Текст книги "S-T-I-K-S. Рихтовщик. Прятки среди огней"

Глава 13,
в которой я забываю былые распри и получаю ценный навык

Внимание! Вы употребили золотую горошину.

Опыт: +46. Характеристики: +31 к Силе Стикса, +36 к Броне Стикса, +29 к Медитации, +30 к Познанию скрытого (Дух Стикса +1).

– Рихтовщик, хорош ворон считать, – оторвал меня от чтения уведомления голос неожиданно быстро вернувшегося Скальпеля. – Вот твой инструктор по вождению.

– Млять! – невольно вырвалось у меня при виде улыбающейся рожи Шила.

– Я тоже рад тебя видеть, братан! – подмигнул наглец и как ни в чём не бывало протянул мне руку.

– Его отряд, кстати, будет прикрывать тебя на выходе из села, – позлорадствовал Скальпель. – Потому для обиженок повторю слова Ртути: с этого момента все былые распри между вами забываются… Я доходчиво объяснил?

Эта скотина откровенно надо мной потешалась, мстя за наложенный хозяином запрет сведения счётов.

– Да понял, понял, – проворчал я, пожимая руку насильно навязанному инструктору.

– Раз понял, не смею вас больше задерживать, – хмыкнул Скальпель. – До вечера, Рихтовщик. Надеюсь увидеть тебя со спасённым пацаном. Всё, парни, катитесь. Да поможет вам Стикс!

На последней фразе усмешка слетела с губ Скальпеля, Стикс он упомянул предельно серьёзно.

– Рихтовщик, да твою ж через плечо! Ты вообще понимаешь значение слова «плавно»? – надрывался на соседним сидении Шило, пока я, обливаясь потом, воевал с грёбаным сцеплением.

– Да плавно я отпускал! – бог весть какой по счёту раз нервно огрызнулся я в ответ.

– Если б плавно отпускал, тачка бы не заглохла! А она, млять, заглохла!

– Не ори, сука! Бесишь.

– Ладно, давай ещё раз… Да куда ты педаль давишь? Сперва рычаг на нейтралку и ключом мотор заведи… Вот, молодчина. Правильно, рычаг на первую. И плавно отпускаешь сцепление.

– Млять! Я так и делаю.

– А на газ давить за тебя Пушкин, что ли, будет?!

Я притопил педаль газа. Тачка дёрнулась, чихнула и заглохла.

Грёбаный «уазик»! Мешок с гайками, а не тачка!

– Твою мать! – рядом обречённо закатил глаза к потолку Шило.

– Ну не выходит у меня с этим грёбаным сцеплением. Чё, нельзя, что ли, с автоматикой мне тачку подобрать было? – заворчал я.

– Ни хрена, раз обещал сделать из тебя настоящего водилу – сделаю, – возразил упрямый инструктор. – А по-настоящему тачку прочувствовать можно только на механике. Автоматика – это для слабаков. Братан, ты ведь не слабак.

– А в рыло?

– Значит, будем нарабатывать навык дальше. Ничё, у нас ещё полтора часа в запасе. Давай по новой…

Вопреки моему пессимистическому настрою, старания Шила принесли результат. Под конец изнурительной двухчасовой тренировки я смог вполне сносно трогаться с места и переключением скоростей с подгазовкой за полминуты разгонять тачку до требуемой для выполнения задания скорости.

За мои упорство и старание в конце второго часа Система расщедрилась-таки на разблокировку у меня навыка «Водитель», правда, пока накинула на него все-то десять жалких очков, но, как говорится, лиха беда начало.

Узнав о разблокировке навыка, Шило разом успокоился и отчего-то поверил, что теперь, если я и завалю задание, то точно не из-за своего куцего вождения. Типа, раз Система признала меня водилой, значит, вовремя подрулить к месту на тачке я теперь по-любому смогу.

