Текст книги "Уратмир. Котел желаний. Книга 2"

– О-о-о… Уратмир, смотри, твои родители, спотыкаясь, бегут! Очевидно, спасать отдавшего неправильное предпочтение шерстяного «мяуку». Да, за что бы ты не брался, какие цели ты бы не ставил, чаще всего приходилось прибегать к помощи спасателей. Это в лучшем случае. Талант! Браво!

Мне, взрослому, было стыдно. Жалко Мурзика. Блин, так подумать, что ему пришлось пережить и испытать?!

Следом мы очутились уже в младшей школе. В моей милой школе. Теплейшие и нарицательные воспоминания сразу обогрели моё сердце. Эти стены, парты, длинные зелёные шторы! Жалко, в этом отмотанном мире с трудом чувствовались запахи, а ведь наша столовая была прекрасна. Готовили там «шедеврально»! Котлеты, макароны, сочные и прожаренные на подсолнечном масле стэйки, свежее парное молоко, привозимое с местных ферм, на ланч – клубничный компот и насыщенная наваром солянка. Там постоянно были спелые овощи, ягодные и диковинные фруктовые салаты. А вишенкой на торте можно было назвать характерную сдобную горячую булочку. Ну а зимой – спелые оранжевые и душистые мандарины, дольки апельсинов, а по особым дням – кисленькие киви либо грейпфрут.

Мы с Драконом очутились на втором этаже, именно там был наш класс. Я воочию наблюдал как бессчётная ребятня, мои друзья, все «младшеклашки» в момент звонка перестают драться портфелями, рубиться учебниками, носиться сломя голову туда-сюда и начинают стремительно расфасовываться по своим классам. Среди этого хаотичного планктона, двигающегося косяками, был и я. Отчаянно крича, я нёсся в свой кабинет.

– Уратмир, это ты в третьем классе. Кстати, за эту большую перемену ты уже успел совершить героический подвиг. А именно, благородно освободил из клеток лабораторных мышей, крыс и толстенького хомячка в старшей школе. Там как раз вот-вот узнают о сложившейся форс-мажорной ситуации и по этому поводу начнётся красочный фестиваль. Но сейчас не об этом.

Дракон медленно переместился ближе к нашему классу.

