Текст книги "Белое небо. При необходимости уничтожить"

Глава 2
От Лондона до Иркутска

12 августа, 10:05

Август в Лондоне выдался настолько жарким, что в Сохо, по слухам, плавился асфальт, и даже здесь, в районе Риджентс-парка, было жарко. Невысокие частные домики из красного кирпича утопали в зелени, раскидистые кроны деревьев создавали тень, но жители города все равно предпочитали прохладу кондиционеров, отчего улицы казались безлюдными. Лишь автомобили жались к обочинам, да толстые британские коты томно валялись на газонах. Темно-синий фургон Peugeot Boxer прятался от жары в тени старого платана, а внутри него прятались двое мужчин. Один, постарше, дремал, развалившись на водительском сиденье. Второй, помоложе, пил кофе, наблюдая за домом в нескольких десятках метров впереди. Даже в расслабленном состоянии оба производили впечатление людей, еще недавно носивших погоны.

– Ник, у нас движение, – по-английски произнес молодой человек с заметным американским акцентом.

Его напарник, коренастый, с крепкой шеей и выгоревшим на солнце коротким ежиком волос, открыл глаза и выпрямился.

– Похоже, мадам куда-то собралась, – уточнил американец. – Вопрос только – одна или с девчонкой.

– Сейчас увидим. – Ник провел ладонью по лицу, сгоняя остатки сна, и взялся за руль. – В нашу сторону направляется.

Его английский был слишком правильным для носителя языка, а едва уловимый акцент выдавал славянина.

«Лексус» вычурного красного цвета проплыл мимо фургона, плавно набирая скорость. Сквозь открытое окно автомобиля показался холеный женский профиль, промелькнули аккуратно обесцвеченные волосы.

– Девчонку заметил? – спросил Ник.

Американец покачал головой.

– Что делаем? Следуем за ними? – спросил он.

Ник молча кивнул и вывернул руль, съезжая с обочины.

Фургон держался сзади, он то приближался к «Лексусу», то отставал, пропуская вперед несколько автомобилей. Вести слежку на одной машине – профанация, но вряд ли блондинку учили замечать «хвост».

Через пару кварталов Ник с беспокойством взглянул на навигатор – ярко-красный кроссовер свернул на трассу, ведущую в аэропорт Хитроу. Ник чувствовал, как напрягся напарник на соседнем сиденье: провернуть операцию в аэропорту, где на каждом шагу видеокамеры и охрана, будет почти невозможно. Однако вскоре «Лексус», мигнув левым поворотником, направился к съезду с трассы.

– В Южный Лондон едет, – облегченно выдохнул Ник.

– Мадам просто не хочет стоять в городских пробках, – хихикнул напарник.

Следуя за кроссовером, фургон подъехал к зданию частной клиники.

– В больничку девчонку потащила, – пробормотал американец, когда из машины следом за блондинкой вышла девочка лет восьми.

– Спасибо, сам бы я ни за что не догадался, – усмехнулся Ник. – Садись за руль, я пошел.

Он неторопливо направился к больничному крыльцу. Придержал дверь, пропуская блондинку, вошел следом, оглядел просторный холл и остановился у информационного стенда, откуда отлично просматривалось все помещение.

Блондинка, не выпуская дочкину руку, хотя по лицу той было видно, что ей это совсем не нравится, подошла к стойке регистратуры, быстро переговорила с сотрудником и зашагала к лифту. Девчонка недовольно тащилась следом. «А пигалица, похоже, с характером», – про себя усмехнулся Ник, разглядывая девочку. Обрезанные по колено джинсы, лохматящиеся нитками, футболка с портретом Че Гевары и свисающая на глаза давно не стриженная челка резко контрастировали с элегантным платьем и красиво уложенной прической ее матери. Не верилось, что женщина, уделяющая столько внимания своей внешности, не попыталась приодеть дочурку.

С нарочито скучающим видом Ник уселся в кресло для посетителей. Со стороны могло показаться, что он ждет родственников, ушедших к врачу.

Через полчаса, когда блондинка вновь появилась в холле, Ник точно так же незаметно пристроился за ней следом.

