Текст книги "Интуиция"

Глава шестая

Нового замполита, Вервейко Александра Сергеевича, «вершитель» невзлюбил сразу, как только тот перешёл служить в райотдел на эту должность из гражданской организации, где был парторгом. Бывший замполит Воронов к этому времени перешёл работать председателем городского совета, куда его избрали депутаты. Он знал Вервейко и ранее, когда у них дважды пересекались пути, и оба раза он помешал «вершителю» осуществить «шкурные» вопросы. В первый раз «вершитель» договорился с директором организации на отпуск ему из склада чугунной ванны. Но вмешательство Вервейко, как секретаря партийной организации, заявившего, что сантехника предназначена для коттеджей, построенных работникам ферм, расстроило планы «вершителя». Пришлось ему покупать обычную ванну, да ещё и доставлять её из областного центра.

Второй раз парторг пресёк передачу «вершителю» запасных частей на автомобиль «Москвич» начальником автопарка, да к тому же этот случай был рассмотрен на партийном собрании организации, на котором завгару Аксёненко объявили выговор, и этот случай получил резонанс в РОВД и райкоме партии.

Болезненно воспринял «вершитель» и то, что новому замполиту присвоили сразу звание майора, так как в военкомате тот числился в запасниках, в звании капитана.

«Я уже пять лет растрачиваю свои силы и здоровье в борьбе с преступностью, и в чине старшего лейтенанта, а какому-то гражданскому выскочке сразу присваивают звание майора», – с завистью думал он.

Неприязнь к замполиту усилилась, когда тот с присущим ему рвением провёл служебную проверку в отношении него по жалобе жительницы Эн-ска. И надо же такому свершиться, что Вервейко – без определённого юридического образования и опыта в раскрытии преступлений сумел подтвердить факты, указанные в заявлении. Он собрал неопровержимые доказательства, что «вершитель» в ночное время похищал из строящего дома заявительницы газосиликатные блоки. Таким образом, он перенёс к себе домой из домовладения этой гражданки, проживающей напротив его дома, более трёх кубических метров блоков.

Но ещё больше «вершитель» возненавидел Вервейко, когда тот стал настойчиво требовать от него передать ключи от однокомнатной квартиры другому сотруднику милиции, получившему ордер на это жильё. Ранее «вершитель» жил со своей семьёй в данной квартире, затем они переехали в коттедж, выделенный горсоветом. Чтобы квартира осталась за ним, «вершитель» незаконно прописал в ней свою мать, проживающую в деревне соседнего района. Таким образом, у него остались две квартиры.

Замполит поставил вопрос об увольнении «вершителя» из органов МВД. И только вмешательство его однокашника по школе милиции, работающего в областном управлении внутренних дел, помогло ему отделаться выговором с занесением в личное дело. Но по настоянию Вервейко этот факт был рассмотрен на собрании коммунистов РОВД, на котором ему был объявлен выговор и по партийной линии.

Первое время «вершитель» затаился, не показывая своей ненависти к замполиту, но не думал прощать ему своё унижение. Обдумывая методы мести, он начал изучать уязвимые места Вервейко и нашёл их. Вначале, установив, что тот проживает со своей семьёй в двухкомнатной квартире на третьем этаже пятиэтажного дома, расположенного в центре города, планировал поджечь двери, и даже потренировался дома. Он пропитывал разнообразной быстро воспламеняющейся жидкостью коврик, насыпал рядом с ним горку смешанных равными частями измельченных кристаллов йода и алюминиевой пудры. Затем на расстоянии двадцати сантиметров наливал лужицу воды, направляя от неё ручеёк в нужную сторону. Через несколько минут вода доходила до смеси, которая начинала шипеть и загораться белым пламенем, выделяя густой фиолетовый дым, состоявший из едких и токсичных паров йода, а затем огонь перекидывался на коврик. А в дальнейшем огонь должен был поджечь входные двери в квартиру.

