Текст книги "Аберрация"

Судзима на протяжении всего монолога стоял неподвижно возле стола Шактибинду, глядя строго перед собой. Можно было подумать даже, что он его не слышит. Но едва директор задал вопрос главный «оружейник» СКБ произнес:

– Предварительный анализ события однозначно указывает на присутствие в зоне интереса как минимум еще одного фигуранта уровня ВР.

Теперь уже Джамар замер и уставился на помощника, как на пришельца.

– Хиро, ты понял, что сейчас сказал?

– Абсолютно. В зоне хроногенератора несомненно присутствует и активно действует неустановленная разумная сила. Только этим и можно объяснить неудачу с десантом. «Серых» внутри комплекса наверняка не осталось, и уж тем более – способных активировать внешнюю защиту «Хроноса». Именно ее разряд попал в винтолет, это хорошо видно в записи.

– Разве сам «Хронос» не мог включить внешнюю защиту?

– Нет. Это мог бы сделать кое-кто из персонала комплекса, но все эти люди погибли при нештатном запуске…

– Откуда такая уверенность?

– Иначе они либо уже справились с ситуацией, либо вышли с нами на связь. Но уж никак не стали бы сбивать земной аппарат.

Шактибинду остановился прямо перед Судзимой и заглянул в его темные, глубокие глаза.

– Если все это – дело рук разумного, тогда у нас серьезные проблемы, Хиро! Нужно как можно скорее вычислить этого второго. К сожалению, единственный человек, который мог бы нам в этом помочь, – задумчиво продолжил директор СКБ, – сейчас находится как раз там, в зоне хроногенератора…

Он не договорил, в кабинет без предупреждения вошел Ким Чонджу. Маленькое желтоватое лицо главного аналитика горело лихорадочным румянцем от возбуждения.

– Мы нашли его, Джамар!

– Кого? Второго разумного?

– Нет. Его возможного аватара[55]55
  Аватар (аватара) – здесь: земное воплощение инородного существа, носитель сущности чужого сознания.


[Закрыть].

– И кто же он?

– Автор проекта «Большой Прыжок»…

Глава 4. Загадки Хроноса

Цветок Хроноса. Белый лепесток

Нулевая точка

Вслед за хардтаймером ученые шагнули в зеркальную стену, на миг испытав неприятное чувство падения или стремительного полета. Но буквально следующий шаг вывел их на пригорок посреди бескрайней травянистой равнины с разбросанными по ней кое-где невысокими холмами. Курчаво-зеленый ковер трав лишь слегка расцвечивали низкие куртины светло-желтого кустарника. А небосвод был окрашен в мягкие лазурно-фиолетовые тона, создающие впечатление раннего вечера где-нибудь на Русской равнине или в Нормандии. Однако висящий почти в зените слепяще-белый диск светила однозначно указывал на полуденное время.

Хардтаймер положил так и не пришедшего в себя Роулинга на траву, сел сам и снял шлем. Перед учеными оказался мужчина, на вид лет тридцати, темноволосый и смуглый – похожий скорее на турка, чем на европейца. Он белозубо улыбнулся и сделал приглашающий жест:

– Прошу! Здесь вы сможете некоторое время передохнуть и расслабиться.

– Что это за место? – тут же спросил Береснев, усаживаясь по-турецки напротив незнакомца и тоже снимая шлем HMD.

Ирен также избавилась от шлема, присела на корточки возле Роулинга и вынула из поясной сумки кубик «медика» – портативный лечебно-диагностический блок. Девушка приложила «медика» к виску пострадавшего, аппарат мигнул индикатором и мгновенно присосался к коже.

– Это нулевая точка, – сказал хардтаймер, с интересом наблюдая за действиями Ирен. – Своеобразная зона «безвременья», образованная пересечением хроновекторов всех двенадцати реальностей.

– То есть как «безвременья»?! – не поверил Береснев.

– Я неточно выразился. Конечно, здесь также присутствует временной поток, но скорость его примерно в тысячу раз меньше, чем в реальных мирах.

– А здесь что, не мир? – удивилась Ирен.

