Текст книги "Пересмешник на рассвете. Книга 2"

Всей своей нескладной фигурой он навис над Ивонн и пихал стопку ей под нос. В ноздри ударил запах алкоголя, сильный и резкий, разом смывая остатки сна. Прошелся по ним как наждачной бумагой, и не осталось ничего, вообще ничего, если не считать тянущего чувства внизу живота, как после секса, и странной пустоты в груди. Сон? Она спала?

Ивонн вскинула руку, отодвигая Раймона. Тот не ожидал этого, и бренди выплеснулся ей на лицо и на грудь. Губы будто обожгло щелоком, и Ивонн скривилась от гадкого вкуса, в котором было слишком много от бренди и почти ничего от сливы.

– Черт! – выругался Раймон, но взял себя в руки. – Уф! Слава богу, очнулась! Э… Ты как? Жива? В порядке?

– Я? – Ивонн провела ладонью по лицу, стирая с губ остатки выпивки. – Где я? Что случилось?

Она попыталась приподняться на локтях, оглядеться, но стоило это сделать, как голова закружилась. Она видела только лошадиную физиономию Раймона, да и та расплывалась. Обессилев в одно мгновение, Ивонн упала на подушку и уставилась на потолок.

– Тише, тише. – Раймон положил ей руку на плечо. – Тебе… э… не стоит делать резких движений.

– Что случилось? – настойчиво повторила Ивонн. – Где я?

Она нахмурилась в тщетной попытке восстановить цепочку событий. Что случилось до того, как она уснула или же потеряла сознание? Однако вспомнила почему-то велосипедиста, который, увидев в окне ее обнаженную грудь, рухнул со своего железного коня на мостовую. А ведь было же что-то еще, то, что ее память так старательно от нее прятала… Думать было больно. От этого ее еще сильнее замутило. И эта тянущая боль внизу живота… Это… Страх комком рванулся к горлу, и Ивонн едва не стошнило. Ее изнасиловали?

– Как «где»? – сказал Раймон. – Ты в «Лошадке», в этой, в гримерке.

Не слушая его, Ивонн опустила руки, проверяя одежду. Платье, панталоны – вроде все было целым. От облегчения она едва не расплакалась. Но все же: что с ней случилось?

– Как я здесь оказалась? – Ивонн повернулась к Раймону. Под ее взглядом тот глотнул из бутылки и даже не поморщился.

– Ну, тебя… кхм… принесли сюда.

– Кто?!

– Пара парней. Бре… Из «Партии Объединения». Отличные ребята, кстати. Выпили со мной по рюмашке. За счет заведения…

Ивонн смотрела на него и не понимала, о чем он говорит. Очевидно же, что слова Раймона имели какой-то смысл, но он ускользал от нее. Парни из «Партии Объединения», брешисты… Она ведь должна держаться от них как можно дальше. А почему?

– Сударыня, с вами все в порядке? – услышала она голос из-за спины Раймона. Хрипловатый мальчишеский басок. – Мы очень из-за вас переживали.

Только тогда Ивонн сообразила, что кроме нее и Раймона в гримерке есть кто-то еще. Она постаралась сфокусировать взгляд и смогла разглядеть молоденького парнишку в зеленой рубашке, застегнутой на все пуговицы. Лицом парень удивительно походил на рыбину, вытащенную из воды: такие же глаза навыкате и открытый рот. Физиономия показалась знакомой, она точно где-то его встречала. Ивонн предприняла еще одну отчаянную попытку напрячь память, нутром чувствуя, что делать этого нельзя ни в коем случае. И мысленная плотина, оберегавшая ее от кошмара наяву, рухнула. Она вспомнила всё и сразу: что случилось в грязной подворотне у мусорных баков и что этому предшествовало.

Должно быть, мысли отразились у нее на лице, потому что Раймон отпрянул от кушетки. Туда, где стоял парень с рыбьей физиономией, а с ним еще один зеленорубашечник. Двое жестоких, безжалостных убийц, готовых убивать и своих, и чужих. И теперь они здесь, в ее гримерке, делают вид, что пришли ей помочь. Хотя на самом деле они пришли за ней и за Хавьером. Они ищут его, чтобы сделать с ним что-то ужасное, они знают про их отношения, они…

Ивонн понимала, насколько глупы ее страхи. Но страх сильнее разума.

