Текст книги "Право на жизнь"

Глава 10.

Ночью пошел дождь. Холодные крупные капли легко прорывались сквозь деревья, лавиной обрушиваясь на несчастных путников. Костер погас в мановение ока, Северьян даже не успел встрепенуться, как от огня осталось лишь шипящее затухающее пепелище. Доробей поворчал и спрятался в сумку. Но и она не оказалась достаточным укрытием от злобного ливня. Земля взмокла от дождя, уровень воды в озере медленно повышался. Вскоре близрастущие цветы поглотила вода.

Пришлось отступать обратно к дороге. Колея оказалась взмокшей и залитой водой. Северьян брел по расплывающейся под ногами глинистой жиже. Посох глубоко уходил в землю, ноги проваливались по колено. Северьян промок с головы до ног, и теперь лишь бессильно волочился вверх по дороге, лениво перемешивая ногами зловредную грязь. Ливень срывался вниз бесконечными водопадами воды, бесстыдно вгрызаясь в изможденную от обилия влаги земную плоть. Вдруг все кончилось. И сразу накатила щемящая, давящая тишина, разбавляемая лишь журчанием стекающей с веток воды.

– Неужели, все! – Из промокшей насквозь сумки выбрался домовой. Он тоже взмок с ног до головы. На недоумевающий взгляд Северьяна он пробормотал:

– Я там, в котомке, плавал. Среди грибов. Они расплылись и начали гнить.

Северьян поспешил избавиться от содержимого сумки. На землю вылилось немного грязной воды и грибная каша, в которую превратился запас провизии.

– Ничего, – утешил его домовой. – Дождь прошел. Теперь грибов навалом будет.

– Это вряд ли, – вздохнул убийца. – Воды слишком много. Грибы сейчас пойдут водянистые…

Весь остаток ночи Северьян провел на ногах. Все еще горела спина, но чувствовалось, что раны зарастают, как на паршивой собаке. Домовой забрался в сумку, и оттуда раскатывался его довольный храп, ничуть не тише храпа человека. Северьян поначалу злился, но вскоре махнул рукой и побрел дальше, не обращая внимания на такие мелочи.

К утру Северьяну повезло. На дороге сидел жирный заяц, недовольно водил по сторонам носом, принюхиваясь, пытаясь уловить в сыром воздухе новые запахи. Северьян бесшумно подкрался сбоку, и на расстоянии броска осторожно вынул из-за пазухи кинжал. Заморский нож был грамотно сбалансировал, чем приятно удивил убийцу. Бросок, и блеснувшее лезвие воткнулось в бок русака, пробив ребра и разорвав сердце. Заяц дернулся, попытавшись убежать, но на краю колеи рухнул замертво. Из раны потекла густая, почти черная кровь. Северьян выдернул нож, вытер о траву. Добыча была достойной.

Когда проснулся Доробей, и по привычке бормоча что-то несуразное, принялся чесать свою волосатую башку, Северьян уже выкатывал из костра огромный шарообразный камень.

– Ты что, с ума сошел? – Оторопел домовой. – Я камни не ем. Ты, насколько я знаю тоже.

Но когда Северьян, хмыкнув, расколол камень надвое, и в нос ударил невероятный, дурманящий аромат свежезапеченого мяса, домовой тотчас замолчал, и жадно облизнулся.

– Видать, и камни съедобными бывают, – вздохнул он. – Вот, поведешься с каликами, научишься есть всякую гадость…

Через минуту он, чавкая, уплетал горячее, сочное мясо. Северьян тоже не церемонился с трапезой, и вскоре от несчастного зайца остались лишь разгрызенные кости.

– Жить, все-таки, хорошо, – изрек домовой, удобно устраиваясь на сумке. – Не понимаю, как другие могут все время на одном месте…

– Все зависит от места, – молвил Северьян. – Иногда и одного вполне достаточно.

Время до рассвета они провели в лесу и лишь засветло вышли на проселочную дорогу. Колея все расширялась, становилась более утоптанной. Здесь ходили люди. Отпечатки босых, и не только, ступней пестрили повсеместно. А вскоре впереди появился невысокий частокол, опоясывавший небольшой, по Киевским меркам поселок.