– Нет. Нулевая точка не имеет физической мерности в вашем понимании. Ну, или почти не имеет, – снова улыбнулся хардтаймер. – Ее протяженность и объем сравнимы, например, с элементарной частицей вроде нейтрона.

Береснев ошарашенно покрутил головой.

– Никогда бы не подумал, что возможно помещение трехмерного объекта в сингулярность!

– Вы забываете о том, что сингулярность всегда имеет максимально допустимое число мерностей при конкретных условиях. В нашем случае мерность реальности выросла до четырех. Так что трехмерный объект для нее – та же сингулярность.

«Медик» слабо пискнул и отпал от головы Роулинга. Бывший председатель Совбеза ООН шевельнулся и открыл глаза. Пару секунд он разглядывал фиолетовое небо с белым диском солнца, затем перевел взгляд на сидящего напротив хардтаймера.

– Ты еще здесь? – хрипло выдавил Роулинг.

– Мы у него как бы в гостях, – ответила Ирен, помогая командиру сесть.

– В каких еще гостях?!

– Белый лепесток Хроноса. Нулевая точка, – охотно откликнулся хардтаймер.

– Фрэнк, долго объяснять, – поспешил вмешаться Береснев, – но мы здесь вроде как на курорте: тепло, светло и мухи не кусают.

– Значит, мы внутри Цветка?

– Ну да. Только непонятно, что дальше-то делать?

– Как что? Идти к хроногенератору и вырубить его к чертовой матери! – Роулинг попытался вскочить, но его повело в сторону, и Ирен едва успела подставить свое плечо. – А ну-ка, парень, хватит нам зубы заговаривать! Показывай дорогу.

– Боюсь, что ее нет, – с серьезным видом возразил хардтаймер. – Здесь вообще нет направлений, поскольку любое движение равновероятно.

– Что ты опять несешь? – насупился Роулинг. – Здесь есть хроногенератор?

– Нет.

– Тогда зачем ты нас сюда привел?

– Чтобы вы подумали и приняли правильное решение.

– Мы уже приняли решение! И у нас совсем нет времени, чтобы прохлаждаться на твоем курорте!

– Фрэнк, вы не понимаете… – начал было Береснев.

– Нам нужно отключить «Хронос», – упрямо повторил Роулинг и потянулся к своему шлему HMD. – Веди нас к генератору, парень! – повернулся он к хардтаймеру.

– Вы не сможете этого сделать, – покачал головой тот. – «Хронос» теперь недоступен ни в одной из реальностей.

– В чем дело?

– У него появился страж.

– И кто же он?

– Существо, жизнь которого полностью зависит от тайм-поля. Когда-то оно было человеком.

– Хронозавр… – почему-то прошептала Ирен.

– Ну, и чем же он так опасен? – недобро прищурился Роулинг.

– Он не даст вам возможности выключить генератор.

– Ладно. Разберемся с ним в последнюю очередь. Сначала пойдем вырубать остальные…

– Не получится, – как показалось всем, ехидно развел руками хардтаймер. – Страж может перемещаться по Цветку практически мгновенно. На это не способен даже я. Как только вы выключите один из «Хроносов», он явится. Но ваше оружие его не остановит.

– А чем его можно одолеть? – вдруг подал голос стоявший в стороне Гитар.

– Пожалуй, деструктор матрикатов Гостя. Хотя я не уверен…

– Ладно, – Роулинг решительно нахлобучил свой HMD, оставив открытым забрало. – Веди нас в ближайший лепесток. Сначала найдем генератор, а там решим, как поступить!..

Хардтаймер поднялся с видом человека, которого оскорбили недоверием. Молча надел свой шлем HMD и, махнув рукой – за мной! – длинным скользящим шагом устремился к недалеким холмам. Группа также в полном молчании двинулась за ним.

Цветок Хроноса. Белый лепесток

Главная реальность

Когда радость от неожиданной встречи прошла, Павел вдруг резко посмурнел и насторожился.

– А ну-ка, рассказывайте, как вам удалось уцелеть?

– Понятия не имеем, Шкипер! – отмахнулся Анатолий, продолжая улыбаться. – Главное, живы!

– Но вы знаете, что на самом деле произошло? – вмешался Хольбаум.

– По-моему, я понял причину, – вежливо ответил Костецки. – Идемте в оперативный модуль, там безопаснее.