Потом, увидев однажды, как замполит подъехал к райотделу на «Жигулях» второй модели, у «вершителя» созрел окончательный план мести в отношении него. Он установил, где находится гараж Вервейко. В течение выходного дня и двух ночей изучил к нему подходы и возможность поджечь полностью герметичное строение.

Для проведения миссии возмездия «вершитель», как всегда, выбрал тёмную ночь. Фонари на улицах уже были отключены, и он шёл вдоль одноэтажных домов, за плечами у него был вещмешок, в котором лежали четыре бутылки из-под шампанского с бензином, завёрнутых в куски пакли. Тротуар слегка угадывался в свете дальних звёзд. Подойдя к мосту, свернул в маленький переулок и двинулся вдоль берега маленькой речушки. Через небольшой мостик, держась за перила, перешёл речку и, пройдя ещё немного вдоль берега, поднялся на возвышенность, где метрах в десяти виднелись тёмные строения.

Гараж замполита был крайний, и вскоре «вершитель» подошёл к его задней стенке, направленной в сторону реки. Пройдя вдоль гаража, выглянул из-за угла, просматривая всю площадь двора, где по его периметру угадывались тёмной массой строения с покатыми плоскими крышами. Была полнейшая тишина, нарушавшаяся перестуком колёс поезда по близлежащим рельсам.

«Вершитель» прошёл в глубь двора и подошёл к одному из гаражей, где ранее приметил небольшую лестницу. Как только он приподнял её и двинулся назад, услышал гул двигателя, едушего по дороге автомобиля, затем показался свет фар, осветивших въездные ворота во двор. Мститель метнулся за гараж Вервейко и стал ждать. Он услышал, как открылись ворота одного из гаражей и затем звук въезжающего в него автомобиля.

Стоя в тени, ждал минут десять, затем до него донёсся шум закрывающих ворот гаража, и послышались глухие звуки шагов удаляющихся в сторону выхода на улицу. Подождав ещё немного, он вернулся к задней стенке интересующего его строения, где приставив лестницу, взобрался на плоскую шиферную крышу. Подошёл к вентиляционной трубе, выступавшей вертикально на метр над крышей, и вылил в неё из трёх бутылок бензин. Скатав из пакли шар, с усилием затолкал в трубу и, протолкнув палкой на полметра, вылил туда бензин из четвёртой бутылки.

Бензин в трубе вспыхнул от первой зажжённой спички. «Вершитель» протолкнул палкой горящую паклю внутрь гаража и тут же он услышал гул огня из отверстия трубы, откуда сразу повалил столб дыма.

Сложив бутылки в вещмешок и соскочив с крыши, подхватил лестницу и, побежав к речке, кинул с берега в воду, которая плавно понесла её по течению. Перебежав через мостик, быстрым шагом пошёл вдоль тёмной улицы. Когда он был уже в конце улицы, остановился. Это место находилось на возвышенности, и отсюда хорошо была видна та часть города, где он только что совершил, поджёг, но увидел только светящий столб дыма, от бушевавшего огня внутри гаража.

«Вот тебе и подарок, гражданин Вервейко, – с удовлетворение подумал „вершитель“. – С удовольствием посмотрю завтра на выражение твоего лица»…

Уже дома, лёжа в кровати, маниакально прокручивал в голове одну и ту же мысль: «Я отомстил!». Уснул он с блаженной улыбкой на губах…

Глава седьмая

…Уважая свою жену, Васильев, в разговоре с друзьями и коллегами по работе называл её по отчеству – Алексеевна. Он с восьмого класса начал мечтать о работе в милиции и именно в службе БХСС после прочтения детективов Аркадия Адамова и братьев Вайнер. Учился Николай на одни пятёрки, кроме немецкого языка. Почему-то считал, что иностранные языки ему не пригодятся в милиции. Поступить в школу милиции, возможно, было после службы в армии. Демобилизовался он в ноябре, поэтому в этот год с поступлением не успел. Директор школы Хомутов Иван Михайлович, друживший с отцом Николая, пригласил его на вакантную должность учителя по истории. Он знал, парень грезит работой в милиции, но посчитал, что возможно поработав в школе и полюбив профессию учителя, Коля изменит решение и поступит в педагогический институт.

