Текст книги "А сколько звёзд на небе? Сборник рассказов"

А сколько звёзд на небе?
Сборник рассказов
Дмитрий Червиченко

Дизайнер обложки Ольга Сергеевна Донцова

© Дмитрий Червиченко, 2023

© Ольга Сергеевна Донцова, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-7621-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие для взрослых и тех, кто помладше…

Жизнь человека похожа на речной поток. А рядом с ним, с этим потоком, текут жизни других людей. Чьи-то реки пересекаются лишь на миг, а чьи-то долго-долго движутся рядом. Появляются новые ручейки. Кто-то уходит, и его река-жизнь, ещё недавно шумевшая рядом с твоей, удивлявшая каждым своим поворотом и достойная отдельной книги, вдруг непоправимо исчезает. А на месте её остаётся лишь высохшее русло. И только ветер гонит вдоль осиротевших берегов призрачные пыльные вихри воспоминаний.

Большинство судеб тех, кто был до нас, и тех, кто был рядом с нами, тонут в забвении.

А ведь это ужасно несправедливо.

Желание вырвать из безвременья маленькую часть судьбы близкого мне человека было вызвано именно этим чувством.

Каким он был?

Родился в 1910 году в небольшом селе в Украине.

В трёхлетнем возрасте вместе с родителями приехал на Байкал.

Пережил революцию.

Будучи сыном простого лесника (у которого, правда, был полный гимназический курс), мечтал стать лётчиком.

Молодая Советская республика дала ему шанс воплотить свою мечту в жизнь.

Стал он настоящим «сталинским соколом».

Профессиональный военный лётчик, которого война пощадила и оставила в живых, но сделала почти инвалидом с изрешечёнными немецким мессером11
  В данном случае – истребитель, состоявший на вооружении люфтваффе (ВВС фашистской Германии).


[Закрыть] ногами.

А потом мирная жизнь…

Благодаря своему характеру и силе воли он на этих ногах по тайге ещё лет двадцать ходил!

Мой дед…

Удивительно, но я не встречал больше человека, так талантливо и ярко описывавшего природу и человека в ней. Рассказчик он был замечательный. Слушая удивительные дедушкины истории, я просто окунался в них с головой.

Он любил Байкал, таёжную жизнь, свою семью, свою страну. Он любил меня.

Часто вспоминаю эпизод, который повторялся в моём детстве много-много раз…

Я бегу со всех ног. Бегу ему навстречу. А он, такой крупный и уже совсем немолодой человек, перешагнувший шестой десяток, смеясь, расставляет свои большие руки в стороны, немного приседает и ловит меня. Целует в нос и в обе щёки. Мне немного щекотно от его жёстких седых усов и так радостно на душе.

– Здравствуй, дедуль! – запыхавшимся голосом говорю я. – Мы вас проведать пришли, – и уже шёпотом, – а я с ночёвкой!

– Вот и хорошо! – радуясь, наверное, больше меня, шепчет он в ответ.

А поздно вечером, когда мы ложились спать, я обязательно просил его рассказать мне какую-нибудь «историю». И он с удовольствием начинал…

Фото: 25-летний пилот Василий Котенко рядом со своим самолётом (1935 год)

Что-то из того, что рассказывал мне дедушка, я помню хорошо. Какие-то эпизоды в силу моего возраста он выпускал из своего повествования. Тут спасибо папе. Он помог мне заполнить прорехи в фактических данных. И благодарность маме, настойчивость которой помогла этим историям всё же лечь на бумагу.

Пусть мои рассказы будут данью уважения его удивительной жизни.

P. S. Ну и ещё раз хочу напомнить вам, дорогие мои читатели, что то, что вы сейчас прочитаете, основано на реальных событиях, произошедших больше ста лет назад.

Леший

– А, паря Васютка! – улыбнулся, подняв голову от грядок с какой-то мелкой рассадой, старый китаец Ван. Он, кряхтя, выпрямился, взял что-то из стоящей рядом огромной корзины.