Я его оптимизма не разделял. Но времени на продолжение тренировки уже не оставалось, пришлось собираться и выдвигаться к селу.

Чтобы я получше прочувствовал свой капризный старенький внедорожник, Шило настоял, что до села я поведу его самостоятельно, без подсказок. Сам Шило сел за руль своего боевого фургона, уже укомплектованного давно возродившимися бойцами отряда – не хватало только коварной злодейки Иглы, которая в клинике Скальпеля наращивала отгрызенную кусачом руку.

Шило поехал первым. Мне велено было не отставать и держаться на дистанции в десять метров.

Охрану нашего переезда к селу полностью взяли на себя парни и девчонки из отряда Шила. Один из парней с тяжёлым пулемётом разместился в люке фургона – с верхотуры он прекрасно обозревал все окрестности и был готов первым встретить ураганным огнём атаку тварей из придорожных кустов. Остальные в случае опасности готовы были поддержать пулемётчика автоматами – трое из боковых окон фургона, а двое – подсевшие ко мне перед началом поездки парень с девушкой – из открытого кузова моей колымаги.

Чётко выполняя наработанный с Шилом порядок действий, я без труда завёл машину и пристроился в хвост фургону. Обдувающий со всех сторон ветер приятно холодил кожу, гасил жар волнения и наполнял гордостью, что я неплохо справляюсь с поставленной задачей. В какой-то момент поездки я поймал себя на мысли, что начинаю получать удовольствие от самостоятельного вождения. Я даже настолько осмелел, что попытался разговорить своих молчаливых спутников. Но выпытать у них удалось лишь имена: парень назвался Слепнем и девушка – Вьюгой. На мои дальнейшие расспросы сосредоточенные на охране ребята отвечали односложно и с явной неохотой. Я не стал им докучать, и в «уазике» снова повисла удручающая тишина.

К счастью, ни одна из окрестных стай не позарилась на наш мини-караван, и до места мы добрались без приключений.

Когда прибыли на лесную опушку, село в низине уже скрылось под многометровым слоем кисляка. Зловоние опасного тумана я почувствовал ещё за полкилометра, а на месте от поднимающихся из села ядовитых испарений у всех заслезились глаза.

Сопровождавшие в поездке неразговорчивые парень с девушкой покинули салон «уазика» и, присоединившись к остальным членам отряда, стали исследовать окрестные кусты в поисках огневой точки, удобной для отражения атаки моих будущих преследователей.

Я тоже вышел из-за руля, чтобы размять слегка занемевшие с непривычки ноги и спину. Загоревшееся перед глазами короткое уведомление о начислении ещё двадцати трёх очков к навыку Водитель заставило мои плечи раздаться от гордости.

Минут через десять напряжённого ожидания ко мне подбежал Шило.

– Братан, кажись, начинает рассеиваться. Давай за баранку и выруливай вон туда, к началу спуска.

Вернувшись в водительское кресло, я запросто завёл мотор и тронулся достаточно плавно, чтобы заслужить похвалу от наставника.

– Ну вот. Можешь же, когда захочешь, – хмыкнул Шило и бегом рванул следом. Нагнав в точке старта, он грузанул меня последними наставлениями:

– Главное, не нервничай. Я в боковое зеркало за тобой наблюдал во время нашей поездки – за рулём ты держишься вполне уверенно. Всё у тебя получится. Спокойно выходи на скорость и подруливай к дому. Первые минуты после кисляка дорога будет свободна, никто тебе не помешает. Отсюда до дома не больше километра. Грамотно разогнавшись, у калитки будешь край через полторы минуты, а скорее всего, гораздо раньше. Дальше сам знаешь, что нужно делать. С цифрами не церемонься. Будут препятствовать, вали направо и налево. С твоей силищей это раз плюнуть… Ну вроде всё.