– Вот ты, розовощёкий, смельчак-парень с неописуемо выразительными глазами, заскакиваешь в класс! Смотри на себя! Ремарка: у вас эту учебную неделю замещал другой учитель. Ваша классная мама захворала и к вам прислали настоящую мачеху. Ни разу недружелюбную мучительницу! Толстая, или очень толстая, женщина в летах твёрдо не любила детей… Сопливых, визжащих, липких, непредсказуемых детей! В школу её привозил эвакуатор. По вашему мнению, «антресолеподобная» женщина была адептом инквизиции. Она огульно ставила всем двойки, без разбора и беспощадно вызывала к доске, никак не аргументировала свои действия, ничего не объясняла, и что самое вопиюще поразительное, тихоходная Аврора категорически не любила много движений. Она обожала сидеть в нулевой активности. Вы предположительно думали, что это фаза анабиоза. Её постоянно сопровождало затруднённое дыхание с хрипом, а четвёртый подбородок позволял ей не использовать мышцы шеи, её голова и так комфортно размещалась на нём. Постарайся вспомнить, Уратмир, если эта маломаневренная фура куда-то шла, то это приравнивалось к подвигу, так как подъём с её любимого стула по усилиям был сравним с запуском ракеты. А когда подвижной состав в лице мучительницы, похрипывая, грузно добирался обратно, приземление на этот подуставший стул со спинкой и колёсиками, которые были квадратиками, выглядело обречённо неотвратимо. В недавнем прошлом крепкий кресло-стул трещал по всем углам. И вот именно сейчас, когда ты вбегал в аудиторию, когда агрессора, влюблённого в шницель или много пожрать, не было, именно тогда на её столе лежал «классный журнал». Ты не преминул воспользоваться отсутствием любительницы «вмять за обе щеки» и решаешь заглянуть туда. Такая фривольная возможность в её феодальный период выпадала нечасто. Староста класса, надменная Сильва, её синьор, а по совместительству глаза и уши, тоже пока была отвлечена «дерибаном» за учебник с вашим «лидером идиотов» Максимом. Тем более, «слонячий» топот ещё не доносился из опустевшего после звонка коридора школы. Вмиг взвесив за и против, промониторив умыслы и доводы, ты уже уткнулся носом в открытый журнал. В тот самый момент твоему негодованию не было предела. Детское личико стало пунцовым, в твоей смышлёной голове сформулировались фатально-летальные казусы, перспектива которых назревала соразмерно увиденному. Такое количество отрицательных оценок могло привести или столкнуть свободного и гордого борца за справедливость с беспристрастным углом или, того хуже, кожаным ремешком. Такое удручающее состояние скользкой ситуации не могло радовать. Это был гвоздь в крышку гроба всем плюшкам и пряникам, которые ты хотел затребовать на ближайшие каникулы. Даже уикенд обламывался, обрастая этими гнусными подробностями из предвзятого журнала. И всё это безобразие «наваяла» не в меру упитанная учительница! Возможно, тебе ошибочно представлялось, но милейшая, в пределах жирности кефира, дама незначительно тенденциозно к тебе относилась… «Так подставить за столь короткий срок, это надо суметь», – думал тогда ты. Ведь каждый день Уратмир был бдителен, боролся со злом, трепетно собирал необъективную информацию, всегда был в заботах о себе, а тут двойки! Но пока ты в состоянии аффекта перелистывал жёлтые листы журнала, тебе не удалось вовремя услышать приближение «центнера в юбке». Лишь твой «дружбан» одноклассник мякнул о том, что стремительно надвигается существо, которое могло оглохнуть от слова «Сельдерей!» или не дай бог похудеть. Ты хорошо понимал, что скорая может задержаться, а «Мелкое Ничтожество!» – это то, как она называла бы тебя, застукав за увлекательным делом, – могли бы обвести мелом.

Блин, меня даже сейчас во взрослом состоянии прошиб пот. Я переживал даже сильнее, чем, наверное, тогда. Наблюдать этот хорер, или хардкор, со стороны было в разы нервозатратней. Такой цепенеющий и остужающий кровь сценарий нарочно не придумаешь!

– Уратмир, за малым тебе удалось захлопнуть жизнеутверждающий журнал. Но и, попутно махнув своим рукавом, ты также случайно рассыпал иголки и кнопки на мягкую подушку кресло-стула. Следом ты филигранно сманеврировал за свою парту. Даже несмотря на мизерный гандикап времени, тебе уже было понятно, что с секунды на секунду произойдёт дальше. В твоей обречённой золотоволосой голове всплывала нетривиальная ретроспектива событий, «где упитанная в тоннаже талии «мадам злоключительница», только что проделавшая миграционный путь для нагула и взращивания подкожного жирка от класса в столовую и обратно, похрипывая в отдышке и не переводя духа небрежно плюхается на стул, усыпанный канцелярскими кнопками и иголками». Твои голубые глаза затейливо и озадачено бегали по сторонам, ожидая будущих потрясений… И вот, пампушка всё ближе и ближе к своему спасительному ложе. А твоё прошлое протеже всё ближе к захватывающей раздаче. Твоя растерянная мордашка лучше всего характеризует ту натужную кооперацию мыслей в тебе, которая заставляет тело оторопеть. Тогда предварительно в твоей голове уже по полной развивается борьба противоположностей. Она разрывает твоё мнение о грядущем на части. Если сказать, что малыш с безумно выразительными глазками растерян, это ничего не сказать. Какое-то твоё я наперебой с совестью незамедлительно хочет вскочить и предупредить «геометрический круг» о неожиданностях, которые вот-вот наступят. А есть блюститель справедливости, который смирился…

Громкий, неестественно пугающий, наводящий панику в моём сердце крик даже сейчас охладил мои вены страхом и облетел всю школу, сотрясая стены и рамы окон, сообщая самцам её «гаражеподобного вида» о взыгравшей репродуктивной функции, и что им нужно скорее убегать… «Прокаллорированная» до пяток «сестра», не добравшаяся до милосердия, могла изувечить меня в порыве стресса. Дракон же не мог не ржать. У него это получалось интересно…

