Текст книги "Иван Иванович Иванов. Стихи и пьесы"

(входит царь полночи)

Царь полночи

Я царь божественной полночи.

Ромео почему ты тут?

Что делал ты? Скажи.

Ромео

Я мыслил свет, я говорил с Джульеттой.

Мнилось мне, она, сюда пришла,

как дева Рая. Моя душа уязвлена

и молит жажды расставаний.

Царь полночи

Ты человек земли,

и человеческие страсти

тебе сродни, – ты соль земли.

Пойдем со мной,

я покажу тебе иные дали,

что смертные еще не созерцали.

(Ромерио и Царь полночи уходят)

(сцена, входит Вил)

Вил

Устали вы иль не устали,

от изображенья чувств таких?

Вида ли ль вы иль не видали

картин таинственных таких?

Хотите ль вы еще иль нехотите

узнать, что будет, а что нет,

и будет ли Ромео и Джульетта

вдвоем показаны в них?

Сердец союз прекрасен их,

их разлучать не след,

в том есть иль нет секрет,

узнает тот, в ком есть… Гамлет.

(замок, комната, свеча; входят Гамлет и Человеческая оболочка)

Человеческая оболочка

Ай да Гамлет, ай да боров сын!

Ты все кумекаешь, да мыслишь?

И не устал еще от бредней сих?

Пойдем-ка прогуляемся с девченкой?

А что, я научу, как надо увлекать их.

Пожил бы право, старичок Гамлет,

а то ты точь-в-точь бюргерский омлет,

раскис плашмя на блюде.

Нет, брат, так не пойдет, давай-ка в люди.

А то заладил, как да кем.

Да что за канитель,

давай-ка брат в мотель?

Гамлет

Хоре трепатся, вычурная тень,

ты как мигрень преследуешь меня.

Да, жалко, от тебя таблетки нету,

а то бы сьел, водой запил,

да в туалет потом тобой сходил.

Человеческая оболочка

Я вижу, ты на крепкие слова подсел.

Ну, хотя бы что-то.

А то я уж думала, что полный пень.

Эх, день на день, день на день,

одно и то же трень да трень, трень да трень…

Помилуй, что за канитель?..

Гамлет

(садится за стол и открывает книжку)

Человеческая оболочка

Опять за книгу? Боже мой!

Да что ж ты за баской такой!..

А ну их всех вон!

(хочет вырвать книгу и бросить в окно)

Ээ, силен, хотя бы что-то.

Гантельки вижу у тебя тут…

Мм.. ну что ж неплохо, неплохо.

Как же с тобой быть…

(она раздумывает)

(он Гамлет читает)

Она

А что читаешь, позволь спросить?

Как ить, называется-то?

Он

(говорит название)

Она

И-и… да тут все дела.

Умно, умно, нескажешь.

Умри Денис лучше не напишешь.

А я бы тебе порекомендовал

и получше чтиво,

вот например роман,

о том, как какой-нибудь болван

объехал много стран,

короче побывал и там и там…

а в принципе сие не нам

Да что-то я заговорилась,

пора бы на привал,

ей-бо поспал бы ты,

а то как страм

(зевает, уходит спать)

Гамлет

(один, закрывает книгу и сидит в глубокой задумчивости)

(сцена, учавствуют Боги и маски)

Маски

Срывать личины – наше признанье

Боги

Принимать в судьбах людей участье – наше счастье

Маски

Не быть как все – наше ремесло

Боги

Служить людям – наше торжество.

Вместе

Мы слиты единым

цельным и сильным.

Неразрушимо наше естество

всегда будет неизменно оно.

Человек – не измерить его.

Он – наше дитя.

Он – наша страда.

Душа на всех одна

сотворена по подобию Божью.

Человек будь разумным,

смелым и умным,

стойким и сильным,

любвеобильным.

Не слушай ни кого,

не верь ни в чего,

а впрочем, все равно.

Акт 3

(учавствуют Джузеппе и Жан Гюстав Мари Анри Лефевр)

Джузеппе

О кто идет?

Кто нарушил гармонию миров,

и комнаты моей в частности?

Жан Гюстав

Товарищ, это я, знакомый давний твой.

Ты не узнал меня?

С тобой когда-то вместе были мы

и кров и пищу мы делили.

Джузеппе

Гюстав? Скажи на милость ты ли это?

