Текст книги "История Рязанского княжества"

Набеги половцев

Теперь посмотрим на другие стороны деятельности первых Ярославичей. На юге шла обычная вражда с кочевниками. Мы видели, что в изгнании Ростислав два раза находил убежище у половецких ханов и получал от них помощь. Но такие союзы дорого обходились русским областям и нисколько не мешали набегам других соседних орд. Из времен Ростислава летопись упоминает о следующих столкновениях с варварами. Под 1148 г. сказано, что в княжение Игоря Давидовича тысяцкий Константин побил многих половцев в загоне. На другой год половцы опять совершили набег и уже с награбленной добычей возвращались домой, когда рязанские князья, собравшись вместе, догнали их на реке Большой Вороне и жестоко побили. В 1156 г. повторилось то же: варвары попленили окрестности Ельца; князья погнались за ними, ночью в степи напали на спящих половцев и отняли полон, а самих избили[46]46
  Никоновская лет. II. 106. 119. 155. Об Игоре Давидовиче прибавлено в Рязанских Достопамятностях. Под 1155 г. встречается довольно странное известие: «Того же лета приходиша татарове в Резань и на Хапорть, и много зла сотвориша, овех избиша, а других в плен отведоша». Никоновская лет. 11. 151. Нет сомнения, что здесь также дело идет о половцах; а Хапорть есть испорченное название Хопер.


[Закрыть].

На востоке время от времени повторялась вражда с камскими болгарами. Есть известие, что в 1155 г. они сделали нападение на Муромские и Рязанские земли[47]47
  Татищев. III. 98.


[Закрыть]. Вероятно, дело не обходилось без неприязненных столкновений и с мордовскими дикарями.

Построение новых городов

Между тем славянская колонизация шла своим чередом. Посреди лесов и степей, на крутых берегах рек являлись укрепленные пункты или так называемые города, число которых росло с каждым десятилетием. В географическом отношении для юго-восточной Руси XII века особенно важны были походы Святослава Ольговича Северского в 1140 и 1147 годах. Темная зелень лесов, до того времени скрывавшая от внимания истории землю вятичей и западную часть Рязанского княжества, проясняется; мы открываем здесь присутствие довольно густого населения, а также многочисленные города – Брянск, Карачев, Козельск, Мценск, Тулу, Дедославль, Колтеск, Пронск, Елец, Осетр, Лобынск, Тешилов и Неринск[48]48
  Никоновская лет. II, 93. 95. Ипатьевская лет. 28. 29.


[Закрыть].

Построение новых городов, конечно, было делом князей; но летописи редко указывают нам эту сторону их деятельности. О Ростиславе Ярославиче, например, летописец только один раз, под 1153 г., заметил, что он построил на берегу Оки крепость и назвал ее своим именем, т. е. Ростиславль[49]49
  Никоновская лет. II. 137.


[Закрыть].

Отношения с Андреем Боголюбским

К 1155 г. мы относим смерть Ростислава Ярославина, основываясь на следующем известии. В этом году рязанские князья возобновили оборонительный союз с Мстиславичами и целовали крест Ростиславу Смоленскому на всей любви, причем все они смотрели на Ростислава как на отца[50]50
  Ипатьевская лет. 79.


[Закрыть]. Если обратить внимание на самый тон этого известия, то нельзя не прийти к тому заключению, что он более идет к детям рязанского князя, нежели к нему самому: последний приходился дядей смоленскому Ростиславу в целом роде Ярослава I. Но союз со смоленским князем не избавил рязанских Ростиславичей от подчинения Суздалю. При Андрее Боголюбском они постоянно играют роль его подручников. В 1160 г. Боголюбский, подражая своему великому деду в защите Русской земли, хотел нанести сильный удар по степным варварам и послал на них своего сына Изяслава с суздальской дружиной. К Изяславу присоединилось много других князей, между прочим, муромские, рязанские и пронские. Дружины переправились за Дон и далеко углубились в степи. Половцы хотели дать отпор, но были побеждены и рассыпались во все стороны; русские их преследовали. На Ржавцах варвары собрались и в другой раз ударили по нашим войскам; победа очень дорого стоила русским, и князья с немногими людьми воротились домой[51]51
  Никоновская лет. II. 178.