Над небольшими воротами, как и положено, сидели стражники. Оные спали прямо на посту, лениво распластав жирные тела в неудобных башенках. Один приоткрыл глаза, узрел Северьяна. С кряхтением поднялся, опираясь на ржавое копье.

– Стой, кто таков?

– Калика перехожий. Хожу по миру, любуюсь красотами…

Стражник сурово шмыгнул носом.

– Ну и иди себе, любуйся… мимо.

Северьян нахмурился. Не любил он, когда вот так, без приглашения выкидывают. И наглых, упивающихся властью дураков он просто ненавидел. Когда хитрый у власти – жди беды, но когда престол занимает дурак, лучше сразу пойти и повеситься на ближайшей березе.

– А не подскажешь ли, добрый человек, далеко ли до Искоростеня? – Нарочито вежливо спросил Северьян.

– Зачем тебе Искоростень? – Насторожился воин.

– Хочу узреть красоты стольного града древлян!

Стражник расплылся в улыбке. И у этого расплывшегося борова оказалось свое слабое место.

– Да, наш город красив! Там такие терема, такие стены! А уж корчмы… одна другой краше! А каких там кабанчиков подают… Ладно, калика перехожий, заходи в Перелесье, здесь тоже корчмы не хуже.

– А что это за Перелесье? – Удивился Северьян.

– Перелесье – это наш город. Даже князь Владимир не знает о его существовании.

– А вы тоже древляне?

– И древляне, и кияне, все здесь. Перелесье – город пограничный. От него столько же верст до Искоростеня, сколько до Киева. – Гордо изрек стражник.

– А как вымеряли то? – Удивился Северьян.

Стражник задумался.

– Да откуда мне знать? Раз сказал, вымеряли, значит вымеряли. Ну что встал, проходи уж.

– Дык, ворота закрыты. – удивился Северьян.

– А ты толкни створку, они и откроются. Не немощный, небось…

Городок был небольшой, но уютный. Северьян сразу заприметил корчму – одну из тех, о которой так сочно рассказывал стражник. Внутри было жарко, и стоял такой дым, хоть топор вешай. Пахло жареным мясом, чесноком и перегаром. В корчме стоял такой гвалт, что казалось, стены задрожат и рухнут под его напором. Никто не обращал на Северьяна внимания, каждый был увлечен трапезой. Этого было вполне достаточно. Убийца нашел свободный угол у стойки, присел и задремал.

Его разбудил пьяный глас над головой. Приоткрыв глаза, он увидел огромного волосатого мужика, который громко орал, сотрясая пудовыми кулаками. И вопль возмущения был обращен как раз к Северьяну.

– Ишь, до чего распустились эти нищие! – Кричал мужик. – К честным людям в корчму заходят! Разносят с собой заразу всякую! Вы посмотрите на него, он же почти дохлый! Сидит и гниет здесь, а мы едим!

– Не шуми, – тихо сказал Северьян, – я сейчас уйду.

– Нет, теперь ты никуда не уйдешь! – Загоготал мужик.

Его оттолкнул другой, высокий, худосочный, загорелый, с копной пепельных волос и серыми выцветшими глазами, цепко глядящими из-под опущенных бровей.

– Оставь, калику, боров, – сказал он, и в тот же миг гвалт в корчме затих. Десятки пар глаз уставились на них, ожидая скорой расправы. – Оставь, – повторил мужчина. – Глумиться над слабейшими – удел слабаков.

– Да как ты смеешь, жалкое отродье, – заголосил пьяным голосом мужик. – Да я тебя…

Что случилось дальше, никто не понял. Еще секунду назад здоровенный бугай крепко стоял на ногах, и вдруг рухнул, как подкошенный. Самые внимательные заметили, как мелькнул молнией, кулак худосочного мужчины. И все.

Воздух начал медленно закипать. Над потолком, уже казалось пробегали искры. Все молчали. А боров не поднимался. Разрядил обстановку хозяин корчмы. Вышел, натужно засмеялся, громко крикнув.

– Да ведь он пьян! Напился, как свинья и упал!