Гюстав

Скажу без милости он – я, несчастный тот,

что пред тобой сейчас стоит.

Джузеппе

Зачем же сразу так – несчастный?

С чего бы это вдруг дружище?

Сядь расскажи, что у тебя стреслось.

Да и обнимемся давай по-братски,

что ж сразу так, чужие будто мы.

(обнимаются, садятся)

Гюстав

А ты все тот же, и не изменился.

Джузеппе

Как видишь. Да и ты смотрю не промах?

Гюстав

О да! Ужели жизнь тебя не потрепала?

И стороною все несчастья обошли.

Как молод ты!

Джузеппе

Хорош, дружище, лесть тут неуместна.

Мы оба знаем, что состарилися мы.

То, что творили мы в былые дни,

следы, ого, какие оставляет.

Гюстав

О да! Денечки эти славные прошли!

Пожили мы. Теперь другие пни.

Хмы-хмы (оба хихикают)

Джузеппе

Давай что ли вина попьем.

Бутылочку другую разопьем.

Воспомним старые былые дни

как вместе зажигали мы?

(Гюстав соглашается.

Проходит какое-то время.

Оба навеселе, но слегка.

Поют. Вечер проходит)

Джузеппе

Глаза смыкаются.

Развеселил же ты меня мой друг Гюстав.

Давно же я так не был пьян.

Гюстав

И я изрядно отдохнул.

Как будто-бы глоток чего-то свежего вдохнул.

Джузеппе

Да что ж за дело у тебя к мене то было?

А то как будто бы перед глазами плыло.

Гюстав

Да, дельце есть одно.

Его б обделать было хорошо.

Подзаработали бы малость.

И хорошо б обоим сталось.

Джузеппе

Выкладывай скорей, что там за дело.

А то уж в животе запело.

Гюстав

Так вот…

(дальше друзья сокровенно беседовали, о чем, – нам к сожалению, неизвестно)

Разум

Мы много разумеем в жизни сей,

и жизнь сия нас разумеет

и много ль нас и много ль ей

то, разум лишь один посеет.

(участвуют Девушка и Бабушка, где-то в деревне, старые давно прошедшие времена)

Девушка

(прядет веретено и тихонько напевает, горит лучинка, тепло, за окном слабая вьюга, мороз)

Бабушка

(то ли что то вяжет, то ли перебирает, припечалилась)

– Грустно, бабка.

– Ай?

– Грустно, говорю!

– Что ж милочка делать.

Житье такое.

Девушка

(всплакнула, две-три слезинки)

Бабушка

(утерла нос платком)

– Баб, а баб?

– Чегой-то надоть?

– А ты какой была?

– Когдай-то?

– Ну, молже когда была.

– А-а… ой девонька, шустрой была, шустрой.

Жёнихов многоть-то было, многоть. И всех не сосчитать. Да одна вот осталась. Помёр отец-то твой, как молод еще был, помер…

– А от чего бабуш?

– (не сразу говорит) А шибок больно был, вот и помёр… (крестится, шепчет молитву)

– (помолчав) А у меня кода-то будет, загрустилась я совсем одна, в душе все воротит, наружу что-то просит?..

– Успеешь ша… а гляди совсем большая выросла, пора бы, пора… (задумывается) … а есть тут один…

– Кто, бабушка?

– (называет) Знает он тебя, да и ты его видала, весь в вёснушках ходит…

– А-а…

(молчат, сердце у девушки сильнее застучало, вьюга вьюжит за окном, лучинка шибче трещит, кот мяукнул и растянулся)

– Спати пора, собиратися надоть… засиделись

(собираются спать)

Ночь. (Домовой выходит из за печи и смотрит, все тихо; подходит к кровати девушки, он маленький и едва достает до полога кровати, смотрит на девчушку, плачет, потом уходит)

На следующий день. (Петухи пропели, корова подоена, блины испечены, светло, полдень)

Под вечер гулянья на деревне. Смех, хохот, топот. Парни, девки.

(продолжение следует)

Фабрика душ

(включает, непосредственно саму фабрику, где производятся новые души в соответствии со стандартами и нормами; починку, где производится ремонт душ; и другие менее значимые учреждения)

Итак, починка…

Починка

(участвуют клиент и мастер)

Мастер (починяло)

Ну что ж, а я смотрю, ты время даром не терял:

расслабился маленько, – тоже нужно;

Организм наш сложная машина

И неожиданно сломатся может

если вовремя его не починить,

и техосмотр ему не учинить.