[Закрыть]. В следующем году скончался Владимир Святославич Муромский[52]52
  Ibid. 189. В летописи он назван в этом случае великим князем рязанским.


[Закрыть]. В Муроме садится сын его Юрий, а рязанский стол занимает младший Ростиславич – Глеб; о его брате Андрее летописи более не упоминают.

Глеб Ростиславич. 1155–1177 гг.

С этих пор внимание наше преимущественно сосредоточивается на деятельности Глеба. К несчастью, летописцы слишком скупы на известия о событиях Рязанского княжества. Только из некоторых отрывочных намеков мы кое-что узнаем о его отношениях с соседями. Так в 1167 г. Владимир Мстиславич, находившийся на ту пору в весьма напряженных отношениях с племянником своим – великим князем киевским Мстиславом, отправился в Суздальскую землю к Андрею. Последний велел ему сказать: «Ступай (пока) в Рязань к Глебу Ростиславичу; я наделю тебя». Владимир, действительно, пошел в Рязань, оставив жену и детей в Глухове. О подчинении рязанцев Андрею свидетельствуют знаменитые походы его дружин; муромские и рязанские князья почти постоянно принимают в них участие. В 1164 году Юрий Муромский ходил с Андреем на болгар. Только в первом походе его войск на юг, когда Киев был взят приступом, о рязанцах и муромцах не упоминается. При неудачной осаде Новгорода, в 1169 г., встречаются сыновья Глеба Рязанского и Юрия Муромского. В 1170 г. те же князья с Мстиславом Андреевичем громили волжских болгар; воинам, однако, очень не понравился этот поход. «Понеже неудобно зиме воевати болгары», – говорит летописец. Далее муромо-рязанские дружины участвовали во втором походе на Киев, столь несчастливом для войск Боголюбского[53]53
  Летопись Первая Суздальская. 75. 79. Никоновская лет. II. 216. Ипатьевская лет. 109.


[Закрыть].

Участие Глеба в событиях Суздальского княжества по смерти Боголюбского

29 июня 1174 г. погиб Андрей под ударами заговорщиков. По-видимому, настала пора освобождения для всех слабейших князей, которые должны были смиряться пред его непреклонной волей; мало того, им представлялся теперь удобный случай отомстить суздальцам за прежние обиды. Опасение такого возмездия ясно обнаружилось во Владимире, куда съехались все дружинники Андрея. «За каким князем мы пошлем? – говорили они. – Соседями у нас князья муромские и рязанские; боимся их мести, как вдруг придут на нас войною; а князя у нас нет. Пошлем к рязанскому Глебу и скажем ему: хотим Ростиславичей Мстислава и Ярополка, твоих шурьев»[54]54
  Ипатьевская лет. 116.


[Закрыть]. (Глеб был женат на дочери Ростислава, старшего брата Боголюбского). Слова «боимся их мести» заставляют предполагать, что в княжение Андрея рязанцы и муромцы немало терпели от насилия суздальцев, хотя летописи умалчивают об этом обстоятельстве. Но Глеб Ростиславич, кажется, думал не столько о мести, сколько о том, чтобы приобрести влияние на дела Суздальского княжества и таким образом предупредить опасность с этой стороны. Без сомнения, неслучайно явились на Владимирском съезде рязанские бояре Дедилец и Борис Куневич[55]55
  Татищев. 111. 201.