– Уратмир, эта пышечка за всю свою жизнь так быстро не поднимала свою фитнес-точку от стула. Смотри, какая экспрессия, динамика, тут нет фальши… Глаза… Глаза, они словно вылезают из ореола ресниц!.. Посмотри, этот сгусток ярости, преодолевая боль и пот, просто мгновенно сводит всё воедино. Острота ощущений бегло наталкивает сытую белугу к ответам. Очевидно, безкомфортная боль лишь помогла ей быстрее решить несложное уравнение. Методы клинической и экспериментальной психофизиологии вашего времени вряд ли бы смогли разрешить то, с помощью чего она так быстро догадалась, кто в этом виноват. Мадам, в лице полной противоположности стройности, сначала смотрит на стол, потом на опрокинутую коробку, а затем на стул, и вот она переводит свои выпученные зенки на мешкавшего тебя. Может, это была индукция или дедукция, а может, ты, побелевший от страха, выдавал свою причастность к грациозному подпрыгиванию стройного колокола.

У сознательного и взрослого меня складывалось устойчивое ощущение, что я не мог пережить тот день. Радикальная сфероподобная дама, по моим ощущениям, хотела обглодать мои хрупкие кости. Наверное, взрослый я утрировал свои шансы, но специфически импульсивная мадам, хобби которой был балет, а точнее антракт между актами, смотрела именно так. Тупо по калориям, я был для неё диетическим блюдом.

– Уратмир, мне кажется пора бежать! А у совсем юного тебя в голове ещё лелеют или тают мысли, о том, что этот «ни хрена не худой» учитель мог сквозь целлюлит и обилие жировых складок даже не прочувствовать впившиеся кнопки. Но нет, она такой фейерверк искр из иглотерапии запомнила на всю жизнь. Да, так распрямляться после длительного отказа есть в меру, заставило её желать моей смерти. Чтобы так откормиться, нужна целая государственная программа либо кормить с привлечением средств гуманитарной помощи странам.

Прекратив орать методом неспешного задраивания верхней и нижней челюсти, сфокусировав на мальчугане свои залитые ненавистью глазищи, «откормленная на государственных харчах», как говорил по отношению к ней мой наблюдательный дядя Андрей, проорала грубым баритоном: «УРАТМИР!!!!!». Мегалодон, реликт гигантомании прошлого рассвирепел!

– Уратмир, ты тогда подумал, что она тебя проглотит. Этот рык, пусть и не совсем вовремя, но пустил тебя наутёк. Динозавр открыл свои звуконепроницаемые переборки губ и кричал тебе в спину: «Стой, поганец!!!». Но, ты, словно зайка, барабаня ножками по лестнице, бежал со второго на первый этаж. Ты лишь ловко «распинивал» белых лабораторных мышей, которые сумбурно разбредались по всей школе. Даже, как тебе казалось, неактивный хомяк Боня, встретившийся тебе на подоконнике между пролётами первого и второго этажей, пытался воспользоваться своим крошечным случаем обрести свободу. Боню могли скормить Ормузду. Этот удав был доброй змеёй, но не факт! Хомяк взглянул своими мелкими зернистыми глазками на тебя словно благодаря и спрашивая совета: стоит или не стоит, на что ты, твёрдо сдвинув бровки, кивнул. Засим, отдав честь, смелый хомяк устремился вниз, школа стояла на ушах, а ты был горд и счастлив! Зло в очередной раз капитулировало! – подытожил обрадованный Дракон…

Конечно, было слегка смешно от своего типичного поведения. Но если осмотреться масштабно, то эти курьёзы удручали. Но только меня и никак не Дракона, который перенёс нас на чуть-чуть вперёд в ходе событий минувшего. Это тот самый период жизни, охарактеризовавшийся появлением «соперника» Валеры.

