Текст книги "За порогом боли"

– Да, я в курсе. Был свидетелем одного такого случая. Парень придумал перспективное дело, но денег не хватало. Свои бандиты в его проект не поверили, и он обратился к другим. Теперь работает под ними.

– Ты не про воздушный шар в парке говоришь? – Макс прикусил язык. – В любом случае, я рад, что ты меня понимаешь. Ты согласен, что и в этих, весьма щекотливых случаях, дело обычно решается за столом переговоров?

– Да. Но все равно, бизнесмену, затеявшему такое мероприятие, нужно быть предельно осторожным. Если переговоры не удадутся, то свои бандиты устроят ему веселую жизнь.

– Согласен. Но это все же частности. Суть нашей ситуации вот в чем. При таком мирном течении процесса бандиты сильно «жиреют», матереют. Спокойно скапливаются огромные суммы, которые вкладываются в легальный бизнес, и даже в политику, приобретается новейшая техника, оружие. Глядя на такую сытую безнаказанность, к ним тянутся молодые пацаны – банды распухают, пополняются. Быть бандитом становится престижно. Это первое. Второе, не менее важное обстоятельство – при таком спокойном течении мы не в состоянии их…сажать. Не за что зацепиться. Те, кого они грабят, заявлять на них не спешат.

– Разумеется. Оптимистов перестреляли еще году в 89 – 90-ом.

– Тоже верно, – вздохнул Юрий Николаевич. – Так вот. Как ты думаешь, что нам выгоднее – мир или война между бандами?

– ?

– Вот тебе и «?»! Когда бандиты стреляют друг в друга, мы их сажаем за убийства. Двойная выгода – их убивают, да еще и сажают! Следовательно, в чем наша задача? Правильно! Ссорить их. Провоцировать бандитские войны.

– Но ведь у тех, кого убивают в этих войнах, тоже есть матери, жены, дети. Чекист шумно вздохнул, унимая раздражение:

– У тех одиннадцати тоже были родственники. Однако они встали на твоем пути, и ты вынес им приговор. – Макс почесал в затылке, не находя ответа. – Вот-вот!

– Цель оправдывает средства?

– Мы с тобой еще не раз встретимся. И о философской стороне проблемы мы можем поговорить в другой раз. Я не прошу у тебя немедленного ответа…

– А что думать? У меня есть выбор?

– Ну-у…

– Правильно. Нет выбора. Я согласен.

Юрий Николаевич что-то недоверчиво промычал, но Макс повторил:

– Я согласен.

– Хорошо. Инструкции получишь. Технику тоже. Людей подбирай сам, но не увлекайся. И консультируйся со мной – я многое о многих знаю.

– О'кей. А как с вами связываться?

– Завтра все узнаешь. Будь дома.

Юрий Николаевич снова опустил руку под стол и через мгновение в кабинете материализовался секретарь.

Не успел Макс сделать и двух шагов по двору, косясь взглядом на торчащий из гаража задок УАЗика армейского зеленого цвета, который почему-то привлек его внимание, как дверь сзади с грохотом распахнулась, и на крыльцо вылетел, даже, скорее, выстрелился, здоровяк лет 25-ти с белыми волосами и красной рожей над серым костюмом.

– Эй-эй-эй! Ты куда собрался? Тебе по-русски было сказано за мной идти! Макс послушно развернулся и с невинной улыбкой пошел обратно.

– А я тут чуть не заблудился. Не в тот коридор, наверное, попал.

Зубы краснорожего готовы были расколоться друг о друга, а «дружеский» взгляд излучал такую доброжелательность, что у Макса что-то защемило в низу живота.

…Из кабинета Юрия Николаевича Макс вышел в сопровождении этого любезного молодого человека, послушно дошел с ним до лифта, а когда сопровождающий, вызвав лифт, заболтался с какой-то очкастой симпатичной секретуткой, скользнул неслышно на лестничную площадку, быстро спустился по обитой красной ковровой дорожкой мраморной лестнице на один этаж, снова выскочил в коридор, по-спринтерски пробежал его, нашел другую лестницу, тоже обитую материалом и, спустившись еще на два этажа, благополучно вылетел во двор через боковую дверь.

