Текст книги "Опора Мироздания. Мировое древо и Скала Времён в традиционной культуре"

Ветвь Первая

Всякий, побывавший в Иномирье, становится иным – пусть даже на первый взгляд это изменение не очень заметно. Изменился Один, когда несколько дней провисел вниз головой в ветвях тиса, проникая в суть рун – архетипов Мира. Изменяется любой, прошедший подлинно посвятительные испытания. Порою, даже думая, что мы совершили переход, мы невольно сотворяем чудо – и Изменяемся. Тогда начинается долгий и очень опасный путь по дороге, которая, как мы когда-нибудь обнаружим, есть не что иное, как один из побегов Вселенского древа, древа начала и опоры всего, что только ни на есть в этом мире.

Конечно, мы меняемся ежечасно и ежесекундно. Говорят, человек полностью обновляется за несколько лет. Но то ли это обновление, что действительно нужно той хрупкой, неуловимой и, в общемто, сомнительной до сих пор субстанции, которую принято называть «душа»?

Человек устроен так, что его внутреннее восхождение, возрастание невозможно без усилия над собой, причём усилия не разового, но постоянного и длительного. Это усилие побуждает неугомонного отправиться в Путь-дорогу и рано или поздно приводит его к Границе между Мирами. Только переход Туда, за грань – пусть не буквальный, но переживаемый всеми глубинами нашими, открывает нам новые просторы внутри самих себя, а следовательно, и в окружающем нас…

Несомненно, восхождение по Древу – это не столько буквально физическое действие, сколько совокупное усилие тела и души, призванное в конечном счёте стать деянием.

Мы мало помним про разницу между этими двумя похожими вроде бы словами, а между тем она крайне существенна и, думается, любой неглупый человек уловит эту не очень тонкую струну звукаразличия, сплетённого из небесной росы на переливчатых паутинках, этих невидимых нитях судеб, протянутых между ветвями Вселенского гиганта.

* * *

Срубить своё Дерево может любой, а вот вырастить его под силу отнюдь не каждому. И вдвойне сложно сотворить своё Дерево действительным откликом, прямым потомком Того, Единственного Древа. Древа, на котором держится небосвод, которое само и есть Небосвод, наш земной и одновременно космический дом.

Другие способы постижения традиции

Принцип синхроничности и целостность. – О нематериальном культурном наследии и путях его постижения. – Сила Земли в былине.

Человек – сам себе прибор. Причём один из самых совершенных. Неизвестно, когда и кем подмечено, что длительно нахождение человека в темноте и тишине, сохранение молчания и умеренности в еде и питье усиливает его способности к восприятию Иного Мира. Многие психологи и врачи склонны сводить такие видения к галлюцинациям, то есть восприятию чего-то не существующего. Нередко так и бывает. Однако любой честный исследователь, а не просто нечаянно столкнувшийся с «запредельным» человек, признаёт, что в потоке околомистического мусора встречаются порою серьёзные свидетельства, удивительные прозрения и т. п., причём в количестве, превышающем уровень статистической случайности. Следовательно, они могут и должны быть изучены – без излишнего ажиотажа и шума по поводу «сенсаций». Сенсаций нет. Есть работа, которая пока ещё очень далека от завершения.

Вот почему мы воздерживаемся от подробного описания даже проверенных на себе «экстремальных» способов использования возможностей организма человека. Кроме того, по-настоящему правильным способом постижения традиционной культуры, думается, естественно воссоздание традиционного же мировосприятия. Как мы уже говорили, мы считаем многие его черты полезными для человека, ибо оно обладало теми качествами целостности, которые сложно найти в современном обществе и без которых человек оказывается в состоянии внутреннего разлада.