– О-о-о-о-о… Уратмир! Наблюдай, вспоминай, это твой антагонист… Виновник крутого падения котировок твоего доселе незыблемого имиджа. Он новенький, появившийся ниоткуда, ставший наперекор твоему мятежному бунту, протесту. Конкурент появился с мило улыбающейся вашей родной классной руководительницей. Она впервые привела его в класс. В святая-святых твоего самовыражения, твоего творчества. Это был твой мир, твой ареал правил и требований.

Повзрослевший, я услышал это вновь: «Знакомьтесь, дети, это Валерочка! Наш новенький мальчик!». Без лирических отступлений, взирая на эти тени прошлого, посредством живой нити, связи с маленьким непоседой, тех обрывочных чувств с собой, я понимал, что этот благородный новенький сцапает любого. Поначалу, а точнее до старта нашей очной вербалики, карапузному мне было вообще по барабану на этого застенчивого новобранца. Я лишь когнитивно взглянул на него:там стоял откормленный, в идиотско-подстреленных шортах увалень. В арбузоподобной кепке, надетой набекрень, и роскошным пропеллером, с ногами сардельками, обременённым или отягощённым лицом и толстыми пухленькими ручками. Лопух стоял в клетчатой рубашке, а его элегантные подтяжки уже заставляли скорбеть о нём. Изначально я даже запереживал за него и его способность к умственному восприятию. Его образ позволил мне удручиться сожалением и записать энного персонажа в будущие сюжетные потрясения, намеченные планом. Мне представлялось, что он погибнет добровольно. Это просто рекрут для небоевых потерь.

– Да, Уратмир, сытый пузан, по твоему первому впечатлению, уже таскал за тебя каштаны из огня. В то лишённое совести время вскормленный дрожжами Валера был тебе безразличен. Ты, не отвлекаясь, наклонившись под парту, уверено продолжал связывать своему соседу Даниле его шнурки со стулом, лямки его рюкзака со шнурками и обратно с партой. А ведь ты предупреждал одноклеточного растяпу, а по совместительству ботана и книжного червя, что ему необходимо следить за своей чересчур длинной и противной шнуровкой, которая мало того, что была постоянно развязана, так ещё и жутко бесила борца за свою правду своим шумом. Эти неуставные, плохо выглядевшие, мотыляющиеся шнурки собирали всю пыль и грязь. Да, «энциклопедарус» не был поборником модных веяний, но его постоянно заезженная обувь – это был перебор.

Дракон хитро подмечал детали, которые позволяли вспомнить нюансы безальтернативного прошлого.

– Но вот, пока ты безотлагательно занимался нужным делом, к твоей парте, за которой ты восседал один, подвели гигантского верзилу, надвинувшаяся тень которого стала мешать красивенькому и голубоглазому мальчишке. Это заставило тебя поднять голову. Мясистого внезапно усадили с тобой. Ты тут же почувствовал, как твоя гегемония сдавливается. Вот что значит врасплох! Когда этот габаритный танкер с невероятным водоизмещением пришвартовался на соседнем стуле, ты уже не мог пошевелиться. Ты озадачен, где камеры, куда улыбаться. Может, это какой-то розыгрыш… смотри, как ты кривишься. Твои мысли путаются, но Валерий, лишь просто сев рядом, смог геополитически выдавить тебя. От этого паренька вдобавок резко пахнуло чесноком и манной кашей. Прижатый к стене ты размышлял о том, как этот непробиваемый увалень, казалось бы, ест несочетаемые продукты. Этот новенький стропила, внутренне и внешне, посредством тайного содержания психодуховных практик, да и простого веса в килограммах подавлял борца за справедливость. В прямом и переносном смысле Валерочка сковывал тебя.