– Сударыня, – в голосе рыбьей физиономии прозвучало беспокойство, – вам плохо? Что-то вы сильно побледнели и…

Ивонн подняла руки, защищаясь от него, отгораживаясь, хотя парень этого и не понял.

– Нет, нет, со мной все хорошо, – залепетала она. Только бы он не подошел ближе. – Я в порядке.

И тут ее стошнило, прямо на грудь и на живот. Перед глазами снова все поплыло, и, если бы не Раймон, подхвативший ее в последний момент, она бы свалилась с кушетки.

– Тише, тише… – запричитал Раймон. – Не стоит это… В общем, лежи спокойно, не вставай.

Ивонн вцепилась в его руку. Раймон поморщился от боли.

– Э… Думаю, не нужно тебе сегодня выходить на сцену, да? Лучше отлежись… Тебе что-нибудь принести? Воды? Или поесть чего… Сигарету?

– Раймон…

– Что?

Ивонн глубоко вдохнула и сказала то, о чем знала уже пару недель, но только сейчас смогла оформить в слова:

– Я беременна.

Глава 54

Клара не успела даже вскочить на ноги. Шестеро брешистов окружили их, точно стая диких псов, отрезая пути к отступлению. Шестеро крепких накачанных парней – в темноте глаза их блестели. Четверо были вооружены дубинками. Вот теперь все кончено… Осталось лишь попытаться продать свою жизнь подороже – конечно, если успеет дотянуться до лежащей в луже навахи.

– Что случилось? – громко спросил один из брешистов. Они все тяжело дышали, только что языки набок не свесили.

– Это вы кричали? – сказал другой. – Вы звали на помощь?

Клара захлопала глазами. Она была уверена, что зеленорубашечники разделаются с ними без лишних слов. И уж тем более не могла предположить, что они пришли сюда по той же причине, что и она сама: на крики о помощи. Это не вписывалось в тот образ брешистов, который успел сложиться у нее в голове.

– Этот хлыщ напал на вас? – Один из парней указал дубинкой на Флипа. – Ты попал, приятель. Решил поразвлечься, значит?

– Что?! Нет, погодите, стойте…

Клара подняла руки ладонями вверх.

– Стойте! Он со мной. Это мой…

Она не стала уточнять, кто именно, поскольку сама не знала ответа на этот вопрос. Да и какая разница после всего, что здесь случилось?

– Твой?! Тогда какого черта? Мы услышали крики, бежали сюда со всех ног… Это ты кричала?

Парень с короткими светлыми волосами оглядел Клару и нахмурился.

– Не я.

Клара прижала ко лбу мокрую ладонь. Ее трясло, но не от холода. События последних минут обернулись ворохом бессмысленных образов – Клара с трудом осознавала, что произошло на этой грязной улице и что сейчас происходит. Горящие фары молочного фургона, колеса в считаных сантиметрах от ее ноги, ухмыляющиеся рожи молочников, голос за железной дверью и выбегающие из подворотни брешисты – все смешалось и перепуталось.

– Здесь кричал ребенок, – подал голос Флип. – Мы тоже услышали крик и прибежали сюда.

Брешист огляделся по сторонам.

– Ребенок? И где же он?

– Здесь был… – Клара поморщилась. – Здесь был грузовик, молочный фургон. Какие-то люди… Они заперли ребенка в кузове и куда-то увезли! Они его увезли, а я… Я ничего не смогла сделать! Они его… ее увезли, понимаете?!

Она так посмотрела на брешиста, что тот отпрянул. Ничего он не понимал.

– Барышня, вы бы не сидели на земле-то, – сказал он. – А то застудите себе чего-нибудь. Давайте помогу подняться…

Он протянул Кларе руку. Чуть замешкавшись, она взяла его за запястье, и брешист сильным рывком поставил ее на ноги. Конечно, он был прав: не стоило сидеть на земле, холод мостовой чувствовался и через пальто, и через юбку. Но как же глупо об этом беспокоиться! И не просто глупо, а стыдно. Слезы наворачивались на глаза, стоило подумать о девочке в фургоне, о девочке, которой она не смогла помочь… А вместе со слезами пришла и злость.

– Где вы были? – выкрикнула Клара. – Почему так долго?

– Спокойно, барышня, тише, – попытался урезонить ее брешист. Клара в сердцах отбросила его руку.