«Охотникам» же за сверхспособностями следует помнить, что их усиленное развитие, возможно, и даст результат, но куда более правильно и традиционно (то есть проверено вековым опытом), если они возникают вследствие внутреннего личностного роста, как его естественное следствие. Посему, обсуждая вопросы неких практик, уместно вновь вспомнить К. Г. Юнга, который «не отрицает причинного объяснения явлений настоящего прошлой историей человечества», – а кроме того, «ввел также принцип синхронии (или синхроничности), применяемый к событиям, которые имеют сходный смысл, происходят одновременно, но не связаны причинноследственно. К ним относятся феномены, описанные как телепатия, ясновидение. Принцип синхронии может применяться к описанию предчувствий, совпадения некоторых событий и мыслей, ожиданий. В явлениях такого рода связывается физич. и психол. реальность. Действием этого принципа объясняется активизация архетипа, когда сходные сны, фантазии, идеи, состояния психические проявляются у разных людей. Т. о., принцип синхронии описывает феномены, не подчиняющиеся законам пространства, времени, причинности» (Грабская, 2001). Синхронность (синхроничность) в данном случае мы бы предложили понимать как целостность.

Исходя из сказанного, в «практических разделах» мы излагаем самые общие соображения о возможных способах действий. Их конечная цель – более полное воссоздание среды, атмосферы, в которых, собственно, складывались те или иные культурные установки. Это своего рода историко-психологический эксперимент, объектом которого становятся мировосприятие и внутренние переживания. Предлагаем и вам принять в нём участие.

Собутка – одна из священных гор западных славян (Польша)

Прежде чем перейти к примерам или рекомендациям, позволим себе напомнить, что наше общество «Северный ветер», в рамках которого в настоящее время мы проводим такие разыскания, занимается вопросами изучения нематериального культурного наследия77
  О нематериальном культурном наследии см. документ ЮНЕСКО «Международная конвенция по охране нематериального культурного наследия» (Париж, 17 октября 2003 г.).


[Закрыть].

В ходе работы у нас сложилось понимание, что любые работы по его сохранению и репрезентации невозможны без воссоздания основы, мировоззренческих подходов, которые повлекли за собой складывание такового наследия в том виде как оно до нас дошло. Даже если восстановление возможно лишь частично и с некими допущениями, оно всё равно становится опорой дальнейших разысканий. Лишь потом возможны либо «ревитализация… когда существуют убедительные доказательства, позволяющие реконструировать объект наследия на строго научной основе, когда традиция еще теплится, а если и угасла, то жива память о ней…», либо конструирование, которое предполагает «использование элементов материального и духовного наследия для создания новых объектов» (Каулен, 2003, с. 124).

Вообще, раз речь идёт о пространстве и о восприятии структуры пространства, стоит обратиться к первоисточникам, чтобы поискать возможные упоминания о подобных приёмах.

Вот, скажем, такое… Илья Муромец в части былин отличается не совсем обычным для богатыря поведением, которое даёт основание подозревать, что в ряд историй о нём вплетаются и воспоминания о психофизических практиках наших предков. Так, после знаменитой перебранки на пиру у князя Владимира Илья Муромец оказывается в «погребе да сорока сажон» на тридцать лет. Однако, когда к Киеву подступает «царищо да Кудреванищо», Илью слезно просят выйти на белый свет и защитить. Явившись по сути из Иного, хтонического мира, Илья являет хтонические же черты: ревёт по-звериному, свистит по-соловьиному (Архангельские былины… 2002, т. 1; т. 3, № 182, 402). Но куда более интересно, что, сразив Соловья-разбойника, Илья:

 
«Поехал … да во темны леса,
Во темны леса да во дремуция,
За болота же за дыбуция.
Повалилса Илья да во сыру землю:
“Во сырой земли да двадцать лет лежу,
Двадцать лет пролежу – да не выглену”».
 

Это перекликается с известным обрядом перед жатвой:

 
«Ой, жнивка, жнивка,
Отдай мою силку.
Кто пахал, бороновал –
Тому большую килку»
 

(полевые записи Л. М. Ивлевой в Рязанской области, по: Ивлева, 2004, с. 185).

Обратившись к многочисленным параллелям, мы невольно приходим к заключению, что здесь не столько описаны действительные события, сколько символически передана часть некой практики, хорошо известной многим древним народам.