– А в чем опасность? – снова нахмурился Павел.

– Ну… кое-что тут не всегда то, чем оно выглядит, – загадочно хмыкнул Анатолий.

Все дружно прошли за Ежи в правый сектор зала «Хроноса», где до катастрофы располагался один из двух «малых» центров контроля и управления генератором. Каллахен теперь неотступно следовала за Счастливчиком, держа его за руку. Павел и остальные на ходу внимательно оглядывали помещение.

Картина вырисовывалась странная. С одной стороны, налицо были явные признаки то ли нападения, то ли взрыва. «Скорее первое, – решил Велисевич. – То, что вырвало входную диафрагму, ударило снаружи. Вот и еще одно свидетельство…»

Они прошли мимо оплавленной и деформированной колонны аварийного контура. Павел оглянулся: колонна находилась как раз напротив входа в зал. Но вместе с тем в помещении царило дикое запустение. Будто здесь лет десять – пятнадцать не ступала нога человека. Всюду толстенный слой пыли, большинство приборов и агрегатов обесточены. Правда, все это – вспомогательная аппаратура…

Шкипер невольно бросил взгляд в сторону «Хроноса». Снежно-белая «друза» генератора пульсировала яркими световыми сполохами, вдоль нее снизу вверх то и дело проносились полупрозрачные зеленоватые вихри, и при этом в зале стояла полная тишина, если не считать шагов и голосов людей. Павел напряг зрение, и ему показалось, что контуры кольцевого основания «Хроноса» дрожат и расплываются, как в перегретом воздухе.

– Генератор создал вокруг себя зону с переменной мерностью, – сказал Анатолий, тронув Павла за рукав свободной рукой. Другой он крепко сжимал ладошку счастливо улыбающейся Стейси. – Плюс размеры этой зоны нестабильны. Периодически она скачкообразно расширяется, захватывая чуть не половину зала, потом также резко возвращается к исходно-минимальному радиусу. Вот как сейчас.

– И чем это можно объяснить?

– Зону или пульсации?

– И то, и другое.

– Ну, насчет самой зоны можем только гадать. Лично я придерживаюсь версии, что она – портал в соседний с нашим континуум, а Ежи утверждает, что это всего-навсего побочный продукт взаимодействия тайм-поля с магнитным полем планеты.

Они вошли в операционный модуль, и Бурков с видимым облегчением закрыл раздвижную дверь. Помещение разительно отличалось от остального зала, прежде всего своей «обжитостью». В одном углу лежали свернутые надувные матрасы из аварийного спас-комплекта. В другом стоял раскладной столик с остатками консервов и пакетов НЗ из того же аварийного набора. Малый контрольный пульт посередине находился в полуразобранном состоянии и был явно обесточен.

– Садитесь, друзья. – Костецки развел руками. Кроме двух кресел операторов перед пультом, других сидений в помещении не наблюдалось, поэтому ученые пристроились где как придется. Ежи остался на ногах, и как только убедился, что все смотрят на него, принялся прохаживаться туда-сюда, будто на лекции в любимом университете. – Итак, думаю, теперь настало время подвести некоторые итоги…

– Погоди-ка, – перебил его Анатолий. – Ребята небось сгорают от любопытства, что мы с тобой делали все это время, и как смогли выжить? – Он оглянулся на остальных и улыбнулся Стейси, прижавшейся к его плечу..

– В принципе, и это тоже, – отозвался невозмутимый как всегда Хольбаум. – Только для начала я бы определился в терминах и сроках.

– Что ты имеешь в виду? – спросил все еще хмурый Павел.

– Например, что означают слова «все это время»?..

– Действительно, Счастливчик…

– О, наверное, это самое интересное! Как вы думаете, сколько прошло времени с момента катастрофы?

– Стоп! О какой катастрофе идет речь?

– О нештатном запуске «Хроноса», конечно. А ты о чем подумал, Шкипер?

Павел недоверчиво уставился сначала на Буркова, затем перевел взгляд на виновато улыбающегося поляка.