Старик был мал ростом, благодаря своей работе в огороде от рассвета до заката чёрен от загара, имел роскошные кустистые седые брови, абсолютно не вязавшиеся с редкой бородёнкой.

Ван, радуясь передышке, по-утиному переваливаясь кривоватыми «кавалерийскими» ногами, подошёл к забору. Полез в карман старых шаровар. Достал огромный носовой платок, снял помятую соломенную шляпу с отхваченным давным-давно краем и вытер пот с бритой, покрытой белым пушком головы.

– Однако чего-то совсем рано поднялся! Не спится?

– Не-а, дедушка Ван, дела у меня. Очень важные! Поздно проснёшься – зря день пройдёт! – явно услышанными от взрослых словами отвечал Вася.

– На-ка вот! – Ван достал из-за пазухи подпоясанной верёвочкой холщовой рубахи припасённый огромных размеров розовый помидор и вручил его мальчику прямо через широкую щель в заборе. Закивал, видя, как Вася бережно уложил подарок в узелок.

– Ну, давай, беги!

Проводил глазами удалявшегося мальчугана. Решил почесать за ухом, но вспомнил, что в руке у него платок. Хотел сунуть его обратно в шаровары, но передумал и, помяв в сморщенных узловатых руках, определил на то место, где только что лежал помидор. Вздохнул, что-то скороговоркой произнёс по-китайски и пошёл обратно в огород.

И ведь точно, сегодня Васе поручили наиважнейшее дело – отнести на покос отцу обед! В первый раз! Одному! А идти нужно было несколько километров. Сначала по деревне, потом по тропинке вдоль Утулика, перейти через мост и по чаще речного ивняка до самого покоса.

Солнце припекало вовсю. Шумела на перекатах река.

Вася решил не идти по тропинке, а поскакать по валунам, торчащим из светло-серого берегового песка вдоль кромки воды. Единственное, что мешало, – кусты, росшие чуть не из самой речки. Это была настоящая чаща, местами плотно отделявшая тропинку, идущую вдоль берега, от самого Утулика.

Впереди показался крепкий, ещё не успевший потемнеть от дождей и непогоды деревянный мост. Его начало и конец, упёртые в берега, утопали в молодом ивняке и в невесть откуда взявшемся и разросшемся под самыми крайними опорами малиннике.

Напевая себе под нос услышанную в деревне песенку и помахивая из стороны в сторону узелком с отцовским обедом, Вася выскочил на тёплые доски и, громко топая босыми ногами, отчего по мосту пошёл такой замечательный гул, зашагал на другую сторону.

В этот момент из-под противоположного края моста несколько крупных камней с грохотом и громким плюхом упали в воду. Вася остановился и с опаской стал прислушиваться. Неужели это из-за его громкого топанья сейчас развалится мост? Осторожно, на цыпочках, ожидая, что эта вроде бы прочная конструкция, выдержавшая нынешний серьёзный весенний паводок, сию минуту рухнет в бурлящий поток, мальчик стал красться вперёд. Вот уже и противоположный берег. Спасение близко! У перил с правой стороны конца моста у самого спуска на тропинку кто-то положил огромную каменюку.

– Что за глупость? Эдак телега стукнется и ось себе подломит! – проворчал уже совсем успокоившийся Вася. Он, подражая знаменитому борцу Ивану Максимовичу Поддубному, карточку которого видел недавно в пристанционной лавке, выпрямив спину и напрягши мускулы, приблизился к валуну, отложил узелок и, поплевав на ладошки, смело обхватил его за бока. Вес камня оказался ой какой нелёгкий! Вася, кряхтя от натуги, с покрасневшим лицом сдвинул валун с места и подкатил его к самому краю моста. Выпрямился, поглядел по сторонам, дескать, смотрите, люди добрые, на такую силищу, и, напрягшись, столкнул камень вниз. Хоть мост был и невысоким, а булыжник упал не в реку, но это было даже лучше. С высоты трёх метров он так жахнул о камни на берегу, что отколовшиеся кусочки и береговая галька разлетелись в стороны, что твоя шрапнель.