[Закрыть]. Летопись прямо говорит, что суздальцы, забывши клятву, данную Юрию Долгорукому, не иметь у себя князьями младших его сыновей Михаила и Всеволода, послушались рязанских бояр и отправили к Глебу посольство из знатнейших людей: они просили его послать своих мужей вместе с суздальскими в Чернигов за двумя Ростиславичами. Следовательно, Дедилец и Куневич действовали искусно; они сумели застращать Андрееву дружину и привести ее к упомянутому решению. Надобно полагать, что их поддерживала целая боярская партия, которая имела свои причины устранить братьев Андрея. Дело принимало такой оборот, будто суздальцы получали себе князей из рук Глеба Ростиславича. Последний, разумеется, поспешил исполнить просьбу и призвать своих шурьев. Нельзя не заметить при этом, что известия летописей об участии, которое в то время пришлось на долю Глеба в событиях соседнего княжества, далеко неполны и оставляют еще довольно места предположениям. Ростиславичи поехали на север, но не одни, а вместе со своими дядьями – Михаилом и Всеволодом Юрьевичами. Не совсем вероятным кажется известие о том, будто Ростиславичи по собственному желанию пригласили с собой Юрьевичей и дали старшинство Михаилу. Такая уступка, конечно, была вынуждена обстоятельствами, т. е. борьбой партий в Суздальской области и враждой старых и новых городов, а также влиянием черниговского князя Святослава Всеволодовича, который держал сторону Юрьевичей. Может быть, именно опасение, что владимирцам будут помогать черниговцы, заставило партию ростовских бояр искать поддержки рязанского князя. Как бы то ни было, междоусобицы не замедлили обнаружиться, лишь только Михаил Юрьевич и Ярополк Ростиславич прибыли на север. На первый раз, Ярополк при помощи муромских и рязанских полков заставил Михаила покинуть Владимир и воротиться в южную Русь.

Глеб, казалось, достиг своей цели. За свою деятельную помощь он имел полное право рассчитывать на благодарность шурьев. Но в этом случае рязанский князь обнаружил недостаток дальновидности, не приняв никаких мер для того, чтобы упрочить в Суздальской земле господство своих союзников, которые не отличались ни благоразумием, ни мужеством. Он только помог им ограбить богатый Владимирский собор и с большой добычей воротился в Рязань. Может быть, он ошибся в расчете подчинить своему влиянию молодых суздальских князей, которые более стали слушаться ростовских бояр. По крайней мере, Глеб остается в стороне при вторичном столкновении дядей с племянниками. В 1176 г. Мстислав и Ярополк постыдным образом уступили свое место соперникам, нападение которых отразить не сумели. Мстислав убежал в Новгород, а Ярополк – в Рязань. Таким образом, обстоятельства, благоприятные Глебу, миновали очень скоро; с этих пор начинается для него целый ряд неудач, которые приводят за собой неизбежную катастрофу.

Мир с Михаилом Юрьевичем в 1176 г.

Олег Святославич, сын черниговского князя, возвращаясь из Москвы, куда он ездил провожать двух княгинь – жен Михаила и Всеволода, задумал увеличить свою Лопастенскую волость и отнял у рязанцев город Свирельск, принадлежавший прежде к Черниговскому княжеству. Глеб отрядил против него своего племянника Юрьевича; но последний проиграл битву на реке Свирели[56]56
  Ипатьевская лет. 118.


[Закрыть]. В том же году Михаил вместе с братом Всеволодом пошел на Рязань, чтобы отомстить Глебу за его союз с Ростиславичами и воротить все драгоценности, похищенные им из Владимира. Глеб, незадолго до этого потерпевший неудачу против такого слабого противника, каким являлся Олег Святославич, конечно, не имел никакой охоты вступать в борьбу с Михаилом, который вел на него соединенные полки всей Суздальской земли. На реке Нерской (впад. в Москву) Михаила встретили рязанские послы и сказали от имени своего князя: «Глеб тебе кланяется и говорит: я во всем виноват; а теперь возвращу все, что взял у шурьев своих Мстислава и Ярополка, все до последнего золотника»[57]57
  Летопись Первая Суздальская. 88. Никоновская лет. II. 228.