На крыльце он бегло осмотрелся: двор как двор, обычный учрежденческий двор с рядами гаражных ворот, справа высокая серая стена с воротами и… Вот тут то приставленный к Максу охранник и настиг его. «Быстро ты!» —расстроено подумал Макс – «Сейчас что-то будет!» Но ничего почти не произошло. Просто парень ласково взял Макса за плечо своей лапищей, так что мышцы тоскливо заныли, и проворчал: – Умник… Ноги вырву.

«Не посмеешь!» – гордо подумал пойманный и послушно поплелся за провожатым.

Тот спустился в подвал, по серому бетонному коридору провел пленника метров сто и вывел в подземный гараж, где стоял обычный зеленый УАЗик-«буханка», только без окон в кузове.

Белоголовый жестом пригласил Макса в кузов и захлопнул за ним дверь. Через минуту мотор загудел, и машина тронулась. Как ни странно, в кузове не было ни единой щелки или дырочки, через которую можно было бы сориентироваться. «Как-то не по-советски», – подумал Макс и, несколько раз ударившись о невидимые в темноте сидения и столики, прекратил безуспешные попытки.

Зато теперь можно было спокойно подумать. Что-то упорно не давало ему покоя. Что-то мешало поверить этому Юрию Николаевичу. Причем это «что-то» появилось уже после того как Макс попрощался со своим новым шефом.

«Два пункта» – решил Макс. – «Почему два? Черт его знает. Подсознание… Думай, думай! Это не ГБ… Почему? Коридор!!! Здание Госбезопасности длиной метров сто, а в этом коридоре и пятидесяти не было… Нет, не это. Здание может быть просто разделено стеной на две части. Кстати, именно поэтому, наверное, и окон в концах коридора не было. А что же тогда? Стоп! Вот оно! Когда я вышел во двор, справа за стеной проехала машина, значит там дорога. А, насколько я помню, перед КГБ пешеходная зона…

Черт, опять мимо. Машина была легковая. Более того – „Волга“. А рядом с Комитетом находится здание областной администрации. Там этих „Волжанок“ —пруд пруди. Да и гоняют они вечно именно по „пешеходке“. В конце концов, это могла быть и Комитетская машина… О-о-о! Господи! Как же я сразу-то не въехал! Ворота! У здания КГБ рядом с воротами КПП, а тут стена и сразу створ. Ф-Ф-у! Первый пункт есть. А второй? Что за второй пункт? То, что это не КГБ, не ФСБ и не ЦРУ с ФБР – это теперь понятно. Ну, а дальше? Машина. УАЗик, чья задница торчала из гаража. Он меня насторожил. Это и есть второй пункт, наверняка. Но почему? Что в нем такого особенного? С ума сойдешь с этим подсознанием…»

Задумавшийся Макс вдруг потерял равновесие и грохнулся с сиденья, ударившись ребрами о соседнее. Через пару секунд, – Макс только еще начал понимать, что машина остановилась, – дверь распахнулась и «краснорожий» вытащил его за шкирку из кузова.

– Давай, умник, топай домой. И застегнись, простынешь, – «краснорожий» от души врезал Максу по плечу, и через секунду машина сорвалась с места. Макс ошеломленно стоял на дороге, щурясь от солнечного света.

«Номер!» – вдруг стрельнула, мысль и Макс резко повернулся вслед уходящему УАЗику. – «Хрена!» – номера, естественно, не было. И тут сзади пронзительно завыл автомобильный гудок. Макс шарахнулся с проезжей части, едва выскочив из-под колес какой-то машины.

– Застегнись, чувак, не рисуйся, – заметил мимоходом парень, прогуливающийся со своей подружкой. «Да что они все привязались?» – подумал Макс и застыл – куртка была распахнута, а из-за пояса торчала здоровенная рукоять пистолета. «Домой, домой!» – решил освобожденный, застегивая куртку враз ослабевшими пальцами, – «И когда успели засунуть? А вот и дом, любимый дом. Подбросили прямо до места… Черт! А откуда они узнали, что я здесь живу? Ведь эту квартиру я снимаю чуть больше месяца!» От таких мыслей настроение слегка испортилось, но Макс потихоньку уже начал привыкать к весьма неприятной для него осведомленности Юрия Николаевича.