Тотчас по залу прокатилась волна хохота, и через секунду уже никто не обращал внимания на “пьяного”. Лишь корчмовщик подошел к Северьяну и заступившемуся за него, и тихо со злобой прошептал.

– Помогите оттащить эту тушу. Похоже, ты убил его, герой.

– Я не стоил того, – тихо пробормотал Северьян.

– Стоил, не стоил – какая разница, – отмахнулся мужчина. – Дело-то уже сделано.

Втроем они выволокли неподъемную тушу на задний двор и бросили возле хлева. Присыпали сеном, привалили досками. Хозяин корчмы облегченно вздохнул, вытирая лоб.

– Кажись, пронесло. Оставим здесь, авось нескоро найдут. А коли найдут, решат, что помер от пьянства.

– Почему ты нам помогаешь? – Удивился Северьян.

Хозяин бросил брезгливый взгляд на распростертое тело, хмыкнул, потирая толстые, волосатые ручищи.

– Этот болван Щукарь все время мне не нравился. То пожрет и не заплатит, то столы в корчме поломает. Теперь уж ничего сотворить не сможет. Оно и к лучшему. А вы бы, ребята, убирались отсюда подобру-поздорову. Кто знает, чем все это кончится.

Мужчина остановил его.

– Не гони, хозяин. Отобедаем и уйдем.

– А у меня, этого, денег-то нет, – тихо сказал Северьян.

– Я угощаю, – мужчина снисходительно улыбнулся. – Вам, каликам, деньги и не положено иметь.

В корчме по прежнему было людно. Никто уже не обращал внимания на калику и его спутника. Слуга-отрок боязливо подошел к их столу, принял заказ и скрылся за стойкой. Хозяин корчмы все еще чувствовал себя не в своей тарелке, и нервозно поглядывал на неугодную парочку и грыз ногти.

Отрок обернулся быстро, принеся две огромных миски с гречневой кашей и мясом, крынку молока и кувшин с медовухой.

– Ну, расскажи, калика, каким ветром тебя занесло в Перелесье.

Северьян был предельно откровенен.

– Шел я через лес к славному городу Искоростеню, да заплутал немного.

– Отчего ж заплутал? – Удивился мужчина. – От Перелесья до Искоростеня рукой подать… если дороги знать верные. Как звать-величать то тебя, калика?

– Я давно забыл свое имя, отказавшись от мирской жизни. Называй меня, каликой, как и раньше.

– Как знаешь. Меня можешь называть… Лукой.

Северьян задумался.

– Не понимаю тебя, Лука. Зачем открывать случайному путнику свое имя?

Лука усмехнулся.

– Случайный, или не случайный – еще не известно. Я ведь тоже в Искоростень иду. А вдвоем всегда веселей, чем одному.

– Твоя правда, Лука, твоя правда. Но к чему тебе-то идти к древлянам? Они, насколько я знаю, не слишком гостеприимны.

– Потому что я там живу, – усмехнулся мужчина.

– Тогда зачем ты здесь, прости мое любопытство? – Северьян смиренно поклонился.

– Любопытство не порок, – успокоил его Лука. – Калике положено спрашивать, он ведь – кладезь мудрости…

– Ты чего-то путаешь, Лука, – пробормотал Северьян. – Я всего лишь странник, скиталец, уставший от мирской жизни. А совсем не мудрец.

– Странник – самый большой мудрец! – Заявил Лука, отправляя в рот огромный ломоть мяса. – Он же путешествует по всему свету…

В котомке у Северьяна что-то зашебуршало. Лука встрепенулся, но убийца успокоил его жестом.

– Это мой друг.

Из сумки, пыхтя, выбрался домовой. Огляделся, обиженно фыркнул.

– Здрасте, – буркнул он. – Уже жрут, а мне никто не предложил.

– Домовой? В котомке? – Удивился Лука. И тут же покатился со смеху.

Доробей поднял на него испепеляющий взор.

– Ты что, еще один дурак, домового не видел?

– Да какой же ты домовой, раз с каликой путешествуешь! – Засмеялся Лука. – Ты теперь кочевой!

Глава 11.