[Закрыть]. Добродушный Михаил охотно согласился на мир с рязанцами, которые сразу же отдали ему назад всю добычу Глеба. Она состояла из золота, серебра, оружия и рукописей; особенно важно было для владимирцев возвращение знаменитого образа Богоматери; между прочими вещами находился и меч святого Бориса, тот самый, который составлял любимое оружие Андрея Боголюбского и которого он напрасно искал в час своей гибели. При этом Глеб должен был дать клятву в том, что не будет помогать своим шурьям против Михаила и Всеволода[58]58
  Татищев. III. 215.


[Закрыть].

Война с Всеволодом III. 1177 г.

Но известно, как часто наши древние князья грешили против крестного целования. Несколько месяцев спустя умер Михаил Юрьевич, и Ростиславичи в союзе с Глебом снова делают попытку занять Суздальские волости. Сначала Мстислав из Новгорода пошел на Всеволода, но был побежден на Юрьевском поле и, непринятый опять новогородцами, отправился к Глебу Рязанскому. Весть о несчастий шурина застала Глеба посреди военных приготовлений; вероятно, он рассчитывал напасть на Владимирскую область, пока Всеволод был занят войной с Мстиславом и ростовцами. Когда Мстислав прибыл в Рязань, Глеб, наученный опытом, уже неохотно слушал воинственные речи своих шурьев и сначала советовал им отправить послов во Владимир, чтобы мирным образом уладиться с Всеволодом. Прежние неудачи, однако, не исправили Ростиславичей; побуждаемые ростовскими боярами, они непременно хотели решить дело оружием, в результате чего вовлекли рязанского князя в бедственную для него войну. Она началась осенью 1177 г. нападением Глеба на Москву, он сжег ее и опустошил окрестные селения. Всеволод пошел было на него со своими дружинами, но в походе узнал, что противник его воротился в Рязань; тогда же к нему явились новогородцы и советовали подождать своих сограждан. Владимирский князь послушался их и от Ширинского леса воротился назад. Он решил одним могучим ударом уничтожить своего беспокойного соседа и начал собирать огромные силы. Святослав Ольгович Черниговский, союзник Юрьевичей, прислал к нему на помощь сыновей Олега и Владимира; вместе с ними прибыл князь русского Переяславля – Владимир Глебович, племянник Всеволода; кроме того, к войскам Всеволода присоединилась дружина новогородцев[59]59
  В Никоновской лет. 11. 233. сказано «и с новогородци». Может быть, это была та же самая Милонежкова чадь, о которой говорится выше. Мы думаем, что именно об этой битве поминали новогородцы перед Липецким сражением в 1216 г., говоря: «Мы не хочем измрети на конех, но якоже отци наши билися на Колакши пеши». П. С. Р. Л. IV. 24.


[Закрыть]. С такими-то грозными силами Всеволод выступил в поход зимой того же года и вошел в пределы Рязани. Глеб, как видно, не дремал и также собрал значительную рать для борьбы с владимирским князем. Кроме тех ростовцев, которые держали сторону его шурьев, он повел с собой толпы половцев, с которыми прямым путем через леса устремился к Владимиру. Всеволод достиг Коломны, когда пришла к нему весть, что рязанский князь уже разграбил богатую соборную церковь в Боголюбове, щедро украшенную Андреем, и опустошает окрестности его столицы, причем особенно свирепствуют степные варвары. Поспешив воротиться назад, Всеволод на берегу Колакши встретил рязанцев и половцев, которые возвращались с множеством добычи и пленников. В то время случилась оттепель, лед на реке сделался очень топок, и в продолжение целого месяца оба войска стояли друг против друга в ожидании более удобной переправы. Между тем как происходили мелкие стычки и перестрелка, Глеб предложил мир противнику; но тот не принял предложения, потому что сильно сердился на Глеба за опустошение своей земли.