….Дверь в квартиру оказалась незапертой. Макс поднял пистолет двумя руками вертикально, как полицейские в американских боевиках и, толкнув дверь плечом, влетел в коридор, едва не сбив с ног Кирилла, который нес с кухни сковородку со шкворчашей в ней картошкой. Кирилл вытаращил глаза, попытался что-то сказать, поперхнулся и молча махнул сковородкой в сторону комнаты.

Картина, надо признаться, была живописной – Грек и Касым, обложенные оружием, как ирландские террористы, сосредоточенно чистили стволы АКСУ. Они дружно подняли головы и уставились на вошедших. Их глаза синхронно выкатились из орбит. Только через несколько секунд Грек вымолвил:

– Ты…откуда?

– А как ты думаешь?

– Я…я уже ничего не думаю. Рассказывай.

– Только после Вас! – галантно расшаркался Макс. – Сначала скажите, что вы здесь делаете? Готовитесь к штурму парламента?

– Вроде того. Собирались освобождать заложника.

– А кто заложник?

– Ты.

– Я?

– Ага. Была только одна маленькая загвоздка. Не известно было, откуда тебя освобождать.

– Смахивает на старый анекдот, – сиронизировал Макс. – Один мужик говорит другому – «Я хотел летом поехать в Крым, но не смог». «Почему?» – спрашивает второй. «По трем причинам. Во-первых, не было денег.» «Можешь не продолжать» – говорит второй. Так и у вас. Все рассчитали, один пустяк только не учли.

– А ты не язви. Киря сразу поехал за этой черной «Волжанкой», на которой тебя повезли, но его почти тут же тормознул ГАИшник.

– Ага, – поддержал Кирилл. – У меня вся машина была оружием забита. Пришлось тикать дворами. Насилу оторвался.

– Ну, а потому, что ГАИшник стоял совсем не там, где ему полагается стоять, мы сделали вывод, что это спланировано, – продолжил Грек. – Так? Следовательно, тебя взяли органы. Так? Киря нас вызвал, обрисовал ситуацию. Мы подумали, зарядили кое-кого из наших в ментовке. Теперь сидим и ждем результатов. Парни должны позвонить и сказать, кто тебя взял.

– Гениально, – Макс откинулся в кресле, глубоко затянувшись «Кэмелом». – Натяжек не замечаете?

– Есть, конечно. Но у нас времени на раздумья было не очень-то.

– Отбивайте своих заряженных. Все равно бы они ничего не узнали.

– Ну да?!

– Ну да! Почему взяли только меня? Почему ГАИшники, как вы думаете, не выставили заслон и позволили Кириллу добраться сюда, на другой конец города? Или ты весь город дворами проехал?

– Так-так… – пробормотал Грек, покусывая большой палец. Касым усердно драил автомат, а Кирилл задумчиво уплетал картошку. Прожевав очередную порцию, он поднял глаза:

– Чекисты, что ли?

– Вроде бы. Говорят, что КГБ. Но я что-то не на сто процентов уверен.

– А что так?

– Черт его знает. Сомнение. Знаешь, репортерская интуиция.

– Ну, ладно. Давай рассказывай, что там с тобой стряслось, – подал голос Касым.

Макс начал подробный рассказ. Никто его не перебивал, но когда Макс добрался до разговора с Юрием Николаевичем, его вдруг что-то остановило.

В недрах возбужденного мозга, помимо всякого желания, как преждевременный выкидыш, вдруг выскользнула на свет паскудная мысль. Не мысль даже, а ее зародыш, который Макс попытался удушить тут же, в истоке. Но было поздно. Как гной из лопнувшего аппендикса эта подлая мыслишка брызнула и растеклась, отравляя все, с чем соприкасалась, грязной червоточиной разъедая другие мысли, удушливой гниющей волной подступила к горлу, остановив слова.

Макс даже поперхнулся:

– Подождите, парни, я сейчас приду.

Под недоуменные взгляды Макс вскочил и ушел на кухню. В холодильнике нашел початую бутылку водки, плеснул полстакана, одним глотком хлестнул, не закусывая, и оперся об открытый холодильник, переводя дух. Надо было быстро собраться с мыслями и обдумаю сложившуюся ситуацию. Мгновенное потрясения сделало и доброе дело, пробив мысленный ступор, который появился из-за слишком быстрого развития сегодняшних событий. Мысли хлынули потоком, и важно было не захлебнуться в этом водовороте.