Ну что ж, тащи свою развалину в медбат,

её проверим мы сам-брат.

Мм, интересно у тебя тут все…

такие всякие крючочки, заморочки;

и ржавчины полно нутро,

да-а, тебя явно где-то занесло.

Ну что ж починим – не беда!

И не такое исправляли.

С тебя всего-то будет ерунда —

полста, полста, да и еще полста.

Ну что ж приступим.

(начинает копаться в душе)

А ты давай не тормози —

учись, смотри,

и самому когда-то пригодится.

(лечит душу)

Годится. Сколь еще послужит.

(хлопает, счищая руки)

А ты давай смотри,

с душой своею не шути,

а то быстрехонько отслужит

Ну, иди.

(отдает душу)

Клиент

Спасибо. Как бы я без вас.

Пропал бы ровен час.

А так живой. Ну, я пойду.

Мастер

Давай, давай. Шагай.

(клиент уходит, мастер один)

(Итак, Фабрика, производственные цеха)

Цех

(работник работает на линии, участвуют неготовая душа, работник на линии, где движутся души)

Неготовая душа

Я не готова, я пуста,

Не смыслю смысла я

Что я? – Не знаю я.

Работник на линии

(у него большие рабочие мозолисты руки, он выполняет определенный процесс)

(к душе)

Мала же ты, мал-мал мала.

Ну я тебя сейчас маненечько потру

И жизни смысл в тебя вдохну.

И дале ты к Иаанычу пойдешь,

Что даст тебе премудрость всех веков.

И сном уснешь ты безмятежным.

Потом ты Дистилляцию пройдешь,

И растворишься виде слез,

Чрез колбочки через реторты

И станешь чище ангельских венков.

(обращаясь к другому работнику)

– Кузмичов! Подай-ка мне вон тот верторов,

Я малость подотроф.

(сам собою говорит)

Сила мудрость красота —

Ты будешь ей напоена.

Исполнена мечты

И полна божия любви.

Не трать себя же понапрасну.

Ищи того, что вечно и прекрасно

Того шатко и гнило,

Беги как огниво в окно

И я в своей-то жизни дольной

любил спиртного выпить больно,

да и руками лазил о-го-го

туда, где темно.

Кирюха

Что-й ты, Михалыч, там опять

заладил горе горевать?

Душам рассказывать то сё,

им рано знать сиё.

Давай-ка руки в кулаки

и за работочку пригни

Степан!

Степан

(здоровый, здоровый амбал)

Ой, меня ль кто звал.

Чего-й тебе Кирюха, и?

Кирюха

Да малость я кой-чё подпортил.

Душу маненечко испортил.

Ты пару винтиков вкрути,

а я тебе, Степан, сам знаешь чи.

Степан

Окей, оби.

Душа

Ну, Степка жги.

Готовая душа

Я чувствую, что я полна,

блаженна и чиста.

Руками мощными я создана

с мужицкого плеча.

(по цеху проходит Старшой, осматривает в порядке ли все)

Старшой

Уж сколько душ прошло! Ну, мужики,

и все бы хорошо, но есть одно:

тут где-то душка должно затерялась, —

Ильинична на выходе не досчиталась.

Мож, видел кто её?

(кто-то дает слабенькую душу)

Старшой

Ага, нашлась!

Смотри-ка ты, нашлась! Небось, не пропадешь.

Сюда вот гвоздь, да еще гвоздь забьешь.

Да есть вот у неё изъян один,

Не знаю я как быть, Вадим?

Вадим

А что сама она гутарит?

Душа с изъяном

Я полна пылом, жаром.

Избыток нежности во мне.

Не удержусь я в жизненном седле.

Сманит меня греховский грех.

Старшой

Чего ты мелешь пустобрех?

Кто научил её такому.

Сейчас же к прафкому.

Михалыч, ты ль что ль потрафил?

Михалыч

Сознаюсь, я попутал,

Старшой

Смотри ж! за каждую ответ несете.

Её жить еще, секёте.

(звонок, линия останавливается, все неспешно уходят на перерыв)

Комната. Гамлет и Клотильда

Клотильда

Пора! Часы с кукушкой уж пробили…

Не ровен час, пространство времени непостоянно, —

бежит оно, куда захочет, или

как мышь забьется и сидит и точит

секунду за секундой день-деньской.