Внизу перезагрузившееся село стремительно избавлялось от остатков вонючего тумана, рваные клочья которого у нас на глазах буквально всасывались в землю. Стали отчётливо видны все дома. Полностью очистилась от белёсой хмари спускающаяся с холма в село асфальтовая дорога…

– Пора. Удачи тебе, Рихтовщик, – напутствовал меня Шило хлопком по плечу.

Я плавно тронулся и покатил навстречу очередному приключению.

Глава 14,
в которой я ностальгирую, горю, лечу, скачу и падаю

Проезжая по пустынным улицам только что перезагрузившегося села, поймал себя на мысли, что ужасно скучаю по прежней тихой, спокойной и размеренной жизни. Жёсткая ностальгия рвала мне душу ровно до того момента, когда, тормознув у нужного дома, я выскочил из тачки и открыл калитку.

Вылетевший из сторожевой будки здоровенный лохматый пёс атаковал меня без единого гавка. Будь на моём месте обычный человек, сведённый с ума паразитом зверь через секунду порвал бы несчастному горло и, оттащив труп в просторную будку, стал бы набивать утробу килограммами кровавой биомассы, окончательно превращаясь в ненасытную тварь. Но я был игроком двадцать шестого уровня, способным влёгкую выдержать атаку матёрого медведя. Против сторожевого волкодава я не стал даже использовать Шпору. Легко увернувшись от собачьего прыжка, врезал кулаком по хребтине пролетающей мимо псины. Истошно заверещавший пёс отлетел к забору, где с перебитым хребтом не смог больше подняться на ноги. Не желая пачкать рук, я вытащил пистолет и добил бедолагу милосердным выстрелом в голову.

На собачий вскрик из дома выскочило двое аборигенов – мужчина и женщина, оба примерно лет сорока.

– Мужик, ты кто? – спросил хозяин дома.

– Пожарный, – хмыкнул я.

– А мы не вызывали…

– Коля, он Шарика убил! – взвизгнула хозяйка, ткнув трясущимся пальцем на лохматую тушу у забора.

– Это не я, а мой пистолет.

– Чего? – продолжил тупить Колян.

Мне надоел этот тупой трёп на пороге, и я просто вырубил обоих рукоятью пистолета. Не насмерть. Сдержав силу удара, просто оглушил их. Потом, вернув в кобуру пистолет, за каким-то хреном потратил ещё несколько драгоценных секунд, чтобы отбросить тела от двери к забору – ну, типа так эти двое точно уцелеют, когда дом запылает.

– Тук-тук! Эй! Есть кто в доме живой?! – крикнул я в дверной проём. Но на призыв никто не откликнулся. И мне чертовски это не понравилось. Ведь дома же точно должен был быть пацан. Так с фига ли этот придурок молчит?

Прыжком заскочив на короткую лестницу в сенях, я вбежал в просторный коридор и стал по очереди заглядывать во все выходящие из него двери.

За первой оказалась пустая кухня с закипающем на плите чайником. Судя по двум стоящим на столе чашкам с остатками заварки и вазочке с вареньем, отсюда Колян с женой подорвались на роковую встречу со мной. За второй дверью была спальня, где пацана тоже не оказалось, но обнаружился младенец, мирно посапывающий в люльке у окна.

– Твою ж мать! – досадливо саданул я кулаком по косяку и, понимая, что совершаю чудовищную глупость, рванул к люльке и осторожно поднял малютку на руки.

Из соседней комнаты донёсся звон бьющегося стекла.

С ребёнком на руках я рванул в соседнюю комнату и увидел наконец пятнадцатилетнего сорванца. Вернее его задницу, сверкнувшую при моём появлении в разбитом окошке.

– А ну стоять! – отчаянно взвыл я ему вслед. И не рискнув с ребёнком преследовать мальчишку через окно, рванул обратно в коридор, надеясь, выбежав через входную дверь, перехватить отважного беглеца хотя бы у калитки.

Разбуженный моим криком ребёнок отчаянно заревел, я попытался его укачать, но от моей тряски малютка завопил ещё сильнее.