Мы склонны истолковать её как отголосок магического обряда, который можно назвать «обретением чистого видения мира». Нечто подобное по сей день используется в рамках различных духовных школ. По сути, перед нам один из приёмов изменения восприятия. Однако едва ли стоит советовать испытывать его на себе без опытного руководства. Вторая же часть более интересна и доступна.

Слова «повалилса Илья да во сыру землю», – скорее всего, есть описание желания Ильи «подпитаться» силой Земли. В разных былинах и в разных обстоятельствах он делает нечто подобное. Заметим, что лежание на земле с вхождением в изменённое состояние сознания известно из белорусских источников, распространено в шаманизме. Как бывает почти всегда в подобных случаях, вопрос сводится к мере осознанности такого действия. Если понимаешь, что при этом тело напитывается безграничной силой, которая – при доброжелательном и почтительном к ней отношении – сама будет обладать целящими свойствами и охотно подскажет дальнейшие действия, то польза окажется весьма большой. Да и только кажется, будто она жёсткая. Скорее всего, подобное ощущение означает лишь, что мышцы наши недостаточно расслаблены. И выяснение причин зажимов и блоков может стать ещё одним направлением познания себя…

Древо и Камень. Проявление и образ

Истинный центр. – Эпифании первоточки. – Индоиранские представления. – Точка отсчёта в русских заговорах. – Фрактали. Апокрифы.

Сейчас к заговорным текстам как к живой, продолжающей бытовать традиции интерес исследователей всё более возрастает. Мир значительной части заговоров основан на традиционной для большинства древних обществ модели Вселенной, в которой есть священный центр и мера упорядоченности пространства которой снижается по мере удаления от этого центра. Ирий окружает ось мира и от неё же начинается. Не столь важно, в каком направлении относительно самого себя помещает эту таинственную точку человек. Древо всегда оказывается в Центре.

Общее представление о месте нахождения Мирового древа мы находим в заговорах и некоторых обрядовых песнях.

 
«Расло дрво сред paja
Племенита дафина,
Племенито родила,
Златне гране спустила,
Лишће joj je сребрно;
Под н(ь)ом света постел(ь)а,
Сваког цвећа настрта?
Понаjвише босил(ь)ка
И румене ружице;
На н(ь)oj светац почива,
Свети отец Никола»
 

(Афанасьев, 1994, т. 2).

Священная гора Собутка на старинной гравюре

Древо растёт в раю. Казалось бы, проще всего ожидать: если рай – Верхний мир, следовательно, там, в небесах, и надо помещать Мировое древо. Но так ли всё однозначно? Оказывается, нет. Чтобы понять, в чём хитрость, вспомним: ряд песен (обычно колядных) помещает Древо в некий двор.

 
«А в пана дядька
Да на ёго двори –
Там стояло древо
Тонкее, высоке,
Лыстом широке
Да кудрявенькее,
А на тому древи
Золотая кора,
Жемчужная роса.
Дé взялыся райские пташки,
Обзюбали золотую кору,
Жемчужную росу»
 

(Там же).

Но подмеченное противоречие становится мнимым, как только мы, вопреки процитированным выше критикам, согласимся, что именно Древо в представлениях славян выступает в качестве истинного центра Мироздания.

Кроме того, и Ирий, впоследствии ставший Верхним миром, первоначально находился, как уже было оговорено, отнюдь не «наверху».

Мифологическая Вселенная наших предков также имеет «нуль», точку отсчёта. Эта точка отсчёта есть, говоря современным языком, точка наивысшей сакральности. Будучи таковой, она находится в священном первоместе – раю, Ирии (Вырии) и т. п. Вследствие сего обстоятельства становится понятно и то, с кем именно сопоставляется чествуемый хозяин двора в приведённой щедривке.

Все попытки ряда нынешних авторов, с маниакальным и заслуживающим лучшего применения упорством стремящихся обнаружить однозначный физический объект – Мировое древо или Мировую гору, будь то скала на Кольском полуострове, вершина Урала или Кавказа, альпийский Триглав или памирский Кайлас, обречены. В лучшем случае они лишь вызовут усмешку у тех, кто дал себе труд хотя бы немного погрузиться в действительные особенности мифологического мышления. Неважно, идёт ли речь о мышлении древних индоевропейцев или коренного населения Южной Америки.

