Текст книги "Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея"

Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея
Татьяна Тихонова о муже, друге и легенде. В соавторстве с Дмитрием Федоровым

© Тихонова Т. В., текст, 2015

© Федоров Д. Ю., литературная обработка, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * * 

Татьяна Тихонова легко рассказывает о жизни с Виктором Васильевичем, делясь иногда смешными, иногда грустными историями о конфликтах и победах хоккейной легенды. Каждое ее слово – это и его слово, потому что, прожив вместе 60 лет, они знали о каждой мысли друг друга. Также в книге собраны дневниковые записи Тихонова и фотографии из семейного архива.

«Лично для меня всегда было важно, что в сложных ситуациях или в случае неудач дед поддерживал меня и вдохновлял идти дальше. Строгий и требовательный в работе, в семье он был любящим и внимательным дедом, отцом, мужем. Его присутствие на матчах всегда добавляло мне сил и эмоций. Я всегда буду помнить и гордиться своим дедом, фамилию и имя которого я ношу».

Виктор Тихонов,

чемпион мира, внук В. В. Тихонова

«Для меня Виктор Васильевич – самый великий тренер в истории хоккея. Благодаря ему в шестнадцать лет я попал в команду мастеров ЦСКА. Тихонов мог великолепно работать и с опытными игроками, и с молодежью, потому что был потрясающим психологом. Знал, каким образом воздействовать на каждого. Мне, как самому юному, он много подсказывал. О Тихонове могу сказать только самые добрые слова!»

Павел Буре,

чемпион мира, серебряный призер Олимпийских игр, заслуженный мастер спорта, член Зала славы ИИФХи Зала хоккейной славы

«Я благодарен судьбе, что моя жизнь и жизнь моей семьи была связана с Виктором Васильевичем Тихоновым. Все, чего я добился в жизни, было благодаря ему. Он стал для меня примером Человека из Большого спорта, патриота. Мы будем всегда помнить о нем и стараться сделать все возможное для сохранения его наследия, его духа, его традиций. Это нужно для воспитания сегодняшних победителей, а он всегда был победителем».

Алексей Касатонов,

двукратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира, Европы и СССР, заслуженный мастер спорта СССР

«С гордостью могу сказать, что за мою хоккейную карьеру мне повезло работать и учиться у великого тренера и уникального человека – Виктора Васильевича Тихонова. Я всегда буду благодарен ему за полученные уроки настоящего мастерства. Его отношение к делу, к профессии, целеустремленность в достижении целей, самодисциплина навсегда будут примером для многих поколений спортсменов».

Сергей Немчинов,

двукратный чемпион мира, двукратный обладатель Кубка Стэнли, серебряный призер Олимпийских игр

«В моей спортивной жизни огромную роль сыграло то, что я попал в руки величайшего тренера современности – Виктора Васильевича Тихонова. Этот человек дал мне дорогу в большом спорте и ценнейшие уроки как начинающему тренеру. Все мои спортивные достижения напрямую связаны только с ним – он заложил в меня необходимые спортивные качества. Я безгранично благодарен ему за все. Будем стараться сохранить и передать следующим поколениям все то, что удалось впитать и прожить вместе с ним».

Вячеслав Буцаев,

олимпийский чемпион, чемпион мира, главный тренер ХК «Сочи»

«Виктор Васильевич Тихонов на протяжении нескольких десятилетий являлся символом несокрушимости отечественного хоккея. Под его руководством сборная СССР не знала равных на международной арене. Благодаря его методикам, умению найти подход к игроку в нашей стране выросло несколько поколений мастеров мирового уровня».

Виталий Прохоров,

олимпийский чемпион, президент Центра подготовки юношеских сборных команд имени В. Тихонова

Тренер из победного детства

Разочарование! Вот что часто ощущаешь, когда становишься спортивным журналистом и сталкиваешься с теми, кого в детстве видел в телевизоре и на кого хотел быть похожим. В реальности игроки, тренеры, как правило, уступают самим себе в экранном образе. Там, на поле, на площадке, они гениальны в умении создавать зрелище и дарить сказочные эмоции. А потом, спустя годы, знакомишься с ними, общаешься по работе и понимаешь, что лучше бы судьба с ними не сводила. Детские иллюзии, восторженность разбиваются о пошлую действительность. Эгоизм, отсутствие культуры, косноязычие – и все это в каком-то гипертрофированном виде. Конечно, не все звезды спорта такие, но хватает.