Пробегая мимо кухни, я услышал громкий хлопок и в спину мне, сбив с ног и буквально вышвырнув в сени, ударила огненная волна. «По ходу, газовый баллон взорвался», – мелькнула мысль в полёте, и я покрепче прижал к телу маленький кричащий комочек.

Моё укреплённое тело высокоуровневого игрока выдержало огненный таран. Отбив правое плечо о затрещавшее в стене бревно, я грохнулся на колени в метре от распахнутой двери, но ребёнка от травм уберёг. До полусмерти перепуганный творящимся вокруг мракобесием младенец испуганно примолк. Над головой бушевало вырывающееся из коридора пламя, подняться в полный рост не было ни малейшей возможности. Опустившись на карачки, кое-как на коленях и локтях я преодолел несколько метров и выбрался-таки из горящего дома на улицу.

Куртка на спине реально горела. Сбивая огонь, я тут же завалился на спину и ещё несколько метров отползал от беснующегося пламени на спине.

Ребёнок в руках снова отчаянно заверещал. Изогнув шею, из лежачего положения я обернулся к калитке и, разумеется, никого там уже не обнаружил. Кляня себя последними словами за идиотское сострадание к цифрам, отчаянно закатил глаза и вдруг наткнулся на настороженный взгляд пятнадцатилетнего пацана, затаившегося на кортах у забора рядом с бесчувственными телами родителей. Ну хоть здесь мне наконец повезло, гадёныш, ради которого я чуть не сгорел заживо, хотя бы не сбежал.

– Ты Вадик? – прохрипел я.

– Да. А вы?

– Пожарный, мля!

– Пожар! – донёсся истошный визг с соседнего двора.

Но заторможенный после перезагрузки кластера народ не спешил с вёдрами на выручку соседям. Бревенчатый дом пылал как факел. Даже в пяти метрах от него лежать становилось жарковато.

– Зачем вы побили моих родителей? – спросил пацан.

– Придурок, не видишь, что ли? Я их спас! Если б не выкинул из дома, они бы сейчас сгорели.

– Я видел. Вы их ударили.

– На болтовню времени не было. Каждая секунда на счету… Слышь, пацан, ты умеешь брата успокаивать?

– Это Мариша, сестра… Давайте.

Осмелевший пацан подошёл и забрал надрывающегося младенца. У него на руках малютка мигом перестала истерить и лишь изредка устало похныкивала.

Я поворочался на спине, гася в земле остатки тлеющих углей, и с мучительным стоном стал подниматься на ноги.

– Ну, чё там? – спросил я у разглядывающего мою спину пацана.

– У вас сзади куртка насквозь прогорела, – сообщил пацан. – И в дыре видно кровавые волдыри на коже.

– Пустяки, – хмыкнул я и присосался к отстёгнутой от пояса фляжке.

– Чудище! – донёсся отчаянный крик откуда-то с окраины села.

Крик перешёл в безумный вопль и резко оборвался.

– А вот и гости пожаловали, – подмигнул я пацану, возвращая фляжку обратно на пояс.

– А-а! – донёсся новый отчаянный вопль уже ближе, через несколько секунд оборвавшийся так же неожиданно, как предыдущий.

– Что это, дяденька? – спросил пацан.

– Это топтуны пожаловали, – честно ответил я. – Если хочешь жить, поехали со мной.

Не дожидаясь ответа, подхватил его в охапку и вместе с хныкающим младенцем потащил в стоящую у калитки машину.

– Не хочу так! Нет! Там мама с папой остались! Я их не брошу!

– Спокуха, пацан! – цыкнул я на парня, усадив рядом на пассажирское сидение. – За родителей не переживай. Они у заборчика тихонько лежат, их не заметят. А вот на писк сеструхи твоей топтуны, как тараканы на грязь, со всей округи сбегутся.

