года, девочка: «У Бога голова есть?»

Да, иначе чем бы он думал.

А Бог есть? Это тоже детский вопрос.

Да. Бог есть. Это напоминает мне старый анекдот советских времен, когда дедушка читает внучке стихи: «Вороне где-то Бог послал кусочек сыра». Она спрашивает: «Дедушка, а Бог есть?» – «Глупенькая, а сыр есть? Это же сказка».

А есть серьезный анекдот на эту тему, вполне философский. К Богу входит его секретарь и говорит: «Господи, к тебе там рвется толпа атеистов». Бог отвечает: «Скажи, что меня нет».

Если говорить серьезно, Бог есть.

9 лет, мальчик: «Что такое Бог?»

Не знаю и не думаю, что кто-нибудь может доподлинно сказать, что это такое. Бог – это то, что лежит в основе всех начал жизни. Я, профессор, занимавшийся историей жизни на Земле почти всю свою сознательную жизнь и начавший с веры в диалектический материализм и с отрицания Бога, к концу жизни прихожу к тому, что что-то существует. Я не могу это определить. Это, конечно, не Саваоф, сидящий на облаке, это не Иегова, который не имеет имени и которого нельзя называть, это не Аллах, который велик, это не рублевское триединство. Это то, что существует совершенно непонятным соединением психической энергии и энергии нематериальной, но имеющей какие-то сложные строения полей… Я не знаю, что такое Бог, но его отсутствие и присутствие иногда проявляется.

В вашей жизни это проявляется?

В моей жизни неоднократно это проявлялось, хочу сказать. Я оставался живым минимум пять раз, когда по всем законам материального существования должен был погибнуть. Сначала в блокаду, потом неоднократно в экспедициях на Крайнем Севере…

Почему вы решили, что это Бог, а не случай?

Потому что все было против моего выживания. Мне почему-то везло. Значит, меня кто-то охранял. Кто, кроме Бога?

Это первое. И второе. Когда я пишу, бывают редкие моменты, когда я записываю песню или стихотворение без помарок, без черновиков, и у меня точное ощущение, что кто-то их диктует. А когда я пишу сам, мне кажется, что у меня плохо получается. И поэтому поэт не должен никогда гордиться тем, что он пишет, наоборот, он должен быть смиренным человеком. Бог мог избрать другую антенну. Например, в Средние века, когда строили соборы в Европе, никогда мастер не писал своего имени на стене собора, он понимал, что это через него делает Бог. Когда в Кижах плотник закончил удивительное сооружение деревянных церквей, он бросил топор в озеро, понимая, что его функция закончена, это сделал не он.

13 лет, мальчик: «Зачем нужна религия, когда есть вера?»

Очень хороший вопрос. Должна быть вера и не должно быть религии. Во-первых, церковные перегородки до неба не доходят. Все конфессии так или иначе уже придуманы дядями-чиновниками и не имеют никакого отношения к истинной вере. Отношения человека и Бога – вещь интимная, глубоко индивидуальная для каждого. И поэтому не нужны такие «замполиты», «комиссары», посредники Бога на Земле. Те, кто проповедует разного рода религиозные установки, я считаю, ничего к вере не добавляют, а иногда и вредят.

3 года, мальчик: «А нужно ли верить в сказки?»

Надо верить в сказки.

Вы верите?

Да. Дело в том, что старики часто впадают в детство, и я не исключение. На старости лет я начал верить в детские сказки и в легенды и мифы, которые тоже разновидность сказок, и пытаюсь объяснить их с позиции современной науки начала XXI века. Из этих историй мне кажется самой интересной сказка об Атлантиде, которая погибла, утонув в водах океана. Не менее интересна сказка о том, как Моисей выводил свой народ из Египта, и его спасло цунами, которое утопило войско фараона. Эта сказка оказалась реальностью, потому что в Красном море египетские археологи нашли остатки войск фараона. Гибель Содома и Гоморры, которых Бог наказал за грехи, тоже, я считаю, была реальностью. Не говоря уже о Всемирном потопе.

То есть в сказки верить надо. У меня есть песня «Давайте верить в чудеса», потому что «когда они стучатся в двери, ведь если в них не будем верить, то их не будет никогда». Так что сказка может стать былью, особенно хорошая. А в страшные сказки верить не хочется.

8 лет, девочка: «Отчего это они так рано покидают нас, поэты?»

Это вопрос, который меня тоже всегда интересовал. То ли потому, что они за 27 лет, как Лермонтов, сделали на Земле то, на что нормальному человеку и ста лет не хватит, то ли потому что Бог призывает их к себе на беседу… Это вопрос, на который я не могу ответить. Но в их раннем уходе есть некая закономерность.

3 года, мальчик: «Кто я?»

Это вопрос, который мучил меня в детстве, я сейчас стараюсь о нем не думать: почему я – это я?

Можно и так, как хотите.

Я не могу ответить на этот вопрос, я не знаю. Я не знаю, кто я.