– Вот видишь, – по-русски говорила женщина дочери, – доктор сказал, что тебе гораздо лучше.

В этот момент в сумке у нее зазвонил телефон.

– Ага, лучше, – пробормотала девчонка, пока мать искала в сумке мобильный, – это я ему еще про сны не рассказала.

Мать ворчание девочки не расслышала; взглянув на номер, она взволнованно закричала в трубку:

– Ты где? Будешь через два часа? Отлично! Тогда мы с Заей успеем пройтись по магазинам.

И, повернувшись к дочери, радостно объявила:

– Папа приехал.

– Я же просила не называть меня Заей, – недовольно скривилась та.

Ник проводил взглядом женщину с девочкой до автомобиля и вернулся в фургон.

– У нас проблемы, – заявил он. – План меняется.

– Что так? – хмыкнул американец, заводя мотор.

– Муж будет дома через два часа. Придется все переигрывать.

Напарник Ника коротко выругался.

– Паша-Эльдорадо вернулся? Вот дерьмо!

Похищать ребенка на глазах у отца, бывшего сталкера, – совсем без мозгов нужно быть. Паша – тертый калач, Зоной наученный, да и кто знает, что у него в заначке, какие диковины он из Зоны вытащил и себе оставил. И тянуть дальше нельзя – раз Эльдорадо в Лондоне, значит, теперь дочку от себя не отпустит.

– Мать с девчонкой собрались в торговый центр, брать будем там, – уточнил Ник.

– Лады.

Фургон прочно провисел на хвосте «Лексуса» до самой громады торгового центра, выехал на нулевой уровень и запарковался поближе к выезду.

– Твоя очередь, – сказал Ник напарнику.

Американец вставил в ухо динамик, послушно вылез из машины и потрусил следом за ничего не подозревавшей блондинкой.

Через полтора часа в динамике Ника прозвучало:

– Они выходят. Накупили дерьма, еле пакеты тащат.

– Отлично. Я выдвигаюсь. Встретимся внизу у эскалатора.

– Понял.

Ник накинул на плечи летний бежевый пиджачок и вышел из фургона. Водрузил на тележку пустую картонную коробку солидных размеров и направился к раздвижным дверям магазина.

А дальше все произошло очень быстро.

Блондинка с девочкой не успели сойти с эскалатора, как какой-то раззява налетел тележкой на молодого человека, тот, отпрыгнув, толкнул женщину, да так неловко, что та уронила пакеты, а он сам рассыпал кулек с конфетами. По отполированным до блеска мраморным плитам торгового центра покатились тюбики с тушью и флаконы шампуня, рассыпались карамельки в веселеньких фантиках, из пакета вывалился такой же вызывающе-красный, как и «Лексус», кружевной бюстгальтер.

– Смотри куда прешь! – раздраженно рявкнула женщина в ответ на «миль пардон» молодого человека.

Тот пробубнил извинения и бросился собирать вещи, первым делом потянувшись к бюстгальтеру. Блондинка со злостью вырвала из его рук лифчик и затолкала обратно в пакет, она была настолько раздосадована, что не заметила, как виновник этого маленького происшествия, отпихнув тележку под эскалатор, стремительным движением что-то вколол ее дочери. Подхватил падающее тельце и с ребенком на руках скрылся под эскалатором. Быстро открыл стоящую на тележке коробку и спрятал девочку. Снял пиджачок и надел уже вывернутым наизнанку. Теперь на ярко-голубом фоне белел логотип известной фирмы доставки, а голову мужчины покрывала фирменная голубая бейсболка.

Никто ничего не заметил. Проходившие мимо глазели на рассыпанные конфеты, на красный бюстгальтер, на такую же красную от гнева блондинку. Да и молодой человек умело загораживал собой напарника. Когда все было закончено, он еще раз извинился и быстро направился к выходу, оставив недоумевающую мамашу оглядываться по сторонам: куда делась дочь? За его спиной звучал ее нервный голос:

– Зая, ты где? Какого лешего ты от меня прячешься? Вот расскажу отцу, он тебя выпорет!

Затолкав коробку с ребенком в фургон, похитители неторопливо выехали из торгового центра.

– В аэропорт? – спросил Ник. Он был за рулем.

– Куда же еще? – хихикнул американец.

– Посмотри, как там девочка.

– Да что ей будет, – буркнул напарник, но послушно пересел назад. Через несколько минут послышался его удовлетворенный голос: – Все норм. Сопит в две дырки. – И добавил радостно: – Ну что, работа сделана, сейчас отчитаемся, сбагрим «посылку» и свободны. Можно по пиву. Ты как?

– Ну давай, отчитывайся, – невесело хмыкнул Ник.

– Ты чего такой смурной?

– Не люблю, когда в разборки взрослых втягивают детей, на такую работу я не подписывался. И вообще, зачем «Меркурию» эта малышка?

– Чтобы надавить на папашу, для чего же еще.

– А зачем? Зачем огромной корпорации надавливать на Пашу-Эльдорадо? Аномалией они вроде бы не интересуются.

– Будто бы ею вообще кто-то интересуется, – пробормотал американец.

Ник мысленно согласился с напарником. К Аномалии, состоящей из двух Зон, в Забайкалье и на Восточном Фолкленде, бизнес потерял интерес довольно давно. Артефакты оказались штучным товаром, затраты на поиск и доставку которых не окупались, воспроизвести их не удалось. А то, что нельзя включить в серию и выгодно всучить потребителю, бизнесу без надобности. Наука молчала, так и не поняв принцип действия феномена, для нее все артефакты выглядели магией и колдовством, в которые она не верила. Наука вообще предпочитала Аномалию не замечать, изучать ее считалось дурным тоном. Грантов на это не выделяли, и лишь отдельные чудаки пытались что-то делать на голом энтузиазме.

Что касалось обывателей, то к двум Зонам в разных полушариях Земли они давно привыкли. Да, есть такая хреновина. Да, опасная. Да, непонятная. Ну так что? Мало ли на Земле опасностей? Вулканы хотя бы. А еще встречаются цунами, землетрясения, тайфуны, наводнения – вот они куда опаснее Аномалии, потому что могут нагрянуть когда угодно и где угодно. А Зона что? Не суй туда нос, тебе его и не откусят.

– И все-таки я не понимаю, зачем похищать ребенка, – продолжал бурчать Ник. – Чтобы Паша места рыбные выдал? Так там уже давно ничего нет, и повезло ему всего однажды.

Лет десять назад Эльдорадо был обычным сталкером из Читы. Как и многие, ходил в Забайкалье за хабаром, разве что был чуть смелее других, не боялся забредать ближе к центру Зоны, туда, где, по слухам, артефакты встречались гораздо чаще, зато и ловушки попадались на каждом шагу. Да только Паша был осторожным и везучим – ни разу ни во что не вляпался. А потом ему повезло по-крупному. Среди сталкеров ходили легенды, что в центре Зоны можно набрести на «эльдорадо» – место, где артефакты кучкуются сразу по несколько штук на одном пятачке. Вот Паше и посчастливилось найти такой пятачок. А еще хватило ума не трезвонить об этом, чтобы свои от жадности не порешили, а по-тихому договориться с серьезными людьми. И подстраховаться, чтобы не кинули. Так Паша стал не просто богатым, а очень богатым человеком. По желанию жены перебрался в Англию, вернее, перевез семью: сам в Лондоне бывал наездами, все-таки деньги-то он делал в Забайкалье. Со сталкерством завязал, вернее, бросил собирать хабар, но из опытных и вменяемых мужиков сколотил бригаду. Платил хорошо, семьям погибших помогал, конфликты старался разруливать, не доводить до поножовщины, ну а если не получилось, реагировал жестко. Враги у него были, не без этого, да только вряд ли кто на ребенка руку бы поднял. Это надо уж совсем отморозком быть.

– Какая тебе разница, что от него нужно? – буркнул американец, покосившись на напарника. – Меньше знаешь – крепче спишь.

Он уже успел доложить, что «посылка» собрана и скоро будет доставлена.

Действительно скоро – фургон подъезжал к аэропорту Лондон-Сити, где его уже ждали. Похитители выгрузили коробку и, минуя досмотр, подкатили к белой тушке «Фалькона», а потом остались нарезать круги по лаунж-зоне в ожидании дальнейших указаний.

Указания им не понравились.

Американец видел, как вытягивается лицо Ника во время телефонного разговора. Он подался вперед.

– Что там? Случилось что?

– Велено доставить еще одну «посылку» и непременно сегодня. Другая группа упустила, парень уже в Англии.

– Сегодня?! Да они там совсем рехнулись!

– Да, сегодня, потому что завтра нас перебросят на Фолкленды.

– Фолкленды? – Американец выглядел растерянным. – Зачем нам на Фолкленды?

– Вспомни, что там находится, – невесело хмыкнул Ник.

– Вот дерьмо! Нет, на такое я не подписывался!

– Не стони, – осадил его Ник. – Всяко лучше, чем детей воровать.

– Совсем без подготовки… Это в тебе твои славянские корни говорят, у вас даже слово специальное есть, я знаю. Как же это… А, вспомнил: авось!

– Если лучшего варианта нет, сойдет и авось, – усмехнулся Ник и направился к фургону. Открыл дверь.

– Не тяни резину, нам еще до Эксетера три часа трястись.

Зато на борту «Фалькона» кипела работа. Светлые кожаные кресла были разложены, рядом с ними высилась стойка с медицинскими приборами, на столике в раскрытом футляре лежали шприцы и ампулы. Сонную девочку уложили в кресло, пристегнули, и женщина в накинутом поверх одежды одноразовом бумажном халате установила медицинские датчики на грудь и указательный палец девочки. Приборы ожили, по экрану поползли кривые.

Врач всмотрелась в показания и потянулась к смартфону.

– Одну привезли, – сказала она, – все параметры в норме. Пока спит. – Она помолчала, слушая своего собеседника, затем нахмурилась. – Я понимаю, что вы не хотели бы видеть ребенка заторможенным к концу полета, но нам было бы проще, если бы она провела весь полет во сне. Нам проблемы не нужны. – Женщина снова замолчала. – И все-таки мне хотелось бы знать, сколько времени мы будем в пути, – повысила она голос. – Мы ведь даже не взлетели, и вообще неизвестно когда взлетим!

Пилот вышел из кабины и остановился в салоне, прислушиваясь к разговору, потом поднял руку, привлекая внимание врача.

– А еще мне подсказывают летчики, – продолжала врач, – что придется садиться для дозаправки. – Она недовольно поджала губы, потом протянула трубку пилоту: – Вас.

Разговор был недолгим.

– Мы летим в Эксетер, они нашли мальчишку. – Пилот вернул мобильный врачу. – И там нам лучше быть наготове, с разогретыми двигателями. Не исключаю, что придется драпать сверкая пятками – действовать агенты будут без подготовки, а значит, шумно и грубо.

* * *

12 августа, 16:20

Кафедральный собор, главная достопримечательность и гордость Эксетера, на поверку оказался скучным зданием мышиного цвета с ржавыми подтеками на стенах; вместо восхищения он вызвал лишь раздражение и неприязнь. И голова заболела сильнее. Филипп скривился и опустился на траву, сжимая ладонями виски. Называется, вышел прогуляться. Надежда на то, что навалившаяся с утра головная боль пройдет на свежем воздухе, испарилась, получилось только хуже. Еще и ночью снилась всякая чертовщина.

Эти странные сны мучили Филиппа всю последнюю неделю. Он просыпался по несколько раз за ночь и всегда помнил приснившееся. Обычные сны, с сюжетом и приключениями, забывались сразу, а эти – нет, хотя помнить там было нечего. Странное… Он даже не мог сказать, что это. Помещение? Часть замкнутого пространства? Виртуальный мир? И некто, кого он не видел, но улавливал присутствие. И ощущение, уверенность, что он, Филипп, непременно должен быть там, в этом необычном месте. Этот невидимый… – человек?.. – звал, уговаривал, просил, уверял. Мысленно, беззвучно. В последние дни ночные уговоры стали невыносимыми. Во сне Филипп не понимал, куда и зачем ему нужно ехать, зато потом весь день ходил злой и угрюмый. А тот, кто его звал, испытывал досаду и огорчение. Самое смешное, что утром эта досада передавалась Филиппу. В довесок к раздражению и недосыпу.

Поначалу Филипп считал, что причина головных болей – долгое сидение перед монитором, но неделя без компьютерных игр и интернета не помогла. Потом он списывал свое состояние на домашние проблемы – у родителей, судя по всему, дело двигалось к разводу. Между собой они почти не разговаривали, а если и открывали рот, то лишь ради того, чтобы сказать друг другу что-нибудь ядовитое. Мать все чаще пропадала в лаборатории ЦЕРНа, отец тоже старался пореже бывать дома, отговаривался важными встречами. Противным было то, что оба при этом заверяли его в своей любви, хотя Филиппу казалось, что им до него нет никакого дела. И как тут станешь рассказывать о странных снах? Зато учеба в Англии, к которой он раньше относился с прохладой, теперь виделась ему отличным выходом – потому что большой и некогда любимый дом в Женеве стал почти чужим.

Опять заломило в висках, голову стянуло тугим обручем, а потом как будто внутри что-то взорвалось, и установилась гулкая тишина. Боль пропала. От удивления Филипп даже привстал с газона – настолько свыкся с ней за последнее время. Прислушался к себе. Молотки, стучащие внутри, успокоились, зато осталось странное ощущение, будто эта тишина в голове сродни телефонному звонку, когда связь установлена, но абонент почему-то молчит.

А пошло оно все!

Филипп отряхнул джинсы от налипшей травы. Хватит валяться, должно же быть в Эксетере что-нибудь поинтереснее собора.

Он направился к реке.

Хорошо, что вот так, внезапно, он собрался и укатил в Англию, думал он по пути. Предполагалось, что в колледж он поедет на следующей неделе, отец настоятельно просил задержаться, дабы отправиться в Эксетер вместе: собирался о чем-то переговорить с попечительским советом университета. Но вчера Филипп неожиданно для себя купил билет на самолет до Бристоля, который вылетал через три часа, на скорую руку покидал в рюкзак и спортивную сумку вещи и отправился в аэропорт. Эсэмэску родителям отправлял уже из зала ожидания. Он и сам удивился своему скоропалительному решению, но еще больше удивился, что отец потом чуть ли не наорал на него. За что?

Но раз голова прошла, значит, он все сделал правильно. Значит, ему нужно было сменить обстановку. Повеселев, Филипп немного прогулялся по набережной, затем свернул к кампусу университета.

День клонился к вечеру, полуденная жара спала, и людей на улице становилось все больше. Появились посетители на открытых верандах пабов. Глядя на них, Филипп почувствовал, как заурчало в животе.

– Привет, Фил! – окликнули его сзади.

Филипп обернулся. Сосед по комнате в общежитии, недалекий дружелюбный парнишка, с которым он успел познакомиться утром.

– Тебя какие-то люди искали.

– Люди?

– Ага, – кивнул сосед. – Двое мужиков. По виду – то ли копы, то ли, наоборот, бандиты, но рожи те еще. Спрашивали, где ты. Я бы сказал, что еще в Женеве, но они уже знали, что ты приехал. На твоем месте я бы поостерегся.

– Я… Да, спасибо.

Кто бы это мог быть? Родители в курсе, что с ним все в порядке, он сразу позвонил матери, как приехал в университет. Поговорили нормально. А больше его искать некому. Наверное, какая-то ошибка… Но на душе стало тревожно.

И тут гулкая тишина в голове взорвалась страхом.

Опасность!

Его жизнь под угрозой!

Нужно бежать!

Очухался он, лишь когда понял, что бежит в сторону кампуса. Но туда же нельзя, там его ищут!.. Опять резкое чувство опасности и голос. Незнакомый, вроде бы женский, четко сказал: «Беги, спасайся!» Еще откуда-то появилась уверенность, что скоро может случиться большая беда, не только с ним – с другими людьми. И он может и должен ее предотвратить.

Сознание раздвоилось. С одной стороны, он ощущал себя испуганным шестнадцатилетним пацаном, не понимающим, что с ним происходит, а с другой – внутри крепла уверенность: он должен быть в другом месте – и чтобы спастись самому, и чтобы не допустить то страшное, что может произойти. Он даже застыл на месте: надо же такому прийти в голову! И потом: а его ли это мысль?

Чужак в голове торопил, настаивал, умолял. И мысли постепенно прекратили лихорадочный бег, а внутри, отодвинув сомнения и страхи, распространялась ясность – именно так он определил свое новое состояние.

Прыгая через две ступеньки, Филипп ворвался в свою комнату. Схватил рюкзак, затолкал какие-то вещи, потом выбросил половину. Главное – паспорт и кредитки, все остальное неважно. Черт, совсем забыл про билеты! Он быстро вошел на сайт по продаже авиабилетов. Он и сам не понимал, откуда знает, что ему нужно делать. Просто знал, и все. Компьютер нарисовал сложный маршрут: сначала поезд до Лондона, потом самолет до Читы с пересадкой в Москве, а дальше что-нибудь само нарисуется. До ближайшего поезда оставалось всего ничего, но он успеет.

Вроде бы все. Нет, еще один момент – написать родителям, будут ведь волноваться, искать его.

«Я должен быть в Зоне. И потому, что здесь мне грозит опасность, и потому, что там я нужнее, чем здесь», – быстро настучал он эсэмэску. То, что получилось по-детски пафосно и глуповато, Филипп не заметил. Он вообще мало что замечал – у него была цель, к которой он стремился.

Не заметил он и темно-синий фургон с эмблемой «Пежо» на капоте, следовавший за ним от самого кампуса. Фургон то тормозил, пропуская Филиппа вперед, то обгонял его и останавливался, поджидая, когда парень с ним поравняется. Двое мужчин в салоне «Пежо» никак не могли выбрать момент, все время что-то мешало – то толпа студентов, то подрезавший «Пежо» автобус, то еще какая-то мелочь. Наконец, более молодой из напарников потерял терпение: выкрутив руль, он резко прижался к обочине, выскочил из фургона и бросился к Филиппу. Схватил парня за шиворот и сильным пинком отправил в раскрытую напарником дверь. Филипп не успел понять, как оказался внутри машины, которая уже неслась на восток, к аэропорту.

Прохожие удивленно замедлили шаг, но их любопытство быстро прошло.

А внутри фургона было неспокойно. Филипп дернулся и схватился за ручку двери.

– Куда ж ты рвешься, дорогуша, – хмыкнул второй похититель, постарше. Он попытался отцепить руку Филиппа, но у него не получилось.

И тут опять сдали нервы у водителя. Он резко повернулся назад и, не выпуская левой рукой руль, правой со всей силой заехал пленнику в висок. Оглушенный, Филипп выпустил дверную ручку и повалился на спину.

– Слабак, – процедил сквозь зубы водитель. – Ник, успокой его там.

Миновав шлагбаум аэропорта, фургон сразу направился к терминалу для коммерческих самолетов. Похитители вывели Филиппа из машины, мальчишка еле стоял на ногах – препарат, который ему вколол Ник, и нокаут, которым его вырубил американец, давали о себе знать.

Филипп почти не запомнил, как его практически внесли в салон «Фалькона», как пристегнули ремнем к разложенному креслу, он был в забытьи, когда самолет взлетел и взял курс на Южную Америку. Не запомнил он и посадку для дозаправки в Салвадоре. Лишь после того, как самолет взлетел и взял курс на Восточный Фолкленд, он начал приходить в себя.

– Эй, ты там живой?

Сначала ему показалось, что детский голосок, который спрашивал его по-английски, ему приснился. Но голосок не отставал, повторив вопросы по-русски, а затем по-немецки. Филипп машинально отметил, что по-русски голосок вроде бы говорил без акцента, а в немецком допустил пару грубых ошибок.

– Черт возьми, – вновь по-английски прошипел голосок, – очнешься ты когда-нибудь? – Затем добавил по-русски: – Идиот, блин!

Филипп приоткрыл отяжелевшие веки. Попытался подняться – не получилось, кто-то привязал его к разложенному креслу. С удивлением осмотрелся. Мерный гул двигателей, за иллюминаторами темнота. Он в самолете? И куда он летит?

Последний вопрос он произнес вслух.

– Куда-куда, в Западную Зону, вот куда, – голос доносился откуда-то сзади.

– Зачем?

– Я тебе что, Гугл? – огрызнулся невидимый собеседник. – Да выдерни ты эту хрень к чертям собачьим!

Филипп с удивлением обнаружил, что в вену воткнута игла, от которой к капельнице тянулась гибкая пластиковая трубка. Его чем-то накачали?

Он послушно вытащил иглу, расстегнул ремень и сел. Теперь стало видно, что в соседнем кресле сидит нахохлившаяся девчонка лет восьми с портретом Че Гевары на футболке.

– Ты кто? – спросила она по-английски. – Кто твои родители?

Эта пигалица явно взяла инициативу в свои руки.

Филипп коротко рассказал себя.

Девчонка слушала недоверчиво.

– Маман – ученая, папахен – чин из Женевы, а сам – студент какого-то долбаного колледжа? И на хрена ты им сдался? – И, предвидя резонный вопрос, на хрена сдалась она сама, объяснила: – Когда они меня в коробку засунули и в самолет запихали, я думала, что у них с моим папой какие-то терки, что это личное. Получается, ошиблась.

Филипп промолчал. Да и о чем спрашивать девчонку, что она может знать? Разве что:

– Как тебя зовут?

– Зара. Маман с имечком удружила, – поморщилась та, сразу предупредив: – Только не начинай про шмотки!

А знала девчонка немало.

Зару похитили в Лондоне в торговом центре, очнулась она уже на борту «Фалькона». Первым делом вытащила иглу, которую ей воткнули в вену, и слила на пол за кресло ту сонную дрянь, которой пичкали ее организм. Теперь, притворяясь спящей, она могла слышать разговоры похитителей. Кроме них на борту были двое летчиков и врачиха. Думая, что Зара спит, разговаривали они свободно. Оказалось, что самолет летит на Восточный Фолкленд, чем мордовороты – так девочка обозвала похитителей – были крайне недовольны: идти в Зону им совсем не хотелось. Особенно тому, что помоложе, очень уж он сильно возмущался. «Я на такое не подписывался, о таком меня не предупреждали, и вообще в контракте этого нет…» – кривляясь, девочка изобразила американский акцент.

– Ты знаешь, что такое контракт? – усмехнулся Филипп.

Девчонка тут же окрысилась:

– Да я побольше тебя в этой жизни понимаю, что ты вообще в своей игрушечной Швейцарии видел?

– А ты, значит, в Лондоне видела больше?

Несмотря на незавидное положение, разговор его забавлял.

– Вообще-то я из Читы, вернее даже, из Булганска, – гордо заявила она. – Это совсем рядом с Зоной. Ты вообще знаешь, что такое Зона?

Филипп неопределенно пожал плечами:

– Слышал.

Она закатила глаза:

– Он слышал!

Ближайшие десять минут ему пришлось прослушать лекцию о том, как восемнадцать лет назад были обнаружены две Зоны – в Забайкалье и на Фолклендских островах, о том, как там опасно, и о том, что папа у Зары – самый крутой сталкер во всем Забайкалье.

– Есть мысли, зачем они нас везут на острова? – спросил Филипп.

Зара сразу погрустнела.

– Не-а, – помотала она головой. – Без понятия. Только не на эти… как их… острова. Они в Забайкальскую Зону идут.

– Не понял. Зачем же тогда на Фолкленды лететь, если нужно в Забайкалье?

Она пожала плечами.

– Пройдут через телепорт.

– Нет, все равно не понимаю. От Лондона же до Забайкалья ближе, чем до Фолклендов…

Зара опять пожала плечами.

– Может, они с нашими военными на КПП не смогли договориться? Или светиться не хотят. У нас на КПП почти всегда кто-то из сталкеров трется. Если бы я заорала, что меня эти уроды похитили, они бы им показали! А в Западную Зону мало кто ходит, там артефактов почти нет. И военные там не наши, а англичане, с ними этим, – тут она мотнула головой в сторону второго салона, где дремали наемники, – договориться проще. Ну и еще, если нужное место рядом с телепортом, то через Западную Зону пройти проще и безопаснее.

– Откуда ты все это знаешь? Про телепорт, про договорняки с военными?

– Так я же в Зоне была! Правда, у самой границы, дальше папа не пустил, забоялся, что маман его потом до смерти запилит. А я бы и дальше могла… – Она мечтательно прикрыла глаза. – Там интересно и совсем не страшно.

Слушая про Забайкалье, Филипп вдруг сообразил: вот то место, про которое ему говорили голоса в голове. Головная боль больше не возвращалась, голосов тоже не было слышно, но знание никуда не исчезло. Более того, ясность только стала четче: да, ему нужно в Забайкалье. Там он сможет укрыться, там он будет в безопасности, и там он должен сделать то, ради чего его зовут. Так почему же он боится наемников, которые его похитили? Они же тоже везут его в Забайкалье. И тут же пришел ответ: потому что они враги, потому что они на другой стороне, той, которую нужно остановить.

В салон заглянула женщина в одноразовом медицинском халате.

– Очнулись? Отлично.

Она вышла и вернулась через пять минут с двумя подносами.

– Надо же, нас решили покормить, – проворчала Зара. – Только принесли какое-то дерьмо.

Филипп посмотрел на поднос. Тарелка с сероватой овсянкой и кружка ячменного кофе. Действительно дерьмо.

«Фалькон» тряхнуло, его нос клюнул вниз – самолет пошел на посадку. Когда он спустился ниже облаков, на земле показались редкие огни, однако на городские кварталы они совсем не походили. Филипп понял: их привезли на базу Королевских ВВС.

На Фолклендах стояла глубокая ночь, но их ждали. Потому что, как только «Фалькон» остановился и пилоты открыли дверь, военный с нашивками капрала принес теплую одежду.

– Надевайте, – скомандовала врачиха. Сама она, судя по все тому же халату, выходить из самолета не собиралась.

Куртка и утепленные штаны оказались великоваты для Зары, ботинки тоже были на размер больше, чем нужно, но, похоже, девочку это совсем не беспокоило.

– Теперь это, на всякий случай. – Скотч коснулся лица Филиппа, плотно залепив рот. – Чтобы не начали звать на помощь.

– Пустите меня, уроды!

Сначала завизжала Зара, а потом взвыл американец – девчонка укусила его за палец. Только кусок скотча все равно украсил ее личико. Из самолета их выводили, крепко ухватив каждого за руку. Похитители держались настороже, однако обошлось без эксцессов. В дальнем конце летного поля британские военные занимались своими делами. Искоса поглядывали на непривычный здесь «Фалькон» с непривычными пассажирами, тем не менее не вмешивались. Происходящее их не касалось.

* * *

13 августа, 4:55

До КПП их довезли на джипе.

Филипп с удивлением таращился в окно. Пейзаж не радовал. Хотя что можно рассмотреть в темноте? Безжизненные холмы, невысокий редкий кустарник, полуразрушенные остовы каких-то строений. Единственным зданием, содержащимся в порядке в этом безлюдном захолустье, оказалась «избушка» у шлагбаума. Лучи мощных прожекторов гуляли по территории КПП, выхватывая из темноты то приземистое здание, то кусок высокого бетонного забора, то вертолетную площадку с нарисованной буквой «Н». Часть прожекторов на вышке наблюдения была направлена на массивные ворота, за которыми продолжалась асфальтированная дорога.

Филипп знал, что Западную Зону скрывает барьер – плотная стена свинцового тумана до самого неба: фотографии и видео барьера можно было встретить в интернете. Говорят, в реальности он производил куда более сильное впечатление, и нужно обладать достаточным мужеством, чтобы шагнуть за плотную завесу. Не каждый человек мог пересилить себя. Сейчас, когда барьер терялся в темноте, почти сливаясь с обычным ночным сумраком, Филипп испытывал сложные чувства. С одной стороны, было любопытно, что там, внутри, а с другой, он боялся, что провалит проверку. Так что, может, оно и к лучшему, что сейчас ночь.

– Выходим, – скомандовал наемник постарше, которого звали Ник. Он успел вооружиться, теперь за его спиной наряду с рюкзаком болтался арбалет.