– Видите ли, уважаемый коллега, – заговорил тот, – все, что мы тут с вами наблюдаем, не есть запланированный эксперимент под названием «Большой Прыжок». Скорее, это чей-то чужой эксперимент…

– Поясните, Ежи! Уж не хотите ли вы убедить нас в том, что «Хроносом» распоряжаются инопланетяне?

– Ну, почему сразу инопланетяне? – встрял Анатолий. – Во-первых, абсолютно достоверно, что комплекс был атакован так называемыми «серыми», или матрикатами Гостя…

– Мы об этом не знали! – удивился Павел.

– Далее, – продолжил Костецки, – один из матрикатов добрался до зала «Хроноса» и выстрелил в генератор…

– И тут наши воспоминания с Ежи расходятся! – почти торжественно объявил Бурков, прижимая к себе Каллахен. – Несмотря на то, что оба мы находились здесь. Правда, я оказался в этом модуле, а он – в противоположном. Так вот, я не видел выстрела «серого»! А «Хронос» просто вдруг включился, словно некто дал ему команду со стороны.

– Ничего себе! – не выдержала Стейси. – Вы оба находились в одном помещении в одно время, а видели разные события?!

– Ну а кто сказал, что это произошло одновременно? – скептически хмыкнул Хольбаум. – Вы, ребята, видели разные события в разное время! Каждый – свое. Ведь точки наблюдения были различными?.. Тогда в чем подвох?

– В том, что при этом мы прекрасно видели друг друга, – заговорщицки понизил голос Анатолий.

– Вернее, видели модули в противоположных концах зала, – уточнил Хольбаум.

– Ну да…

– Бритва Оккама, – бросил, поднимаясь, Павел. – Не забывайте, что мы – ученые, друзья. Давайте искать самое простое и наиболее логичное объяснение. Но сначала обменяемся информацией… – И он коротко, но четко и емко описал злоключения их «похода в тумане» и чудесный переход сквозь странное «яйцо» на основной уровень комплекса.

– Интересно, – кивнул Костецки. – Особенно эффект «голубого тумана». Ваше «яйцо», я думаю, оказалось ни чем иным, как зоной пробоя энергетического барьера между соседними хроноуровнями…

– Что еще за «хроноуровни»? – не понял Хольбаум.

– Это из моей концепции случившегося. Полагаю, что нештатный запуск «Хроноса» привел к образованию не одной, а нескольких хроносфер. Ну, это как мыльная пена или… лепестки цветка. Эти хроносферы плотно соприкасаются между собой, а границей между ними служит «пленка» вырожденного пространства – энергетический барьер очень высокой плотности. Каким образом сформировались хроносферы, нам еще предстоит разобраться, а вот что сделать, чтобы все вернулось к исходной точке, думаю, ясно…

– Что же? – буквально подалась к нему Йонка. И столько в ее порыве сквозило надежды и доверия, что всегда спокойный Ежи не выдержал и смутился.

– Нужно выключить «Хронос», Пышка! – пришел ему на помощь неунывающий Анатолий. – Сферы сольются в одну, хроновектор обнулится, и все вернется на круги своя. Потом мы спокойно перепрограммируем генератор и запустим его по новой, как и было задумано!

– Замечательно! – вдруг громко сказал молчавший до сих пор Валдис. Все время после инцидента с черной молнией он находился в какой-то прострации, больше напоминая биотеха, чем человека. – И как же мы это сделаем?

– О, Крепыш! Ожил?! – искренне обрадовался Павел. – А я уж и не надеялся услышать твой голос.

– Молодец, очухался, – улыбнулся уголками тонких губ Хольбаум. – Не зря тебя Крепышом прозвали.

– А правда, ребята, как же его выключить? – неожиданно почти жалобно спросила Стейси, теснее прижимаясь к Анатолию. – Очень уж страшно тут…

– Не волнуйся, солнышко, – необычно ласково произнес тот, – я обещаю, что с тобой ничего не случится!

– Ну, мы, собственно, уже работаем в этом направлении, – сказал Костецки, кивнув на разобранный пульт контроля. – И если вы подключитесь, мы скоро решим нашу проблему. Во всяком случае, я на это надеюсь, – добавил он честно.

– Так, друзья, – к Павлу вернулась начальственная уверенность, – мы уже немного отдохнули, так что приступаем немедленно!