О-о-о-о… Дракону нравилось смотреть, как я пытаюсь выбраться из сложившейся ситуации. Этот отклонившийся от нормальных геометрических форм Валера словно тиски обездвижил мелкого меня. Взяв за горло мою мобильность, этот фатально объёмный, не нюхавший пороху и необстрелянный Валера обычным сидением на пятой точке даже не позволял мне достать этот самый порох, который в изобилии был аккуратно сложен у меня в спичечном коробке на дне портфеля. Любые мои движения были крайне затруднены, даже зажигалка с электрической дугой, о которой я не переставал думать, для меня была недоступна. Эта вещица, по характеристике напоминающая электрошокер, выдающая на-гора нехилый импульсный разряд тока, поспособствовала бы копчению непонятливого бройлера. Одина раз я этой крутой штукенцией подпалил канат для лазанья, на котором висел Данила. Ботан отказывался лезть выше, но запах гари ускорил и исправил положение. Жига была просто блеск! Но, увы, ко всему Валера двумя ногам придавил и вымазал мой портфель.

– Ну, Уратмир, ты так обворожителен. Задумчиво шагаешь домой. Обессиленно волочёшь портфель за собой. Взгляни, Уратмир, ты третьеклашка, весь мокрый, затёртый, помятый, а ведь это даже не твой пот, а этого «раскабаневшего» и свалившегося на тебя неприятеля. Когда ты задумчив, ты великолепен, а когда растерян, то твоя детская остервенелость безупречна. Ты обеспокоен спорным аргументом в своей голове: «эта желеобразная сфера на ножках, этот любитель сала не мог помешать тебе бесчинствовать!!!». Вот оно – «желание», вот они – «жажда», «цель», «устремлённость», «упорство», «неоспоримость». Детские розовые губки аж трясутся от озадаченности. Ты отвергнул все переговоры, попытки услышать, дипломатическую формальность. Тебе не хотелось даже воспринимать слова о «вовлеченности и мире» с этим дубиной. Слушать здравый смысл не было времени. «Сначала вешать, а потом расстреливать…» – так иногда отвечал твой благородный и авторитетный дядя. Волнение выступало на твоём лице через подёргивание лицевых мышц…

– «В стране на руках полно огнестрельного оружия» – молниеносно рассуждал мелкий живчик. – Можно даже приобрести РПГ или гранаты, где за копейки убить могут! А этот так ведёт себя?! Кто он вообще такой??!». Ты опять вспоминал своего любимого дядюшку и его «почётные» формулировки… Мысли в голове застилались противной мордой зарвавшегося конкурента. «Маломерок, клоп, лилипут, мелочь пузатая, мерзавчик!». Ну, ты там ещё свою речёвку глаголил периодически, это был весь твой словарный запас, как тебе казалось агрессивно-ругательных и устрашающих слов как в отношении «боцмана» Валеры, так и в отношении учителя, который приволок этот недоразвитый фарватер к вам. О-о-о… это ты ему такую кличку дал «Боцман».

Я даже сейчас смутно припоминал, как дальше разворачивался этот сюжетный ход. Да, в этот скорбный час фортуна словно отвернулась от весёлого меня. «Вот за что?!» – саркастично уже взрослым размышлял я. Эти ответы моих мыслей улавливал и Дракон. Ведь я всегда следил за дисциплиной своих домашних питомцев. Если кто-то из них «понаделал», как говорил мой папа, то я тут же проводил воспитательные мероприятия. Например, Радул, всегда подкатывал свои большие глаза к небу, как только слышал: «А кьтё этьё сьделаль?». Массивная собака прижимала срезанные ушки, и так сильно, непередаваемо сильно сожалела. Радул был совестлив, поэтому я не любил его ругать, я просто любил его, поэтому говорил: «Ню, ладьно». В этот миг обесцвеченный от горя и раскаянья девяностокилограммовый Радул начинал скакать как благовидная козочка по облакам. Счастью не было предела. Только Мурзик наслаждался, когда Радулу выписывали. Этот надменный зеленоглазый котяра был «мстительной мордой». Радул взаимно не любил его… Не уважал подлеца… А папа говорил, что Мурзик «сыкливый жополиз»… Я тогда не знал, что это означает, но Мурзик знал, поэтому периодически «прудил» в папины тапки. Поэтому с ним нужно было поосторожнее. Также я был заботливый и внимательный.