А на вопрос «Почему я – это я»?

Тоже. Я совершенно не понимаю.

7 лет, девочка: «А как это – болеть душой?»

Ой, милая девочка, дай тебе Бог никогда этого не испытать! Когда ты понимаешь, что жизнь не та, ты делаешь не то, вокруг тебя не те люди, а что делать, не знаешь – это называется болеть душой. Но эта болезнь души дала возможность Моцарту написать реквием, дала возможность появиться очень хорошим песням «То не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит», «Догорай, моя лучина, догорю с тобой и я» и другим великим произведениям. «Там, где немеет в муках человек, мне дал Господь поведать, как я стражду». Понимаете? Лучше Данте это никто не мог сказать. И поэтому иногда болезнь души может быть двигателем творчества.

15 лет, мальчик: «Что такое кураж?»

Кураж – это желание поизгиляться там, где изгиляться особенно не надо.

А у вас не бывает чувства куража?

Не бывает.

Вообще?

Нет.

Холодный разум…

Да не холодный разум, но куражиться я не люблю.

То есть вы дурака не любите валять?

Нет, куражиться – это не валять дурака. Валять дурака – это дело безобидное. Куражиться – это издеваться над другим человеком. Вот, например, Лермонтов куражился над Мартыновым, и тот его убил. Вот к чему это привело. Это не безобидное занятие.

9 лет, мальчик: «Что такое ноль?» Где заканчивается «порядочно» и начинается «непорядочно», «умно» и «глупо», «честно» и «нечестно»?

Там, где ты наносишь вред другим людям, прежде всего.

Ну, любое наше действие…

Не всегда.

…можно определить как вред.

Нет. Если мы живем в человеческом обществе, то всегда есть какая-то порядочность, когда все должны относиться друг к другу с уважением, есть заповеди, которые переступать нельзя: допустим, не красть хлеб, не нарушать обязательств, потому что иначе мы будем не людьми, а в лучшем случае стаей хищников.

А чем они определяются? Вы объездили весь мир, и заповеди у папуасов и у нас, наверное, отличаются?

Они отличаются, но тем не менее определяются законами человеческого бытия. Не случайно же заповеди Ветхого завета и атеистический моральный кодекс строителя коммунизма, который я впитывал с детства под барабан, – это одно и то же. Только называется по-разному. Я всегда думал о том, каким же зверем был человек в ветхозаветное время, если надо было ему вколачивать: не укради, не убий, не пожелай жену ближнего своего – вытравлять эти звериные инстинкты.

Ну, жену ближнего, положим, до сих пор желают…

Это, кстати, самая сложная заповедь. Но тем не менее, когда Моисей получил заповеди, возникло человеческое общество со своими законами существования, без которых оно бы распалось. А вообще, в качестве ответа я прочитаю стихотворение:

 
Неторопливо истина простая
В реке времен нащупывает брод:
Родство по крови образует стаю,
Родство по слову – создает народ.
Не для того ли, смертных поражая
Непостижимой мудростью своей,
Бог Моисею передал скрижали,
Людей отъединяя от зверей?
А стае не нужны законы Бога —
Она живет заветам вопреки.
Здесь ценятся в сознании убогом
Лишь цепкий нюх да острые клыки.
Своим происхождением, не скрою,
Горжусь и я, родителей любя,
Но если слово разойдется с кровью,
Я слово выбираю для себя.
И не отыщешь выхода иного,
Какие возраженья ни готовь —
Родство по слову порождает слово,
Родство по крови – порождает кровь.
 

Вот, кстати, вам о национальности, о культуре, о заповедях, все вот тут.

5 лет, мальчик: «Где прячутся страшилки?»

Страшилки прячутся в темноте нашего сознания. Когда я был молодой и ходил в тайгу, я в палатке ночью мог оставить горящую свечу, понимая, что свет виден на огромной дистанции и любой человек или зверь может прийти и убить меня. Я спал спокойно. Сейчас ночью я просыпаюсь и чего-то боюсь. Хотя знаю, что я в закрытом доме. В чем дело? Откуда это возникает? Из глубин нашего подсознания.

10 лет, мальчик: «Что такого интересного в „Черном квадрате“ Малевича?»

В «Черном квадрате» интересно то, чем мы его населяем. Это связано с моим ответом про источник страха. В картине Малевича каждый может увидеть то, что он хочет увидеть, потому что там нет ничего. А человек, который не хочет ничего видеть, ничего и не увидит.

То есть черный квадрат Малевича – это абсолютный страх?

В том числе. Это абсолютное зло, существующее в мире, и многое другое. Потому что разделение мира на черные и белые цвета привычно, как ночь и день, свет и тьма. Квадрат Малевича – это воплощение тьмы, но в окружении света. И надо решить, где вы – внутри черного квадрата или снаружи.

5 лет, девочка, после просмотра старого альбома: «Мама, в твою эпоху мир был черно-белым»?

В мою эпоху мир был черно-белым.