И вот двадцатилетний Николай в первый раз входит в класс не как ученик, а как учитель. Первый урок у него был в восьмом классе. Он был немного старше своих учеников и всех их знал ещё по детским играм. Всего несколько дней назад с мальчишками общался в клубе, в первые дни после возвращения домой из Советской Армии. Он очень волновался, как его встретят, ведь теперь он учитель, а они его ученики.

После звонка, вместе с ним зашёл в класс и Иван Михайлович. У него, участника Великой Отечественной войны, кавалера всех степеней Солдатской Славы был непререкаемый авторитет у учеников и их родителей. Представив Васильева, как учителя истории директор вышел, у него тоже был урок. Вначале класс притих, все смотрели на Васильева с удивлением, а когда Николай стал делать перекличку по журналу, вдруг зашумели. Особенно старался перекричать всех с последней парты, длинный как жердь, прыщеватый второгодник Куреленко Леонид:

– Колюндра учитель истории! Гы-гы! Вот это история!

Сидевший рядом с ним такой же хулиганистый мальчишка Топорков Виктор, вторил ему:

– Учитель! Слышишь учитель! Мы с Лёней знаем все деревенские истории, а также про тебя. Помнишь, в прошлую субботу ты пытался проводить домой Семенихину Наташку, а она «отшила» тебя и пошла с моим братом. Так, что ставь нам в журнале одни пятёрки!

Николай даже растерялся от такой наглости, этих недорослей. Но сказалась выдержка, привитая командиром роты капитаном Ратниковым. В голове мелькнула мысль: «Не поддаваться на провокацию, необходимо сразу переходить в наступление и осадить этих горлопанов, но сделать это надо деликатно, как подобает учителю».

– Хорошо, я поставлю тебе, Куреленко, и твоему другу Топоркову пятёрки, если вы расскажете историю образования нашего села.

– Да кто этого не знает! – крикнул с места Куреленко. – Царь дал помещику землю, а тот завёз крепостных крестьян, которые построили избы, так и образовалось село. Так нам рассказывал учитель истории, который был до тебя. Правда он поучил нас один месяц и сбежал. А ты, Васильев, через сколько дней сбежишь?

– Я пока сбегать не собираюсь! Точно знаю, что буду работать в школе до окончания учебного года, а затем поеду поступать в школу милиции. А вот о заселении нашего края и как образовалось наше село, вы не знаете. Если хотите, то расскажу вам историю.

– Расскажите, Николай Семёнович! А вы, ребята, ведите себя спокойно, как и положено на уроке. Куриленко, сядь со своим другом Топорковым на свою «камчатку» и помолчите! – попросила староста класса Красильникова Вера, встав из-за первой парты, обращаясь к присутствующим в классе ученикам.

Затем она повернулась к учителю, и он встретился взглядом с юной девушкой, одарившей его теплотой синих глаз.

Её поддержали другие одноклассники, и даже бузотеры вернулись и сели на своё место. Но Топорков, и в этом случае не сдержавшись, заметил с ехидцей:

– Давайте послушаем ещё одну версию истории образования нашего села. Сколько учителей – столько версий!

Но на него зашикали многие одноклассники, и в классе наступила тишина. Васильев осмотрел класс, задержал взгляд на старосте класса, и у него невольно промелькнула мысль: «Как выросла Красильникова Вера и какой стала красавицей!»

От этих размышлений он покраснел, но, отведя взгляд от девушки, Васильев собрался с мыслями и начал свой рассказ. Вначале он поведал им об исторических событиях, происходивших в течение нескольких тысячелетий на территории их края, где находится их село. Ученики изучали это на уроках истории, однако учитель просвещал происходившие события по своему, более интересно, и они внимательно слушали Васильева.