Поражение рязанцев на Колакше

Настала масляная неделя. 20 февраля Юрьевич приготовил полки к битве и послал на другую сторону Колакши обоз с дружиной переяславцев под начальством своего племянника Владимира Глебовича. Глеб против Владимира отрядил Мстислава Ростиславича, а сам с сыновьями своими Романом и Игорем, с шурином Ярополком и со всем остальным войском перешел реку, думая, что Всеволод остался на той стороне с немногими людьми. Рязанцы подошли к Прусковой горе, за которой стоял великокняжеский полк, и были уже от него в одном перелете стрелы, когда Глеб увидал, что Мстислав Ростиславич, постоянный беглец с поля битвы, и на этот раз оборотил тыл перед Владимиром Глебовичем. Рязанский князь поспешил отступить, но уже было поздно. Рязанцы, окруженные войсками Всеволода, вступили в жестокую, но непродолжительную сечу. Поражение их было совершенное. Сам Глеб, сын его Роман и шурин Мстислав попали в плен с большей частью дружины и с множеством знатных бояр и думцев рязанского князя; между них находились: знаменитый воевода Боголюбского – Борис Жидиславич, сторонник Ростиславичей; потом – Яков Деденков, Олетин и раз уже встречавшийся нам Дедилец. Половцы, плохие воины в рукопашной битве, дорого поплатились за свои разбои. Северный летописец смотрит на это поражение как на справедливое наказание Божие за грехи Глеба, т. е. за то зло, которое он причинил Владимирской земле. «Внюже меру мерите, – говорит он, – возмерится вам; суд без милости несотворшему милости».

В чистый понедельник победители с торжеством вступили во Владимир[60]60
  «Владимирцы, слыша сие, вышли все в стретение победителю врагов своих с великою радостию. Всеволод же, учреди полки, пошел во Владимир: на переди Олег и Святославичи с их полки, за ними Глеб Рязанский с сыном, шурином и со многими его пленники ведены связаны, за ними Всеволод на коне со своими, таже Владимир Глебович с переяславцы». Татищев. III. 225.


[Закрыть]. Велика была радость граждан при виде пленных князей; в соборном храме Богородицы принесена была благодарность Богу; потом несколько дней продолжалось в городе шумное веселье. Всеволод обошелся с побежденными врагами довольно милостиво: Глеб с сыном и шурином отданы были под стражу, но не посажены в темницу, им определено было содержание из княжеского дома; даже суздальцы и ростовцы не лишены были полной свободы. Владимирским гражданам сильно не нравилось то, что пленные князя чувствуют себя гостями. На третий день они подняли мятеж и с оружием пришли на княжеский двор, требуя большей строгости в обращении с врагами. Всеволод, не желая подвергнуть пленников оскорблению со стороны народа, велел посадить их в порубь[61]61
  Замечательно при этом случае, что народ, роптавший на снисхождение к пленникам, обвинял Глеба Рязанского, между прочим, и в смерти Андрея Боголюбского, которая будто бы учинилась по его наущению. Ibid. 227.


[Закрыть]. В это же время он послал своих людей в Рязань с требованием, чтобы рязанцы выдали ему Ярополка Ростиславича, в противном случае грозил явиться с войском в их земли. Ярополк вместе с Игорем Глебовичем успел спастись бегством во время роковой битвы. Он удалился в пограничные степи куда-то на реку Воронеж и там, гонимый страхом, переходил из одного места в другое[62]62
  Никоновская лет. 11. 235, 236.


[Закрыть]. Рязанцы, подумав между собой, сказали: «Князь наш и братия наша погибли за чужого князя»; пошли на Воронеж, взяли Ярополка и выдали владимирцам, которые также посадили его в порубь.