Летят мгновенья любви, как мановения,

как ангелов полет… Расстанемся и мы

то наш черед.

Ах, Гамлет!.. сладок плен любви с тобой!

ничто наш не смутит покой,

ничто, не сможет разлучить нас…

Гамлет

То времени часы, они избыточно наполнены

Здесь шестьдесят, а может сто секунд

Они так призрачно идут

у них особый механизм,

похожий на сердечный ритм.

Но что-то я засочинялся,

как будто в прошлое опять собрался…

Здесь хорошо с тобой…

Твой образ неземной

и красоты кристальная лучистость,

и тела призрачная мглистость

способны отрешить от всех забот

и возвратить назад земли круговорот

в те времена когда,

она была сотворена.

Пора!

Клотильда

Прощай!

Но обещай вернутся вспять

и быть со мной опять?

Гамлет

Так.

(Голос)

Ты их узнала дева-радость,

восторгов этих сладость,

ни с чем неописуемый поток

волшебно божественных минут.

Придут те люди странно-неземные

с затейливым клубком причуд

наткут…

и мир изменится вокруг.

Пространственно временной континуум

(входит Вил)

Вил

Как все прекрасное конец имеет,

так наша пьеса подойдет к концу.

Что каждый из неё понять сумеет,

известно богу одному.

Но я надолго вас не задержу.

Еще, пожалуй, пару действий покажу.

А там вновь жизнь возьмет свои права,

и вымысел исчезнет трын-трава.

Проходят все герои чередою,

как сквозь магическое стекло.

Так иногда полночною порою

луна плывет на небе высоко.

Мерещутся туманные виденья

и призраки встают то тут, то там.

Не знаю, хватит ли у вас терпенья

чтоб все расставить по местам.

Довольно, хватит отступленья.

Пора за дело взяться нам,

и очередные похожденья

представить вашим очам.

(поклон с реверансом и взмахом шляпы с перьями)

Чем начинали, тем закончим пьесу.

Изобразим вновь спящую Джульетту.

Ромео дремлет неизвестно где,

быть может знает конферансье?

(входит конферансье)

(к Вилу)

Я вижу, вы тут разболтались.

Вам пьесу бы казать, а вы?

(к залу)

И вы, смотрю я, что-то замечтались?

Пора б расставить точки все над i.

Что ж наш Ромео? – жив, здоров и статен

и полон юности живой;

они в саду с Джульеттой, кстати.

А что ж с другими сталось…

Какой им выпал жребий.

Ромео и Джульетта

Предисловие

При очередной встрече Ромео и Джульетты, от силы их взаимной любви, произошел взрыв пространства, и образовалась новая материя и новое пространство жизни отличное от нашего, и где все началось с начала как в ветхозаветной Библии: «И увидел я новое небо и новую землю…». Но этот мир был другим: в нем не три, а гораздо больше измерений, причем время стало управляемым человеком, – его можно останавливать, поворачивать вспять, или ускорять. И человек стал другим, и получил много новых способностей; его уже нельзя назвать человеком, это некий фантом с новой структурой сознания. Подобно тому, как в ветхом завете, первыми людьми были Адам и Ева, так в новом мире первыми стали Ромео и Джульетта. Они были безгрешны и чисты, понятие греха вообще исчезло, а богом, в этом новом мире стала любовь, которая также трансформировалась и перешла на новый высший уровень.

Глава 1

Итак, как выглядел новый мир? Что видели перед собой Ромео и Джульетта? Возможно, что они были в некоем подобие рая с роскошными купавами дерев, на лоне девственной природы, воздух коего был просто непередаваем словами, казалось, что им можно просто питаться и получать от него силу и энергию, только лишь вдыхая его веяние. Звуки прибрели отчетливость, и такие тончайшие нюансы можно было улавливать, что слышно как растет и шепчет трава, листья. Вместе с тем, какой-то непередаваемый свет струился, но это была не луна, казалось сам воздух, само небо переливалось, как в полярном сиянии, то фиолетовым, то зеленым, то синим и другими цветами, как бы ходя волнами. Вверху были звезды, их едва уловимый блеск… но что удивительно, они стали как бы ближе… фантастика! Если прислушаться, то можно было услышать их движение и легкую вибрацию. Вот картина: Ромео держит за руку Джульетту, они стоят к нам спиной, на открытой поляне окруженной справа и слева деревьями, и впереди их и над ними раскинулось широкое густое небо насыщенное вновь зарождающейся жизнью. Тысячи фантастических преобразований совершалось на их глазах, их души и сердца были полными неописуемым блаженством и замиранием, их тела ощущали прохладу и насыщенность мира, пропуская через себя тысячи мурашек, (чувство знакомое с земли).