Его тон подействовал на команду как всегда отрезвляюще. Ребята зашевелились, в глазах зажегся огонек решимости, движения приобрели целеустремленность. И работа закипела.

Однако всемогущий бог провидения, похоже, еще не сказал последнего слова. Беда грянула, когда ее никто не ждал.

По указанию Костецки, Михал и Валдис отправились к ближайшей от модуля колонне стабилизирующего контура генератора, чтобы проверить возможность его переключения на управление с пульта оперативного контроля. Но едва они сняли защитный кожух колонны, как откуда-то сбоку, из-за второго модуля выметнулась размытая серая фигура и застыла на одно бесконечно долгое мгновение с вытянутой в направлении людей конечностью. А в следующий миг и колонна стабилизирующего контура, и два человека возле нее обратились в невесомый, бесформенный прах, разлетевшийся по залу и смешавшийся с поднятой ударной волной пылью.

Всё произошло настолько быстро и внезапно, что никто из ученых в модуле не понял новой опасности. Все просто обернулись на грохот, заполнивший пространство после выстрела «серого», да так и застыли восковыми фигурами, не в силах что-либо предпринять. А матрикат через секунду выстрелил уже по модулю.

Второй разряд деструктора уничтожил переднюю часть помещения вместе с так и не собранным пультом и с половиной тела Йонки, склонившейся над панелью управления в этот момент. Ударная волна швырнула Ежи и Анатолия в дальний угол помещения, и они оба застряли в узком пространстве между стеной и оплывшим кубом узла контроля силовых полей. Остальным повезло меньше.

Ударная волна буквально вбила Павла в раскрытый кожух распределительного щита и замкнула его телом сразу все рабочие клеммы. Последовавший жуткий разряд мгновенно превратил Шкипера в обугленную головешку. Красотку Стейси Каллахен волна выбросила сквозь открытую дверь наружу и сломала как спичку, ударив о ребро жесткости переборки. Курт Хольбаум все же запоздало среагировал на нападение и бросился из разрушенного модуля к выходу из зала «Хроноса». Но на полпути его настиг третий выстрел «серого».

И в тот же миг сам матрикат получил в корпус бледно-зеленый змеистый разряд, вылетевший из пролома на месте главного входа в зал и похожий на те, что скользили по хроногенератору. Эффект от разряда оказался необычен. Матрикат замер как бы в движении, которое начал, пытаясь уклониться от выстрела, и окутался таким же бледно-зеленым коконом. Тут же из пролома в зал шагнул высокий человек в скане и шлеме ремонтника и направился к разрушенному модулю, даже не посмотрев на обездвиженного противника.

Сингапур, оперативный штаб Совбеза ООН

13 марта 2061 года, 11:08 по СМВ

Зал координационного центра оперативного штаба Совбеза ООН был похож на растревоженный улей. Десятки людей за терминалами связи говорили, советовали, приказывали, даже кричали одновременно. И хотя ячейки терминалов были отделены друг от друга звукопоглощающими перегородками, часть этого «белого шума» возносилась под купол зала, перемешивалась там и медленно перемещалась подобно дымным пластам.

В центре зала в большой стеклянной полусфере располагался собственно штаб Совбеза ООН. Вокруг трехмерной голографической карты планеты, развернутой посередине помещения, стояли и прохаживались несколько хмурых людей. Время от времени то один, то другой из них касался пальцами отдельных точек и зон проекции, и тогда рядом с отметкой разворачивалось информационное окно с оперативными данными по объекту. Лишь один из присутствующих – высокий седой индус, облаченный в ослепительно белый шервани и такие же белые, широкие паджи[56]56
  Шервани – длинный, до колена или ниже, сюртук, наглухо застегивающийся до воротника. Паджи – широкие прямые штаны. (инд.)


[Закрыть], – стоял в стороне возле стойки интера.

К индусу подошел маленький плотный кореец, одетый в стандартный комбез Службы космической безопасности.

– Плохие новости, Джамар, – негромко произнес он.

– Выкладывай, Ким, – кивнул Шактибинду. – Хороших я уже и не жду…

– Только что восстановлена связь с марсианскими поселениями.

– И в чем негатив?