Деревья, возвышенности и камни, которые обитатели тех или иных местностей почитают Мировыми, ни в коем случае не есть собственно мировые горы. Это воплощения (эпифании, по М. Элиаде), проявления мифологических или, если угодно, божественных образов (архетипов, сущностей). По большому счёту – что будет повторено не единожды – они всего лишь жалкое подобие Тех, Настоящих… Здесь, в Срединном мире, нам под силу отыскать и лицезреть лишь проявления, знаки. Все деревья – потомки Перводрева.

Гора Перун на восточной части Истрийского полуострова (высота 881 м) – одна из горных вершин между Сутеской и Варешем (в Боснии)

Все священные камни и горы – потомки той Горы, того Камня.

Те – всегда в Центре.

Сказанное справедливо для разных культурных традиций.

«Идея Мировой Горы (= Центра Мира) не обязательно имеет восточное происхождение, поскольку… символизм “Центра” представляется более древним, чем расцвет палеовосточных цивилизаций. Однако древние традиции народов Средней и Северной Азии – несомненно, включавшие в себя представление о “Центре Мира” и о Космической Оси – были модифицированы постоянным притоком восточных религиозных идей месопотамского (через Иран) или индийского (через ламаизм) происхождения. В индийской космологии гора Меру возвышается в Центре Мира, а над ней виднеется Полярная Звезда. Как индийские боги схватили эту Мировую Гору (= Ось Мира) и взмутили ею первичный Океан, дав таким образом начало Вселенной, так и боги из калмыцкого мифа использовали Сумер как палку, чтобы “взбить” Океан и сотворить таким образом Солнце, Луну и звезды. Еще один среднеазиатский миф отражает проникновение индийских элементов: в образе орла Гарида (= Гаруды), бог Очирвани (= Индра) напал на змея Лосуна в первичном Океане; он трижды обмотал его вокруг горы Сумер и разбил ему голову» (Элиаде, 1988).

Мировая гора древнеиранской, а впоследствии персидской, мифологии – Хука́рья (ср. – персидск. Хуга́р). Это первая и самая высокая гора, возникшая в результате порчи мира Духом Зла (Ангхро Майнью). Похожим образом возникают горы и в русских двоеверческих мифах о творении мира Богом и чёртом (в которых, кстати, подозревают южное влияние).

С того момента, как Дух Зла ворвался в мир, Хукарья росла (подобно Перводреву. – Авт.) восемьсот лет, пока не достигла царства Бесконечного света Ахура Мазды. На вершине этой горы Ахура Мазда создал богов-язатов и поселил их там же в своеобразном «раю», «Доме Хвалы» – «Месте Песнопений» (Гронма́на). Из источника на горе Хукарья берут начало три великих реки – Ранха, Вех и Ардви. Они низвергаются потоками в Мировой Океан – Ворукаш (Рак, 1998, с. 12, 98, 517).

Вероятно, речь идёт об отражении в мифологическом сознании древних всё того же Млечного Пути и видимого звёздного неба как Космоса, сквозь который он простилается. Полноводная Ардви, текущая с «преславной, золотой» горы Хукарья, именуется «великой и славной, величиною равной всем водам, взятым вместе, текущим по Земле», она носит столько же счастья, сколько все прочие воды («Авеста», «Яшт» 5.96, 5.121, 13.6).

Вселенная древних иранцев с Мировой горой в центре (реконструкция) (по В. Евсюкову)

Ахура Мазда призывает Заратуштру молиться ей, «текущей мощно от высоты Хукарья до моря Ворукаша» («Авеста», «Яшт» 5.3). На вершине Мировой горы Йима, «владетель добрых стад», приносит Ардви жертву в «сто жеребцов, и тысячу коров, и мириад овец» («Авеста», «Яшт» 5.25, 17.28). На той же вершине возносятся Митре молитвы «лучистым, властным, целебным и златоглазым» Хаомой, первым из жрецов, изготовившим одноимённый напиток («Авеста», «Яшт» 10.88) (Авеста, 1997).