«Юрий Николаевич что-то говорил про стукача среди „афганцев“. Не может быть, чтобы один из этих трех парней стучал на своих. И на меня…Почему это? Я их знаю всего неделю. К тому же Николаич четко дал понять, что их интересую именно я. Вполне логично предположить, что своего человека он ко мне и приставит.

Почему-то я решил, что это не чекисты. Это не факт, далеко не факт. Он мог принимать меня в другом здании именно из соображений конспирации. В конце концов, я мог выйти просто на другой двор, а эта стена с воротами, может, вовсе и не „парадная“, а внутренняя и отгораживает двор от другого учреждения. Так. Если есть „стукач“, то он стучит либо в органы, что, в принципе понятно, или он стучит третьей силе, то есть конкурентам. Это хуже. Но Николаич ведет себя именно как власть, а не шеф другой банды. Окончательно это станет ясно по его заданиям, но для этого нужно их дождаться. Что еще?» – Макс с силой потер виски и закурил «беломорину»– хотелось чего-то покрепче. – «УАЗик. Вот где собака порылась. По задку машины шла тонкая белая черта. Не широкая полоса, как у ВАИ, а именно тонкая контурная линия. Именно такой линией были очерчены силуэты горных хребтов на машинах „Саланга“. Похоже, что, по крайней мере, одна из их тачек оказалась у этих „чекистов“. Будем пока, до выяснения, называть их так. Вот так и сходятся логические цепочки, Юрий Николаевич. ФСБ, стукач и УАЗик. Все это пока, конечно, притянуто за уши, но общее направление уже просматривается. Парням, пока, всего говорить нельзя, нужно присмотреться и сориентироваться. А правду пока придется дозировать. Черт, обидно! Я им верю, но нужно недоговаривать. Кто там из умных сказал, что не говорить всей правды, еще не значит врать? В глаз бы ему плюнуть. Гребаное КГБ! Все испоганят своими лапами…Если это, конечно, КГБ.»

Поток мыслей прервало появления Кирилла.

Он оценивающе взглянул на клубы дыма, незакрытый холодильник, водку.

– Что, нервишки?

– Да-а, передергался сегодня. Столько всего случилось, что крыша едет.

Следующие десять минут Макс посвятил тому, чтобы рассказать о случившемся правдоподобно, но не до конца. Он даже испариной покрылся, выкручиваясь из этой ситуации. Он рассказал о том, как его взяли, вкратце пересказал разговор с Юрием Николаевичем, намекнув на то, что чекистам что-то от него нужно, а что – не понятно. Вовремя вспомнив, что Грек с Касымом не знают про их с Кириллом подвиги, умолчал о том, на чем его «зацепили», заявив, что потому его и отпустили, что не на чем было брать. И, вообще, им просто нужна информации об «афганцах». Не сказал он ни про предложение Юрия Николаевича, ни про «Саланговский» УАЗик, ни про стукача.

Закончив свой монолог, он поднял глаза и осмотрелся. Касым с непробиваемым лицом собирал выдраенный до блеска автомат, Кирилл, вообще ушел на кухню и гремел там посудой, Грек неодобрительно посмотрел Максу в глаза.

– Та-ак… – протянул он после секундной паузы. Опустил глаза, затушил окурок в пепельнице, снова глянул Максу в лицо. – Кроишь ты что-то. Зря. Не стоит – мы же свои, вроде. Для нас – если человек стал своим —значит стал. Без кройки и шитья. Если комитетчики тебя на чем-то подсекли – скажи, не таись. Поможем выкарабкаться. Ну, ладно, не гоню. Ты подумай пока. Пошли, татарва… – Грек хлопнул Касыма по плечу.

Макс сидел пришибленно, втянув голову в плечи, и не поднимал глаз от пола, пока не захлопнулось входная дверь.

– Пошли, перекусишь, – позвал Кирилл.

Макс поднял голову и с тоской подумал, что даже Кириллу сейчас не может доверять на все сто. Макс скрипнул зубами, помянул недобрым словом и себя, и Юрия Николаевича, и всю службу безопасности и обреченно поплелся на кухню.