– Это означает, что хроносферы нет.

– Разрушилась?

– Ее вообще, похоже, не было. Марсиане сообщили, что у них была чрезвычайная ситуация. Планетарная буря невиданной силы. Она разрушила космопорт и станцию связи. Поселенцам пришлось все восстанавливать. Работы продолжаются и сейчас…

– Значит, у нас в запасе чуть более трех месяцев? – Шактибинду впервые за время разговора посмотрел главному аналитику в глаза.

Чонджу стушевался, отвел взгляд и принялся крутить в сильных пальцах «карандаш» личного коммуникатора.

– Может, все еще не так страшно, Джамар, – глухо проговорил он. – Гостю ведь нужен «Хронос», а не мы. Не Земля…

– Вот именно! Мы ему не нужны, Ким! – раздельно произнес Шактибинду. – Он явится, заберет или как-то использует хроногенератор, но… думаю, вряд ли при этом уцелеет наш мир. Даже если Гость просто явится на Землю, с учетом его массы и энергетической активности последствия такого контакта выльются в катастрофу планетарного масштаба!

– Что же будем делать?

– То же, что и намечали. Орбитальный ковчег должен быть готов через месяц-полтора. На нем будут собраны самые главные достижения человечества и многие специалисты самых разных областей знания. Наиболее ценные изобретения и людей эвакуируют в лунные убежища…

– Полагаешь, Луна уцелеет в этой заварухе? – вздохнул Чонджу.

– Надеюсь… – Джамар помолчал. – Будет еще караван транспортов на Марс. С учетом готовности старой базы и нового оборудования, там смогут осесть около десяти тысяч поселенцев. Конечно, не курорт… Но шанс выжить у них будет. Вот что, – Шактибинду дружески положил руку на плечо корейца, – просчитай-ка лучше вероятностный коридор для точного запуска наших «Годвэйгеров»[57]57
  От англ. God’s wage – «божья кара».


[Закрыть].

– А смысл?

– Отвлечение. Если Гость – разумный, он непременно должен обладать таким качеством, как любопытство. Подрыв полутора тысяч ракет с суммарным зарядом почти в сто гигатонн – это впечатляющее зрелище, причем вполне сопоставимого масштаба с самим Гостем.

– Думаешь, такой энергетический выплеск как-то помешает ему?

– Вот ты и посчитай!

Едва Чонджу ушел, к Шактибинду приблизился Артур Личи, назначенный после инцидента с матрикатами в главном офисе СКБ, директором Интерпола. Эта организация за последние пятьдесят лет сильно выросла в плане своих полномочий и профессионализма. Именно оперативники Интерпола при поддержке Управления ЧС СКБ ликвидировали остатки террористической сети «Аль-Каиды», а позже успешно выслеживали разных отморозков и недобитков из мафиозных кланов Африки и Южной Америки.

– Что нового, Артур? – чуть улыбнулся фактический диктатор Земли. Он очень ценил Личи и доверял почти как самому себе.

– Во-первых, мы разобрались с личностью Валлентайна, – начал тот, как всегда, без предисловий. – Такого человека никогда не существовало…

– Погоди-ка, – нахмурился Шактибинду, – что значит «не существовало»?! Он же был автором и активным участником обсуждения проекта «Большой Прыжок»…

– …а еще магистром хронофизики, профессором университета Атланты, почетным членом Международной академии пространства и кучи других подобных организаций.

– И в чем подвох?

– Вот в этом. – Личи подал ему свой инком. На экран было выведено изображение мужчины средних лет с открытым взглядом серо-голубых глаз и густой русой шевелюрой. Мужчина приветливо улыбался фотографу, зажав в углу тонкогубого рта коричневую сигариллу. Ворот светлой рубашки открывал сильную загорелую шею с едва заметной золотой цепочкой на ней.

– Кто это? – удивленно поднял густые седые брови фактический диктатор Земли.

– Профессор Питер Валлентайн.

Шактибинду быстро набрал код на сенсорной панели интера, и в глубине экрана протаяла картинка. На ней был запечатлен исторический момент: заседание Научного совета ООН в июне прошлого года, на котором профессор Валлентайн внес предложение о проекте «Большой Прыжок».

– Кто же тогда этот?