Кончина Глеба Ростиславича

Между тем нашлись князья, которые приняли участие в бедственном положении Глеба. Мы уже говорили о союзе Ростислава Смоленского с рязанскими Ярославичами в 1155 г. Этот союз был скреплен еще и родственными отношениями: знаменитый Ростиславич – Мстислав Храбрый – женился на дочери Глеба. Мстислав не замедлил обратиться к Святославу Всеволодовичу Черниговскому, прося его заступиться у своего союзника Всеволода за пленных князей и склонить его к их освобождению. С той же просьбой прислала в Чернигов рязанская княгиня – Глебова жена. Святослав исполнил их просьбу и отправил во Владимир черниговского епископа Порфирия с игуменом Ефремом. Известно, что духовенство преимущественно брало на себя священную обязанность миротворцев во времена княжеских усобиц. Всеволод не остался глух к ходатайству черниговского князя, которому он многим был обязан, но исполнил его желание только в половину. Ростиславичи после вторичного мятежа владимирских граждан были отпущены в Смоленск. Очевидно, Всеволод не считал для себя опасными своих племянников и легко согласился дать им свободу; но иначе он думал о рязанском князе. Он знал, как ненадежно спокойствие его княжества, если Глеб опять явится во главе рязанских дружин, и предложил ему самые тягостные условия мира. Трудно определить, в чем именно состояли эти условия. Святослав Черниговский просил отпустить Глеба в Южную Россию. «Лучше умру здесь, а не пойду в Русь», – отвечал упрямый Глеб. Следовательно, ему предлагали свободу без княжества. По другому известию, Всеволод требовал от него уступки Коломны и ближних волостей; Глеб не хотел согласиться и на это условие[63]63
  Ипатьевская лет. 119. Татищев. III. 228.


[Закрыть]. Рязанский князь, как видно, с твердостью переносил свои несчастья и вполне обнаружил при этом свой гордый, непреклонный характер. 30 июня того же 1177 года Глеб умер в темнице[64]64
  В летописи, как заметил С. М. Соловьев (И. Р. II. Прим. 342), употреблено при этом довольно странное выражение: «Тогда же князь Глеб мертв быст». Ипатьевская лет. 120.


[Закрыть]. Послы Святослава Всеволодовича по смерти Глеба продолжали хлопотать за его сына Романа, который, в свою очередь, приходился зятем черниговскому князю. Целых два года тянулись переговоры, и не ранее 1179 г. согласился Всеволод отпустить Романа на рязанское княжение. Об условиях, на которых последний должен был целовать крест, летописцы не говорят прямо, но для нас многозначительны их короткие выражения вроде следующих: «А Романа сына его едва выстояша, целовавше крест», или: «А князя Романа укрепивше крестным целованием и смиривше зело отпустиша в Рязань»[65]65
  Ibid. 120. Никоновская лет. II. 236.


[Закрыть]. Очевидно, здесь дело идет о совершенной покорности Всеволоду Юрьевичу.

Зависимость Рязани от Всеволода III. Сыновья Глеба Ростиславича. 1177–1212 гг.

Таким образом, второй акт борьбы рязанских князей с владимиро-суздальскими окончился на этот раз еще более решительным торжеством последних. Мы видели, что Глеб с успехом мог вмешаться в дела соседнего княжества и даже был для него грозным, но только до тех пор, пока оно страдало от внутренних беспорядков и усобиц. Лишь только Михаилу и потом Всеволоду удавалось соединить владимирцев, суздальцев, ростовцев и переяславцев, борьба с ними опять становилась не под силу рязанскому князю. Притом же, не отказывая Глебу в деятельном, мужественном характере, мы имеем все права обвинить его в недостатке благоразумия и проницательности. Он не сумел оценить ни Ростиславичей, ни Юрьевичей и, не рассчитав средства, довел борьбу до крайности. Поколение рязанских Ярославичей по характеру своему, конечно, стояло ближе к князьям Южной России, подобно которым они предпочитали решать споры судом Божьим, нежели к своим северным соседям, чьей осторожной, расчетливой политики не придерживались.

Поражение на Колакше и плен князей кроме унижения и подчинения Рязанской земли владимирскому князю влекли за собой другое обычное явление того времени. Степные варвары, узнав о несчастье соседей, не замедлили воспользоваться удобным случаем, чтобы пограбить Рязанские волости. Поэтому первым делом Романа Глебовича, вернувшегося в свою отчину, был поход на хищников, которым он нанес поражение на реке Большой Вороне.