А на утро жизнь-злодейка выкинула новое коленце. Кирилл после завтрака занялся уже ставшим привычным делом – пошел мыть посуду и убираться на кухне. Похоже, что возиться по хозяйству было его любимым занятием. Макс в отвратительном состоянии духа сидел на унитазе и нервно курил, обжигая пальцы. Перед ним на газете были разложены разнокалиберные «бычки», которые он поочередно докуривал до последней табачинки. Целых сигарет в доме не осталось, а бежать в магазин было в облом. За весь предыдущий вечер и сегодняшнее утро они с Кириллом перебросились, дай Бог, десятком фраз. Это подвешенное состояние чрезвычайно удручало Макса, он злился на Кирилла, на себя, на Николаича, проклинал все спецслужбы на свете и свою судьбу. Он был так погружен в свои переживания, что из состояния «невесомости» его вывел только настойчивый стук в дверь и голос Кирилла:

– Вылезай, засранец, к тебе пришли!

Не ожидая ничего хорошего от нежданных гостей, Макс вошел в комнату. Ленка сидела в кресле в окружении сумок, и даже не сняв плаща. Она как-то виновато посмотрела на Макса и робко улыбнулась:

– Привет, Олежка, это я.

В круговерти последних дней Макс уже успел подзабыть о Ленкином существовании, и первой реакцией на ее появление было скрытое недовольство – и так, мол, проблем выше крыши. Но через мгновение к нему пришло ощущение грядущих неприятностей. Опять это хреново подсознание. Ленка выглядела как-то очень необычно – она явно была напугана, но не знала, как подойти, робела.

– Целоваться-то будем? – попытался разрядить обстановку Макс. Ленка вскочила, чмокнула его и снова виновато отошла.

– Сигареты есть?

– Есть, – она достала пачку и протянула Максу. Он вынул одну и посмотрел в сторону кухни.

– Он уже взял, – опередила его Ленка, улыбаясь. – Похоже, у вас туговато с сигаретами. Кстати, кто это?

– Новый друг.

– Друг?

– Друг, – поставил акцент Макс и, помолчав, вздохнул. – Ну, выкладывай, что там у тебя стряслось. Ленка опустила глаза, нервно теребя пояс плаща.

– Даже не знаю с чего начать…

– С самого начала.

– Неприятная история. Я в ней выгляжу не в лучшем свете. И долгая… – Ленка посмотрела на Макса, втайне надеясь, что рассказывать не придется, но Макс был тверд и серьезен. Ленка тяжело и глубоко вздохнула:

– Ну, ладно, слушай. Началось это год назад, прошлым летом. Помнишь, мы с тобой ездили к моей матери в деревню?

– Ну, помню.

– А потом мы с тобой крупно поссорились. Помнишь?

– Как же, как же. Ты тогда приперлась домой заполночь в зюзю пьяная.

– Я тогда тебе сказала, что была у школьной подруги, и мы там с ней и ее мужем напились. – Ленка помолчала и закрыла глаза, решаясь. – Так вот я была не у подруги.

– Я знаю, – просто ответил Макс.

– Откуда? – оторопела Ленка.

– Оттуда. Ты же не думаешь, что два года живешь с полным идиотом?

– Я думала о себе, как об актрисе, гораздо лучше, – смутилась Ленка.

Макс молчал, и она вынуждена была продолжить. – За день до отъезда я познакомилась с Аликом…

– Помню. Старшина местных стройбатовцев. Мы очень мило посидели у него в машине. Я просто душой оттаял. Так мне все опостылело в вашей деревне, а тут такой собеседник. Да и парень хороший, хоть и «черный».

– Да он и не «черный», как ты говоришь. У него отец только ингуш, да и то уехал с Кавказа лет в шестнадцать. А сам Алик родился уже где-то в Астрахани, а уже в армии к нам на север попал.

– Да ладно ты, разошлась. У меня «черных» друзей больше, чем у тебя «белых» подружек. А к словам не придирайся, рассказывай лучше.

– В тот вечер я была с Аликом.

Макс сплюнул и тяжело вздохнул, глядя куда-то в сторону. В комнате воцарилось напряженное молчание. Ленка, робко кашлянула.

– Всегда так. От вас одни неприятности и разочарования. Обидно, да… – утвердительно добавил Макс с кавказским акцентом. – Я ж его уже почти другом считал, хоть и знакомы были два дня. На кого угодно мог подумать, только не на него…Часы подарил, денег дал на дорогу, когда узнал, что мы на нуле. Хотя это то как раз понятно – он их ТЕБЕ давал, только через меня. Черт! – Макс грохнул кулаком по столу. – Мы торчали в машине, лопали водку, за жизнь базарили! Я чуть не целоваться с ним лез, а вы с ним сидели и на пару надо мной потешались, да? Вот гандон. Поговорить по-мужски не мог, обязательно надо было цирк из одного клоуна устраивать! Животики надорвешь. Сука! – Макс почти сорвался на крик.