На экране высокий, поджарый человек, смуглый и черноволосый, энергично жестикулировал перед подиумом, обращаясь к амфитеатру зала, заполненного лучшими умами планеты.

– Самозванец. – Личи спрятал инком в нагрудный карман форменной куртки. – Его ищут, но пока безрезультатно. Дело в том, что этот Валлентайн не имеет даже личного биокода!

– А где сейчас настоящий профессор?

– В психиатрической клинике Сиднея. Острая шизофрения с подавлением базовой психоматрицы.

Некоторое время Шактибинду молча разглядывал на экране интера увеличенное лицо псевдо-Валлентайна.

– Значит, Ким Чонджу оказался прав, – задумчиво проговорил он наконец. – Мы имеем дело с еще одним пришельцем. К тому же способным менять свой облик и подменять собой людей, в том числе имеющих отношение к важным правительственным структурам… Какой из всего этого нужно сделать вывод, Артур?

– Мы уже работаем над проблемой идентификации пришельца, – уверенно откликнулся тот. – Далее, Интерпол рекомендует временно подключить систему биоконтроля ко всем охранным контурам всех научных и правительственных объектов…

– Но это же прямое нарушение десятого параграфа Всемирной Конституции! – перебил Шактибинду.

– Повторяю: это будет временная мера, вызванная чрезвычайными обстоятельствами. Иначе невозможно будет пресечь новую попытку проникновения этого «оборотня». – Личи твердо стоял на своем.

– Очень непопулярная мера! Особенно сейчас, в такой кризисной и напряженной ситуации, – покачал головой фактический диктатор Земли. – Как бы не начались беспорядки…

– Они начнутся и так. Собственно, уже начались. На территории бывшей Боливии отмечена повышенная активность в законсервированной зоне термоядерного комплекса. Связь с комплексом утеряна сутки назад.

– Неужели снова поднимает голову наш старый знакомец, дон Аламос?

– Разберемся.

– Хорошо. Готовь эдикт, я подпишу.

Но когда Личи повернулся, чтобы уйти, Шактибинду неожиданно сказал:

– А ведь этот алиенс[58]58
  От англ. Alien – «чужой».


[Закрыть], по сути, наш союзник!

– Почему? – не понял директор Интерпола.

– Судя по его действиям, он тоже не заинтересован во встрече с Гостем. Во всяком случае, он не имел намерения отдавать ему «Хронос».

– Тогда что же, по-вашему, там произошло?

– Не знаю… А тот, кто знает, сейчас недоступен.

Цветок Хроноса. Желтый лепесток

Минус-второй хронокварк

Они вышли из грота в холме, куда завел их хардтаймер, и очутились на нешироком скалистом уступе, возвышавшемся над каменистым плато метров на пятьдесят. Береснев тут же оглянулся, но, понятно, никакого выхода из пещеры не обнаружил. Как и самого хардтаймера. Роулинг обернулся следом и злорадно хмыкнул:

– Я так и думал! Он нас кинул!

– Вряд ли, – усомнился Кирилл. – Скорее, он выполнил просьбу, – и указал на небо. Оно было не синего, вопреки ожиданиям, а странного салатного цвета. И солнце здесь выглядело как маленький апельсин. В остальном вроде бы все напоминало Землю, вернее, плато Шира. Можно было даже разглядеть в отдалении приземистые купола – технические капониры комплекса «Хронос». Группа же оказалась на склоне Килиманджаро, точнее ее восточной вершины – горы Мавензи.

– Ты хочешь сказать, что мы не на Земле?!

– Нет, как раз наоборот. Только на Земле из другого варианта.

– Думаю, это мир одного из лепестков «Хроноса», – произнес вдруг Гитар. – Предположительно, желтого.

– Ну, и что это нам дает? – прищурился на него Роулинг. Он извлек из кармана на плече портсигар и вынул оттуда любимую чаруту.

– Предлагаю спуститься к комплексу и поискать кого-нибудь из местных руководителей, – сказал Береснев и первым, подавая пример, направился к краю уступа.