– Если бы вы… – Она прикусила язык, прекрасно понимая, что ищет виноватых там, где их нет. Эти парни прибежали так быстро, как могли. Чьи-то руки легли ей на плечи: Флип. Клара отвернулась и уткнулась лицом ему в грудь, всхлипывая и дрожа от рыданий. Флип смущенно обнял ее за плечи.

– Слышь, приятель, – обратился к нему брешист. – С твоей девкой все в порядке или она того? Не в себе? Что-то я ни черта не понял, о чем она лопочет? Какой еще фургон?

– Молочный фургон, – объяснил Флип. – Тут были какие-то бандиты, и они похитили ребенка. Затолкали его в грузовик и увезли. Мы не смогли их остановить.

Клара прижалась к нему сильнее. Она чувствовала себя такой слабой и беспомощной, словно у нее вырвали некий внутренний стержень, который только и помогал ей держаться. Однако на Флипа произошедшее подействовало совсем иначе. Его задумчивая растерянность ушла, уступив место холодной ярости, и, быть может, впервые после смерти отца Клара почувствовала, что рядом есть кто-то, на кого она может опереться.

– Я че-то не понял, – сказал брешист. – Тут че, какие-то хмыри украли ребенка, что ли?

– Именно. И укатили на молочном фургоне. Туда…

Флип кивком указал направление. Все брешисты, не сговариваясь, обернулись. Но фургона давно и след простыл, и не осталось никакой надежды найти его в ночи и в тумане.

– Бред, – замотал головой брешист, который помог Кларе подняться. – Откуда ночью на улице ребенок?

– А я знаю? – огрызнулся Флип. – Это же Мон-Флер, здесь всякое бывает.

– Гребаная клоака, – согласился с ним брешист. Его приятели переглядывались и громким шепотом обсуждали услышанное:

– Ребенок…

– Похитители…

– На кой черт им ребенок?

– А ты сам подумай.

– О черт!

– Туда поехали?

Из подворотни послышался топот, и на улицу, размахивая кулаками и палками, выбежали еще четверо брешистов, громко восклицая:

– Где? Где драка?

– Да стойте вы, – прикрикнул на них светловолосый. – Тут вообще засада. Какие-то уроды ребенка украли.

– Ты чего мелешь, Франц? Какого ребенка?

Клара напряглась, голос показался ей знакомым. Она обернулась, и – надо же! – растолкав плечами приятелей, к ним вышел не кто иной, как кочегар отеля «Луна» собственной персоной.

– Гюнтер… – тихо сказал Флип. – Какая неожиданная встреча.

Лысый громила подошел ближе, щурясь в поздних сумерках.

– О-па! – сказал он, узнав Флипа. – Стихоплет! Вот уж кого не ожидал…

Он снова прищурился – на Клару.

– И девчонка тут! Чего только не бывает! А твоя мать знает, где ты шляешься по ночам?

– Мать? – Клара не сразу сообразила, что Гюнтер говорит о мадам Буше. Видимо, кочегар не стал вдаваться в тонкости их родственных отношений.

Удивительное дело: если в столовой отеля при появлении Гюнтера Клара напряглась, то сейчас она почувствовала облегчение. И дело не в том, что они были знакомы – до сих пор они не обменялись и парой слов. Просто Гюнтер выглядел как человек, который знает, что делает, и способен разобраться в любой ситуации. Каким-то образом она догадалась, что прочие брешисты относятся к кочегару с большим уважением и даже побаиваются.

– Спокойно, парни, – сказал Гюнтер, подняв руку. – Это свои, я их знаю.

– Знаешь? – спросил кто-то из брешистов из-за его спины. – И анархисточку тоже?

– И анархисточку тоже, – кивнул Гюнтер. – Ну, что тут у вас случилось?

– Не ожидал тебя здесь встретить, – сказал Флип. По лицу было заметно, что он не понимает, радоваться ему или нет.

Гюнтер хмыкнул.

– Я тоже не ждал тебя увидеть, приятель. – Это слово он произнес с усмешкой. – Далековато вы забрались от дома, не считаешь? Что шибздику вроде тебя понадобилось в Мон-Флер?

– У меня тут живут родственники, – не моргнув глазом соврал Флип. – А ты что здесь делаешь?

– Ну… – Гюнтер поскреб щетинистую щеку. – У меня тоже родственники.

Один из брешистов громко заржал, хотя Клара так и не поняла, в чем шутка.

– Так что тут у вас произошло? – снова спросил Гюнтер.

– Парочка уродов… – И Флип вкратце рассказал о случившемся. Гюнтер слушал его не перебивая, но с каждым словом становился мрачнее и мрачнее.

– Ясно, – сказал он, когда Флип закончил. – Дерьмо. Слышали, парни, как оно бывает, когда в стране нет Порядка?

Прочие брешисты загудели, точно шмели: «Да, именно, вот оно, так и есть…» Клара сжала кулаки.

– Да при чем здесь ваш Порядок?! – не выдержала она. – Какие-то ублюдки похитили ребенка, а вы… Их надо найти, пока…

Гюнтер смерил ее взглядом.

– Не кипятись, – сказал он. – Мы их найдем. Придет срок, мы всю эту мразь переловим.

– Тогда чего же вы стоите и ничего не делаете? – не унималась Клара.

Гюнтер погладил блестящую от дождя лысину.

– Ну а что ты предлагаешь? Бегать за ними по всему городу? У них машина, они уже укатили – ищи-свищи. Ты знаешь, сколько в этом городе молочных фургонов?

Клара не знала, но догадывалась, что больше одного. Ей было больно и обидно, но Гюнтер прав. Сейчас, ночью, у них нет ни единого шанса найти похитителей. К тому же, после того как они их вспугнули, бандиты наверняка затаились.

– Надо… – она прикусила краешек губы, – надо вызвать жандармов. Это же их работа.

Брешисты переглянулись.

– Ты серьезно? – Гюнтер закатил глаза. – Не шутишь? Да жандармы в жизни не сунутся в Мон-Флер. А если бы сунулись, то толку от них как с козла молока. Не, подруга, ты совсем того, коли рассчитываешь на жандармов. У них же все куплено – кто платит, того и защищают. Вот примут наконец закон «О гражданской ответственности», тогда мы быстро со всей швалью разберемся, а пока…

Клару так и подмывало сказать: мол, видела она тот Порядок – с разбитыми витринами и толпами озверевших молодчиков, громящих все подряд. Но она прикусила язык. Не время, не место, и компания не самая подходящая. Пусть она и числилась бойцом НСФ, но все же была далека от политики и ввязываться в политические споры не собиралась.

– Так что, ребятки, шли бы вы лучше домой. – Гюнтер обвел взглядом улицу. – Твоя мать, поди, вся извелась. Может, она с головой не дружит, но баба-то хорошая, не стоит ее огорчать. Вот наступит эра Порядка, тогда и гуляйте себе под луной, а пока сидите лучше по домам. Ну а фургоном вашим мои ребята займутся – пара дней, и мы найдем этих гадов. Они еще пожалеют, что на свет родились. Верно говорю, парни?

Брешисты ответили одобрительными возгласами. Клара хотела сказать, что пара дней – это слишком много, за это время похитители могут сделать с ребенком что угодно. Что-то настолько чудовищное, что она боялась даже думать об этом. Но Гюнтер прав: здесь и сейчас они ничего не могут поделать. Прав он и в том, что мадам Буше наверняка волнуется. Прав, что сейчас лучше пойти домой и хорошенько выспаться, ведь завтра предстоит тяжелый день и важная встреча…

Гюнтер переступил с ноги на ногу, и что-то звякнуло по мостовой. Нагнувшись, кочегар поднял наваху.

– Это еще что такое? Молочники обронили?

– Нет. – Клара откинула со лба челку. – Это мое. Отдай.

– Твое? В самом деле?

Гунтер разглядывал нож со всех сторон, любуясь изгибом клинка и узором на рукояти. В его лапище наваха казалась меньше, чем была на самом деле, совсем как перочинный ножичек, но от этого она не становилась менее опасной. Гюнтер дотронулся указательным пальцем до острия и тут же отдернул руку.

– Отдай, – повторила Клара.

Ей было неприятно видеть нож в чужих руках.

– Острая, – хмыкнул Гюнтер, глядя на подушечку пальца. И пусть в темноте этого было не видно, Клара знала, что на ней выступила капелька крови. – Опасная игрушка для девчонки.

– Смотря какая девчонка, – парировала Клара.

Она протянула руку. Гюнтер снова хмыкнул и положил наваху на протянутую ладонь.

– Осторожнее с ней. Не порежься.

Клару до того взбесила снисходительность в его голосе, что она не удержалась от маленькой демонстрации – позволила ножу змейкой скользнуть между пальцами и только потом сложила его и убрала в карман. Пусть знает, с кем имеет дело. Однако Гюнтер лишь слегка приподнял бровь и больше ничем своего удивления не выказал.

– Слышь, Гюнт, – один из брешистов подошел ближе, – а девчонка настоящая анархистка или как?

– А тебе какое дело? – насторожился Гюнтер.

– Ну… – Брешист стушевался. – Не знал, что ты якшаешься с анархистами. Мы же с ними вроде как враги?

– Дурень. – Гюнтер положил руку парню на плечо, и у того подогнулись колени. – Наши враги – это те, кто мешает Порядку и Процветанию. А с детьми и бабами мы не воюем, сколько можно говорить одно и то же?

– Ну да… – смущенно отозвался брешист.

Клара так и не поняла, к какой именно категории, по классификации Гюнтера, относятся они с Флипом, но выяснять подробности не было ни малейшего желания. К тому же вопрос парня навел Гюнтера на размышления.

– Вот что, ребятки, – сказал он, повернувшись к Кларе. – Лучше мы проводим вас до дома. А то ночка такая – всякое может случиться.

Клара с Флипом переглянулись.

– Но…

– Да ладно вам, – усмехнулся Гюнтер. – Я ж все понимаю про эту вашу любовь. Можете спокойно целоваться и держаться за ручки – я не против. Но в городе сейчас небезопасно. Как бы ваша прогулка не обернулась изнасилованием да отбитыми почками. Сейчас все на взводе. И наши и… – он смерил Клару взглядом, – и наши и ваши.

Флип протянул ей руку. Не говоря ни слова, Клара сжала его ладонь, правда, сопроводив это взглядом: мол, на поцелуи можешь не рассчитывать. Но оба прекрасно понимали, что здесь и сейчас лучше строить из себя влюбленную парочку. Это отводит взгляды от других вещей. Например, от красного берета.

– Черт, Гюнтер, – подал голос один из брешистов. – Мы же шли в «Свиную голову»! Я не подписывался разводить по домам влюбленных детишек.

Парень, сказавший это, на вид был не старше Клары. Лицо его покрывали прыщи, а подбородок украшала коротенькая бородка.

– Не завидуй, – снисходительно сказал Гюнтер. – Хочешь – иди в «Свиную голову», я никого не держу. Но моя забота – следить за тем, чтобы в городе был Порядок.

Парень надулся, но ничего не сказал. Компания брешистов разделилась. Сопровождать Клару и Флипа вместе с Гюнтером вызвались еще трое, включая парня с бородкой, остальные же направились в таверну, решив между собой, что большего эскорта не требуется. Клара все гадала, какой прием ждет брешистов в «Свиной голове» и знают ли они про подвал, но вполне допускала, что таверну они выбрали именно потому, что там легко можно нарваться на драку.

– Слушай, – спросил Флип у Гюнтера, когда они уже шагали по узким и грязным улочкам Мон-Флер по направлению к мосту, – может, хоть ты объяснишь мне…

– Че?

– Ну. – Флип поджал губы. – Что вообще происходит в городе? А то всякое говорят.

– И что говорят? – прищурился Гюнтер. Флип прочистил горло.

– Как бы сказать… – Гюнтер хмыкнул. – Говорят, что брешисты совсем взбесились – прости, но это не мои слова, – громят всё подряд, бьют витрины магазинов и прочее в том же духе.

Гюнтер почесал затылок.

– Может, кто из парней и перестарался немного, но чтобы взбесились – это уже перебор. Ты бы, друг, последил за языком. Я знаю, ты стихоплет и у тебя язык как мельница, сам не знаешь, чего говоришь. Но кое-кому из парней такое может не понравиться.

Клара сжала ладонь Флипа. «Не понравиться»… Честно говоря, чувствовала она себя странно: идет за ручку с парнем, с которым познакомилась несколько часов назад, да еще и в компании людей, которые должны считаться ее врагами. В этом городе события происходили слишком быстро – она с трудом за ними поспевала. В горах время текло куда как спокойнее.

– Вот что я тебе скажу, – проговорил Гюнтер, ковыряясь мизинцем в зубах. – Не знаю, что ты и твоя анархисточка думаете про меня и моих парней. Что нам бы только водку глушить да кулаками махать – или еще что-нибудь такое? Так вот, дружище, это не так. На самом деле у нас болит, понимаешь, вот здесь болит.

Он постучал себя кулаком по груди.

– Думаешь, нам шибко нравится тот бардак, который развели в стране? Цены растут, работы никакой, в магазинах ни хрена нет – скоро хлеба нельзя будет купить, и это в Столице!

– А если бить витрины, то в магазинах появится хлеб? – спросил Флип.

Гюнтер снова ударил себя кулаком по груди, на сей раз сильнее.

– Да что ты прицепился к этим витринам? Ну, перестарались парни, с кем не бывает? Не в витринах же дело! Страна должна встать с колен, понимаешь? В стране должен быть Порядок – только тогда она сможет подняться. Ты же сам видишь, что творится! Бандиты воруют детей прямо на улице и никого не боятся… Тут девчонку зарезали только за то, что она влюбилась в кого-то из наших. Думаешь, колбасы в магазинах просто так нету? Коровы не уродились? Нет! Есть эти, враждебные силы, или как там… В общем, всякие гады, которым не по нутру, что страна пытается встать с колен. Вот они и вставляют палки в колеса. И если мы все сообща не ответим, не покажем, у кого тут правда, так они передавят нас, как клопов. Им чего нужно? Только брюхо свое набить да нахапать побольше. А на то, что будет со страной, им насрать. И не говори мне, что это все политика – нет тут никакой политики. Есть моя страна, а есть паразиты, которые сосут из нее кровь. Ну а с паразитами один разговор. Это грязная работа, но кто-то должен ее делать. Если этим гадам не дать по зубам, они так и утопят нашу страну в дерьме.

Гюнтер так распалился, что принялся размахивать руками, и Кларе пришлось оттащить Флипа в сторону. А то ведь ненароком можно было и в самом деле получить по зубам.

– Но при чем здесь витрины и погромы? – не унимался Флип.

– Лес рубят – щепки летят, – хмыкнул Гюнтер. – Деремся как умеем. Мой папаша, гореть ему в аду, всегда говорил: если хочешь победить в драке, то бей первым. Толковый был старикан, даром что за старого короля готов был глотку перегрызть. Пристрелили его, когда Революция случилась.

Лицо Гюнтера помрачнело, и на секунду Кларе показалось, что глаза кочегара увлажнились. Но нет, это были лишь капли дождя на веках. Флип хотел что-то сказать, однако Клара дернула его за руку.

– Не заводись. Не время.

Они молча миновали мост, каждый погруженный в свои мысли. На другом берегу Клара почувствовала себя спокойнее. Вместе с вонью Мон-Флер ушло и ощущение нависшей угрозы. Она даже выпрямилась, будто на плечи перестал давить невидимый груз.

У них ушло не меньше часа на то, чтобы добраться до отеля – по пустым улицам и переулкам, мимо стоящих машин и трамваев. Город был тих и спокоен, нигде не слышались голоса, на мостовых и набережных ни одного прохожего. Лишь один раз им встретилась прогуливающаяся компания брешистов. Гюнтер поприветствовал их коротким выкриком: «Порядок и Процветание!» Брешисты ответили тем же, прежде чем раствориться в темных подворотнях, должно быть, в поисках врагов Республики. Что бы там Клара ни думала о взглядах Гюнтера, без кочегара и его приятелей возвращение домой могло закончиться и не так удачно. Наверное, эти парни были не такими плохими ребятами, подумала Клара, и руководствовались они самыми лучшими побуждениями. Они действительно верили в то, что поступают правильно… Но потом она вспомнила окровавленное лицо мясника, которого они с Флипом встретили по дороге в Мон-Флер. Правильно или нет, но существует предел, до которого цель оправдывает средства, а брешисты этого предела не видели или не хотели видеть. Им нравилось то, что они делали, – вот что самое гадкое. И пусть сейчас они шли вместе, Клара прекрасно понимала, что они никоим образом не на одной стороне. Поэтому она крепко сжимала ладонь Флипа, намеренно и напоказ дистанцируясь от сопровождающей их компании… А еще потому, что ей не хотелось его отпускать, но об этом она запретила себе думать.

Перед отелем они остановились. Гюнтер обменялся рукопожатиями со своими приятелями, и те растворились в ночи. Клара понятия не имела, как с ними прощаться, и потому лишь кивнула им вслед, впрочем, никто из брешистов не обратил на нее внимания. Затем она повернула ручку и открыла дверь.

На пороге стояла мадам Буше с лицом мертвенно-бледным как рыбье брюхо.

– Ты?! Ты?! – проревела она жутким голосом. – Где Дафна?!