Текст книги "Удивительная философия"

Следующей важной чертой первой научной картины мира был пантеизм – всебожие, или идея о том, что Бог находится не вне мира в виде какой-то личности, а в мире в качестве безличного начала, которое как бы растворено во всем, пронизывает собой все предметы и вещи. Поэтому правильнее было бы говорить, что в этом случае речь идет не столько о Боге, сколько о некоем духовном или разумном начале (сущности, принципе) Вселенной. Вспомним, что греческие философы, как правило, говоря об этом начале, не употребляли термина «Бог». У Пифагора, например, оно называется «число», у Ксенофана – «единый», у Гераклита – «Логос», у Аристотеля – «ум». Таким образом, применительно к пантеизму правильнее употреблять вместо понятия «Бог» термины «мировой разум», «душа Вселенной», «сознание космоса» или какие-нибудь еще в этом роде.

В пантеизме говорится о таком духовном начале мироздания, которое находится везде и во всем и поэтому нигде конкретно и представляет собой абсолютно все и поэтому ничто из известного нам и определенного. Это начало ниоткуда не взялось и никуда не может деться, у него нет никакой причины или же, иначе, оно – причина самого себя.

Именно наличие этого начала в мироздании, считали древние греки, делает его гармоничным, красивым и упорядоченным. Посмотрим вокруг себя – нас окружает мировой порядок: все части мира строго подогнаны одна к другой, все устроено разумно и целесообразно, будто по некоему генеральному плану. День строго сменяется ночью, весна – летом, из семян вырастают деревья и дают новые семена, планеты и звезды движутся по небосводу с точностью часового механизма. В природе ничего не бывает просто так или неизвестно зачем, наоборот, все существует для чего-то, с какой-то определенной целью. У любого растения есть корни, чтобы оно могло брать из земли влагу и минеральные вещества, необходимые ему для жизни, у него есть листва, чтобы поглощать энергию солнца и углекислый газ. А разве есть что-либо лишнее в человеческом организме, разве не разумно, даже гениально он устроен? Все в нашем мире продумано до мелочей. Возникает вопрос: могло ли все это мировое разнообразие само собой так грамотно и правильно организоваться, само по себе выстроиться в удивительно стройный порядок? Конечно же, не могло. Значит, надо признать наличие во Вселенной некой разумной силы, которая устроила всю видимую нами красоту и гармонию мира.

Эта сила по представлениям древних и является пантеистическим началом, пронизывающим Космос. Как у человека есть разум и душа, так они есть и у любого предмета, так же они есть у всего мироздания в целом. Мир одушевлен, считали древние, не только человек наделен разумом, но все вокруг него является и живым, и разумным. Поэтому весь мир – это как бы повторение человека в огромных масштабах, а человек – малая копия мироздания. По представлениям древних греков мир – грандиозный, живой и разумный организм, подобный человеку. Они называли Вселенную макрокосмосом (от греч. makros – «большой», kosmos – «мир») – большим миром, а человека – микрокосмосом (от греч. mikros – «маленький») – малым миром.

Такое представление о мироздании делает понятным бережное отношение наших далеких предков к окружающей их природе. Нельзя вредить живым существам, считали они, потому что у них, так же как и у человека, есть душа. Как нельзя причинять страдания себе подобному (то есть другому человеку), так нельзя причинять их любому организму вообще (будь то растение или животное), потому что все окружающее тоже подобно нам. Пифагор, например, говорил, что нельзя употреблять в пищу мяса, так как убийство животного равносильно убийству человека. А индийские аскеты пили воду через марлю, чтобы случайно не проглотить (и не погубить) какие-нибудь микроорганизмы, находящиеся в воде, и часами могли стоять неподвижно под палящими лучами солнца, чтобы случайно не наступить при передвижении на копошащихся в пыли насекомых.

Пантеистический взгляд на мироздание подчеркивал единство человека и всего, что его окружает.

В научной картине мира важное место занимает вопрос о неизменности или изменчивости. «Все меняется или все неизменно?» – спрашивали себя древние греки. «Скорее всего, все в мире находится в состоянии движения и вечного изменения», – думали они вслед за Гераклитом.

Но что представляет собой это движение? Ведь оно может быть восходящим, то есть все изменения ведут от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. Однако оно может быть и нисходящим, то есть все движется от высшего к низшему, от более совершенного к менее совершенному. Первый вариант движения называется прогрессом (от лат. progressus – «движение вперед»), а второй – регрессом (от лат. regressus – «движение назад»). И наконец, возможен третий вариант движения и изменения: все движется не по восходящей линии и не по нисходящей, а по кругу, постоянно проходя одни и те же пункты и этапы. Такой вариант движения называется циклизмом. Именно так и представляли себе движение древние философы. Все вечно повторяется, считали они, все мироздание – грандиозный и вечный круговорот вещей и предметов.

Гераклит, который утверждал, что «все течет и ничто не останавливается», что движение есть единственно возможный способ существования мира, говорил: «Дорога туда и обратно – одна и та же». То есть, с его точки зрения, мироздание является вечным движением, но совершается по круговой траектории (направлению) и никак не иначе. Также Гераклиту принадлежит известное утверждение: «Этот Космос – один и тот же для всего существующего – не создал никто из богов и никто из людей, но всегда он есть, был и будет вечно живым огнем, мерами затухающим и мерами воспламеняющимся». Другой известный греческий философ, Демокрит, утверждал, что наш мир складывается из атомов, носящихся в пустоте, через некоторое время распадается на атомы и опять из атомов собирается.

То, что древние философы представляли мироздание в качестве вечного грандиозного круговорота, неудивительно. На их месте мы, наверное, думали бы точно так же. Что мы наблюдаем вокруг себя каждый день, месяц и год? Постоянное движение и изменение, в котором все всегда повторяется, идет по кругу. День сменяется ночью, а после нее наступает новый день. Солнце движется над нами всегда в одном и том же направлении, проходя свой дневной путь с востока на запад тысячи и миллионы раз. Последовательно и неизменно меняются лунные фазы: то мы видим на ночном небе тоненький серп луны, то половину ее, то полную луну, после чего она начинает убывать, исчезает вообще, а потом появляется опять и снова растет. Из брошенных в весеннюю землю семян тянутся к летнему солнцу молодые побеги, на исходе лета они дают новые семена, которые следующей весной станут новыми побегами. Листья деревьев появляются и опадают каждый год. И человеческая жизнь не является исключением из общего правила мирового круговорота. Человек рождается, растет, взрослеет, у него появляются дети, которые точно так же растут, взрослеют, стареют, оставляя после себя новые поколения людей, которые будут повторять путь своих предков.

Если мы видим вечное круговращение, то почему бы нам не предположить, что оно и является одним из главных принципов мира, представляет собой одну из основных черт всего существующего. Так и думали древние греки – авторы первой научной картины мира, важной особенностью которой был циклизм.

С древних времен человека интересовал не только окружающий его мир, но и само человеческое мышление, направленное на познание этого мира. «Что есть мироздание, – спрашивал себя человек, – откуда оно взялось и как устроено?» Но также он спрашивал себя: «Что есть мое мышление, как оно устроено и по каким законам протекает?»

Интерес к окружающему миру возник, наверное, вместе с появлением самого человека, а вот интерес к мышлению – намного позже. Как правило, считается, что наука появилась, когда человек стал исследовать не только внешний мир, но и свое собственное мышление. А это произошло все в той же Древней Греции примерно в V–IV вв. до н. э.

Греки создали особенную науку, посвященную мышлению, – логику. Наиболее известным ее представителем был Аристотель, поэтому древняя логика часто называется аристотелевской. Наше мышление по своему содержанию, заметили древние греки, многообразно и бесконечно, ведь мыслить (думать) можно о чем угодно (о планетах и звездах, растениях и животных, материках и океанах, а также о себе, своих близких, родных и друзьях, о вчерашнем дне, о будущем месяце, о прочитанных книгах и так далее до бесконечности). Но все это многообразие нашего мышления укладывается всего в несколько форм, то есть строится одними и теми же способами, протекает по одним и тем же законам и правилам. Так вот, логика – это наука, которую интересует не содержание мышления (что мы мыслим), а его формы (как мы мыслим), поэтому она часто называется формальной логикой, то есть наукой о формах человеческого мышления.

Таких форм всего три, и все бесконечное содержание мышления существует в этих трех формах. Первая – понятие – выраженное в слове или словосочетании обозначение какого-либо предмета. Любой предмет мы обозначаем каким-то понятием. Например, один предмет мы называем деревом, другой – планетой, третий – горой и так далее (то есть дерево, планета, гора – это разные понятия). Человек – единственное существо на Земле, обладающее понятийным мышлением, ведь ни одно другое существо не обозначает предметы какими-либо понятиями, а говоря иначе, не дает предметам имена или названия.

Вторая форма мышления – суждение – какое-либо высказывание о предмете, в котором что-то утверждается или отрицается. Любое суждение состоит из взаимосвязанных понятий и выражается в форме предложения.

Например, высказывание: «Все планеты – это движущиеся небесные тела» – является суждением, потому что в нем утверждается нечто о каком-то предмете (о планетах). Это суждение состоит из понятий «планеты» и «движущиеся небесные тела». Если мы обозначим первое понятие латинской буквой S, а второе – буквой Р, то у нас получится высказывание: «Все S – это Р». В данном случае мы отбросили содержание суждения (то есть то, что оно о планетах и небесных телах) и оставили только его форму, в которую можно облечь огромное количество различных суждений с разным содержанием. Например, этой формуле будут соответствовать суждения: «Все воробьи – это птицы», «Все цветы – это растения», «Все люди – разумные существа», «Все треугольники – геометрические фигуры» и многие другие.

Третья форма мышления – умозаключение – выведение нового суждения из двух или нескольких исходных суждений. Например, если мы расположим одно за другим суждения: «Все люди смертны» и «Сократ – человек», то из этих двух суждений обязательно следует в качестве вывода новое суждение – «Сократ смертен». Таким образом, любое умозаключение состоит из суждений, а любое суждение – из понятий. В форме понятий, суждений и умозаключений и существует наше мышление.

Однако помимо форм мышления логика изучает его законы, то есть такие правила, соблюдение которых ведет нас к истинным выводам и предотвращает возможные ошибки. Основных законов логики, как и форм мышления, тоже три.

Первый – закон тождества, согласно которому любая мысль, чтобы быть ясной и точной, должна быть тождественна (то есть равна) самой себе. Например, высказывание: «Ученики прослушали объяснение учителя» – является неясным, так как его можно понимать и в том смысле, что они все внимательно слушали, и в том, что они все пропустили мимо ушей. Получается, что высказывание одно, а возможных смыслов у него два. Два не равно одному (2 ≠ 1), то есть тождество (равенство) в данном случае не соблюдается, а значит, закон тождества нарушен, что и приводит к неясности данного высказывания. Все софизмы, о которых мы уже говорили, основаны как раз на преднамеренном нарушении закона тождества.

Второй – закон противоречия – говорит о том, что два высказывания, противоречащих одно другому, не могут быть одновременно истинными. Например, высказывания: «Сократ высокого роста» и «Сократ низкого роста» – не могут быть одновременно истинными. Истинным может быть только одно из них. Однако это правило действует только при трех условиях:

1. Речь должна идти об одном и том же предмете. Ведь если речь идет, например, о двух разных Сократах, то вполне может быть, что один из них высокий, а другой низкий.

2. Предмет должен рассматриваться в одно и то же время. Если, например, речь идет об одном и том же Сократе, но в разное время его жизни (в 15 и в 25 лет), то вполне может быть, что в одном возрасте он низкий, а в другом – высокий.

3. Предмет должен сравниваться с каким-то одним другим предметом, иначе говоря, он должен рассматриваться относительно только одного предмета и ни в коем случае – многих. Например, если речь идет об одном и том же Сократе и в одно и то же время его жизни, но он сравнивается одновременно с высоким Аристотелем и низким Платоном, то получится, что по отношению к Аристотелю Сократ низкий, а по отношению к Платону – высокий.

Третий закон логики – закон достаточного основания – говорит о том, что любая мысль для того, чтобы иметь силу, обязательно должна быть доказана (обоснована) какими-либо другими мыслями (аргументами или основаниями), причем эти основания должны быть достаточными для доказательства, то есть доказываемая мысль должна вытекать из них безусловно. Например, ученик говорит учителю: «Не ставьте мне двойку, спросите еще, я же прочитал весь учебник, может, и отвечу что-нибудь». В данном случае исходная мысль (не ставьте двойку, спросите еще) подкрепляется основанием или аргументом (я же прочитал весь учебник, может, и отвечу что-нибудь). Однако из этого основания не вытекает безусловно исходная мысль. Ведь ученик мог действительно прочитать весь учебник, но ничего не понять или все забыть. Говоря иначе, из того, что он прочитал весь учебник, вовсе не следует с точностью, что он что-нибудь ответит учителю. Закон достаточного основания является одним из главных принципов науки. Он предостерегает от поспешных выводов, недоказанных мыслей, голословных утверждений, от принятия чего-либо исключительно на веру.

И не только этот закон, но и вся логика является важным элементом науки. Где нет логики, там не может быть и научного знания. Появившись в Древней Греции, логика развивалась на протяжении последующих эпох. Сейчас она существует в качестве разветвленной дисциплины, но ее основу до сих пор составляет античная, или аристотелевская, логика.

Средние века

Философия служит религии

Мы уже знаем, что религия появилась на заре человеческой истории и является одной из форм духовной культуры наряду с философией, наукой и искусством.

В самом начале нашего разговора мы отмечали, что процесс познания мира реализуется в той или иной форме духовной деятельности человека. Наука, философия, религия объясняют мир и человека в нем, однако каждая сфера – по-своему, используя свои специфические методы и имея свои цели.

Религиозные представления могут быть политеистическими и монотеистическими. Через политеистическую, или языческую, стадию религиозных верований прошли все древние народы. Монотеизм появился приблизительно в первые века нашей эры. Это время рассматривают как упадок Древнего мира и зарождение новой – средневековой эпохи, в которой монотеистическая религия заняла главенствующие позиции во всех без исключения сферах человеческой жизни. Монотеизм часто называют теизмом – это такое представление о Боге, по которому он является не безличным началом, растворенным в природе (как в пантеизме), а некой личностью (Христос или Аллах, например), которая находится вне мира, является его Творцом и постоянно незримо везде присутствует, вмешивается во все земные дела и все контролирует.

На смену Древнему миру пришла эпоха Средних веков. Она охватывает период приблизительно с V по XV в. Это время было периодом безраздельного господства на Западе христианской религии, которая сформировалась в начале нашей эры в римской провинции Иудее, быстро распространилась по всей империи, завоевав огромное количество сторонников и последователей. Поскольку официальной религией Древнего Рима было язычество, то христианство в первые века его существования подвергалось жестоким гонениям со стороны государства. Однако в IV в. оно было провозглашено новой официальной религией, и притесняемые ранее христиане из гонимых превратились в гонителей, начали неумолимо преследовать язычников и ревностно бороться с остатками старой государственной религии. В чем же столь явная непримиримость язычества и христианства? Первое является политеизмом – многобожием, второе – монотеизмом – единобожием. Но это расхождение не является настолько принципиальным, чтобы из-за него жестоко враждовать.

Дело в том, что в языческом политеизме каждое божество олицетворяет какую-нибудь природную стихию, то есть находится не вне, а внутри мира, растворено в нем, слито с ним воедино, а совокупность языческих богов и есть мироздание. Поэтому такой взгляд неизбежно является пантеистическим. Христианский же монотеизм утверждает не только то, что Бог один, но, главное, то, что он находится вне мира, первичен по отношению к нему, потому что его сотворил. Для язычника окружающий его мир прекрасен и единствен, вне природы и больше ее ничего нет, потому что она и есть Бог. Природа вечна, беспредельна и потому божественна. Он благоговеет перед ней и ей поклоняется. Для христианина же, сколь ни совершенен был бы окружающий мир, он – всего лишь творение, а за видимым великолепием природы стоит невидимая сила, тысячу крат более совершенная и бесконечно восхитительная, – Творец, который есть действительное начало и источник всего, истинное Бытие. Поэтому именно перед ним следует преклониться, а за красотой мира всегда надо пытаться усмотреть великий и непостижимый замысел потустороннего Бога. Христианин считает, что, когда язычник поклоняется природе, он тем самым ее принимает за самого Творца, он подменяет его творением, совершая самую непростительную ошибку, ибо умаляет и принижает роль Бога, растворяя его в окружающем мире. Христианский взгляд является теизмом, то есть утверждением о первичности и потусторонности Бога по отношению к миру и о сотворенности последнего. Таким образом, античный пантеизм сменился средневековым теизмом, под идейными знаменами которого (христианского – на Западе и мусульманского – на Востоке) прошло тысячелетие человеческой истории.

Но прежде чем христианство завоевало людские умы, их надо было очистить от языческих представлений, а также разработать и обосновать новое вероучение, что и сделали основоположники христианского мировоззрения, которых называют его отцами. Их философская деятельность получила название патристика (от лат. pater – «отец»), датируется первыми веками нашей эры и может быть названа начальным периодом средневековой философии, ее становлением и формированием.

Одним из основных вопросов патристики была проблема соотношения веры и знания, религии и философии. Понятно, что знание – это принятие чего-либо в силу обоснования и доказательства, то есть опосредованно и по необходимости, тогда как вера – принятие чего-либо помимо всяких обоснований и доказательств, то есть непосредственно и свободно. Верить и знать – совершенно разные вещи. Религия опирается на веру, философия – на знание, и поэтому разница между ними также очевидна. Поскольку Средние века – эпоха безусловного идейного господства христианства, проблема заключалась в возможности применения философского знания к религиозной вере. Ни о каком приоритете философии не могло быть и речи, так как главенство религии было само собой разумеющимся. Поэтому следовало всего лишь выяснить, может ли быть философия хоть в какой-то степени совместима с религией, и тогда надо ее оставить, сделав подспорьем веры, «служанкой богословия», или же, напротив, необходимо отбросить вовсе любое философствование как занятие вредное и богопротивное.

Один из первых представителей патристики, Климент Александрийский, считал, что философия не противоречит религии и является подготовительным мероприятием для нее, ступенькой на пути к более совершенному способу познания – вере. Бог назначил людям философствовать, говорит Климент, чтобы подготовить их к высшему – религиозному – этапу духовной жизни. Другой известный христианский автор – Тертуллиан полагал, что философское знание и религиозная вера несовместимы и взаимоисключающи. Основные положения веры, считал он, в принципе непостижимы и находятся вне всякого разумения, поэтому в них можно и непременно до́лжно только верить с трепетом и благоговением, ни в коем случае не пытаясь их понять, осознать или обосновать, ибо любая такая попытка приведет только к недоразумению и обернется абсурдом (нелепостью). Тертуллиану принадлежит знаменитая формула: «Верую, ибо абсурдно», то есть следует только верить, хотя слепая вера нелепа и абсурдна с точки зрения разума и знания; следует только верить, потому что бессмысленно или абсурдно пытаться понять что-либо в сверхразумных и в принципе недоступных осознанию положениях веры. Философия, опирающаяся на знание, поэтому должна быть всячески истребляема, как мероприятие, злонамеренно уводящее человеческую душу от истинной и чистой веры.

Если Тертуллиан считал невозможным применить логическое разумение к религиозным предметам, то следующий представитель патристики – Ориген – полагал это осуществимым. Вполне с позиций разума он рассуждал так: человек был создан Богом, но, нарушив запрет вкушать плоды с древа познания, отпал от него и был наказан; с тех пор весь род человеческий грешен, но среди людей есть немногие праведные, которые спасаются в раю, тогда как грешники мучаются в аду. Но ведь человек, каким бы он ни был впоследствии, изначально вышел из рук Всеблагого (абсолютно доброго) Творца, а значит, по большому счету, все же является хорошим, и поэтому когда-либо он все равно вернется к Богу, то есть все спасутся, а ада вовсе не будет. Кроме того, говорит Ориген, первые люди, положившие своим ослушанием начало греху, не вполне и виноваты: зачем им была предоставлена свобода выбора – нарушить запрет или не нарушить, ведь запретный плод всегда сладок, и понятно, что они его должны были вкусить, использовать свою свободу в сторону зла, то есть их грех был в какой-то степени предопределен. А коли так, то за что первых людей жестоко и навечно наказывать? Поэтому вполне возможно их, а вместе с ними и весь человеческий род в конце концов простить, оправдать и спасти в раю.

Самым выдающимся представителем патристики был Аврелий Августин, епископ Гиппонский. Вслед за Тертуллианом он утверждал, что Божественный замысел непостижим. Бог изначально предопределяет одних к спасению в раю, других – к вечным мукам в аду. Поэтому праведный является добродетельным не в силу свободного выбора, а волей предопределения, и потому нет никакой его заслуги в собственной праведности. Равно как и грешник совершает преступления не в силу сознательного выбора зла, а потому что предопределен к нему. Одни должны спастись и поэтому при жизни праведны, а другие обречены погибнуть и оттого грешны. Получается, что последние ни в чем не виноваты и ни в чем нет заслуги первых, стало быть, ни добрыми, ни злыми делами нельзя ничего изменить или как-то повлиять на свою будущую (загробную) участь. Но тогда возникает вопрос: за что же наказывать грешников адом и поощрять праведников раем, если никто не является плохим или хорошим добровольно, но всегда – в силу сверхъестественного предопределения? Этот вопрос вполне правомерен, но только с точки зрения разума; он логичен и вытекает из мышления, а Божественная воля стоит совершенно вне всякого осознания и понимания, и потому данный вопрос является бессмысленным. Равно как лишен смысла и вопрос о том, чем руководствуется Бог, творя свое предопределение, назначая одних к спасению, а других к погибели.

Вообще, говорит Августин, наказание существует только потому, что есть грех или зло, которое не может быть безнаказанным. Но откуда оно взялось, если Бог – абсолютное добро, а значит, не мог создать ничего плохого. Зла первоначально не было вовсе. Бог создал только добро, поэтому оно – самодостаточный и независимый мировой элемент, который существует вечно. Откуда же тогда зло? Первые люди располагали свободой выбора: они могли нарушить Божественный запрет вкушать с древа познания или же могли не нарушить его. В случае нарушения зло появилось бы, а в случае послушания его не было бы. То есть оно могло быть, а могло и не быть, находилось всего лишь в возможности, в потенциальном состоянии и переросло бы в действительность только при определенных условиях. Таким образом, Бог не создавал зла, говорит Августин, оно проистекло из свободной человеческой воли.

Первые люди выбрали нарушение запрета, то есть зло, в результате чего человек отпал от Бога и был изгнан на землю. Грехопадение является, по Августину, началом человеческой истории. Середина ее – это первое пришествие Спасителя и частичное искупление людских грехов мученической смертью на кресте. Концом истории будет второе пришествие и установление Божьего царства на земле. У Августина впервые появляется линейное понимание истории (она имеет начало, середину и конец), в античности же было циклическое представление (история – такой же однообразный круговорот, который наблюдается в природе).