– Перестань, Максик. Все было не так, как ты говоришь.

– Да пошла ты вместе со своими оправданиями!

Ленка подтянула колени к подбородку и обиженно засопела. Макс закурил, сделал пару затяжек и, скривившись, затушил сигарету.

– И что теперь?

– А ничего!

– Ты что, теперь еще и кочевряжиться будешь? А? Хватит выпендриваться, рассказывай про свои страдания.

Ленка еще несколько секунд помолчала, а потом уткнулась лицом в колени и, чуть не плача, всхлипнула:

– Олеж, у меня, правда, большие неприятности.

Ленка, в общем-то, бабенка была довольно бойкая, спуску никому не давала. Что называется «как наедешь, так и съедешь». Но когда Макс срывался, и начинал говорить с ней грубо, сразу терялась и съеживалась. Макс это уже давно заметил и, что греха таить, иногда пользовался этим без крайней необходимости. Но в этот раз эффект был что-то уж больно радикальный и Макс «сбросил газ».

– Ладно, ладно, не куксись. Я не хотел. Извини. – Макс подошел, погладил Ленку по плечу. – Успокойся и спокойно расскажи, что стряслось. Может тебе принести что-нибудь?

– Нет, не надо ничего. Понимаешь, Олежек, приехала я к матери, пожила пару дней. К Алику не пошла…Знаешь, год прошел, как-то все остыло. Да и тогда я на него повелась только из-за ссоры с тобой. А он, похоже, все это воспринял всерьез. Уволился из армии, остался у нас в селе. Купил магазин, поставил пару ларьков, арендовал свою часть…

– То есть? – не понял Макс.

– Ну, их же расформировали. Сама часть осталась бесхозной. Вот он ее и арендовал в сельсовете.

– Круто! – не смог не восхититься Макс. – И что он там собирается устроить? Ведь там же, как я помню, казарма приличная, на полсотни рыл, столовая, два или три ДОСа, склады…

– И еще здоровенный гараж за последний год построили…Ну, там же трасса московская рядом проходит. Он хочет кемпинг для дальнобойщиков построить. И еще что-то там с охотой связанное.

– Да-а! Развернулся, джигит астраханский! Где же он бабок столько нашел? Он же простой прапорщик.

– Связей у него много. Да и папа в Астрахани, вроде, большая шишка. Торгует по крупному…Что-то я не туда полезла. Не отвлекай меня, – Ленка потерла виски пальцами, взмахнула в отчаянии руками. – Ну, не знаю я, как это объяснить! Он мне угрожает!

– Пристает что ли? Хочет чтобы ты ему принадлежала?

– Вроде того. Он сказал, что достанет и тебя и меня. И матери в деревне плохо придется.

– Да послала бы ты его подальше! Тоже мне, крестный отец сельский.

– Максик, ты же его не знаешь. Я говорила с мальчишками…Ну, там одноклассники, друзья детства…Это страшный человек. Он с мафией связан!

– С кем-с кем? – издевательски переспросил Макс.

– Не смейся! Я серьезно. Ринат сказал, что он как-то с торговлей оружием связан.

– Да Ринат твой сказочник и паникер!

– Его все село боится и ненавидит.

– Еще бы! У него лабаз и лавки, да денег куча. Теперь еще и поместье получил. Я удивляюсь, как ваши голодранцы ему до сих пор красного петуха не подпустили. Наверное, на самом деле боятся.

Макс задумался. Ленка с надеждой и, даже, немного зачарованно смотрела на него. За короткое время ее отсутствия Макс изменился. Лицо стало жестче, глаза тверже и злее, речь стала резкой и агрессивной, рот то и дело кривила презрительная усмешка. Таким он внушал ей уверенность в том, что все будет хорошо, и немного пугал. Это был тот же и, в то же время, совсем другой человек.

– Н-да…Ты хочешь, чтобы я туда поехал и разобрался?

– Не знаю. Чем ты можешь помочь? Он же крутой!