Уже прозвенел звонок об окончании урока, но Васильев продолжал своё повествование. Класс увлёкся его рассказом и сидел тихо. Затем прозвенел звонок на новый урок и Васильев объявил:

– Всё, ребята на сегодня довольно, остальную часть истории нашего края и, как обещал – создания нашего села, я расскажу на другом уроке.

Но ученики почти одновременно начали просить продолжить рассказ.

– Николай Семёнович, вас так интересно слушать, может, вы на самом деле расскажете сегодня всю историю. Тем более что у нас это последний урок, – попросила его Красильникова Вера и, обращаясь к своим товарищам, поинтересовалась: – Ну что, ребята, вы хотите дослушать рассказ до конца сегодня?

Все поддержали её, и Васильев продолжил своё повествование:

– Степные просторы, расположенные между реками Доном, верхней Окой, левыми притоками Днепра и Десны получили историческое название – «Дикое Поле». Оно простиралось до Азовского и Чёрного морей. Как я уже вам рассказал, эти степи, раньше, в разное время населяли кочевые народы: хазары, печенеги, половцы и татары.

Сюда, в порубежье Польского, Литовского и Русского государств, в которое входила и территория нашей области шли искатели вольной жизни, беглые крестьяне и холопы, заселялись служилые люди для охраны Московского государства от набегов татаро-монголов и польско-литовских захватчиков.

Вот как изложил эти события писатель Валерий Александрович Замыслов в трилогии исторического романа «Иван Болотников» о предводителе крестьянской войны против бояр и князей в период двух лет с одна тысяча шестьсот шестого года.

Васильев стал с вдохновением декламировать отрывок из этого произведения:

Дикое Поле!

Огромное, степное, раздольное!

Край ордынцев и донских казаков, край гордой мятежной вольницы и беглого сермяжного люда. Сюда, на вольный степной простор, пробираются через лесную дремучую Русь москвитяне и новгородцы, владимирцы и ярославцы, суздальцы и рязанцы…

Бегут на Волгу и Дон, Медведицу и Донец, Хопёр и Айдар… Бегут в поисках лучшей доли мужики-страдники и кабальные холопы, посадская чернь и ратные люди, бобыли и монастырские трудники, государевы преступники и попы-расстриги… Бегут от боярских неправд, застенков и лютого голода.

Уж давно ополчились на южную окраину бояре, шумели в Думе:

– Найди управу на чернь, государь! Обезлюдели вотчины, мужики нивы побросали, некому за соху взяться. Прикажи ослушников имать. А на окрайну служилых людей пошли, пущай стеной встанут перед воровским Доном!

И царь приказал. Многих ловили, били кнутом и возвращали к боярам. Однако велико и бескрайне Дикое Поле, не усмотреть стрельцам за всеми беглыми; ежегодно сотни, тысячи людей просачивались в степное Понизовье, оседая в казачьих станицах. Жили в куренях и землянках, зачастую без рухляди и скотины, предпочитая лихого коня и острую саблю. Жили вольно, не ведая ни господ с приказчиками и тиунами, ни городских воевод с губными старостами и ярыжками. Били в степях зверя и птицу, ловили в озерах и реках рыбу. А рядом, совсем рядом, в нескольких поприщах от казачьих городков и становищ рыскали по степи коварные, сметливые ордынцы. Жажда добычи снимала степняков со своих кочевий и собирала в сотни, тысячи и тумены. Ордынцев и янычар манили дорогие, невиданной красоты, русские меха, золотая и серебряная утварь боярских хором и золотое убранство храмов, синеокие русские полонянки, которым нет цены на невольничьих рынках.

Первыми всегда принимали басурманский удар казаки-повольники. Это они стойко защищали свои станицы, заслоняя Русь от злого чужеземца; это они истребляли поганых и сами теряли буйные головы, обагряя обильной кровью горячие степи.

Дикое Поле!

Ратное поле!

Поле казачьей удали, подвигов и сражений.