Я мог мигом включить вырубленное электричество. Ведь я с самого «малечку» любил рубиться в игровые приставки, непосильно тратя на это кучу времени, даже изыскивал минуточки за счёт домашней работы, учёбы, уборки и хорошо знал, что свет чаще всего пропадает не из-за отсутствия тока переменного напряжения аварийного характера, а в основном из-за нагрузки множества электроприборов, которыми был напичкан дом. Этот аргумент с завидным постоянством также озвучивал мой папа. Поэтому я всегда стремился опередить события, мчавшись с пластмассовым стулом в руке к электрощитку, кстати, неудобно расположенному для меня, где видел подтверждение своих подозрений в выбитых пробках. Не ожидая благодарностей и просьб родственников, щёлкал рубильник в позицию «Вкл», а затем рьяно бежал обратно в мягкое кресло, усыпанное подушками и пледом, где меня ждал любимый джойстик и коварная игра «Чип и Дэйл». Это всё равно было добро! По-любому, это шло в зачёт! Ну вот откуда я мог знать, что на втором этаже орал и дымился неосмотрительный электрик, пришедший к нам чинить проводку бытовой розетки.

Дракон скулил от счастья как от моих мыслей, так и от видео прошлого. Мы продолжали смотреть, как капризный мальчишка задумчиво брел домой.

– Да, Уратмир, обмозговывал ты порядочно! Аж несколько недель. За этот промежуток времени ты вообще забыл о необходимости осуществлять контроль и надзор за злыми силами. «Черти распоясались вконец!» – так думал ты, и так говорил твой дядя. Он ещё там оговаривался о «чепушилах», но ты тогда ещё не знал, кто это. Тебе нужен был манёвр! Кульбит из этой щекотливой обстановки. Валерий в эти временные рамки «произволил» как хотел. Ты явно недооценил этого навскидку, визуально тугого паренька. Он был старше тебя, и что самое трагичное – гораздо, гораздо крупнее. Тогда малец в твоём исполнении сразу смекнул и оценил данную неудачную весовую диспозицию. По твоим оценкам, деликатность твоего поведения, грустно, но была важна. Вес в килограммах многое решал не в твою мелкую пользу. В честном бою он мог уснуть на тебе, а это означало фатальное поражение. А так как мораторий на смерть в вашей стране отсутствовал, то любой доктор мог диагностировать: «По моим документам Вы умерли! А у вас нет полиса, тогда спросите у другого доктора». Ты и так обладал скромными антропометрическими данными в сравнении со своими одноклассниками, поэтому бравировать своим типом телосложения как козырем – это попросту шантажировать вандала безупречно прекрасным, но хрупким предметом искусства. К тому же отрицательным моментом открытого единоборства являлась низкая умственная активность оппонента, что наталкивало на мысль об отсутствии порога боли у противника, и это не являлось обоюдным преимуществом. Непропорциональность аргументов была во всём: начиная с возраста, ведь ты был младше всех в классе, а этот, наоборот, старше всех как в классе, так и в параллели, и заканчивая пресловутым объёмом бицепса и размером кулака. Пытаясь выработать программу действий, ты даже начал мысленно усердно тренироваться под мотивирующую музыку крутых боевиков. Раздумья об упорном фитнесе, избиение груши, вертушки как у ниндзя, беге каждое утро на мгновение подарили твоим мечтам надежду, но противная морда Боцмана, всплывшая следом, заставила тебя опять скиснуть и подумать о ТТ своего дяди. Прямой конфликт попахивал безоговорочной капитуляцией, а сепаратный мир мог бы и не состояться в силу узколобости противоборствующей стороны. Иногда тебе казалось, что он лоботомированный.

Дракон так ярко и неестественно, в силу своих физико-механических очертаний, объяснял мне прошлое, что складывался полный шарж минувших лет.

– Уратмир, задачка была со многими неизвестными! Это была заноза! Тебе казалось, что кто-то под тебя капал. Либо это был педсовет? Ты давно подозревал, что этот шабаш нужно накрыть. Либо физрук? Нет, трудовики, хоть и были водяными, часто заливавшими за воротник, но для тебя эти бедолаги тины и болота были вне усмотрения. Может, это был учитель музыки по кличке «Баристо»? Этот усатый кофевар, словно паук, плёл тень на плетень. И на что он обижался. Пластинки старого патефона на перемене, втихую, юзал не ты. Воткнутые палки в ударном барабане – тоже не ты. Бубен как ракетка для игры в настольный теннис – тоже не ты! Ты только пианино расстраивал, периодически стабильно. Да, окно не закрыл после того, как тебя неосторожно оставили дежурно убирать кабинет музыки, а стая голубей к утру превратила его в своё гнездо. Где в импровизированную уборную превратился сузафон – валявшийся на полу медный духовой инструмент с обилием экскрементов голубиного сообщества. Боцман не мог свалиться, словно снег зимой. Валера был заказом! Это был удар по твоей гегемонии. По твоему однополярному миру! Оголтелый и явно сомнительный пофигизм упёртого без дела Боцмана задевал тебя за живое.

Даже при абсолютно фантастических стечениях обстоятельств, при том что я совсем не мог вообразить себе такие кардинальные события, происходившие со мной, и тем более, что окажусь созерцателем своей жизни, почему-то, глядя на этого «по-ненужному настырного Валеру», у меня интуитивно начинало сводить скулы. Дракон же наслаждался моей реакцией на этот премиум-кинопоказ…

– Уратмир, маленький ты – это просто кладезь невинного плутовства и непредсказуемости. Мальчуган-сокровище предвзятых умозаключений! Но почему категоричность суждения не приведёт его к истине? Может быть, существуют все ответы на все вопросы, но кто сказал, что они правильные? Ты был такой потешный и добродушный, что твои действия и возможность находить неординарное решение умиляли. Я сейчас продемонстрирую тебе финальную стадию твоих «пытаний» в отношении коварного Валеры. Уратмир, это столовая, большая перемена между рисованием и чтением, вы всем классом сломя голову залетели на обед, чтобы утолить свой голод. Бегло разместившись на мягких кресло-диванах, ребятня принялась сметать с сервированных и накрытых столов первое, потом второе, и вот, аппетит перевёл вас к сладкому. Только к этому моменту в кормовое помещение входит грузная и слегка угрюмая фигура Валерия. Смотри, он надвигается к твоему столу словно трамвай, упрямо и безальтернативно идущий в депо. Он даже улыбается как-то исподтишка. М-да, прожжённый «жучара»… Такой маленький и упитанный авантюрист-крохобор. Тебе так не кажется, Уратмир? – Обратился ко мне Дракон с задумчивым насколько это можно лицом. На что я всего лишь прищурился.

– Наблюдай! Тебя уже скривил молчун-вредитель, усевшийся по другую сторону стола. И вдруг ты оборачиваешься назад, реагируя на неожиданный звон упавшей посуды, сопровождающийся визгом девчонок, а мордато-таинственный и немногословный оппонент нагло выхватывает из твоей руки булочку. Начинает её заправски наигранно и упоённо жрать. Сказать, что ты был озадачен, это ничего не сказать. Такое нескрываемое хамство вскипятило чувства. Ты резко вскочил! Но выступающий в другой весовой категории контр-партнёр загадочно лыбился, словно знаменитый и задумавший подлость «Доктор зло», и тоже поднялся на пухленькие ножки. Ты психовал, но наказать или даже огорчить на раз труднопонимаемого Валерчика ты не мог.

Затем Дракон продемонстрировал то, как я утёрся в столовой и мы переместились в другой день. Геолокация – второй этаж. Тогда была скрипучая и снежная зима. Мороз покрыл все окна неописуемыми узорами снежинок.

– Стоящий у тебя поперёк горла пончик Валера к этому событию уже сколотил подле себя трёх прихвостней и вновь озадачил тебя новаторской выходкой. Забежавший в кабинет розовощёкий, пышущий жаром мальчишка от стремительного перепада температуры, от которого даже шёл пар, а именно ты, визуально стал наблюдать абсолютно «быдлячую выходку» четырёх резервно-подрастающих отморозков во главе с выкормышем зловещего поведения, занявшегося демонтажем совести и человечности в вашей школе. Эти отринувшие этикет, с неиссякающим энтузиазмом, «мощные пацанюрики», игнорируя минимумы социальной ответственности, открыли огромные двустворчатые окна настежь, впустив холод со снегом в класс, а затем взяли за ноги и за руки ботана Данилу и принялись раскачивать его из стороны в сторону, головой по направлению отбытия из окна. «Типа пришпилили не по-детски» – подумал ты словами своего дяди Андрея. Да, пусть «по жизни» Даня и был «сиплым четырёхглазым ботом», но его право на жизнь и свободу передвижения до появления Валерия никто не оспаривал. Да, он был тюфяком, размазнёй, тряпкой, в конце концов, но эти, спускающие гордость в туалет, качества нуждались в искоренении и устранении внутри рохли, а не вместе с ним. Так считал ты. А эта обнаглевшая компашка бездарей перешла все дозволенные и недозволенные грани. Грамотей орал как не в себе. А охамевшая шпана во всю глотку, в аномально-озорном угаре неистовствовала, да хором приговаривали: «Море волнуется раз, море волнуется два», и так далее. Некоторые одноклассники смеялись, Даня же, с запотевшими очками, продолжал устрашающе нагнетать панику криком. Картина была двоякой, тебе начало казаться, что они просто пугают «очкана» и не собираются его выкидывать. Но даже так, «знаток» был астматиком и социофобом. Он крайне болезненно воспринимал даже безобидный юмор, а тут целый аттракцион смерти с ним в главной роли. И наконец, эти спущенные с цепи уроды, обделённые моральными принципами, произнесли: «Море волнуется двадцать!». У одного из них в руке остался Данилов сапог, у другого – кусок оторванного рукава, а третий, разинув рот, испуганно смотрел в сторону настежь зияющего окна, куда безотлагательно проследовал «очкарик». Абонент стал недоступен! Все были испуганы, лишь гнусный Валерчик ехидно ухмылялся. Озадачено ты рванул к окну. Да, пусть это была снежная зима, и пусть на улице лежал снег и обилие сугробов не вызывало сомнения, но в полёте близорукий вряд ли успел подумать о преимуществах времени года. Пребывая в стрессе и панике, он также маловероятно предвидел, что воткнётся в двухметровую кучу снега. После неконтролируемого полёта охладевшего от страха Данилу вытащили из сугроба изумлённые школьники внизу, и тут ты выдохнул. Он шевелился и его слегка тошнило. Эти начинающие изверги с большой вероятностью могли выписать Дане абонемент на подобные приключения, ближайших лет, эдак, на пять. Ты думал: «Как же оборзели эти хамы!». Стая шакалов уже в открытую гнобила народ. Группа лиц, а конкретно «малолетних карапузов имбецилов», по предварительному сговору, распространило своё криминальное влияние на всех ботанов, фриков, слюнтяев. За базар отвечали все, кто по неосторожности попадал в орбиту новой банды носящих кепочки, увенчанные пропеллером. Рэкету в одночасье подверглись все крупные держатели запасов фишек. На счётчик были поставлены и наши параллели. В столовой каждый должен был отщипнуть кусочек булочки в пользу Боцмана. Взирая на этот беспредел, ты был убеждён, что подмяты были все. Группировка во главе с Боцманом действовала нагло и бескомпромиссно. В этой шайке был даже введён дресс-код, все пособники: от «решал» до «босяков» – носили обязательные элементы новой силы – шорты на подтяжках; носки до колена, ни грамма не смятые, строго до колена, обязательно в параллельную разноцветную линию; под подтяжками – заправленная в шорты рубашка в цветочек или рубчик; у каждого был коробок с ящерицами и арбузная кепка с вентилятором наверху. Ни одна игра на биты и фишки при помощи «цу-е-фа» уже не могла проходить без крыши молодчиков. Они завязали на себе все конфетные коны. Сопливых «гангстерят» нужно было кому-то усмирить. Попытка интроверта Данилы пойти на конфликт выглядела жалко. Уверенное быдло, выглядящее брутально, обвешенное рогатками, столкнулось с лепетом «очкана»: «Позвольте Вам возразить…». На что ему, смеясь и схватив двумя пальцами за нос, ответили: «Позвольте Вам не позволить!».