Почти два десятка лет назад я начал вести хоккейную программу на НТВ, и, естественно, возникла необходимость познакомиться с Виктором Васильевичем Тихоновым. Вести хоккейную передачу и не поговорить с величайшим тренером советской эпохи все равно что, впервые приехав в Москву, проигнорировать визит в Кремль и направиться в ГУМ.

И Тихонов, и его ЦСКА в 1996 году находились в жутком положении – борьба за дворец, аутсайдерство в чемпионате. Вряд ли победитель Кубка Канады и трех Олимпиад мог спокойно воспринимать такое падение. И я опасался, что увижу недружелюбного, сломленного человека, который совсем непохож на того, кем я когда-то восхищался.

Но Виктор Васильевич улыбался и совершенно не жаловался на жизнь. Мы пошли в кафе «Самоволка» закрепить знакомство обедом. Говорили часа полтора. Я, естественно, хотел узнать подробности великих матчей, которые смотрел в подростковом возрасте. Тихонов очень интересно рассказывал. А тактические нюансы, расстановку игроков он показывал… в своей тарелке с помощью икринок и блинов. В этом весь Тихонов – даже во время еды он в игре. И никакое, даже самое гурманское блюдо не способно было его отвлечь от главного… От хоккея!

С тех пор у нас установились дружеские отношения. Многие журналисты старшего поколения нещадно критиковали Тихонова в тот момент, когда он стал уязвим как тренер из-за отъезда за океан лучших игроков. А я сохранил по отношению к нему пиетет, уважение. И он это оценил. Только так я могу объяснить его расположение ко мне. Никогда не отказывал в интервью, готов был пообщаться неформально.

Когда Тихонова и Юрзинова в сезоне 2003–2004 подставили со сборной – другого слова не нахожу, – тогдашний менеджер по Северной Америке Алексей Касатонов позвонил мне и предложил поработать пресс-атташе на московском этапе Евротура. Я согласился. Посодействовал, чем мог. Тот, последний год со сборной получился для Виктора Васильевича крайне неудачным. Национальную команду тогда ведь никто не хотел возглавлять. Поэтому упросили мэтров, чтобы снять с себя ответственность в глазах общественности. Дескать, если не Тихонов с Юрзиновым, то кто же! В итоге сборная даже в плей-офф на чемпионате мира не попала.

Великие люди – спортсмены, исторические деятели, творческие личности – часто завершают свою карьеру или даже свою жизнь поражениями. Этим самым судьба словно делает их ближе к нам.

Хорошо помню все эти разговорчики о том, что якобы Тихонов побеждал лишь потому, что советская система работала исключительно на него. А как только система разрушилась, то он потерял свою силу, харизму, и его методы оказались безжизненными.

Я боялся, что «разоблачительный» шепоток станет господствующей точкой зрения. Зависть, стремление принизить достижения, девальвировать ценности – увы, характерные для нашего общества явления. Все это приводит к отсутствию идеалов. Получается, не на кого равняться, не у кого учиться.

К счастью, человеческая память избирательна. Она оставляет хорошее, а плохое забывается. Так случилось и с Тихоновым. Для болельщиков, да и для всех россиян он остался в истории как победитель. Наша держава перестала быть конкурентоспособной во многих областях экономики и культуры. И у людей возникла ностальгия по временам, когда все было по-другому.

Тихонов сделал труд образом жизни. Фанатик работы! Его конфликт с ведущими игроками в конце восьмидесятых преподносился как столкновение старого и нового, тоталитарной системы и независимой личности. Но лично для меня это конфликт трудоголика с мещанством. Игроки хотят побольше получать, умеренно тренироваться и почаще отдыхать. Естественное обывательское желание. Так живут миллионы по всему свету, и за это нельзя осуждать. Но если тебе даны талант и слава, то нужно стремиться к чему-то иному, более высокому.

Перфекционистов и максималистов редко любят коллеги и подчиненные. С Тихоновым невозможно было оставаться в блаженном спокойствии. Любая победа – это повод еще больше вкалывать. Диктатор? Возможно. Но только такие люди, как Тихонов, изменяют мир к лучшему.

Воспоминания Татьяны Васильевны необычайно личностные, моментами шокирующе откровенные. Она дает резкие оценки и не стесняется в выражениях, как и положено настоящей боевой подруге. Тихонов, изображенный ею, не икона для фанатичного поклонения, а вполне реальный человек – просто старше, опытнее и мудрее нас.

В трактовке хоккейных событий Татьяна Васильевна ориентировалась на записи в блокнотах мужа. Их фрагменты воспроизведены в приложениях. Тихонов собирался написать книгу, но не успел. Он оставил наброски. Можно сказать, в этой книге отражены его мысли. Неявное соавторство. Так что, в какой-то степени это общее сочинение. Свои рабочие наблюдения Тихонов собирал тридцать пять лет, хранил и хотел обнародовать. Вместе с газетными вырезками они были распределены по папкам и занимали несколько полок книжного шкафа.