Гора Хукарья (Хугар) помещалась в одних текстах в центре мира, в других – на севере, позднее считалась главной вершиной хребта Харайти (Хара Березайти), окружавшего по пехлевийской космогонии «и восточные, и западные страны» (согласно «Сотворению основы»). Впрочем, в «Бундахишн» Мировой горой по сути оказывается Албурз (пазендские названия, как и пехлевийские, не читаются однозначно).

Ей приписывается рост в течение всё те же 800 лет. Кроме того, утверждается, что она, Албурз, – прародительница всех прочих гор мира, которые в свою очередь выросли из неё, а Хугар – самая высокая из них (Зороастрийские тексты, 1997, с. 277).

Роль Центра в славянской мифологии играет остров Буян (Афанасьев, 1996). Столб – древо или скала-камень (что порою являются самим этим островом) являются точкой отсчёта: «На море на Окiaне, на острове на Буяне, стояло древо; на том древе сидело семьдесят, как одна птица; эти птицы щипали вети (ветви), эти вети бросали на землю; эти вети подбирали бесы и приносили к Сатан Сатановичу…» (Забылин, 1880, с. 305).

Заговор, записанный в 1878 г. в г. Пинега: «Стану я не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дворами, из двора не воротами, во чисто поле. В том поле есть Окиан-море, в том море есть Алатырь камень, на том камне стоит столб от неба до земли огненный, под тем столбом лежит змея жгуча, опалюча…» (там же, с. 310).

«На море на Окиане, на острове Буяне, стоит дуб ни наг, ни одет, под тем дубом стоит липовый куст, под тем липовым кустом лежит златой камень, на том камне лежит руно чёрное, на той руне лежит инорокая змия Гарафена…» (Сахаров, 2000, с. 52).

Деревья находятся на некой горе (камне, острове). Иногда вместо одного Дерева, как мы только что видели, упоминают пару (древо – куст) или даже священную рощу, число деревьев в которой кратно трём или семи.

«Выхожу я во чистое поле, сажусь на зелёный луг, во зелёном лугу есть зелья могучие, и в них сила видиманевидимая. Срываю три былинки: белыя, чёрныя, красныя. Красную былинку буду метать за Окiан-море, на остров на Буян, под меч кладенец; черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах…» (Забылин, с. 299). Или: «На море на Кияне, на большом острове на Буяне стоят три больших дерева, а как первое то дерево Петрий, а второе то дерево Хитрий, а третие дерево Кипарис; под ними лежит заяц…» (Майков, № 81). Чаще всего такие умножения либо имеют астрономический (астрологический) смысл, либо призваны усилить воздействие заговора путём умножения числа «ключевых понятий» (ср. «не три, а трижды по три» и т. п.).

В одной из старинных славянских рукописей Мировое древо и Первокамень увязаны в единое целое: «Скажи мне, что держит землю? – Вода высока. – Да что держит камень? – четыре золотые кита. – Да что держит золотых китов? – Река огненная. – Да что держит тот огонь? – …Дуб железный, еже есть первопосажден от всего же, корение на силе божьей стоит» (цит. по: Щапов, 1906, т. 1, с. 105).

Увязаны, но не являются одним и тем же объектом… Можно по-разному истолковывать это обстоятельство, но нам кажется, что если собственно Древо действительно выступает как некая ось, то гора (камень, остров) в русском фольклоре скорее ассоциируется с точкой центра. Тогда, говоря современным математическим языком, Древо есть ось ординат (а в случае «замкнутости» пространства на себя – и абсцисс), а камень – собственно ноль.

Наш друг физик и математик В. В. Куликов высказывает такую мысль: «Существуют замечательные примеры объектов, обладающих похожими свойствами. В науке их называют “фрактали”. Или, иначе, объекты, обладающие симметрией самоподобия. Насколько они распространены в природе? Оказывается, наш мир состоит из них целиком. И он сам есть фракталь, ведь самые известные примеры фракталей – деревья. Разумеется, это не только вязы, липы и придорожные кусты. Еще и такие структуры как, скажем, наша кровеносная система, системы поиска записей в компьютерных базах данных, или, скажем, картины различных возможных путей движения элементарных частиц в одном из самых эффективных методов расчета траекторий в ядерной физике, методе МонтеКарло – и многие другие. Каждая ветка или веточка дерева и сама по себе дерево в миниатюре» (рукопись).