– Нет! Я не…

– На паузу!

Помимо воздействия активированного мною дара, от дальнейших протестов и споров пацана удержало ещё и появление в конце улицы двухметрового широченного монстра на костяных пятках.

– Ну, родимая, не выдай, – пробормотал я, запуская мотор.

С перепугу я недостаточно плавно отпустил сцепление и тронулся с рывком. И тут же едва не спалил мотор, отчаянно газуя во время разворота на первой передаче. Натужно взревев, «уазик» отреагировал на варварское обращение серией хлопков. Просто чудо, что не заглох и вырулил до конца.

Привлечённый раздавшимся шумом, топтун ринулся вдогонку за машиной. И тут же с характерным цокотом пяток по асфальту в конце улицы появились ещё две высокоуровневые твари.

Манипулируя рычагом переключения передач, я быстро разогнал машину до максимальной скорости и стал наконец отдаляться от почти нагнавшей нас троицы топтунов.

– Впереди! – отчаянно взвыл мой пассажир.

И я в отчаянии заскрежетал зубами, тоже заметив несущегося из проулка наперехват четвёртого топтуна. Я гнал тачку уже на пределе, но топтун всё равно успевал перехватить меня.

Спасительное решение пришло в голову за несколько секунд до удара.

– Пухом! – выдохнул я фразу-активатор.

Почувствовав лёгкость, выдернул ноги из-под руля на сидение и, подхватив за шиворот мальчишку, за миг до столкновения оттолкнувшись ногами, взмыл вверх.

Под ногами разогнавшийся УАЗ на полном ходу протаранил бочину высокоуровневой твари и от страшного удара буквально развалился на части. Топтуну тоже изрядно досталось. С покорёженным боком и сломанными ногами он отлетел в сторону и уже не спешил подниматься.

Спланировав на дорогу в нескольких метрах от горящей машины, с непострадавшими детьми в руках, всё ещё находясь под воздействием дара, я длинными кенгуриными прыжками поскакал в гору. До выхода из села осталось всего полторы сотни метров. Но, несмотря на все мои старания, цокот костяных пяток за спиной быстро приближался.

Действие Легче пуха закончилось примерно в пятидесяти метрах до окончания асфальтовой дороги. Отбросив вперёд пацана с младенцем на руках, я приказал ему бежать вперёд и рухнул под воздействием начавшегося отката.

Находившийся под Душеловом Вадик не посмел меня ослушаться и рванул вверх так, что пятки засверкали. Я выполнил задание – пацан успеет выбраться под защиту отряда Шила, а значит, будет спасён.

Ну а мне осталось лишь героически сдохнуть под тройным ударом уже практически добежавшей троицы топтунов.

Или…

А чё? Маны вроде должно хватить… Эх, где наша не пропадала!

– Левак!

Глава 15,
в которой меня кидают и я исполняю

Обожжённый камуфляж затрещал по швам под напором стремительно деформирующихся рук и ног. На асфальт посыпались куски рваной материи. Больше всего было жалко тёплых, удобных и практически не ношеных осенних ботинок, тоже разлетевшихся на кожные лоскуты под напором деформирующейся ступни.

Левый глаз ослеп и затянулся срастающимися веками. Изменившиеся уши и нос многократно усилили слух и обоняние. И даже лёжа лицом вниз, я по цокоту пяток и запаху давно не мытых тел мгновенно определил, что топтуны уже буквально в трёх метрах за спиной.

– Стоять! – шикнул я разгорячённой погоней троице на диалекте тварей и, преодолев изменёнными и усиленными даром конечностями слабость отката, бодро вскочил на ноги.

Подействовало.

У высокоуровневых тварей имелся интеллект, а значит, и любопытство. Все трое ожидаемо удивились и сдержали атакующий порыв.

«Откуда взялся?»

«Где мой корм?»

«Оно в шкуре корма! Оно корм!»