Джульетта была прекрасна, юна, роскошные светло-русые волосы, легкое полупрозрачное длинное струящееся платье. Ромео силен, статен, с вьющимися каштановыми волосами, обрамляющими строгое и детски-мужеское лицо. Они стояли и созерцали мир, и мир и пугал, и завораживал, и тянул к себе с такой силой, что казалось, можно растворится в нем, если захотеть.

Джульетта

 
Прислушайся, как бьется мое сердце.
 

Ромео

 
Я слушаю, услышь и ты мое.
Сердца слились любовью наши.
Словно спелый плод любовь созрела наша.
Как яблоко, что падает внезапно,
упала в плоскости миров.
 

Джульетта

 
Ты говоришь загадками Ромео.
Не понимаю я, что говоришь ты.
Но сердце тянется мое к тебе,
как яблоко упавшее к земле.
 

Ромео

 
Тянись Джульетта.
Отныне вместе мы, и мы неразлучимы
и мир нам будет колыбелью,
мы сохраним его в своих ладонях
и пронесем над пропастью… Пора,
пойдем…
 

Джульетта

 
Идем, любимый.
 

Лирическое отступление от автора

 
Загадка яблони неразрешима,
и яблоко упавшее не значит звук,
змей-искуситель искусился сам
и съел, что предназначалось нам.
 

Вот надпись: «Ворота в Рай»

Тут ангел с огненным мечом стоит, поникнув, – образ нежный.

О, ангел, ты ли красота? – Пусти меня сюда.

– Пройди, – ответил ангел, – и крыльями взмахнув, взлетел.

Вот рай, а тут купель, а в ней младенец плещется смеясь, и говорит: скупец, – и исчезает, растворясь.

 
Полуденных видений дивный сон,
я вами вновь опять заворожен.
И Гете, прянувший когда-то со словами, – я пришел,
вновь здесь, учитель мой.
Прими венок учитель, – он тобою заслужен.
Ты искупал меня в обители земной,
и долгий путь со мной прошел.
Не от тебя ли слов магический закал стальной,
кудесник давний мой,
мой враг и друг, мой Пушкин.
Хочешь ли еще?
Прими слова, от них легко становится на сердце.
Идол голубой с серебряной главой.
Пустырь и статник. Сторож мой.
Хранитель и спаситель. Царь земной.
Монах и нищий. Я с тобой.
Коленопреклоненный муж земной.
Сила, дух. Отвага, крепость. Стой.
 

(Эх, жалко, что нет сейчас Пушкина, он бы точно сказал, – стихи это или не стихи и стоит ли их писать).

Пушкин, скажи.

 
Что сказано, то отзовется.
Неизреченное опять прольется.
 

Глава 2. Эпоха Ангелов

Сначала были ангелы, хор их струился по небесам, они излучали свет и были наполнены энергией силы духа. Они помогали всякому живому существу, всякой даже самой крошечной жизни. Никто не должен был страдать, – это была их работа.

 
Ангелы, безгрешны вы и чисты,
носитесь вы над нами,
ваш таинственный свет,
непередаваем.
 

И первым ангелом был ангел – Ариэль. Меч – его оружие. Но меч сей не карающий и не причиняющий боль, а охраняющий, оберегающий и защищающий. Это страж, хранитель. Латный блестящий с позолотой доспех, шлем с пером торчащим, крест на крест перехватывающий голень, кожаный коричневый ремешок.

Вторым ангелом был Трубный ангел, – сзыватель, – его глас был слышен окрест на сотни миль. И тотчас приткало на этот глас ангельское войско.

Но мир был в мире. И не нужно было войско. Все трудились над обликом земли. И каждый камень не зря и не случайно был поставлен в надлежащем месте, – это дело рук Талантов, великанов, одаренных феноменальной физической мощью, способными сдвигать горы и рассекать пласт земли.

Мореходы – грандиозные плавающие существа с высоким интеллектом, которые способны уходить в глубь морских вод до самого дна и строить там замки, – свое жилище и пристанище. Но только буря поднимется по лону вод и всколыхнет пену до небес, знай всякий, это мореходы тешатся братской игрой. Мощные, гибкие торсы, охватанные стальной сверкающей всеми цветами чешуей. Власы расплетенные тянущиеся на сорок миль, – в них их сила.

Нимфы-богини – девы ангельско-демонической красоты, способные искусить самого искушенного и стойкого, обитали в просторах вод. Они были подружками Мореходов, и всякий их зрящий, терял свою силу и стойкость, и был податлив как воск. Голос их манящий увлекал в морскую пучину за собой и тянул, пока не прекращался.

Искрящаяся красота, блеск луны, плеск волн сводили с ума самоё пространство, и мир наполнялся безумием любви. И эта любовь собиралась в сгустки и матерелизовалась, выкристаллизовывалась и образовывала детей света, полубожественных существ, способных летать и очаровывать предметы и материю.

Временщики – заведующие временем, но не в том смысле, что знающие время или собирающими часы, – а ими управляющая по своему желанию и хотению. У каждого такого временщика, был циферблат гордости, – то есть знак отличающий его от другого. Но об этом после.

Соленое-соленое море-океан, било в скалы волною, и скалы вторили гулким гулом, морской пучине. Анти луна блистала теплым светом и освящала, – моря, леса, пустоши, горы, степи. Солнца пока не было в мире. Но мир был согрет энергией только что зарождающейся жизни и полыхало пламенем костров всех объединяющее чувство.

Ромео и Джульетта были на бивуаке – разбитом им лагере, вблизи скал пред пространством степи. Горел огонь – зажженный дыханием чувств. Тысячи искр клубилось в воздухе над ним. Плыл чад. Раскрасневшиеся лица Адама-Ромео и Джульетты-Евы были близ друг друга, шепот слов не слышен был. Курился фимиам любви. Никто и ничто не могло отвлечь их. Они были свободны. И принадлежали только самим себе. Любитель страстных строк, не нарушай их звенящий покой.

Глава 3. Эпоха людей

Век одна тысяча шестьсот-пятсот, или в цифрах 1000—500,6оо. Как видишь читатель. Время было игрушкой в руках новых обитателей земли. Оно напоминало колесо, которое можно вращать и назад и вперед, и сколько там было стрелок?.. навряд ли только две или три, – больше, – как минимум вдвое. И секунды, знакомые с земли, и анти-секунды, и получасы, и квази-минуты, и еще, особые, некоторые частицы замирания, принцип действия которых и мне не известен. Я всего лишь наблюдатель. Так вот.

Люди родились внезапно, это было похоже на расширяющуюся вселенную после взрыва, – столь же стремительно и неизбежно. Хороши ли были они или плохи, – я не могу судить. Принцип нравственности и морали сместился в сторону интеллекта. Было плохо, если какая-то часть мозга работала не так как надо, и мысли текли и образовывались неправильным образом. Телефоны, интернет? – все в прошлом. Мысли и информация летала невидимым образом в воздухе, – существовали облака знаний, циклоны истины и прочее. Короче, погода была интеллектуальной. Внезапно выпавший дождь скорби, мог прервать трапезу пищи. Налетевший порыв предельно концентрированного мыслями ветра, мог сообщить много новой информации. Газеты, журналы? – подними ладонь, и вмиг, твое знание и чувство облетит шар по заданной траектории. В общем, гуляй!

Корабль стремительно несся по волнам. Шум ветра в парусах, свист свай, говор моряков, дружные возгласы выполняемой работы, и строгий сосредоточенный взгляд капитана. Корабль здесь ни к чему, просто он плыл и рассекал носом воду. Принцип существования был заменен бытием действия. Я же говорю, другие люди. Не было выпивки, сигарет. Мозг звенел.

Причинно-следственная связь вещей была похожа на клубок ниток, – и попробуй разберись в их сути. Но все было вовсе не так плохо, – в кажущейся дисгармонии и неразберихе, была гармония и завершенность, все имело конец и начало. Эпоха людей, эпоха Перельманов.

Так что же было на земле, как устроен был быт? А так, просто. Все шло и двигалось, теория относительности работала на ура. Машины, механизмы, изобретения; заверченная колесом земля.