Кстати, читатели прониклись бы особой симпатией к Виктору Васильевичу, если бы увидели его квартиру. Она скромна и уютна – словно из добрых советских фильмов семидесятых-восьмидесятых годов. Никакой роскоши – и много-много книг на полках.

Он любил давать, а не брать. Тихонов был не потребителем, а созидателем. И, пожалуй, это самое важное, что может и должен перенять у него любой, кто прочитает эту книгу.

Дмитрий Федоров – обладатель Приза лучшему комментатору КХЛ-2014

Нашему внуку – Виктору Васильевичу Тихонову

Как родилась эта книга

Никогда не ощущала в себе даже малейшей склонности к писательскому перу. Уже лет с пятнадцати-шестнадцати решила стать юристом борцом за правду. Но… Как там у Зощенко? Жизнь диктует свои законы, надо подчиняться.

За полгода до ухода Виктора, летом 2014-го, мы с ним много говорили о прошлом, вспоминали. И вдруг он произносит такую фразу: «Наверное, настало время, когда я могу многое рассказать».

Вот оно! Ведь речь – о правде. Сколько накопилось за последние годы толков и кривотолков, сколько осталось невысказанного и недоговорённого! Услышав от Виктора эти слова, я тут же поддержала затею. Да что уж там скрывать, я прямо-таки обрушилась на него:

– А сколько лет я прошу тебя написать книгу? Ты посмотри, сколько у тебя материалов! Твои блокноты, твои и к тебе обращённые письма, записки, газетные и журнальные вырезки, протоколы всяких там постановлений и решений… Это же всё необычайно интересно людям! Это же такой весомый кусок истории советского хоккея. К тому же у тебя масса тренерских наработок, почему бы не поделиться с хоккейными школами, со специалистами? По-моему, неоценимая вещь! Пусть почитают, ведь ничего уже изобретать не надо, всё изобретено. Тобою! Просто надо уметь применить, реализовать…

Тогда он стал перебирать и перечитывать весь свой архив. Я видела, что он с удовольствием этим занимается – собирает в папки по годам записи из блокнотов, систематизирует. То есть он серьёзно продумывал, о чём он скажет, как он скажет.

За полгода до ухода Виктора, летом 2014-го, мы с ним много говорили о прошлом, вспоминали. И вдруг он произносит такую фразу: «Наверное, настало время, когда я могу многое рассказать».

Но так получилось, что, когда мы в сентябре вернулись с дачи домой, в Москву, он уже был очень болен.

Всё как-то моментально случилось.

Долгое время Виктор держался. Он ведь болел с 2007 года. Тогда врачи готовили родных и близких к тому, что он долго не протянет. Василию, нашему сыну, говорили – не более трех лет. Но с тех пор прошло семь лет! И никто не скажет, что это были годы простого существования, цепляния за жизнь. Нет, он по-прежнему жил хоккеем. Хотя в эти годы ему стало интересно многое из того, что раньше никак не занимало. На что прежде у него просто не хватало времени. Видимо, поэтому он больше стал бывать на даче. Ковырялся в земле, сгребал ветки – у нас там большой сосновый бор. Я ему говорила: «Если б ты не был хоккейным тренером, то стал бы хорошим лесником». И вовсе не затем, чтобы пошутить или польстить. Он в самом деле соорудил в лесу прекрасную дорожку.

Когда мы выходим из калитки – попадаем сразу в лес. Была там, конечно, некая тропка, вьющаяся среди деревьев и кустов, но назвать её дорожкой было бы чересчур смело. Виктор сам прочистил всё, засыпал песком. В своё время он там бегал… Когда ещё мог. И сын наш, Василий, бегал там же. Так и осталась эта дорожка – дорожка Тихонова. Она длинная – четыреста метров. Мы гуляем по ней – очень красиво. Хорошо и очень качественно сделано, прямо-таки профессионально!

Так вот, в сентябре, когда мы вернулись с дачи, ему стало совсем плохо…

А ведь в начале года 84-летний хоккеист ещё и на Олимпиаду поехал! Вот уж поистине: в хоккей играют настоящие мужчины. За шесть десятков лет нашей совместной жизни я этой истиной буквально прониклась.

И всё же одного его я бы ни за что не отпустила. С ним вместе отправились Катя и Макс, дай им Бог здоровья! Уверена: без них он бы там просто не выжил. Екатерина Барковская – это юрист Виктора, а Максим Алексеев – водитель, который работал с ним девятнадцать лет. Фактически они уже давно стали членами семьи, Катю мы между собой даже называли «младшая жена».

Тихонову в Сочи было очень трудно. Приходилось много ходить, а он совсем уже не мог пешком передвигаться. Ну… почти не мог. Между тем ФХР (Федерация хоккея России) и КХЛ (Континентальная хоккейная лига) могли обеспечить пребывание на Олимпиаде лишь одного Тихонова – без сопровождающих лиц. Спасибо, «Роснефть» помогла и выделила деньги на троих – Виктора, Екатерину и Максима. А вот обеспечить их пропусками на парковку рядом с ареной «Роснефть» не могла. Эти пропуска выдавал Оргкомитет Игр на основании списков, которые ему подавала ФХР.

В результате в первый день Виктор, Катя и Максим, получив паспорта болельщиков, подъезжали к территории олимпийского парка и просили пустить их на специальный транспорт для людей с ограниченными возможностями. Это такой состав с паровозиком, на котором можно было доехать до стадиона.

На стадионе же быстро выяснилось, что у всех чиновников необходимые пропуска для парковки рядом с ареной есть (а кто б сомневался?!). Катя стала звонить в Олимпийский комитет, чтобы добиться справедливости. А там сказали, что Федерация подавала списки ещё до Олимпиады, и Тихонов в них не значится!

Это было бы смешно, когда бы не было так грустно… Но наша Катя – юрист грамотный и цепкий. Вопрос в тот же день был решён благодаря личному вмешательству бывшего президента ФХР Александра Стеблина. Уже со второго игрового дня подъезжали к внутреннему лифту дворца.

Можете представить себе, с какими переживаниями я выслушивала рассказы об этих «приключениях», когда они вернулись. Тем более что чересчур неожиданными они для меня не были (об этом – чуть ниже). И я категорически возражала, когда уже через пару месяцев муж засобирался в Минск на чемпионат мира. Но он был очень настойчив: хочу, говорит, посмотреть, как в Минске наш внук сыграет. Ведь в Сочи ему на льду приходилось бывать нечасто…

И опять Катя поехала с ним, молодец! Всё она организовала идеально. И поселили хорошо, и места на стадионе удобные. То есть он полноценно посмотрел матчи. И в раздевалку зашёл после награждения Виктора золотой чемпионской медалью (которую внук, со словами «Это и твоя награда, дед!», надел ему на шею). А раньше этого не было. Раньше его всегда куда-то засылали на неудобные места…

Да простит меня читатель за небольшое отступление. Хочу объяснить, почему для меня не стали неожиданностью сочинские «приключения» Виктора… В течение последних семи-восьми лет Федерация селила Виктора в гостиницы, удаленные от арен, билеты на матчи давала на плохие места.

Он и в раздевалку зашёл после награждения Виктора золотой чемпионской медалью (которую внук, со словами «Это и твоя награда, дед!», надел ему на шею).

Как правило, его выручал или глава Международной федерации хоккея Рене Фазель, или ещё кто-нибудь из больших руководителей, при их содействии его приглашали в VIP-ложу. Замечу: перед каждым чемпионатом мира я просила мужа: «Виктор, ну не стесняйся ты, говори ФХР, что тебе нужно». Я же знаю, как ему тяжело идти, знаю, что никому не станет он рассказывать, как ему сложно. Но – из года в год ситуация повторялась. Везде в ложах – знакомые, друзья, родственники руководителей Федерации, у них парковки, пропуска. А Тихонову хорошего места не доставалось.

И не сказать, что ФХР напрочь забыла Виктора Тихонова. Тот же Владислав Третьяк, если ему было нужно, например, попросить о чем-то Путина, – к Виктору всегда обращался. И я не припомню случая, чтобы муж ему отказал…

В общем, расслабляться ему не давали. Хотя были и те, кого такое отношение к легенде советского хоккея возмущало. Помню, как заступился Владимир Юрзинов: «Что же вы делаете, куда Тихонова посадили?!». Но сам Виктор своего к этому отношения практически не проявлял.

Впрочем, вернёмся к книге.

Уже года за два до той фразы, произнесённой летом 2014-го (с которой я начала эту книгу), он, мне кажется, принялся готовиться к работе над нею. Доставал все свои архивные записи, рассыпал их по квартире, отбирал, кое-что выбрасывал. Пишу «кое-что», а ведь я мешками выносила на помойку бумаги. Потому что он приводил всё в систему.

Готовился тщательно. Очевидно, что желание обобщить, написать у него вызрело давно. Раз он со мной обсудил… Виктор вообще свои идеи всегда вынашивает в себе до тех пор, пока не осмотрит их со всех сторон. Поделился со мной – значит, готов, будет писать, взвесил все «за» и «против», определил главные направления… И, хотя интонация как бы нерешительная («Наверное, настало время»), мне ясно: время пришло, он готов, работа начинается.

Ну вот, я по-прежнему о Викторе – в настоящем времени… До сих пор так о нём думаю, так вижу его…

Он не успел – не получилось у него написать книгу. Что ж, это сделаю я. Нет, не за него. Мы же вместе – более шестидесяти лет, я делила с ним всю его жизнь. И знаю, что он хотел сказать в своей книге.

Сразу же хочу отсеять мысль, которая, наверное, появилась у некоторых читателей: не стану писать исключительно о всяких склоках. Хотя они были – и с хоккеистами, и с руководителями. Что-то ему очень не нравилось, да… Но он ставил на первое место работу. Поэтому сотрудничал даже с теми, кого не уважал. Если это надо для дела! Он не умел грубо говорить, не умел ругаться. Просто занимался своим делом. Но я-то знаю, кто у него был на хорошем счету, а кто на плохом.

Виктор, размышляя о книге, говорил, что прошло много лет и можно раскрыть некоторые нюансы. Значит, хотел рассказать о том, что было в командах негативного, о трудностях. О том, как приходилось помогать ребятам, прикрывать. Всякое ведь бывало.

Допустим, сборы перед большими соревнованиями, особый режим. И мне приходилось слышать (да и читать) шуточки о «колючей проволоке», излишней строгости. Мол, нужны ли такие сборы? Для Виктора ответ очевиден: именно они помогали выигрывать. Даже корифеи нашего хоккея на эту тему помалкивают, не говорят о нарушениях режима. А ведь речь идёт о том, чтобы не было пьянства. Чтобы нормальный рабочий день получался: зарядка, завтрак, обед, отдых. Чтобы команда была готова к игре.

Не будем лукавить: защита команды от пьянства – та ещё тренерская проблема! Сколько раз муж рассказывал мне (да я и из других источников знала), как игроки куда-то ходили, кто и сколько мог выпить. Для меня это ужас, кошмар! Но ведь так было! И Виктор об этом собирался рассказать.

Вообще-то, Виктор – прекрасный рассказчик. Об этом далеко не все знают, в деловом общении он немногословен. Но если его попросят приятные ему люди, если разговор пойдёт на интересную ему тему – остановить его невозможно. Даже я, слушая много раз одно и то же – в разных кругах, в разных компаниях, – поддавалась обаянию его рассказов о хоккее.

Он не успел – не получилось у него написать книгу. Что ж, это сделаю я. Нет, не за него. Мы же вместе – более шестидесяти лет, я делила с ним всю его жизнь. И знаю, что он хотел сказать в своей книге.

К сожалению, не нашлось журналиста, соавтора, который бы подтолкнул его к написанию этой книги. Хотя, конечно, у него были хорошие знакомые в среде журналистов. В Риге он был очень дружен с корреспондентом газеты «Советская молодежь» Виктором Резник-Мартовым. У них был человеческий контакт, и муж даже считался нештатным сотрудником газеты: ещё будучи тренером рижского «Динамо», несколько лет ездил с Резник-Мартовым на чемпионаты мира и писал вместе с журналистом репортажи. Все отмечали, что это было невероятно интересно.

Дружил он и с Олегом Спасским, написавшим множество книг о советских хоккеистах. Более того, именно Олег подтолкнул его к тому, чтобы он и сам сел за перо. Помогал, конечно… Но после смерти Спасского у Виктора не было такого близкого человека, чтобы можно было откровенно поделиться.

Были, конечно, журналисты, предлагавшие свои услуги. Но… Я их называю – кунктаторы, есть такое слово из латыни – медлительные. Они готовы работать только тогда, когда им удобно, урывками. А Виктору нужен был человек, который его заставит сесть и рассказывать.

Жаль, не нашлось такого. То-то удовольствие бы получил. Ведь и с чувством юмора у Виктора было всё в порядке. Правда, совершенно не умел рассказывать анекдоты. Совершенно! Когда начинал, я прерывала: «Не надо, всё равно не пойму».

И здесь, в этой книге, я анекдотов рассказывать не стану. Хотя будет и веселое. Но – и грустное тоже. В общем, всё, что случилось в нашей жизни за шестьдесят один год. Постараюсь сделать то, что Виктор Васильевич не успел. Так что фактически мы пишем эту книгу вместе.