Дальше произошло такое, к чему Василий был совершенно не готов. Из-под моста, оглушительно рявкнув, выскочило что-то огромное, покрытое длинной бурой шерстью. Продолжая рычать, это что-то пробежало несколько саженей на задних лапах, на секунду обернувшись на мальчика и показав окровавленную зубастую морду. Потом оно упало на все четыре лапы и, отбрасывая задними мокрый песок и мелкие камешки, принялось удирать вдоль кромки берега прочь от моста в сторону ближайшей сопки, покрытой тёмным хвойным лесом.

– Леший! – обмер Вася. – Как же я теперь? Он же теперь за мной ходить будет, пока в лес не утащит! Так и Прошка с Ванькой говорили. А ведь они-то врать не будут, с рождения здесь живут. Знают!

На ватных ногах он сделал несколько неуверенных шагов в сторону от моста и опустился на моховую кочку.

Со стороны дороги, резко поворачивающей после моста в кедровник, послышался скрип колёс. Прошло несколько секунд, и из-за деревьев показалась старая рыжая лошадка, тащившая скрипучую телегу. За вожжами, утопая в свежем сене, попыхивая самокруткой, сидел сосед Васиной семьи дядя Игнат. Клубы дыма поднимались над телегой и стелились за ней, как за каким-нибудь небольшим пароходом, плывшим по ошибке не по реке, а по старой лесной дороге. «Капитан» телеги был мужиком крепким, с умными, удивительно чёрными для немолодого человека глазами, обрамлёнными тысячей мелких морщинок, большим курносым носом, окладистой пегой бородой и пышными усами. На голове его красовался старый фасонистый картуз, и вправду похожий на капитанскую фуражку. Правда, одет он был совсем не «по-капитански» – в «сухопутную» пёструю косоворотку, подпоясанную старой вожжой, и «малороссийские» шаровары, заправленные в невысокие кожаные сапоги.

– А, Василий! Ты чегой-то на голой земле сидишь? – взглянув на мальчика своими внимательными глазами и огладив бороду, произнёс Игнат. – Отец, однако, голодный на покосе. Устал, чо ли? Так давай подвезу! Я в аккурат за сеном на соседнюю поляну.

Сосед, кряхтя, подвинулся в сторону и махнул широкой, как лопата, рукой, приглашая Васю к себе.

«Вот оно, спасение», – пронеслось в голове у мальчика! Он под удивлённым взглядом Игната подскочил с кочки, в секунду схватил оброненный на мосту узелок и забрался на телегу поближе к вознице.

– Ишь ты какой, однако, шустрый! – улыбнулся в рыжие от махорки усы Игнат. – Гляжу я, чой-то случилось у тебя? Вон какой бледный. Ну, выкладывай. А то как будто испугал тебя кто!

– Я, дядя Игнат, только что лешего видел! Вот не сойти мне с места, видел! Он, окаянный, из-под моста как сиганул! И кровавой своей мордой в мою сторону повернулся, глазами зыркнул22
  Зыркнуть – бросить быстрый взгляд.


[Закрыть] так, что у меня чуть сердце не выскочило. Испугался я страсть как! А он в тайгу побёг!

– Вот тебе и раз? Леший, говоришь? – с совершенно серьёзным лицом произнёс Игнат. – Ну а как выглядел-то этот самый леший? Страшный, наверное?

– Ужасть какой страшный, дядя Игнат! Шерсть на нём длинная и коричневая, голова огромная, морда зубастая и вся в крови. Уши торчком, такие маленькие. Бегает на четвереньках, а хвост… Хвоста и нет почти! Наверное, черти оторвали?

– Да, страсть33
  В данном случае – страх, ужас.


[Закрыть]… – протянул Игнат. – Как же ты его в бегство обратил?