Последний из троицы оказался самым башковитым и обратил внимание на остатки камуфляжа на незатронутом даром туловище. Остальные двое, до этого растерянно озиравшиеся по сторонам, тут же вперились в меня налитыми кровью буркалами. Такой нездоровый интерес к моей персоне нужно было быстро пресекать.

– Да ты сам мой корм! – рыкнул я на «Шерлока Холмса». И облегчённо перевёл дух, когда двое недалёких топтунов, которых я тут же мысленно окрестил тупарями, переместили гастрономические взгляды на башковитого спутника, тоже мысленно обозначенного умником.

Пока твари играли в гляделки, я чутким ухом уловил урчание мотора наверху. Заполучивший пацана Шило, следуя полученному от руководства приказу, вместе с отрядом возвращался в стаб. Меня же, увы, оставляли на заклание тварям. Суки!

А с другой стороны, в моём аховом положении люди Шила, даже если бы остались, один фиг ничем помочь мне уже не могли. По уговору они не должны вступать в бой, пока я не выманю тварей за пределы села. Всё из-за чёртова закона равновесия! Явившись в жилой кластер сразу после перезагрузки, я спровоцировал нападение высокоуровневых тварей на село. И в кластере против тварей я мог рассчитывать только на свои силы. Любая помощь мне со стороны отряда на территории перезагрузившегося кластера спровоцировала бы нашествие на село орды, появление которой в здешних краях из-за близости стаба было крайне нежелательно.

«Оно в шкуре корма! Не я!» – логично парировал грёбаный умник, возвращая меня к суровой действительности.

Оба тупаря снова развернулись ко мне.

Я жопой почуял, что если немедленно не избавлюсь от остатков грёбаного камуфляжа, эта славная троица меня точно сожрёт. И с большим, сука, аппетитом.

Единственное, что пришло на ум в сложившейся пиковой ситуации, это разогнать дар, под воздействием которого я уже находился, до высшей четвёртой ступени. Свободных очков в последнее время мне прилетело изрядно, на смелую затею должно было хватить. О том, что их потом точно не хватит для штрафа за смерть, если задумка не сработает и топтуны меня всё-таки растерзают, запретил себе думать.

Я подтвердил списание очков свободного распределения на поднятие до следующей ступени Чужой лапы. Перед глазами ожидаемо загорелось системное уведомление:

Внимание! Вами использовано 3 866 очков свободного распределения характеристик.

Характеристика Регенерация: +3 866 (Защита +39).

Внимание! Активирована 4-я ступень дара Стикса: Чужая лапа. Фраза-активатор, запускающая действие дара: «Левак». Постоянный бонус: Атака +3, Защита +5. Описание дара: превращает целиком всё тело игрока в тело заражённого, сходного с игроком уровня. Период действия дара: 20 минут. Откат дара: 12 часов. Расход Духа Стикса (маны) на действие дара: 66 единиц шкалы Духа Стикса. Дар доступен для использования в любое время дня и ночи!

Навыки: +250 к Шпиону (Интеллект +1), +250 к Хамелеону (Защита +1).

Получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Пока читал строки уведомления, туловище изрядно раздалось в плечах, в лоскуты разрывая остатки камуфляжа. Всё тело покрылось костяными бляшками брони. Челюсть на превратившемся в роговую маску лице изрядно выперло вперёд из-за ставших непривычно крупными и острыми зубов. И кульминацией моего полного преображения в высокоуровневого монстра стал отросший за спиной двухметровый хвост – очередной подарочек от подземной родни – с костяным шипом на конце.

Угрюмо созерцающие моё преображение топтуны, когда в конце я злобно зыркнул и осклабился на них, демонстрируя впечатляющий набор зубищ, невольно отшатнулись.

«Не. Оно не корм!» – озвучил общую мысль умник.

«Оно сильный! Хочу в ближний круг!» – неожиданно напросился в союзнички слабейший из тупарей.