Сытно поев, разношерстная компания тронулась в путь. У Луки, как оказалось, тоже не было коня. Тот хотел купить оного, но, прислушавшись к совету Северьяна, делать этого не стал. Налегке путешествовать лучше, когда ничего не обременяет. А коня кормить надо, поить. Да и жалко животинку без дела пользовать. Не так уж далек путь, как кажется. Но провизией Лука все же запасся. Лепешки, вяленое мясо и баклажки с водой он уложил в свою сумку, а то, что не влезло, отдал Северьяну. Неужели доверяет? – Удивился убийца.

Еще засветло они преодолели березняк, и вторглись в густые, непролазные дебри темнолесья. Воздух здесь был сырой, влажный и отдавал прелой листвой и болотом. Вокруг шуршало, повизгивало, булькало. Под ногами бегали мелкие гады, то и дело шмыгали змеи, а уж лягушки сидели на каждой ветке, поглядывая пустыми бессмысленными глазами и протяжно квакали.

– Здесь пока спокойно, – объяснял Лука Северьяну, – бояться нечего. Зато завтра мы войдем в зачарованный лес. Там нечисть ночами бушует так, что не всяк богатырь живым выйти сможет.

– Так зачем мы туда идем? – Удивился Северьян.

– Потому что с нечистью сладить куда проще, чем с дрягвой.

– С дрягвой?

– Дряговичи – еще один местный народец. Ты калика и, правда, на мудреца не тянешь. Так вот, они живут на болотах, и на людей не слишком похожи… Скорее на упырей. Им и поклоняются. Попасть им в руки пострашнее будет, чем умереть в битве с нечистью. Ты, калика не бойся. Я воин неплохой, за нас постою! – Лука положил руку на рукоять меча.

Меч и правда был знатный – ручка из бронзы, обитая деревом, клинка не видно, но чувствуется, что кован на совесть. Хотя не чета клинку Северьяна, закаленного в специальных растворах, пролежавшего сотню лет в земле, для пущей твердости.

– Твоя воля, Лука, – согласился убийца. – Я иду за тобой.

– Ага, а мое мнение никого не интересует? – Раздался недовольный бас из котомки. – Ну и ладно, вспомните еще Доробея, когда припечет.

Путники весело засмеялись.

Белые стены, мраморный пол, резные колонны… Здесь, в Царьграде даже солнце отливало белизной, на которой проскакивали мраморные прожилки. Базилевс сегодня был не в духе. Маги послабее поспешили скрыться с его глаз, лишь Протокл развалился на пуховых подушках и с интересом наблюдал за истеричными жестами Владыки.

– Что же это творится! – Бормотал он. – Он же наш, наш ставленник! Как Владимиру удалось переманить его на свою сторону?

Протокл лениво зевнул.

– Я предупреждал, Владыка, что шансы на успех не столь уж и велики. Наемник был силен, но Владимир оказался сильнее…

– Тогда почему исчезли посланные нами убийцы?

– Северьян оказался сильнее их. Сильный побеждает слабого, закон жизни, не более того. По крайней мере, мы скомпрометировали печенегов в глазах Росского князя. Теперь уж Владимир будет относиться к ним настороженно, что породит конфликты, а возможно и станет причиной отчуждения, расторжения альянса, а затем…

Базилевс прервал его.

– Больно мудреные слова говоришь, Протокл. Но учти, словами ты мало чего добьешься. Северьян все еще жив, и не исключено, что нам еще предстоит с ним встретиться.

– Ты боишься! – Удивился Протокл. – Базилевс боится обыкновенного наемного убийцы!?

– Необыкновенного, – прошипел сквозь зубы тот. – Обыкновенные долго не живут…

Деревья мелькали перед глазами, Северьян бежал через старый заболоченный ельник, отплевывался, фыркал. Рядом, пыхтя, несся Зубр, язык на плечо, ноги заплетаются. Давно стемнело, видимость терялась уже через десяток шагов, лишь полная луна, выкатившаяся на небо, позволяла различать местность окрест. Хотя, что здесь различать, вокруг-то одни деревья…

Они за несколько часов добрались до березняка, прилегающего к селу. Здесь остановились, отдышались. Северьян тяжело хрипел, горлом рвались всхлипы. Мальчонка с трудом выдержал этот пробег.

– Подкрадываемся тихо, – сказал он. – Главное, чтобы нас не заметили… иначе…

Что будет иначе, ребята догадывались. Степняки дикий народ, они и детей убивают, жмурясь от удовольствия…

Чем ближе подходили к селу, тем яснее слышались громкие голоса, смех, вопли. Вскоре, через поредевший березняк мальчишки различили огни. Подкрались поближе, выбрались на самую опушку, да так и застыли от ужаса.

По селу шастали степняки. Невысокие, узкоглазые, в рваном свете разведенных повсеместно костров они казались чудовищами, нечистью, выбравшейся из глубин леса. Северьян тяжело охнул, дернулся.

К забору был прибит мужчина. Ребята с трудом узнали в нем Городона. В ладони воина впились длинные каленые стрелы, жуткие деревянные колья были вбиты в ноги. В теле торчало еще несколько стрел, две в животе, одна в плечо и еще одна безвольно болталась в бедре, упершись в мышцу. Глаз у Городона не было, вместо них зияли кровоточащие пустые глазницы.

– Что же это творится? – Шумно выдохнул Зубр, поперхнувшись собственными словами.

– Степняки… звери, – тихо прошептал Северьян.

Вдруг, позади зашелестели кусты, и что-то тяжелое толкнуло в спину. Северьян ойкнул, отлетев на несколько шагов. Вслед за ним кувыркнулся Зубр. Ребята приподнялись, оглянулись…

Позади стоял один из убийц. Нагло ухмыляющийся, он медленно достал из-за пояса длинный гнутый нож и со звероватой улыбкой медленно подошел к мальчишкам.

– Бежим! – Крикнул Северьян, вскакивая с земли.

Зубр рванул вслед за ним как горный козел, шумно дыша и отплевываясь. Видать, наглотался земли. На миг Северьян огляделся. Степняк не бежал за ними, лишь медленно, неторопливо шел, грозный и жестокий, как скала.

Северьян припустил, так что пятки сверкали, прямиком в обход села, чтобы снова скрыться в лесу. Под ногами хлюпала непросохшая после дождя земля, перед глазами уже двоилось, мелькали мелкие черные пятна. Главное не упасть, – вела настойчивая мысль, – иначе конец… Но почему степняк не стреляет?

Прохлада сурового утра заставила Северьяна проснуться. Он неохотно открыл глаза. Лука уже сидел рядом и водил точильным камнем по клинку. Завидев калику, улыбнулся.

– С добрым утром, странник!

– И тебе того же, – буркнул Северьян. – Когда двинемся в путь?

– Да хоть сейчас! – Обрадовался Лука. – Перекусить не хочешь?

– По утрам не ем. По утрам я пью, – вымученно улыбнулся Северьян. Он и сам не понимал, чем вызвано столь резкая перемена настроения. Что-то сверху, большое и черное угнетало его. Все время чудились глаза за спиной, в ушах раздавался пронзительный шепот. Причина его была не ясна, но… Оставалось лишь пресловутое “но”, которое он не мог объяснить.

Домовой так и не показывался из сумки. Очевидно, видел очередной сон, и просыпаться не собирался. Хвойный лес снова сменился светлой дубовой рощей, и путники вышли на проселочную дорогу.

– Это последняя деревня на пути в Искоростень, – дотошно объяснял Лука. – Здесь можно будет сытно поесть, выспаться и запастись провизией. Дальше ни одной живой души мы не встретим… Если повезет, конечно. Впрочем, я не уверен, что у дряговичей есть душа. Они ведь такие же мертвяки, как и упыри.

Северьян про себя усмехнулся. Белоян говорил, что на пути в Искоростень нет ни одного обитаемого места. Ан вот как на деле обернулось!

– Эх, калика, знал бы ты, какая у меня красивая невеста! – Вздохнул Лука.

– Так чего же ты убег от нее? – Удивился Северьян. – Жил бы поживал, да добра наживал.

– Нет. У меня еще дела остались. Неотложные. Вот закончу и сразу за свадебку!

– Как знаешь, – бросил Северьян. – Тебе виднее.

Они неторопливо брели вдоль проселочной тропинки, беседуя о высоком и не очень, когда кусты впереди вдруг зашуршали, и на дорогу выскочили двое звероватого вида мужиков. Оба похожи на медведей, в грязных холщовых рубахах, подпоясанных веревками, в руках топоры. Наглые, самоуверенные, они выходили, не опасаясь сопротивления.

– Стоять! – Рявкнул один, повыше, покряжистее да пошире в плечах. – Куда путь держите?

– Вперед! – Сквозь зубы проговорил Лука. – И вам лучше посторониться!

– Посторонимся, как придет время, – усмехнулся разбойник. – Только есть одно дельце. Вы идете по нашей дороге, а потому обязаны заплатить оброк.

– Ну и каков оброк? – Прищурился Лука.

– Все что у вас есть! – Загоготали бугаи. – У калики-то отнимать нечего, а ты выглядишь богатеньким. И меч знатный! Нам в хозяйстве пригодится.

– Сожалею, но он и мне нужен! – Рука Луки легла на рукоять. – А если по нраву пришелся, попробуй, отними!

– Не шути с нами! – Молвил мужик. – Мужики, выходите!

Снова зашевелились кусты, и на дорогу вышли трое. Северьян полуобернулся. Сзади еще парочка разбойников поигрывала ржавыми кинжалами.

– Да их тут целая банда, – усмехнулся Лука. – Калика, как я начну, прыгай в кусты. Авось спасешься!

– Негоже оставлять товарища в одиночестве, – сказал Северьян, поднимая посох. – Думаю и я кой на что сгожусь. К тому же сгинешь ты, куда невесте твоей деваться? В монастырь идти?

– Твоя правда, друг! – Ответил Лука. – Выберемся, будь моим другом верным на веки вечные!

Северьян напрягся, обводя затравленным взглядом разбойников.

– Лука, когда я шагну вперед, займись теми, что сзади.

– Но как ты сладишь… их же пятеро!

– Делай, что говорят! – Прошипел Северьян. – Теперь давай!

Разбойники не ожидали нападения от калики. Стоявший спереди коренастый бородач так и не успел удивиться, заметив, как сморщенный нищий вдруг распрямляется, а его резной посох отчего-то блестит на солнце. Через мгновение бугай упал, разрубленный надвое. Четверо оставшихся не растерялись, и бросились на Северьяна, надеясь задавить, подмять под себя. Когда четверка уже была близко, убийца пригнулся, и крутанул клинок полукругом. Затем вверх и наискось. Трое сразу упали. У одного было перерезано горло, еще двое со стоном повалились, держась за распоротые животы. Последний оставшийся попятился, и с воплем бросился в кусты. Клинок Северьяна настиг его и там.

Когда убийца выбрался из кустов, на поляне все было кончено. Лука расправился с двумя оставшимися, и теперь, запыхавшийся, чистил о траву клинок. Завидев Северьяна, дернулся, но тут же успокоился, увидев, как исчезает чудо-меч в ножнах посохе.

– Да, странный ты, калика, – нервно усмехнулся он. – Если бы все странники так управлялись с мечом, пожалуй, нам, воинам нечем было бы заняться.

– Дела давно минувших дней, – тихо проговорил Северьян. – Потому я и стал изгоем.

– Не понимаю! – Искренне удивился Лука. – С таким умением как у тебя можно устроиться где угодно и жить себе припеваючи. Почему ты скитаешься по дорогам без гроша в кармане?

– На то есть своя причина. Что одному – раздолье, то другому – смерть.

Лука поднялся, похлопал Северьяна по плечу.

– Зря ты все-таки стал каликой. В тебе же молодецкая кровь так и играет, это сразу видно… Ладно, придем в Искоростень, авось подберу тебе работенку, коли не побрезгуешь.

– А ты там большой человек? – Удивился Северьян.

– Большой не большой, но и не маленький. – Загадочно проговорил Лука.

– Если дойдем, – пробурчал убийца. – Давай лучше, обыщем этих ловцов удачи. Может, чего путного найдем.

В карманах разбойников ничего особо ценного не нашлось. Немного монет медью и серебром, ржавые топоры, ножи и всякая требуха. Путники взяли только деньги, остальное бросили в кусты, равно как и трупы разбойников.