Роулинг не двинулся с места, не спеша прикурил, затем вынул из кобуры коммуникатор и включил в режиме пространственного ориентирования. Ирен, до этого молча наблюдавшая за мужчинами, вздохнула:

– Жаль, что с нами нет профессора. Он бы, наверное, быстро разобрался в ситуации…

– Мы тоже не пальцем деланные, доктор, – осклабился Роулинг, затянувшись сигарой. – Могу, например, сообщить вам, господа, что северный магнитный полюс здесь находится где-то в районе Вайоминга.

Гитар подошел к Бересневу, возившемуся с креплением блока для спуска со скалы, и быстрыми, четкими движениями закончил за него работу. Кирилл благодарно похлопал парня по плечу и пристегнул к поясу карабин страховки.

– Ну, кто со мной?

– Я пойду первым, – сказал Гитар, шагнул к краю уступа и взялся за трос. – Вы идете вторым, господин Береснев, потом – мисс Мати, а господин Роулинг замыкающим.

Бывший председатель Совбеза ООН только головой покрутил на этот пассаж: резвый мальчишка у Джамара!

Спуск прошел без происшествий, как и часть пути до ближайшего капонира. Однако когда группа пересекла некий невидимый периметр, то была тут же остановлена окриком из скрытых динамиков:

– Стоять на месте! Вы нарушили границы территории, находящейся под юрисдикцией ООН!

Все остановились, оглядываясь, потом Роулинг демонстративно уселся прямо на сухую, растрескавшуюся почву, скрестив ноги, отцепил от пояса флягу и принялся пить мелкими глотками, смакуя каждый. Береснев присоединился к нему, Ирен тоже присела на корточки, и только Гитар остался стоять в своей излюбленной расслабленной позе: голова чуть опущена, руки висят вдоль тела, колени слегка согнуты. На самом деле обманчивая расслабленность позволяла в любой момент начать движение практически в любом направлении либо так же эффективно отразить нападение с произвольного вектора атаки.

Прошло не более минуты, как из-за ближайшего угла капонира появились два человека в стандартных комбезах войск ООН, раскрашенных в «пустынном» стиле. Из-под низко надвинутых касок на пришельцев уставились две пары внимательных, настороженных глаз. Но автоматы солдаты держали по уставу – перед собой опущенными стволами вниз. Затем один из ооновцев присел, встал на колено и положил автомат стволом на сгиб левой руки, а второй – видимо, старший – подошел к незнакомцам.

– Кто вы? Как здесь оказались?

– Полковник Фрэнк Роулинг, командир отдельной группы специального назначения при Совете космической безопасности. – Роулинг произнес фразу с уверенной небрежностью бывалого вояки, и это произвело должное впечатление. – С кем имею честь?

– Сержант Дэйв Смитсон, сэр! Старший патруля девятого сектора объекта «Хронос».

Роулинг медленно поднялся и оказался почти на голову выше солдата, что также не придало тому уверенности.

– Моей группе необходим отдых, сержант. А мне лично организуйте немедленную встречу с вашим начальством.

* * *

Спустя полчаса путешественники, избавившись от успевших порядком надоесть комбезов, сидели в прохладном помещении столовой охранной роты и с удовольствием прихлебывали почти ледяной тоник с лимоном, заедая напиток маленькими крекерами с сыром. В столовой кроме них сидели еще два солдата, видимо только что сменившиеся с дежурства, судя по их посеревшим от пыли комбезам и усталым лицам. Роулинг ушел с сержантом Смитсоном, предварительно залпом выпив стакан тоника и сделав знак остальным молчать.

Первой не выдержала Ирен.

– Почему здесь все как у нас? – заговорила она вполголоса.

– А как тут должно быть? – с усмешкой, так же тихо поинтересовался Береснев.

– Ну… по-своему как-нибудь… все-таки другой мир…

– Почему же? Мир как раз тот же самый, скопированный с нашего.

– Но если это копия, значит, здесь живет еще одна Ирен Мати?!

– Возможно, но не обязательно.

– Почему?

– Потому что копия не абсолютная, а вероятностная…

Их негромкий диалог неожиданно был прерван ровным механическим голосом из скрытых в стенах динамиков:

– Внимание персоналу комплекса! Аварийный сброс защитного силового контура хроногенератора через двадцать секунд! Прекратить движение! Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать…