Текст книги "Популярный обзор русской истории: VI—XVII вв. Издание 2-е, исправленное и дополненное"

Умирая, Ярослав завещал своим детям жить в мире и слушаться во всем своего старшего брата Изяслава, который наследовал Киевский престол. Однако сложность отношений между детьми Ярослава, неравномерность хозяйственного развития каждого отдельного княжества и личные амбиции князей привели к княжеским распрям. Они отягощались тем обстоятельством, что на границах Киевской Руси появился новый враг – половцы. В 1068 г. ослабленные взаимным противостоянием дружины трех братьев (киевского князя Изяслава, черниговского князя Святослава и ростовского князя Всеволода) сошлись с половцами на реке Альте и потерпели от них сокрушительное поражение. Оно послужило причиной крупнейшего народного восстания в Киеве. Прознав про поражение русской дружины, киевляне собрали на Подоле народное вече и потребовали у князей выдать им оружие, чтобы еще раз сразиться с врагами. Ярославичи отказались это сделать, боясь, что выданное народу оружие будет обращено против них самих. Тогда народ начал громить дома бояр. Изяслав бежал в Польшу и только с помощью польских войск сумел вернуть престол год спустя. Киевское восстание послужило толчком для целой серии аналогичных народных выступлений, прокатившихся по стране в 1069 г.

Народные выступления 60—70 гг. XI в. послужили непосредственной причиной дополнения основного юридического документа Киевской Руси – «Правды Ярослава» рядом новых статей, имевших целью защитить нарождавшийся класс феодалов и их имущество от любых посягательств. Эта новая редакция прежнего документа получила наименование «Правды Ярославичей».

В 1093 г. умер последний из сыновей Ярослава Всеволод Ярославович. Великим Киевским князем стал Святополк II Изяславович. Новый князь оказался перед лицом растущей угрозы половецких вторжений. По подсчетам историков, с середины XI в. и до начала XIII в. половцы не менее 50 раз опустошали русские пределы. Не сумев справиться с внешним врагом, Святополк в известной степени лишился авторитета и у других русских князей. Недостаток же средств для организации вооруженного отпора половцам делал его неразборчивым в средствах пополнения казны. Князь допустил в Киеве спекуляцию хлебом и солью, причем, по уверениям летописцев, сам он получал от этих спекулятивных операций определенный процент. В Киеве процветало ростовщичество. К тому же Святополк был не чужд укрепления собственной власти весьма непотребными, даже по меркам своей эпохи, методами. Так, по навету волынского князя Давыда Игоревича он пленил, а затем ослепил князя Василька Ростиславовича. Это усугубило и без того трудные отношения в семье Ярославичей и привело к очередной смуте между ними.

В 1097 г. Святополк II и Владимир Мономах собрали в Любече съезд князей. Целью собрания было прекращение распрей и воцарение мира на русской земле. На деле же, собравшиеся в Любече князья, желая того или нет, выработали формулу распада единого Древнерусского государства. «Мы не угры и не ляхи. Мы единого деда внуки», – заявили собравшиеся князья. Но при этом констатировали принцип, гарантировавший, как им казалось, единство и целостность страны. Он звучал так: «Каждый, да держит отчину свою». На практике следование ему предопределило распад единой страны.

После смерти Святополка в 113 г. в Киеве произошло крупное восстание. Не выдержав произвола ростовщиков, которым попустительствовал покойный князь, горожане стали громить их дома. Угроза нависла и над боярами и богатыми купцами. Тогда киевские бояре послали гонца к Владимиру Мономаху. Как сообщает «Повесть Временных лет», в переданном им послании содержались следующие строки: «…Иди же князь в Киев; если не пойдешь, то знай, что много зла произойдет. Не только путятин двор, или дворы сотских и евреев пограбят, а еще нападут на невестку твою и бояр, и на монастыри. И будешь ты ответ держать, князь, если разграбят».

Владимир внял просьбам послов и прибыл в Киев. Чтобы успокоить ситуацию в городе, ему пришлось принять специальный документ, известный историкам как «Устав Владимира Мономаха», в котором предписано запретить киевским ростовщикам брать по ссудам более 20% годовых. Мономах также разрешил закупам уходить с господского двора на заработки, чтобы вернуть свою купу (долг). В случае же обнаружения нарушения договора между закупом и его господином со стороны господина на него налагался большой штраф, а закуп освобождался от уплаты долга.

Эти меры возымели свое действие, и Владимир Мономах укрепился на киевском престоле. Эпоху его правления в Киеве (1113—1125) летописцы в один голос называют последним временем благоденствия в русских землях. По их словам, Мономах являл собой образец христианской добродетели и был очень деятельным князем.

За свою жизнь он совершил около 80 дальних походов. Очень важным в междукняжеских отношениях, было то, что он, в отличие от своего предшественника, никогда не нарушал данного им крестного целования (клятвенного обещания, сопровождавшегося целованием креста – авт.) и всегда соблюдал достигнутые договоренности. Поэтому именно к нему обращались многочисленные «младшие князья» при разрешении постоянно возникавших конфликтов. Владимир же, в свою очередь, все время своего правления старался не допускать кровавых междоусобий в княжеской семье.

Кроме государственной стези, Владимир Мономах вошел в русскую историю как один из первых отечественных писателей. В знаменитом памятнике – «Поучении Владимира Мономаха» он изложил свою автобиографию и одновременно наставлял своих наследников беречь свою страну от внешних врагов, сохраняя внутреннее единство.

Однако Владимир Мономах оказался последним в череде общепризнанных Великих князей Киевской Руси. После его смерти, несмотря на все попытки наследовавшего киевский престол князя Мстислава Владимировича продолжать политику своего отца, княжеские междоусобия вспыхнули с новой силой и были прерваны лишь татаро-монгольским нашествием.

Литература

Гордиенко Н. С. Крещение Руси. Факты против легенд и мифов. Л., 1988.

Горский А. А. Русь: от славянского Расселения до Московского царства. М., 2004.

Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953.

Каргалов В., Сахаров А. Полководцы Древней Руси (Святослав, Владимир Мономах). М., 1985.

Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997.

Карпов А. Ю. Ярослав Мудрый. М., 2001.

Ключевский В. О. Боярская Дума Древней Руси. М., 1994.

Кузьмин А. Г. Падение Перуна: Становление христианства на Руси. М., 1988.

Пушкарева Н. Л. Женщины Древней Руси. М., 1989.

Рапов О. Русская церковь в IX – первой трети XII в.

Принятие христианства. М., 1988.

Романов Б. А. Люди и нравы древней Руси (историко-бытовые очерки XI – XIII вв.). 2-е изд. Л., 1966.

Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII‒XIII вв. – М.: Наука, 1982.

Фроянов И. Я. Древняя Русь IX – XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть. М., 2012.

Глава V. Удельный период русской истории

После смерти князя Мстислава, сына Владимира Мономаха, авторитет киевского престола как общерусского политического центра заметно упал. Киев стал разменной монетой в игре борющихся между собой удельных князей, а его роль низвелась до положения одного из многочисленных уделов некогда могучего Древнерусского государства. Как такое смогло произойти?

Этому способствовал ряд объективных и субъективных причин, возникших на Руси к XII в. Так, политическая стабильность Киевской Руси во многом опиралась на лествичную систему наследования великокняжеского престола, введенную Ярославом Мудрым. Такая система гарантировала преемственность великокняжеской власти только до тех пор, пока численность княжеского рода была невелика. По мере того как возрастало число претендентов на престол, семейные отношения, на основе которых и определялся преемник Великого князя, становились все более запутанными. Приходилось вводить ограничения в правах наследования, дробить княжества и применять другие меры, которые сами по себе служили причиной раздора в правящей семье.

Политические проблемы дополнялись хозяйственной и экономической практикой, складывающейся при постоянном дроблении страны. В условиях господства натурального хозяйства и незначительной роли торговли все необходимое для жизни производилось на территории самих удельных княжеств. Более того, рост числа феодально зависимых людей в княжеских и боярских вотчинах позволял не только обеспечивать удельных князей всем необходимым, но и содержать собственные дружины и государственный аппарат. Все это укрепляло независимость уделов и ослабляло контроль Киева над подвластными ему территориями.

К тому же к XII в. на границах Киевской Руси сложилась весьма непростая ситуация. Пришедшие из-за Урала племена половцев разгромили печенегов, живших в причерноморских степях, и стали угрожать пределам Киевской Руси. В 1093 г. половцы одержали победу над объединенными русскими дружинами князей Святополка Киевского, Владимира Мономаха и Всеволода Ростиславовича при Стугне. Начался длительный период русско-половецкого противостояния. За 200 лет такого соседства, по самым скромным подсчетам историков, половцы совершили около 40 крупных вторжений в русские пределы.

В прошлом густонаселенные районы нижнего и среднего течения Днепра в условиях постоянной военной угрозы начали пустеть. Жители этих мест стали в массовом порядке покидать плодородные, но опасные в военном отношении земли и переселяться в более северные районы центральной России, менее плодородные, но и менее опасные. Так было положено начало колонизации русских земель. Этот процесс растянулся на многие века.

Вследствие миграции населения и вызванного этим изменения баланса сил на юге снизилась важность «Пути из варяг в греки» для русской и мировой торговли. Увеличившиеся риски потерять товар в результате печенежских набегов и невозможность киевского князя обеспечить безопасность этого маршрута заставляли иностранных купцов искать другие торговые пути на рынки Константинополя. В результате этого киевская казна лишилась одного из крупных и постоянных источников своего пополнения, а удельные княжества, жители и власти которых жили по берегам этого торгового пути и также извлекали из него немалую выгоду, потеряли стимулы к сохранению единства страны. С падением экономического и военного значения Киева уменьшилась и его политическая роль.

Ослабление власти киевского князя привело к росту влияния местных князей и феодалов. Чем сильнее они становились, тем больше развивались местные административные центры. В результате освоения новых территорий повысился уровень сельскохозяйственного производства, выросла культура земледелия и, как следствие, повысилась урожайность. Трехпольная система земледелия вытеснила более примитивные системы землепользования, характерные для предыдущей эпохи. Отделение ремесла от сельского хозяйства послужило стимулом для роста городского населения. Экономическое развитие отдельных земель и княжеств и увеличение значения местных городов привели к социальным конфликтам и обострению взаимоотношений между властью и простыми жителями. Для разрешения возникших конфликтов понадобилась сильная местная власть.

Новые хозяева жизни, удельные князья, теперь боролись не за киевский престол, а за расширение границ своего княжества за счет соседей. Не стремились они и менять свои княжения на более богатые и доходные княжества, как это предполагала лествичная система организации власти, принятая в Киевской Руси. Князья все больше заботились об укреплении своих княжеств путем расширения вотчинного хозяйства, привлечения к себе на службу мелких и средних феодалов и закабаления смердов.

Число феодально зависимых людей постоянно росло. Их труд эксплуатировался в вотчинном хозяйстве. С помощью этого росла экономическая мощь князя-феодала. В княжеских вотчинах производилось все необходимое для безбедной жизни. С одной стороны, это служило основой для экономической независимости, а с другой – обеспечивало политический суверенитет. Со временем удельные князья получили все права суверенных государей. Они вместе с боярами решали вопросы внутренней и внешней политики, объявляли войны, подписывали мирные соглашения, заключали любые союзы.

Вместе с тем политическое разобщение русских земель не означало окончательного разрыва всех связей между ними. В землях бывшего единого Древнерусского государства сохранялся общий язык, единая вера (православие) и церковная организация. Во всех новоявленных государственных объединениях действовали правовые нормы, основывавшиеся на «Русской правде» и ее последующих редакциях («Правда Ярославичей»).

Следует также иметь в виду, что феодальная раздробленность не была уникальным явлением, характерным только для России. Большинство стран Старого Света на разных этапах становления переживали подобные периоды в своей истории. Это свидетельствует о том, что феодальная раздробленность является закономерным этапом исторического прогресса, обусловленным уровнем развития хозяйственных отношений и связанными с этим формами политической и социальной организации общества. Другое дело, что в России этот объективный этап отягощался рядом обстоятельств регионального характера. Главным из них было, безусловно, татаро-монгольское нашествие, которое почти на двести лет законсервировало развитие русских земель. Поэтому преодоление феодальной раздробленности в России было сопряжено не только с созданием русского централизованного государства, но и с национально-освободительной борьбой русского народа против владычества Золотой Орды.

Удельный период в русской истории длился с XII по XV вв. И если сразу после распада в XII в. на территории бывшей Киевской Руси насчитывалось всего 15 самостоятельных земель, то в XIII в. их было уже 50, а в XIV в. – около 250. Первыми самостоятельными землями стали: Киевское, Переяславское, Черниговское, Рязанское, Смоленское, Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское, Полоцкое, Турово-Пинское, Тмутараканское княжества, а также Псковская и Новгородская земли. В каждой из этих земель (за исключением Новгорода и Пскова) правила своя династия – одна из ветвей Рюриковичей.

Несмотря на схожий уровень развития хозяйства и близкие правовые и социальные отношения, политическая эволюция самостоятельных княжеств варьировалась от образования феодальных республик (Новгород, Псков) до раннефеодальных монархий (Владимиро-Суздальское, Смоленское, Черниговское княжества) или даже аристократических олигархий (Галицко-Волынская земля). Не имея возможности подробно осветить ход истории всех образовавшихся в период с XII по XV в. княжеств, мы сосредоточим наше внимание только на тех из них, которые наиболее отчетливо реализовали в своей истории ту или иную парадигму политического развития.

Господин Великий Новгород

Начать рассказ об этой земле я хотел бы отвлеченным замечанием. Как известно, первый алфавит в мировой истории придумали финикийцы. Но по иронии судьбы ничего из письменного наследия этой средиземноморской цивилизации до нас не дошло. Хотя очевидно, что для того, чтобы организовать такой масштабный товарообмен в рамках Средиземного моря, эти люди просто обязаны были обладать определенным уровнем информационных технологий: обмениваться информацией, сопровождать ею свои товары и пр. Но никакого эпистолярного (или литературного) наследия финикийцы нам не оставили. На этом основании долгое время некоторые специалисты по истории данной цивилизации характеризовали ее как филистерскую: якобы финикийцы в силу национальных особенностей или культурных традиций больше интересовались самим процессом торговли, чем документооборотом, с ним связанным. А изобретенный ими алфавит играл некую подсобную роль – больше для ведения текущих торговых записей, нежели для написания длинных трактатов.

Однако же использование методов химических и физических наук в современных археологических исследованиях показало, что мы глубоко заблуждались. Финикийцы писали и даже очень много. Но использовавшийся ими папирус был исключительно нестоек к разрушительному воздействию времени и рассыпался в прах еще при жизни поколения, создававшего документы на нем. Кстати, авторы этого исследования таким образом оправдывают и римских легионеров императора Аврелиана, которые сожгли в 273 г. в ходе штурма Александрии знаменитую Александрийскую библиотеку. Основная масса сгоревших тогда рукописей была написана как раз на папирусе. Поэтому, по логике авторов исследования, если и допустить, что римская солдатня не устроила бы погрома этой мировой сокровищницы культуры, то вряд ли бы эти бесценные рукописи дошли до наших дней в силу особенностей материалов для письма. Авторы, правда, оговариваются, что они могли бы сохраниться, если бы хранители библиотеки (как и финикийцы) обладали технологиями консервации своих документов (скажем, обрабатывали их сахарным раствором). Однако известный уровень научных знаний в Древнем мире однозначно свидетельствует против этих фантазий.

Я рассказал эту прискорбную историю потому, что в истории изучения Новгородской республики сложилась ситуация, обратная описанной выше. Здесь тоже возникла довольно мощная (в региональном отношении) торгово-промышленная культура, которая не могла не использовать некие информационные технологии в повседневной жизни. Очевидно, что, занимаясь торговой экспансией, основывая фактории и торгуя со многими странами Запада и Востока, новгородцы не могли не пользоваться некими способами хранения, передачи и фиксации нужных им в каждодневной жизни сведений. Той информации, которая не содержится в скрижалях официальной истории Новгорода – Новгородских летописях. Догадки на этот счет были, но доказательства появились не так давно.

В ходе раскопок 1951 г., проводившихся археологической экспедицией Московского университета под руководством А. В. Арциховского и В. Л. Янина, искомые документы были обнаружены. Они представляют собой особым образом выделанную кору березы (бересту), на которой специальными палочками («писалами») продавливались записи. Ценность этих документов (получивших название берестяных грамот) состоит не только в том, что они являются материальным подтверждением довольно широкого распространения грамотности в этой земле, но и в том, что подтверждают огромное значение Новгорода как торгово-экономического центра Древней Руси, а также и проливают свет на самую ускользающую сторону истории – на повседневную жизнь простых людей с их заботами, радостями и горестями. Ныне открыты уже сотни подобных грамот, которые являются фрагментами частной и деловой переписки, учебными пособиями, финансовыми и имущественными документами и т. д. Эти сведения позволяют нам реконструировать ежедневную жизнь новгородского общества гораздо более детально, нежели жизнь других княжеств. Благодарить за это нам следует климат и строение местных почв. Попадая на свалки после использования и смешиваясь с культурным слоем, береста в силу температуры и влажности почвы консервировалась. Это обстоятельство стало определяющим в том, что берестяные грамоты сохранились до наших дней и доставили нам сведения о людях, создававших эти документы. Похожая ситуация сложилась и во Пскове, где также было обнаружено немало берестяных грамот. А вот в Москве, скажем, за более чем вековую историю археологических находок было найдено всего 47 подобных документов, да и то в весьма фрагментарном виде. Вот и получается, что мы хорошо знаем как и чем писали простые жители русских земель, но дошедшие до нас свидетельства имеют явную географическую фрагментарность (определяющуюся геолого-климатическими факторами).

Но вернемся к заявленной теме. Историю своей независимости от киевского престола Новгород ведет с 1136 г. Тогда новгородцы выгнали из города последнего князя, назначенного из Киева. Это был внук Владимира Мономаха Мстислав Всеволодович, правивший новгородской землей с 1117 г.

Новгород был столицей огромной территории, занимавшей весь север Русской равнины, и за время своей независимости колонизовал обширные территории по берегам Белого и Баренцева морей, а также Заволочье, Югорскую и Пермскую земли и так называемый Тре – землю к северо-востоку от Белого моря.

Три аспекта определяли своеобразие положения Новгорода в ряду других княжеств. Это огромное значение торговли, что определялось географическим положением Новгорода на водном пути «Из варяг в греки»; большой удельный вес ремесла (ведь Новгород был крупнейшим ремесленным центром древней Руси); и, наконец, наличие обширных территорий, являвшихся источником значительного дохода: древесины, мехов, воска, продуктов морского промысла и др.

Новгород всегда считался вторым по значимости политическим центром страны и в XII в. был одним из самых больших городов на Руси. Именно Новгород являлся первой столицей Древнерусского государства. Своеобразие экономического положения и политической роли Новгорода как второй столицы государства сформировали там особую социально-политическую организацию, во многом отличающуюся от других русских земель. Так, во главе новгородского общества, как сельского, так и городского, стоял сильный и влиятельный слой бояр. Это были землевладельцы и рабовладельцы, располагавшие обширными земельными владениями и финансовыми возможностями.

Следующим классом был многочисленный слой новгородского купечества, производивший основные торговые операции как с русскими, так и иноземными контрагентами и вносивший немалый вклад в экономический рост своего государства. Они делились на сотни и образовывали особые артели или компании по направлению своей торговли. Торговавшие с русскими землями именовались «понизовыми» купцами, а те, кто вел торговлю с другими странами – «заморскими». Кроме того, между собой новгородские купцы делились по предметам торговли: купцы-прасолы, купцы-суконники, купцы-хлебники, купцы-рыбники и т. д. Высший разряд новгородского купечества составляло знаменитое общество при церкви Иоанна Предтечи и потому именовавшееся Ивановским. О его конкретной деятельности нам известно крайне мало, но о степени влияния говорит тот факт, что только вступительный взнос в его ряды составлял внушительную по тем временам сумму – около 50 гривен серебра.

Далее следовал многочисленный слой так называемых «житьих людей» – домовладельцев и землевладельцев средней руки. Ниже по социальной лестнице стояли «черные люди», объединявшие в своих рядах ремесленников, наемных рабочих и закупов. Низший же слой новгородского общества составляли холопы, обслуживавшие боярские вотчины и прислуживавшие в домах бояр.

Социальная структура сельского населения Новгорода также отличалась от других русских земель. Помимо крупных бояр-вотчинников она включала мелких землевладельцев, собственников земли, так называемых «своеземцев», которые иногда организовывали собственные артели для совместной обработки земли. Также в Новгороде были и крестьяне-смерды, жившие на государственной земле. Они обладали личной свободой и несли повинность в пользу государства. Однако со временем все большее число свободных смердов теряло свою самостоятельность и попадало в зависимость от феодалов.

В административном отношении Новгород делился на две большие части, именуемые сторонами. Границей между ними была река Волхов, протекающая через город. Та часть города, на которой стоит Софийский собор, именовалась Софийской стороной, а та, где располагался главный городской торг, – Торговой. Каждая сторона делилась на районы, именовавшиеся концами. Концы делились на улицы, а улицы на сотни. Территории, подвластные Новгороду, также имели своеобразное административно-территориальное деление. Оно включало пригороды, наиболее важными из которых были Старая Русса, Новый Торг и Ладога. По мере расширения новгородских владений с XV в. такое деление было изменено. Новгородские владения стали включать в себя пять частей («пятин»): Водьскую, Обонежскую, Деревскую, Шелонскую и Бежецкую.

Союз самоуправляющихся общин всех уровней представлял собой то, что мы именуем политическим строем Великого Новгорода. Чаще всего его называют «феодальной республикой». Центральным элементом этой политической системы было знаменитое новгородское вече. Именно здесь решались насущные проблемы новгородского государства. Вече собиралось не периодически. Собрания проходили лишь тогда, когда в этом возникала необходимость. Созвать его могла любая группа граждан, посадник или князь. Вече принимало законы (именно на подобном собрании в 1471 г. была принята знаменитая Новгородская судная грамота), приглашало князя, заключало с ним договор, а в случае необходимости расторгало его. Вече выбирало и смещало посадников, определяло кандидатов на пост новгородского архиепископа, даровало или передавало в условное владение государственные земли, выделяло деревни на кормление князю и его дружине. Кроме того, вече являлось и высшей судебной инстанцией по особо важным политическим или уголовным делам, и могло выносить такие приговоры, наказание за которые предусматривало лишение жизни или конфискацию имущества обвиняемого.

Вече имело свою канцелярию («вечевую избу»), во главе которой стоял «вечный дьяк». Постановления и приговоры веча скреплялись печатями Великого Новгорода. Грамоты писались от имени всего Новгорода, его правительства и народа. Большое новгородское Вече созывалось чаще на Торговой стороне, на Ярославовом дворе. Собравшаяся здесь многотысячная толпа «вольных мужей», конечно же, не всегда придерживалась порядка и благочестия. По самой своей организации там не могло быть ни правильного хода дискуссии, ни тем более голосования. Решения принимались, говоря словами В. О. Ключевского, «на слух, на глаз, или, лучше сказать, по силе криков и голосов». В случае же непреодолимых разногласий на вече возникали шумные споры и даже драки. Победившая сторона признавалась большинством. Иногда в городе собиралось два веча: одно на Торговой, а другое на Софийской стороне. Споры между враждующими сторонами нередко превращались в столкновения, происходившие, как правило, на мосту через реку Волхов.

Князь в новгородской администрации занимал совершенно особое положение. Фактически его функции ограничивались командованием вооруженными силами государства и организацией его обороны. Уже на начальном этапе княжеских усобиц новгородцы отказались от правила принимать у себя князя, назначенного из Киева, и стали приглашать к себе тех, кто им был «люб». Поэтому новгородцы ценили воинственных князей – таких, как Мстислав Храбрый, его сын Мстислав Удалой, а несколько позже и Александр Невский. Однако, предоставляя князю право командовать вооруженными силами, новгородцы не позволяли ему самостоятельно вести внешнеполитические дела и вмешиваться во внутренние дела Новгорода.

Приглашая князя, новгородцы заключали с ним формальный договор, точно определявший его права и обязанности. До нас дошел целый ряд подобных договоров, наиболее ранний из которых датируется 1265 г. Эти договоры формулируют и закрепляют традиционный, существовавший еще с Киевской Руси, политический порядок, согласно которому каждый вновь приглашаемый князь обязуется «Новгород держать по старине, по пошлине и без обиды… А без посадника княже суда не судити, ни волостей не раздавати, ни грамот не давати».

Новгород заботился о том, чтобы князь со своей дружиной не вошел слишком близко во внутреннюю жизнь Новгорода и не сделался в нем влиятельной силой. Поэтому ему было запрещено проживать в городе. Он мог жить лишь за его пределами, на Городище, в месте, специально отведенном ему под резиденцию. Он не имел права принимать кого-либо из новгородцев в личную зависимость, ссужать деньги в долг, приобретать земельную собственность и даже жениться на новгородке.

Суд в Новгороде распределялся между новгородским архиепископом, посадником и тысяцким. Тысяцкий вместе с коллегией из трех старост от «житьих людей» и двух старост от купцов должен был «управлять всякие дела» торговые и разрешать конфликты между купцами. Если вердикт суда первой инстанции не удовлетворял стороны, то судебный спор передавался коллегии из десяти «докладчиков» – по одному боярину и одному «житьему человеку» с каждого конца. Отдельные категории наиболее важных гражданских дел рассматривались судом архиепископа. Последний также возглавлял суд по церковным делам. Исполнение приговоров совершалось специальными судебными исполнителями – позовиками и биричами.

Исполнительная власть в Новгороде олицетворялась фигурой тысяцкого и посадника. На должность тысяцкого имел право избираться только представитель небоярского населения. Формально тысяцкий считался командиром народного ополчения, но в повседневной жизни на нем лежал и ряд других не менее важны властных функций. Он контролировал сбор налогов, вел отдельные категории судебных споров, отвечал за состояние городских стен и укреплений. В подчинении тысяцкого находились сотские старосты. Всего же в податном отношении город делился на 10 сотен.

Одной из центральных фигур новгородской исполнительной власти был посадник. Он избирался из наиболее влиятельных бояр на неопределенное время, пока будет «угоден народу», и не мог быть смещен со своего поста иначе, чем решением того же веча. Посадник обладал всей полнотой исполнительной власти, вел переговоры от имени Новгорода с соседними княжествами или иностранными государствами, скреплял своей подписью все договоры и соглашения, подписанные от имени Новгорода, выступал посредником в спорах между новгородцами и князем, а в отсутствие последнего заменял его.

Очевидно, что многоголосая вечевая толпа не могла обстоятельно обсуждать подробности всех выносимых на обсуждение правительственных мероприятий или статей законов. Это делал Совет господ – особый орган, в состав которого входили посадник, тысяцкий, кончанские старосты, сотские старосты и «старые», т. е. отошедшие от дел посадники и тысяцкие. Не меньшую роль в принятии стратегических решений во всех сферах новгородской политики играл Совет новгородской знати, куда входили представители трехсот наиболее богатых и влиятельных боярских фамилий. По богатству одеяний их еще называли «Советом золотых поясов». Строго очерченного круга вопросов, которые решал этот совет, не было, но влияние его решений на новгородскую политику было огромным.

Не меньший интерес представляет и организация местного управления новгородских земель. Здесь мы видим своеобразное сочетание начал централизации и местного самоуправления. Из Новгорода назначались посадники в пригороды и в пятины. Судебные учреждения Новгорода служили высшей инстанцией для жителей пригородов и пятин. Новгород же рассылал на места налоговые «запросы» и определял размеры денежных и натуральных сборов, которые должны были быть доставлены в государственную казну. Решения новгородского веча были обязательными для местных вечевых сходов. В остальном местные власти решали свои проблемы самостоятельно.