Что уж говорить тогда о древе Времени как дереве событий, когда-либо происходивших (фактов) и ещё тех, что будут происходить или могут произойти (случаев). Белка или мысль вещего певца не различает направления потока Времени в таком древе88
  Строго говоря речь идёт скорее о графах, широко применяемых в физике, химии и математике. Дерево есть связный неориентированный граф. Цепь такого графа – последовательность рёбер (веток), где ни одна вершина не повторяется, а любой путь в графе соответственно есть чередующаяся последовательность вершин, где ни одна из них также не повторяется. По большому счёту, можно думать и о многомерности пространства как модели описания подобных феноменов, но так мы совсем сильно уйдём в сторону…


[Закрыть], а потому способна свободно перемещаться по нему из одного узла – в другой. Рискнём предположить, что суперличность, в просторечии именуемая богом, способна поворачивать к себе крону необходимой стороной и веткой, то есть быть одним из двух основных операторов «бинарного» Мирового древа событий и собственно истории Мира?99
  Что бросается в глаза: дерево построено на основе рекурсии, то есть многократного повторения одного и того же процесса размножения (преобразования) – расщепления каждой из веточек на несколько (в простейшем случае на две), потом всё то же опять и опять. Можно доказать (что и сделано математиками) что любой фракталь может быть построен сходным образом: рекурсией некоего преобразования исходного объекта, включающего его размножение на несколько подобных же объектов. Часто преобразование включает в себя также изменение масштаба и какие-то иные изменения (скажем, веточкиотростки тоньше и короче главной ветки и т. п.). Для большинства смертных характерны логические формулы от причины к следствию, то есть они представляются так называемыми семантическими, ориентированными графами.


[Закрыть] Одним из них в славянской мифологии является трикстер Велес (он же в одной из ипостасей Чернобог), вторым – некий «белый» бог, тот с кем он соревнуется или соперничает (Гаврилов, 2006б).

Внешний облик Мирового древа отражает древнейшее представление о Вселенной как таковой, и напротив, само Древо есть образное описание видимого человеком древности мира, переданное простым, но мифологически осмысленным языком.

«…Польская сказка упоминает о дубе с золотыми листьями и желудями», – пишет Афанасьев (1994, т. II).

Похожее представление мы видим у древних балтов: «В фольклоре обычно встречается дуб или береза с серебряными листьями, медными ветками и железными корнями1010
  Здесь, не исключено, уместно вновь вспомнить про три уже упомянутых выше царства-мира.


[Закрыть]. Иногда появляется огромная липа или яблоня. Они стоят на камне, в конце “пути солнца”. Солнце вешает свой пояс на ветки, спит в кроне дерева, и, когда встает утром, дерево окрашивается в красный цвет» (Гимбутас, 2004, с. 198).

Древнерусские письменные источники более скупы: «Поконец моего царства стоит древо златолиственное; на верху того древа было яблоко, златом украшено, аки солнце сияет; ветви самосветные, на них камение драгое; кругом древа пшеница белоярая, а около нее выросла рожь в поле сильна» (по: Веселовский, 2006, с. 179).

Иногда пишут, что восстанавливаемый облик Мирового древа и даже оно само есть порождение христианства. Доводы в данных случаях примерно таковы:

«Переосмысление орудия мучительной казни богочеловека Христа в средство спасения звучит в диалоге грекафилософа и князя Владимира в “Повести временных лет”. На вопрос последнего, что, дескать, означает распятие Иисуса Христа на древе, грек отвечает: А на древе Он был распят потому, что от древа вкусил Адам, и из-за него был изгнан из рая; Бог же на древе принял страдания, чтобы древом был побежден дьявол, и древом жизни спасутся праведные» (Святославский, Трошин, 2000, с. 19).