К деревне они вышли лишь затемно, под вопли совы и вой волков. Стражник на воротах долго не хотел их пускать, но за пару серебряников все же смилостивился и открыл ворота. Здесь и корчма была, маленькая, кособокая, подстать домам. Но из печной трубы исправно валил дым и пахло жареным мясом. Северьян голодно облизнулся. После схватки всегда хотелось есть, и сейчас желудок, разбуженный пряными запахами сладко заныл, предчувствуя сытную трапезу.

В корчме было пусто, лишь спал за стойкой загулявший работяга, да хозяйка, статная коренастая дама припекала прислужников-отроков. Увидев гостей, приветливо заулыбалась, а когда на столе появились монеты, тотчас начала суетиться, накрывая на стол.

– Угощайтесь, гости дорогие! – Молвила она, самолично устанавливая на стол всевозможные яства. – Угощайтесь. Быть может, это последний раз вы так сытно поедите…

– Что-то ты темнишь, хозяюшка! – Нахмурился Лука. – Давай, рассказывай, что случилось?

– Да, все нормально, – попыталась выкрутиться она. – Только ночью лучше не высовывайтесь… и гулять не ходите, мало ли что?

– Что еще за мало ли? – Влез в разговор Северьян. – Ты уж выкладывай все на чистоту!

– Какая тут чистота! – Вздохнула хозяйка. – Посетители все разбежались, подумываю закрываться. Житья никакого нет!

Путники переглянулись. Тут еще из котомки вылез домовой.

– Батюшки, а это что за чудище? – Пролепетала хозяйка.

– Сама ты чудище! – Рявкнул Доробей. – Домовой, я. Вернее, кочевой.

Женщина перевела дух, даже улыбнулась.

– Никогда не видела живого домового. А где ты живешь?

– В сумке. – Объяснил Доробей. – Раньше у меня был дом, а тепереча я птица вольная.

Хозяйка вздохнула.

– Я бы предложила тебе поселиться здесь но… Здесь скоро не останется ни одной живой души.

Путники приготовились слушать. Даже домовой с интересом уставился на хозяйку, приговаривая.

– Давай, не тяни кота за хвост, рассказывай.

– Нечто. Оно приходит в деревню каждую ночь и если не заперты двери или оконные ставни…

– Байки травить все мастера, – усмехнулся Лука. – Я в прошлом месяце заходил сюда, и все было нормально.

– Не верите, сами убедитесь, – обиделась хозяйка. – Оно придет и за вами.

– Это мы еще поглядим, – молвил Северьян. – Хозяюшка, нам бы комнату на ночь.

– Идемте за мной, и помните, что я вам сказала. Много людей сгинуло, те, кто остались живут в страхе…

– Мы не глупцы, чтобы лезть на рожон. – Успокоил ее Северьян.

Комната оказалась маленькой и уютной. На столике у плотно запертого окна горела лучина, вместо неудобных узких лавок вдоль стен расположились вполне терпимые, прикрытые холщовыми покрывалами кровати. На полу лежала медвежья шкура, значительно полинявшая, но сохраняющая тепло.

– За комнату с вас два серебряника, – заявила хозяйка. – Деньги вперед. Кто знает, проснетесь ли вы завтра. И еще, совет мой вам. Услышите голоса, не подходите к окну и двери, как бы они не просили. Если откроете, пиши, пропало. Найдут вас утром без кровинки в теле…

Лука расплатился с хозяйкой и она, пожелав покойной ночи, закрыла за собой дверь, и путники остались наедине с неприятным осадком от рассказанного. Северьян тотчас завалился на постель. Лука последовал его примеру. Один Доробей забрался на стол, и с важным видом меряя шаги вокруг лучины, бормотал.

– Что-то не нравится мне все это, ох не нравится.

– Тебе то что, – засмеялся Лука, – ты сам из этих, из нечисти… А мы – самые, что ни на есть жертвы. Так что спи, не бойся.

И лишь Северьян не проронил не слова, глядя в потолок, где среди плохо сцепленных досок плел незамысловатую паутинку маленький черный паучок. Он и не заметил, как сон подкрался к нему сзади, и набросил на глаза черную вуаль.