– Да перестань ты из себя дурочку деревенскую строить! Ты любой городской сто очков вперед дашь, вот и говори по-человечески, не дуркуй.

– Это было бы хорошо, Олег, – после секундной паузы несмело произнесла Ленка. – Но ты, по-моему, его недооцениваешь. Да и далеко, а у тебя работа.

– Да уж, не до околицы дойти. Без малого тыща кэмэ на перекладных. Ну, ладно, помозгуем. А насчет работы не волнуйся – я в отпуске.

Макс поднялся и пошел на кухню к Кириллу.

– Кирь, хочешь маленько отдохнуть?

Тот отложил в сторону отмытую сковородку.

– Говори конкретно.

– Съездить надо кое-куда. Небольшие напряги. Поболтать кое с кем и все. Никаких проблем. Займет три-четыре дня, не больше, а на небесах зачтется.

Кирилл взялся за другую сковородку.

– Я не могу. У ребят и здесь проблемы, а я до сих пор в стороне.

Голос «афганца» не выражал никаких эмоций, как у нерадивого школьника, бубнящего стихи у доски.

Макс почувствовал, как уши и щеки становятся горячее, а ладони потеют. Продолжать разговор не было смысла, но Макс куснул губу и сделал еще одну попытку:

– Я бы и сам справился, но лучше, чтобы кто-то подстраховал.

– У тебя что, друзей больше нет?

– Ну, хорошо. Тогда дай мне машину на пару дней.

– У тебя нет доверенности.

– Да и хрен с тобой! – Макс разозлился, а испытанное унижение от отвергнутой просьбы только подлило масла в огонь. – Вали тогда со своей тачкой к своим, им еще один боец просто позарез нужен! – Макс это ляпнул сгоряча, не придавая особого значения своим словам, только чтобы сорвать раздражение. Но Кирилл абсолютно спокойно выключил воду, вытер руки, повесил полотенце и направился к выходу.

– Ну, и куда ты?

– К своим, – все так же ровно произнес Кирилл.

– Вали-вали, – крикнул Макс уже закрытой двери.

Он постоял несколько секунд, кусая губы, а потом вдруг со всего маху врезал кулаком в стену, едва не переломав пальцы, сел на табуретку и обхватил голову руками. Он болезненно остро ощутил чувство одиночества и беспомощности. Из-за этой ерунды он остался один. Плохо оставаться в одиночку перед лицом смертельной опасности, но еще хуже терять друзей. Тем более – настоящих друзей. За неделю знакомства они с Кириллом успели побывать в передрягах, на грани жизни и смерти. И теперь Макс начинал понимать, почему «афганцы» дружат совсем по-другому, не так, как все. Настоящего верного Друга можно найти и на гражданке, но дружба, обретенная перед лицом смерти, спаивает быстро и навеки. И разрезать это чувство можно только по живому мясу. И вот теперь только начинавшая складываться дружба ломалась из-за его, Макса, подозрительности. И Кирилл, и Грек, и Касым были оскорблены его недомолвками, они поняли, что он им не верит, а худшего оскорбления для Друга и не придумаешь.

– Поссорились? – Ленка стояла в дверях и с жалостью смотрела на убитого горем Макса. Он только кивнул головой.

– Кто хоть виноват?

– Я, – тихо ответил Макс.

– Ну, так иди и догони его, раз сам виноват, – Ленка умела иной раз выдавать такие простые решения, что не каждый изощренный ум мог их придумать.

Не давая себе времени на размышления Макс вскочил, чмокнул Ленку в щеку и выбежал из квартиры. Через подъездное окно он увидел, что «восьмерка» Кирилла уже стоит у выезда со двора и ждет, когда КАМАЗ-длинномер развернется на узкой дорожке. Макс кинулся вниз, перескакивая через три ступеньки. Он метнулся наперерез машине и уперся руками в капот, когда Кирилл уже отпускал сцепление.

– Я тебя слушаю, – произнес Кирилл подошедшему к дверце Максу.

– Выключи мотор, – попросил Макс, едва переведя дыхание. Кирилл послушно щелкнул ключом.

– Ну?

Макс неловко переминался с ноги на ногу.

– Я…это…в общем…Я извиниться хотел.

– За что? – глаза «афганца» испытующе смотрели на Макса, и он смутился еще больше.