Перед глазами, как насмешка, тут же загорелся системный запрос:

Внимание! Заражённый 23-го уровня Глотка153 (топтун) просится к вам в стаю! Принять? Да/Нет.

Разумеется, я послал размечтавшуюся тварюшку лесом. Отверженный Глотка обиженно засопел, но выяснять отношения со мной не решился.

А по мне, так уж лучше бы напал. С ним одним я справился бы без труда. И остальные не стали бы вмешиваться, потому как у нас вышел бы типа поединок. Но если я сам сейчас попытаюсь напасть на слабого, остальные наверняка тут же за него впрягутся, а против троих топтунов, два из которых практически одного со мной уровня, шансы мои невелики. Меж тем с тварями нужно было срочно что-то решать. Время действия дара не бесконечно. И если я не прикончу топтунов в ближайшие пятнадцать минут, они порвут меня, как только я обратно стану человеком.

«Дайте! Хочу корм!» – неожиданно раздалось злое урчание за спинами троицы.

Топтуны расступились, и мы увидели сбитого машиной инвалида, кое-как доковылявшего до нашего междусобойчика на поломанных ногах.

Калека был уверен, что собратья скучковались в отдалении, потому что делят сбежавший от него корм. Бедолага спешил изо всех сил, чтобы урвать законную долю от добычи и, обнаружив вместо кровавого лакомства рядом с нами пустой асфальт, похоже, посчитал, что мы всё сожрали. От отчаянья раненый топтун озверел и атаковал самого безобидного – Глотку.

Сцепившиеся топтуны покатились по асфальту, оставляя за собой кровавую полосу. Умник бросился за ними вдогонку, то ли разнимать, то ли кончать зачинщика. Досматривать, чем там дело кончится, я не стал, в свою очередь атаковав очень кстати замешкавшегося и оставшегося в одиночестве тупаря номер два.

Хоть топтун и был идиотом, боевые навыки у него были прокачаны на совесть. И даже от неожиданной атаки он успел ловко уклониться, подставив под мои когти бронированную спину и едва не цапнув зубами за ляжку. Но я всё равно его достал – и это стало для меня самого большим сюрпризом. Уже фактически проскочив мимо, я попытался задействовать непривычный и ещё плохо управляемый хвост, и у меня вдруг всё прекрасно получилось с первого раза. Удар хвостом для противника оказался неприятным сюрпризом – длинный костяной шип на конце выбил топтуну глаз и повредил мозг. Окосевшая тварь с истошным визгом рухнула на асфальт, где я её тут же добил метким плевком кислотной нити в кровавую дыру на месте глаза.

А в следующее мгновение уже мне пришлось уворачиваться от атаки умника, бросившегося мстить за умирающего собрата. Когти топтуна оставили глубокие борозды на моей правой руке, а огромные зубищи со зловещим хрустом сомкнулись на выставленном в последний момент плече. Во все стороны брызнуло крошево обломанных роговых шипов. Серьёзно раненая правая рука повисла плетью. Под мой ответный удар левой в открывшееся на миг горло опытный противник успел подставить правое плечо. В отчаянии посланный следом плевок кислотной нитью прошёл мимо изворотливой цели. Торжествующе взревев, топтун нацелил обе когтистые пятерни мне в горло. Здоровой рукой я успевал перехватить лишь одну, а уклониться от атаки второй не было ни малейшей возможности. Но снова на выручку мне пришёл хвост, неожиданно ударивший тварь в неприкрытый пах.

Конечно, у топтунов эта интимная зона далеко не такая чувствительная, как у людей. Репродуктивные органы у высокоуровневых тварей вообще атрофируются за ненадобностью, превращая их в бесполых существ. Но некоторая часть расположенных в паху нервных окончаний всё же сохраняется. И когда длинная костяная игла моего хвоста, пробив не самую толстую чешую, полностью вошла в мягкое подбрюшье твари, топтун, забыв об атаке, рванул обе руки к болячке внизу живота. Вскрыть в этот момент когтями левой невольно открывшуюся шею было делом техники.