Поле – щит!..

Вера смотрела на красивое и одухотворённое лицо учителя с румянцем на щеках, проступившим от волнения во время его повествования, и подумала: «Какой он умный, как много знает! Хорошо и доходчиво может рассказать о любом периоде истории. Как мне помнится с пятого класса, ни один учитель, даже после окончания педагогического института, не знал так хорошо свой предмет и не мог так подробно рассказать историю нашего края. Ведь до рассказа Коли, – она впервые, с нежностью, про себя назвала по имени Васильева, – я и не знала, что где-то было „Дикое Поле“ и наша местность также находится на его территории. Какой он милый и хороший!»…

От этих мыслей Вера покраснела, но глаз с учителя не сводила и с восхищением слушала его повествование. Она видела, что все присутствующие в классе с увлечением слушают Васильева.

А учитель, видя, с каким вниманием и интересом его слушают ученики, с воодушевлением продолжал своё повествование:

Шестнадцатый век! Век продолжения объединения Руси и укрепления её границ, для этого нужна армия. Иван Грозный организовал постоянное стрелецкое войско, которому вменялось в обязанности охранять государя и его московский двор, усмирять мятежи внутри страны, а главное – первыми выступать навстречу неприятелю, в то время, пока собирается поместное войско. Изначально были созданы шесть полков, так называемых статей стрельцов по пятьсот человек в каждом. Командовали стрелецкими отрядами головы, назначенные из боярских детей. Из них были и сотники.

Боярам предоставлялись от казны земли, за что они были обязаны в свою очередь поставлять воинов. А каждый землевладелец, поставляющий определенное количество своих вооруженных людей во время похода, должен был ещё и содержать их за свой счёт: вооружить, обуть, одеть и накормить.

Всё это ложилось на плечи крестьян, работающих на алчных землевладельцев. С раннего утра до позднего вечера работали смерды на бояр и «боярских детей» или, когда удастся, на своём клочке земли. Но их семьи никогда не имели достатка. Жили впроголодь. Хлеба не хватало до нового урожая. А ещё смердов пороли батогами за каждую, даже малую провинность.

Всегда крестьянин мечтал о лучшей доле для себя и своих близких и искал лучших хозяев. Князья и бояре когда переманивали на свои земли смердов, «мягко стелили» и много хорошего обещали. Особенно те, кто родовитостью помельче, у тех особенно была нехватка крестьян. А переманят – изгалялись. Недород или град – князю, боярину всё нипочём. Ему оброк в срок должны доставить, а если задолжал, крестьянин в ответе, и призывали его на правёж кнутами. Одним словом, вновь всё повторялось по тому же кругу. Но некоторые, посмелее, с авантюрной жилкой уходили в пределы «Дикого Поля», на Дон или Волгу…

Мой прапрадед… отдавая все силы на барщине, не мог выбиться из нищеты. А он был честный человек, но отчаянный. Видя, как смотрят с надеждой на него голодные дети, как чахнет его красавица жена Галя, он решил искать лучшей доли на «Диком поле», о котором много раз слышал от прохожих калик. Они рассказывали, что хотя на тех землях опасность подстерегает на каждом шагу, но зато там нет хозяев и жить можно свободно. Он сумел уговорить своих друзей детства, прельстив их свободой и плодородной землёй.

И вот прапрадеды… многих из вас: Пётр сын Михаила, Мыкола сын Прокофия, Прохор сын Вавила и Дрон сын Панька, в том числе и мой прапрадед… Иван сын Василия, не стали ждать Юрьева дня и тёмной майской ночью убежали от жестокого боярина Вересеня, пока он и его служивые люди находились в военном походе. Ждать Юрьева дня и уходить зимой от хозяина с семьёй – значит обречь их на смерть. Потом фамилии этих семей станут: Васильевы, Михайловы, Прокофьевы, Вавиловы и Паньковы. Уже более четырёх столетий у нас в семье рассказ об этом передаётся из поколения в поколение. Мне об этом рассказал мой дедушка.

– Так это же наши фамилии! – вскрикнул с места Вавилов Миша.

– Правильно, Миша, это наши предки пошли искать лучшей доли. А теперь слушайте дальше.

Пять семей, погрузив скромное имущество на телеги, привязав к ним коров, двинулись в неведомые земли. Чтобы запутать следы, они вначале двинулись на северо-восток, по глухим местам, отойдя на значительное расстояние от Москвы, свернули на юг. Шли только ночью, останавливаясь на день во встречающихся лесах. В походе мужики выбрали старшим моего прапрадеда… Ивана.

Больше месяца они шли вначале по ночам, а они были короткие. А когда места стали безлюдные, двигались днём от утренней зари до сумерек, останавливаясь только чтобы покормить скот и отдохнуть самим. Их ноги ступили в лесостепь. Местами ковром лежала седая ковыльная степь. Они потом узнают, как летом по ней гуляют горячие ветры-суховеи, зимой нависают вьюги, со стоном вскипают бураны и вихрями кружат снежную пыль. А ранней весной и поздней осенью в оголённых бурьянах, кустарниках терновника и шиповника поют на все лады неистовые ветры. Как сурова и неприветлива степь в непогоду, и какая она в майскую пору – спокойно-величава и даже ласкова в своём праздничном наряде. Но много в пути встречалось и лесов, одни из них были небольшие, в основном по балкам, некоторые тянулись на десятки километров.

И вот в очередной раз они остановились на ночлег, уже в поздних сумерках, на берегу небольшой реки. Наши путешественники были уставшими. Попоив скот, стреножив коней и привязав после дойки коров, торопливо поели и все забылись крепким сном.

Иван Васильев проснулся первым, когда в утренних сумерках зарождался новый день. На небосклоне, с восточной стороны алела заря, предвещая хорошую погоду. Иван вышел на берег реки, огляделся, и его очаровал окружающий пейзаж, а он по натуре был романтик.

Увидел, как брызжет ранняя утренняя заря сквозь сонные зелёные вершины деревьев, утопая в стелящемся по балке лёгком белёсом тумане.

Берег реки переходил в обширный луг, местами поросший кустарником, который заканчивался меловыми возвышенностями. На другом берегу реки, сквозь туман просматривался лес из вековых дубов, уходивший в гору. Начинался он подлеском из ольхи, осины и лещины.

Вдоль берега над водой склонились ивы. Невдалеке от их стоянки виднелся песчаный берег, свободный от деревьев, а рядом с песчаным плёсом рос камыш.

Растреножив своего буланого, Иван подвёл его к реке, и конь, наклонив голову, фыркая, начал пить воду. Вскоре к реке подвели своих лошадей его друзья.

– Браты! Посмотрите, как красна здесь природа! А какая земля на лугу, чистый чернозём. Предлагаю остановиться в этом месте и осмотреть всю округу. Если эта земля будет безопасна для нашего проживания и сможет прокормить наши семьи, мы осядем здесь, – обратился Васильев к своим сотоварищам.

Окружающая природа в этих местах и в самом деле была прекрасна, поэтому все поддержали его, к тому же все устали в пути, да и лето началось, а к началу зимы, необходимо было что-то вырастить и отстроить жильё. За несколько дней мужчины осмотрели всю окрестность на несколько вёрст. Местность на самом деле оказалась уникальной для проживания. Река и находившееся в трёх верстах от этого места озеро кишели рыбой. К тому же озеро оказалось обитанием диких уток. В лесу водились непуганые животные. Уже на второй день удалось подстрелить двух кабанчиков и сохатого. Впервые, за все годы жизни на боярских землях и дни нахождения в пути все были сыты. За время пребывания на новом месте на их столе, которым была ряднина на земле, не переводились мясо и рыба.

Вездесущие мальчишки не отставали от взрослых, осваивая территорию. Парни постарше изучили близлежащий лес. Он раскинулся на большой территории, и они не смогли дойти до его края. Зато в одной версте от места стоянки, в чаще леса обнаружили вход в пещеру, уходившей в меловую гору. Нашли случайно, когда Андрей Васильев, не заметив в зарослях лещины большой овраг, свалился в него, а выбираясь, увидел под корнями упавшего дуба-великана провал. Заглянув в него и кинув палку, услышал шум и через несколько секунд отпрянул от входа, где в свете дня мелькнули вспугнутые летучие мыши. Ребята сами побоялись лезть в пещеру, но, вернувшись на стоянку, сообщили о своей находке взрослым.

На второй день взрослые осмотрели пещеру. Вход в неё начинался с большого грота, а дальше расходилось три хода. Они прошли по ним, но они уходили всё дальше в глубь горы, и мужики решили не рисковать, чтобы идти дальше, опасаясь встретить провалы. Потом они пройдут по ходам ещё дальше, где обнаружат новые большие залы. Но до окончаний ходов так никто и не дошёл.

Когда окончательно было принято решение остаться на этом месте жить и ставить избы, они в первую очередь расчистили часть луга от кустарника и вспахали сохами. И вот вышли мужики и бабы в поле. Небо высокое, чистое. И тишь кругом, даже в ушах позванивает.

Первым ступил на поле Иван Васильев, скинув рваный зипун и положив его на краю, повесил на шею короб с ячменём, зачерпнул пригоршню и, сыпанув, вымолвил:

– Уродись, ярица, добра, полны короба…

Затем все мужики пошли следом за Иваном, сея зерно, а женщины принялись заволакивать посев, сучковатыми боронами, которые тащили отощалые за время пути лошади.

После окончания сева мужики расширили вход в пещеру, и первое время, пока строили избы, скрывались в ней вместе со скотиной от ненастной погоды. Дома были построены за лето, до холодов. А когда через два года обнаружили в двух десятках вёрст от своей деревни проторённую крымскими татарами дорогу, так называемую сакму, по которой те ходили в набег на Русь, начали выставлять дозор. Вход в пещеру укрыли, а когда татары шли на Московское государство грабить, загоняли в неё скот, переносили имущество, а также прятались сами. Так из поколения в поколение и спасались от разграбления и угона в рабство.

С годами наша деревня разрасталась. В «смутное время» после смерти Ивана Грозного, когда было разбито войско Ивана Болотникова, поднявшего восстание против бояр и князей, крестьяне прятали у себя его соратников.

Поддержали жители села и восстание казаков во главе с атаманом Кондратием Булавиным, во времена правления царя Петра Первого. И даже есть легенда, что сокровища восставших казаков спрятаны в наших пещерах…

Когда, во времена царствования царицы Екатерины Второй, было разбито войско хана Гирея и Крым вошёл в состав Российского государства, в наших краях жить стало безопасно. Царствующие особы стали раздавать земли бывшего «Дикого Поля» дворянам и аристократам, а крестьян закрепостили. Земли вокруг нашей деревни были переданы помещику Дерябину. После отмены крепостного права, Дерябины жили во Франции, а крестьяне продолжали их содержать и обогащать.

Большинство жителей нашего села поддержали Великую Октябрьскую социалистическую революцию, и многие мужчины сражались в Красной Армии.

С началом Великой Отечественной войны все мужчины призывного возраста ушли воевать с немецко-фашистскими ордами, и многие из них не вернулись с поля боя, защищая свою Родину.

В июле одна тысяча девятьсот сорок второго года наш район был захвачен немецкими войсками, а в феврале одна тысяча девятьсот сорок третьего года освобождён. Почти восемь месяцев жители нашего села жили в оккупации, но некоторые из них боролись с немецкими захватчиками в партизанских отрядах и в подполье, и вы их знаете. Я слышал разговоры, что партизаны скрывались от фашистов в наших пещерах, но где входы в них – не знаю, так как основной вход, находящийся рядом с нашим селом, был засыпан ещё до революции, когда туда ушли трое подростков и не вернулись…

Вот такая краткая история нашего края и села…

Закончив свой рассказ, Васильев окинул взглядом притихших учеников и вновь посмотрел на Веру. И та не отвела взгляда – смотрела теперь на него открыто и прямо, только по-прежнему слегка краснела и смущённо улыбалась.

Тишину в классе нарушил голос Топоркова, теперь уже уважительно назвавшего учителя по имени и отчеству:

– Николай Семёнович, а вот всё-таки интересно, спрятанное золото ещё находится в пещере, и, возможно, в неё есть другие входы?

– Я думаю, ребята, что разговоры о спрятанном в наших местах золотом кладе – просто красивая легенда. Теперь, ребята, идите домой, а то мы и так задержались, да и сторож уже несколько раз заглядывал в класс…

После этого урока отношение учеников восьмого класса к своему новому учителю изменилось. К нему стали относиться с уважением. Такое уважительное отношение к нему было и в других классах, в которых ему пришлось вновь рассказывать историю заселения края под названием «Дикое Поле» и образования их села. Мальчики старались заговорить с ним на переменах, а некоторые девочки старших классов в него влюбились. Но Николай из них замечал только одну – Веру Красильникову. И даже во время проведения урока он, не замечая за собой, невольно задерживал свой взгляд на понравившейся ему девушке. Некоторые ученики класса стали замечать эту симпатию к их однокласснице, но никто вслух об этом не говорил, это как бы была тайна восьмого класса. Видела и ощущала на себе влюблённый взгляд и сама Вера. Она и сама полюбила молодого учителя с этим непокорным вихром волос на голове. Девушка сама стеснялась с ним заговорить и отвечала на его вопросы, только когда он спрашивал.

Васильеву пришлась по душе работа учителя, ему нравилось, как на него смотрят пытливые глаза учеников. К урокам он готовился ежедневно с педантичностью. Каждый раз читал разделы учебников, по каждому классу, где на следующий день предстояли уроки. Постоянно старался подобрать дополнительные материалы по изучаемым историческим периодам и данные о личностях, вошедших в историю по своим делам, как положительным, так и отрицательным. Некоторые данные Николай находил в своей домашней библиотеке, благо у него было несколько книг по истории, но основную часть информации он находил в библиотеке села. В один из вечеров он встретил здесь Веру. Оказалось, Красильникова очень любила читать и постоянно посещала библиотеку. Но в этот день она пришла для того, чтобы встретиться с Васильевым, хотя у неё ещё было что читать. Девушка знала, что именно сегодня он придёт за книгами.

Из библиотеки они вышли вместе. Николай и Вера жили в разных сторонах села, однако, не сговариваясь, они пошли в сторону дома девушки. Вначале шли молча, только хруст снега под ногами нарушал тишину.

– Николай Семёнович, а вы не передумали поступать в школу милиции на следующий год? – нарушила молчание Вера.

– Нет, я о работе в милиции мечтал с детства! – отозвался он, затем взяв её за руку в рукавичке и приостановив, тихо попросил: – И, пожалуйста, Вера, когда мы не школе и одни, называй меня Коля. Ведь я старше тебя всего на четыре года.

– Хорошо, Коля! – согласилась девушка, и, услышав в её голосе радостные нотки, понял, что Вере он не безразличен.

Разговаривая, они дошли к дому Красильниковой, затем, не сговариваясь, повернули и пошли в другую сторону. Так они гуляли по улице, и Николай продолжал держать руку девушки, чувствуя её тепло даже через варежку. Уже в некоторых домах начал гаснуть свет, когда они подошли вновь к дому Веры.

– Коля, уже поздно! Мои родители волнуются, я ведь им сказала, что на полчаса схожу в библиотеку.

Она, продолжая держаться за его руку, сняла варежку с другой руки, прижав её подбородком, и положила в карман. Затем стала дышать на руку, пытаясь её согреть.