Однако утверждение о позднем зарождении и распространении представления о Мировом древе у славянских народов под влиянием крещения не выдерживает критики – по той простой причине, что едва ли бы тогда сходные описания встречались в нехристианских источниках и у различных народов. Несомненно, несколько сменились акценты (и то со временем), появились новые элементы образа. Подмену языческого образа христианским вполне можно проследить: «Рече Господь: боудеть древо, яко прити птицам небесным и вселитися в ветвях его? – Ответ: Доуб есть мир, ветви языки, а птицы апостоли, иже по всемоу мироу и в всех языцех проповедаша слово Божие» (Веселовский, 2006, с. 179).

Рассуждения о том, какой породы райские деревья, и из каких частей они состоят, а также своеобразную «историю» превращений райского, почти что Мирового древа, можно найти в «Апокрифе о крестном древе», «Слове о Адаме и Евзе от зачала и свершения» или «Слове о Адаме, от начала и до конца …» и в «Слове о исповедании Еввине и о болезни Адамове»: «Прожив 930 лет, Адам впал в болезнь. Сиф и Ева отправляются к раю за масличным древом, которое может исцелить Адама… Архангел Михаил сообщает, что Адама исцелить нельзя, и дает Сифу три ветви – “певги, кедра и кипариса”. Адам, узнав “райские древа”, делает себе из них венок и умирает» (Словарь книжников и книжности Древней Руси, 1988). В Толковой Палее (1477) говорится, что Адам и Ева сшили «листвие смоковное» и сделали себе одежду.

Адам, Ева и змей у Древа познания на рисунке древнерусской рукописи. В апокрифах такое Древо сохраняет много национальных черт, но выделить их с высокой степенью достоверности, к сожалению, почти невозможно

Несмотря на широкое распространение апокрифов в средневековой Руси, это позднейшее переосмысление библейских небылиц, преломлённое чрез болгарскую «ересь», едва ли поможет нам прикоснуться именно к древнейшим представлениям славян, поскольку в основе переводов «крестных» легенд лежат еврейские и греческие сочинения, оригиналы которых подчас не сохранились. Весьма высока вероятность того, что эти переводы могли задним числом оказать влияние на бытовавшее на Руси двоеверие.

Приведём для сведения сводку основных идей апокрифических текстов о «крестном древе»:

«I. Сиф, сын Адама, приносит заболевшему отцу три прута (или один) от райского древа, из-за которого Адам был изгнан из рая. Адам делает венок, в котором его хоронят. Из венка пред вратами рая вырастает древо.

II. Из рая было изнесено древо ангелом (или рекою Тигр) в землю Медиамскую. Сиф зажег его в память отца. Это был вечный огонь. Авраам послал к огню Лота, который в искупление своего греха посадил три головни и вырастил из них древо. Люди, живущие рядом, поклонялись этому древу как чудотворному. На кресте, сделанном из него, был распят праведный разбойник.

III. Моисей в скитаниях привел народ к реке Мерре, вода которой оказалась горькой. Ангел указал ему древо, вынесенное потопом из рая. Моисей посадил его крестообразно в реке, и воды ее стали сладкими. Выросшее древо послужило для креста неверного разбойника.

IV. Вопрос – как разделилось дерево в раю? Оно было трехчастным: одна часть Адама, вторая Евы, средняя бога. После грехопадения части Адама и Евы упали. Часть Адама попала в реку Тигр и ее сжег Сиф (в некоторых текстах вечный костер горел на берегу Нила). Евина часть была вынесена потом в землю Медиамскую и ею Моисей усладил воду. От господней части, оставшейся в раю, архангел, дал прутья для венца Адама.

Ветхозаветный Авраам встречает трёх ангелов под деревом. В средневековой традиции сложилось представление, что это дерево было не чем иным, как дубом – что и показано на этой старинной гравюре

V. Происхождение райского древа таково: когда бог сажал райский сад, Сатанаил крал у него семена и просыпал их посреди рая. Бог сказал, что выросшее от его рук древо будет на изгнание дьяволу.