Обливающийся кровью из порванного горла топтун завалился рядом с уже затихшим собратом. И я добил его контрольным плевком кислотной нити в и без того смертельную рану.

Буквально за минуту разобравшись с двумя противниками, я развернулся ко второй лвойке. И расслабленно выдохнул.

Откатившаяся метров на десять ниже по склону пара расцепила смертельные объятия, и топтуны продолжили остервенело рвать друг друга уже на короткой дистанции. Калека превосходил Глотку уровнем и был гораздо сильнее физически, но из-за поломанных ног изрядно уступал в проворстве. И по совокупности факторов противники оказались примерно равными, потому их дуэль затянулась.

Пропустив первый страшный удар, превративший его левое плечо в кровавое месиво, Глотка теперь был постоянно начеку и вовремя уворачивался от тяжёлых ударов калеки. Его же ответные контратаки каждый раз достигали цели, но уязвимое горло калека берёг, а броня остальных участков тела хоть и трещала, но пока справлялась с недостаточно мощными ударами Глотки.

Так выяснять отношения до очевидной ошибки противника топтуны могли довольно долго. А у меня не было времени ждать. И я решил поторопить дуэлянтов своим неожиданным вмешательством.

Глотка даже пасть открыл от изумления, когда в очередной раз промахнувшись с размашистым ударом, его неповоротливый противник на излёте напоролся глазом на рванувшийся наперехват неуловимо быстрый кончик хвоста. Туда-то я и плюнул кислотной нитью. Что значит куда? Разумеется, Глотке в распахнутую пасть.

И вторая двойка топтунов моими стараниями забилась на асфальте в предсмертной агонии.

Под действием суперрегенерации глубокая рана от когтей умника на правой руке уже практически затянулась. Оставшиеся минуты действия дара я потратил на быстрое потрошение четырёх споровиков – моя совокупная добыча с них составила девяносто семь споранов, пять белых и шестнадцать жёлтых горошин, – сбор разлетевшихся по асфальту клочьев одежды и амуниции и бегство от греха подальше из села в лес.

Как я и предполагал, на лесной опушке отряда не оказалось, а фургона Шила давно уже и след простыл.

– Млять! Хоть бы рюкзак со сменкой мне оставили! – проурчал я, цокая костяными пятками по оставшемуся на земляной дороге следу от разворота фургона.

Я почти успел дойти до ведущей к стабу асфальтовой дороги, когда меня наконец накрыло ожидаемым откатом. Рухнув на колени, успел сунуть в зубы остатки разорванного ремня, чтобы не заорать от сковавшей тело болезненной судороги. Следующие полминуты я катался по земле, по новой просыпав всё собранное барахло и даже не заметив этого. Ставшее прежним тело мстило за перенесённые трансформы, терзая мышцы бесконечными судорогами. За полминуты я изжевал толстый ремень так, что на нём появилось несколько новых дыр. И это обычными человеческими зубами! Даже представить боюсь, во что бы он превратился, растянись обратная трансформа хотя бы на несколько секунд, в течение которых его бы терзали зубищи топтуна.

Когда судороги отпустили, я поднялся с холодной земли и кое-как укутался в обрывки одежды. Моя винтовка и рюкзак с тёплым плащом, оставленные Шилу на сохранение, уехали в стаб. Из оружия при мне остался лишь пистолет с почти полным магазином, Шпора и лопата.

До Вешалки было примерно с десяток километров. Пустяк на машине и целое грёбаное испытание пешкодралом по пустынной вечерней дороге, да в почти не защищающих от холода жалких обрывках вместо нормальной одежды, и до кучи босиком…

Но выбора у меня не было. Как говорится, дорогу осилит идущий.

И я пошёл…