– А я каменюку огромную с моста бросил, а он под опорами сидел. Неужели караулил кого-то? – от этой мысли Василий на секунду онемел, но взял себя в руки и продолжил. – Камень как о берег бахнул, он и испугался! Дядя Игнат, а что, лешие тоже могут пугаться?

– Могут, малец, они всё могут. Только вот что я тебе скажу: не леший это был! А знаешь кто?

– Кто? – почти шёпотом произнёс Вася. – Неужели сам чёрт?

– Нет! – Игнат улыбнулся. – Был это, Василий, медведь! Наверное, большой. Ты медведей-то раньше видел живьём?

– Не видел, но… – Мальчик не мог поверить. – У него же морда вся кровавая была! Сожрал уже кого-то, загубил душу християнскую!

– И не людей он жрал, а малину! – с убеждением произнёс Игнат. – Вон, глянь-ко под мост. Сколько там малинника. Этот стервец уже не в первый раз сюда наведывается. Нравится ему спелая ягода-то. А до людей он мирный. Кстати, а ты знаешь, что от сильного испуга медведи животом страдают? Верная примета, что это не леший. Пойдём глянем.

Он слез с телеги, помог спрыгнуть Васе и, держа его за руку, спустился с моста на берег Утулика. От того места на прибрежных камнях, где мальчик видел медведя, прямиком в сторону ближайшей сопки тянулось пунктирной линией по песку и валунам содержимое желудка Потапыча.

– Вот видишь! Мишка это был, – улыбнулся Игнат, – обычный лесной житель, только большой сластёна! А ты его напугал. Такой маленький – такого большого и страшного.

– Да я и то сразу подумал, ну не может быть леший такой! – уже совсем оправившийся от пережитого страха Василий выпятил грудь и гордо посмотрел на Игната. – А здорово я его камнем, дядя Игнат!

Он представил, как сегодня будет рассказывать о происшествии родным и мальчишкам в деревне. И как все будут смотреть на него, кто с гордостью, кто с завистью.

– Ну ладно, дядя Игнат, поехали, а то тятя ждёт. Голодный небось.

Вася запрыгнул в телегу и, прижимая к груди узелок с едой, вопросительно посмотрел на прятавшего улыбку Игната.

Она живая!

– Вась, а Вась! Ну Васька же! Выгляни в окно… – послышался громкий шёпот с улицы.

Вася протёр глаза, сладко потянулся и выскочил из-под одеяла. Утренний неяркий розоватый солнечный свет заливал комнату. По полу от кровати в сторону окна пролегла солнечная дорожка. Мальчик накинул рубашку, на цыпочках пошёл по этой дорожке прямо к приоткрытому матерью окну.

Внизу у завалинки стоял его лучший дружок Прошка и нервно теребил в руках картуз.

Увидев Васю, Прошка сделал огромные глаза и почему-то по-прежнему тихо произнёс:

– Ты слышал? Алёнка пропала!

Алёнка, четырёхлетняя сестра их приятеля Ваньки, жившего на другом конце села, частенько участвовала в их играх и проказах.

Почему ребята приняли в свою команду эту мелюзгу? Да просто Ванькина мама ещё в начале лета сказала, что он, Иван, уже совсем взрослый. А как же, шесть лет исполнилось. Наконец-то у неё подрос помощник. Коли так, то он должен присматривать за сестрой, а у неё и так дел много. Это была абсолютная правда. Ведь, кроме Ваньки и Алёнки, в семье росли ещё совсем маленькие пацаны-тройняшки. Они были настолько шустрыми и дружными, что обычно к концу дня мать просто валилась с ног, пытаясь совладать с этой шумной оравой.

Хотя поначалу ребята относились к Алёнке снисходительно, но очень быстро она завоевала в их глазах непререкаемый авторитет, забираясь на самые высокие деревья, плавая в холоднющем Утулике дольше всех и совершая другие безрассудства.

– Ну, говори, чего случилось-то?

– Да понимаешь, вчера поругались они с Ванькой. Он змей собрался делать, а Алёнка ему помогать просилась. Он и прогнал её из сарая. Дескать, сам он в сто раз быстрее управится. Она обиделась и пошла на лавочку, на улицу. А тут подружки за ягодами отправились. Ну и позвали её. Раньше бы она ни в жисть не пошла, ты же знаешь, а тут… Ну двинулись они, значит, в ближний лес, даже через речку не переходили. По нашей стороне пошли. И там, в лесу этом, то ли медведя увидели, то ли, может, собаку какую приблудную! Толком я так и не понял. Сиганули кто куда! Остальные девчата к селу побежали, а Алёнка, скорее всего, ещё глубже в лес кинулась. Странно, всегда такая смелая была. Помнишь, говорила, что медведь для неё как щенок какой. Если она его увидит, то подойдёт и погладит обязательно.

– Да обожди ты, по делу говори! – перебил его Вася.

– Ну вот, я и говорю… Девчонки прибежали, а её всё нет и нет! Ванька испугался, что ему влетит от отца c матерью и сразу им ничего не сказал. Вчера уж стемнело, мать и говорит: «Иван, а Алёнка где?». А он – не знаю, дескать! «Как не знаешь, она же с тобой была?». Ну, хочешь не хочешь, а пришлось всё рассказывать! Понятное дело, отец Ваньку высек. Да так, говорят, высек, что он ещё неделю сесть не сможет! Мужики почитай со всего села цельную ночь в ближнем лесу её искали с факелами. Да и батяня твой вместе с жандармами тоже там был. Я смотрю, до сих пор ещё не вернулся?

Вася вспомнил, что отец, работавший лесничим, со вчерашнего вечера не заходил домой. Поскольку такие отлучки были в порядке вещей, то мальчик не обратил на его отсутствие внимания. А оно вот что, оказывается, произошло!

– Батюшки-светы, яка дивчина, и поди ж ты! Не загинула бы! – послышался за спиной Васи голос его матери. Оказывается, она несколько минут стояла рядом и слушала сбивчивый рассказ Прошки. – Ну ничего, хлопцы, найдёт отец вашу подружку! – и мать, покачав головой, пошла из комнаты.

Прошло пять дней. Вера в то, что Алёнка найдётся, постепенно таяла в душах сельчан. Но они по-прежнему продолжали искать. Приехало полицейское начальство. Усатый, толстый и очень важный дядька в идеально чистом мундире, при фуражке, сабле и сапогах. Он сказал, что нечего всей деревне шляться в лес, а то, не дай бог, ещё кто-нибудь пропадёт. Назначил в поисковую бригаду пятерых старых охотников во главе с Васькиным отцом и строго-настрого запретил отпускать детей в лес одних.

– Знаю я этих огольцов, небось тоже девчонку ищут? – сказал он, глядя на притихшую ватагу пацанов, стоявшую рядом с ним на деревенском сходе. – Узнаю, что кто-то из вас в лес собрался, в кандалы закую! Ясно? А теперь брысь отсюда!

Мальчишки кинулись кто куда.

А на следующий день Алёнка и нашлась. Ну как нашлась, сама вышла из леса. Причём совершенно не оттуда, куда в своё время убежала и где её искали.

Была она немного уставшая, но совсем не испуганная, а какая-то тихая. Растрёпанная русая головка и мятый сарафан, к которому во множестве прицепились репей, хвоинки и ниточки мха, совершенно не вязались с её улыбающимся личиком. На все вопросы она очень подробно отвечала, что от страха так далеко убежала, что заблудилась. Шла несколько дней наугад, кушала ягодки и кислицу. Нашла несколько прошлогодних шишек на кедре и сбила одну. Ночью было очень холодно и страшно, хоть она и укрывалась своим платком. Пила она из разных речушек. Под конец совсем ослабла и уже не могла идти дальше. И тут вчера вечером, когда солнце уже спряталось за сопки, а она сидела на моховой кочке возле маленького лесного ручейка, то услышала за спиной шорох. Испугалась! Обернулась, а это старенький-престаренький дедушка с белой бородой, добрым морщинистым лицом, одетый в тужурку, сшитую как будто бы из разноцветных древесных листочков. Был он очень мал ростом. Чуть ниже самой Алёнки. С сучковатым зелёным посохом. И пахло от него чем-то очень сладким и душистым. Как будто мёдом луговым.