VI. Как собрались все три древа в Иерусалиме? Соломон, получивший власть над демонами, строил храм. Для тябла ему было нужно большое дерево. Ему указали на древо Моисея, но оно в непогоду упало в реку Иордан и пролежало там три лета. Его нашел дровосек Елисей, уронивший в реку свой топор. С большим трудом древо доставили к храму, но оно оказалось коротко. Как чудотворное, его хранили в алтаре. Соломону показали древо, выросшее из головней. Сломив сопротивление людей, поклонявшихся этому древу, Соломон приказал его срубить и доставить в Иерусалим, но и оно не подошло. Древо продолжало творить чудеса, оно обожгло Сивиллу, севшую на него. В одних текстах Сивилла проклинает дерево, в других – благословляет и предсказывает, что на нем будет распят Христос. Третье древо по приказанию Соломона приносят демоны от ворот рая. Незаметно в его корнях они выносят череп Адама, который остается лежать в поле.

VII. История обретения лба Адамля. Слуга Соломона, сопровождавший его на охоте, во время бури спрятался в пещере, оказавшейся не из камня, а из кости. Соломон понял, что это череп Адама и приказал перенести его в Иерусалим. Там он поклонился ему, как первому созданию бога, а затем приказал закидать его камнями, как первого ослушника. Так образовалась гора Голгофа (Литостратон), место, на котором распяли Христа. Кровь его окрестила лоб Адама.

VIII. История Двух разбойников. Спасаясь от Ирода, по пути в Египет Мария с младенцем попадает к разбойникам, у которых тоже есть младенцы. Одного из них она спасает от смерти, вскармливая его шесть дней, пока не выздоравливает его мать. Младенцы тоже становятся разбойниками, которых Пилат приговаривает казнить вместе с Христом. Вскормленный Марией и есть разбойник праведный, прославивший Христа и попавший в рай. Дерево, выросшее из венца Адама, пошло на крест Христа» (Словарь книжников и книжности Древней Руси, 1988).

Итак, Древо обладает чертами всех деревьев, а также наделено рядом черт, придающих ему воистину «космические» масштабы. А как выглядит Камень?

Мы знаем, что он:

– бел-горюч, белый-красный (что может быть понято в том числе и как «светящийся»);

– золотой (янтарный);

– синий, редко – серый.

По поводу этих визуальных эпитетов (визуальных ли? может быть, символических?) переломано множество копий, обсуждать их, наверное, не стоит.

В любом случае облик Первокамня куда менее разнообразен, нежели облик Перводрева. Он как будто бы даже более напоминает все камни или горы на свете, чем Древо все деревья. Отчасти это обусловлено географическими условиями, средой обитания наших предков, в которых складывались те, первые, «образцовые» заговоры. Всё же это – лесная, в лучше случае лесостепная полоса Европы. Видовое разнообразие растительности не могло не повлечь за собой и большее разнообразие описания его прототипа. «Камни» же по большей части встречаются вполне обыкновенные, не столь отличные один от другого, как, скажем, берёза или дуб.

Обобщение описаний позволяет в общих чертах допустить, что облик Алатырь-камня как бы складывается из двух источников. Первый – обычные моренные, например, валуны. Такие камни с ещё дославянских времён служили на территории Восточной Европы почитаемыми. Большая часть их уничтожена или забыта, однако сохранившиеся следовики или просто священные камни чаще всего ещё помнят времена, когда около них собирались с подношениями люди, не говорившие на славянских языках.

Второй – память о действительном географическом объекте, который постепенно приобрёл мифологические черты или проявил некие архетипические качества. Мы полагаем, что наиболее вероятным прототипом является остров Руян (подробнее см. Гаврилов, 2008). Наверное, и в пору до крещения почитаемый остров и святилища на нём обрастали слухами, легендами и преданиями, которые распространялись по разным уголкам славянского мира и неминуемо претерпевали изменения.

Мыс, где находилось святилище Аркона. Остров Рюген (бывший Руян). Ныне принадлежит Германии. Балтика (фото Д. Ждановой, 2007). Возможно, меловые скалы Руяна повлияли на образ Камня

Впрочем, следует принять во внимание, что и сами святилища на Руяне были наверняка построены по некоему первообразцу.