– Ну…За то, что сказал. Я не подумал. Вообще, глупо все получилось, просто разнервничался. Извини.

– Ладно, считай, что я ничего не слышал, – Кирилл отвернулся и снова потянулся к ключам.

– И за вчерашнее, – выдохнул Макс. Рука Кирилла остановилась. – Мне сейчас трудно все объяснить. Я понимаю, что вел себя глупо и обидел вас, но… Пошли домой, я все объясню.

– Что «все»? – голос Кирилла немного потеплел.

– Все. Я не хочу оставаться один. Не из-за ситуации и не из-за поездки, – быстро добавил он, увидев, что лицо Кирилла снова застывает. – Я к тебе успел привязаться. Ты мне нужен…Все. Если хочешь – езжай. – Макс устало ссутулился и, услышав, как заурчал мотор, отвернулся и медленно поплелся к дому.

Но Кирилл просто отогнал машину вглубь двора и вышел, направляясь к Максу.

– Пошли, расскажешь свои беды.

Ленка ободряюще улыбнулась Максу и оставила их на кухне вдвоем.

Кирилл одобрительно посмотрел на накрытый стол, украшенный последней поллитровкой.

– Понятливая бабенка.

– Идеальный синтез деревенского воспитания с городским опытом.

– А чего она ушла? Свистни, приезд надо немного отметить. Кстати, кто она тебе?

– Трудно сказать. Фактически живем вместе уже два года. Она в театральном училище учится. В общаге проводит не больше одного-двух дней в неделю. Остальное время здесь. Жаркой любви у нас, вроде бы, не было, но друг к другу нас тянуло с самого начала. В общем, как говорят юристы, сожительствуем.

– Грубо, – поморщился Кирилл.

– Согласен. Она мне нравится. Толковая девчонка.

Ленка посидела с ними минут пятнадцать, приняла комплименты Кирилла, выпила рюмочку за приезд. Кирилл очень уж часто и внимательно на нее поглядывал и Макс улыбнулся. Он уже привык к такой реакции. По меткому выражению Джона, Ленке было на что одеть платье. Высокая, стройная, с длинными ногами и тонкой талией, она неизменно привлекала внимание второй прекрасной половины человечества. Чувственные черты лица, темные волосы почти до плеч уложены в четкое каре, умные глаза – все было в ее пользу. Даже гомик на улице обернулся бы ей в след – ее красота была объективной и бесспорной. В театралке за ней гонялись стаи будущих АленДелонов и ВанДаммов, а если бы они знали ее способности на кухне и в постели! Иногда Макс задумывался, почему она с ним и не мог дать ответа. Он был умен, симпатичен, силен, мужествен, но не настолько, насколько она была красива и женственна. Обычно такие рассуждения он заканчивал словами: «Видимо, я себя недооцениваю.»

А Ленку он ценил, был к ней привязан, во время ее отсутствия скучал по ней, даже, наверное, любил по-своему, но настоящего глубокого чувства, почему-то, не было. Он бы дрался за нее до последних сил, никогда бы ее никому не уступил, но это было что-то рефлекторное, чувство самца-обладателя. Это было совсем не то, что он испытывал однажды незадолго до армии, когда он не мог спокойно дышать, и грудь трещала от избытка чувств. Та его любовь вышла замуж, пока он отдавал долг Родине, и эта потеря больно тогда резанула его по сердцу. Может быть этот ожог мешал полностью отдаться чувствам, а может быть то, что подсознательно ему казалось, что такая яркая красота не может принадлежать кому-то одному. Ленка это чувствовала, но ничего не могла поделать. И все же ни она, ни он, ни разу даже не допускали мысли о расставании или о чем-то подобном.

Ленка посидела еще немного с друзьями, но почувствовала, что Макс томится от невысказанного, и под благовидным предлогом все-таки ушла в другую комнату. Оба «подельщика» ковырялись в тарелках и молчали. Первым не выдержал Кирилл:

– Ну, так…

И тут Макса прорвало:

– Слушай, только, ради Бога, не перебивай! Я вам вчера даже половины не рассказал…

Кирилл попытался что-то вставить, но Макс нетерпеливо взмахнул рукой. За несколько минут он выложил все, что мучило его со вчерашнего дня, не утаив ни единой буквы и наконец замолчал, облегченно глядя на друга.