«Ты как сюда, девонька милая, попала?» – спросил он.

Алёнка честно ответила, что медведя испугалась, побежала, заблудилась и не знает теперь, как домой возвернуться.

– Покормил меня дедушка медком из своего туеска, а потом вдруг откуда ни возьмись кружечка деревянная появилась с отваром душистым. Выпила я, и сразу так легко стало. Усталость как рукой сняло!

«Теперь домой уже поздно идти, – сказал дедушка. – Ложись-ка, дитятко, вот на эту кочку мягкую, а я тебя укрою».

– Снял он с себя тужурку и накрыл меня. Смотрю я, а на нём точно такая же. Как и не снимал её будто. Так мне стало тепло, и уснула я сразу. Утром просыпаюсь, смотрю, а он напротив меня на пенёчке сидит. Увидел, что я проснулась, улыбнулся, головой кивнул.

«Ну что, милая, выспалась? А теперь пойдём, домой тебя отведу».

– Взял он меня за руку, и пошли мы с ним. Смотрю, делаем мы шаг, а как будто саженей десять под нами пролетит. А мне и не страшно вовсе. Гляжу, а вот уже и знакомая опушка перед деревней. Тут дедушка остановился.

«Вот тебе, дитятко, оберег! Носи его и не заблудишься. Всегда тропинку к дому найдёшь!»

– И дал он мне вот это! – Алёнка достала из кармашка платочек, в который был завёрнут небольшой полупрозрачный зелёный камешек, очень напоминавший кедровую шишку. – Вот это он и есть, оберег мой! – с гордостью говорила всем она.

– Только одного не пойму, откуда он узнал, где я живу? – удивлялась девочка. – Я ведь ему ничегошеньки не говорила.

Многие не поверили рассказу Алёнки. Дескать, от пережитого фантазии у неё такие. Придумала она старика этого, чтоб не так страшно было в лесу. А что вышла к деревне сама, так это везение и ничего больше.

Но Вася верил Алёнке. Ну а как не поверить?

Подошёл он как-то раз к отцу.

– Тять, скажи, а есть в лесу такой старичок, как Алёнка рассказывает, или всё это сказки?

– Знаешь, сынок, – совершенно серьёзно ответил отец, бог его знает, а только и мне интересно стало. Мы ведь с тобой на Байкале люди новые. Вот и спросил я старых охотников. Они сначала смущались, а потом двое из них ответили, что тоже старичка этого лет тридцать назад встречали.

– Расскажи, тять, ну расскажи!

– Ну хорошо. Рассказывают, что ещё когда молодые были, то как-то раз за зверем далеко в тайгу зашли. Ночь наступила. Сидят они у костра, чай пьют. Вдруг из самой темноты человечек выходит. Точь-в-точь как Алёнка рассказывает.

«Здравствуйте, – говорит, – молодцы! Чего в такой глухой тайге делаете?» – а сам в бороду свою белую усмехается.

«Да вот, дедушка, за зверем погнались!» – честно отвечают парни.

«Вы молодцы, тайгу берегите. Не разоряйте. Она, тайга-то, живая!»

«Да нет, дедушка, что ты! Мы тайгу любим, а зверя только для пропитания семьи берём».

«Ну вот и хорошо! Здравствовать вам…»

Поклонился он, от костра шагнул и пропал. Только запах после него такой приятный остался, то ли медовый, то ли цветочный. Как в жаркий день среди цветов на горном лугу.

На всю жизнь запомнил Вася и этот разговор, и случай с Алёнкой. Никому о нём особо не рассказывал. Разве что внукам. Ведь кто тайгу не любит, тот и не поверит, а кто лес уважает, тому и доказательства, что он живой, не нужны.